Текст книги "Теория четырех движений и всеобщих судеб. Проспект и анонс открытия"

XIII О двенадцати страстях, коренных в октаве[43]43
  «… кроме того, что он был социалистом, то есть представителем определенной линии политической мысли, он был еще и безумцем, и метафизиком, то есть философом, очень склонным к числовой мистике. Будучи сам немножко педантом, он очень любил считать. Он разделил человеческие страсти на двенадцать основных, потом строил и подсчитывал возможные из этих двенадцати страстей комбинации. Но кстати, здесь существуют два следствия. Одно – лингвистическое следствие, потому что, делая очень дробную классификацию, подсчитывая что-то, мы должны называть элементы классификации словами, а язык наш беден, и приходится изобретать слова. И он изобретал фантастические, очень красивые слова […] Просто очень интересно. Особенно в одной его книге, которая долгое время оставалась неопубликованной […] Добродетельные, просто до ужаса пресные ученики Фурье (сам Фурье был безумец, а ученики, будучи тоже революционерами, были при этом очень, так сказать, порядочными людьми, „поджатогубиками“) ужасно стеснялись этого манускрипта […] Манускрипт был опубликован где-то, может быть, в шестьдесят втором году в Париже (в 1967 г. в издательстве «Антропос» – примеч. ред.) Он называется «Новый любовный мир» – толстенная книга в четыреста страниц, где Фурье применил все принципы своей философии, в том числе и серийный принцип комбинаций возможных человеческих страстей. Он применил все это к любовным отношениям и в итоге получил очень забавные, смешные, веселые вещи, потому что ведь самое прекрасное зрелище – это, вообще-то, зрелище человека, идущего до конца в возможностях мысли или желания. […] Для Фурье богатством отношений было, в том числе, и отношение любовное, и потом, у него есть прекрасные рассуждения о всяких страстях и прочее, есть фантастическое, просто невиданное описание полигамических оргий, причем при словесно-количественной мании он ведь должен каждое сочетание, позицию как-то называть, и у него, повторяю, просто фантастические названия». (Мамардашвили М. Очерк современной европейской философии. М.: Прогресс-Традиция, 2010. С. 307–309).


[Закрыть]

