Текст книги "Седьмой день. Утраченное сокровище Библии"

С учетом всего этого нам следует с опаской относиться к представлениям о том, что для седьмого дня после впечатляющего дебюта в рассказе о творении наступили трудные времена, и он совершенно выпал из поля зрения. То, что мы знаем о значении умолчания в библейском повествовании, говорит как раз об обратном. Оно же стало основанием для довольно смелых новозаветных утверждений об Аврааме.

Давайте остановимся подробнее на нескольких из них. В Евангелии от Иоанна мы читаем о том, как, отражая словесные нападки своих оппонентов из числа иудеев, Иисус говорит, что «Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел и возрадовался» (Ин 8:56, курсив добавлен). Современные иудеи часто ссылаются на духовное наследие Авраама и свое родство с ним для того, чтобы оправдать собственное неприятие Иисуса. Но Иисус обращает их родственную связь против них же самих. Согласно Его «версии событий», вера Авраамова не отрицает Иисуса, но, напротив, указывает на Него. Иисус видит в Аврааме пророка, который предвкушал день Христов, человека, который всем сердцем хотел постичь Божий замысел и действительно постиг его, пройдя через трудный, но вознагражадающий опыт[147]147
  Baird, “Abraham in the New Testament,” 370–371.


[Закрыть]. Если бы иудеи, спорившие с Иисусом, потребовали от Него показать главу и стих, на которые Он опирался в Своем высказывании, приняли Его толкование и вслед за Ним увидели в истории Авраама смыслы, которые лежат под поверхностью библейского текста, они убедились бы в Его правоте.

Новый Завет изображает Авраама как человека, который прекрасно понимает то положение, в котором оказались люди, осознает, что́ именно они потеряли и как эту потерю восполнить (Евр 11:9, 10). Авраам – это краеугольный библейский персонаж, чья жизнь показывает, что Богу можно доверять, это человек, совершенно убежденный в Божьем постоянстве, в Божьей верности. В дивной мозаике его характера, во всей его жизни видно осуществление конечной цели Божьей. Новый Завет представляет его как человека, ожидающего «города, имеющего основание, которого художник и строитель – Бог» (Евр 11:10). Вера, которой он славен, утверждается на Божьей верности, на убежденности, что Сара родит сына, несмотря на свою старость и неспособность к зачатию, ибо «верен Обещавший» (Евр 11:11). Божья верность остается в центре внимания, даже когда автор Послания к Евреям рассуждает о готовности Авраама принести в жертву Исаака. В новозаветном понимании Авраам с готовностью поверил, что «Бог силен и из мертвых воскресить» (Евр 11:19). Если Авраам послушен Божьей воле, значит, он – в данном конкретном случае – верен Тому, Чьи повеления имеют под собой разумное основание и Кто исполняет то, что обещал. «Авраам поверил в Божью верность и удостоверил ее своим исповеданием», – пишет Рольф Рендторфф, подводя итог повествованию об Аврааме в контексте книги Бытие[148]148
  Rendtorff, The Canonical Hebrew Bible, 27.


[Закрыть].

Вера Авраама в Божью верность делает его выдающимся образцом для подражания в глазах Павла. Когда Павел пытается донести до нас глубину Божьей любви, он не находит ничего лучшего, чем напомнить о том, как Авраам принес в жертву Исаака. «Связывание» Исаака, так называемое акеда, позволяет нам проникнуть в тайну смерти Иисуса. Когда отцовское сердце успокоилось после мучительной агонии, Авраам услышал из уст Божьих похвалу: «Так как ты сделал сие дело, и не пожалел сына твоего, единственного твоего… благословятся в семени твоем все народы земли» (Быт 22:16, 18). В этих словах дается оценка его жертве и самоотречению, и мы видим, что «связывание» Исаака причинило больше страданий тому, кто связывал, чем тому, кто был связан. Отголосок этого события явственно слышен в Послании к Римлянам, где Павел свидетельствует о самоотреченной Божьей любви: «Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего?» (Рим 8:32). Здесь величайшая тайна Ветхого Завета приводится в качестве самого веского свидетельства в пользу Божьего самопожертвования, в пользу того, что Ему можно доверять.

