Текст книги "С детьми в лесах. Педагогическая флоэма с элементами осмоса и космоса."

На эту тему – противоборства чиновников со здравым смыслом в сфере детского активного отдыха – следует писать отдельную книгу. Здесь и сейчас ограничимся перечнем некоторых пунктов, которые укажут вдумчивому читателю – на правильном ли мы пути?

Пища и её приготовление в походе. Вот что гласит пункт 9.3 из упомянутых выше актов регламентации активного детского туризма: «Доставка пищевых продуктов осуществляется специализированным транспортом, имеющим оформленный в установленном порядке санитарный паспорт, при условии обеспечения раздельной транспортировки продовольственного сырья и готовых пищевых продуктов, не требующих тепловой обработки». Далее читаем следующее: «Полевые кухни оборудуются под навесом или в каркасной палатке для защиты от атмосферных осадков и пыли. Они оборудуются разделочными столами, разделочными досками и поварскими ножами с соответствующей маркировкой: «СМ» – сырое мясо, «СР» – сырая рыба, «СО» – сырые овощи, «ВМ» – вареное мясо, «ВР» – вареная рыба, «ВО» – вареные овощи, «Х» – хлеб, «КС» – куры сырые, «Зелень», «Сельдь». Всё это барахло нужно волочь с собой (включая столы).

Вода для питья и готовки обеда на костре. Тут вообще проблем выше крыши. В Пункте 3.3 упомянутых регламентаций сказано, что дети в походе должны пить только бутилированную воду (на которую, соответственно, должны быть документы, подтверждающие ее качество). Представьте: вы идете, скажем, в трехдневный поход. Все ручьи, родники и речки вам следует обходить стороной. А в рюкзаках в бутылях с приложенной документацией – вся вода, сколько её понадобится! Или эту воду везет следом за вами автомобиль (скорее, вездеход или танк, ведь вы же не на прогулку за околицу вышли по асфальтированной трассе?!).

Тяжесть рюкзака. Кстати, а сколько вы сами-то понесете на себе? И тут чиновники подготовили вам четкий ответ: если вам исполнилось 17 лет, то даже и в таком расцвете жизненных сил вам разрешат загрузиться только не более 9 килограммов за спиной (Пункт 8.9)!

Костер. Оказывается, готовить на костре дети сами не смогут. Им запрещено приближаться к кострам ближе чем на 5 метров (!). Стало быть, и обогреться – проблема. Использовать газовое оборудование в детских походах запрещено тоже (Пункт 2.22). Костер же можно разводить только в специально отведенных для этой цели местах (т.е. никакой «спонтанный» поход невозможен, нужно идти только проверенными и оборудованными тропами).

Бивуак. «Пункт 2.1. СанПина запрещает размещение туристического лагеря на территории, эндемичной по антропозоонозным инфекциям». В эту зону входят более половины всех регионов России, где зафиксированы клещевой энцефалит и прочие подобные вирусные напасти. Там, где как-то все-таки еще можно разбить лагерь и поставить палатки, предварительно вам придется сделать «генеральную уборку территории, скашивание травы, уборку сухостоя и валежника, очистку от колючих кустарников и зеленых насаждений с ядовитыми плодами, акарицидную обработку территории, провести мероприятия по борьбе с грызунами». Представили? В денежном эквиваленте весь этот комплекс мер с большой долей вероятности будет стоить вам гораздо дороже, чем вся остальная материально-техническая часть похода. В довершение всего, бивуак нельзя разбивать далее чем в 20 минутах езды автомобиля от ближайшей пожарной станции (Пункт 2.9).

При этом, любопытный момент, МВД и Росгвардия указывают вам немедленно огородить вашу палаточную стоянку забором (в целях защиты от диверсий и террора), а Лесной кодекс запрещает городить какие бы то ни было ограждения на землях лесного Фонда (!).

Сертифицированные медики и повара. Они должны быть все время с вашей группой. Медики – лечить ссадины и мозоли, повара – готовить вам обеды. Как же без этого?!