Я уже дал их классификацию – пять чувственных, четыре аффективных, три распределительных. Трое последних едва известны цивилизованным; мы наблюдаем лишь их проблески, и эти проблески порождают великий гнев моралистов, яростных врагов наслаждения. Влияние этих трех страстей столь незначительно и проявляются они столь редко, что мы не имеем даже их отчетливой классификации; я должен был назвать их страстью к соединению (engrenante), страстью к переменам (variante) и градационной (graduante)[44]44
  Три высшие страсти Фурье практически не упоминает в этой книге, но он весьма подробно описывает их в работе «Новый промышленный и общественный мир или изобретение метода привлекательной и естественной индустрии организованной по сериям построенным на страстях» (М.: Соцэкгиз, 1939 г):
  «…Это созвучие устанавливается при посредстве трех малоизвестных и оклеветанных страстей, которые я назову: 10) кабалист, 11) папийон и 12) композит.
  Они должны установить гармонию страстей внутри и извне, в их внутренней и внешней игре…
  Кабалист, или дух партий, – это мания интриговать, чрезвычайно сильная у честолюбцев, придворных, корпоративных организаций, коммерсантов и светских людей. Отличительной чертой интриги всегда было сочетание расчетливости со страстью: у интригана все построено на расчете: жест, взгляд, все обдуманно и, однако, быстро… Этот пыл десятой страсти, называемой кабалист, является, таким образом, рассудочным и образует контраст со слепым стремлением порывов, характерным для 12-й страсти – композит. Каждая из этих двух страстей стимулирует группы промышленной серии посредством двух противоположных импульсов. Кабалист является для человеческого разума потребностью столь властной, что, за отсутствием реальных интриг, он жадно ищет искусственных – в игре, в театре, в романах. Если вы соберете компанию, то нужно им создать искусственную интригу, засадив их за карты или выдумав какой-нибудь предвыборный заговор. Главное свойство страсти кабалист в механизме серии – возбуждать разногласия или соперничество между группами родственного характера, чтобы оспаривать пальму первенства и влиять на исход голосования.
  Страсть папийон приводит к равновесию между телесными и духовными способностями, что является залогом физического здоровья и развития ума. Только она может создать то всеобщее доброжелательство, о котором мечтают философы; поэтому, если участники какой-нибудь работы рассеяны в сотне других групп, то в силу этого состояния получается, что каждая группа имеет друзей во всех других группах. В механизме строя Цивилизации мы наблюдаем как раз обратное: каждая профессия равнодушна к интересам других профессий, а часто даже враждебна им.
  Страсть папийон является мудростью с оттенком сумасшествия; то же самое можно сказать о двух других страстях. Эти три страсти чрезвычайно активны у детей, у нейтрального пола, который, будучи лишен двух страстей, называемых низшими сердечными страстями, половой любви и отцовской любви, с большим увлечением отдается трем механизирующим страстям: поэтому мы видим, что дети склонны к интриге, к экзальтации и к непостоянству даже в играх, которые никогда не продолжаются свыше двух часов без перемен.
  …Одиннадцатая, так называемая папийон – страсть к порханию – потребность разнообразить свои наслаждения, порхать от одних удовольствий к другим, …страсть двенадцатая, так называемую композит, потребность упиваться одновременно двумя наслаждениями, сочетание которых поднимает опьянение на ступень экзальтации.
  Кабалист и композит представляют совершенный контраст: первая – порыв умозрения и рассудка; вторая – порыв слепой, состояние упоения и воодушевления, рождающихся под влиянием чувственных и духовных наслаждений, испытываемых одновременно…
  Резюмируя сказанное, приходим к заключению, что три органических импульса серий:
  страсть кабалист, или рассудочный порыв,
  страсть композит, или слепой порыв,
  страсть папийон, или мания разнообразия,
  настолько идентичны с тремя рычагами компактной последовательной расстановкой групп, разделением труда и короткими сеансами по выбору, что можно с таким же успехом обосновать теорию импульсов или рычагов, потому что одно порождает другое: действие этих шести двигателей в страстной серии нераздельно». – Примеч. ред.


[Закрыть]; но я предпочитаю именовать их по номерам – 10, 11, 12; я подожду с их определением, потому что трудно поверить, чтобы Бог, при всем его могуществе, мог изобрести такой социальный строй, где можно было бы утолить эти три страсти, столь ненасытно жаждущие наслаждения.

Семь страстей – аффективные и распределительные – зависят больше от души, чем от материи; они играют роль первичных. Их комбинированное действие порождает страсть коллективную или образуемую сочетанием семи других, подобно тому как белый цвет создается сочетанием семи цветов радуги; эту тринадцатую я назову гармонизмом, или унитеизмом; она еще более неизвестна, чем страсти номеров 10, 11 и 12, на которых я еще не останавливался; но и не зная их, можно рассуждать на тему о всеобщем их влиянии. Так я и сделаю.

Хотя эти четыре страсти – 10, 11, 12 и 13 – совершенно заглушены нашими обычаями цивилизованных, однако зародыши их живут у нас в душе; и это нас утомляет, тревожит в большей или меньшей мере в зависимости от активности этого зародыша в каждом отдельном человеке. Вот почему многие цивилизованные на протяжении всей своей жизни томятся даже в том случае, если они владеют всеми предметами своих желаний. Свидетельством тому Цезарь, который, взойдя на мировой престол, удивлялся тому, что, достигнув столь высокого ранга, он ощущает лишь пустоту и скуку. Эта тревога Цезаря имела единственной причиной влияние четырех заглушенных страстей, и в особенности 13-й, которая чрезвычайно активно действовала на его душу; своим счастьем он наслаждался тем меньше, что достижение наивысшего ранга не оставляло уже желать ничего большего, что могло бы его рассеять и служить противоядием для этой 13-й страсти, которая в нем преобладала.

