Текст книги "Взгляд незнакомки"

– У нас есть и другие генералы – не только Ли. Я уверен, что Кирби Смит все еще сражается на западном театре. Ничего еще не потеряно. Война не может так кончиться, не может!.. Зачем же было столько жертв, зачем все эти годы страданий, вся эта кровь?!

– Да, слишком много крови и смертей! – согласилась с ним Кендалл. – Брент, прошу тебя, успокойся. Пойми, все действительно кончилось.

Он замолчал. Заплакала дочка Лолли.

Брент постоял немного, потом направился к лодке, передвигаясь, словно слепой, не видя ничего и никого вокруг себя.

– Макклейн! – окликнул его Трейвис. – Я уполномочен объявить, что будут прощены все мятежники, которые добровольно сложат оружие.

Брент на мгновение остановился, но затем продолжил свой путь к реке. Кендалл бросилась было за ним вслед, но ее удержал Рыжая Лисица.

– Пусть он побудет один, – мягко сказал вождь. – Он очень любит тебя и готов ради тебя умереть, но должно пройти время, чтобы он научился жить ради тебя. Пусть он сам осознает, что война кончилась. Только тогда он сможет прислушаться к твоим словам.

Кендалл остановилась, глядя, как Брент садится в лодку и отплывает от берега. Ее сердце было готово разорваться. Она едва ли слышала, как Лолли, взяв на руки плачущую девочку, подошла к Трейвису и обратилась к нему с нескрываемой враждебностью:

– Скажи-ка, янки, что твои дружки сделали с поселком?

– Ничего! – огрызнулся Трейвис. – Вам же сказано: война окончилась, я приказал своим людям уходить.

Лолли направилась к лодке, в которой они с Кендалл приплыли сюда.

– Ну и компания – индеец, янки! – ворчала она. – Кендалл, мы можем ехать домой, если этот янки говорит правду и у нас еще есть дом?

– Да, я говорю правду. – Трейвис начинал терять терпение.

– Кендалл, ты идешь? – нетерпеливо спросила Лолли.

– Нет еще.

Она не испытывала никакой горечи, оттого что Джон умер, но прекрасно сознавала, что хоронить его придется им с Трейвисом.

– Ну ладно, – продолжала ворчать Лолли, – видно, мне придется привыкать к обществу индейца. Рыжая Лисица рассмеялся.

– С дикарями надо быть поосторожнее, Золотоволосая Женщина, – спокойно сказал он. – Но ради вашей сестры я отвезу вас в поселок.

Кендалл посмотрела, как Лолли с Рыжей Лисицей садятся в лодку, а потом повернулась к Трейвису:

– Ты пришел, чтобы спасти меня, и я знаю, чего это тебе стоило.

Он с деланным равнодушием пожал плечами, но поспешил прикрыть глаза.

– Джон умер уже давно, – заговорил Трейвис. – Он и не жил все последние годы. Но когда-то он был моим другом. Я молю Бога, чтобы Джон, наконец, обрел мир и покой.

– Я тоже, – пробормотала Кендалл.

Веслом и черпаком они вырыли могилу и похоронили в ней Джона и свое прошлое.

Они водрузили над могилой самодельный крест, и пошли к последней лодке на берегу. Возвращаясь в поселок, они говорили о будущем.

Как и ожидала Кендалл, она нашла Брента на берегу бухты, Он смотрел в море невидящим взглядом. Она знала, что Макклейн слышит ее шаги, но он не повернул головы. Она села рядом с ним. Он по-прежнему не смотрел на нее и не произносил ни слова. Помолчав, она положила голову ему на плечо.

– Я люблю тебя, – нежно произнесла она.

Брент вздрогнул как от удара и положил руку на плечо Кендалл.

– Юг потерян, Кендалл. Все жертвы войны оказались напрасными. Мы банкроты – у нас нет ровным счетом ничего.

Кендалл ужаснулась, почувствовав обреченность и отчаяние в его голосе. Она встала перед ним на колени, обхватила ладонями его лицо и заставила посмотреть себе в глаза.

– Брент, у нас есть все.

– Все! – с горечью воскликнул он. – Кендалл, у меня нет ничего! «Южные моря» исчезли в огне, у меня нет ни цента, кроме бумажных купюр Конфедерации, которые теперь годятся только на растопку. Прежняя жизнь закончила свое существование вместе с нашим Югом. Все умерло.