Аэрозольные баллоны от клещей и комаров. Они предписаны, чтобы не подцепить. С другой стороны, категорически нельзя брать в поход (и давать детям в руки) легковоспламеняющиеся жидкости и сжатые газы.

И прочее (там еще немало всего!)…

«Давайте-ка плюнем на всю эту галиматью – и пойдем в поход тайно!», – скажет иной бывалый походник-педагог. И тут его, как организатора, ждет статья номер 238 УК РФ «Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности». Т.е. – уголовная ответственность. Так то! Чтобы не повадно!…

Получается, что в роли «выживальщика» оказался сам активный детский туризм! Чиновники делают его «нежизнеспособным» потому, что им самим так удобно – не нести никакой ответственности и при любом ЧП говорить: «А мы предупреждали! А Вы – не исполняли!».

Как же быть? По сценарию в согласии со всеми указанными чиновничьими пунктами мы получаем вовсе не походы и экспедиции. Мы получаем увеселительные пикники рядом с автомобильной дорогой и близ пожарной станции. Так, может, лучше дома на диванчике остаться лежать? Как-то спокойнее…

А что же в иных странах? Везде так? Нет, не везде. В Китае, например, путешествия по родному краю (с трудностями и преодолениями их) входят в обязательную школьную программу. В других странах качество активного детского туризма «обеспечивается рыночными механизмами и институтом репутации».

ГЛАВА 3. УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИК В ДИКОЙ ПРИРОДЕ: ЗАЧЕМ ОНИ НУЖНЫ ТАМ ДРУГ ДРУГУ?

«Человек, которому кажется, что он ясно излагает свои мысли, не всегда бывает понятен другим, потому что он идет от мысли к словам, а слушатель – от слов к мысли».

(Николя де Шамфор)

Один ребенок в лесу – это нонсенс. Он либо заблудился и плачет в отчаянье, либо удрал из дома в знак протеста и теперь судорожно мозгует, как уладить конфликт с родичами и с достоинством вернуться домой. Два ребенка в лесу – это заговор. Это дерзкий побег. Как правило, такие беглецы сторонятся в лесу встреч с людьми и упорно, молча куда-то бредут. Частенько бедуя и ругаясь между собой. Группа детей в лесу – необычайная редкость. Так как необходим цементирующий мотивационный материал, двигающий их всех вместе вперед. Должна быть одна довлеющая над всеми одновременно цель, толкающая всю группу на небывалый ранее подвиг. Я даже затрудняюсь сказать, что именно это может быть! Ну, например, поиск клада, в существование которого под каким-то старым дубом все свято верят.

Группа детей в лесу с возглавляемым их взрослым – это уже экспедиция. Это – поход. Если взрослый – адекватный и знающий, сам увлечен идеями «природного погружения», то это наш человек! А сам поход – предмет нашей книги. Это – наша тема! Так сказать, содержание деятельности людей на нашем Острове. В этом случае появляются в смысловом аспекте такие всем понятные образы, как Учитель и Ученик. При этом природная среда начинает выполнять функции Учителя тоже. И даже – в первую очередь. Она – не просто фон для развлечений и событий. Она сама – событие!

ШЕСТЬ ПТИЧЕК

Возьмите с собой любого ребенка в дикую природу – и внимательно понаблюдайте за ним. За его поведением. Послушайте его слова. Вы увидите и услышите, скорее всего, проявление разнообразных чувств и действий. Внутри каждого ребенка (да и взрослого тоже) сидят несколько метафорических «птичек», проявляющих свой нрав по отношению к окружающей природе. Нам кажется, что вот как их можно назвать:

Восторженная птичка

Деятельная птичка

Мудрая птичка

Испуганная птичка

Злобная птичка

Равнодушная птичка

Эти птички – архетипичны. То есть мы найдем их проявление еще у древних людей (и их детей!), от которых нам они генетически передались. И символизируют они наши основные чувства и активности по отношению к окружающей действительности, соответственно: благоговение-восторг, действия-умения, изучения-размышления, страх-опасения, ненависть-обиду, апатию-равнодушие.

