Текст книги "Экзамен"

23

А на следующий день Ирина уехала домой. Саша не пошёл на вокзал провожать её, хотя и обещал ей. Всё утро он ходил из угла в угол, то и дело смотрел на часы, переодевался и подходил к двери, но каждый раз возвращался назад.

«К чему всё это? – размышлял он. – Зачем, зачем? Всё повторяется снова. Нет, наверное, настоящая любовь – это всего лишь романтическая выдумка поэтов. Все девушки одинаковы – любят мишуру, красивые слова. Вот и Ирина решила поиграть в любовь, о которой так красиво и интересно пишут в книгах».

Часы неумолимо отсчитывали время. Надо решать, сегодня, сейчас. Как бы тяжело это ни было. Саша переживал весь вчерашний день, минуту за минутой. Он хотел найти доказательства неискренности Ирины, хотел и одновременно страшился этого. Он вспомнил, как вчера на набережной незнакомый водитель остановил машину и поздравил их с Новым годом. И тогда Ирина посмотрела на часы. В это мгновение она ещё могла думать о времени!

Но раньше, когда грузовик внезапно ослепил их светом фар и нёсся прямо на них, Ирина даже не вздрогнула, а только крепче прижалась к нему. Саша вспомнил это и простонал. 0, как же болит голова. Что делать? Что?! Она сказала: «Я люблю тебя, Саша, люблю. Я вся твоя». Кажется, это слова из какой-то книги Да, Ирина решила просто позабавиться, а всё, что произошло вчера – лишь забавная сценка из её спектакля, который Ира решила поставить под Новый год.

Но почему она так дрожала, когда он прикасался к ней, когда обнимал её? Саша не мог забыть трепет её полудетских припухлых губ. И её глаза, её бархатные зеленоватые глава. Бездонные, испуганные и… сияющие. Глаза Ирины излучали какой-то странный неведомый свет, и вчера ещё он подумал, что только у влюблённых такие глаза. Нет, Ирина не могла притворяться!

Наступил вечер. Она уехала и больше никогда не появится в твоей жизни. Ты должен забыть её, выбросить всё из головы, приказывал себе Саша, но при одном имени Ирины его сердце начинало биться чаще.

Пришёл Боря. Саше было стыдно перед ним за побег в новогоднюю ночь, и он старался не встречаться с ним взглядом. Однако Боря был весел как никогда.

– Ну и отчудил, – смеялся он, – у Толика из-под носа увёл девчонку. Видел бы ты, как он бесился вчера!

Саша угрюмо нагнул голову. Боря подошёл к нему, похлопал его по плечу:

– Ничего, ничего, не расстраивайся. Ему это полезно. Да и сам он признался: мол, с этой приезжей девчонкой у него так ничего не получилось бы – уж слишком она недотрога. Пусть, мол, Санёк позабавит её рассказами о настоящей любви – и получит от ворот поворот.

Саша на это ничего не ответил. Он ждал главного – и вот, наконец, Боря лукаво улыбнулся и протянул ему конверт.

– Ну, ладно, держи. Хотел помучить тебя, да вижу, не в духе ты. Держи, чёрт с тобой.

Саша дрожащими руками вскрыл конверт. На маленьком листе бумага было всего несколько строк: «Пусть эта звезда будет нашей звездой. Ты захочешь увидеть меня – взгляни на неё, и я приеду. Твоя Ирина».

Саша уронил письмо на пол, склонил голову. Ирина любит его. А он… он даже и не проводил её!

Боря не стал его ни о чём спрашивать. Он слишком хорошо знал своего друга.

– Вчера Толя хотел искать вас, – сказал он, повернувшись от окна, – а моя Танька и говорит: «Зачем их искать, может это и есть настоящая любовь?».

Боря пытливо смотрел на друга.

