Текст книги "В вихре желания"

– Я думала о твоей дружбе с его отцом. Ведь он был намного старше тебя. – Жермена повернула голову, чтобы видеть собеседника.

На его лице появилось задумчивое и немного грустное выражение.

– Это так. Но он всегда находил для меня время, даже в те годы, когда еще не женился… – Винсенте ухмыльнулся и покачал черноволосой головой. – Помню, вскоре после того, как я узнал о супружеской неверности отца, Мануэль приехал к нам погостить из Франции. Тогда ему, наверное, было около тридцати. Диего Перейра был его адвокатом и другом. Но когда я рассказал о том, что возненавидел отца за страдания, причиненные матери, Мануэль повел себя просто изумительно. Он сумел найти время, чтобы утешить меня и объяснить, что когда я вырасту, то увижу, что жизнь, как правило, несправедлива, и человек должен все время думать о том, чтобы намеренно или нечаянно не причинять другим страданий.

– Он прав… – задумчиво вздохнула Жермена. Винсенте пожал плечами.

– Возможно. – В уголках его рта появились жесткие складки. – Но это не помешало Мануэлю несколько лет спустя точно так же поступить со своей собственной женой. – И, посмотрев ей прямо в глаза, он произнес, тщательно выговаривая каждое слово: – Никогда не путать секс и любовь вот мой девиз!

Это звучало как недвусмысленное предупреждение. Несколько секунд Жермена напряженно вглядывалась в его лицо, а потом, не скрывая сарказма, так же медленно и отчетливо осведомилась:

– Если я правильно усвоила, тебе пока что не удалось совместить эти два понятия? – И, перебросив ноги на другую сторону шезлонга, она попыталась встать.

Быстро наклонившись, Винсенте схватил ее за руку и принудил остаться на месте.

– Позволь мне уйти, – бесцветным голосом сказала она.

– То, что я хочу тебя, я понял очень хорошо, – примирительно сказал он и, развернув ее лицом к себе, попытался встретиться с ней глазами. – Посмотри на меня, Жермена.

Она подняла ресницы и попыталась смерить его презрительным взглядом. Но рука Винсенте нежно прикоснулась к ее волосам, убирая их со лба, и она вся затрепетала. Он торжествующе улыбнулся, и Жермена с тоской подумала, как легко ему подчинить ее своей воле.

– Мы оба хотим друг друга. Давай не будем портить то, что у нас есть, анализируя каждое сказанное слово?

– Я… Да, конечно, – согласилась она, послушно подставляя губы для поцелуя.

– Ты уже второй раз поцеловал Ма! Вы что – женитесь? – раздался тоненький голосок из-за соседнего шезлонга.

– О боже! Конечно, нет! – воскликнул Винсенте, вскакивая на ноги. – Каждый рыцарь целует десятки девушек на своем веку. Но это вовсе не значит, что он собирается на них жениться.

Эта шутливая тирада заставила Жермену грустно улыбнуться. Винсенте очень четко и недвусмысленно определил их отношения: любовная связь, полная взаимной страсти, и ничего больше…

Она порадовалась, что не рассказала ему всей правды. Как ей вообще могло прийти такое в голову? Нет, с ее мыслительными способностями в присутствии этого человека определенно что-то происходит. Минует пятница, а вместе с ней – собрание акционеров, и если он все еще будет хотеть ее видеть – что ж, прекрасно. Но до тех пор она может доверять лишь самой себе. И никому больше.

– Пойдем, друг Санчо, – сказал Винсенте, подхватывая мальчика на руки. – Приготовим все для привала. Шашлык – настоящая пища для идальго! – Вкрадчиво улыбнувшись Жермене, он продолжил: – А вы, мадемуазель, отправляйтесь-ка на кухню и займитесь салатом. У вас на попечении – двое голодных мужчин. – Наклонившись, он легко коснулся ее лба поцелуем, и она снова затрепетала.

Как это ему удается? – возмущенно спрашивала она себя, послушно направляясь в кухню.

Спустя несколько минут, яростно кромсая ножом листья салата, Жермена выглянула в окно, где Винсенте и Франсуа готовили мангал, бросаясь кусками угля друг в друга, и получила ответ на свой вопрос: потому что она любит его.

