Текст книги "Земля-пустыня"

– Вот, снова вас побеспокоил, – сказал Соэда.

– Что привело вас к нам на этот раз? – с улыбкой спросила служанка.

– Так, кое-что хотел узнать у вашего хозяина. Кстати, уж раз мы повстречались: вы никогда не слышали от господина Ито фамилию Кадота?

– Кадота? – задумчиво повторила служанка. – Нет, что-то не припомню.

– То же самое сказал мне и ваш хозяин.

– При мне он такую фамилию не упоминал, – повторила служанка.

– Должно быть, у вас тут работы прибавилось, – сказал Соэда, глядя на объемистую сумку с покупками, которую служанка держала в руке.

– Да, в последнее время стало больше постояльцев.

– Это хорошо, значит, дело процветает. Кстати, кто этот мужчина в куртке, тот раз я его не видел.

– Новый служащий, хозяин нанял, рук-то стало не хватать. Правда, взял он его больше из жалости. Несколько дней назад жена от него сбежала, а ребенка ему оставила. Он пришел к нам и говорит: согласен на любую работу. Хозяин над ним и сжалился, тем более что черной работы по горло.

– Ну, извините, что задержал вас, как-нибудь опять наведаюсь.

– Будем рады, всего вам хорошего.

На следующий день Соэда позвонил Кумико.

– К сожалению, вчера вечером не застала вас в редакции, – сказала девушка. – Асимура пригласил нас с мамой в ресторан. Во время ужина он попросил меня позвонить вам, узнать, не составите ли вы нам компанию. Но в редакции ответили, что вы ушли домой.

– Жаль, что так получилось, – сказал Соэда. – Я ненадолго выходил по делу. Когда мне сообщили о вашем звонке, я сначала решил, что вы звонили из дома, и позвонил к вам. Но мне, разумеется, никто не ответил.

– Кстати, Асимура хотел о чем-то с вами поговорить.

– Вот как? Он, кажется, ездил на Кюсю?

– Да, в Фукуоку.

Какое совпадение, подумал Соэда, ведь Кадота тоже жил на Кюсю – правда, не в Фукуоке, а в Саге. Но зачем понадобился я Асимуре? До сих пор он мной не интересовался.

– Может быть, мне позвонить ему? – спросил Соэда.

– Пожалуй, сначала я ему позвоню, а потом скажу вам, – ответила Кумико после некоторого раздумья.

Соэда понял, что совершил ошибку: не так уж он близко знаком с Асимурой, чтобы звонить ему по телефону.

– В таком случае жду вашего звонка. Надеюсь в ближайшие дни побывать у вас.

– В самом деле, вы давно к нам не заходили, мама тоже будет рада вас видеть.

– Передайте ей от меня сердечный привет.

Соэда с нетерпением ждал ответа из отделения газеты в Саге. Но ответ от начальника отделения пришел только через два дня.

«В ответ на Вашу просьбу сообщаю следующее: по данным муниципального управления, интересующий вас Гэнъитиро Кадота проживал в городе Саге в районе Мидзугаэ. Я сразу же направил по этому адресу сотрудника, который выяснил, что точных данных о смерти Кадоты нет…»

Кажется, мои предположения подтверждаются, подумал Соэда, дочитав до этого места.

«…Но в настоящее время этот господин по указанному адресу не проживает.

Господин Гэнъитиро Кадота еще во время службы за границей потерял жену. Детей у него нет. Сейчас в его доме живет старший брат с семьей. Когда Кадота по окончании войны вернулся в Японию, он подал в отставку и поселился в Саге вместе с братом.

Но в 1946 году Кадота внезапно уехал в Кансай, и с тех пор брат никаких известий от него не получал. Однажды он даже подал прошение о его розыске, но до сих пор никаких сведений не имеет и не знает, жив Кадота или умер.

Брат сообщил также, что о смерти Кадоты он узнал от чиновника министерства иностранных дел вскоре после того, как тот уехал из Саги. Однако брат считает, что слух о смерти Кадоты возник в связи с его внезапным отъездом из города».

Что все это значит? Ясно одно: чиновник министерства, сообщивший ему о смерти Кадоты, сам стал жертвой непроверенных слухов. Но почему они возникли?

