Текст книги "Королевский выкуп. Капкан для крестоносца"

Шэрон Кей Пенман
Королевский выкуп. Капкан для крестоносца

A KING’S RANSOM

(Part I)

© 2014 by Sharon Kay Penman

Авторские права защищены, включая право на переиздание текста как полностью, так и по частям в любой форме.

Настоящее издание публикуется с разрешения G.P. Putnam’s Sons, an imprint of Penguin Publishing Group, a division of Penguin Random House LLC

© Sharon Kay Penman, 2014

© Яковлев А.Л., перевод на русский язык, 2019

© ООО «Издательство «Вече», 2019

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2019

Сайт издательства www.veche.ru

Об авторе

Шэрон Кей Пенман

Средневековье неизменно привлекает к себе внимание как ученых, так и авторов художественной литературы. Есть в этом историческом периоде нечто, что завораживает нас, влечет погрузиться в глубь веков. Это время окутано легендами о доблестных рыцарях, справедливых королях и прекрасных королевах. История Средних веков изобилует интереснейшими событиями, личностями, поэтому книги о нем неизменно привлекают внимание читателей. И очень важно, чтобы автор литературного произведения изображал историю достоверно, подходил к ней бережно. Всем этим требованиям полностью соответствует Шэрон Кей Пенман. Писательница не жалеет сил и времени на глубокую проработку темы, знакомится как с источниками, так и с монографиями маститых ученых, и каждый ее роман, являясь по форме увлекательным художественным произведением, выступает, по существу, еще и убедительным историческим исследованием. При написании книг Пенман посещает не только библиотеки – она стремится лично побывать в тех местах, где развивается действие романов, увидеть мир глазами своих героев.

Поначалу едва ли кто, в том числе и сама писательница, мог представить, к чему приведет ее увлечение историей Средних веков. Шэрон Кей Пенман родилась в 1945 году в Нью-Йорке. Она получила историческое образование, окончив Техасский университет в Остине, но по профессии стала юристом и до полного перехода к писательской деятельности работала в сфере налогового права. Первая ее попытка заняться литературой относится к студенческим годам. Путь оказался тернист: когда рукопись первой ее книги «Солнце во славе», посвященной смутным временам Войны Алой и Белой розы в Англии, была почти уже закончена, ее украли из автомобиля Пенман вместе с сумочкой. Едва ли похитителей интересовало сочинение никому не известной студентки, но рукопись пропала безвозвратно. Впавшая в отчаяние писательница не бралась за перо в течение пяти лет.

Но притяжение творчества преодолело трудности, и в 1982 году роман был воссоздан заново и переработан, увеличившись в объеме почти в два раза. Книга была тепло встречена как читателями, так и критиками, сразу заявив о Пенман как о восходящем светиле художественной исторической литературы. Она начинает работу над романом «Земля, где обитают драконы», ставшим первой частью так называемой «Валлийской трилогии». Действие книг этой серии развивается на протяжении XIII в. в Уэльсе, в период наивысшего расцвета королевства Гвинед и его борьбы с могучим английским соседом. Эта овеянная мифами земля настолько очаровала писательницу, что она приобрела там дом и с тех пор живет как в Америке, так и в Великобритании.

Поверив в свои силы, Пенман берется за эпоху, давно привлекавшую ее, – историю Англии времен Плантагенетов. Она обращается к истокам династии, основателями которой выступают такие противоречивые фигуры, как Генрих II и его жена, легендарная красавица Алиенора Аквитанская. Сложные отношения между супругами, переплетение любви и ненависти, создание самой могущественной державы своего времени, так называемой Анжуйской империи, становятся главной темой нового цикла писательницы. В 1995 году выходит первая ее большая книга «Пока Спаситель спал» («Украденная корона», «По праву меча»). Со всей присущей ей обстоятельностью Шэрон Кей Пенман начинает рассказ с предыстории героев, обращаясь к насыщенной событиями теме междоусобной войны между королем Стефаном и императрицей Мод (Матильдой) за обладание английской короной. Продолжением становится новая книга «Время и случай» («Высокий трон», «По краю бездны»), вошедшая в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс». История Генриха и Алиеноры развивается, а их держава, объединяющая английские и французские земли, становится могущественнее с каждым днем. Но раздор короля с его близким другом и советником, архиепископом Кентерберийским Томасом Бекетом, уже сулит времена испытаний. Третья часть цикла, «Семена раздора» («Один против всех», «Осень льва»), посвящена трагической развязке этой величественной истории.