Но, несмотря ни на что, она отказывалась чувствовать себя несчастной. Ведь в течение нескольких чудесных дней Винсенте – мужчина, которого она так безумно любит, – будет ее любовником. Разве этого не достаточно хотя бы для того, чтобы облегчить ей дальнейшее беспросветно-одинокое существование? Поскольку теперь она уже точно знала, что никогда не сможет полюбить другого мужчину. Селестина была однолюбкой, и в этом Жермена тоже пошла в нее…

Дома, во Франции, у нее интересная и перспективная работа. Да и павильончик приносит кое-какой доход. Конечно, ей никогда не придется познать радость рождения собственного ребенка, но у нее есть Франсуа. Она испытала все радости материнства, наблюдая, как он растет и познает окружающий мир… Что ж, пусть так продолжается и дальше. Именно так!

Взгляд ее упал вниз, на бесформенное месиво, в которое превратились листья салата. Решено. Она примет все, что Винсенте пожелает ей дать. Ей уже двадцать три, и пора научиться принимать жизнь такой, какая она есть. А когда они расстанутся, а это неизбежно произойдет, она уйдет с высоко поднятой головой, не унижаясь до бесполезных упреков и никому не нужных сожалений.

Когда спустя пять минут в кухне появились Винсенте и Франсуа, Жермена, покончив с салатом, сосредоточенно резала помидоры на дольки. Только очень внимательный наблюдатель смог бы заметить в ее золотисто– карих глазах тень легкой грусти, когда она, жизнерадостно улыбнувшись, воскликнула:

– Готово! Моя часть работы сделана. Сжечь мясо я предоставляю вам!

***

Обед прошел шумно и весело. Жермена настояла, чтобы ее шашлык был прожарен как следует, и, когда Винсенте наконец положил на ее тарелку шампур, на лице его было написано предельное отвращение.

– Ты, оказывается, не шутила, говоря о сожженном мясе. Тебе и вправду нравятся эти нанизанные на шампур угольки?

Они сидели на террасе, за черно-белым столом, на стеклянной поверхности которого хлеб, вино, салат, приправы и прочая снедь расположились стройными рядами – у маленького Франсуа были свои собственные представления о том, как следует накрывать стол…

Подчеркивая двусмысленность сказанного, Жермена кокетливо склонила голову набок и, с насмешливым вызовом глядя Винсенте в глаза, объявила:

– Мне нравится все, что делается на совесть.

Ответив ей хищным, пылающим взглядом, он прорычал:

– Чуть позже я напомню тебе об этом.

И он действительно напомнил…

***

Жермена лежала, не в силах сбросить с себя дурманящее полузабытье и даже не пытаясь приоткрыть налитые свинцовой тяжестью веки. Вин старался не давить на нее всем своим весом, однако шевельнуться все равно представлялось совершенно невозможным. Тем не менее, когда чувственный туман начал рассеиваться, она все же сделала попытку высвободиться.

– И что же это ты, по-твоему, делаешь? – лениво шепнул он, продолжая дышать ей в ухо.

– Пора возвращаться в свою спальню. Франсуа просыпается рано. К тому же утром приедут Николас и Китерия. Имей в виду: когда они будут на вилле, спать с тобой в одной постели я не стану.

– Черт! – Винсенте заложил руки за голову. – К сожалению, ты права.

Склонившись над ним, Жермена надолго прижалась к его губам в прощальном поцелуе.

– Конечно права.

За окном занималась заря. Ей действительно пора было уходить.

– Да, – улыбнулся он и подхватил ее на руки.

– Вот уж не думала, что у тебя еще остались силы, – шепнула она ему в ухо.

Бережно положив Жермену на кровать в ее собственной спальне, Винсенте с мягкой улыбкой сказал:

– Ты придаешь мне силы. Спи! – И, не говоря больше ни слова, быстро покинул комнату.

***

Утром, когда солнце уже поднялось над горизонтом, Жермена кормила завтраком Франсуа. Все еще переполненная впечатлениями этой ночи, она посматривала на дверь в ожидании Винсенте.