Полученные сведения значительно проясняли ситуацию: значит, Ито по приезде в Токио посетил Кадоту. Ошибки здесь быть не могло.

Но отсюда следовало, что Ито, вопреки общему мнению, должен был знать, что Кадота жив. И еще: Ито, торгуя своей галантереей в провинциальном городке, продолжал, по-видимому, внимательно следить за всеми, кто был ему знаком по работе в японском представительстве в нейтральной стране.

Тогда предположим, что Ито по подписи, оставленной в книге посетителей, понял, что Ногами жив и находится в Японии. Зная об увлечении Ногами стариной, Ито решил, что тот обязательно по приезде отправится любоваться древними храмами. Причем допускал, что Ногами остановился в Токио и время от времени, оттуда совершал поездки в места, известные старинными храмами.

Ито срочно выехал в Токио и отправился к Кадоте. И почему бы не предположить, что Кадота живет как раз в районе Сэтагая?

Ну хорошо, а почему Кадота скрывается? Кому было нужно распространять слух о его смерти? Ведь во время войны он занимал в представительстве более чем скромный пост стажера.

Мысли Соэды перекинулись на обстоятельства отправки первого секретаря Ногами в больницу и связанный с этим переезд из нейтральной страны, где находилось представительство, в Швейцарию. Навряд ли Ногами поехал туда один. Если же сообщение о его смерти было ложным, то для поездки в Швейцарию, очевидно, потребовалась какая-то маскировка. Прежде всего Ногами прикинулся больным. Тогда достаточно правомерным становится предположение, что к первому секретарю был приставлен стажер Кадота для сопровождения. Причем соблюдение тайны в данном случае было чрезвычайно важно.

Военный атташе Ито поверил в смерть Ногами, и, естественно, когда узнал, что Ногами жив, первой его мыслью было выяснить все обстоятельства его «смерти» именно у Кадоты, который, как ему, выходит, было известно, сопровождал Ногами в Швейцарию. Не это ли заставило Ито отправиться на окраину Сэтагая?

Почему же в таком случае Ито был убит? Не потому ли, что его пути скрестились с Кадотой?

Придя к такому выводу, Соэда решил, что его предположения все же пока крайне зыбки и требуют серьезных доказательств. Ведь, остановившись в гостинице «Цуцуия», Ито не сразу отправился в Сэтагая. Сначала он поехал к Таки и Мурао.

Соэда и раньше предполагал, что Ито побывал у Таки и Мурао, но тогда он видел цель визита в выяснении обстоятельств появления в Японии Ногами. Теперь же Соэда больше склонялся к мысли, что Ито посетил их, чтобы узнать местонахождение Кадоты. Другими словами, Ито, очевидно, надеялся, что Мурао и Таки, находившиеся за границей в той же стране, что и Кадота, могли знать и его нынешний адрес.

Короче, Ито, должно быть, рассчитывал хотя бы узнать адрес Кадоты, если ему у Мурао или Таки не удастся выяснить что-либо конкретное о Ногами.

Кто-то из них – Таки или Мурао – сообщил, видно, Ито, что Кадота живет в районе Сэтагая. Соэда решил, что, скорее всего, это сделал Таки. Доказательством тому служило довольно странное поведение последнего: он внезапно подал в отставку с поста директора-распорядителя Ассоциации по культурным связям с зарубежными странами, потом вдруг скрылся на горном курорте, а вслед за этим неожиданно отправился в Киото. Видимо, он чего-то опасался.

Соэда припомнил, что, по его данным, фамилия Ито не значилась в списках бывших военных, поддерживающих друг с другом связи через свои организации. Следовательно, Ито, став владельцем провинциальной галантерейной лавки не порвал со своими прежними мечтами, и мог иметь тайные связи не с рядовыми военными, а с бывшими руководящими военными деятелями.

Теперь, думал Соэда, следует в первую очередь выяснить, где находится Кадота.

И он задумал вновь встретиться с Таки и Мурао.

