Текст книги "Священник, врач, пациент"

Советы священника онкологическому больному

Всякая болезнь представляется нам врагом. Но, пожалуй, раку присущ самый устрашающий образ врага. Сложившийся стереотип представлений об этой болезни таков: мучительная, безжалостная, неизлечимая, смертельная.

Причины рака до сих пор неизвестны. Резкий рост онкозаболеваний в XX веке (3-е место в мире по уровню смертности после сердечно-сосудистой патологии и травматизма) связывают с прогрессом цивилизации и обусловленными им экологическими проблемами, изменением образа жизни человека и т. д. Думается, однако, что не одни лишь внешние причины играют роль в развитии этого недуга.

Какова сущность онкопроцесса? Опухоль вырастает из нормальных тканей организма; в какой-то момент нормальные клетки превращаются в ненормальные и начинают безудержно размножаться, отравляя организм продуктами своей жизнедеятельности, ущемляя здоровые ткани. Когда развитие опухоли доходит до некой критической точки (поражение жизненно важных органов или чрезмерная интоксикация), человек погибает. О злокачественной опухоли можно сказать так: изнутри, из тела человека, исходит то, что это тело убивает.

Человек, согласно Писанию, есть неразрывное единство души и тела. Душевное состояние человека, как известно, отражается в его теле: уныние, печаль или радость имеют характерные внешние проявления. Но не всегда состояние души отпечатывается во вне столь явно. Затяжные внутренние конфликты иногда прикрываются маской благополучия. Однако, в конце концов, душевный конфликт непременно отразится в теле, как в зеркале – если нечто «убивает изнутри» душу, то и в теле разовьется страдание, убивающее изнутри тело…

Что же смертельно для души? Кратко говоря: все, что не соответствует ее природе. По выражению церковного писателя III в. Тертуллиана, душа по природе своей христианка. Это значит: для нее естественно познавать Бога, стремиться к Богу, любить Бога и творить Его волю. Ей, нематериальной и бессмертной, невозможно быть целиком погруженной в мир исключительно вещественных попечений и сугубо низменных понятий. Ее томит пустота и бесцельность бытия без Бога. Трагическое несоответствие присущего душе стремления к свободе, чистоте, надмирности и скованности стихиями мира приводит к тому, что душа как бы мертвеет, погружается в летаргический сон. Христос уподобил таких людей мертвецам (Мф.8,22). Душа погружается во тьму, полную призраков. Ее манит несущественное – деньги, власть, почет.

 
Каждый остров, замеченный в дымке туманной,
Кто из нас Эльдорадо своим не считал?
И фантазия буйствует в оргии пьяной,
Чтобы утром наткнуться на линию скал.
 

(Ш. Бодлер)

В погоне за ними душа рассчитывает обрести устойчивость, смысл и цель бытия, но никогда не обретает. Тогда она либо ожесточается и окончательно помрачается, либо впадает в отчаяние. Последнее состояние носит хронический, затяжной характер; медицина именует его скрытой психогенной депрессией. Депрессия же подсознательно всегда тяготеет к саморазрушению. Рак и есть род самоубийства человека, не нашедшего себя.

Конечно, всякая болезнь есть дело Божиего Промысла и ниспосылается соответственно устроению каждой души. Бог не является виновником зла. Зло, по выражению блаженного Августина, не имеет своей сущности, оно лишь отсутствие добра. Отсутствие добра в душе врачует Господь порой горькими лекарствами, зная, что другие уже не помогут, ибо Он измеряет нашу жизнь не сиюминутной пользой и преходящими благами, но Вечностью. Бог не творит болезнь; ради вечного блаженства Он попускает, чтобы мы обрели заслуженное нами, – как говорил преподобный Амвросий Оптинский, все мы несем крест, но он сделан из дерева, выросшего на почве нашего сердца.

Советы священника онкологическому больному:

1. Вам поставлен диагноз: рак, саркома, лейкоз. Не обольщайтесь (может, это не рак?), не возлагайте надежд на людей (мне помогут эти знаменитые врачи), на благоприятные обстоятельства (мне помогут эти очень дорогие и очень эффективные препараты), тем более на демонскую помощь (это очень сильный экстрасенс, знахарь, целитель, колдун). Податель всего – Господь. Мы называем то или иное плохим или хорошим, но, на самом деле, все, что мы имеем, для нас только полезно. Полезное, к сожалению, не всегда приятное. Телесная болезнь должна помочь нам исправить наши душевные недуги. В этом состоит главный урок болезни.