ВО ВСЕЙ ЖИЗНИ АВРААМА ВИДНО ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ КОНЕЧНОЙ ЦЕЛИ БОЖЬЕЙ

В арамейском Таргуме, древнейшем подстрочном комментарии на Ветхий Завет, комментатор настолько впечатлен поступком Авраама, его готовностью принести в жертву собственного сына, что делает Авраама примером, которому подражает Сам Бог. Авраам без колебаний повинуется Божественному повелению. По свидетельству Таргума, он «поступился своими чувствами и попросил Бога поступить так же»[149]149
  John Bowker, The Targums and Rabbinic Literature: An Introduction to Jewish Interpretation of Scripture (Cambridge: Cambridge University Press, 1969). В Таргуме Псевдо-Ионафана Авраам молится о том, чтобы, «когда для потомков Исаака, сына моего, наступит бедственное время, Ты вспомнил о них и ответил им, и избавил их; дабы всякий грядущий род мог сказать: “На этой горе Авраам связал Исаака, сына своего, и там явилась ему Шекина Господня” (с. 225, 226). Согласно одному из фрагментарных Таргумов, Авраам молился так: «Когда для потомства Исаака, сына моего, наступит бедственное время, вспомни во благо ему о том, как был связан Исаак, отец их, и избавь их и прости преступления их и спаси их от всякой беды…» (с. 227).


[Закрыть]. В этой логике Авраам высоко поднимает планку, побуждая Бога пойти по его стопам. В той же логике Авраам будет в итоге вознагражден, когда Иисус вмешается в ход событий и искупит его детей[150]150
  Nils Alstrup Dahl, “The Atonement: An Adequate Reward for the Akedah?” in Neotestamentica et Semitica: Studies in Honour of Matthew Black, ed. E.Earle and Max Wilcox (Edinburgh: T.&T.Clark, 1969), 15–29.


[Закрыть].

Данная точка зрения при всей ее заманчивости все же не соответствует позиции, которую занимают новозаветные авторы. Это Авраам подражал Богу, а не наоборот. Подражал в пророческом смысле. Он сыграл Божью роль, как мог сыграть человек, воплотив на понятном людям языке непостижимое Божье самопожертвование. Авраам сумел сыграть эту роль, потому что знал Бога и был Его близким другом (Быт 18:16–33). Отдав своего сына, Авраам отдал самого себя – как и Бог много столетий спустя отдал Своего Сына в дар человечеству. Однако такое понимание нельзя было внести в кодекс, убедительно изложить на письме; его лишь можно было воплотить в поступок, а затем уже облечь в слова, пережить это откровение во плоти. Такое не уместишь в рамки заповедей и законов, не высечешь на камне.

В лице Авраама мы имеем дело с человеком, который понимает Божью верность и откликается на нее. Важнейшее место в его вере занимает убежденность в том, что верен Сам Бог. Бог не капризен и не переменчив, как языческие божки, а Божьи заповеди имеют под собой твердое разумное основание. Современные исследователи, оценивая Авраама с точки зрения Нового Завета, обращают все больше внимания на Божью верность, рассматривая веру Авраама как явление вторичное по отношению к Личности, в Которую он верил[151]151
  Ср.: Stanely Stowers, A Rereading of Romans: Justice, Jews, and Gentiles (New Haven: Yale University Press, 1994), 228. А.Кейтрин Гриб [A.Katherine Grieb, The Story of Romans: A Narrative Defense of God’s Righteousness (Louisville: Westminster John Knox Press, 2000)] ставит Божью верность во главу угла в Павловом восприятии Авраама, утверждая, что мы знаем, что «Богу можно доверять» в силу реальных и очевидных фактов.


[Закрыть]. Для Авраама качества, присущие Богу, значили больше, нежели его собственная вера. Проявляя верность, он выступает в первую очередь как подражатель. Он подражает верности Божьей. По большому счету жертвоприношение Авраама, как и всю его жизнь, следует понимать как imitatio Dei, как подражание Богу, Которому присуща верность.

Учитывая вышесказанное, нельзя не отметить, что отсутствие упоминаний о седьмом дне в повествовании об Аврааме не означает, что этого дня не было вовсе. Поскольку рассказ о творении «явно и неявно… указывает на седьмой день как на ключ к пониманию смысла творения»[152]152
  Levenson, Creation and the Persistence of Evil, 100.


[Закрыть], то скорее всего Авраам имел четкие представления о неизменных Божьих намерениях. Единственный текст в книге Бытие, в котором упоминается седьмой день, свидетельствует о том, что «Бог Сам соблюдает заповедь воздерживаться от труда в седьмой день и святить его»[153]153
  Там же, с. 109.


[Закрыть]. Бог на деле подает человеку пример. Тем самым, по мнению Левенсона, соблюдение субботы становится «вопросом imitatio Dei»[154]154
  Там же.


