Текст книги "Чтобы здоровье наладилось и желание сбылось. Вам помогут святые Серафим и Феогност Вернинские"

Почитание Серафима и Феогноста

Похороны и почитание

Милиционеры из города приехали только 12 августа. Они лишь осмотрели место и дали разрешение на похороны невинно убиеных. Монахини Верненского монастыря вырыли могилу, покрыли ее досками и без гробов, завернув монахов в мантию, захоронили их там же, – на месте убиения, – в скиту на Кызыл-Жарской горе. Чуть позже иеромонах Анатолий отпел мучеников за веру на Мохнатой сопке.

Кто был убийцами монахов, большевики прекрасно знали. Но требовавшим справедливости православным в революционном трибунале прямо сказали: «Они убили монахов, а монахов мы и сами убиваем».

И все же примерно через год этих красных бандитов расстреляли. Они попались на многочисленных грабежах и убийствах, совершенных в Верном.

После же всего случившегося отец Пахомий, отец Ираклий и отец Анатолий жить в скиту не остались.

* * *

Еще при жизни преподобные отцы были почитаемы за свою подвижническую жизнь. В суровое время гонений их кельи стали центром общины, в которую вошли прихожане городских храмов, монахи из закрытых монастырей, священники; для каждого здесь находилось слово наставления, слово утешения, слово мира и любви. Тем более не были они забыты после кончины.

Монахини, инокини и прихожане выполняли наказ отца Серафима, который завещал им каждый год приходить на его могилу. По дороге к могиле все они заходили на пасеку. Старик-пасечник до самой своей смерти привечал паломников и детям своим завещал: «Тех, кто идет на поминки, поить чаем, наливать мед и давать столовые ложки – пусть ложками мед едят и их поминают».

Монахиня Магдалина вспоминала:

«Незадолго до гибели отца Серафима сидели мы: Александра, Татьяна, Дарья, я и батюшка – в цветнике, у поклонного креста на Мохнатой сопке. Отец Серафим в этот день сказал нам: «Сестры, вы после меня великие скорби понесете». Дал он нам Святые Дары, вложенные в небольшую коробку, зашитую в матерчатый чехол с лямкой для ношения на груди, и сказал: «Когда будете в тюрьме и вам станет известно, что там есть священник, напишите на бумаге свои грехи и тайно передайте ему, чтобы разрешил. Когда разрешит, прочитайте молитвы, какие будете помнить, и, взяв ложечкой Святые Дары, причаститесь». Несколько лет Святые Дары хранились у меня под окладом иконы. А когда в начале тридцатых годов нас всех четверых арестовали и погнали в Комикрай, мы взяли их с собой и, терпя все тяготы тюремной жизни, имели большое духовное утешение, приобщаясь Святых Животворящих Тайн».

«Крест на Красном обрыве» – Москва: Издательство имени святителя Игнатия Ставропольского, 1996 г.

В синодиках нескольких поколений православных верненцев-алматинцев имена Серафима и Феогноста стояли на первом месте, об их упокоении служились обедни и панихиды. В годы государственного атеизма их могилу не венчала часовня или поклонный крест, но даже тогда она была местом паломничества и поклонения; сюда неоднократно поднимались незабвенные алматинские святители-исповедники митрополит Николай (Могилевский) и митрополит Иосиф (Чернов).

Так, во все времена советской власти уединенную могилу Серафима и Феогноста тайно посещали православные алматинцы и горячо молились. А каждый год 11 августа, так же тайно, там обязательно совершались панихиды. Сегодня же, когда эти преподобномученики прославлены в лике святых новомучеников Российских и были обретены их святые мощи, а место захоронения стало явным для всех; день их памяти – 11 августа – стал общим праздником для всех православных казахстанцев.

Эти святые почитаются как покровители Казахстана, как одни из первомучеников, освятившие своим подвигом эту древнюю землю.

Но туда, на Кызыл-Жарскую гору, приходят не только жители республики, здесь нынче можно увидеть очень много паломников, как из ближнего, так и из дальнего зарубежья. И всегда молитвы, обращенные к Серафиму и Феогносту, находят отклик у Господа. Об этом свидетельствуют многочисленные случаи чудес и исцелений, свершающихся здесь, в горах Заилийского Алатау, среди великолепных и уникальных тянь-шаньских елей, у могилы преподобных.