Наконец он вошел в кухню. Черная рубашка подчеркивала естественную ширину его плеч, узкие джинсы плотно облегали стройные бедра. Сейчас его легко было представить себе стоящим на борту корабля в безбрежных просторах океана… Глаза их встретились, и все тело Жермены заныло от сладостных воспоминаний.

– Привет, Дон Кихот. Как спалось? – спросила она первое, что пришло в голову.

Ей было трудно выбрать правильную линию поведения. Сделать вид, будто ничего не было? Или же броситься в его объятия? К счастью, Винсенте решил эту проблему сам…

Он запрокинул голову и звонко рассмеялся.

– Без задних ног, о свет моих очей! – Он наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на ее чуть приоткрывшихся губах. – Как ты можешь в этом сомневаться после такой ночи? – Исполненный нежности взгляд его темных глаз рассеял все ее сомнения.

– Сегодня ты выглядишь по-другому, – заметила Жермена. – Мне казалось, что джинсы – это не твой… – Закончить фразу ей не дал очередной поцелуй.

– Это лишь доказывает, как мало ты меня знаешь. Я же предупреждал тебя, что хозяйка этого дома требует соблюдения определенных правил приличия. Помнишь наш разговор в том прелестном кабачке? – Вспомнив их перепалку, девушка улыбнулась, – Когда она здесь, проще уступить, чем препираться. На женщину или мужчину в джинсах она реагирует, как бык на красную тряпку. – И, удачно имитируя голос и интонации сеньоры Ромеро, он процитировал: – Джинсы – это одежда плебеев, и носить их в приличном доме недопустимо!

Жермена весело расхохоталась. Как приятно открывать для себя этого нового, пока еще не известного ей Винсенте!

– Значит, на самом деле ты такой же, как все? – ехидно улыбнулась она и была тут же вознаграждена еще одним поцелуем.

– Ты опять поцеловал Ма! – воскликнул допивший свой сок Франсуа. – Сплошные телячьи нежности! А еще рыцарь.

– Друг мой, вам еще очень многое предстоит узнать об этой жизни, – назидательно заметил Винсенте. – И встретить свою Дульсинею. А пока поторапливайтесь и быстрее заканчивайте свой завтрак. Сегодня я намерен показать вам свое собственное гнездо.

– Вот как? Все уже, оказывается, решено! – изображая возмущение, воскликнула Жермена. – А мое мнение в этом вопросе значения не имеет?

– Нет, если хочешь, чтобы сегодняшняя ночь повторилась, – шепнул он ей на ухо, и она почувствовала, как по спине у нее пробежала сладкая дрожь.

– Дон Жуан! – бросила она в широкую спину Винсенте. – Ты только прикидывался Дон Кихотом.

Тот обернулся подмигнул.

– Николас и Китерия только что приехали. Я слышал звук мотора, когда одевался. Поздороваемся с ними, и – в путь! – Он взглянул на пунцовую физиономию Жермены, ухмыльнулся и подошел ближе. – Помнится, ночью ты сказала, что не будешь со мной спать, когда Николас и Китерия вернутся на виллу. Вот я и предлагаю тебе альтернативу.

Завороженная магическим блеском его черных глаз, она не нашлась, что ответить…

***

Полчаса спустя они уже мчались в длинном спортивном автомобиле по извилистой аллее, ведущей к морю. Франсуа расположился сзади, рядом с ним лежал пакет с их купальными костюмами и несколько игрушек. Кейс Вина мальчик держал на коленях, крепко прижимая его к груди.

– Почему бы вам вообще не переехать ко мне. – Винсенте смотрел вперед, не отрывая глаз от дороги. – Это было бы намного удобнее. Моя экономка в отпуске, и нам никто не будет мешать.

– Нет. Представь себе, что может подумать Франсуа, и не забывай о своем отце. На неделе он должен заехать на виллу, чтобы я подписала кое-какие бумаги.

Они уже поцапались по этому поводу чуть раньше, когда, поприветствовав Николаса и Китерию, Винсенте увязался за Жерменой в ее комнату. Тут он предложил собрать вещички и поменять место жительства. Честно говоря, ей очень хотелось согласиться, но здравый смысл возобладал, и она со вздохом отказалась.