[Закрыть].

Как мы уже отмечали, imitatio Dei, осознанное и искренее подражание Богу составляло сущность жизни Авраама. Он был вдохновляем Божьим примером и восприимчив к Его воле и образу действий. Он строил свою жизнь по Божественному образцу. Его жизнь определялась не столько заповедью, сколько Божьим примером. А седьмой день в книге Бытие представлен именно как пример, поданный Самим Богом (Быт 2:1–3). Бог Сам покоился в этот день. Когда позднее речь о нем заходит снова, автор Пятикнижия явным образом ссылается на то, что Бог делал вначале, побуждая верующего подражать Богу, дабы ощутить Его присутствие в настоящем (Исх 20:11; 31:17; Втор 5:15). Более того, когда для еврейского народа прозучал призыв хранить седьмой день, о субботе не было сказано как о чем-то новом и неизвестном.

Авраам, «друг Божий» (Иак 2:23) и «отец всем нам» (Рим 4:16), задает определенную парадигму как человек, подражающий Богу. Осознав, что Бог верен, он поступает соответственно, и проявляя верность Богу и направляя внимание людей к Нему как к Тому, Кому можно доверять. Авраам, по отзыву Самого Бога, «послушался гласа Моего и соблюдал, что Мною заповедано было соблюдать: повеления Мои, уставы Мои и законы Мои» (Быт 26:5). Конкретно седьмой день в этом перечне не упомянут, но это не значит, что он перестал существовать или что ему еще только предстояло появиться. Что немаловажно, не Моисей, не Авраам и даже не Адам служат главной движущей силой, вдохновляющей на соблюдение седьмого дня. Этот день зиждется на гораздо более убедительной силе Божьего примера, доказательствах Его верности, отразившейся в жизни Авраама.

Впрочем, и тем, кто ждет ясно выраженного повеления, подчеркивающего важность седьмого дня, беспокоиться не о чем. Соответствующая заповедь уже на подходе.

Глава 5
Седьмой день и свобода

Вы видели, что Я сделал Египтянам, и как Я носил вас как бы на орлиных крыльях, и принес вас к Себе (Исх 19:4).

Они вышли из Египта, нация рабов, которых фараоновы надсмотрщики кнутами принуждали к повиновению. Многолюдные толпы израильтян на удивление стройно и организованно совершали свой исход, минуя гигантские пирамиды и с некоторой опаской поглядывая на невозмутимых сфинксов[155]155
  Разумеется, я не настаиваю на этом в общем-то художественном описании исхода. Ведь этим грандиозным памятникам эпохи великих фараонов к тому времени исполнилось не менее тысячи лет.


[Закрыть]. Их вождем был Моисей. По прошествии нескольких веков гнета и страданий они направлялись в землю обетованную, обретя долгожданную свободу.

Такова в кратком изложении хорошо известная история исхода евреев из Египта. Эта история показывает, что Бог заинтересован в свободе человека более, нежели сам человек. Не все это понимают, но еще меньше людей осознают, какое выдающееся место в Божьем освободительном замысле занимает седьмой день и какие сложные и неожиданные задачи ставит свобода перед теми, кому Бог ее предлагает.

В книге Исход, где изложена история освобождения Израиля из египетского рабства, реальность сильно отличается от той, что описана в книге Бытие. Безмятежность и блаженство райского сада остались далеко позади, уступив место терниям и волчцам и борьбе за существование – как и было предсказано (Быт 3:17, 18). В книге Исход скорбей человеческих стало еще больше. Если в первых двух главах Библии читатель видит идеальный мир, кажущийся слишком прекрасным, чтобы быть правдой, то далее мы уже вступаем на знакомую для нас почву и видим то состояние человека, в котором он находится по сей день.

ИСТОРИЯ ИСХОДА ПОКАЗЫВАЕТ, ЧТО БОГ ЗАИНТЕРЕСОВАН В СВОБОДЕ ЧЕЛОВЕКА БОЛЕЕ, НЕЖЕЛИ САМ ЧЕЛОВЕК

Ближе к концу книги Бытие потомки Авраама переселяются в Египет, спасаясь от жестокой засухи (Быт 47:4). Поначалу им оказан радушный прием, но два или три поколения спустя они становятся врагами для властителей страны (Исх 1:8; 6:6–20). Израильтяне, как будут называть потомков Авраама, лишаются всех своих привилегий и оказываются на обочине жизненной дороги. В конечном счете они становятся бесправными рабами, которых используют на самых тяжелых работах (Исх 1:11).