Помимо полноформатных романов Шэрон Кей Пенман внесла свой вклад в развитие такого популярного жанра, как исторический детектив. Как она призналась сама, для нее это было чем-то вроде развлечения, возможностью отдохнуть от серьезных тем. Но это вовсе не означает, что в работе над серией писательница отошла от незыблемых принципов глубокой проработки исторического материала и достоверного изображения действительности. Главным героем серии из четырех книг выступает Джастин де Квинси, ставший волей случая доверенным лицом королевы Алиеноры и раскрывающий по ее поручению самые запутанные преступления. Первая книга серии, «Человек королевы», была номинирована на престижную детективную премию «Эдгар».

Но главным делом для автора по сей день остается история династии Плантагенетов. Пенман приступила к работе над серией, непосредственно продолжающей трилогию о Генрихе и Алиеноре. Она посвящена их преемнику, королю Ричарду Львиное Сердце. Среди средневековых монархов Ричард, как никто, овеян романтическим ореолом короля-воина, крестоносца, истинного воплощения рыцаря. Не отрицая этих действительно присущих Львиному Сердцу черт, Пенман позволяет нам беспристрастно взглянуть на своего героя, оценить его достоинства и недостатки. На данный момент в новой серии вышли два больших тома – «Львиное Сердце» и «Королевский выкуп», охватывающие участие Ричарда в Третьем крестовом походе и его пребывание в плену у коварного герцога Австрийского.

Пенман по праву снискала любовь читателей, признание критиков и уважение коллег по писательскому цеху. Джордж Мартин, автор знаменитой «Игры престолов», выразился так: «Шэрон Кей Пенман – на сегодняшний день сильнейший из романистов, пишущих о Средневековье… История буквально оживает под ее пером».

Александр Яковлев

Избранная библиография Шэрон Кей Пенман

«Солнце во славе» (The Sunne in Splendour, 1982)

«Валлийская трилогия»:

«Земля, где обитают драконы» (Here Be Dragons, 1985)

«Когда сгущаются тени» (Falls the Shadow, 1988)

«Подводя черту» (The Reckoning, 1991)

Цикл «Плантагенеты»:

«Пока Спаситель спал» (When Christ and His Saints Slept, 1994)

1. «Украденная корона»

2. «По праву меча»

«Время и случай» (Time and Chance, 2002)

1. «Высокий трон»

2. «По краю бездны»

«Семена раздора» (Devil's Brood, 2008)

1. «Один против всех»

2. «Осень льва»

«Львиное Сердце» (Lion Heart, 2011)

1. «Дорога на Утремер»

2. «Под стенами Акры

«Королевский выкуп» (A King's Ransom, 2014)

1. Капкан для крестоносца

2. Последний рубеж

Серия о Джастине де Квинси:

«Человек королевы» (The Queen's Man, 1996)

«Жестокий, как могила» (Cruel as the Grave, 1998)

«Логово дракона» (Dragon's Lair, 2003)

«Князь тьмы» (Prince of Darkness, 2005)

Капкан для крестоносца

Посвящается доктору Джону Филлипсу

ДЕЙСТВУЮЩИЕ И УПОМИНАЕМЫЕ ЛИЦА

По состоянию на 1192 год

АНГЛИЙСКИЙ КОРОЛЕВСКИЙ ДОМ

Ричард (род. в сентябре 1157 г.) – король Англии, герцог Нормандии и Аквитании, граф Пуату и Анжу.

Алиенора (род. в 1124 г.) – его мать, королева Английская, вдова короля Генриха II, герцогиня Аквитанская по собственному наследственному праву.

Беренгария (род. ок. 1170 г.) – королева, супруга Ричарда (поженились в 1191 г. на Кипре), дочь Санчо VI, короля Наварры.