24

Не по-зимнему яркое солнце назойливо светило в окна, снег переливался сотнями разноцветных – желтых, красных, синих искр, звенела вёсёлая капель. Но на душе было скверно: который день Саша не ходил на работу, и даже одна мысль о том, что он скажет мастеру, как объяснит свои прогулы, приводила его в отчаяние.

«Уйду с работы, – тоскливо думал Саша, – уйду, не остаётся ничего другого. Лишь бы не уволили по статье. Замарают трудовую книжку; буду поступать летом в институт, могут придраться».

…Телеграмму принесли с большим, опозданием. Саша заторопился – до прихода поезда, на котором приезжала мама, оставалось совсем мало времени.

Когда он подходил к вокзалу, голос диктора уже объявил, что прибывает ЭТОТ поезд. Разгорячённый, запыхавшийся, Саша выскочил на платформу. Мимо него всё тише и тише проходили вагоны, и проводники открывали двери. Вот медленно проплыл вагон, в одном из окон которых он увидел родное лицо матери, прижавшееся к стеклу.

Поезд остановился, она вышла из вагона и, не видя сына, прищурилась на солнце.

– Мама!

Саша через толпу кинулся к ней, а она, услышав голос сына, устремилась навстречу.

И вдруг он увидел, что мать не одна. Рядом с ней, бережно поддерживая её за локоть, защищая от столкновений с другими пассажирами и встречающими, шёл …отец.

Саша замедлил шаг и остановился перед ними.

– Здравствуй, мама! – сказал он пересохшими от волнения губами и, чуть запнувшись, добавил:

– Здравствуй… те.

– Здравствуй, Саша! – ответил отец и протянул руку. Но Саша сделал вид, что ничего не заметил, торопливо повернулся к матери. Мать обняла сына, стала судорожно целовать в лоб, щёки, глаза.

– Сынок, родной мой, как давно я тебя не видела!

Саша ощутил себя как в детстве – совсем маленьким. И ему нисколько не было стыдно, что мама как маленького целует его, гладит по голове.

А мама и плакала, и смеялась, с любовью прижала к себе сына, дрожащей рукой провела по его волосам.

– Как ты похудел, – она заботливо поправила на нём шапку, застегнула верхнюю пуговицу пальто.

– Ничего не похудел, а даже наоборот, – упрямо ответил Саша и покосился на отца, стоящего рядом с ними и с улыбкой наблюдающего за встречей матери и сына.

Мать заметила его взгляд и глубоко вздохнула:

– Вот мы и дома.

Саша наморщился, это «мы» резануло слух. Видимо, отец почувствовал перемену в его настроении. Он положил на землю мамин маленький чемоданчик и сказал, улыбаясь и комкая в руках снятую с головы шапку, будто извиняясь за что-то:

– Я пойду, пожалуй. Теперь есть, кому проводить.

– Постой! – остановила его мама и с мольбой повернулась к сыну:

– Саша!

Саша упрямо нагнул голову и отвернулся.

– Пойду, – глухо повторил отец, – я зайду к вам позже. Береги себя.

Мама поцеловала его, а он ушёл.

Саша насупился ещё больше – мама позволила поцеловать её, она сама поцеловала ЕГО.

Саша посмотрел вслед отцу – плечи поникли, седые волосы растрепал ветер, и на какое-то мгновение почувствовал острую жалость к этому уже немолодому человеку. На какое-то мгновение он вспомнил картину своего детства: большой сильный великан подкидывает его к потолку и, щекоча рыжими колючими усами, говорит что-то ужасно смешное.

Он вспомнил это, но лишь на мгновение, потому что сразу же вслед за этим вспомнил мамины слёзы украдкой долгими вечерами – и за эти слёзы он никогда и ни за что не простит отца. Никогда!

– Эх, Саша, Саша, – укоризненно проговорила мама, – ничего-то ты не понимаешь.

– И понимать ничего не хочу, – вспылил Саша. – Бросил он нас, тебя бросил – с меня этого достаточно. Обходились раньше без него, прекрасно обойдёмся и теперь.