22

Соэда позвонил Таки. Ему ответили, что хозяин в отъезде и, когда вернется, неизвестно. Домашние, вероятно, знали, где находится Таки, но Соэда решил не проявлять особой настойчивости. По всей вероятности, они были предупреждены и все равно ничего бы ему не сказали.

На всякий случай Соэда позвонил в министерство иностранных дел, хотя был уверен, что Мурао после той ночи в отеле еще находится на излечении. Так и вышло, ему ответили, что Мурао болен.

– Не скажете, когда примерно он может появиться на работе? – спросил Соэда.

– Недели через две.

– А где он сейчас находится?

– Точно неизвестно, кажется, где-то на горячих источниках в Идзу.

– Но вы ведь поддерживаете связь со своим начальником отдела?

– На этот вопрос мы посторонним отвечать не обязаны.

Итак, Соэде удалось лишь выяснить, что Мурао отдыхает где-то в Идзу.

Горячих источников в Идзу немало, и обзванивать все отели на курортах не было смысла. Тем более что Мурао, вне всякого сомнения, зарегистрировался под чужой фамилией.

Соэда решил зайти к Мурао домой. Авось там ему повезет и он что-либо выяснит.

Дом Мурао находился в южном квартале района Аояма, который населяли главным образом люди среднего достатка.

Отыскав нужный номер дома, Соэда постучал. На его стук вышла молоденькая служанка, вслед за которой появилась женщина лет тридцати пяти.

– Простите, вы не супруга господина Мурао? – спросил Соэда.

– Нет, я ее сестра. Госпожи Мурао нет дома.

– Извините за беспокойство. Я из газеты. В министерстве иностранных дел мне сообщили, что господин Мурао болен и сейчас отдыхает в Идзу. Госпожа Мурао поехала вместе с ним?

– Да, – нерешительно ответила женщина.

– А как себя чувствует господин Мурао?

– Видите ли, сестра неожиданно попросила меня побыть у них в ее отсутствие, я даже не успела толком ни о чем ее расспросить, – уклончиво ответила женщина.

– Дело в том, что мне необходимо срочно переговорить с господином Мурао. Вы не скажете, на каком он курорте в Идзу?

– Врачи строго-настрого запретили господину Мурао до полного выздоровления с кем-либо встречаться.

– Неужели он так плох? – Вначале Соэда подумал, что Мурао и впрямь плох, но по выражению лица женщины тут же догадался, кто это всего лишь уловка: просто ей запретили сообщать кому бы то ни было о местонахождении Мурао. – Мне достаточно будет нескольких минут. И если он в самом деле плохо себя чувствует, я сразу уйду. Скажите, где он остановился?

Женщина заколебалась. Сестра строго-настрого предупредила, чтобы она никому не сообщала, где находится Мурао, но, с другой стороны, она, видимо, не была уверена, распространяется ли запрет на представителя прессы.

Видя ее колебания, Соэда пошел на хитрость:

– Может быть, лучше сначала мне позвонить по телефону, – выяснить, позволяет ли здоровье господина Мурао меня принять?

Женщина сразу же попалась на эту хитрость.

– Да, так будет лучше, – сказала она, вынимая из кармана записную книжку. Ее успокоило, что репортер не собирается сразу ехать в Идзу, он сперва позвонит туда. – Фунабара, номер…

– Фунабара? Это недалеко от храма Сюдзэндзи?

– Кажется.

– А как называется отель?

– Тоже «Фунабара». Он там единственный.

– Благодарю вас, – сказал Соэда. – Кстати, господин Мурао остановился под своей фамилией?

– Нет, под фамилией Гиити Ямада.

На следующее утро Соэда выехал в Идзу.

Курорт Фунабара с горячими источниками расположился в тихом, сравнительно безлюдном месте у подножия горы. Соэда сразу заметил белое здание единственного здесь отеля и невольно вспомнил холодно-безразличное лицо Мурао во время их первой встречи. Кажется, ему предстояла нелегкая беседа. Еще до встречи Соэда уже представил, как раздражен будет Мурао: мало того, что после ранения он всячески избегает встреч с чужими людьми, а тут, как назло, из Токио специально еще приезжает этот неприятный ему корреспондент, который к тому же намерен с ним говорить на крайне нежелательную тему.