Преподобномученики (греч. όσιομάρτυς) – православные святые, мученики из монахов. Возникновение данного лика святости связано с возникновением и развитием института монашества. Преподобномученики становились жертвами иноплеменников или своих соотечественников, как в период византийского иконоборчества.

Поскольку христианское монашество развилось в основном по окончании преследования христиан, когда христианство стало господствующей религией Римской империи, почти нет преподобномучеников, которые бы жили в первых веках христианства (исключение составляют некоторые отшельники, погибшие мученической смертью). С распространением монашества появляются и преподобномученики – как в Византии (например, монахи, пострадавшие от гонений императоров-иконоборцев), так и в Персии и в других странах.

На Руси преподобномученики появились еще в домонгольский период, например, преподобномученик Кукша, инок Киево-Печерского монастыря, проповедовавший среди вятичей и убитый ими в 1113 году.

В новейших временах много монахов и монахинь погибли от преследований советского и фашистского режимов. Некоторые из них были канонизированы Церковью.

Место упокоения Серафима и Феогноста в Аксайском ущелье всегда почиталась верующими. В 1991 году на ней был установлен поклонный крест и затем возведена часовенная сень. Известно немало случаев исцелений и чудес, происходящих на могиле преподобномучеников. В настоящее время на месте Кызыл-Жарского скита открылся мужской монастырь – Аксайская Серафиме-Феогностовская пустынь.

✓ Иеромонах Серафим (Богословский, † 1921) и иеромонах Феогност († 1921) прославлены в 1993 году как местночтимые святые Алма-Атинской епархии.

✓ Причислены к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.

✓ Память 29 июля/11 августа, преподобномученики.

Эх, кем только не работал я в лихие девяностые: и грузчиком, и охранником, директором фирмы, и даже помогал местным бандитам, когда те стали «отмывать» свои деньги. Стыдно, спросите, такими делами заниматься? Признаюсь, стыдно было. И тогда, и теперь. Тем более, что в нашей семье все были верующими людьми и всегда старшие говорили: «Пусть на еду не хватает, зато совесть чиста».

В начале этого века, когда жизнь в стране стала потихоньку налаживаться, организовали с друзьями небольшое производство. И вовремя, надо сказать, это сделали, так как, продукция наша пошла нарасхват. Сначала в городе, потом и по области. Дошло до того, что мы свои товары стали в Казахстан поставлять.

Там, в Алма-Ате, и познакомился я со своей будущей женой, Златой. Она действительно оказалась золотой во всех отношениях. Характера кроткого, красавица, и, главное, почитающая православных святых. Даже удивился этому сначала. Думал, в этой азиатской стране к христианству настороженно относятся. Ан нет. Больше всего тому факту были рады мои родители и бабушки с дедушками.

В общем, переписывались и перезванивались мы со Златой год, а потом я привез ее и показал родственникам. После чего сразу же и поженились. Потом в течение трех лет у нас родились Сережка с Петей. Росли они быстро, не по годам сообразительные мальцы оказались.

Бизнес наш тем временем разрастался. И, наверное, из-за этого среди партнеров начались трения. Сначала малозаметные. Потом начались открытые конфликты. Каждый тянул одеяло на себя, доказывая, что именно он вложил в общее дело больше усилий и денег, и поэтому именно он должен «рулить» на фирме. У меня тоже было свое мнение. Ведь в Казахстан наши товары попали, благодаря моей инициативе. Что позволило лишь за год увеличить производство сразу в два раза!

Когда в очередной раз я пришел с работы злой (новая стычка с почти бывшими друзьями тому виной), моя Златочка спросила, что случилось. Выслушав мой рассказ, она сказала, что на свете есть только две главные вещи: семья и друзья. И если мы все не помиримся, то и без бизнеса останемся, и без друзей.

Не понял я ее тогда, но промолчал. А через две неделе мы почти окончательно разругались на работе между собой. В тот день напился и пьяный пришел домой. Хорошо хоть сынишки у деда с бабкой ночевать остались, ничего не сказала жена. Наутро же еще раз в точности повторила прежние свои слова о семье и дружбе.

У меня болела голова, было очень плохо. Только вот, когда Злата стала рассказывать об алматинских иеромонахах Серафиме и Феогносте, которые полжизни прошли вместе, истово служа Господу, во мне что-то перевернулось. Показалось, что даже комната, в которой мы сидели, стала светлей.