Более всего в сложившейся ситуации удручает то, что израильтяне практически лишены возможности поклоняться Богу. Книга Исход начинается с описания народа – глубоко несчастного, жаждущего избавления, но не имеющего сил вернуть себе свободу (Исх 1:13, 14; 2:23). Переломный момент наступает тогда, когда Бог призывает изгнанника Моисея вернуться в Египет и возглавить исход израильтян, чтобы в другой земле начать жизнь заново (Исх 3:1–17). Между тем фараон всеми силами препятствует этому, не желая внимать повелению Божьему: «Отпусти народ Мой» (Исх 6:1–12:33). Египетский правитель упорствует, но Бог настойчиво повторяет Свое требование отпустить Его народ, которое озвучивается снова и снова на протяжении всего повествования (Исх 5:1; 7:16; 8:1, 20; 9:1, 13; 10:3, 4). Часто упускается из виду, что осуществлению этого Божественного плана сопутствуют мощные духовные устремления, ибо почти всякий раз, когда Моисей передает фараону Божье повеление: «Отпусти народ Мой», он добавляет: «Чтобы он совершил Мне служение» (Исх 7:16; 8:1, 20; 9:1, 13; 10:3; ср. 5:1). В конце концов Бог осуществляет Свое намерение освободить израильский народ. Исход происходит, несмотря на все ухищрения египетского владыки (Исх 12:31–33). Причем момент освобождения израильтян намеренно выбран так, чтобы стало очевидным исполнение древнего Божьего обещания, данного еще Аврааму (Исх 12:40, 41; Быт 15:13).

Самое замечательное, что, едва ощутив вкус свободы, израильтяне тут же должны были заново познакомиться с седьмым днем (Исх 16:1–36). Возвращение субботы было ярким и запоминающимся. Исход из Египта стал грандиозным новым началом, которое ознаменовалось, как и сотворение мира в книге Бытие, установлением седьмого дня.

Следует особо подчеркнуть, что суббота к тому времени уже существовала; она была учреждена задолго до Синая[156]156
  Sarna, Understanding Genesis, 19.


[Закрыть]. Бубер указывает, что суббота «прозвучала на Синае не впервые, она уже была; верующим нужно было лишь “вспомнить” о ней»[157]157
  Buber, Moses, 80.


[Закрыть]. Далее он говорит о субботе, что «и в пустыне Син, где была дана манна с небес, она прозвучала тоже не в первый раз. Там она также была провозглашена как нечто уже существующее»[158]158
  Там же. Кассуто [U.Cassuto, A Commentary on the Book of Exodus, trans. Israel Abrahams (Jerusalem: The Magnes Press, 1967), 186] отмечает, что в книге Исход о субботе было известно прежде, нежели «дети Израилевы услышали заповедь о субботе, включенную в Десять заповедей». В связи с чудотворной манной она тоже «упоминается не в первый раз».


[Закрыть].

Седьмой день ярко виден на фоне библейского рассказа о творении, а когда библейское повествование упоминает о нем в книге Исход, суббота сохраняет за собой все то же выдающееся положение в Божественном замысле, что и при творении: она олицетворяет собой «первое знакомство». Седьмой день – это часть Божьей программы по освобождению; он знаменует собой первую встречу со свободой на практике.

Поражает связь истории исхода с предыдущим библейским повествованием. Божье желание даровать свободу угнетенным израильтянам возникает не на пустом месте. Автор книги Исход показывает, что в этом почине нет чего-то нового, неизвестного. Он обусловлен Божьей памятью. Бог помнит! Библия говорит, что «вопль их [израильтян] от работы восшел к Богу» (Исх 2:23). А далее мы читаем берущие за душу слова о Божьем отклике на людские страдания: «И услышал Бог стенание их, и вспомнил Бог завет Свой с Авраамом, Исааком и Иаковом. И увидел Бог сынов Израилевых, и призрел[159]159
  В этом тексте буквально сказано: «И узнал их Бог», причем использован тот же глагол, что и по отношению к Аврааму, – «Я избрал его» (Быт 18:19).


[Закрыть] их Бог» (Исх 2:24, 25). Таким образом, все это повествование опирается на конструкцию, выстроенную в повествовании об Аврааме.

На всем пути через Синайскую пустыню в Землю обетованную израильтяне получают пропитание самым что ни на есть чудесным образом (Исх 16:14, 31). В самом названии этого «хлеба с неба» подчеркивается его новизна – man hu в переводе с древнееврейского означает «что это?» (Исх 16:15, 31)[160]160
  Слово «манна» позаимствовано из Септуагинты.