Как общее правило, то же несчастье постигает примерно всех великих людей цивилизации; так как их душу сильно волнуют эти четыре страсти, не имеющие простора для своего развития, то неудивительно, что обычно рядовой человек более довольствуется своим маленьким счастьем, чем великие люди своими великолепными наслаждениями. Это столь восхваляемое величие – Трон, Господство и пр. – есть благо реальное, что бы ни говорили философы; но эти блага имеют свойство возбуждать, а не удовлетворять четыре заглушенные страсти; этим объясняется то, что средний класс более способен наслаждаться при наличии меньших ресурсов, потому что его мещанские (bourgeois) навыки возбуждают в нем лишь девять первичных страстей, которые имеют некоторый простор для своего развития при строе цивилизации, тогда как три распределительных и гармонизм этого простора вовсе лишены.

Как общее правило, влияние трех распределительных страстей порождает характеры, именуемые свободолюбивыми, беспутными и т. д. 13-я страсть, или гармонизм, порождает характеры, именуемые оригинальными: этим людям не по себе в нашем мире; они не могут свыкнуться с обычаями Цивилизации.

Варварам почти чужды эти четыре страсти, которые на данной общественной ступени совершенно не пробуждаются; недаром они больше нас довольствуются своими грубыми нравами, складывающимися под влиянием девяти страстей материального и духовного характера, единственных, которые их волнуют.

В качестве резюме скажу: если полноценное счастье человеческий род обретает только в строе групповых серий, или в строе комбинации, то объясняется это тем, что данный строй полностью обеспечит развитие двенадцати коренных страстей, а следовательно, и тринадцатой страсти, которая есть комплекс семи главных. Отсюда следует, что в этом новом общественном строе наименее счастливый из индивидуумов, будь то мужчина или женщина, все же окажется во много раз счастливее, чем могущественнейший из королей в наши дни; и это потому, что подлинное счастье заключается лишь в удовлетворении всех страстей.

Двенадцать коренных (radicales) страстей подразделяются на множество оттенков, преобладающих в большей или меньшей мере в том или другом индивидууме. Отсюда бесконечное разнообразие характеров, которые, однако, могут быть сведены к восьмистам (десяти) главным. Природа наделяет ими наугад детей того и другого пола; среди восьмисот (десяти) детей, собранных без какого бы то ни было подбора, можно найти зародыши всевозможных совершенств, достижимых человеческим разумом; этим я хочу сказать, что каждый из детей от природы одарен способностью, достаточной, чтобы стать равным одному из изумительнейших людей, которых видел мир, как Гомер, Цезарь, Ньютон и пр. Если взять общую цифру населения Франции – 36 млн. – и разделить это число на восемьсот (десять), то окажется, что в этом государстве имеется 45 тыс. индивидуумов, способных сравняться с Гомером, 45 тыс., способных сравняться с Демосфеном, и т. д., если бы только их готовили к этому с трехлетнего возраста и давали бы им естественное воспитание, которое развивает в человеке все зародыши, заложенные в него природой. Но такое воспитание осуществимо только при прогрессивных сериях, или комбинированном строе; можно себе представить, каков будет в этом новом строе приток знаменитых людей во все отрасли человеческой деятельности, если население одной только Франции уже даст 45 тыс. в каждой из них. Итак, когда весь земной шар будет организован и численный состав его населения доведен до 3 млрд., тогда на земном шаре постоянно будет 37 млн. поэтов, равных Гомеру, 37 млн. ученых геометров, равных Ньютону, 37 млн. драматических писателей, равных Мольеру, и так со всеми мыслимыми талантами. (Разумеется, эти исчисления приблизительны, и напрасно парижские газеты принимают их буквально.)