Отель был небольшой. По дороге к нему Соэда миновал несколько расположенных вдоль реки открытых павильонов, где готовили блюда из дичи, которым славились эти места.

– У вас остановился господин Ямада? – спросил Соэда у вышедшей ему навстречу простоватой служанки.

– Да, он отдыхает в нашем отеле, – сразу же ответила она.

– Вместе с супругой?

– Да.

– Моя фамилия Соэда, я приехал из Токио, мне нужно переговорить с госпожой Ямада.

Соэда нарочно не назвал свою газету, надеясь, что Мурао не сразу припомнит, кто такой Соэда. Кроме того, он решил сначала переговорить с его женой.

Вскоре появилась госпожа Мурао. На вид ей можно было дать лет сорок, не больше. Сестры были удивительно похожи друг на друга.

– Мне передали, что вы хотели меня видеть, – поклонившись и озадаченно глядя на Соэду, сказала она.

– Да, моя фамилия Соэда, я работаю в газете, однажды я уже встречался с вашим мужем, – выпалил единым духом Соэда, вручая свою визитную карточку.

На лице госпожи Мурао отразилась легкое беспокойство. Должно быть, она подумала, что муж будет недоволен встречей с назойливым посетителем, поскольку все газетчики представлялись ей назойливыми субъектами.

– Прошу извинить, – сказала она, улыбаясь, – но муж себя плохо чувствует, он приехал сюда отдохнуть, врачи запретили ему встречаться с кем бы то ни было.

– Мне это известно, заранее прошу прощения, что, несмотря на это, я все же решил его побеспокоить. Мне необходимо встретиться с ним всего лишь на пять-десять минут, не более.

– Я должна посоветоваться с мужем, – сказала женщина, не решаясь наотрез отказать человеку, специально приехавшему из Токио.

– Благодарю вас.

Женщина ушла, Соэда остался дожидаться ее в вестибюле. Сквозь окно виднелись освещенные солнцем горы, темными пятнами выделялись на них рощи криптомерии.

Вскоре госпожа Мурао вновь появилась, ее лицо выражало растерянность.

– Прошу прощения, – сказала она, сгибаясь в поклоне, – но муж не может вас принять.

Соэда ожидал отказа и заранее к нему подготовился.

– Я прекрасно понимаю, сколь неприлично докучать господину Мурао во время его отдыха. Но я специально приехал с ним повидаться, и мне достаточно было бы пяти минут… Правда, если ему прописан абсолютный покой, тогда ничего не поделаешь…

Соэда нарочно употребил эти слова, зная, что на курорте с горячими источниками не может быть «абсолютного покоя», поскольку здесь не больница, да и врач к Мурао навряд ли приставлен.

Госпожа Мурао колебалась, не зная, как поступить, и лишь тихо повторяла одно и то же. Но Соэда упорно стоял на своем.

– Прошу вас подождать, – наконец сказала женщина, и на ее лице появилось решительное выражение.

Ждать пришлось долго. Соэда представлял себе, как Мурао наставляет жену любым путем отвязаться от нежелательного посетителя, а жена в свою очередь убеждает его, что так поступать неприлично.

Группа отдыхающих в теплых кимоно вышла в сад, направляясь к реке. Их сопровождала служанка с объемистой корзинкой в руках. Вероятно, они шли в один из павильонов отведать знаменитое блюдо из дичи.

Наконец госпожа Мурао вернулась, на этот раз Соэда никакой растерянности у нее на лице не заметил.

– Прошу вас, пройдемте, – сказала она.

Служанка подала Соэде комнатные туфли, и он пошел вслед за женщиной.

– Господин Мурао согласился со мной встретиться? – спросил Соэда.

– Кажется, я его убедила, – приветливо улыбаясь, сказала женщина.

Соэда низко склонился в благодарном поклоне.

– Еще раз извините за доставленное беспокойство, я отниму у господина Мурао всего несколько минут.

– Муж сейчас в плохом настроении, поэтому прошу вас быть с ним помягче.

Они прошли по длинному коридору, несколько раз сворачивая то в одну, то в другую сторону.

– Сюда, пожалуйста, – сказала госпожа Мурао, обернувшись к Соэде и указывая на дверь, к которой они подошли.