Все шесть птичек необычайно подвижны. Редко когда бывает, что в одном человеке сидит одна-единственная птичка из шести – и остальных не пускает. Чаще оказывается, что все шесть довольно мирно уживаются внутри каждого из нас. Но одна из шести всегда бывает главной. И поет главную партию. И еще – с течением времени птички могут меняться ролями: главная сдает позиции, уступая их другой. Особенно часто птички борются между собой за главенство в душе ребенка. Иногда такие «перетасовки» со сменой лидера происходят по нескольку раз на дню! Всё зависит от ситуации. И от того, кто находится рядом. Рядом с детьми обычно находятся взрослые. С учеником – учитель. Очень сильно они могут влиять на эту птичью компанию внутри ребенка!

Давайте понаблюдаем: вот ребенок огляделся вокруг и увидел горы. Лес. Реку. Ручей. Цветущую поляну, всю в ромашках и колокольчиках, с бабочками и шмелями. Раздвинул руками заросли малины – и нашел там крупную ягоду. А, может быть, гнездышко славки. С пятью птенцами. А вот ему попался ёж. И пусть тот свернулся в клубок, этот ежик, и не желает знакомиться – всё равно в груди у ребенка уже встрепенулась и громко запела первая птичка, восторженная. Ребенок может восклицать «какая красота!», «вот это да!», хлопать в ладоши, прыгать от радости, светиться необыкновенными улыбками. Но он может и промолчать. Но в душе у него все равно будет петь восторженная птичка. Просто не всегда её голос слышат окружающие взрослые. Он, этот восторженный щебет, им и не предназначен вовсе. Но вот уловить это состояние ребенка для рядом находящегося взрослого – родителя, учителя – было бы очень даже замечательно. Так как в этот важный момент может произойти удивительное единение двух душ – детской и умудренной опытом, чтобы потом от этого единения смогли произрасти плоды сотворчества, сопонимания, сотрудничества, сопереживания общих чувств!

Через некоторое время, навосторгавшись вдосталь, ребенок может захотеть кушать. Или пить. Или – озябнет. В нем возьмут верх физиологические потребности. Он попросит вас развести костер (если сам еще не умеет) для обогрева и приготовления еды. Здесь, в это момент, в нем способна проснуться вторая птичка – деятельная. Ребенок будет таскать дрова и хворост, рубить перекладину для котелка, пойдет за водой на ручей, насобирает ягод для заварки чая, а также нарвет листьев дикой смородины (туда же, в чай). Словом, займется делом. От природы он будет брать, что возможно и что нужно. Он взглянет на нее утилитарно-бытовым взглядом. Чем опытнее птичка, чем больше она умеет и знает, тем более осмысленными и «невредными» природе будут действия и активности ребенка. Откуда взять этой деятельной птичке опыт? Опять же – от Учителя. Который рядом. Иначе это будет полоса длительных и трудных, а порой даже трагических проб и ошибок.

Третья птичка – исследовательская, ведает наблюдениями, изучением, анализом. Ею движет любопытство, которого в ребенке всегда хоть отбавляй! Она накапливает исподволь знания, способные перерастать со временем в житейские и даже философические премудрости. Исследования у этой птички вовсе не обязательно связаны с житейско-бытовыми необходимостями: она может изучать самые что ни на есть абстрактные вещи и предметы, а также связи между ними. Просто из любопытства. Просто из интереса. И узнать, например, что птицы бросают свои гнезда, если брать в руки яйца и птенцов, а бобры сильно бьют по воде хвостами в момент опасности, предупреждая своих соседей. Нужен ли этой птичке Учитель? Чтобы был рядом и помогал разобраться в сложностях устройства экосистем? Да, нужен. Ребенок все равно придет к нему с вопросами, догадками, предположениями, гипотезами, открытиями. Эта птичка – очень важная особа. Если она стала главной в душе ребенка, то за его развитие на данном этапе можно быть спокойным.