Лицо матери вдруг исказилось. Она остановилась и с трудом глотнула воздух.

– Мама, что с тобой? – Саша испуганно кинулся к ней.

– Погоди, сейчас все пройдёт, – прошептала она, – а нашу беседу мы продолжим дома, хорошо?

– Конечно, конечно, – поспешно сказал Саша. Он был готов проклинать себя за то, что начал этот разговор. Как он мог забыть, что мама ещё слаба, что ей надо отдохнуть с дороги, что ей ни в коем случае нельзя волноваться?!

Саша помог матери подняться по лестнице, открыл дверь. Мама зашла в квартиру, с любопытством оглядела комнату. Чисто, убрано, всё на своих местах. Даже мольберт и тюбики с красками, обычно раскиданные где попало, спрятаны!

– Ты у меня уже совсем самостоятельный, – ласково произнесла мама.

Саша так и вспыхнул от ее похвалы. Хотя телеграмма пришла с большим опозданием, он уже второй день готовился к проезду матери. И теперь было так приятно, что она заметила его старание. Видела бы она квартиру до генеральной уборки!

Мама сняла шапку, и Саша даже замер от удивления. Где её роскошные длинные волосы, которые так нравились ему?

Мама смущённо улыбнулась. Взглянув в зеркало, она поправила свою короткую причёску:

– Ничего, Сашенька, волосы отрастут. И всё у нас будет хорошо.

Саша с любовью глядел на маму. Вот она какая у него красивая!

– С этой причёской ты похожа на девочку, – восхищённо сказал он.

– Так уж и девочка! – Саша не мог не видеть, что матери были приятны его слова.

Она обняла его:

– Старухой я стала. Видишь, сколько морщин!

– Садись, мамочка, ты, наверное, устала, – Саша бережно усадил мать в кресло, и сам присел перед ней:

– Ты у меня совсем молодая.

Она нежно провела рукой по его щеке.

– Сашенька, сынок!. Рассказывай, рассказывай, как ты тут жил без меня? Как твоя работа, почему нет твоих друзей – Бори, Толика? Всё рассказывай…

– С ребятами всё в порядке. Толик в училище, баклуши бьёт, – улыбнулся Саша. – Вот только Борис что-то мечется, не может найти себе места.

– А что же ты, Саша? – укоризненно покачала головой мама. – Ты его друг, ты должен был помочь ему.

Что мог ответить ей Саша? Что он сам не может найти себе места, и ему самому нужна помощь, чтобы во всём разобраться?

– А как обстоят дела с твоей работой? Кто такой Иван Максимович, о котором ты восхищённо писал в своём последнем письме?

– Иван Максимович – это мой наставник, – заторопился Саша, – он учит меня токарному делу. Максимыч – старик, но он настоящий рабочий. Представляешь, он уже давно может уйти на пенсию, но до сих пор работает у станка. И не из-за денег. Говорит, не могу оставить завод. У него золотые руки.

Саша рассказывал о старике и в то же время напряжённо думал, как приступить к главному. Он боялся заявить матери, что прогуливает уже почти целую неделю.

В конце концов, он решил, что перед матерью ему нечего таиться и сказал ей прямо и открыто:

– Мама, я не хожу на работу пятый день.

– Что случилось, – она встревожилась не на шутку.

– Да ничего особенного не случилось, – успокоил её Саша, – просто надоело всё. Каждый день одно и то же. Неинтересно.

Он говорил торопливо, долго. Всё, что накопилось в его наболевшей душе за эти три месяца, которые он провел без неё, он спешил высказать матери. Он хотел вылить ей всю свою боль, все свои сомнения. Саша рассказал ей и о работе, о Сергее, об Иване Максимовиче, и о Наташе, и о своей неудавшейся картине.

Он говорил, говорил и чувствовал, что на душе становится легче.