Большое заблуждение думать, что природа скупа на таланты; она щедра сверх наших желаний и наших потребностей; но ваше дело – уметь распознать и развить эти зачатки; а вы в этой области столько же невежественны, сколь невежественен дикарь в вопросе обнаружения и эксплуатации горных залежей. Вы не обладаете никаким искусством, никаким пробным камнем для распознавания того, к чему предназначила природа индивидуумов, какие зачатки заложены в их душу; при цивилизации эти зародыши попираются, они глушатся воспитанием, и из миллиона людей этого едва ли избегнет один. Искусство распознавания этих зародышей – одно из тысячи чудес, которым научит вас теория прогрессивных серий, где каждый развивает и совершенствует до наивысшего предела различные зачатки талантов, заложенные в него природой.

Поскольку восемьсот характеров распределены наугад среди различных детей, не приходится удивляться обычному контрасту между отцами и детьми; недаром существует французская поговорка: «У скупого отца – щедрый сын». Отсюда постоянное взаимное попирание интересов в семье: отец с огромными затратами и трудами создал такое-то предприятие, а сын им пренебрегает, губит своим нерадением и продает, потому что его вкусы противоположны; у отцов – это повод для нескончаемых сетований на природу. Новый социальный строй покажет правомерность всех этих мнимых несправедливостей природы, даже самых возмутительных; таково оставление на произвол судьбы бедняка, которому оказывают тем меньше покровительства, чем больше нуждается он в помощи и работе, тогда как богач, который ни в чем не нуждается, бывает осыпан милостями судьбы и может выбирать любую должность. Это влияние злого гения чувствуется во всех сферах Цивилизации; всюду мы видим, как яростно обрушивается природа на бедняка, на праведника и на слабого; всюду мы видим отсутствие Божественного провидения и вечное царство демонического духа; лишь порою бывают проблески справедливости, чтобы мы поняли, что справедливости нет места в обществах цивилизованном и варварском.

Расин в «Андромахе»[45]45
  «Андромаха» – трагедия в пяти актах, произведение французского драматурга Жана Расина. Написана Александрийским стихом. Премьера «Андромахи» состоялась 17 ноября 1667 года в Лувре, в присутствии Людовика XIV. – Примеч. ред.


[Закрыть] говорит:

 
«Пилад, какою ты мне объяснишь причиной,
Что зло всегда в чести, страдает же – невинный,
И тот, кто жертвует собою для других,
Лишь неприязнь и злость в ответ находит в них?
Сколь добродетельной я ни держусь дороги,
Меня преследуют безжалостные боги.»[46]46
  Жан Расин. «Трагедии». Перевод И.Я. Шафаренко и В.Е. Шора. Новосибирск: Наука, 1977.


[Закрыть]
 

Эти преходящие неурядицы вам покажутся актом величайшей мудрости, когда вы благодаря теории притяжения поймете, что строй Цивилизации обладает свойством развивать 12 коренных страстей в превратном направлении и постоянно порождать столько несправедливости и ужасов, сколько справедливости и благодеяний принесли бы эти страсти при их правильном развитии и комбинированном действии. Вы будете удивляться правильному сцеплению этих злосчастий, которые обрушивает и будет обрушивать на вас Бог, пока вы будете упорствовать в своей разобщенности производства; вы поймете, что мнимые странности в игре страстей основаны на глубоком расчете, с помощью которого Бог уготовил вам огромное счастье в комбинированном строе; и, наконец, вы поймете, что это страстное влечение, хулимое вашими философами, как порок и разврат, есть самое изумительное дело рук Божьих; потому что это влечение без всякого принуждения и без всякой иной поддержки – силою приманки, заключающейся в наслаждениях, – установит универсальное единство на земном шаре и приведет к исчезновению войн и резолюций, нищеты и несправедливости, как это будет на протяжении 70 тысячелетий социальной гармонии, в которую нам предстоит вступить. Теперь вернемся к хаотическим обществам, в которых мы живем.

XIV
Отличительные особенности, последовательность и фазы социальных периодов

Каждому социальному периоду присуще определенное количество характерных черт, или конституирующих его особенностей; так, например, – религиозная терпимость есть характерная черта 6-го периода, а не 5-го, престолонаследование есть черта 5-го, а не 4-го и т. д.

Сказать, что эти черты вытекают из игры семи первичных страстей, что они распределены в неравных количествах по периодам, значило бы вступить на путь определения семи первичных, или коренных страстей, которые я не собираюсь анализировать в этом первом трактате.