– Ладно, пусть будет по-твоему, – недовольно проговорил Винсенте, но тут же лицо его прояснилось и он, ухмыльнувшись, озорно подмигнул возлюбленной. – Тогда нам придется заниматься любовью при свете дня.

В этот момент машина проехала под каменной аркой к высокой стене, полностью скрытой живописной листвой многочисленных ползучих растений и множеством ярких цветов. Автомобиль остановился на мощенном каменными плитами дворе возле длинного светлого дома, утопающего в белых и розовых бутонах олеандра и герани. Цветы росли повсюду, в горшках, на подоконниках, в прикрепленных к стенам корзинах, даже каминная труба была увита каким-то растением.

– Добро пожаловать в мой дом, – торжественно произнес Винсенте, открывая дверцу машины и помогая Жермене выйти наружу. Затем он выпустил Франсуа.

Восхищенная девушка молча оглядывалась по сторонам. Именно так в ее воображении и должна была выглядеть вилла на побережье моря. Контраст с холодной архитектурой замка Ромеро просто бросался в глаза.

– Тебе нравится? – почти робко спросил Винсенте.

Жермена перевела на него горящий взгляд:

– Здесь так прекрасно… Такого чудесного дома я никогда еще не видела! – искренне воскликнула она.

По каменной лестнице они поднялись на террасу, которую поддерживали арки, увитые виноградом.

Винсенте распахнул дверь. От просторного холла в обе стороны уходили коридоры. Мраморная небесно-голубая и белая крошка устилала пол. В центре красовалось великолепно выполненное изображение античного бога Бахуса. Огромные двустворчатые окна на задней стене вели в сад.

– Почему именно Бахус? – удивленно приподняла брови Жермена.

– Я уже говорил, что этот дом принадлежал семье моей матери. Ее предки занимались виноделием и владели расположенным невдалеке прекрасным виноградником. Если будешь хорошо себя вести, я принесу бутылочку попробовать.

– Я всегда веду себя как следует! – лукаво улыбнулась она.

– Что-то я этого не заметил, – хмыкнул Винсенте. – Направо – столовая, кухня и подсобные помещения, налево – спальни. – Он взял гостей за руки, увлек в левый коридор и, открыв первую же дверь, скомандовал: – Здесь можете переодеться, а потом займитесь изучением дома и окрестностей. Мне нужно кое-куда позвонить. Я разыщу вас в саду.

Жермена вошла в комнату и улыбнулась. Здесь было прелестно. Возле окна стояла узкая кровать с резным дубовым изголовьем, с другой стороны – шкаф и стол из того же дерева.

Мебель была старинная, в классическом стиле. Над кроватью висела вырезанная из журнала фотография знаменитого футболиста, а чуть выше, на протянутой через всю стену бечевке, – целая коллекция спортивных вымпелов. Перед глазами Жермены сразу же возник юный Винсенте, навсегда оставшийся здесь, на острове своего детства.

Она быстро стянула с Франсуа все, что на нем было, и натянула на белую попку плавки с Микки Маусом. Затем, пройдя за ширму, быстро сбросила с себя шорты и рубашку и надела купальник.

– Вперед, Санчо, – сказала она, беря брата за руку. – Исследуем замок сеньора Дон Кихота.

Через высокие окна в задней стене холла они попали в сад, затем, миновав короткую, мощенную каменными плитами дорожку, спустились по небольшой лестнице на веселенькую лужайку. Сколько же надо воды, чтобы в таком жарком климате все зеленело и цвело? – удивилась Жермена, поднимаясь с Франсуа по невысокому склону туда, где виднелись ступеньки, ведущие на следующий уровень.

Там, на большой площадке, была воспроизведена мозаика, которую они видели в холле. Из расщелины в скале низвергался маленький водопад, дававший начало ручью, который впадал в большой, овальной формы водоем. Сквозь его прозрачную воду виднелась еще одна мозаика, на сей раз с изображением Нептуна. Жермене сразу же вспомнились древнеримские бани из школьного учебника. Этот естественный бассейн был безопасен для Франсуа: вдоволь наплававшись в глубокой части, он мог отдохнуть и поиграть там, где вода едва достигала его груди.