Мать слушала его молча, внимательно, не перебивая и не останавливая. И только мелкие морщинки, пробегавшие до её лбу, говорили о той большой тревоге, которую испытывала она за сына.

Когда Саша закончил свою речь, она подошла к нему, крепко прижала его к себе:

– Сынок! Сколько же тебе пришлось пережить! И все из-за меня, из-за моей глупой болезни. Ты так хотел поступить в институт, хотел стать художником.

Внезапно Саше стало очень стыдно. Мама только что из больницы; страдания, которые она перенесла, несравнимо больше того, что испытал Саша. А он тут распустил сопли, разнюнился как мальчишка.

– Мама, родная моя! – Саша припал головой к материнской груди, – не думай об этом, я завтра схожу на завод, и всё решу.

– Хорошо, сынок, – сказала мать твёрдым голосом, – всё будет хорошо. Ты помни одно – будь всегда сильным и уверенным в себе. Главное – быть всегда сильным. Ты меня понимаешь?

25

Саша не пошёл на завод, он боялся, что там и разговаривать не станут с ним, а просто укажут на дверь, выгонят. Поэтому он решил сначала зайти к Ивану Максимовичу и рассказать о своём решении. Накануне весь вечер он беседовал с матерью, и она согласилась с ним.

– Делай, как знаешь, – сказала она. – Может быть, тебе и на самом деле стоит уйти с завода? Тебе лучше знать. Я чувствую себя виноватой перед тобой.

У Саши уже был готов великолепный план. После увольнения он решил поработать каким-нибудь лаборантом – чтобы только протянуть время, набрать необходимый стаж. А летом он поступит в институт. Одна забота теперь – лишь бы не испортили трудовую книжку, а уволили по собственному желанию.

По пути к Ивану Максимовичу он несколько раз ловил себя на том, что замечая на дороге грузовики своего автозавода, он думает: «Может быть, и в этой машине работает моя деталь!». Саша усмехнулся. Вот и всё! Не получилось из него рабочего.

Дверь открыла Екатерина Ивановна.

– Батюшки! – она всплеснула руками, – кто к нам пришёл! Заходи, заходи, не топчись в дверях.

Саша вытер ноги, неловко замер в прихожей.

– Не заболел ли, случаем? – обеспокоенно опросила Екатерина Ивановна.

– Нет, что вы, – смутился Саша и уже пожалел, что пришёл сюда. За него так беспокоятся. А он…

– Кто там? – раздался сухой голос Ивана Максимовича.

– Иди, иди, – подтолкнула Сашу Екатерина Ивановна, – там он, отдыхает после ночной смены.

В словах старухи Саша почувствовал упрёк.

Он прошёл в комнату:

– Это я, Иван Максимович.

Старик сидел за столом с газетой в руках и пил чай. Увидев Сашу, он отложил газету, отодвинул в стороны чашку.

– Ну, здравствуй, гулёна! – старик сурово взглянул на него из-под очков и поднялся.

– Зачем ты так с парнем-то? – упрекнула Ивана Максимовича Екатерина Ивановна, убирая со стола.

– Мать, оставь-ка нас, – приказал старик, а когда она ушла, чуть ли не закричал:

– Как это зачем, как это зачем?! Парень когда хочет идти на работу – ходит, когда не хочет – не ходит, а она говорит: зачем? Да его сечь за это надо!

– Иван Максимович, – пытался что-то сказать Саша, – но старик и слушать его не хотел.

– Что же ты делаешь? – зловеще начал, было, он, но Саша умудрился остановить его: *

– Иван Максимович, выслушайте меня, я хочу уволиться с работы.

Старик как-то сразу сник, замолчал и будто в изнеможении опустился на стул.

– Твёрдо решил? – тихо спросил он.

– Да, – ещё тише торопливо ответил Саша. Он боялся, что если начнёт раздумывать, то не сможет произнести это «да».

Старик сокрушённо покачал головой.

– Значит, ты летун, и я ошибся в тебе.

