Текст книги "Реинкарнатор"

На молодецкий посвист милиционеров из садика выскочили еще трое одуревших от спокойного дежурства служивых в серой форме с резиновыми палками в руках. Может быть, они и поспособствовали бы наведению общественного порядка, но тут на пьяные крики казачьего трио из Дома казачьей песни и пляски выскочила целая толпа их сподвижников, разгоряченных «Барыней» с коленцами и присядкой. Началось долгое и нудное препирательство пьяных с трезвыми. У этого препирательства могло быть лишь два выхода – либо милиционеры обезоруживают и сдают в вытрезвитель пьяных подчиненных атамана Козицына, либо – что более вероятно – казачки бьют морды и обнаглевшим кришнаитам, и их защитничкам в серой форме.

Дожидаться кровопролития Борис Романович не стал, да и опасно это было – сколько раз на его памяти виновные и излишнем любопытстве свидетели становились в глазах милиции главными нарушителями общественного порядка и отправлялись на принудительный труд отбывать установленное судом административное наказание. К тому же особо глазеть Даосову было некогда, хотелось еще во ВПЭЛС успеть, чтобы взять справку на своего клиента Землянухина о том, что толстый дуб, растущий на пересечении улиц Елецкая и Дербентская, ни отцом, ни ближайшим родственником по отцовской линии тому не приходится. Честно говоря, самому Даосову эта справка была не нужна, но вот для надоговой инспекции или контролеров общества охраны природы держать ее было просто необходимо, чтобы впоследствии по своей недальновидности огромный штраф не заплатить.

В правлении ВПЭЛСа на Даосова вначале посмотрели с подозрением – больной или дурак? – но десятидолларовая бумажка всех успокоила: ни больной, ни дурак с долларами не ходят, поэтому в глазах работников ВПЭЛСа Борис Романович сразу стал обычным чудаком. Ну хочет человек нелепую справку, так что же чудаку эту справку не дать? Не в «Крокодил» же он ее понесет! А если и понесет, так что? В конце концов, никто из работников ВПЭЛСа против истины не погрешил, не являлся этот самый Землянухин родственником указанного в справке дуба, разве что знакомыми они могли быть, да и то лишь в том случае, если этот самый Землянухин ходил мимо дуба на работу или любовница у него поблизости от этого дуба жила.

Теперь можно было заняться и личными делами. Пора было вытащить некоторые занозы, мешающие Даосову если не наслаждаться жизнью, то хотя бы жить спокойно.

На Центральном кладбище дежурил все тот же сторож. Увидев Даосова не на машине, сторож, может быть, и удивился, только виду не подал. Удивился он только тогда, когда увидел причитающееся ему на сей раз вознаграждение. Так удивился, что сразу же протрезвел и сделался внимательным и предупредительным, как официант в первоклассном ресторане. Сравнение было явно неудачным, не для кладбища оно было, но заниматься литературными изысками у Бориса Романовича не было времени.

– Ты мне Шустрика найди, – попросил Даосов. Сторож зачарованно разглядывал полученную от Даосова купюру. Он помял ее между пальцев, обнюхал, и, если бы Даосова рядом не было, сторож бы купюру на зуб попробовал. Похоже, что, как и большинство рядовых царицынцев, купюру в сто долларов сторож видел впервые в жизни. Конечно, Шустрика он бы позвал и за меньшую сумму, но, получив сто баксов, готов был бежать за сорванцом даже домой. Кажется, сторож даже жалел, что этого не потребовалось.

– Вы посидите немного, – с почтительным придыханием сказал он. – Тут где-то ваш Шустрик обретался. Сегодня Сазонова из облздравотдела хоронили, так они его… – Сторож засмеялся. – Вы не поверите! Они, стервецы, его душу в карты разыграли. Не зря говорят, что новичкам везет: Шустрик и выиграл. Теперь проставляется. Сам-то он не пьет, сопляк еще малой, но мужики требуют.

Шустрик появился в сторожке хмурым и недовольным.

– А, это вы! – развязно сказал он. – На фиг звали? Теперь все знают, что я с заказанным карначом связался. И так у меня из-за вас сплошные неприятности. А теперь мне дядька вообще все уши оборвет, учить жизни будет! Я же не знал, что вам ничего продавать нельзя!

Он принялся недовольно разглядывать свои грязные ладошки.

