Текст книги "Экзамен"

21

Комар звенел долго и назойливо. Этот тонкий нудный писк лез в уши и, казалось, сверлил голову. Одинцов открыл глаза и сбросил с себя одеяло.

Звонил телефон. Саша приподнял и тут же опустил трубку.

Но минут через пять звонок вновь поднял его с постели. Одинцов недовольно схватил трубку.

– Алло! – сердито сказал он, – вам кого?

– Здравствуй, Саша! – послышался весёлый голос Бори Головина. – Что ты балуешься как маленький? Звонят тебе – бери трубку, я же знаю, что ты сейчас дома.

– Надоели все, звонят и звонят, – буркнул в ответ Саша, – и вообще, откуда ты знаешь, что я дома? Сейчас я должен быть на работе…

Боря замолчал, но потом так же весело продолжил:

– Ты не забыл, что через день – Новый год?

– Забыл бы, да, спасибо, ты напомнил! – раздражённо съязвил Саша.

– Да тебя – что, муха укусила? – удивился Борис. – Я хотел узнать насчёт твоих планов на тридцать первое. Как ты собираешься встречать Новый год?

– Не всё ли равно, как? Наверное, спать буду.

Боря рассмеялся и сказал:

– Тогда вот что: предлагаю собраться всем вместе. Я договорился с Танькой, Толя будет со своей Ирой – она вчера приехала к бабушке на каникулы, ну а ты пригласи свою таинственную незнакомку. Кажется, ее Наташей зовут?

Саша ничего не ответил.

– Ну, что, согласен?

– Наташа, наверное, не сможет приехать – она уехала в деревню, к родственникам, – торопливо проговорил Саша.

– Жаль! – огорчился Борис, – но ничего, что-нибудь придумаем. Значит, я тебя жду? И без всяких «но»… Ладно, не буду мешать – думаю, вот-вот, к тебе должны подойти гости – Толик со своей Ириной. Пока!

В телефонной трубке раздались частые короткие гудки. Саша улыбнулся – чудак, Борька, опять что-нибудь затевает. Одинцов оглядел комнату – надо бы убраться до прихода гостей. Черт бы побрал Говорова вместе с его девчонкой, нашел время для визита.

Одинцов привел в порядок комнату, быстро приготовил традиционный кофе.

– Ну, вот и всё! – довольно сказал он сам себе. И тут его взгляд задержался на мольберте, притаившемся в тёмном углу комнаты. Надо бы убрать его в кладовую, чтобы никому не мозолил глаза.

Но тут раздался громкий веселый возглас Толи:

– Привет, Санёк!

Одинцов обернулся, рядом с сияющим Говоровым он увидел невысокую девушку в светлой пушистой шубке, в маленьких меховых сапогах. По этим красивым унтам он догадался, что девушка, стоящая перед ним, и есть та самая Ирина, о которой так много и восторженно рассказывал Толя. Девчонка как девчонка, и что такого необыкновенного нашел в ней Говоров?

Но тут Ирина подняла голову, и Сашу будто уколол взгляд ее каких-то бархатных зеленоватых глаз. Он подошёл к гостям.

– Добрый день, проходите в комнату, прошу вас.

– Здравствуйте! – тихо проговорила Ира и улыбнулась. Эта улыбка – движением губ, морщинкой у глаз – напомнила Саше Натали.

– Разрешите помочь вам, – обратился он к девушке.

– Спасибо! – ещё раз повторила Ирина и глянула на него своими бархатными глазами, отчего у Саши почему-то замерло в груди.

Толя подозрительно посмотрел на них и представил друг другу:

– Познакомьтесь. Это Ирина. А это Саша, мой лучший друг.

– Очень приятно, – протянула руку девушка. Сняв шубку, Ирина оказалась такой тоненькой, стройной, что Саша даже удивился. Он осторожно пожал её пальчики.

Толя принюхался, почувствовав запах кофе, идущий из кухни.

– Я вижу, нас тут ждали, – пошутил он, и Саша спохватился:

– Прошу…

Они прошли в гостиную. Он принес конфеты и печенье. Некоторое время они сидели и молча пили кофе.

Саша смотрел на девушку и боятся перевести дыхание. «А что если Говоров проговорился о том, что я помогал ему писать письма? – подумал он. – Толик, конечно не дурак, ну а вдруг?».