Но давайте поинтересуемся вот прямо здесь, в момент «главенства» третьей, исследовательской, птички – а что делает в это время первая? Та, которая отвечает за эмоции? Она полностью отстранена от дел? Беда, если дело обстоит именно так. Если первой птичке полностью перекрыт кислород – и она «молчит в тряпочку». Было бы печально, если ребенок деловито и пытливо потрошит лесных обитателей, не ощущая при этом никакого шевеления птички первой в своей груди. Нужна ему здесь поддержка и участие Учителя, чтобы пробудить замолкшие радость и благоговение?

Иной ребенок боится высунуть нос из палатки. А уж вечером ни за какие коврижки не пойдет в лес за хворостом. Ночью же он жмется к огоньку и к большому папиному боку. Если папы рядом нет, то – по возможности – к боку руководителя. У меня бывали в экспедициях такие детки, от которых решительно невозможно было отвязаться. Они ходили за мной по пятам и даже наступали на пятки по причине не любопытства или получения духовных знаний (как от гуру). А по причине вполне тривиальной боязни. Обычного ужаса. Страха остаться одному среди таких же беспомощных сотоварищей. Страха, что кто-то придет и всем будет плохо. Что нападет медведь. Что будет так темно, что как же мы пойдем обратно? Что все забыли фонарики. Что невдалеке (дети сказали) есть старое кладбище. Что комары за ночь могут выпить всю кровь. А летучие мыши – докончить дело с оставшейся бренной оболочкой. Что по ночам выползают из земли змеи и всех кусают. А утром только холодные и усохшие детские тельца находят в палатках и в спальниках. Словом, перечень страхов и фобий (см. Главу 6) можно выкладывать на нескольких страницах!

Таких детей одолевает возня новой внутренней птички. Назовем её испуганной. Пока она вещает своим жалобным, полным страха голоском, все прочие замолкают. Так как детские страхи вообще вещь страшная – они заслоняют собой все остальные чувства. Даже чувство стыда. Когда около меня начинает в ночном походе бояться ребенок, он уже не думает о своем реноме и авторитете среди сверстников. Он думает только о том, как плотнее прижаться и войти ко мне в доверие, чтобы я не бросил его одного в палатке или на лесной ночной тропе. Кстати, таких трусишек у детей не принято высмеивать. Они как-то с пониманием относятся к ним, ибо внутренне чувствуют, что и с ними вполне такой грех может приключиться в любую минуту. Если подвернется, не дай бог, необычная ситуация.

Страхи у детей бывают, по большому счету, двух типов. Одни из них связаны с внешним миром – бабайками, чупакабрами, медведями, клещами, гадюками, грозами, молниями, бурями, пожарами, кладбищами, темными ночами и прочее. Это страхи на объекты материального (или выдуманного, но тоже из материи – как вампиры, например) мира. Вторые сидят внутри и могут быть невидимы в материальном мире. Это – врожденные страхи, связанные с неуверенностью в самом себе. Это страхи на собственные чувства, которые не поймут и не примут другие. Что не умею плавать, а все узнают. Что толстый, в походе засмеют. Что все не будут бояться пауков, а я буду – и меня вышутят! Что храплю во сне, а рядом будут смеяться над моей кроватью сверстники. Что не дойду до озера, а все дойдут, и мне будет стыдно. Это страхи собственного производства по отношению к социуму. Это, скорее, страхи подсознания, а не коры, не разума.

Здесь, при этой главенствующей птичке, нужен ли педагог? Что он может дать такому ребенку? Только ли взять за руку и провести темной ночью лесной тропой до избушки лесника или до базы? Можно ли побороть эту птичку, уменьшить её звучание в общем секстете? Да и так ли уж она вредна? Может, с возрастом сама неизбежно умолкнет?