2. Не падайте духом. Если вы согласны, что болезнь дана вам Богом, чтобы чему-то научить, хорошо поразмыслите, чему именно она должна научить. Помолитесь, просто попросите Господа, чтобы Он открыл вам это. Пересмотрите свою жизнь, перетряхните ее целиком, как поступают с платьем, залежавшимся в сундуке. Без всякого саможаления оцените свои поступки, начиная с детства. Если вы хотите исправить обнаруженные душевные изъяны, если вы, милостью Божией, увидели, что корни ваших нынешних проблем лежат в вашей собственной жизни, идите к исповеди. Только в Таинстве покаяния Божия благодать врачует душевные раны и разбитые сердца. Если вы не знаете, как приступить к исповеди, просто придите в церковь и поговорите о том со священником. Не смущайтесь своим незнанием, не позволяйте лукавому под тем или иным предлогом увести вас из храма (нелюбезно встретили, не то сказали, батюшка слишком молод или тороплив, свечки такие дорогие, креститься не умею, головной платок забыла и т. д.). Попросите отслужить молебен о здравии и благословить на лечение. Молите Господа, чтобы через врачей Он даровал вам исцеление.

3. После исповеди начинайте новую жизнь. Раз и навсегда перестаньте думать о прошлом, былых радостях и печалях, успехах и обидах. Перестаньте размышлять о будущем, о грядущих проблемах. Учитесь, по завету Христа, жить в дне сегодняшнем (Мф.6,34). Начинайте день молитвой, заканчивайте тоже молитвой. Приобретите православный молитвослов, в нем содержатся молитвы на всякую потребу, в том числе утренние и вечерние. Попросите прощения у всех, кого вы вольно или невольно обидели или на кого сами держите обиду. Перестаньте предъявлять к родным, близким, сослуживцам какие бы то ни было требования (дети, вы обязаны хорошо учиться; муж, ты обязан больше времени уделять семье; дядя, вы обязаны бросить пить; коллеги, вы обязаны добросовестно относиться к работе и т. д.). Перестаньте считать, что вам, за ваши заслуги или труды, положено какое-либо воздаяние. Оставьте весь мир и обратитесь внутрь, к своей душе (Мк.8,36–37). Ежедневно читайте Евангелие по главе, размышляя о прочитанном; прочитав до конца, начинайте сызнова.

4. Помните, что духовная жизнь не обходится без искушений. Главные из них два: во-первых, охлаждение, когда диавол нашептывает человеку, ставшему на путь спасения, что все бесполезно, людьми придумано, бессмысленно и пр.; во-вторых, излишнее рвение, требующее непосильных трудов, дабы привести новоначального подвижника в изнеможение и уныние. Здесь важно понять следующее. Всякий человек приходит в мир с определенным багажом способностей и возможностей; у каждого они различны: одному Господь вверил один талант, другому два, третьему пять (Мф. 25, 14–30). Соответственно, Он ожидает от каждого в меру данного ему. С того, кому дан один талант, не спросится, почему он не приобрел пять, с него взыщется, как он распорядился одним. В древнем Отечнике рассказана такая история. Преподобный Антоний Великий молил однажды Господа, чтобы Он открыл ему, в какую меру он пришел. «Ты не пришел еще в меру двух женщин, живущих в Александрии», – был ему глас. Пустынник решил отправиться в город. Найдя тех женщин, он попросил их рассказать о себе. Оказалось, что они всего лишь скромные домохозяйки, живущие мирно и дружно между собой и со своими мужьями, привыкшие смиряться друг перед другом даже в мелочах. Они, конечно, не совершали столь удивительных подвигов, как святой Антоний, и не творили чудес. Но они выросли в свою меру сполна, что и показал Бог Антонию, в свою, антониеву, меру еще не пришедшему. Святитель Игнатий Брянчанинов говорил: люди часто бывают безмерно требовательны. Бог – никогда. От каждого Он ждет только того, что тот может Ему дать. От больного требуется умеренное молитвословие, терпение и за все Бога благодарение.