[Закрыть]. По сути дела, израильтяне стали называть этот продукт – «что это?», осознав со временем, что на этот источник пропитания можно положиться и что Бог тем самым учит их доверять Ему, а не фараону[161]161
  James W.Sonnenday, “Unwrapping the Gift Called Sabbath,” Journal for Preachers 23 (2000): 40.


[Закрыть].

Следуя указаниям Бога, народ рано поутру вышел собирать пищу на день грядущий. Но к удивлению многих вскоре выяснилось, что между усилиями и плодами этих усилий нет прямой зависимости. Как ни странно, «у того, кто собрал много, не было лишнего, и у того, кто мало, не было недостатка: каждый собрал, сколько ему съесть» (Исх 16:18).

Кроме того, собирать манну надлежало только на день текущий, не делая запасов. «Никто не оставляй сего до утра», – наставляет их Моисей (Исх 16:19). Однако нашлись такие, кто Моисея не послушался. Они сберегли остатки до следующего дня. Но манна оказалась скоропортящимся продуктом. К утру «завелись черви, и оно воссмердело» (Исх 16:20).

Так поступали они пять дней. Но вот наступил шестой день, и алгоритм действий внезапно изменился. Народу было велено собрать вдвое больше манны, чтобы ее хватило еще и на следующий день. Причем, если исходить из последовательности событий в их библейском изложении, получается, что сначала народ в шестой день собрал вдвое больше манны, а уж потом ему объяснили, что надлежит с этим излишком делать. «В шестой же день собрали хлеба вдвое, по два гомора на каждого» (Исх 16:22). Когда начальники доложили об этом Моисею, он сказал, что «завтра покой, святая суббота Господня» (Исх 16:23). «Шесть дней собирайте его, а в седьмой день – суббота: не будет его в этот день» (Исх 16:26).

Что же случилось далее? Они остались голодными? Манна испортилась, как в другие дни? Смена алгоритма смутила людей, нарушила сложившийся в их сознании образец. Однако на следующее утро, нимало удивившись, они обнаружили, что «оно [манна] не воссмердело, и червей не было в нем» (Исх 16:24).

Бог действительно преподал израильтянам важный урок – не столько о манне, сколько о субботе, как отмечает Джеймс Соннендэй[162]162
  Sonnenday, “Unwrapping the Gift Called Sabbath,”41.


[Закрыть]. Когда они вырвались из египетского рабства, из-под власти правителя, который ничуть не заботился ни об их отдыхе, ни об их достоинстве, суббота приобрела для них исключительно важный статус. Свобода, приходящая вместе с субботой, олицетворяет собой именно те ценности, отсутствие которых имело место в имперской системе Египта. Не потому ли народу было так трудно уяснить себе, какое благословение они получили, что никогда прежде у них не было дня, в который им не нужно было трудиться и бороться за существование? Если в Египте у них и были какие-то возможности для отдыха и общения, то суббота в их число явно не входила.

Урок, о котором сказано выше, был рассчитан на то, чтобы подчеркнуть исключительную важность субботы. Пища, которую израильтяне получали на каждый день, была призвана заверить их в Божьей заботе, но это отнюдь не означало, что им можно было всю неделю сидеть сложа руки. Ведь манна таяла на солнце (Исх 16:21) и портилась при хранении (Исх 16:20). В первую субботу после исхода люди по обыкновению своему поднялись ни свет, ни заря на труд. Каждый рассвет, включая рассвет седьмого дня, побуждал их с головой погрузиться в работу. Они привыкли трудиться без выходных. Так что часть народа оделась с восходом и отправилась собирать манну. Но их ждал очередной сюрприз. «Некоторые из народа вышли в седьмой день собирать – и не нашли» (Исх 16:27). Безусловно, все это было неспроста[163]163
  По мнению Бенно Якоба [Benno Jacob, The Second Book of the Bible: Exodus, trans. Walter Jacob (Hoboken, NJ: Ktav Publishing House, 1992), 460], народ «не понимал, что двойная порция манны в пятницу и полное ее отсутствие в субботу представляли собой еще большее чудо», чем ее выпадение в другие дни.


[Закрыть]. Моисей объяснил им, произошедшее: «Смотрите, Господь дал вам субботу, посему Он и дает в шестой день хлеба на два дня: оставайтесь каждый у себя, никто не выходи от места своего в седьмой день. И покоился народ в седьмой день» (Исх 16:29, 30).