– Благодарю. – Соэда инстинктивно одернул пиджак и вошел в комнату.

Мурао сидел в кресле спиной к двери, кутаясь в ватное кимоно. Раздвижная стена была сдвинута в сторону, открывая вид на тянувшийся вдали горный кряж.

Опередив Соэду, госпожа Мурао подошла к мужу и что-то ему шепнула.

– Прошу вас, – сказала она, обернувшись к Соэде, и поставила рядом с креслом, в котором сидел Мурао, стул.

– Добрый день, – поздоровался Соэда.

Мурао слегка кивнул головой, не удостоив его взглядом. Соэда был удивлен – как Мурао исхудал со времени их последней встречи!

– Прошу прощения, что нарушаю ваш отдых. Я отниму у вас всего несколько минут.

Мурао ответил не сразу. Слегка повернув голову, он искоса взглянул на Соэду. Толстое кимоно скрывало забинтованное плечо.

– А, это ты! – сказал он слабым голосом после некоторой паузы. В тоне Мурао чувствовалось, что он с трудом заставляет себя разговаривать с незваным гостем.

– Как ваше самочувствие? – спросил Соэда, ни словом не обмолвившись о ранении.

Соэда понимал, что Мурао скрывает истинную причину своей болезни, и посчитал за лучшее сделать вид, будто он ничего не знает.

– Благодарю, вполне приличное, – пробормотал Мурао. – Какое у тебя ко мне дело?

– Еще раз извините за неожиданное вторжение, – сказал Соэда, усаживаясь на стул, – и за то, что вынужден задать вам не совсем приятный вопрос. – Соэда решил говорить без обиняков, надеясь получить столь же прямой ответ.

– Выкладывай, – сердито сказал Мурао, не глядя на журналиста.

– Речь пойдет снова о том времени, когда вы работали в нашем представительстве за границей… – Соэда заметил, как при этих словах Мурао недовольно поморщился. – В ту пору в представительстве работал и стажер Кадота, не так ли?

Мурао молча кивнул головой.

– Вы, конечно, были с ним знакомы?

– Разумеется, ведь мы вместе служили. К тому же он был моим подчиненным.

– Скажите, какой у него был характер?

– Характер? Зачем тебе понадобилось спустя столько лет выяснять, какой у него характер? – удивился Мурао, с недоверием посмотрев на Соэду.

– Однажды я уже вам говорил, что собираю материал о японской дипломатии во время мировой войны. В связи с этим я хотел бы кое-что узнать и о Кадоте.

– Кадота был всего лишь стажер, ничего о дипломатической работе не знал, он выполнял наши распоряжения.

– Простите, я слышал, что Кадота сопровождал первого секретаря Ногами в Швейцарию, когда последнему порекомендовали лечь в больницу. И мне хотелось бы из его уст узнать о пребывании Ногами в Швейцарии.

Мурао как бы равнодушно глядел куда-то вдаль, но за деланным безразличием он явно пытался скрыть охватившее его беспокойство.

– Короче говоря, ты хочешь встретиться с Кадотой?

– Да, но прежде я хотел бы расспросить вас о нем.

– К сожалению, должен тебя разочаровать. Кадота умер. – На губах Мурао появилась чуть заметная усмешка. – Я слышал, что по окончании войны он вернулся в Японию, подал в отставку, поселился у себя на родине, на Кюсю, но вскоре заболел и умер, – ровным голосом добавил Мурао.

– Такие слухи дошли и до меня, – спокойно ответил Соэда, – но редакция через свое отделение в Саге выяснила, что Кадота вовсе не умер, а уехал из города в неизвестном направлении.

На лице Мурао появилось смятение. Соэде показалось, будто он услышал даже испуганное восклицание, которое Мурао с трудом удалось подавить.

– Не знаю, – нервно произнес наконец Мурао, – не знаю. Этого не может быть. Я слышал совершенно точно, что Кадота умер.

– Но его родной брат, который и сейчас живет в Саге, с удивлением говорил, что в Токио распространились слухи о смерти Кадоты, хотя он просто уехал в неизвестном направлении.