Здесь же находились три кабины для переодевания и несколько шезлонгов. За невысоким обрывом начиналась следующая терраса, и так – ряд за рядом – до самого моря. Все вокруг утопало в зелени, воздух был наполнен свежестью и ароматами трав. Повсюду виднелись каменные скульптуры, потемневшие от непогоды и времени. Среди них была и долговязая фигура Дон Кихота, и приземистое изображение Санчо Панса. Внизу находился маленький, очень уютный и уединенный песчаный пляж, с обеих сторон окруженный уходившими в воду склонами скал.

Жермена молча наслаждалась ощущением мира и покоя, которое навевало это уютное место. На какое-то мгновение она даже пожалела, что отказалась переехать сюда. Но тут Франсуа прервал ее размышления, возмущенно потребовав внимания к своей особе.

***

Позже, лениво развалившись в шезлонге и из-под полуприкрытых ресниц наблюдая за резвившимся в бассейне братом, она услышала голос Винсенте и, повернув голову, стала следить за его приближением, даже не сознавая, какой жаркий огонь горит в ее золотистых глазах.

Каждое движение его огромного, загорелого и удивительно пропорционально сложенного тела было преисполнено непринужденной грации. Выпрямившись в шезлонге, Жермена глядела на приближающегося любовника. Его черные плавки были чуть более консервативного покроя, чем вчерашние, но…

– Твои глаза выдают тебя, радость моя, – деловито заметил Винсенте, опускаясь на траву.

– Тише., Франсуа… – только и смогла произнести она, заливаясь краской.

– Франсуа занят собой. А я с тобой. – Он начал медленно поглаживать ее загорелое бедро. – Я у твоих ног… Я от тебя без ума… Чего еще может желать женщина? – вкрадчиво мурлыкал он.

– Хватит, перестань! – взмолилась Жермена. Рука Винсенте к этому моменту достигла ее коленки и нырнула под нее, поглаживая нежную чувствительную кожу. – Поднимайся, слышишь!

– О, это можно, – на удивление легко согласился он и, быстро встав на ноги, наклонился к ее уху и объяснил, что у него поднимается.

– Вин…

Отталкивая его, она вороватым жестом погладила мощные бицепсы. Еще одно слово, и кровь в ее жилах вскипит!

– Не сейчас, но очень скоро, – успокоил ее Винсенте, прежде чем с понимающей улыбкой подхватить на руки. – Сейчас тебе нужно немного охладиться, а затем мы позаботимся о том, чтобы Франсуа порядком измотался и после обеда спал как убитый.

Обвив его шею руками, она испуганно завопила:

– Нет! Ты не посмеешь!

Но он посмел, и Жермена рухнула в бассейн, подняв фонтан брызг. Вынырнув на поверхность, бранясь и отплевываясь, она увидела, что «рыцари» от души хохочут, указывая на нее пальцами…

***

Наплававшись, высохнув и переодевшись, они перебрались в маленькую столовую, прилегавшую к живописной, типично деревенской кухне, и Винсенте накормил их легким обедом, состоявшим из салата и рыбы-гриль. Сок для Франсуа и вино для Жермены были одинакового цвета и запаха, отличаясь только крепостью. Винсенте пояснил, что эти напитки изготовлены из собственного винограда, и с явной гордостью выслушал искренние восторги своих гостей.

А когда у Франсуа начали слипаться глаза, он на руках отнес мальчика в маленькую прохладную спальню и терпеливо ждал, пока Жермена укроет брата легким покрывалом. Наконец она, приложив палец к губам, выскользнула в холл.

– Еще вина? Кофе? – В голосе Винсенте звучало явное нетерпение, но… повернувшись, Жермена с удивлением увидела в глубине его черных глаз какое-то странное, по-детски беззащитное выражение.

Или это ей только показалось?

– Сиеста обещает быть восхитительной, – улыбнулась она.

Протягивая возлюбленной руки, Винсенте, однако, был тих и задумчив.

– Ты отдаешь себя так безоглядно, так щедро. А я, глупец, считал тебя корыстной, расчетливой…

Издав гортанный стон, он прижался к ее губам в жадном поцелуе.