– Иван Максимович! – с мольбой закричал Саша, – вы же знаете меня.

– Знаю, – хмуро сказал старик, – оттого и не гоню тебя сразу.

Саша медленно поднялся со стула. Иван Максимович обошёл его стороной, озабоченно заходил по комнате. Сумрачное лицо старика не предвещало ничего хорошего. Саша приготовился к буре.

Иван Максимович молча подошёл к окну, долго смотрел куда-то вдаль, потом, не оборачиваясь, сказал:

– Это было давно. Был я тогда даже моложе тебя и тоже только-только начинал работать на автозаводе. И вот сломал я как-то резец. Ну, с кем ни бывает, скажешь ты, сломал и сломал, что сделаешь? А резцы были тогда в большой цене, не то что сейчас. Что делать? И я решил… сбежать – вот как ты сейчас. В Ташкент…

Саша насторожённо улыбнулся, а Иван Максимыч продолжил:

– Вот и решил я сбежать в Ташкент – слышал, что там круглый год тепло, арбузов всяких – хоть завались. Почему-то арбузов сильно хотелось… Думаю, жить буду там как в раю, о заводе и резцах и думать забуду!

Старик усмехнулся своим воспоминаниям и повернулся к Саше, кивнул ему.

– Ты-то меня должен понять – от расстройства эта глупость пришла ко мне в голову. Человек везде должен работать, он для этого и живёт. Ну, ладно. И до того я глупость про «хлебный город» вбил себе в голову, что меня сняли о поезда аж за сотню вёрст от дома.

Вот тогда-то мой старый мастер и сказал мне эти слова:

– Ничего, когда, резец сломается – можно заточить или даже другим заменить, какой бы цены он не был. Беда, коль человек сломается.

Саша сидел, низко нагнув голову. Иван Максимович подошёл к нему, ободряюще похлопал по плечу:

– Не сломайся, Саша.

И вышел из комнаты.

Саша долго сидел в опустевшей горнице. В окна светили лучи заходящего солнца. Громко тикал будильник.

Через полчаса Саша зашёл попрощаться к Ивану Максимовичу. Старик без слов пожал ему руку и только когда Саша подошел к двери, он сказал негромко:

– Смотри, не опоздай завтра на работу.

– Не опоздаю! – уверенно ответил Саша.

26

Боря очень обрадовался, когда Саша позвонил ему ранним субботним утром.

– Саша, ты слышишь, – кричал он в телефонную трубку, – спасибо, что позвонил. Мне надо с тобой поговорить. Да, сегодня же.

И не успел Саша приготовить традиционный кофе, как Боря был уже у него.

– Ты прямо как метеор, – улыбнулся Саша, открывая ему дверь. – Проходи на кухню, будем пить твой любимый кофе.

Запыхавшийся Боря прошёл в комнату, сел в уголок на своё обычное место и стал наблюдать, как Саша хлопочет, вытаскивая на стол конфеты и печенье.

Наконец, у него окончательно лопнуло терпение.

– Слушай, ну, не тяни кота за хвост, – не выдержат он, – говори, зачем звал.

Саша невозмутимо поставил перед ним чашку.

– Прошу!

Боря торопливо сделал глоток и опять нетерпеливым взглядом посмотрел на него.

– Дело есть, – ответил Саша, – Хочу маме сделать небольшой подарок.

– Хорошее дело, только я тут при чём?

– Погоди, – остановил его Саша, – я тебе сейчас всё объясню. Год назад зашли мы с мамой случайно в «Кристалл». Знаешь, наверное, этот ювелирный магазин на углу Советской и Льва Толстого?

– Знаю, знаю, продолжай.

– Так вот, я тогда, не мог не заметить, как понравилась маме одна брошка – золотая стрекоза. Но из-за меня она никогда не могла позволить купить себе такую дорогую вещь. И уже тогда я решил накопить денег и…

– Понял: и купить матери эту брошь, – закончил за него Боря. – Ну, и молодец же ты, Саша!