Джон (род. в декабре 1166 г.) – младший брат Ричарда, граф Мортенский.

Джоанна (род. в октябре 1165 г.) – младшая сестра Ричарда, вдовствующая королева Сицилии.

Леонора (род. в 1161 г.) – младшая сестра Ричарда, королева Кастилии.

Генрих (Хэл) (1155–1183 гг.) – покойный старший брат Ричарда.

Жоффруа (1158–1186 гг.) – покойный младший брат Ричарда, герцог Бретонский по браку с Констанцией Бретонской.

Матильда (Тильда) (1156–1189) – покойная старшая сестра Ричарда, герцогиня Саксонская и Баварская по браку с Генрихом Львом. Мать Рихенцы, Генрика, Отто и Вильгельма.

Рихенца (род. в 1171 г.) – племянница Ричарда, супруга Жофре, графа Першского.

Отто (род. в 1177 г.) – племянник Ричарда.

Вильгельм (род. в 1184 г.) – племянник Ричарда.

Филипп (род. в 1181 г.) – незаконнорожденный сын Ричарда.

АНГЛИЯ, НОРМАНДИЯ, ПУАТУ

Жоффруа (Жофф) – старший сводный брат Ричарда, незаконнорожденный сын Генриха, архиепископ Йоркский.

Вильгельм Маршал – один из юстициаров Ричарда, женат на Изабелле де Клари, графине Пемброкской.

Губерт Вальтер – епископ Солсберийский, сопровождавший Ричарда в крестовом походе.

Гийом де Лоншан – епископ Илийский, канцлер Ричарда.

Готье де Кутанс – архиепископ Руанский.

Роберт Бомон – граф Лестерский, сопровождавший Ричарда в крестовом походе.

Рэндольф де Бландевиль – граф Честерский, второй муж Констанции, герцогини Бретонской.

Андре де Шовиньи, владетель Шатору, кузен Ричарда, сопровождавший его в крестовом походе. Женат на богатой наследнице Денизе де Деоль.

Меркадье – знаменитый предводитель наемников Ричарда.

БРЕТАНЬ

Констанция – герцогиня Бретонская, вдова Жоффруа, замужем за графом Честерским.

Ее дети от Жоффруа:

Артур и Алиенора (Энора).

КОРОЛЕВСКИЙ ДОМ ФРАНЦИИ

Филипп Капет (род. в 1165 г.) – король Франции.

Людовик Капет – отец Филиппа, первый муж Алиеноры. Умер.

Маргарита Капет, сводная сестра Филиппа, вдова Хэла, брата Ричарда. Замужем за Белой, королем венгерским.

Мария – графиня Шампанская, сводная сестра Филиппа и Ричарда, дочь Алиеноры от Людовика Капета, мать Генриха Шампанского.

Генрих – граф Шампанский, сын Марии, племянник Ричарда. Женился на Изабелле, королеве Иерусалимской.

Алиса Капет – сводная сестра Филиппа, с младенчества просватанная за Ричарда.

Филипп де Дре – епископ Бове, кузен Филиппа.

ПРАВЯЩИЙ ДОМ СВЯЩЕННОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ

Генрих фон Гогенштауфен (род. в 1165), император Священной Римской империи.

Констанция д’Отвиль – его супруга, дочь короля Сицилии.

Конрад фон Гогенштауфен – граф Рейнского палатината, дядя Генриха.

Конрад – герцог Швабский, младший брат Генриха.

Отто – граф Бургундский, младший брат Генриха.

Филипп – непродолжительное время епископ Вюрцбургский, позднее герцог Тосканский, самый младший из братьев Генриха.

ГЕРМАНИЯ

Генрих Лев («der Löwe») – в прошлом герцог Саксонии и Баварии, был женат на Матильде, ныне покойной сестре Ричарда.

Генрик – его старший сын.

Отто, Рихенца и Вильгельм – другие его дети, выросшие в Англии.

Бонифаций – маркиз Монферратский, брат убитого Конрада Монферратского.

Марквард фон Аннвейлер – сенешаль Генриха.