5. Начав новую жизнь, жизнь со Христом, необходимо переустроить и внешние порядки жизни. Православный христианин должен носить нательный крест, жить в освященном доме, иметь иконы, регулярно, если позволит здоровье, посещать храм, столь же регулярно исповедоваться и причащаться Святых Христовых Таин. Причастие, по выражению одного современного богослова, есть лекарство бессмертия, возрождающее падшую душу и просвещающее тело. Как причащаться, какие молитвы читать, в какую меру блюсти посты – эти и иные вопросы следует обсудить со своим духовником, т. е. священником, к которому вы постоянно ходите на исповедь (лучше иметь постоянного духовника). Сколь важно внешнее благочестивое переустройство жизни, показывает пример одной американки, успешно занимавшейся бизнесом (управляющая компанией), которая, после того, как узнала, что неизлечимо больна раком, оставила работу в компании, переехала в отдаленный штат и в небольшом городке посвятила себя бескорыстным заботам о дефективных детях-инвалидах. Ее болезнь не ушла, а как бы прекратила развитие, и она пережила все отпущенные ей врачами сроки.

6. Наконец, в болезни следует прибегнуть к Таинству Елеосвящения, или, как его еще именуют, Соборования. Оно суть Таинство болящих. В молитвословиях этого Таинства речь идет об исцелении души и тела; смысл его – прощение забытых грехов, тяжким грузом лежащих на душе, заставляющих страдать и тело. Кроме того, молитесь Пресвятой Богородице, от чудотворной иконы Которой «Всецарица» исходит особенная помощь страждущим онкозаболеваниями, святому великомученику и целителю Пантелеймону, пейте святую воду, освященную на молебнах, и имейте твердое упование на милость Господа, не хотящего, как говорит Библия, смерти грешника, но хотящего, чтобы он обратился и остался жив.

Об исходе

Быть или не быть?

Как прекрасна жизнь! Это и теплое море в блестках солнца, и тугой степной ветер с запахом чабреца, и осенние паутинки, перечеркивающие блеклое небо, и молодое вино с теплым домашним хлебом, и пушистый снег на соснах, и весенние звонкие птицы. Это – и наша прекрасная юность, и любовь, целый океан новых ощущений, и наши малыши… Все кажется беспредельно радостным, и наше соучастие в этой радости представляется не просто возможным, а вполне резонным.

Но вдруг… болезни, потери, страдания или, может быть, холодный моросящий дождь и никто не звонит, – и мы перед лицом совершенно иной реальности: радость, казавшаяся только что неоспоримо законной, так сказать, принадлежностью жизни, покинула нас и чувство конечности, ограниченности нашего бытия, нашей эфемерности, исполняет душу не то что страхом, а неким томлением. Наше будущее летит на нас с ужасающей скоростью, и вот – мы уже над бездной собственного небытия.

Перед лицом такой реальности все житейское – суета. Не существует человека, который хоть единожды не задал бы себе вопроса: «Что потом?» Здесь мы встречаем два подхода. Первый, предлагаемый материализмом, говорит, что по ту сторону гроба вечное ничто, другой, религиозный, толкует, напротив, о вечности нашего бытия. «Человек, тебя ожидает вечная смерть» и «Человек, тебя ожидает вечная жизнь». В самих себе мы имеем ощущение бессмертия, мысль о прекращении существования глубоко чужда нам. Свидетельства, например, оживленных после клинической смерти, говорят о наличии потустороннего мира. Конечно, эти свидетельства, в силу ряда причин, нельзя признать абсолютно достоверными, но некоторые, совпадающие даже в мелких деталях, данные, заставляют все же отнестись к ним серьезно.

В Житиях святых и священных сказаниях многократно повествуется об участи души по исходе из тела, причем есть рассказы подробнейшие, как то в житии блаженной Феодоры (26 марта), где описано прохождение души через мытарства – своего рода барьеры, воздвигнутые демонами в воздушном пространстве. Аналогичные свидетельства есть в житиях святых Антония, Макария, Нифонта и других. Можно ли доверять этим свидетельствам? Если мы доверяем сообщениям ученых о сделанных ими открытиях, которых, однако, мы не способны ни увидеть, ни уразуметь, то вполне логично было бы доверять свидетельствам людей, всей своей жизнью, а порой и смертью, доказавших, что им чужда была всякая неправда. В Евангелии от Луки (16, 19–31) есть притча о богаче и Лазаре, где повествуется о посмертном существовании этих людей. С полной определенностью там указано, что душа целиком сохраняет свои индивидуальные качества и способна мыслить, радоваться или – в аду – печалиться, страдать.