– Это кто тебе такую глупость сказал? – нахмурился Даосов. – Слушай этих дураков больше! Какой-то идиот сказал им, что меня заказали, вот они и боятся. Но я-то помирать не собираюсь, видишь – живой, можешь руками потрогать!

Шустрик с глумливой усмешкой оглядел карнача.

– Сегодня – живой, а завтра отпевать будут! – дерзко сказал он. – Не вы первый! А то я не знаю, как это бывает!

– Ага, держи карман шире! – забыв, что перед ним глупый мальчишка, огрызнулся Даосов. – Слушай, Шустрик, ты заработать хочешь?

– От денег только дураки отказываются, – независимо и вместе с тем заинтересованно сказал мальчишка и, немного подумав, добавил: – Дураки и покойники Даосов встал.

– Пойдем погуляем, – предложил он. – И насчет меня ты не беспокойся, у меня все схвачено. Слышал, наверное, сколько жизней у карнача?

Неторопливым прогулочным шагом они двинулись мимо памятников и оградок.Люди и на кладбище занимались делами – кто памятник красил, кто холмик от травы очищал. Около памятника известному царицынскому мафиози Вагинаку Мартиросяну, геройски павшему от рук наемного убийцы за ужином в летнем кафе «Ани», двое хмурых небритых армян возились с лопатами. К памятнику были прислонены два саженца грецкого ореха, которые эти армяне привезли с далекой гористой родины. Еще один армянин – наверное, главный – сидел на скамеечке и читал «Комсомольскую правду», время от времени с показной строгостью проверяя, достаточно ли глубоки ямы. На Даосова и Шустрика он посмотрел с подозрением, но, видя, что они мирно разговаривают и к могиле Вагинака интереса не проявляют, вновь вернулся к чтению газеты. Его небритые сограждане усердно работали лопатами. Для грецких орехов ямы были нужны глубокие, да еще щебень надо было для дренажа подсыпать, поэтому они и пытались успеть до сумерек.

Выслушав предложение Даосова, Шустрик похлопал глазами, потом громко захохотал.

– Ну вы даете! – восхищенно сказал он. – Конечно, без душеприказчика вам не обойтись. А лучше меня это никто не сделает! За такие бабки я даже чистилищным помочь согласился бы! Когда я вам нужен?

Даосов подумал.

– На этой неделе, наверное, – неуверенно предположил он. – Тебя где найти? Я время уточню.

– Да здесь, конечно, – сказал мальчишка. – Сторожу этому или дьякону Михаилу в церкви скажите, они передадут. – Шустрик предостерегающе поднял руку: – Но бабки вперед!

– Хочешь, я прямо сейчас заплачу? – предложил Даосов. – А то еще возьмешь и передумаешь…

– Я порядки знаю, – покачал головой Шустрик. – А если вас грохнут? Куда я потом с вашими деньгами? Чужие клады охранять?

– Типун тебе на язык, – пробормотал Борис Романович и отмахнулся сразу, на четыре стороны. – Мне, дружочек, тоже жить еще не надоело! – Наклонившись к подростку, он негромко спросил: – Ты за Сазонова сколько хочешь? Я бы прикупил.

– За двести у.е. отдам, – сразу сказал мальчишка. – А что вы хотите? Классный хирург, все говорят, что у него золотые руки были!

Глава 13

Домой Даосов не пошел.

А чего он не видел дома? Припрется опять настойчивый Бородуля, будет весь вечер звонить и ломиться в дверь, окончательно испортит настроение. Хорошо, если припрется один, а то ведь может явиться и с товарищами по ремеслу, потом выслушивай от соседей замечания по поводу шума в коридоре и неправильно выбранных знакомых. Можно подумать, что Борис Романович их и в самом деле выбирал! Да его воля, он бы этого Бородулю и его прихвостней век бы не видел. Только кому это объяснишь? А может, и в самом деле дать Бородуле справку, пусть он, подлюган, ею подавится? Так ведь не отстанет, только слабинку дай, потом по пословице будет: коготок увяз – всей птичке пропасть.

Даосов подумал немного, погулял бесцельно по улицам и отправился к любовнице. Никто в него по дороге не стрелял, никто не пытался заказ чей-то глупый исполнить. Борис Романович в который раз подумал, что никакого заказа и не было, просто пошутил кто-то глупо и жестоко.