Граф Дитрих фон Хохштаден – вассал Генриха.

Людвиг – нынешний герцог Баварский.

Альберт – епископ Льежский, убитый в ноябре того года.

Лица, затеявшие мятеж против Генриха вскоре после убийства Альберта:

Бруно – архиепископ Кельнский.

Адольф фон Альтена – его племянник, пробст Кельского кафедрального собора.

Конрад фон Виттельсбах – архиепископ Майнцский.

Генрих – герцог Брабантский.

Генрих – герцог Лимбургский.

Оттокар – герцог Богемский.

АВСТРИЯ

Леопольд фон Бабенберг – герцог Австрийский.

Елена – его супруга.

Фридрих – его старший сын.

Леопольд – его младший сын.

Хадмар фон Кюнринг – министериал Леопольда, кастелян замка Дюрнштейн.

Глава I
Близ берегов Сицилии

Ноябрь 1192 г.

Мореплаватели оказались в опасной близости от северо-африканского побережья, поэтому шкипер отдал команде приказ следить в оба, не появятся ли пираты. Когда примостившийся на снастях впередсмотрящий издал крик, рука каждого инстинктивно опустилась на эфес меча, потому как это были закаленные в боях воины, возвращавшиеся из Утремера после заключенного на три года перемирия с султаном Египта Салах-ад-Дином, известным крестоносцам под именем Саладин. Все облепили борта, но на горизонте не было видно парусов, только свинцово-серое море да небо с крапинами зимних облаков.

Не обнаружив признаков пиратов, рыцари обратили взгляды на человека, стоящего на носу корабля. Ему всегда доставалось внимания больше обычного, потому как ростом он был выше многих и выделялся красными как золото волосами и бородой. Однако его шевелюре не помешало бы вмешательство цирюльника, а накинутый на плечи тонкой работы шерстяной плащ обтрепался по краям и был в пятнах от пота и морской соли. Долгие недели плавания сказались, конечно, на путнике, но впалые щеки и бледность были следствием тяжкой борьбы с четырехдневной лихорадкой. Этот гигант был практически неодолим в рукопашном бою, но и ему не под силу оказалось противостоять смертельным хворям и миазмам Святой земли. В Утремере он дважды едва не умер от болезни, и в те дни судьба крестового похода колебалась, как на весах, с каждым его хриплым вздохом, ибо все знали, что без него предприятие обречено. Это осознавали даже французские бароны, ненависть которых к Саладину меркла в сравнении с той злобой, которую питали они к Ричарду Львиное Сердце, королю английскому.

Костер раздора между королями Англии и Франции пылал жарче, чем пламя вражды к сарацинам. Неспособный состязаться с Ричардом в качестве полководца и бесстрашного бойца, Филипп Капет нарушил данную Богу клятву и после взятия Акры покинул крестовый поход и вернулся во Францию, увозя с собой поруганную честь и сердце, полное желчи. Вскоре он заодно с Джоном, младшим братом Ричарда, начал плести интриги в расчете воспользоваться отсутствием английского государя и завладеть его доменами в Нормандии. Узнав об их коварных умыслах, Ричард отчаянно рвался домой, чтобы спасти свое королевство, пока не поздно, но вынужден был оставаться в Утремере, ибо священный обет сковывал его крепче любой цепи. И лишь когда ему удалось вернуть крестоносцам Яффу, вырвав ее у значительно превосходящей числом армии сарацин, Саладин согласился заключить перемирие.

Ричард заставил султана пойти на значительные уступки. Когда Львиное Сердце прибыл в Утремер, все королевство Иерусалимское состояло из города Тир да осадного лагеря в Акре. Когда шестнадцать месяцев спустя он покидал Святую землю, королевство уже протянулось по побережью от Тира до Яффы, Саладин лишился мощной крепости Аскалон, а христианские паломники вновь получили право посещать Священный город. Однако вырвать Иерусалим из лап неверных не удалось. Над самым почитаемым во всем христианском мире местом по-прежнему реяли желто-оранжевые знамена Саладина, и потому еще до того как Ричард покинул Утремер, его враги раструбили о провале крестового похода.