Что касается Цивилизации, или пятого периода, я скажу, что ей присущи 16 характерных черт, из коих 14 складываются благодаря прямой и обратной игре семи первичных страстей, а две – благодаря превратному развитию страсти, именуемой гармонизмом.

В каждом обществе примешиваются в той или иной мере характерные черты периодов последующих или предыдущих: например, французы за последнее время водворили в своих сношениях промышленное и административное единство; этот метод – одна из характерных черт 6-го периода – установился благодаря единообразной метрической системе и гражданскому Кодексу Наполеона[47]47
  Кодекс Наполеона или Гражданский кодекс – фундаментальный законодательный акт Франции, представляющий собой масштабную кодификацию гражданского права и давший мощный толчок для последующего кодификационного процесса во многих странах мира. Разработан и принят в начале XIX века по инициативе первого консула Французской республики Наполеона Бонапарта и действует с изменениями и дополнениями вплоть до наших дней. Целью составления Кодекса была замена действовавшего во Франции хаотичного и разрозненного массива источников гражданского права, включавшего как правовые обычаи, так и различные нормативные акты. Состоял из трёх (в настоящее время – из пяти) книг, содержащих выстроенные по институционной системе правовые нормы о статусе физических лиц, брачно-семейных отношениях, вещах, наследовании и обязательствах. – Примеч. ред.


[Закрыть] – двум установлениям, противным строю Цивилизации, одной из характерных черт которой является хаотичность производственных и административных отношений. В этом пункте мы отошли от Цивилизации и смыкаемся с 6-м периодом. Смыкаемся мы с ним еще и по другим линиям, а именно по линии религиозной терпимости. Англичане, у которых царит нетерпимость, достойная XII века, в этом отношении более типичные цивилизованные, чем мы. Немцы тоже более, чем мы, походят на цивилизованных неувязанностью своих законов, нравов и производственных отношений; в Германии что ни шаг, то другие меры, другая монета, другие законы и обычаи, благодаря чему обокрасть и обмануть иностранца там гораздо легче, чем это было бы при наличии единых мер, единой монеты, единого кодекса и т. д. Эта хаотичность отношений на руку механизму Цивилизации, целью которого является возведение мошенничества на высшую ступень; это достигается путем полного развития 16 специфических черт цивилизации.

Однако философы утверждают, что «Цивилизацию усовершенствовали, установив религиозную терпимость, производственное и административное единство». Это сказано неудачно; следовало бы сказать, что усовершенствовали социальный строй, но Цивилизация как таковая, при этом пришла в упадок. И действительно, если последовательно усвоить все 16 черт, характерных для 6-го периода, это повлечет за собой полное уничтожение Цивилизации; ее уничтожили бы, воображая, что ее совершенствуют. Социальный строй был бы лучше организован, но мы очутились бы в 6-м периоде, а не в 5-м. Это различие специфических черт приводит нас к смешному умозаключению: небольшим количеством благ, встречаемым при строе Цивилизации, мы обязаны влияниям, противоположным Цивилизации.

А чтобы Цивилизация стала еще хуже, достаточно присвоить ей кое-какие черты патриархата, с нею вполне совместимые, например: свободу торговли, или свободу продавать, пользуясь неправильным весом, неправильной мерой, фальсифицируя пищевые продукты, подкладывая камни в тюки. Все это надувательство узаконено в Китае; там любой торговец может надувать на весе и безнаказанно фальсифицировать продукты. Вы покупаете в Кантоне ветчину, превосходную на вид, а когда ее разрежете, там оказывается лишь ком земли, искусно прикрытый ломтиками мяса; у каждого купца имеется три пары весов: одни с преувеличенным весом – предназначаются для покупателей; другие – с преуменьшенным – для продавцов, а третьи – с правильным – для собственного частного пользования. Если вы дадите себя обмануть, магистрат и публика будут над вами смеяться; они вам скажут, что в Китае существует свобода торговли и что при наличии этого мнимого порока обширная китайская империя существует свыше 4 тыс. лет с большим успехом, чем любое европейское государство. Отсюда можно вывести умозаключение, что патриархат и Цивилизация не имеют ничего общего со справедливостью и правдой и могут прекрасно существовать, чуждые справедливости и правды, как несовместимых с характером этих двух обществ.