И на улице было хорошо. Погода стояла прекрасная, тополя отцвели, и пух тополиный с улиц исчез. В темнеющих небесах слабо помигивали первые звездочки.

В подъезде дома, где жила Наталья, пахло кошками и краской. У подъезда густыми непроходимыми кустами росла сирень, и встань в ее тень злоумышленник, нипочем его Да-осову не увидеть. Но, к счастью Бориса Романовича, у подъезда сидели все те же старухи, которые, увидев позднего гостя, примолкли, а когда Даосов прошел мимо них, торопливо и оживленно зашушукались.

Даосов поднялся на четвертый этаж и нажал кнопку звонка.

Наталья открыла сразу, и на лице ее появилось недоверчиво-радостное выражение.

– Боречка, – сказала Наталья. – Каким ветром тебя занесло? Не ожидала, честное слово, не ожидала!

Одета она была на выход, и кожаная сумочка, Даосовым подаренная, висела у нее через плечо.

Наталья впустила Даосова в комнату.

– Хмурый ты сегодня какой-то, – сказала она. – Недовольный… Случилось что-нибудь?

Она стояла посреди комнаты в брючном костюме, красивая, умело подкрашенная в нужных местах, и пахло от нее настоящим «Кристиан Диором».

– Ты куда-нибудь собралась? – после обязательного, но заставившего сердце затрепетать поцелуя спросил Борис Романович. – Может быть, я не вовремя?

Наталья ослепительно улыбнулась.

– Вот дурашка, – необидчиво сказала она. – Гнусный ревнивый старикашка. Никуда я не собиралась. Есть будешь?

Уже позже, когда они приходили в себя на роскошных подушках ее не менее роскошной постели, Наталья спросила.

– У тебя неприятности, Боренька?

– Да нет у меня никаких неприятностей, – буркнул Даосов. – Это у них неприятности, а не у меня!

– У кого это у них? – быстро спросила любовница и даже приподнялась на локте, заглядывая Борису Романовичу в лицо.

– У дураков некоторых, – неопределенно сказал Даосов, прижимая теплую и мягкую женщину к себе. – И вообще, с чего ты взяла, что у меня неприятности?

Наталья освободилась, села в постели и потянулась к сигаретам на тумбочке. Закурила, бесцеремонно поставила на грудь любовника пепельницу. Как уже отмечалось. Даосов к женщинам относился довольно спокойно, длительное пребывание в тибетских дацанах способствовало сдержанности, но рядом с Натальей все дацанские уроки как-то забывались. Он потянулся к ней, но она снова освободилась от даосовских объятий. По лицу ее видно было, что она решила высказаться до конца.

– Знаешь, – сказала Наталья, – мне вчера странный звонок был…

«Ну, Бородуля! – раздраженно подумал Борис Романович. – Ну, скотина, и до Наташки уже добрался! Нет, я тебе этого не прощу. Ты у меня об этом всю жизнь жалеть будешь! Ну, Бородуля!»

– Кто звонил-то? – поинтересовался он, вновь нежно и настойчиво привлекая ее к себе.

– Ты знаешь… – Наталья ткнула сигаретой в пепельницу и свободной рукой на ощупь поставила ее на тумбочку. – Дурацкий какой-то звонок. Я уж потом полночи голову ломала, так и не поняла, кто это мне звонил. Голос мужской, но абсолютно незнакомый. Я бы вспомнила, если бы звонил кто-нибудь знакомый. У меня память на голоса хорошая.

Она доверчиво прижалась к груди Даосова, нежно перебирая пальцами курчавые волосы его бородки. Ощущение было приятным. Округлые груди любовницы задорно уткнулись в. грудь Бориса Романовича, и это вновь побуждало его к активным разведывательным действиям.

– О чем хоть разговор шел, лапа? – ощущая легкое. —не-йбнятое беспокойство, спросил Даосов.

– Да не было никакого разговора! – с видимой досадой сказала Наталья. Видно было, что беседа ее отвлекала от более приятного занятия. – Поднимаю трубку. Спрашивают:

«Это квартира Пригорницкой?» «Пригорницкой», – говорю. Этот самый тип, что звонил, поздоровался и говорит, мол, знаем мы о ваших отношениях с Борисом Романовичем Даосовым. Неприятности у него, говорит, в скором времени серьезные будут. Вы уж ему посоветуйте, чтобы мужик не артачился и посговорчивее был. И ему хорошо, и вам вреда особого не будет. Сказал и трубку положил. А сегодня тебя увидела, лица на тебе нет. Вот я и подумала, что у тебя неприятности начались. Кто это мог звонить, Боречка?