О чем они не догадывались, так это о том, что король и сам считал, что не справился. Он был одним из немногих, кто отказался посетить Иерусалим и поклониться Гробнице Господней. Своей супруге Ричард признался, что не считает себя достойным. Новому правителю Иерусалимского королевства, своему племяннику Генриху Шампанскому, он обещал, что вернется как только сведет счеты с беспринципным французским королем и вероломным братцем. И в тот октябрьский вечер, когда его корабль взял курс в открытое море и Акра растаяла вдали, Львиное Сердце пылко молил Господа сохранить Утремер в целости и сохранности до его возвращения.

Шкипер перекрикивался с сидящим на снастях дозорным, из учтивости переводя содержание разговора английскому государю. Повернувшись к своим рыцарям, Ричард немногословно сообщил, что приближается шторм. Глухой ропот отчаяния прокатился по толпе, потому что многим из этих людей потребовалось гораздо больше мужества, чтобы ступить на мокрую и раскачивающуюся палубу «Святого Креста», чем сотню раз сразиться с врагом. До поры им везло, и они не встретились ни с одной из свирепых бурь, превращающих зимнее плавание в столь рискованное предприятие. Но у всех сохранились живые воспоминания о жестоких штормах, разметавших королевский флот на пути в Утремер, и поэтому многие поспешили осенить себя крестным знамением.

Молва утверждает, что моряки нутром чуют грядущее ухудшение погоды, вот и на этот раз исполнение предсказания не заставило себя ждать. Ветер стал крепчать, он надул корабельные паруса и испещрил темную поверхность моря белопенными барашками. Горизонт затянули черные тучи, свет дня вскоре померк. Матросы карабкались по снастям, исполняя приказы шкипера, рулевой склонился над румпелем как священник перед алтарем, стараясь удержать корабль носом к волне. Епископ Солсберийский и еще некоторые пытались найти сомнительное убежище под парусиновым навесом. Ричард оставался на палубе, потому что всегда предпочитал встречаться с врагом лицом к лицу. Его валлийский кузен Морган ап Ранульф и фламандский лорд Балдуин де Бетюн преданно держались рядом. Они цеплялись за планширь, чтобы не свалиться с ног, когда судно ныряло в провал между валами, а затем с трудом всходило на очередной вал. Шкипер сказал, что, по словам местного лоцмана, близ Шакки расположена безопасная гавань. Пока корабль пробивался к ней через шторм, все больше пассажиров старалось разыскать на борту клириков, чтобы получить отпущение грехов, пока это еще возможно.

Ветер завывал, как рыщущая в поисках добычи волчья стая. Моряки взяли паруса на рифы, но «Святой Крест» продолжал опасно крениться. Когда они попытались совсем убрать паруса, одна из растягивающих нижний угол полотнища снастей отвязалась. С отвагой, которая поразила даже Ричарда, двое матросов ринулись наверх и как-то ухитрились снова закрепить конец. Даже с обеими пустыми мачтами корабль мчался под напором бьющего в рангоут и корпус ветра, но теперь хотя бы не прыгал по волнам, как готовящаяся взлететь птица.

Пошел дождь, капли которого врезались в кожу как иглы; всего за пару минут палуба стала мокрой. Перекрикивая рев ветра, шкипер сообщил Ричарду, что до Шакки им не дойти, поэтому они идут в бухточку в паре лиг от этого города. Собравшимся на борту «Святого Креста» много раз приходилось смотреть в лицо смерти. Большинство считало себя покойниками еще тогда, когда в Яффе их обложила семикратно превосходящая числом армия сарацин. Тогда Ричард спас их, вырвав казавшуюся невероятной победу. Много радости доставило то чудесное избавление, но они ощутили еще большее облегчение теперь, когда корабль бросил наконец якорь в маленьком заливчике, укрывшем их от шторма, ибо риск утонуть страшил этих людей гораздо сильнее гибели от вражеского клинка.