Не анализируя характера различных периодов, я дал понять, что каждый из них зачастую усваивает себе некоторые черты периодов предыдущих и последующих. Бесспорным злом является усвоение таких черт низших периодов, как допущение законом неправильных весов, заимствованное у 3-го периода, и клубные объединения – это гражданское янычарство и смыкание с 4-м периодом, или варварством.

Усвоение какой-либо характерной черты последующего периода не всегда есть благо; в некоторых случаях эта черта благодаря политическому перенесению в другую среду может быть извращена и оказать плохое действие; свидетельством тому свобода развода, характерная особенность 6-го периода; в Цивилизацию она внесла такой разлад, что ее пришлось ввести в тесные рамки. И, тем не менее, свобода развода – обычай, весьма полезный для 6-го периода; он значительно способствует установлению домашней гармонии; все дело в том, что в этом шестом периоде она сочетается с другими характерными чертами, чуждыми Цивилизации. Читатель видит, что, присваивая какому-либо периоду черту, характерную для другого периода, надо соблюдать осторожность, как при пересадке какого-нибудь растения в чуждый ему климат. Люди ошибались, полагая, что религиозная терпимость может осуществляться в строе Цивилизации без всяких ограничений; в конечном счете, в земледельческих государствах она породит больше зла, чем добра, если распространить это правило на религии, придерживающиеся обычаев 4-го, 3-го и 2-го периодов, каковы: магометанство, иудейство и идолопоклонство. В наши же дни терпимое отношение к ним не имеет такого значения, так как Цивилизация близится к своему концу.

Каждое из хаотических обществ в большей или меньшей мере чувствует потребность в характерных особенностях высшего периода. Нет другого общества, которое чувствовало бы это так сильно, как Цивилизация: она сама критикует себя и открыто критикует свои собственные характерные особенности, например, лицемерие в любовных отношениях: театры, романы прожужжали об этом уши, и шутки на эту тему давно уже всем приелись. Нападки обрушиваются главным образом на женщин, и совсем некстати, потому что оба пола надувают друг друга наперебой в любовных отношениях. Мужчины кажутся менее лицемерными лишь потому, что закон предоставляет им больше простора и считает милым (gentillesse) для сильного пола то, что является преступлением для слабого. Мне возразят, что последствия неверности для того и другого пола совершенно различны; но они одинаковы, когда женщина бесплодна или когда она сохраняет при себе своего ребенка, не навязывая его мужчине, на это не согласному. Если бы закон обеспечивал женщине свободу любовных отношений в этих двух случаях, лицемерие в любовных делах пошло бы на убыль, и можно было бы без всякого ущерба установить свободу развода. Цивилизованные благодаря своему тираническому отношению к женщине не могут перейти в 6-й период, куда их привел бы вышеуказанный закон.

Существовал способ более легкий для установления среди женщин и среди мужчин большей искренности в любовных делах, и для перехода социального организма к свободе любви с помощью окольного маневра чисто экономического характера; я имею в виду прогрессивное хозяйство, или трибу из девяти групп, – домашний строй 7-го социального периода, о котором будет речь во второй части.

Каждому периоду присуща одна характерная особенность, которая образует стержень механизма и отсутствие или присутствие которой обусловливает изменение периода. Эта характерная особенность всегда относится к сфере любви. В 4-м периоде это – абсолютное рабство женщин; в 5-м периоде это – единобрачие и гражданские права супруги; в 6-м периоде это – любовная корпорация, обеспечивающая женщинам права, о которых я говорил выше. Если бы варвары усвоили единобрачие, они скоро в силу этого одного новшества перешли бы в разряд цивилизованных; если бы мы усвоили затворничество и торговлю женщинами, мы очень скоро стали бы варварами в силу одного этого новшества; а если бы мы обеспечили свободу любви, что имеет место в шестом периоде, благодаря этому одному мероприятию мы вышли бы из цивилизации и вступили бы в шестой период.