– Я вижу, вы значительно продвинулись в выяснении судьбы Кадоты, и вам нет необходимости о чем-либо спрашивать меня. Путь уж ваша газета его разыскивает, – с усмешкой сказал Мурао, всем своим видом давая понять, что его абсолютно не интересует какой-то там бывший стажер.

– Да, я и намерен разыскивать Кадоту, а вас прошу описать лишь его характер.

– Честный человек, добросовестно выполнял все поручения. Ничего к этому добавить не могу.

– Кадота, по-видимому, очень заботливо относился к господину Ногами, – сказал Соэда.

– Почему ты так думаешь?

– Но ведь именно он вызвался сопровождать Ногами в Швейцарию, когда тот заболел.

– Ничего удивительного. Просто Кадота был самый молодой и более свободный. Остальные же не могли позволить себе роскошь сопровождать Ногами, они буквально были завалены работой. В таких случаях используют самого молодого и незанятого, только и всего. Нет, Кадоту с Ногами не связывали какие-то особые отношения.

– Скажите, Ногами в самом деле умер от чахотки?

– Да.

– Умирая, он находился в полном сознании?

– В полном ли сознании? Этого я не знаю, – необдуманно ответил Мурао.

Мурао, проявлявший до сих пор удивительную осторожность, совершил непростительную ошибку, на которую и рассчитывал Соэда, задавая этот вопрос.

– Не знаете? Это как же понять?

– Что ты имеешь в виду? – ответил вопросом на вопрос Мурао, поняв, что попал впросак.

– Но как же, Кадота был в Швейцарии с Ногами до конца. А вы ездили туда за останками покойного, и Кадота, разумеется, должен был сообщить вам о последних минутах Ногами.

Мурао отвернулся, между его бровей залегла глубокая складка.

– Поэтому вы должны были знать о состоянии Ногами перед его кончиной.

– Мне сказали, что он был спокоен, – выдавил наконец из себя Мурао.

– Значит, Ногами находился в сознании. А вы сказали, будто не знаете.

– Запамятовал, но теперь припоминаю: Кадота в самом деле говорил, что Ногами умирал спокойно и в полном сознании.

Теперь наступила очередь задуматься Соэде. Интуиция подсказывала, что Кадота ничего Мурао не сообщал о последних минутах Ногами. Доказательством тому была внезапная растерянность Мурао и его совершенно необдуманный ответ.

Да, собственно, Кадота и не мог ему ничего сообщить, ведь Ногами же не умер.

– Кадота вернулся в Японию тем же пароходом, что и вы? – спросил Соэда.

– Нет, он отплыл позднее. Я, как дипломат, был отправлен на родину на английском судне. Кадоте же поручили привести в порядок дела, поэтому он отбыл на месяц позже остальных.

Мысленно Соэда «приведение в порядок дел» связал со «смертью» Ногами. Недаром Кадота по возвращении в Японию сразу же подал в отставку со своего поста в министерстве иностранных дел и скрылся настолько бесследно, что даже распространился слух о его смерти.

– Послушай, – обратился Мурао к Соэде, приходя наконец в себя, – почему ты так настойчиво расспрашиваешь о Ногами?

– Господин Мурао, говорят, что Ногами жив.

– Что?! – воскликнул Мурао, но удивление его было не вполне искренним. Вероятно, он ожидал этих слов от Соэды. – Странно, не знаю, кто распространяет подобные слухи. Разве недостаточно, что о его смерти официально сообщило министерство иностранных дел и информация об этом была опубликована в прессе?

– Мне это известно.

– Еще бы! Но сообщение о смерти дипломата не может быть ошибочным, ведь это было официальное правительственное сообщение.

– И все же есть основания утверждать, что сообщение министерства иностранных дел было ошибочным.

– Какие же это основания?

– Самые определенные: Ногами видели в Японии.

– Чепуха! Кто мог его видеть?

– Я не могу пока и не имею права назвать сейчас имя человека, который видел Ногами, но такой человек есть.

– Но верно ли это? Мало ли в мире встречается двойников. Впрочем, к чему эти разговоры. Послушай, Соэда, у меня нет никакого желания продолжать эту нелепую беседу. Ведь жена Ногами уверена в его смерти, останки дипломата доставлены в Японию. Прошу тебя ради спокойствия родных: прекрати это бессмысленное расследование.