Поутру путников разбудил сицилийский восход, окрасивший небо в цвет белого золота, на фоне которого редкие облачка отливали медью и бронзой. Предвидя благоприятный для плавания день, они воспрянули духом, а телесные силы подкрепили хлебом, сыром и фигами. Но тут с мачты раздался тревожный оклик, и вскоре крестоносцы заметили латинские паруса двух крупных галер, направляющихся к бухточке. Шкипер, седой пизанец, большую часть жизни проведший на корабельной палубе, сыпал вполголоса проклятиями. Произойди встреча с пиратами в открытом море, был бы хороший шанс оторваться от них. Но паруса «Святого Креста» были спущены, превращая судно в легкую добычу для морских бродяг, корабли которых разворачивались так, чтобы перекрыть выход из гавани.

Ричард подошел к стоявшему у борта пожилому капитану и стал напряженно вглядываться в развевающиеся на мачтах незнакомцев флаги. Затем его лицо озарилось улыбкой.

– Не пираты, – заявил король, обращаясь к своим воинам. – Это галеры короля Танкреда.

Повернувшись к шкиперу, он велел поднять стяг английского королевского дома. Галеры находились достаточно близко, чтобы можно было рассмотреть людей на их палубах. Те заметно обрадовались, поняв, что «Святой Крест» не представляет собой угрозы. Самый большой из кораблей вскоре подошел на расстояние оклика. Получив подтверждение, что среди пассажиров действительно находится английский король, сицилийцы пригласили Ричарда к себе на встречу с их господином графом де Конверсано. Сгорая от нетерпения узнать новости о своем королевстве и о врагах, государь охотно согласился. Захватив с собой епископа Солсберийского и двух рыцарей-тамплиеров, он прыгнул в лодку, которая на веслах поспешила к галере.

Люди на палубе «Святого Креста» с облегчением выдохнули – ни один из тех, кто брал на абордаж огромный сарацинский корабль близ Тира, не горел желанием пережить новую схватку на море. Угощаясь изрядным ломтем сдобренного медом хлеба, Морган ап Ранульф наблюдал, как его царственный кузен поднимается на борт галеры, где его ожидал почтительный прием. Вскоре к валлийцу подошел соратник-крестоносец и друг Варин Фиц-Джеральд. Разделив угощение, приятели начали обмениваться остротами насчет того, кто выглядит более несуразно: рыцарь на палубе корабля или моряк в седле. Склонный к язвительному юмору Варин вскоре пустился в рассуждения о том, кому приходится хуже: девственнице в доме терпимости или шлюхе в монастыре. Морган двинул ему локтем под ребра, напомнив о шутливой договоренности не заговаривать про женщин, пока им приходится томиться на корабле, когда свербит, но не почешешься.

Этот поворот беседы навел мысли Моргана на любимую женщину, леди Мариам. Та отплыла из Акры на Михайлов день в обществе сестры короля Джоанны, овдовевшей королевы Сицилии, и супруги государя Беренгарии Наваррской. Наверняка дамы уже достигли Сицилии, откуда намеревались продолжить путешествие по суше, поскольку Джоанна очень уязвима к морской болезни. Когда в возрасте десяти лет ее повезли на свадьбу с Вильгельмом д’Отвилем, ее укачивало настолько, что посольство вынуждено было пристать к ближайшему берегу и проделать остаток пути на лошадях. Эта умиравшая от тоски по дому маленькая девочка превратилась ныне в красавицу двадцати семи лет, и Морган, очень любивший кузину, гадал, какая судьба ее ждет по возвращении во владения Ричарда. Она представляет собой ценный брачный приз, и валлиец надеялся, что английский король подберет для сестры достойного жениха.

Династические браки были, разумеется, делом государственным, и совместимость молодых не принималась в расчет, когда на кону стоял дипломатический альянс. Но если повезет, высокородные супруги могли обрести совместное счастье. Морган полагал, что Ричард вполне доволен своей королевой. Та приехала из маленького испанского королевства в обществе вызывающей оторопь матушки Ричарда, знаменитой – многие предпочли бы слово «пресловутой» – Алиеноры Аквитанской, и присоединилась к Ричарду на Сицилии. Они поженились по пути в Святую землю, на острове Кипр. Однако Морган подозревал, что Беренгария никогда не сможет завладеть сердцем короля до такой степени, как Мариам покорила его собственное. Ричард боготворил свою матушку, не уступавшую мудростью ни одному из государей христианского мира, но валлиец сомневался, что женщины много значат для Львиного Сердца, предпочитавшего военный лагерь покоям самого роскошного из своих дворцов.