Как общее правило, стержневая характерная особенность, всегда относящаяся к укладу любовных отношений, порождает все остальные; но вторичные характерные признаки не порождают стержневого, и лишь весьма медленно приводят к изменению периода; варвары могли бы усвоить вплоть до 12 из 16 характерных черт цивилизации и все-таки оставались бы варварами, поскольку не усвоили бы стержневой характерной особенности – гражданской свободы женщины на основе единобрачия.

Бог обеспечил любовному укладу (coutumes amoreuses) такое влияние на общественный механизм и на его метаморфозы из отвращения к гнету и насилию; Ему было угодно, чтобы счастье или злосчастье человеческого общества было пропорционально принуждению или свободе, допускаемым им. А Бог признает только такую свободу, которая распространяется на оба пола, а не только на один, и ему было угодно, чтобы единственной основой социальных ужасов, которыми изобилуют дикость, варварство, цивилизация, было рабство женщин, а единственным стержнем, единственным компасом социального благополучия в 6-м, 7-м и 8-м периодах было постепенное раскрепощение слабого пола.

Эти истины недоступны цивилизованным; их суждение о женщине складывается на основании современных им нравов того лицемерия, к которому вынуждают женщин наши обычаи, не оставляющие им и тени свободы; двуличие есть, по их мнению, прирожденное и неизменное свойство женского пола. А между тем, если есть разница между нашими столичными дамами и одалисками гарема, которые считают себя игрушкой, созданной для услаждения досуга мужчин, тем больше будет разница между нашими дамами и женщинами разумно управляемой нации, у которой слабый пол возвысился бы до полной свободы. Как же будет складываться характер женщины при наличии свободы? Философы старательно обходят этот вопрос; приверженцы угнетения, тайные ненавистники женщин, они своими вздорными комплиментами приучают их легкомысленно относиться к рабству и душат в зародыше самую мысль о том, каковы будут женские нравы при социальном строе, который ослабит сковывающие женщину цепи.

В каждом из 32 периодов социального движения имеется по четыре фазы; и, следовательно, каждый социальный период – и варварство, и цивилизация, и другие – можно подразделить на четыре возрастных стадии – детства, расцвета, увядания и дряхлости. В третьей части этого трактата я дам картину четырех фаз Цивилизации; в настоящее время она находится в третьей фазе – увядания. Я поясню значение этого термина.

Увядание общества может быть вызвано социальным прогрессом; дикари Сандвичевых островов и Охайо, осваивая какие-либо отрасли земледелия и мануфактурной промышленности, несомненно, совершенствуют этим свой социальный строй, но тем самым удаляются от быта дикаря, к числу характерных особенностей которого принадлежит отвращение к земледелию. Таким образом, эти племена Сандвичевых островов и Охайо[48]48
  Штат Огайо был принят в состав США 1 марта 1803 г. («Теория четырех движений» опубликована в 1808), а дикари, о которых пишет Фурье вполне могли быть индейцами племени шауни, которые вели безуспешную борьбу с американцами под руководством вождя Текумсе. – Примеч. ред.


[Закрыть] являют собой картину увядания дикого быта, и это – в результате социального совершенствования.

В том же смысле можно сказать, что турки являют собой признаки увядания варварства; и это потому, что они усвоили целый ряд характерных черт Цивилизации, – престолонаследие и иные обычаи, родственные обычаям цивилизованных и обусловливающие закат варварства. До ниспровержения Селима[49]49
  Скорее всего, имеется в виду Селим III (1761–1808) – султан Османской империи, сын султана Мустафы III. Пытался модернизировать страну, опираясь на европейские примеры, но был свергнут янычарами. – Примеч. ред.


[Закрыть] они усвоили военную тактику, свойственную Цивилизации; они усовершенствовали свое варварство, уничтожив регулярную армию, введение которой было мерой антиварварской и смычкой с Цивилизацией.