Есть дети, у которых пятая птичка – злобная – изначально главенствует во всех их делах и мыслях. Причины там могут быть разные. По отношению к природе такие дети просто продолжают свою привычную линию: крушат, ломают, на всё, что случается с ними – обижаются, виня всевозможные обстоятельства и явления, всё их бесит, они часто впадают в истерики. То дым от костра им застил глаза, то ветви над тропой мешают идти и их нужно рубить, то комары их достали, то сваренные в котле макароны ужасно горячие и невкусные! Обычные состояния таких «энгри бёрдс» – насупленность, обиженность, недовольство, плаксивость, угрюмая молчаливость, либо, наоборот, истеричность. «Как же эта ваша природа меня достала!», – говорит весь их помятый облик. В ней они не находят ни капельки позитива. И всё ждут от других чуда – разнообразных приятностей и подарков, увещеваний и посулов. Они сидят в сторонке, ничего не делают или демонстративно дуют губки, совершая пассивные раскачивания в манерной пантомиме «когда всё это кончится?». Они ждут, когда к ним подойдут взрослые со словами участия, сочувствия, соболезнования. Такие дети превращают весь поход в пытку и канитель. От природы им ничего не нужно, только бы она со своими слепнями и дымом убралась куда подальше!

Все остальные птички внутри этого ребенка молчат. Разве что испуганная птичка слегка подчирикивает придавленным голоском. Так как злоба имеет под собой нередко основание, состоящее из страхов и опасений. Злобный ребенок обычно трус. В критических ситуациях от него трудно ожидать смелых и решительных поступков. Скорее всего, он будет еще больше орать и закатывать истерики, а также требовать спасателей на вертолете или на танке. Что делать рядом с таким неврастеником Учителю? Может, вообще таких детей не брать категорически на природу? А вот и нет! Я думаю, что только и природа способна поправить психику этих детей, как ничто другое! И важно, чтобы медиатором отношений между ними – ребенком и природой – тут выступил умный и опытный педагог. Ниже мы приведем примеры «методик» борьбы с этой зловредной птичкой.

Наконец, мы добрались до шестой птички – равнодушной. Если она поет первую партию внутри ребенка, то такой ребенок выглядит внешне для других людей скучным и неинтересным субъектом. По крайней мере, на лоне дикой природы. Ему все равно, всё – «по барабану». Он ни в чем не участвует, никаких дел не делает ни на стоянках, ни на базе. На марше он уныло тянется за всеми остальными как переваренная макаронина, периодически тоскливо вопрошая – А мы скоро придем? А долго еще? Чаще всего он лежит и тупо пялится в планшет или айфон. Весь окружающий мир с его бабочками и горностаями ему не интересен. Он его и раньше не видел, и сейчас не хочет видеть. Оставьте меня в покое, мне и тут хорошо, – просит он с дивана (кровати, пенополиуретановой подстилки). Интроверт? Не обязательно. Социофоб? Вполне может быть, но – не факт!

Никогда не бывает, впрочем, так, чтобы пела все время, не переставая, какая-либо одна птичка. Иногда даже все в секстете одновременно чирикали каждый что-то своё. Этакая полифония, в стиле Баха, была слышна очень немногим – так как разобрать этот отнюдь не слаженный хор было не под силу любому педагогу и родителю. Какую птичку нужно вовремя подкормить, а какой – подрезать крылья? Какая из них совсем зачахла, а какая раздувается от непомерной гордости и чванства? И только в самых уж очевидных случаях педагог мог уверенно ввязаться в работу как профессионал – и помочь ребенку. Помочь нужной птичке. Или – одолеть другую.

Вот, например, какими приемами в походных условиях Учитель может посодействовать и приструнить уж очень распевшуюся испуганную птичку:

Вышутить. Страхи и фобии иногда легко атакуются юмором и изящными шутками. Они прямо таки киснут и съеживаются, как бумажка в огне, в доверительных шутливых беседах с ребенком, либо вообще в группе его сверстников. В первом случае, наедине, можно смело «троллить» детские страхи (если, конечно, ребенок вас как Учителя хоть немного уважает!). В случае группового присутствия имя ребенка, адресность шуток раскрывать никак нельзя. Иначе птичка страха может превратиться в озлобленную товарку.