Друзья обернулись, когда появился Арн, оруженосец Варина, осторожно несущий два кубка с вином. Передав напитки, он стоял, пока Морган, симпатизировавший парню, не бросил на него ободряющий взгляд.

– Можно задать вопрос, милорды? – спросил юноша. Будучи оптимистом по натуре, он счел их согласие само собой разумеющимся и присел рядом. – Мне вот непонятно. Этот Танкред – король Сицилии. Он ведь занял престол после смерти супруга королевы Джоанны? А затем отобрал у нее вдовью долю и заточил в Палермо? Тогда почему наш государь Ричард дружит с этим человеком?

Варин закатил глаза: способность Арна придавать своим суждениями вид вопроса одновременно забавляла и раздражала его господина. Морган был более снисходителен, поскольку по-французски сквайр начал говорить только после прибытия в Святую землю. Он принимал участие в осаде Акры в числе воинов герцога Леопольда фон Бабенберга, а точнее был оруженосцем у одного из рыцарей австрийского министериала Хадмара фон Кюнринга. Герцог был истовым крестоносцем, дважды принимал крест. Но его подвела гордыня. Когда в результате ссоры с Ричардом ему пришлось претерпеть сильное унижение, Леопольд отказался от дальнейшего участия в походе и, жутко разобиженный, вернулся в Австрию. Но рыцарь Арна не последовал за другими австрийцами на родину, потому что его удержала «арнальдия» – хворь, едва не прикончившая Ричарда.

Обретавшиеся при войске лекари не видели никакой надежды на излечение, и товарищи звали Арна плыть домой вместе с соотечественниками и разгневанным герцогом. Однако юноша отказался покинуть господина и преданно ухаживал за ним до самой его смерти. Такая верность тронула сердца крестоносцев, и фламандский барон Жак д’Авен принял Арна в свою дружину. После гибели Жака в сражении при Арсуфе Варин взял парня к себе оруженосцем. Мальчишка оказался добросовестным и жизнерадостным, и Варин с Морганом собирались попросить у Ричарда денег для Арна, чтобы он мог вернуться в Австрию, если захочет. Ричард был щедр, как и полагается великому правителю, и поскольку тоже симпатизировал юноше, рыцари надеялись получить согласие.

Моргану пришлось взять на себя заботу разъяснить Арну хитросплетения сицилийской политики.

– Ты все сказал правильно, парень, – начал он. – Король Танкред действительно держал королеву Джоанну в заточении и отобрал у нее вдовью долю, поскольку эти земли примыкают к альпийским перевалам, а именно через них германский император повел бы войска в Италию.

Валлиец принялся было рассказывать про то, что после кончины мужа Джоанны император Генрих заявил о своем праве на сицилийский престол, поскольку единственный сын Вильгельма умер и наследницей стала тетка короля Констанция д’Отвиль, супруга Генриха. Но вовремя вспомнил, что Арну это наверняка известно, ведь австрийский герцог принадлежал к числу вассалов императора. Отхлебнув еще глоток, Морган передал кубок Арну, который с благодарностью его принял.

– Танкред не желал зла леди Джоанне и позаботился, чтобы с ней в заточении обращались хорошо, держал ее в одном из ее собственных дворцов. Он опасался отпускать ее по причине близкой дружбы между королевой и императрицей Констанцией, но когда Ричард обрушился на Сицилию подобно местному жаркому ветру сирокко и потребовал немедленно освободить сестру и вернуть ей вдовью долю, у Танкреда не осталось выбора. Ему пришлось отправить Джоанну к брату в Мессину и предложить ей золото в обмен на отнятые земли.

Арн заинтересованно слушал, повернув набок голову.

– Спасибо, сэр Морган. Но с чего Танкред и наш король так подружились?