– Нет, не умерло! – решительно запротестовала Кендалл. – Земля осталась, Брент. Да, нам придется заново строить наш дом, но есть земля, на которой он будет стоять, а это самое главное! О, Брент, мы многое потеряли, но выиграли мы намного больше. Мы вместе, и мы живы. И я люблю тебя, Брент. Прикоснись ко мне. Я тоже жива, и ты мне нужен. Наконец-то у нас с тобой будет что-то реальное, настоящее, осязаемое. Мы можем быть вместе навсегда.

Она схватила руку Брента и прижала ее к своей груди, где сильно билось ее любящее сердце, из горла ее вырвалось глухое рыдание.

– О Боже, Брент, все это кончилось, но мы можем все начать заново! Прошу тебя…

Она прижалась к нему и горько расплакалась. Она потеряла его из-за этой войны! Он не может принять поражения, он снова покинет ее и отправится на запад, где, как он думает, продолжают сопротивление некоторые повстанцы.

Прошло несколько долгих, томительных минут, и пальцы Брента ласково прикоснулись к ее волосам.

– Мне нечего тебе предложить, Кендалл. У меня нет даже дома. Я не знаю, где «Дженни-Лин».

– У меня тоже ничего не было, пока в моей жизни не появился ты, – прошептала Кендалл. – Но мы можем построить дом прямо здесь. – Она мгновение поколебалась, но его тихая ласка ободрила ее. – Трейвис хочет построить здесь порт и основать судовую компанию.

– Ты советуешь мне вести совместные дела с янки? – изумился Брент.

Кендалл вздрогнула, но не отступила:

– Нет, я советую тебе серьезно рассмотреть предложение человека, который всегда, несмотря ни на что, оставался нашим с тобой другом.

Брент на мгновение напрягся, но потом неожиданно успокоился. Кендалл подняла голову и, ладонью вытерев слезы, посмотрела в глаза любимому. Он нежно взял ее за подбородок.

– Я обязательно буду иметь в виду его предложение.

– О Брент! – От избытка чувств Кендалл с такой силой прижалась: к нему, что оба они повалились на песок. Она поцеловала его так быстро, что он не успел отвернуться или оттолкнуть ее.

Сначала его губы были холодны как лед, но постепенно он оттаял, обнял ее и приник к ней своим жадно ищущим ртом. К нему вернулись любовь, жизнь, желания… Она немного отстранилась и увидела, что отчаяние уступило место ласковой улыбке.

– Я так люблю тебя, моя маленькая южаночка, – проговорил Брент хрипловатым голосом и обнял ее. – Кажется, у нас действительно есть все. У меня, во всяком случае, всегда будет мужество и красота Юга – до тех пор, пока со мной будешь ты.

– О Брент!.. – Кендалл прижалась щекой к его груди, чувствуя тепло его сильного и горячего тела. Они улеглись под пальмами, наслаждаясь миром и красотой ночи. Кендалл сказала: – Брент, Трейвис сделал мне еще одно предложение.

– О?!

Она почувствовала, как напряглись его твердые мышцы, но не смогла отказать себе в удовольствии немного помучить его:

– Да, да…

– Кендалл! – Руки Брента сильно сжали ее талию. Она посмотрела на него умопомрачительно красивыми синими глазами.

– Он предложил нам с тобой пожениться на его судне. Трейвис имеет законное право на это.

Брент рассмеялся, и Кендалл поняла, что между ними наступил настоящий, крепкий мир. Пусть им придется заново отстраивать свою жизнь, главное – мир, который воцарился, наконец, в их душах и отношениях.

– Мне кажется, что это вполне достойное предложение, оно мне нравится, – прошептал Брент, привлекая к себе Кендалл.

Она позволила ему поцеловать себя, но потом попыталась выскользнуть из его объятий.

– Брент, если ты хочешь, он может поженить нас сегодня же.

– Я хочу.

– Ну, так за чем же дело стало?

Глаза Брента загорелись неистовой чувственностью.

– Подожди немного, – проговорил он. – Прежде чем стать женатым человеком, я хочу провести часок под луной с одной капризной девчонкой. Которая затеяла все это много лет назад..