Вышучивается, конечно, не сам ребенок, а его фобия. Например, при боязни грозы (кстати, очень распространенная фобия у младших и средних школьников, как ни странно!) обращаться с поклонами к Перуну, Юпитеру, либо Зевсу-громовержцу (нередко всей группой, с песнопениями и подношениями), с бубном и дудочками, дурачась и кривляясь, чтобы не трогали нас, бедных походников из школы № 53! Пусть трогают другие школы, а нас – нет. Чуть где вдалеке забрюзжал гром, выскакивать с бубном на крыльцо – и изображать язычников. По ситуации можно напридумывать весьма смешные «троллинговые» заходы. Стесняться их нечего! Они на благое дело! А вот если (как серьезно думают некоторые взрослые) прятаться в подполья и подвалы, то боязнь эту можно развить до небывалых размеров даже у тех, кто спокойно относился ранее к этому обычному явлению природы.

Бояться вместе. Предложить детям объединиться в группы «по страхам» (тут тоже заложены ирония и тонкий юмор). Вдвоем Лена и Василиса должны бояться пауков в два раза меньше, чем поодиночке. А втроем? А давайте трястись от ужаса всей экспедицией? Кричать тоненько – «А-а-а-а мама дорогая!!!!».

Идти страху навстречу. Дети по всяким «городским» россказням боятся кладбищ. А пойдемте-ка сходим ночью на старое заброшенное сельское кладбище? Тут недалеко была деревенька, а теперь вся она, увы, съехала на погост. Проведаем её – и заодно свечечки поставим; там, наверное, давно уже никто не бывал и не поминал усопших… Кабанов боимся? Диких зверей боимся? Пойдем-ка утром рано-рано – да и подстережем их с лабаза! Это действительно можно сделать, используя охотничий опыт и получив разрешение у охотхозяйства. Дети такую утреннюю вылазку запомнят на всю жизнь. Идти, конечно, следует малой группой – в 3-5 человек, предельно тихо и набравшись терпения.

Назначить ответственным «по страху». Например, поручить мальчику, который сильно боялся ночи, охранять нашу ночную стоянку, вручив ему фонарь и палку (в качестве ружья) и повысив в звании до «лейтенанта». К любому шороху в кустах он летел с криком «Стой, кто идет?!». При исполнении важного общественного задания пацан лишился боязни, так как её вытеснило более сильное чувство – ответственности. Я, как руководитель, и майоры постоянно проверяли его на дежурстве. Две таких ночных смены, – и уже другие «бояки» стали проситься в дозор.

Была у нас также ответственная за насекомых. До этого «инсектобоязнь» прямо-таки одолевала эту городскую избалованную девочку. Но, на наше счастье, она оказалась большой аккуратисткой, и ей очень понравились коллекции в лаборатории, куда все приносили уже мертвую (найденную обычно на дорогах сбитую транспортом) добычу. Коллекционная страсть и перфекционизм вытеснили фобию. Девочка привела в порядок все ящики и коробочки, а после с любовью и строгим образом следила за их пополнениями и состоянием.

Приводить и анализировать примеры подобных опасностей у других путешественников. Здесь очень могут помочь чтения дневниковых записей бывалых путешественников, где всегда можно найти картины, связанные со страхами – в джунглях, на крайних северных широтах, в горах; хоть от людей, хоть от зверей. У Арсеньева есть замечательный по силе художественного воздействия очерк о снежном буране, заставшем его на озере Ханка во время охоты. Передан весь ужас и беспомощность человека, но, в то же время, и сообразительность, находчивость и решительность человека другого, приведшие к спасению.