Впрочем, существует мнение, что душа не медлит в загробном мире и, тотчас же по исходе, вселяется в новое материальное тело. Цепь рождений непрерывна и обусловлена законом кармы – судьбы. Христианская традиция отвергает эти представления как вредные, парализующие волю человека, унижающие его достоинство как творения Божиего. Ни один из отцов Церкви ни единым словом не обмолвился о переселении душ, хотя писали они о многих предметах: о тайнах неба и земли, о далеком грядущем, прозревая судьбы народов, о сокровенных глубинах душ человеческих и множестве вещей, закрытых для обычного знания. Напротив, они единодушны (!) в учении о единственности и вечности Бытия души, уникальности ее жизненного пути, зависящего от направленности воли человека. Склонность к добру или склонность ко злу, а не слепой закон кармы – вот что определяет нашу загробную участь.

Итак, Церковь учит, что каждого из нас ожидает вечная жизнь.

Память смертная

Во всех делах твоих помни о конце твоем, и вовек не согрешишь (Сир. 7, 39).

Многие из святых отцов полагали, что памятование о собственной смерти есть основа делания всех добродетелей, их начало: «Первая мысль, которая по Божию человеколюбию западает в человека и руководствует душу к жизни, есть западающая в сердце мысль об исходе сего естества. За сим помыслом естественно следует презрение к миру; и этим начинается в человеке всякое доброе движение, ведущее его к жизни» (прп. Исаак Сирин, слово 86). «Нам надо поминутно чаять смерти и поминутно готовиться к ней, а не годами отдалять ее от себя. Вставая, говорите: “Это последний мой день, другого не видать мне”. Ложась спать, опять говорите: “Лягу и не встану, не видать мне света Божия”. Так и всякий день. И не будете ужасаться смерти» (святой Феофан Затворник. Письма, т. 2, № 251). В этом памятовании святые отцы видели животворное начало, хоть и не лишенное естественной боязни, но и не имеющее в себе леденящего душу страха, исполняющего при приближении смерти безбожников и сластолюбцев, о которых говорит Писание: Смерть грешников люта (Пс. 33, 22), «Боязнь смерти есть свойство человеческого естества…, а трепет от памяти смертной есть признак нераскаянных согрешений…» (прп. Иоанн Лествичник, слово б). Для человека, ищущего спасения, «страх смерти – спасительный страх… Надежда на Господа Спасителя, не уничтожая страха смерти, уничтожает убийственную его болезненность, растворяя отрезвляющее его действие на душу преданностью в волю Божью» (святой Феофан Затворник. Письма, т. 3, № 386).

Стяжание памяти смертной ставится святыми отцами в один ряд с приобретением иных величайших добродетелей: бесстрастия, смирения, дара рассуждения, молитвы; немалыми трудами утверждается она в человеке. Святой Игнатий Брянчанинов писал: «Хочешь ли помнить смерть? Сохраняй строгую умеренность в пище, одежде и во всех домашних принадлежностях; наблюдай, чтоб предметы нужды не переходили в предметы роскоши, поучайся в Законе Божием день и ночь или по возможности часто – и вспомнится тебе смерть. Воспоминание о ней соединится с потоками слез, с раскаянием во грехах, с намерением исправления, с усердными и многими молитвами» («Размышление о смерти»; «Аскетические опыты», т.1). Кстати, сам святой Игнатий в высшей степени обладал благодатным даром смертной памяти. В Житии этого святителя рассказывается о посмертном явлении его своей духовной дочери. Накануне своей кончины он увещевал ее бросить мирские попечения и заботиться о вечности. Вот как описывает она свое видение.

«В субботу 12 августа 1867 г. ночью худо спала, к утру заснула. Вижу – пришел Владыка Игнатий в монашеском одеянии, в полном цвете молодости, но с грустию и сожалением смотрит на меня: “Думайте о смерти, – говорил он, – Не заботьтесь о земном. Все это только сон, – земная жизнь – только сон! Все, что написано мною в книгах, все – истина. Время близко, очищайтесь покаянием, готовьтесь к исходу. Сколько бы вы ни прожили здесь, все это – один миг, один только сон”. На мое беспокойство о сыне Владыка сказал: “Это не ваше дело; судьба его в руках Божиих! Вы же заботьтесь о переходе в вечность”. Видя мое равнодушие к смерти и исполняясь сострадания к моим немощам, он стал умолять меня обратиться к покаянию и чувствовать страх смерти. “Вы слепы, ничего не видите, и потому не боитесь, но я открою вам глаза и покажу смертные муки”.