Кендалл поджала губы, но тут же забыла о своих обидах и улыбнулась, отдаваясь нежной силе его рук. Луна так ослепительно прекрасна… они с Брентом так желают друг друга… Какое чудесное время – весна. Время исцеления и радости.

* * *

Два часа спустя Брент Макклейн стал женатым человеком. На церемонии присутствовали и янки, и южане. Командиры приказали проявлять сдержанность. Так они и стояли рядом – люди в синих и серых мундирах.

Начало встречи было напряженным. Янки несколько лет проклинали южан за все те лишения, которые выпали на долю северян. Южане со своей стороны никак не могли примириться с тем фактом, что все пошло прахом, что все жертвы и вся пролитая кровь напрасны…

Но когда пастор призвал Бога в свидетели таинства брака, казалось, в души присутствующих проникло что-то неуловимое, то, что не могло принадлежать только синим или только серым. Оно возвращало их в истинный дом всех людей, давая возможность понять, что война кончилась, и кончилась навсегда. Природа тоже обновлялась – наступила весна. Этим людям теперь не надо было убивать себе подобных, называя их чужаками. Настала пора возвращаться домой.

Когда недолгая церемония закончилась, бывшие противники смешались. Напряжение, конечно, оставалось, была в их взглядах и враждебность… но говорили они о том, как будут жить теперь. И чем больше они говорили друг с другом, тем крепче становилась их решимость начать новую – мирную жизнь.

Брент и Кендалл вышли на палубу корабля Трейвиса. Весенний ветер, освежая, обдувал их, запах моря бодрил и дарил радость бытия. Прижавшись к мужу, Кендалл указала рукой в сторону устья реки:

– Смотри, Брент.

В устье, слегка покачиваясь на волнах, стояла на якоре «Гордость повстанца». Судно было похоже на гордую леди, приготовившуюся к празднику. На фоне звездного неба выделялся великолепный силуэт, мачты устремлялись ввысь в свете полночной луны. Кендалл умиротворенно подумала, что корабль хочет напомнить им всем: жизнь не кончилась и ничто еще не потеряно. Гордость и честь принадлежат людям, мужчинам и женщинам, а не просто нации. Гордость, честь и мужество нельзя потрогать руками, но они с Брентом крепко придерживались этих понятий и так же крепко держались за свою любовь.

Брент положил подбородок на голову Кендалл, и она почувствовала, что он улыбается. Думает ли он сейчас о ней? Кендалл была уверена, что да.

– Я хочу сохранить судно, – сказал Брент, и Кендалл знала, что так и будет.

Эпилог

Декабрь 1865 года

Зимний вечер выдался промозглым и холодным. Население города не испытывало и малой толики того подъема, который оно переживало пять лет назад. Началась реконструкция Юга. Чарльстон первым праздновал отделение от Союза, здесь же прозвучали первые выстрелы Гражданской войны. Испытывая боль и разочарование, люди – и мужчины, и женщины – привыкали к мысли, что война осталась позади. Эти люди должны были теперь отражать нападки северян, особенно усилившиеся после убийства Авраама Линкольна. Отважные защитники Юга, которые создали самую доблестную армию в мире, привыкали заниматься мирными делами, начиная жизнь с нуля.

Один из таких людей как раз сейчас стоял на городском валу и смотрел на море. Его лицо было обветрено, сильные, натруженные руки глубоко засунуты в карманы сюртука. Он был южанином и останется им навсегда. Но он сумел подняться над пережитым поражением и был уверен, что Юг сумеет возродиться. Конечно, страна изменится, и ностальгия по прежним временам часто будет посещать его и таких же, как он, людей. Но они станут работать во имя будущего и построят его собственными руками.

Он рассеянно смотрел на море и думал о прошедших годах. Война для него началась здесь. Здесь начались все потери… но они обернулись для него великим счастьем – всем, что было хорошего в его жизни, всем, что обещало стать его – и только его – будущим.

Он улыбнулся, подумав о том, понимает ли она сама, что именно в ней черпает он свои силы. Она думает, что он неукротим и необуздан, но на самом деле это совсем не так. Когда он почти поддался отчаянию, она оказалась рядом, подарив ему красоту, вдохнув в него идеалы чести и гордости, без которых не может жить ни один настоящий человек.