Сказки туземцев. Рассказывать и читать (например, у Дж.Фрэзера, «Золотая ветвь») про верования различных народов, связанные со страхами и непониманиями сути некоторых явлений. Обычно такие знания (и их анализ) позволяют психике ребенка встать на более основательные мировоззренческие рельсы.

……….

ИДЕАЛ УЧИТЕЛЯ: ПРОФЕССИОНАЛ-СПЕЦИАЛИСТ ИЛИ ДУХОВНЫЙ ГУРУ?

«Молодое поколение таково, что, боюсь, у нашего общества нет будущего»

(Аристотель)

Еще великие Конфуций и Лао-цзы предполагали, что Учитель в идеале (да и не только в идеале; кто видел живых идеальных учителей???) должен обладать четырьмя аспектами своего влияния на Ученика. Первые два нам очень понятны. Так как именно на них и зиждется традиционная консервативная парадигма образования как такового. Это – Слово и Дело. То есть лекция и практикум. То есть – монолог учителя и лабораторная работа. То есть – говоря еще проще – Язык и Руки (как главные инструменты; наиглавнейшим-то всё равно остается – Голова, Мозг, Разум).

Но есть еще два рычага. Про них мы часто забываем. Они не столь очевидны. Да и применять их порой в традиционной системе весьма непросто! Итак, назовем их: третий – Личный пример. Личный стиль жизни, который почти всегда у всех на виду. И, четвертый, – самый загадочный и мистический, – аура, харизма, иррациональное влияние. Лучше всего их рассматривать в едином целом, так как нередко они совершенно неразделимы!

С личным примером более-менее понятно. Это сама личность Учителя. Он может ничего не говорить Ученику и даже ничего не делать (т.е. исключить из педагогической сферы своей Слово и Дело). Он может просто своим стилем жизни, своим одним только присутствием и поступками оказывать сильное воздействие на Ученика. Так, например, говорят, в японской традиции обучают новичков, желающих постичь секреты приготовления рыбы фугу. Там всё обходится без слов. Там Ученик ходит тенью за Учителем и смотрит, как тот готовит страшно опасное и страшно вкусное блюдо. То есть – в наличии только Дело. Но и его может не быть. Сам Конфуций, свидетельствуют древние источники, неоднократно общался с Учениками, сидя в неподвижной позе, ничего не говоря и показательно ничего не совершая. Вот здесь и соединяются в таинственной пропорции бытовой стиль жизни и исходящая от человека иррациональная волна.

В наше время Личность Учителя (как часто жалуются все – от директоров школ до родителей) измельчала. Вспомните дореволюционных русских профессоров, приглашающих, скажем, каждый четверг ввечеру студенческую братию в свой дом на традиционное чаепитие. Что там происходило? Как, какими способами влияла высокая Личность знаменитого ученого на неофитов? Не лекции же профессор читал там за самоваром и пирожками, испеченными женой (памятуя, что не успевает в учебной аудитории освоить программу и ФГОСы)?

В дикой природе учитель и ученик встречаются в крайне интересной ситуации. Её можно охарактеризовать следующими положениями, которые, в свою очередь, характеризуют отличия от типовых ситуаций в рамках школы и класса. То есть там, где и происходит классическое соприкосновение и сотрудничество учителя и ученика:

И учитель, и ученик меняют здесь свои официальные статусы. Особенно в сложных походах ученик неизбежно становится скорее другом и помощником учителю, а не классическим обучаемым-подчиненным.

Учитель выступает во всей полноте своей личности, а не как носитель специфических знаний (скажем, «биолог», «географ» или «химичка»).

Неформальность отношений. Взаимодействия между Учителем и Учеником происходят везде и всюду – в быту, в сфере отдыха, в спортивных состязаниях, в культурных мероприятиях, в работе с исследовательскими гаджетами, т.е. в рамках обычных жизненных коллизий.

Ученики перестают быть классом, группой для учителя. Каждый начинает вырисовываться ярко как отдельная личность.