И я стала умирать. О, какой ужас! Мое тело стало мне чуждо и ничтожно, как бы не мое, вся моя жизнь перешла в лоб и глаза; мое зрение и ум увидели то, что есть действительно, а не то, что нам кажется в этой жизни. Эта жизнь – сон, только сон! Все блага и лишения этой жизни не существуют, когда наступает со смертью минута пробуждения. Нет ни вещей, ни друзей – одно необъятное пространство, и все это пространство наполнено существами страшными, непостигаемыми нашим ослеплением: они живут вокруг нас в разных образах, окружают и держат нас. У них тоже есть тело, но тонкое, как будто слизь какая, ужасное! Они лезли на меня, лепились вокруг меня, дергали меня за глаза, тянули мои мысли в разные стороны, не давали перевесть дыхания, чтобы не допустить меня призвать Бога на помощь. Я хотела молиться, хотела осенить себя крестным знамением, хотела слезами к Богу, произношением имени Иисуса Христа избавиться от этой муки, отдалить от себя страшные существа, но у меня не было ни слов, ни сил. А эти ужасные кричали на меня, что теперь уже поздно, нет молитвы после смерти!

Все тело мое деревенело, голова неподвижна, только глаза все видели и в мозгу дух все ощущал. С помощью какой-то сверхъестественной силы я немного подняла руку, до лба не донесла, но на воздухе я сделала знамение креста, тогда страшные корчились. Я усиливалась не устами и языком, которые не принадлежали мне, а духом представить имя Господа Иисуса Христа, тогда страшные прожигались, как раскаленным железом, и кричали на меня: “Не смей произносить этого имени, теперь поздно”. Мука неописанная!

Лишь бы на одну минуту перевесть дыхание! Но зрение, ум и дыхание выносили невыразимую муку от того, что эти ужасные страшилища лепились вокруг них и тащили в разные стороны, чтобы не дать мне возможности произнести имя Спасителя. О, что это за страдание! Опять голос Владыки Игнатия: “Молитесь непрестанно, все истина, что написано в моих книгах. Бросьте земные попечения, только о душе, о душе заботьтесь”. И с этими словами он стал уходить от меня по воздуху как-то кругообразно, все выше и выше над землею. Вид его изменялся и переходил в свет. К нему присоединился целый сонм таких же светлых существ, и все как будто ступенями необъятной, невыразимой словом лестницы.

Как Владыка по мере восхождения становился неземным, так и все присоединившиеся к нему в разных видах принимали невыразимо прекрасный, солнцеобразный свет. Смотря на них и возносясь духом за этою бесконечною полосою света, я не обращала уже внимания на страшилища, которые в это время бесновались вокруг меня, чтоб привлечь мое внимание к ним новыми муками. Светлые сонмы тоже имели тела, похожие на дивные лучезарные лучи, пред которыми наше солнце – ничто.

Эти сонмы были различных видов и света, и чем выше ступени, тем светлее. Преосвященный Игнатий поднимался все выше и выше. Но вот окружает его сонм лучезарных святителей, он сам потерял свой земной вид и сделался таким же лучезарным. Выше этой ступени мое зрение не достигало. С этой высоты Владыка Игнатий еще бросил на меня взгляд, полный сострадания. Вдруг, не помня себя, я вырвалась из власти державших меня и закричала: “Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего, Преосвященного Игнатия, и святыми его молитвами спаси и помилуй меня, грешную!” Мгновенно все ужасы исчезли, настала тишина и мир. Я проснулась в жестоком потрясении.

Никогда ничего я не боялась и охотно оставалась одна-одинехонька в доме, но после этого сна несколько дней я чувствовала такой ужас, что не в силах была оставаться одна. Много дней я ощущала необыкновенное чувство на середине лба: не боль, а какое-то особенное напряжение, как будто вся жизнь собралась в это место. Во время этого сна я узнала, что, когда мой ум сосредоточивается на мысли о Боге, на имени Господа нашего Иисуса Христа, ужасные существа мигом удаляются, но лишь только мысль развлекается, в тот же миг они окружали меня, чтобы мешать моей мысли обратиться к Богу и молитве Иисусовой».

Люди века сего, напротив, все, что связано со смертью, стараются удалить из своего сознания, избегая всякого напоминания о нечаянной кончине своей. Они, подобно пьяницам, упиваются жалкими и немногочисленными радостями мира несовершенного и скоропреходящего. Однако момент отрезвления неизбежен, и перед реальностью того, что каждому из нас откроется по ту сторону физической смерти, все земное покажется поистине сном, химерою. Да не будет же не услышан зов Матери-Церкви, взывающей к нам в эти покаянные постные дни: «Душе моя, душе моя, восстани, что спиши? Конец приближается, и имаши смутитися; воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог, везде сый, и вся исполняяй» (кондак 6-го гласа Великого покаянного канона святого Андрея Критского).