– Вы так думаете? Тогда позвольте задать вам еще один вопрос.

– Не хватит ли? Я приехал сюда отдыхать и с самого начала не хотел с тобой встречаться, это жена настояла…

– Прошу прощения, но все же позвольте задать вам еще один вопрос. Речь идет об убитом Тадасукэ Ито, который тоже служил вместе с вами в представительстве в качестве военного атташе. Вы, должно быть, знаете из газет об этом убийстве.

– Да, знаю, – резко ответил Мурао.

– Скажите, а что он из себя представлял в ту пору, когда служил в представительстве?

– Что за странная любознательность? То говори ему о характере Кадоты, теперь об Ито. – Мурао иронически рассмеялся.

– Я хотел бы выяснить некоторые детали, связанные с деятельностью Ито.

– Ваша газета изучает обстоятельства его убийства?

– В некотором смысле, поскольку газету не могут не интересовать и такого рода события.

– Но ты ведь работаешь не в отделе уголовной хроники, а, если не ошибаюсь, в отделе политической информации.

– Верно, но иногда для более успешного изучения дела мы сотрудничаем с другими отделами. Убийство Ито – как раз такой случай. Убийца пока не найден, и нашу газету интересует Ито как человек – это облегчит розыск преступника.

– Вы кого-нибудь подозреваете?

– Нет. Пытаемся лишь нащупать нити, ведущие к убийце.

– Что я могу об Ито сказать? Одним словом, типичный армейский офицер.

– Что это означает?

– Военный до мозга костей – другого слова не подберешь.

– Значит, он верил в победу Японии?

– Безусловно!

– И все же его взгляды должны были отличаться от взглядов тех военных, которые находились в самой Японии. Он служил за границей, причем в нейтральной стране, где особенно четко можно себе представить военную ситуацию. По своему положению он мог дать объективную оценку происходивших событий. Правда, в Японии существовала так называемая морская группировка, которая считала, что поражение Японии в войне неизбежно.

– Ито был не моряком, а армейским офицером.

– И поэтому верил в победу?

– В фанатичной вере в победу Японии как раз проявлялась его ограниченность, он служил в нейтральной стране, но вполне пришелся бы ко двору в нашем посольстве в Германии.

В голове Соэды что-то начало проясняться.

– Значит, в самом представительстве были противостоящие друг друг группировки?

– …

– Это так, господин Мурао?

– В точности я этого не знал. – Мурао попытался уклониться от прямого ответа.

– Неужели? В таком случае позвольте изложить свои соображения на этот счет. В ту пору в нейтральной стране активно действовали разведки как стран оси, так и союзных держав. Причем на морскую группировку в Японии рассчитывала Англия. Ведь японский военно-морской флот традиционно считался настроенным проанглийски… Будучи значительно ближе к морской группировке, чем к армейской, Ногами противостоял военному атташе Тадасукэ Ито. Верно ли мое предположение, господин Мурао?

Мурао вдруг повернулся спиной к Соэде.

– Я не вправе ограничивать твое воображение. Каждый волен предполагать все, что ему заблагорассудится. Но скажи мне все же, Соэда: почему ты так упорно копаешься в прошлом Ногами? Тебе кто-то это поручил? Если да, то кто?

– Господин Мурао, возможно, Кэнъитиро Ногами станет моим тестем.

– Что?! – Мурао даже приподнялся в кресле. – Как это понимать?

– У Ногами есть дочь по имени Кумико.

– Вот оно что! – воскликнул Мурао и растерянно умолк.

Соэда открыто встретил его взгляд. Мурао первым опустил глаза и откинулся на спинку кресла.

– Вот оно что, – повторил Мурао. – Я этого не знал, Соэда.

Тьма, скрывавшая подножия гор за окном, теперь окутала их до вершины.

– Послушай, если хочешь узнать что-нибудь о Ногами, поговори с Таки.

– С Таки? – Соэда поднялся со стула. – А где он сейчас находится?

– В Иокогаме, в Гранд-отеле.

– Вот как?