Морган заметил, что мальчишка употребил выражение «наш король», и подумал, что Арн едва ли захочет возвратиться в родную Австрию. Те, кому довелось сражаться бок о бок с Львиным Сердцем в Святой земле, подпадали под очарование его славных подвигов, ведь в их мире ничто не вызывало восхищения большего, чем доблесть на поле боя. Вот и этот австрийский юноша пал жертвой этих чар.

– Танкред и король Ричард обнаружили, что между ними есть много общего, – пояснил валлиец. – Оба они воины, оба склонны говорить, что думают, и оба питают глубокое презрение к французскому королю.

– Да кто ж его не питает? – хмыкнул Арн.

Все, кто слышал, расхохотались. Дезертировав во время крестового похода, Филипп Капет нанес своей репутации непоправимый ущерб. Даже иные из его французских вассалов отказались ехать с ним во Францию, поставив обет паладина выше феодальной верности государю. Оглядываясь назад, Морган жалел, что они не все уехали, потому что оставшиеся во главе французов герцог Бургундский и епископ Бовезский оказались для Ричарда не менее опасны, нежели сарацины Саладина. Бургундец понес кару за свое предательство, скончавшись в Акре незадолго перед заключением мира, но Бове отправился в сентябре на родину, рассеивая по пути ложь о Ричарде. Прелат обвинял его во всех грехах, кроме убийства святого мученика Томаса Бекета в его собственном кафедральном соборе. Не будь Ричарду всего тринадцать лет в ту пору, когда неосторожные слова его отца стали приговором архиепископу, Морган не сомневался, что и это злодеяние Бове тоже приписал бы английскому королю.

Пока они ожидали возращения государя, появился Гийен де Л’Этанг, предложивший скоротать время за игрой в кости. Поначалу многим рыцарям Гийен не понравился, потому как был настолько мочалив, что люди малознакомые часто принимали его за немого. Еще он обладал внушительными размерами: ростом выше самого Ричарда, с плечами столь широкими, что, если верить шутникам, в двери ему приходилось протискиваться боком, а его могучим мускулистым рукам мог позавидовать любой молотобоец. Великан держался сам по себе, и потому казался заносчивым и даже высокомерным. Но он обратил на себя внимание Ричарда, когда во время уличной схватки в Аматусе поднял над головой киприота и с силой швырнул в поилку для лошадей. Заметив, что Гийен в фаворе у короля, другие рыцари начали проявлять к нему большее дружелюбие и выяснили, что он вовсе не гордец, а просто человек застенчивый, с миролюбивым, мягким характером и весьма едким юмором. Словоохотливость в нем так и не развилась, и он молча наблюдал за выходками Варина, который во время игры громогласно проклинал свое невезение и оскорбил капеллана Ричарда, попросив его благословить кости.

Рыцари начинали следующий кон, когда один из моряков подал сигнал, что король возвращается. Вскочив, Морган отряхнул плащ, потом посмотрел на пассажиров в длинной гребной лодке и похолодел: лица у Ричарда и епископа были неподвижны, как у каменных изваяний, и не выражали никаких эмоций. А уж если король укрылся за официозной маской, это означало, что хороших новостей ждать не приходится.

* * *

Ричарду подали кубок, но он отставил его, даже не пригубив. Приближенные толпой набились в шатер.

– В Марселе нам высаживаться нельзя, – бросил он, поскольку не нашел иного способа высказать новость, иначе как напрямик.

Его слова вызвали некоторое волнение, тревожное и недоуменное, ведь Марсель находился на территории союзника. Рыцари обменялись озадаченными взглядами.

– Почему нет, монсеньор? – осведомился Варин Фиц-Джеральд. – Мне казалось, вы с королем арагонским друзья?

– Мне тоже так казалось, – сказал Ричард, и его тонкие губы сложились в невеселую улыбку. – В нашу бытность в Святой земле кое-кто из вас мог слышать сарацинскую пословицу: «Враг моего врага – мой друг». Только она справедлива и в противоположном смысле: «Враг моего друга – мой враг». Похоже, Альфонсо нашел общий язык с графом Тулузским.