Златочка же продолжала свой рассказ об этих святых людях, которые за свою веру поплатились жизнями. До последней минуты не отказавшись от православия. За что были причислены к лику святых новомучеников. У меня перестала болеть голова, вдруг откуда-то появились силы. А главное, желание поехать в Алматы и поклониться этим исповедникам.

Сказал об этом жене, и она заплакала. Как мог успокоил ее и поехал на работу. Там мои партнеры сидели мрачнее тучи. Я рассказал им о Серафиме и Феогносте, и никто из них не посмеялся надо мной и даже не стал иронизировать по поводу моего желания поехать на могилу к святым. В тот же день мы решили все вместе отправиться туда.

Перед этим мы сходили в нашу омскую Церковь Святых Царственных Мучеников И Всех Святых Новомучеников, где наше желание было одобрено батюшкой.

А через неделю мы были уже высоко в казахских горах. Полдня пробыли у могил Серафима и Феогноста.

Каждый из нас вспоминал о своем и просил помочь в жизни. Я же прочитал молитву преподобномученикам Серафиму и Феогносту, которую мне дала Злата. Вот отрывок из нее:

«О, Богоблаженная двоице друзей Христовых, преподобнии страстотерпцы Серафиме и Феогносте! Казахстанския страны светильницы достопочтеннии, града Алма-Аты защитницы и покровителие Богодарованнии, православных всех неусыпнии наставницы! На небеси богопросвещенными душами вашими Престолу Божию предстоящии, на земли же мученически за Христа пострадавшими телесы вашими на горах Заилийских почивающии и различная дарования духовная всем с верою и любовию к вам приходящим источающии!».

Еще через неделю мы были уже в Омске.

После этой поездки все сразу же встало на свои места. И вот уже как третий год наш бизнес развивается еще более быстрыми темпами, а с компаньонами я больше ни разу не сорился. Спасибо Серафиму и Феогносту. И жене, конечно.

Юрий Боцкий (Омск)

Когда мы познакомились с будущим мужем, он был спортсменом. Баскетболистом. Высокий, статный, уверенный в себе. Умел пошутить, всегда был душой любой кампании. Это его, видимо, и подкосило потом. Это случилось, когда он закончил карьеру. Сразу же пропали бывшие знакомые, зато появились новые. Даже он их называл «дружками». Называть-то называл, не уважал совсем, но и без них уже не мог. Если раньше мой муж позволял себе максимум две бутылки пива, то теперь без двух бутылок водки, принятых в себя, из гостей не уходил.

То же самое происходило и дома. Тренерская зарплата небольшая, надежда была только на премии по итогам выступлений воспитанников. Но потом не стало и их, т. к. у мужа забрали перспективную группу – из-за систематических пропусков им тренировок. После этого он сломался и стал пить каждый день. Почти пять лет продолжался этот кошмар, что я только ни делала, сколько ни говорила с ним, ничего не помогало.

В общем, вышло так, что к началу 2010 года у нашей семьи практически не было никаких перспектив.

В одно из воскресений я пошла в близлежащий Иоанно-Богословский храм – поставить свечу Николаю Угоднику, чтобы он помог мне. Старушка в церковной лавке, продавшая мне ее, спросила, почему я так печальна. Я расплакалась, и рассказала ей обо всем. Тогда старушка успокоила меня и сказала, что было бы хорошо, если б я помолилась еще и мученикам Серафиму и Феогносту, дабы помогли они спасти мужа и семью. Так я и сделала.

Через два дня у меня состоялся серьезный разговор с мужем. И о чудо, впервые за десять лет он прислушался к моим словам. Не сразу, он стал меньше пить, а 11 августа, в день памяти о священномучениках Серафиме и Феогносте, – торжественно поклялся, что больше никогда не прикоснется к алкоголю. Вот уже год, как мы живем в мире и покое. И, дай Бог, это счастье продлится вечно.

Марина Федоровна (Алматы)

Испытания оставшихся

После гибели Серафима и Феогноста оставшиеся в живых монахи покинули скит и разошлись в разные стороны. Время было не такое, чтобы держаться всем вместе, привлекая внимание красноармейцев, басмачей, бандитов.

