Текст книги "Танцующая-На-Гранях"

Глава 15. Королевство Элтаннин. Танец Ананты

Небо рвало градом. Небосвод полыхал оранжевым. Я умирала от боли, что разрывала мне грудь. Желтые, черные, красные, сине-зеленые, белые вспышки вспарывали тяжелые свинцовые облака, полосуя небеса кроваво-алыми ранами на лоскуты.

Я стояла одна на краю отвесной скалы и ледяной ветер трепал остатки моего платья. Холодно не было. Было безумно страшно. Передо мной с воем и гулом разламывалась напополам земная твердь.

Бездна просилась наружу, острыми когтями разрывая землю, разрезая разноцветное море степных просторов, уродуя зеленый массив лесов, черной змеей провала теряясь далеко-далеко за потемневшую от небесной крови полоску умирающего горизонта. Светило поднималось с огромным трудом. Я почти слышала, как огромный шар со скрежетом и стоном вырывался из объятий ночи, которая не хотела уходить.

На самом краю рваного рассвета показалась черная точка. Я моргнула, пытаясь стряхнуть с ресниц слезы ужаса. Не помогло. Тогда, оторвав кусок платья, я отерла лицо тканью, размазывая влагу по щекам. Глаза чесались от пыли, которая в диком танце кружилась вокруг, забивая легкие, мешая дышать. Почему-то я так и не могла призвать ипостась. Моя родовая гиена молчала, не подавая признаков жизни. А новообретенного дракона я не хотела видеть.

Прищурившись, я вглядывалась сквозь танец ветра в точку, которая двигалась прямо на меня.

Рваными движениями, иногда скачками, порой взмывая вверх, кто-то или что-то приближалось ко мне. Вместе с этим неведомым нечто влажный липкие щупальца страха осторожно, словно пробуя на вкус мою зарождающуюся панику, выползали из самых сокрытых глубин моего нутра, опоясывая миллиметр за миллиметром мое тело, порабощая волю, сковывая дыхание.

Я стояла на вершине скалы и не могла сдвинуться с места. Инстинкты кричали: «Беги!» Гиена отчаянно заскулила в самой сердцевине моего ужаса. И лишь дракон равнодушно наблюдал разноцветными глазами за существом, танцующим в центре апокалипсиса.

Непроизвольно я переключилась на драконье зрение и онемела от восхищения и первобытного желания пасть ниц и молить то ли о пощаде, то ли о снисхождении, то ли о милости и любви.

Ананта Она была безупречно прекрасна и сногсшибательна в своем ужасающем человечьем обличье. Идеальна до неправдоподобия. Совершенна до невозможности.

Высокая, гибкая, темнокожая и темноволосая, Ананта походила на женщину-змею плавностью и скоростью движений. Широко распахнутые огромные миндалевидные, слегка раскосые глаза с вертикальными зрачками отражали хаос бушующего вокруг безумия. А где-то на задворках зеркал божественной души разгорался огонь ярости и ненависти.

Он полыхал настолько ярко, что даже драконье зрение не спасало роговицу от ожогов. Я прикрыла глаза и на какой-то миг черная богиня пропала из поля зрения, а в следующую секунду темный сгусток пульсирующей энергии появился на краю степного горизонта, обожжённого разрядами оранжево-белых молний.

В тот же миг мой дракон встрепенулся и поднялся на лапы. Мне едва хватало сил сдерживать его желание выйти наружу. Связь со своей гиеной я потеряла окончательно, теперь не слышно было даже ее тихого поскуливания, переросшего в вой на одной утробной ноте.

Меня качнуло так сильно, что я едва не сорвалась со скалы. Неожиданно вокруг поднялся сильный ветер, и меня зателепало, как знамя на флагштоке. Спустя мгновение я поняла, что балансирую на краю бездны при помощи огромных ослепительно-золотых крыльев. Я даже не успела заметить, как и когда произошла трансформация.

«Дракайну мне в постель! – выругалась я про себя, судорожно заглатывая воздух с перепуга. – Что происходит?» И тут же онемела от удивления: золотой дракон ласково фыркнул где-то внутри меня прямо в солар и в груди потеплело.