Рука Бориса Романовича замерла.

«Бородуля! – утвердился он в своих мыслях. – Нашел, гнида, слабое место! Со мной у него не получилось, так он Наталью запугивать начал, чтобы она мне пожаловалась, а я за нее испугался. Если его не остановить, он Наташку вполне может захватить в качестве заложницы. Вот сукин кот!».

Захотелось действовать немедленно, и Даосов даже сел на постели, свесив ноги. Нехорошие чувства обуревали царицынского реинкарнатора! Даже пальцы в кулаки сами собой сжимались.

" – Куда ты собрался? – удивилась Наталья. – Поздно уже. " «И в самом деле, – подумал Борис Романович. – Куда это я? Все равно с Шустриком мы на послезавтра договорились. Ладно. – Он снова опустился на постель. – Послезавтра мы с Бородулей поговорим. И с его орлами тоже».

Он снова лег в разворошенную постель, глядя в потолок.

Некоторое время он лежал, сладостно представляя, как отомстит Бородуле и его браткам.

– Боря, – тепло дохнула ему в лицо Наталья. – Это так серьезно?

– Ерунда все это, – сонно пробормотал Даосов. – Не волнуйся, скоро они от тебя отстанут. Все это семечки, лапа!

Потом они снова занимались любовью, и любовь вполне естественно перешла в здоровый и глубокий сон.

А во сне к Даосову пришел уже знакомый черт.

– Грешишь? – вполне дружелюбно поинтересовался он, кося заинтересованным глазом на спящую Наталью.

– Да какой же это грех? – удивился Даосов. – Она не замужем, я разведен.

– Да я не о том, – развязно сверкнул клыками черт. – Этого хоть сто порций. Гордыня тебя обуяла, Даосов. Божественные функции себе присваивать начинаешь. Все под себя гребешь. А Бог, между прочим, делиться велел. Плохо тебе будет, Даосов, ой плохо!

– Слушай, – попросил Борис Романович. – Завязывай со своими непонятками. Ты можешь что-то по делу сказать? Если тебя для делового разговора послали, так говори, не выеживайся. Спать хочется. И косяки зря не кидай, хвост оторву, понял?

Черт присел на постели. Хвост его нервно постукивал по полу.

– Значит, козыри тебе на стол выложи? – с наглой улыбкой спросил он. – А ху-ху по хо-хо не хочешь?

– Сгинь! – приказал Даосов устало. – Надоело твое рыло разглядывать!

Черт покорно сгинул.

– Ты еще пожалеешь. Даосов!, – зловеще сказал он на прощание.

С левой стороны тепло и пушисто заворочалась Наталья, жарко и влажно прижалась к Даосову и сонно пробормотала:

– Псих ты, Даосов. Вот уже и во сне разговаривать стал…

Даосов на эти слова только вздохнул, крепче прижал Наталью к груди и начал привычно выстраивать вереницу Будд, хмурых и недовольных столь бесцеремонным отношением к себе.

Уснул он не сразу, а проснулся рано – молоковоз во дворе сигналить начал.

Уходил от Натальи рано.

Женщина жарко заворочалась в постели, сонно приоткрыла глаза и пробормотала:

– Сыр в холодильнике, чай сам вскипятишь. Я еще посплю, котик? У меня выходной.

– Спи, лапа, – сказал Даосов и отправился в ванную комнату. Побрившись, он выпил чашку чая, прикрыл за собой дверь и, насвистывая, принялся спускаться по лестнице. Расслабившись ночью, он сейчас был умиротворенным и даже о Бородуле вспоминал без особого раздражения. Все-таки Наталья была хорошей женщиной, Борис Романович иногда даже подумывал о том, что неудачи первого брака не могут вечно заслонять то хорошее, что все-таки имело место в общении с противоположным полом. Нет, а что? Красива, умна, хозяйственна, со спокойным характером, скандалов не устраивает, а в постели… При воспоминании о постели у Дао-сова вообще голова кругом шла! Вот и сейчас она у него закружилась, и Борис Романович сразу даже не понял, что его с силой ударили по затылку чем-то тяжелым. Он даже еще успел раздвинуть в глупой улыбке бороду и только потом почувствовал боль. В глазах у него потемнело, и он потерял сознание, услышав перед тем пронзительный и немного истеричный от смелости женский вопль:

– Безобразие! Прекратите немедленно! Коля, звони, вызывай милицию, здесь человека избивают!