Неизвестность тревожила, и Саша пытался по виду Ирины узнать ответ на свой вопрос. Почувствовав его напряжённый взгляд, Ира подняла глаза и едва заметно улыбнулась.

Саша смутился и торопливо сказал Толе:

– Только что мне позвонил Боря…

– Догадываюсь, – прервал его Говоров и отложил в сторону чашку. – Наверное, он говорил насчёт встречи Нового года. Он уже пригласил нас. Пойдём обязательно, правда, Ира?

– Право, не знаю, – произнесла Ирина, – бабушка, наверное, не разрешит мне уйти из дома на всю ночь.

– Ну, почему не разрешит?! – горячо воскликнул Толя. – А если и вправду не пустит, то можно придумать что-нибудь. Например, можно сказать, что ты будешь ночевать у подруги. Или…

Ирина покачала головой:

– Нет, я не стану говорить бабушке неправду.

– Ира, но мы ведь уже всё решили, – умолял Толя, – ты же согласилась.

– Хорошо, я попытаюсь уговорить бабулю, – сдалась Ира.

– Ну, а ты? – повернулся Говоров к Саше, – ты-то пойдёшь к Боре?

Саша увидел, как с любопытством взглянула на него Ирина, и неопределённо пожал плечами.

– Не знаю, может быть.

– И не забудь пригласить свою Наташу, – добавил Толя. В его голосе Саша почувствовал какое-то тайное злорадство.

Говоров улыбнулся и протянул руку, чтобы обнять Ирину, но она так сердито посмотрела на Толю, что он отдернул руку и торопливо схватился за чашку кофе.

Одинцов заметил этот короткий немой диалог, но на слова Толи ничего не ответил.

Говоров, видимо, почувствовал, что сказал что-то не то, и хотел исправить свою ошибку.

– Знаешь, Ирина, – начал он, – Саша у нас гениальный художник, талант…

Одинцов даже покоробило от этих слов. Нетерпеливым жестом он прервал речь друга:

– Ладно, глохни!

А заметив взметнувшиеся ресницы девушки, тихо произнес:

– Извините…

Ирина с интересом смотрела на Одинцова.

– Правда, правда, – упрямо продолжал Толя, – недавно он так изобразил свою Наташу, что мне показалось – портрет ожил…

– Стоп! – чуть ли не закричал Саша, – во-первых, я не художник, а так – любитель, во-вторых, это был не портрет Наташи, а обобщение, идеал, понимаешь? Я тебе уже объяснял: такой девушки, может быть, вообще нет на свете.

Саша хотел сказать ещё что-то – грубое, резкое, но встретил взгляд Ирина и смущенно замолчал.

– Ладно, ладно, молчу, – извинился Толя, – давайте, я вам лучше анекдот про художника расскажу…

– Простите, но мне пора, – поднялась Ирина, – через полчаса я должна быть дома.

– Я провожу тебя! – торопливо сказал Говоров и протянул Саше руку:

– Ну, бывай, художник!

Одинцов кинул на Ирину быстрый внимательный взгляд и ответил ему:

– А я ещё не прощаюсь с вами. Нам по пути – мне надо купить хлеба.

Он успел заметить, как Ирина вскинула ресницы и улыбнулась ему. Взгляд её бархатных зеленоватых глаз вновь заставил его сердце биться чаще. «Она догадалась, – подумал Саша, – ну и пусть!»

Близилась ночь. Шёл густой снег, невидимый в темноте, и тихо ложился на землю. Вокруг редких фонарей большие пушистые снежинки кружили в хороводе.

Нарочито озабоченно Саша произнёс:

– Вот незадача – магазины уже закрыты, придётся мне возвращаться домой.

– А вы идёмте с нами – веселее будет, – предложила Ирина, – а потом вернетесь назад вместе с Толей.

– Правда, Санек, идём с нами, – буркнул Говоров, но по его лицу было видно, что он хочет обратного. Одинцову хотелось подразнить Толю, и он с готовностью согласился. Да и дома делать было нечего, а он так устал от одиночества.

Тишина укутала землю. Ни звука вокруг, даже скрипа шагов почти не слышно.

– Такое ощущение, будто мы одни во всем мире, – прошептала Ирина.

Саша вздрогнул, слова девушки совпали с его собственными мыслями.

– В такую погоду хорошо сидеть дома или ехать в машине, – размечтался Говоров, – тепло, удобно, приятно.