Трудно сказать, как отреагировала бы Жермена на подобное замечание в другое время, но сейчас, когда их тела и губы соприкасались, способность осознанно воспринимать окружающее покинула ее, и она стала безвольной рабой его неистовой страсти. Он подхватил ее на руки, и она, закрыв глаза, крепко обвила руками его мощную шею.

Жермена даже не увидела кровать, а только почувствовала ее спиной и сразу же ощутила восхитительную тяжесть тела возлюбленного…

***

Последующие два дня были точной копией первого. Рано утром за ними заезжал Винсенте и увозил к себе. Вечером они возвращались в замок Ромеро и вместе ужинали.

Первая половина дня проходила в бассейне, а после обеда, когда Франсуа засыпал, Вин уносил Жермену на широкую кровать в своей спальне. Они болтали о пустяках, старательно избегая упоминаний о причинах ее появления в Испании. Им не хотелось разрушать очарование этих дней…

Однако в четверг вечером идиллии пришел конец…

– Сейчас же вернись и доешь мороженое! – крикнула Жермена вдогонку умчавшемуся в темноту Франсуа.

Они ужинали в патио, и мальчик то и дело вскакивал из-за стола, гоняясь за светлячками, величаво парившими в свежем, наполненном таинственными ночными запахами воздухе.

– Пусть себе… – добродушно пробурчал Винсенте и, склонившись через стол, взял ее руку. – В детстве я тоже их постоянно пытался поймать, но, как правило, безуспешно. Ему скоро надоест.

– А мороженое к тому времени успеет растаять, – возмущенно фыркнула Жермена. – Ты развращаешь ребенка!

– Как и его сестричку, – хихикнул Винсенте. – Впрочем, это еще неизвестно, кто кого. – Он нежно притронулся губами к ее мягкой ладони, и она в который раз подивилась, какое удовольствие ей доставляет любое, пусть даже самое легкое, его прикосновение. Она уже собралась было сказать ему об этом, как вдруг появилась Китерия.

– Сеньорита, вас к телефону. Это сеньор Диего Перейра.

Рука Жермены упала на стол. На лице Винсенте появилось отсутствующее выражение.

– Думаю, тебе лучше подойти.

Вернувшись на террасу пять минут спустя, Жермена нашла за столом Франсуа, сосредоточенно доедающего остатки мороженого. Сев на свое место, она некоторое время молча разглядывала тарелку.

– Итак, что понадобилось моему старику? – небрежно поинтересовался тот, нарушая наконец тягостную тишину. – То, что он говорил обо мне, можешь не рассказывать.

Жермена бросила на него удивленный взгляд. Похоже, Винсенте расспрашивает ее исключительно из вежливости, и тема эта его совершенно не интересует.

– О тебе? Но он даже не знает, что ты здесь, – спокойно ответила она. – Сказал, что собирается приехать завтра с готовым текстом соглашения. Относительно виллы, ты же знаешь.

– И ты, разумеется, довольна, что все наконец улаживается.

– Естественно.

Жермена надеялась, что он продолжит разговор о завещании дона Мануэля и вспомнит о второй проблеме: ее доле в акциях. И тогда… Тогда она признается, зачем на самом деле сюда приехала. Но, к великому ее изумлению, Винсенте ничего не спросил. Только смотрел на нее и улыбался.

– Хорошо, да не очень: конец любви в полуденные часы. И вот еще что…

Сердце Жермены радостно затрепетало: сейчас, сейчас он скажет, что родственники Ромеро их ограбили, и докажет таким образом свою порядочность и, возможно, любовь. Однако следующие слова Винсенте тут же убили вспыхнувшую в груди надежду.

– Мне необходимо на денек отлучиться в Афины, – сказал он. – Дела требуют. Речь идет о покупке нового нефтеналивного судна… Раньше послезавтрашнего утра вернуться не удастся, так что у вас с господином Диего Перейрой будет достаточно времени, чтобы закончить все дела.

– Он также намерен обсудить вопрос о принадлежащих мне акциях… – растерянно добавила Жермена.