Все монахи продолжили великое дело просвещения и служения Господу, кто как мог. Расскажу коротко о дальнейшей жизни каждого из них.

Сегодня нам ничего не известно о том, каким образом Анатолий Смирнов попал в Глинскую пустынь. Но там он быстро зарекомендовал себя в церковном хоре. Он не только обладал замечательным голосом, но и чувствовал музыку, в результате, несмотря на молодость, очень скоро стал регентом – руководителем церковного хора. Он и сам писал духовную музыку, которая даже после его отъезда еще долго исполнялась в монастыре.

В Иссык-Кульский Свято-Троицкий монастырь из Глинской пустыни Анатолий отправился вместе с Серафимом и Феогностом и другими иноками – по зову сердца, нести слово Божие, помогать православным, оказавшимся на окраинах Российской империи.

Там он монашествовал с 1905 по 1909 год, когда был рукоположен и стал иеромонахом. Сразу после рукоположения он был приглашен у Успенскую церковь Туркестанского архиерейского дома, что находилась в городе Верном. Приглашение туда он получил, в частности, для развития церковной музыки. Вместе с Серафимом он отправился в дорогу. Прощаясь с Феогностом и другими иеромонахами, он не знал, что судьба еще раз сведет его с ними и крепко свяжет в истории православия.

Но не только музыкой занимался отец Анатолий. К моменту его приезда в город Верный, там была основана Иверско-Серафимовская женская община, которая в 1910 году была обращена в женский общежительный монастырь. Одним из самых активных пастырских попечителей общины стал отец Анатолий.

Однако уделять все внимание окормлению насельниц монастыря он не мог. В этот же период вместе с Серафимом он построил скит на Сопке Мохнатой, где разбил цветник. За свой подвижнеческий подвиг в 1912 году отец Анатолий был награжден правом ношения набедренника.

Когда в 1913 году стало ясно, что плохо организованный женский монастырь дает все больше сбоев, духовная жизнь в нем начала угасать, по инициативе отца Серафима иеромонахи забрали своих духовных чад из монастыря в скит на Монатую сопку, а сами отправились искать место для нового скита.

С 1916 года отец Анатолий был поставлен управлять архиерейским хором в Вознесенском Кафедральном соборе города Верный. Но и свой скит в Аксайском ущелье он не забывал, проводя там большую часть свободного от службы времени.

Вот как вспоминал он о трагических событиях в августе 1921 года: «Вечером 28 числа приехали трое красноармейцев на лошадях с ружьями. Отец Серафим принял их в своей келье, напоил чаем с медом, постелил под елкой сена и уложил спать. Сам ко мне прибежал, говорит: “Какие-то подозрительные приехали, пили чай, молчали, как звери кругом смотрели. Положил их спать – не спят, все разговаривают”».

Так же, как и Серафим, Анатолий молился всю ночь. А под утро вдруг услышал крик Серафима: «Беги, Анатолий!» и сразу за этим – выстрелы. Понял он, что Серафим убит. Выскочил из своей кельи и кинулся вниз с горы. До пасеки он добрался чуть живой, вся одежда оборвана, пока катился с горы, весь побился, а перебираясь через реку, чуть не утонул. Насилу откачали его пасечники.

Потом из города приехали Пахомий и Ираклий, подоспели и монахини.

Отец Анатолий, заливаясь слезами, отпевал своих братьев по вере в ските на сопке Мохнатой, а потом еще 40 дней служил в келье Серафима, которую сам когда-то помогал строить. После этого некоторое время жил в городе Верном, служил священником и регентом во Всехсвятском храме Иверско-Серафимовского женского монастыря, где управлял хором и писал музыку. Обитель к тому времени была уже закрыта, но храм еще некоторое время действовал (окончательно закрыт он был лишь в 1937 году).

В середине 20-х годов его просветительская деятельность начала вызывать недовольство советской власти. Дабы не навлечь гнев властей на своих подопечных монахинь, проживающих в ските на сопке Мохнатой, которых все эти годы опекал, он ушел в Абхазию, где жил неподалеку от Сухуми в Кавказских горах, где в глухом ущелье построил себе келью. В течение нескольких лет он вел переписку с верненскими монахинями. А в начале 1930-х годов ими была получена весть об аресте, а годом позже – о расстреле отца Анатолия.

✓ Иеромонах Анатолий причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.