– Нет, я не согласен с тобой, – возразил Саша. – Представьте себе – зимний лес. Кругом ни души. Тишина. Снег. Откуда-то издалека, тихо-тихо, едва слышно доносится звон хрустальных колокольчиков. Этот перезвон даже не слышится, а только-только угадывается. Это идёт время. В прозрачном холодном воздухе почти видимые складываются строчки стихов.

Ирина смотрела на Одинцова широко распахнутыми глазами, а он напряженно вглядывался в их зеленоватую глубину и, казалось, мучительно искал что-то, но не находил, ведь, пожалуй. Даже сам не понимал, что в этой невысокой хрупкой девушке он ищет свою милую Натали.

Ирина кивнула ему, и Саша произнёс:

 
Засыпает село,
В окнах гаснут огни торопливо,
Лишь одни фонари, еле видно, мигая, горят.
У речушки скрипят, будто жалуясь, старые ивы,
Вспоминая весну,
Что-то жалобно мне говорят.
Потерял я её —
Ветром след у любимой заносит.
Неужели теперь
Не найти мне к любимой пути?
Отзовись, я прошу!
Отзовись же! Ну, где тебя носит?
А в ответ – тишина. Мне любимой своей не найти!
 

Саша закончил читать и замолчал.

– Здорово! – воскликнул Толя.

Саша вопросительно взглянул на Ирину.

– Это ваши стихи? – прошептала она.

– Первая проба, – вздрогнул он, – они вам понравились?

– Очень! – Ирина смотрела на Сашу своими удивительными бархатными глазами.

Толя изумился больше всех:

– Это твои стихи? На самом деле? А почему ты раньше не говорил, что пишешь стихи?

– Я не пишу стихов, – остановил Саша восторженного Толю, – это вышло как-то само собой. А если хотите, могу прочитать вам настоящие стихи?

– Давай! – снова воскликнул Говоров.

Ирина продолжала смотреть на Сашу, и он, глядя ей в глаза, стал читать:

 
Её глаза – как два тумана,
Полуулыбка, полуплач,
Её глаза – как два обмана,
Покрытых мглою неудач.
Соединенье двух загадок,
Полувосторг, полуиспуг,
Безумной нежности припадок,
Предвосхищенье смертных мук.
Когда потёмки наступают
И приближается гроза,
Со дна души моей мерцают
Её прекрасные глаза.
 

Саша читая медленно, чуть глухо и видел только широко раскрытые глаза Ирины.

– Спасибо! – почти беззвучно, одними губами, прошептала она.

– За что? – спросил Саша, – это не я. это Николай Заболоцкий.

– Всё равно, спасибо вам.

Друзья незаметно дошли до окраины города, где в маленьком деревянном домике жила бабушка Иры.

– Вот мы и дошли, – торопливо сказала она, – я пойду. Слышите, меня бабуля зовёт.

– Постой! – пытался задержать её Толя. Саша молча смотрел Ирине в глаза.

– Нет, я ухожу. До завтра! – Ирина протянула друзьям руку.

– Я приеду к тебе после обеда, – заявил Говоров, – договориться насчёт Нового года.

– Хорошо! – Ира повернулась в сторону Саши, – до свидания!

– Прощайте! – Саша на мгновение задержал её руку в своей ладони, пожал тонкие пальчики и почувствовал едва заметное ответное пожатие. И только его восторженные глаза могли выдать, какая буря поднялась в его душе.

Одарив его ещё раз взглядом своих удивительных глаз, Ира скрылась в снежной круговерти.

Друзья уже довольно далеко отошли от этого места, как вдруг Саша остановил Толю.

– Подожди минутку, – сказал он и бегом вернулся обратно.

Сердце не обмануло его. Ирина стояла у калитки, а, увидев его, устремилась навстречу.

– Ира! – он сжал её трепетные руки в своих ладонях, – разрешите мне задать вам один вопрос. Если не хотите, можете не отвечать…

– Спрашивайте! – Ирина подошла к Саше совсем близко и подняла к нему своё лицо.

– Вы на самом деле любите… то есть, Толя на самом деле вам очень нравится?

– Нет, мы просто друзья, – Ирина могла бы не отвечать – Саша всё понял по одному её виду. И в его душе всё запело.

– Ты куда бегал? – ревниво спросил Толя, когда Саша вернулся.