Этих примеров достаточно для пояснения сказанного выше, а именно: общество может клониться к закату в результате социального прогресса.

Общества 1-е, 2-е, 3-е теряют при закате, потому что увядание приближает их к 4-му периоду – варварству, наихудшему из всех. Но общества 4-е, 5-е, 6-е и 7-е выигрывают при увядании, потому что закат приближает их к 8-му периоду, который служит вступлением к комбинированному строю.

Четыре фазы – детство, расцвет, увядание и дряхлость – имеют каждая свои специфические особенности; характерной особенностью первой фазы цивилизации было единобрачие в сочетании с крепостным состоянием земледельца; такой строй существовал у греков и римлян, находившихся лишь в первой фазе цивилизации. Вторая и третья фазы тоже имеют свои особенности; при характеристике мною особенностей четырех фаз цивилизации читатель увидит, что философы старались задержать ее развитие на ступени детства; лишь случайность привела нас из первой фазы во вторую, из второй в третью; когда же этот постепенный переход становился фактом, философы искусно присваивали себе честь тех улучшений, над которыми они никогда не задумывались до того, как это случайно произошло.

Я уже это доказал, отметив, что ни у греков, ни у римлян ни один философ не выдвигал плана освобождения рабов; никогда философы не занимались участью этих несчастных, которых Ведиус Поллион[50]50
  См.: Плиний Старший. De Vedio Pollione. (О Ведии Полионе). «Однажды священный Август обедал у Ведия Полиона. Один из его слуг разбил хрустальную чашу. Ведий приказал, чтобы его схватили и умертвили необычной смертью – бросили к огромным муренам, которых он содержал в пруду (бассейне). Вырвавшись из рук, молодой раб бросился искать защиты к ногам Августа, чтобы быть умерщвлённым иначе, нежели быть пищей. Август был взволнован необычностью жестокости и приказал, отослать раба, а все хрустальные чаши разбить и бросить в пруд». – Примеч. ред.


[Закрыть] отдавал живыми на съедение муренам за малейший проступок, а спартиаты тысячами убивали, чтобы уменьшить их численность, когда они слишком размножались. Филантропы Афин и Рима никогда не соизволили поинтересоваться их участью или восстать против столь дикой жестокости. Им думалось в ту пору, что без рабов немыслимо самое существование Цивилизации; они всегда думают, что социальная наука достигла высшей точки и что предел известного есть предел возможного. Видя, что строй Цивилизации немного лучше строя варварства и дикости, они пришли к умозаключению, что цивилизация есть наилучшее из всех возможных обществ и что никаких других никто не откроет.

Между различными социальными периодами бывают общества промежуточные, или гибридные, представляющие смесь характерных черт различных периодов. Русское общество есть общество промежуточное между периодом 4-м и 5-м, варварства и Цивилизации. Китайское общество – самое занимательное на земном шаре с точки зрения смешения: в нем можно найти чуть ли не в равной дозе характерные особенности патриархата, варварства и цивилизации. По существу их нельзя отнести ни к патриархальным, ни к варварам, ни к цивилизованным.

Гибридным обществам, каковы общество русское и общество китайское, присущи свойства животных гибридов, к числу которых относится мул: у них больше пороков и в то же время больше силы, чем у обществ первоначальных, смесь которых они представляют.

Чрезвычайно редко, почти невозможно встретить общество чистого вида, свободное от искажений, не заимствовавшее никаких характерных черт у периодов высших или низших. Я уже указывал, что чуть ли не все азиатские варвары усвоили престолонаследие, эту характерную особенность цивилизации, чуждую варварству. Варварский строй более чистого вида сохранился в Алжире, где троном законно владеет первый его захвативший. Я уже отмечал, что среди нас уже установились некоторые обычаи, выводящие нас за рамки цивилизации. Я закончу этим положением, которое требует в дальнейшем планомерной характеристики каждого периода, в частности, 16 специфических особенностей Цивилизации и каждой из четырех фаз этого периода.