– Значит, так: сейчас идём за золотой стрекозой, – предложил Саша. – Поможешь?

– Идёт, – согласился Борис.

– Тогда ты посиди минутку без меня, выпей ещё кофе, я только переоденусь.

Он ушел в спальню, но Боря вслед ему успел крикнуть:

– Саня, а как у тебя с работой?

– С работой всё отлично, как нельзя лучше. Если хочешь, посмотри мои альбомы с зарисовками, они на серванте – и сам всё поймёшь.

Боря даже с некоторой опаской взглянул на толстую кипу альбомов. Он наугад раскрыл первый попавшийся, потом второй, третий. Это были десятки рисунков, карандашных зарисовок, сделанных Сашей на заводе в перерывах и после смены. Лица рабочих, старые и молодые, угрюмые и весёлые, различные механизмы, машины, станки. В рисунках Боре слышался напряжённый шум цехов.

Саша подошел к приятелю, стал рядом:

– Помнишь, перед Новым годом ты спросил меня о том, почему у меня столько свободного времени. Я тогда загулял! Представляешь, целую неделю на заводе не был. Ну, думаю, хана мне – в два счёта уволят. И уволили ли бы, да спасибо Ивану Максимовичу. Он поговорил о кем надо насчёт моих прогулов, представляешь – и всё обошлось.

– Счастливый ты! – с завистью произнес Боря, кивнув на рисунки, – нашёл своё дело. А я всё мотаюсь как пятое колесо в телеге. Вроде бы и зарплату получаю приличную, и работа не пыльная, а все равно нет удовлетворения, хочется чего-то другого, «своего». Думаю, уйду с работы – и никто и не заметит!

Боря горько усмехнулся. Саша промолчал. Он закрыл дверь, и они вышли на улицу. Борис рассказал ему, что на этот раз он твёрдо решил поменять место работы и уйти со станции техобслуживания.

– Подъезжает частник к заднему крыльцу, суёт десятку – и ему ремонтируют машину вне очереди, – возмущался он. – А я-то вижу. Раз – промолчал, два смолчал, а потом не вытерпел и ляпнул директору: за десятку, говорю, душу продаёте. А мне строгача влепили, за неисполнение служебных обязанностей! С начальством не спорят!

Саша молчал.

– А теперь, – продолжил Боря, – я думаю, пора сматывать удочки. Я же как мальчик на побегушках – принеси то, принеси это, сбегай туда, сбегай сюда. Что делать?

Боря вопросительно посмотрел на друга.

– Ничего, придумаем что-нибудь, – ответил Саша.

При входе в «Кристалл» Боря деловито проинструктировал Сашу:

– Главное в этом деле не спешить. Надо посмотреть, потрогать своими руками, положись на меня.

Однако в салоне Саша свою заветную стрекозу не нашел.

– Купили, – объяснил Боря. – Хорошие вещи раскупаются быстро. Давай что-то другое подберем. Вот эту вещицу, например – какой-то жучок, почти стрекоза…

Боря подошёл к продавщице и попросил показать брошь.

Продавщица подозрительно покосилась на ребят.

– Молодые люди, это очень дорогое украшение. Боюсь, что у вас не хватит денег.

– Обижаете… – протянул Боря, но Саша остановил его и, подойдя к кассе, торопливо вытащил из кармана все свои деньги.

Друзья шли домой, беседовали о чём-то, но Саша постоянно нащупывал в нагрудном кармане небольшую прямоугольную коробку с брошкой и представлял, как он вручит её маме.

– Что это? – удивлённо спросит она.

– Открой и увидишь сама, – ответит он нарочито равнодушно.

Мама откроет коробочку, и её лицо озарится улыбкой; исчезнут её морщинки на лбу. Она будет ругать его, наверняка будет, но всё равно неожиданный подарок сына очень обрадует её, и это будет для него лучшей наградой.