– К твоей Ирине, – коротко бросил Саша. Ему вдруг почему-то захотелось позлить Толю.

– Ну?

– Ну, что ну? Спит она, – рассмеялся Саша и, желая подзадорить приятеля ещё больше, добавил, лукаво улыбаясь:

– А Ира мне очень понравилась.

22

Снежинки тихо падали на землю, искрились, излучили удивительно мягкий и тёплый свет. Откуда-то с высоты чуть слышно струилась музыка. Она укутывала Сашу, убаюкивала его, успокаивала. А навстречу Одинцову весёлая, с развивающимися волосами в лёгком светлом платьице бежала, плыла по воздуху его Наташа, его милая прекрасная Натали!

Саша протянул к ней руки, и они закружили в танце. Вот он подхватил её, лёгкую, почтя невесомую, на руки, она обняла его, и чудный неповторимый запах духов вновь вскружил ему голову. Всё громче звучала музыка. И вдруг…

– Вставай, соня! Новый год проспишь! – открыв глаза, Саша вместо Наташи увидел над собой улыбающееся лицо Толи.

– Ну вот, наконец-то проснулся, – засмеялся Говоров, глядя на его недоумевающее лицо.

– Слушай, ты! – вспылил, было, Саша, но Толя приложил палец к губам:

– Тс-с! – и указал пальцем за его спину.

Саша резко повернулся, у двери стояли Боря и невысокая девчонка в светлой шубке и разноцветных унтах. Ирина, вспомнил Саша ее имя, и вновь её странные бархатные глаза удивили его.

Он потряс головой, прогоняя остатки сна, и проговорил:

– Извините, у меня дома неубрано. Прошу вас, проходите в комнату.

Борис крепко, пожал ему руку и загрохотал:

– Давай, Саня, собирайся… Мы тебя подождём.

А когда Саша недоумённо посмотрел на него, добавил:

– Ты что, на самого деле собираешься проспать Новый год? Никаких возражений не принимаем. На сборы даем тебе пять минут.

С Борей спорить было бесполезно, особенно если тот был уверен в своей правоте.

Пока Саша переодевался в спальне, Боря громко сообщал ему последние новости:

– Собираемся у Толи – его родители опять куда-то укатили…

– Не куда-то, а в Чехословакию, – прервал его Говоров.

– Ну, хорошо! Так вот, программа составлена лично мной, поэтому в её успехе можешь не беспокоиться. Сейчас посидим, посмотрим телевизор, затем танцы. Ближе к двенадцати – прогулка по предновогоднему городу. В полночь – встреча Нового года. Ну и так далее в том же духе. Я предлагал встретить Новый год в лесу, но тебя не было, и я оказался в меньшинстве.

– Уже все в сборе, ждали только вас, – сказала Ирина..

Саша благодарно взглягул на неё:

– И вы ждали?

– И я, – Ирина обожгла парня горячим взглядом.

На лестничной площадке под ноги с лаем кинулась Альфа, восторженно завиляла хвостом.

– Уйди, не лай, все свои! – Толя оттолкнул собаку ногой.

– Зачем же так? – пожалела Альфу Ирина.

Она присела, осторожно погладила собаку, а потом подняла Альфу на руки.

– Она тоже хочет встретить с нами Новый год, правда? – Ирина кинула взгляд на Сашу.

У Толи было много гостей, многих из ребят Саша видел в первый раз. Он нахмурился, проводить праздники в больших компаниях было не в его натуре, там он чувствовал себя скованным и замолкал.

Друзей встретили шумно и весело, включили магнитофон.

Боря выступил на середину комнаты, поднял руки и воскликнул:

– Дорогие друзья! Разрешите нашу встречу, наш новогодний праздник считать открытым. Гуляйте, веселитесь, в-общем, будьте как дома.

Раздались шутки, смех. Здесь Боря был душой общества.

Посидев немного для приличия, Саша улучил момент и незаметно выскользнул на балкон, с наслаждением вдохнул свежий морозный воздух.

Снег, шедший несколько дней подряд, перестал сыпать, далеко вокруг слышался скрип шагов. Город готовился к встрече Нового года. На площадях горели разноцветные иллюминации, набережная у парка была обрамлена гирляндами электрических лампочек, неоновые Деды Морозы несли в своих неоновых мешках детские подарки, по улицам торопливо шли запоздавшие прохожие.