Ученики не знают (не осознают), что находятся по-прежнему в ситуации обучения. Учения и воспитания. Что они приобретают знания, умения и навыки, ровно как в школе. Им этот процесс представляется чем угодно, только не обучением. Оно идет здесь само, органически. Учитель же не должен этому мешать и никак не стремиться сделать его похожим на привычное классно-школьное действо.

У ученика возникает гораздо более широкое и глубокое поле деятельности, где он может одновременно играть сразу множество ролей. По сути, это так любимый детьми косплей – где в игровой форме можно придавать детям (или они сам выбирают) статусы Командира над арьергардом, Начальника по полевой кухне, Царицу бутербродов, Повелителя мух (специалиста по насекомым), Человека-Паука, Железного Человека (ответственный за котлы), Главного по Музыке (носитель гитары) и т.д.

Учитель гораздо более, нежели чем в школе, способен влиять на ученика третьим и четвертым влиянием (по Конфуцию). Своими делами, действиями, поступками, своим обаянием, своей харизмой, своими неизвестными ранее ребенку способностями и хобби.

……….

В полевых условиях привычный статус учителя, конечно, сильно претерпевает изменения. Прямо иногда до неузнаваемости. И причин тут несколько. Во-первых, Учитель здесь сам учится постоянно. У кого? У природы. В стенах класса математик или физик подобного не испытывают, а если чего не знают или сомневаются – то прибегают к помощи умной книги, Интернета или справочника. В природе книга может не спасти. Точнее, так: природу саму здесь нужно воспринимать как учителя. То есть – учитель вначале и параллельно с обучением ученика сам учится у леса.

Второе – поскольку главным обучателем и проверятелем выступает Природа, то Учителю остается в основном роль интерпретатора. И формировщика условий. Он – всего лишь посредник между Природой и Учеником. Он и не должен заслонять своей фигурой природу, лес, облака, травы и птиц. Они здесь главные. Педагог всего лишь аккуратно и тонко обращает внимание ученика на моменты и нюансы. Поскольку в природе моменты и нюансы возникают стремительно, непредвиденно, проистекают быстро и порой бесследно исчезают, учителю уготована очень сложная роль: споро и точно реагировать на то, что на секунду (порой!) предоставляет природа – и успевать это показать ученику. Обратить его внимание. Раскрыть смысл. В школе таблица или слайд висят перед носом ученика сколь угодно долго. Как учитель захочет. В музее или в ином заведении культуры к образу (картине, музыкальному произведению, скульптуре, фильму и т.д.) всегда можно повторно обратиться. Найти копию. Повторить встречу во всемирной паутине. Вернуться. С природой это не получается. Все события там – одноразовые и неповторимые. И пусть даже на следующую весну хохлатки неизбежно зацветут снова, а соловей споет свою песню вновь, и даже не по разу – они никогда не повторят всё в точности так, как нынче. (А некоторые события и явления и вовсе никогда более не повторятся; по крайней мере, в течение вашей и ученика жизни). Да и вы (учитель и ученик) через год точно станете другими – и воспримете пенье и цветенье уже по-иному.

Поэтому сочетания профессиональных качеств учителя (например, эколога-биолога) с духовными его достоинствами в лесу и поле недостаточно. Даже этого – недостаточно! Учитель здесь должен уметь самое главное вот что: познакомить ученика с самым набольшим педагогом – Природой. Свести. Завязать дружбу. Создать условия для любви и понимания.

Вот чем и отличается истинное преподавание экологии и, во-многом, биологии в школе от иных дисциплин. Эти нельзя изучить во всей своей полноте только в классе. Нужно выходить на простор. Трогать, щупать, разглядывать, нюхать, осязать, слушать, наблюдать, подмечать, анализировать, сравнивать, восхищаться и восторгаться – но только не в четырех стенах! Так же, как медику нельзя учиться заочно, а компьютерщику изучать компьютер по книге, так и экологу-биологу невозможно понять природу без погружения в нее саму. По уши. Желательно.