В чем же смысл этого субботнего сюрприза? В их беспросветные трудовые будни ворвалась давно забытая реальность. На берегах Нила не было ни субботы, ни спасения от палящих солнечных лучей. И вот эта нить, на которую были нанизаны безрадостные, похожие один на другой дни, разорвана. Жестокого гнета больше нет. Жизнь пошла иным руслом, и теперь у них есть возможность разогнуть натруженную спину, поднять голову и осмыслить свое предназначение.

Освобождение застало их врасплох, поразило как гром среди ясного неба. Они так мечтали о лучших временах, но при этом оказались не готовы к той реальности, которую несла с собой суббота. Их нужно было переориентировать, перенастроить, приготовить к жизни в качестве свободных людей. Все их рефлексы были настроены на борьбу, подозрительность и недоверие. Они были куклами в чужих руках; теперь же им нужно было думать и действовать самостоятельно, и они растерялись, не зная, как быть. «Можно видеть, – пишет Бубер, – как еще не сформировавшийся, буйный и непокорный народ переходит от недостатка свободы к осознанию проблем, с новообретенной свободой связанных»[164]164
  Buber, Moses, 135.


[Закрыть]. Израильтяне привыкли к конкуренции, а не к сотрудничеству, к принуждению, а не к убеждению, к жестоким требованиям фараона, а не к нежному прикосновению Бога[165]165
  Sonnenday, “Unwrapping the Gift Called Sabbath,” 39.


[Закрыть].

С учетом всего этого трудно не согласиться, что исход был обусловлен желанием Бога вернуть израильтянам свободу и достоинство. Вот что сказал по этому поводу Сам Бог: «Я Господь Бог ваш, Который вывел вас из земли Египетской, чтоб вы не были там рабами, и сокрушил узы ярма вашего, и повел вас с поднятою головою» (Лев 26:13). Жан Луи Ска отмечает, что «наипервейшим даром Божьим была не земля и не особые установления, но свобода. Можно даже сказать, что теперь у Израиля, вышедшего из Египта и оказавшегося в пустыне, не было ничего, кроме свободы»[166]166
  Jean Louis Ska, “Biblical Law and the Origins of Democracy,” in The Ten Commandments: The Reciprocity of Faithfulness, ed. William P.Brown (Louisville: Westminster John Knox Press, 2004), 155–156.


[Закрыть]. С учетом той важности, которую Бог придавал свободе, исход можно было бы назвать «Операция Свобода».

В ЧЕМ ЖЕ СМЫСЛ ЭТОГО СУББОТНЕГО СЮРПРИЗА? В ИХ БЕСПРОСВЕТНЫЕ ТРУДОВЫЕ БУДНИ ВОРВАЛАСЬ ДАВНО ЗАБЫТАЯ РЕАЛЬНОСТЬ. НА БЕРЕГАХ НИЛА НЕ БЫЛО НИ СУББОТЫ, НИ СПАСЕНИЯ ОТ ПАЛЯЩИХ СОЛНЕЧНЫХ ЛУЧЕЙ. И ВОТ ЭТА НИТЬ, НА КОТОРУЮ БЫЛИ НАНИЗАНЫ БЕЗРАДОСТНЫЕ, ПОХОЖИЕ ОДИН НА ДРУГОЙ ДНИ, РАЗОРВАНА

Тем, кто так и не понял, какое благословение они получили, Моисей разъяснил: Бог «дал вам субботу, посему Он и дает в шестой день хлеба на два дня» (Исх 16:29). Им не следовало заносить седьмой день в графу убытков, как если бы их лишили целого дня, который они могли бы употребить с большой пользой. Этот день им дан, а не отнят у них[167]167
  Якоб (Exodus, 461) видит здесь «крайне важное заявление: суббота действительно представляла собой дар Божий, настолько существенный, что Бог Сам разъяснил ее характер, а затем заговорил о Себе в третьем лице, дабы придать субботе значимость, назвав этот день ЕГО днем».


[Закрыть]. Их нужды будут восполнены, даже когда они не будут трудиться в этот день, тем более что они ничего не приобретут, даже если выйдут в этот день на работу[168]168
  Patrick D.Miller, “The Human Sabbath: A Study in Deuteronomic Theology,” Princeton Seminary Bulletin 6 (1985): 86.


[Закрыть]. Этим людям, привыкшим полагаться на собственные силы и тяжелый труд, было показано, что о них заботится высшая сила (Исх 16:30).