Неожиданно открылась дверь на балкон и в клубах пара перед Сашей появилась Ирина.

– Почему вы ушли? – спросила она, становясь рядом с ним и глядя ему в глаза.

– Не знаю… Я не люблю компании, – промямлил Саша, теряясь под этим взглядом, – предпочитаю одиночество.

Ирина удивлённо вскинула ресницы.

Некоторое время они стояли и молча смотрели вдаль, на огни вечернего города.

Небо очистилось от туч, и в черной бездонной вышине редкими искорками горели звёзды.

– Смотрите, – Саша тронул Ирину за плечо, – видите вон ту яркую звёздочку невысоко над горизонтом? Видите? Это моя звезда. Когда мне очень грустно, я смотрю на неё, и мне становится легче. Она иногда о чём-то шепчет мне. Закройте глаза и прислушайтесь. Слышите этот шепот?

Ирина с интересом посмотрела на Сашу. Он весь загорелся, в его глазах отражалось звёздное небо.

– Может быть, и там живут люди, – прошептала Ира, – и смотрят на нас.

– И встречают новый год! – рассмеялся Саша.

– А у нас в Таёжном часто бывает северное сияние. Представляете: снега и снега – до самого горизонта, куда ни глянешь – белым бело. И над всем этим – всполохи огня. Огни самые разные, они меняются, переливаются, это так неповторимо, я нигде не видела ничего подобного.

Ирина замолчала. Саша прикоснулся к руке девушки, сжал её тонкие пальчики и вдруг сказал, кивнув в сторону комнаты:

– Давайте сбежим от них?

– Давайте сбежим, – неожиданно согласилась Ирина.

Саша недоверчиво посмотрел на неё – не шутит ли она?

– Ну, что же вы? – засмеялась Ира.

Заговорщики незаметно пробрались через комнату, где продолжалось веселье, и через несколько мгновений, держась за руки, сбежали вниз по лестнице.

В подъезде стоял таинственный полумрак.

– А что мы теперь будем делать? – ждала Ирина.

– Может, пойдём ко мне? – предложил Саша.

– Давайте лучше погуляем, – ответила Ира, и Саша с готовностью согласился.

– Знаете что, – сказал он, – хотите, я покажу вам моё любимое место в городе? Там я часто провожу своё свободное время.

Ирина кивнула, и Саша повёл её к парку – туда, где он так любил сидеть летними вечерами и наблюдать за закатами.

– Это здесь, – они стояли на крутом берегу замёрзшего озера. – Сейчас вода застыла, и всё замело снегом. А раньше… Особенно красиво здесь осенью. Представляете, темно-зелёная вода, тихо падают листья с пожелтевших берёз. От них на воде долго-долго расходятся волны. О чем-то далёком, неведомом шепчет ветер.

– Вы поэт! – Ирина смотрела на Салу широко раскрытыми глазами.

Саша смутился.

– Ну, что вы! Я не смогу описать, как здесь красиво. Тут надо видеть всё самому. Ни один художник, ни один поэт не может даже в малой мере сравниться с природой.

Он замолчал.

Откуда-то издалека слышалась музыка. Звуки вальса медленно, плавно струились в морозном воздухе. Ирина сделала несколько танцевальных движений и остановилась перед Сашей. Он подхватил её, и они закружились в танце – сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее. Саша обнял Ирину, спрятал горящее лицо в её волосах, выбивающихся из-под шапочки. Он почувствовал тонкий запах духов, и вдруг ему показалось, что он танцует со своей Наташей. Саша прикоснулся губами к её щеке, почувствовал, как напряглась девушка и отпустил её. Нет, чуда не случилось, это не Натали.

А Ирина замерла в его руках; она побледнела, глубокое горячее дыхание и широко раскрытые глаза выдавали её волнение, по-детски припухлые губы раскрылись – всё в облике девушка говорило о внутреннем смятении.

– Саша, – выдохнула Ирина, – Сашенька. Мне надо сказать тебе что-то очень важное.

– Говори, – Саша продолжал держать девушку в своих объятиях. Он неожиданно заметил в себе какое-то, неведомое ему прежде волнение.

– Саша, – он почувствовал, что Ирина вся дрожит, и эта дрожь передалась ему.

– Сашенька, – продолжала Ирина, – я люблю тебя!

Саша вздрогнул и крепко-крепко обнял её.