Новость о том, что Винсенте должен отлучиться на два дня, застала ее врасплох. Вполне возможно, что они больше не увидятся. И сейчас она молила бога, чтобы он хоть как-то показал заинтересованность в ее делах. Ведь если она хоть что-то значит для него как личность, а не только как «объект наслаждения», у Винсенте должно возникнуть желание защитить ее. Но он, видимо, уже всеми помыслами был там, в Афинах.

– Жермена, ты же умная женщина. Сама не чужда коммерции, имеешь небольшое дело. Продай им свои акции или, если это для тебя так важно, сделай это после собрания акционеров. Какое бы решение ты ни приняла, я не сомневаюсь: оно будет правильным.

– Ты так думаешь? – задумчиво спросила она. Значит, этот мужчина ценит в ней не одно только тело.

– Разумеется. – Каким-то странным, непонятным образом он все время угадывал ход ее мыслей, только в главном почему-то все время ошибался. – Постарайся, однако, уладить все до пятницы. Не хочу, чтобы незаконченные дела омрачали нашу встречу. Вечером, как только я приеду, устроим настоящий праздник. – Глаза его многозначительно скользнули за глубокий вырез ее фривольного мини-платья, затем вновь обратились к лицу возлюбленной.

– Оставляю тебе ключи от нашего рая. А сейчас попрошу Николаса отвезти вас ко мне. Сунув руку в карман, он извлек ключ и положил на стол перед Жерменой. – Поскучаете с Франсуа, пока я к вам не присоединюсь.

Белозубая улыбка, которой сопровождалось это предложение, свидетельствовала о том, что ее обладатель даже не помышлял о возможности отказа…

Что и говорить, он прекрасно все спланировал. И ключи уже приготовил. Остается только договориться с Николасом, и дело в шляпе. И плевать ему на то, что они с Франсуа потеряют целое состояние! Лишь бы его любовница оказалась в нужное время на месте и по первому же зову прыгнула к нему в постель.

Животное. Похотливый бык, – свирепея, бранилась про себя Жермена. Если бы она могла дотянуться через стол, то непременно дала бы ему пощечину. А может, выплеснуть ему в лицо недопитый кофе?

Не сделав, однако, ни того, ни другого, Жермена просто сказала себе, что вопрос, мучивший ее все эти дни, наконец-то получил вполне определенный ответ. Никаких серьезных чувств по отношению к ней Винсенте не испытывал. Этот человек был просто здоровым, полным сил самцом, которому для нормального самочувствия на несколько часов в день требовалось ее тело. Он мог сокрушаться по поводу того, что его отношения с отцом оставляют желать лучшего, что друзья ведут себя не слишком этично, но по-настоящему его занимали только собственные, шкурные интересы, к которым они с Франсуа не имели никакого отношения. И этот себялюбец еще имеет наглость сетовать на то, что любви в послеобеденные часы больше не предвидится, и в качестве замены великодушно предлагать ей провести свою последнюю ночь в Испании в его постели?!

– А в субботу утром, я так понимаю, ты любезно подбросишь меня с братом в аэропорт? – не скрывая сарказма, предположила Жермена. Ей страшно хотелось выразиться покрепче, но рядом стоял Франсуа.

– Поживем – увидим! – осклабился Винсенте.

Все ясно: он будет совершенно счастлив, увидев ее на борту парома, отплывающего к противоположному берегу.

Жермена уже открыла рот, чтобы высказать все, что накопилось у нее в душе за эти «счастливые» дни, но в дверь постучали, и в комнату, как всегда приветливо улыбаясь, вплыла дородная Китерия. Убрав со стола и выслушав распоряжение молодого Перейры отвезти гостей на его виллу, она радостно закивала головой и поспешила на кухню, к Николасу.

– Ну вот – все улажено!

– Не помню, чтобы я дала свое согласие, – процедила сквозь зубы Жермена.

– Но ведь ты же как раз собиралась это сделать.

Винсенте подошел к ней сзади и осторожно обнял. Она вздрогнула и повела плечами, как бы стряхивая назойливый груз… Но он уже принялся гладить и мять ее кожу, массируя ноющий от напряжения участок между лопатками.

– Расслабься, милая. Все будет хорошо.