Почему-то Соэда сразу вспомнил о французах-супругах Бернард, которых он разыскивал по токийским гостиницам. Пожалуй, их следовало искать в Иокогаме, подумал он.

– Господин Мурао, а супруги Бернард тоже остановились в этом отеле?

Мурао вздрогнул, но голос его был неожиданно спокойным:

– Об иностранцах с такой фамилией я ничего не знаю… Спроси у Таки, может быть, он о них что-нибудь слышал.

В редакцию Соэда вернулся из поездки в Идзу вечером. Сотрудник отдела сразу же сообщил ему, что звонили по телефону от Асимуры. Должно быть, Сэцуко, решил Соэда.

– Просили, чтобы по возвращении ты позвонил – не позже шести часов.

Соэда взглянул на оставленный номер телефона. В скобках стояло: «Университет Т.» Значит, звонок был от самого Асимуры.

Это несколько удивило Соэду, поскольку до сих пор они, по существу, не общались.

За две или три короткие встречи у Соэды сложилось впечатление об Асимуре как о человеке серьезном, типичном ученом, который предпочитал скорее слушать других, чем активно участвовать в беседе. Впрочем, сухарем его назвать было нельзя.

Звонок Асимуры поверг Соэду в недоумение. Можно было еще понять, если бы Асимура попросил позвонить домой, но он ставил университетский номер телефона и, следовательно, не хотел, чтобы об их разговоре знала Сэцуко.

Соэда позвонил в университет.

Прошу извинить, что не предупредил вас заранее, не могли бы мы встретиться сегодня вечером? – спросил Асимура.

– Да, конечно, тем более что никаких особых дел у меня вечером нет, – ответил Соэда.

– Если вас не затруднит, приходите в ближайший к университету ресторан. Я буду вас там ждать.

– Хорошо, я сразу же выезжаю.

– Вы знаете, где он находится? Это напротив главного входа в университет.

– Более или менее представляю.

В такси Соэда никак не мог решить, зачем он понадобился Асимуре. Недавняя встреча с Мурао на курорте Фунабара подсказывала ему, что, видимо, речь пойдет о Ногами – никакую другую причину для столь неожиданного свидания Соэда представить себе не мог.

Асимура, конечно, проявил трогательную заботу о Кумико, ведь это он настоял, чтобы во время ее поездки в Киото у нее был сопровождающий. Конечно, ему и во сне не снилось, что Ногами жив и даже находится в Японии. И вот он решил со мной посоветоваться – все-таки какие-то странные события происходят в последнее время, и в них невольно оказалась вовлеченной Кумико. Ну и, кроме того, ему должно быть известно о наших отношениях с Кумико. Вероятно, об этом он узнал от Сэцуко, думал Соэда.

Он остановил такси около ресторана и поднялся на второй этаж. На первом этаже было много посетителей, в большинстве студентов.

Асимура сидел у окна и читал газету. Заметив Соэду, он отложил газету и поздоровался.

Соэда, ответив на приветствие, занял место напротив.

– Извините за неожиданное приглашение, – сказал Асимура. – Вы, должно быть, очень заняты?

– Нет, сейчас как раз не очень.

– В отличие от ученых газетчики всегда спешат – ведь каждый день что-нибудь обязательно происходит. А мы заняты все время одним и тем же. В этом смысле ваша работа более живая.

Продолжая распространяться на тему, не имевшую, то всей видимости, никакого отношения к делу, ради которого он пригласил Соэду, Асимура внимательно изучил меню и сделал официантке заказ.

Во время ужина Асимура несколько раз поблагодарил Соэду за заботу, которую тот проявляет о Кумико, подробно расспрашивал о его службе в газете.

Соэда понимал, что Асимуру вряд ли интересует светская болтовня, которую они вели. Просто он, очевидно, никак не решается приступить к главному, ради чего пригласил его сюда.

– Недавно на Кюсю происходил медицинский конгресс, – неожиданно переменил тему Асимура. – Конгресс открылся в Фукуоке. Честно говоря, меня удивило, что в провинции есть такой большой город.

– Я был там однажды в командировке, – сказал Соэда, удивляясь, почему вдруг Асимура заговорил об этом городе.