Ирина обвила его руками, горячо зашептала:

– Слышишь, я люблю тебя, люблю, милый мой, хороший.

Саша изо всех сил прижал её к себе, стал целовать в губы, мягкие, нежные, он чуть не плакал.

Ирина прижалась к нему, по её щекам текли слёзы.

– Я уеду, и ты забудешь меня. Останешься со своей Наташей.

– Ну что ты, Ира. Не надо плакать, – успокаивал её Саша.

Она склонила голову ему на плечо, и он вздрогнул.

– Не плачь! – уже умолял Саша.

Он до боли сжал Ирину в своих объятиях и целовал, целовал… О чём он говорили? Вряд ли потом он сможет вспомнить. Она продолжала плакать, а он, успокаивая её, просил за что-то прощения.

Они стояли, обнявшись, и целовались на набережной, прямо посреди дороги. Просигналив и ослепив их светом фар, мимо, чуть не сбив их, промчался грузовик. Завизжали тормоза. Водитель, уже пожилой мужчина, остановил машину и, выглянув из кабины, хотел, было, выругаться. Но посмотрев на обнявшуюся парочку, улыбнулся, махнул рукой и тронул грузовик с места.

А они почти ничего не замечали вокруг себя.

Проехав немного, машина притормозила. Водитель высунул голову и весело закричал им:

– Эй, влюблённые, не подвезти вас? А то на Новый год опоздаете.

Ирина смущенно отвернулась.

– Спасибо, не надо, – ответил Саша, – С праздником вас!

Водитель махнул им на прощание рукой, и грузовик стремительно скрылся за поворотом.

Переглянувшись, Саша и Ирина рассмеялись. Ира взглянула на часы:

– До двенадцати осталось пятнадцать минут, – сказала она.

– Бежим! – Саша взял её за руку, и они побежали к нему домой.

Успели как раз вовремя – когда Саша включил телевизор, кремлёвские куранты уже отбивали последние удары.

– Секундочку, – Саша улыбнулся Ирине и скрылся на кухне. Он быстро достал из холодильника шампанское и вернулся к своей любимой. Он торопливо открыл бутылку, пробка с шумом ударила в потолок, брызнула пена.

Саша протянул Ирине бокал искристого вина:

– Прошу!

Куранты пробили двенадцать.

– Поздравляю тебя, Ирочка, – Саша смотрел ей в глаза. Эти зеленоватые глаза, какие-то бархатные, необыкновенные, пьянили его больше, чем вино.

– Ирочка, я задам тебе вопрос?

Ира молча кивнула. На её щеках ещё не высохли следы от недавних слёз.

Трепетными пальцами Саша провел по её лицу.

– Только прошу тебя, Ира, ответь. Ты любила кого-нибудь?

– Нет! – не задумываясь, ответила Ирина и как-то испуганно покачала головой, – нет, никого.

Саша почему-то смутился и отвернулся.

Они замолчали. Наконец Ирина медленно проговорила:

– Я ответила на твой вопрос. Скажи и ты… если хочешь…

Саша невесело рассмеялся.

– Ты смеёшься? – Ира удивлённо вскинула ресницы.

– Просто, когда нечего сказать, ничего не остаётся больше, – пробормотал Саша. Он замолчал, но Ирина ждала его ответа, и он с трудом ответил:

– Да, любил.

Ирина отвернулась от Саши, и тут ее взгляд упал на мольберт, притаившийся в углу комнаты. Портрет Наташи, казалось, молча усмехался с холста. Саша чуть ли не со страхом посмотрел на мольберт.

– Она? – спросила Ирина.

Не говоря ни слова, Саша подошёл к портрету и повернул лицом к стене.

– С этим все покончено, – твёрдо сказал он, – всё!

– Я верю тебе, – Ира подошла к нему и, взглянув ему в глаза, вновь обожгла бархатным взглядом.

– Какие у тебя чудесные глаза, – нежно прошептал Саша.

– Это потому, что в них отражаешься ты, – Ирина обняла его, провела рукой по его волосам, лицу, плечам.

– Саша, Сашенька, Я люблю тебя! Я твоя, я вся твоя!

Саше показалось, что он в какой-то книге уже читал эти слова, но не мог вспомнить, в какой. Горячий шепот Ирины пьянил его, сердце было готово выскочить из груди. Они одни, совсем одни. Но она ещё только школьница. Вдруг, это – просто минутное увлечение с её стороны? А он…