Наклонившись, он губами прикоснулся к ее макушке…

– Ну вот! Опять телячьи нежности. Пожалуй, я лучше пойду спать, – раздался разочарованный голос Франсуа.

Жермена моментально вскочила. Подойдя к стулу брата, она взяла его на руки, повернулась к Винсенте и на мгновение застыла, пораженная выражением его глаз.

– Его надо уложить, – после некоторой паузы сказала она первое, что пришло в голову.

– Я догадался. – Губы Вина тронула добрая улыбка и, к ее великому удивлению, он добавил: – С ребенком на руках ты выглядишь просто потрясающе.

– Спасибо, – промямлила совершенно сбитая с толку Жермена. – Спокойной ночи.

– Что-нибудь не так? – не переставая улыбаться, спросил Винсенте и, подняв руку, ласково прикоснулся к ее щеке. – Ты выглядишь раздраженной.

Господи, неужели же он все-таки понял, что она не просто партнерша, которая, млея от счастья, проводит полуденные часы в его постели, подумала Жермена, неужели это наконец произошло? Она едва не попросила его пойти с ними, даже губами уже шевельнула, но он запечатал ее рот быстрым поцелуем.

– Вы оба устали и должны как следует выспаться. Увидимся послезавтра, – убрав с ее лба несколько прядей, он лукаво подмигнул и добавил: – Не стану вас сопровождать. В одной спальне с тобой я за себя не отвечаю!

И, резко повернувшись, он быстро зашагал по направлению к аллее, где под кронами деревьев белел его длинный, похожий на сигару автомобиль.

He в силах сдвинуться с места и оторвать взгляда от его спины, Жермена застыла у дверей террасы. Внезапно Винсенте остановился и обернулся… Некоторое время он стоял молча, не говоря ни слова, затем встряхнул головой, как бы избавляясь от каких-то сомнений, и сказал:

– В пятницу многое решится, Жермена. Обязательно дождись меня. – Он добавил как бы про себя, но достаточно громко, чтобы быть услышанным: – Я смогу обо всем позаботиться, доверься мне. – И, теперь уже не оборачиваясь, скрылся за углом.

***

В эту ночь Жермена почти не сомкнула глаз. Голова болела, а сердце раздирали самые противоречивые чувства. С одной стороны, воспоминания о высокомерно-снисходительном отношении Винсенте заставляли ее то и дело вспыхивать от гнева, и она тут же давала себя обещание порвать с этим сластолюбивым красавцем. С другой стороны, ей отчаянно хотелось вновь оказаться в его объятиях.

В результате девушка проснулась в отвратительном настроении, которое отнюдь не улучшилось, когда, выглянув в окно, она убедилась, что яркое солнце, до сих пор неизменно сопутствующее ей в Испании, сменили низко нависшие грозовые тучи. Между ними сверкали длинные извилистые молнии; на оконные стекла обрушивались целые потоки дождя.

Не самое удачное предзнаменование для предстоящего дня, криво улыбнувшись, сказала себе Жермена.

Оставив Франсуа под бдительным присмотром Китерии пыхтеть над волшебной лампой Алладина в книжке для раскрашивания, она отправилась в рабочий кабинет, где и провела целый час в удобном кожаном кресле с прижатой к уху телефонной трубкой.

Услышанные новости музыкой прозвучали в ее ушах. Коллега в Лондоне подтвердив, что акции компании «Ромеро интернешнл» по заниженным ценам действительно скупал Диего Перейра. Кроме того следуя указаниям Жермены, друзья-брокеры приобрели на ее имя еще семь процентов акций, благодаря чему на собрании в пятницу она будет располагать тридцатью одним процентом голосов.

Она узнала адрес некоего сеньора Мендоса, который владел двадцатью процентами акций и на чью помощь она, судя по всему, могла рассчитывать. Много лет назад, когда дон Мануэль еще только основал свою компанию, сеньор Мендоса дал ему взаймы некоторую сумму денег и с тех пор являлся неофициальным совладельцем «Ромеро интернешнл». Согласно информации из Лондона, этот человек оставайся верным памяти покойного друга и упорно отказывался продать принадлежавшие ему акции.