В себя он пришел уже на диване в чужой квартире. Толстая и сердобольная хозяйка квартиры, одетая в красивый халат, заботливо накладывала ему на лоб холодный компресс. Рядом растерянно топтался ее супруг, значительно уступавший супруге в габаритах. Одет он был в майку и синее трико. На вид супружеской паре было лет под шестьдесят, и по внешнему виду квартиры и обоих супругов было видно, что они прожили совместно долгую и почти бесконфликтную жизнь.

– Слава Богу! – певуче сказала женщина. – А мы уж думали «скорую» вызывать. Как вы себя чувствуете?

Чувствовал себя Даосов отвратительно. Как еще может себя чувствовать человек, которому только по преступной небрежности злоумышленника не раскроили череп?

Еще с тибетского дацана Борис Романович усвоил, что у человека есть несколько чакр. Так, тантра «Шива Самхита» называла семь чакр. Муладхара находилась в копчике, свад-хистана – между ног, манипура – в пупке, анахата – в солнечном сплетении, висудха – там, где гортань, аджна – меж бровей, а сахасрара являлась нервным центром на темечке. Неудивительно, что в драках били именно по чакрам. Если тебя отоварили по башке, значит, целили в сахасрару. Дали в пятак, следовательно, пытались повредить аджну. Очко порвали – несомненно, целили в муладхару, а уж про попытки повредить такую важную чакру, как свадхистана, и говорить не приходилось. Каждый может представить, куда целят, чтобы до этой нужнейшей чакры добраться!

Судя по ощущениям, били Даосова сразу по всем чакрам сразу и бил большой специалист. Не иначе, как спящий в чакрах кундалини повредить пытался, лишить Бориса Романовича этой важнейшей энергии. И надо признаться, что это ему почти удалось. Материнской энергии Даосов в себе не чувствовал. Осталось лишь виталлическое тело – и тело это сейчас трясло от бешенства и бессилия.

– Большое спасибо, – сказал он полной женщине, которая назвалась Ириной Николаевной. – Выручили вы меня. Скажите, Ирина Николаевна, вы видели, кто меня бил?

Женщина всплеснула руками.

– Да откуда ж я знаю? – сказала она. – Двое каких-то в черных куртках. Боже мой! Я думала, они вас убьют! Вы лег жите, лежите, сейчас милиция и «скорая помощь» приедут!

–Вот только этого Даосову и не хватало! Кряхтя, он сел.

– Не надо милиции, – сказал он. – У меня тут знакомая живет, пойду к ней, отлежусь немного, а потом сам разберусь. Что же милицию напрасно беспокоить?

Лица супругов стали подозрительными, как у ручных белых мышей, которым вместо пшена насыпали мака.

– А что это вы милицию вызывать не хотите? – сухо спросил супруг. – А если эти бандюки завтра еще кого-нибудь измордуют?

– Так ведь все равно не найдут тех, кто меня бил, – объяснил Даосов. – А нервы вызовами трепать будут. Вы что, не знаете, как сейчас наша милиция работает?

Супруги дружно и согласно закивали.

– Не говорите, – сказала Ирина Николаевна, и полное лицо ее выразило понимание и нежную сострадательность. – Из нашего подъезда Николая из пятой квартиры в вытрезвитель забирали. Весь в синяках пришел, будто его там не трезвили, а с третьего этажа сбрасывали. И деньги Отняли!

– Деньги не у него, – возразил супруг. – Откуда у Кольки деньги? Он уже полгода не работает. Деньги у Степана Митрофановича отняли, и не в вытрезвителе, а в пикете на колхозном базаре. Двести рублей было, так ни копеечки не оставили!

– Да что ты говоришь? – подбоченилась Ирина Николаевна. – Мне Валька сама вчера рассказывала, она Кольке за квартиру заплатить дала, так все до копеечки у него выгребли!

– Пропил, наверное, – высказал реальное предположенние супруг, которого звали Николаем Владимировичем. —А все на ментов свалил, чтобы Валька не ругалась. Если бы не пил, каким макаром он бы в вытрезвитель попал?