✓ Память на Собор новомучеников и исповедников Российских (первое воскресение, начиная с 25 января/07 февраля), преподобномученик.

Схимонах Ираклий (мирское имя – Сергей Матях) родителей своих не знал, его еще младенцем подкинули в монастырь, где он и воспитывался.

С иноками, прибывшими из Глинской пустыни, он познакомился в Иссык-Кульском Свято-Троицком монастыре, где Ираклий и Пахомий особо сблизились с Серафимом и Феогностом.

Но вначале в город Верный отправился Серафим, затем Пахомий, а после погрома в 1916 году вынужден был бежать и Феогност. Отец же Ираклий оставался в монастыре до 1919 года, когда монастырь был закрыт, а все монахи разогнаны. Тогда он отправился в Верный, где присоединился к своим старым знакомым монахам, посторив для себя келью неподалеку от скита на горе Кызыл-Жар.

Там он обитал до августа 1921 года, когда были убиты Серафим и Феогност. Вскоре после отпевания и похорон он сбежал из скита, несколько лет жил неподалеку от Алма-Аты в городе Талгар, в семье старосты Талгарскаго храма И. Д. Дмитриева.

Еще в 1916 году Ираклий принял схиму, поскольку не мог себе простить, что убежал из монастыря и выжил в тот день, когда был разграблен Свято-Троицкий монастырь и убиты все оставшиеся в нем обитатели. За это называл он себя великим грешником и до самой смерти все отмаливал свой грех.

Схимонах – монах, принявший великую схиму, иначе – великий ангельский образ, торжественный обет соблюдать строгие аскетические правила поведения. При постриге в великую схиму монах дает обет отречения от мира и всего мирского.

Схимонашество возникло на Ближнем Востоке в V в., когда с целью упорядочить отшельничество, императорской властью было приказано пустынникам поселиться в монастырях. Пустынники, принявшие затвор в замену отшельничества, стали именоваться монахами великой схимы. Впоследствии затвор перестал быть обязательным для схимонахов.

В доме схимонах жить отказался и построил себе келью в горах, куда уходил молиться. Но возвращаясь, очень любил играть с детьми Дмитриева, рассказывал им о Боге. Иногда к нему приезжали верненские монахини, и они целыми вечерами, сидя под яблонями, пели псалмы.

Как-то раз, в 1928 году, вернувшись из кельи, он узнал, что вся семья Дмитриева арестована и отправлена в ссылку на Аральское море. Дом их захватили новые хозяева, по навету которых и свалилось на семью это несчастье.

Ираклий не смог остаться в этом месте и отправился через горы обратно в Киргизию, на побережье Иссык-Куля. Свято-Троицкий монастырь к тому времени был уже давно закрыт. До самой зимы прожил он в вырытой в одном из ущельев келье. Но затем, глубоко занозив руку, заболел. Поднялся жар, рука воспалилась так, что он уже не мог ею шевелить. От жара он терял сознание и только глухо стонал от боли. Тут и нашел его добрый человек, Мирон Дубинин, который отвез его в свое село Сазоновка, к фельдшеру. К дому сзади был приделан сарайчик. В нем и поселился Ираклий после выздоровления.

Слухи о том, что в селе живет монах-схимик, распространилась по окрестностям, и со всех сторон пошли к нему люди – за святой молитвой и советом.

Он любил ночные молитвы, спать не ложился, лишь подремлет, сидя на лавочке, и снова молится.

А в 1929 году Мирона Дубинина арестовали за то, что верующим был, да в колхоз отказывался вступать. Из ссылки он так и не вернулся. А Ираклия забрал к себе на жительство другой верующий. Так Ираклий оказался в многодетной семье Бочарниковых, где и прожил до самой своей смерти.

О своей кончине он был извещен заранее. Открыто ему было, что умрет он на Вознесенье Господне. Так оно и случилось. Незадолго до праздника слег он с лопнувшей грыжей, да так и скончался в день праздника Вознесения Господня в 1936 году. А спустя 39 лет, в 1975 году, раскопали его могилу и обнаружили, что гроб в земле лежит целехонек, как новый.

✓ Скимонах Ираклий (Матях, † 1936) причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.

✓ Память на Собор новомучеников и исповедников Российских (первое воскресение начиная с 25 января/07 февраля), преподобномученик.