Становилось холодно. Он и сам не знал, что заставляет его мерзнуть здесь, на холодном, пронизывающем ветру, вглядываясь в морскую даль. Надо бы вернуться в капитанскую каюту «Гордости» и пропустить рюмку согревающего бурбона….

Какое-то едва уловимое движение привлекло его внимание.

На фоне огней гавани и яркого сияния луны четко выделялся силуэт женщины. Она была довольно далеко, и он не слышал ни звука с той стороны, где она стояла. Если бы она не пошевелилась, он бы ни за что не заметил ее.

Сейчас она стояла совершенно неподвижно, устремив взгляд в море.

Брент улыбнулся, и поспешил к ней.

– Мадам, – произнес он, а она, обернувшись, одарила его удивительным взглядом необыкновенно красивых глаз и улыбнулась ему чарующей улыбкой, тронувшей ее полные розовые губы. Он обнял ее и в тысячный раз подумал, как она необыкновенно хороша. Синие бездонные глаза взглянули на него. Эти глаза, опушенные длинными ресницами, гипнотизировали, в них было что-то колдовское.

– Почему ты стоишь здесь? – хрипловатым голосом спросил Брент. Он обнял ее за плечи и направился вместе с ней к судну.

– Не знаю, – ответила она. – Просто захотелось побыть в уединении. О, Брент! Чарлстон так сильно изменился, и это очень грустно.

Он крепче прижал ее к себе.

– Зияющие раны заживают долго, Кендалл.

– Знаю. Просто мне хочется, чтобы Лолли не вздумала вернуться.

– Это ее дело, Кендалл. Как она?

– Она очень злится, стала желчной. Она не может не понимать, что сохранила свою собственность только благодаря Трейвису. Она моя сестра, Брент, и я очень ее люблю, но если бы я была Трейвисом, то давно послала бы ее ко всем чертям!

– Кендалл!

– Но это же правда, она его просто терпеть не может и обходится с ним ужасно, просто ужасно…

– Но это же твоя сестра.

– Как прикажешь это понимать?

– Никак, моя дорогая, – засмеялся Брент, – Они оба взрослые люди, и пусть сами решают свои проблемы. – Они подошли к трапу, и Брент взял жену под руку.

– Больше ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил он, прикрыв свои серо-стальные глаза.

В притворном удивлении Кендалл вскинула тонкие брови.

– О чем? – сладко проворковала она.

Брент нахмурился и чуть сильнее сжал ее тонкую, изящную руку.

– Кендалл, не разыгрывай из себя кокетку, любовь моя. Мне нужен ответ.

Она довольно рассмеялась:

– Это будет в сентябре.

– В сентябре?

– Да, доктор Ласситер говорит, что ребенок родится в середине сен…

Она не успела договорить. Он подхватил ее на руки и бегом понес по трапу. Ступив на палубу, он заторопился в свою каюту.

Обвив руками шею Брента, Кендалл, смеясь, вскрикнула:

– Брент! Куда ты так торопишься?

– Подумать только, я буду отцом! – Брент не мог успокоиться. – Конечно, я и сам знал, но раз теперь это подтвердил сам доктор Ласситер…

Он молча внес жену в каюту и торжественно усадил на койку. Потом повернулся и бросился к двери.

– Брент, куда ты? – удивленно окликнула его Кендалл, озадаченно выгнув бровь.

– Отдам команду к отплытию, – ответил он. – Я хочу заняться любовью со своей беременной женой в открытом море. Боже, я, наверное, не смогу дождаться момента, когда заключу тебя в объятия.

– Но зачем для этого надо отплывать в открытое море?

– Знаешь, с некоторых пор я боюсь делать это в Чарлстонской гавани!

– Брент! – протестующе воскликнула Кендалл. Но капитан уже выскочил на палубу. Через несколько минут он вернулся. Сбросил сюртук прямо на пол, не успев даже прикрыть дверь каюты. В мгновение ока он стоял перед Кендалл совершенно голый. Поставив жену на ноги, он стремительно освободил ее от многочисленных одежд. Смеясь, Кендалл шутливо сопротивлялась такому напору:

– Брент!

Он заставил ее замолчать сладким, нежным поцелуем.

– Дорогая, я не имею ничего против того, чтобы заняться любовью в открытом море.

– Я тоже, капитан, я тоже.