Спор разгорался, тональности голосов все повышались, и супруги даже не заметили, как спасенный ими Даосов потихонечку вышел в коридор и прикрыл за собой дверь.

С трудом поднявшись по лестнице, он нажал на кнопку звонка. Голова кружилась, во рту стоял металлический привкус, словно Даосов всю ночь дверную ручку сосал. Наталья еще спала. Через некоторое время за дверью послышалось шлепанье босых ног, и немного раздраженный ц вместе с тем заспанный голос спросил:

– Кто это?

– Я это, лапа, я, – сказал Борис Романович.

Дверь распахнулась. Наталья торопливо оглядела Бориса Романовича, заметила его истерзанную и перепачканную одежду и, побледнев, тревожно спросила:

– Что случилось, Боренька? Тебя побили? Даосов вошел в квартиру.

– Ничего, – сказал он. – Какие-то козлы в подъезде напали, все чакры, гады, отбили!

Наталья прикрыла ладошкой дрожащие губы.

– Это Гусек, – сказала она. – Ну, в общем, я с ним до тебя встречалась. Это он, паразит, из ревности отомстить решил! Я так и знала! Вот козел! Боречка, я не думала…

Борис Романович прошел в комнату и обессиленно опустился в кресло, вытягивая ноги.

– Этот Гусек… Он буддизмом когда-нибудь увлекался?

– Никогда, – сказала Наталья, торопливо освобождая Даосова от пиджака и ботинок. – Каким буддизмом! Он и креститься-то никогда не умел!

– Тогда это не он, – сказал Даосов, языком проверяя зубы и оттого немного шепелявя. – Непосвященный свадхистану так ловко не найдет! – И он судорожно всосал воздух.

«Какой Гусек! Бородулинской братвы это работа, – подумал он. – Пусть они и не увлекаются восточными учениями, так у них опыт какой! Ну, Бородуля, ну, козел! Ты у меня за свой беспредел ответишь! Не ментам ответишь, гаденыш, я тебя по понятиям разведу!»

– Снимай все, – сказала Наталья. – Я тебя сейчас, котик, в порядок приведу. А ты пока умойся, у меня такое ощущение, что тебя носиком по полу возили!

У Бориса Романовича было ощущение, что по полу его возили не только носиком, но вслух он ничего не сказал, а, шипя от боли, принялся умываться. Умывшись, он обнаружил, что злоумышленники оставили на его лице не такие уж большие повреждения. Бросалась в глаза ссадина на правой щеке, и левое ухо было в подсохшей кровяной корочке. Можно было даже сказать, что повезло ему, легким испугом отделался. Кровь смылась, открывая небольшую ранку, а ссадину можно тональным кремом замазать. Он посмотрел на часы и успокоился – к Брюсову он успевал, а остальное могло и подождать.

Даосов вернулся в комнату.

Наталья ловко орудовала утюгом.

– У тебя сегодня деловые встречи? – спросила она. Даосов утвердительно промычал, с опаской щупая ноющий подбородок.

– Я бы на твоем месте все отложила, – деловито сказала любовница, укладывая на гладильной доске брюки Даосова. – Сам видишь, у тебя сегодня несчастливый день.

Даосов раскинулся в кресле. Закрыв глаза, он деловито прислушивался к своему организму.

– Рад бы, да не могу, – признался он. – Мне мэр еще вчера стрелку забил. Ну, сама прикинь, как я на эту встречу не пойду? Завтра же своих контролеров пришлет, и прощай спокойная жизнь!

– Брюсов тебе встречу назначил? – удивилась Наталья. – А чего это ему от тебя понадобилось? Опять спонсоров ищут?

– Домой пригласил, – сказал Даосов. – Какие-то семейные проблемы решать хочет.

– Я слышала, что его жена с губернатором нашим путается, – задумчиво проглаживая брюки, сказала Наталья. Может, из-за нее он тебя зовет?

– Жена Брюсова? – удивился Борис Романович. Сколько же ей лет?

– Молодая еще, – согласилась Наталья. – Только ведь, сам знаешь, не в годах счастье. И я вот с дури на седого старикашку прельстилась. А ведь такие мальчики за мной ухлестывали! – Она улыбчиво покачала головой и повторила: – Какие мальчики!