Пришло успокоение и осознание безопасности. Относительной, но тем не менее. А затем в моей голове вспыхнуло золотое пламя, и меня выгнула дугой от накатившего приступа боли да так, что я затылком достала до камня, на котором стояла.

Орать я не могла: легкие горели огнем. Время остановилось. Кровь плавилась в моих жилах. Перед глазами полыхали радуги. Много радуг. В какой-то момент свет померк, и внутри меня разлилась темнота: теплая, нежная, умиротворяющая. Чтобы в следующий момент взорваться фейерверком оранжево-белых искр и разорвать мое тело на части. Драконьи сила по-прежнему удерживала меня над пропастью, над которой я стояла, раскинув руки-крылья на самых кончиках пальцев.

Я ослепла. Оглохла. Онемела. Мое тело сгорело в разноцветном адовом пламене за секунду.

Я умерла.

И воскресла спустя мгновение с яростным криком в теле дракона. Радужного.

«Это что-то новое», – задыхаясь от лениво отступающей боли, с трудом ворочая мыслями в голове, подумала я.

«Доверься мне», – шепнуло чужое сознание, и я с радостью отдалась во власть неведомого существа, едва осознавая, что оно – это я. А я – это дракон. Но не тот, который нужен божественной Ананте, неумолимо приближающейся в разрушительном танце к скале, на которой я умерла и воскресла.

– Ты! – проревело совсем рядом, и я, с трудом разлепив веки, глянула в сторону рыка изнутри своей ипостаси. Восхищение и восторг разливались по моему телу, надежно укрытому за твердой радужной броней из толстых переливающихся пластин.

Изящная длинная шея склонилась в приветственном наклоне, и я-дракон вежливо молвила:

– Приветствую, божественная. Давно не виделись, – я растерялась от такой фамильярности и замерла, забыв как дышать, в ожидании развязки.

– Ты! – небеса, разорванные в клочья, посыпались на землю кровавыми ошметками птиц, не успевших спрятаться от разбушевавшейся стихии.

– Я, – мне показалось, или мой дракон насмешливо пожал плечами. – Все никак не угомонишься, Ананта? Великая Мать Миров предлагала тебе За-Гранье, где тебя ждут, где в тебя верят. Ты отказалась трижды, ослепленная ненавистью и жаждой мести. Нынче предложений не будет, – печально закончил радужный зверь, выпрямляясь во весь свой немаленький рост.

– Поздно, – я вздрогнула, услышав разъяренное шипение, и отпрянула как можно дальше, прячась в изнанку самой себя еще глубже. – Ты – мой! Твоя кроф-фь – во мне! Заклинатели мертвы! С-с-се-с-с-тра – с-с-лаба! Мир – мой!

Огромная змея восседала на кроваво-черных кольцах, плавно раскачиваясь из стороны в сторону на высоте скалы, на которой все еще стояли мы с драконом. Точнее, моя ипостась и спрятанная внутри я. Густым антрацитово-изумрудным безумием горели огромные глаза, перечеркнутые вертикальным белым зрачком. Отчего казалось, что чудовищная рептилия слепа.

В ту же секунду я захлебнулась криком: змеиная голова метнулась в нашу сторону с такой скоростью, что слилась в мутное пятно. В следующее мгновенье кусок скалы, на которой я стояла совсем недавно, и где находился мой зверь, рухнул под тяжестью обрушившегося на него удара.

Рептилия сорвалась в призывно распахнутую пасть бездны. Но я не успела вздохнуть с облегчением, как празмея, распахнув тонкие перепончатые крылья, с визгом взмыла из пустоты, в которую рухнула, ввысь.

Невольно я зажала уши руками, и опустилась на колени, стремясь сжаться в тугой маленький комочек. Однажды я стала невольным свидетелем битвы моего венценосного мужа с собственной необращенной ипостасью.

Виверна, которая пыталась взять власть над соларом и разумом Гримиума, выла так, что людей сбивало с ног, а у некоторых случались обмороки, и кровь шла из ушей. С тех пор, не сумев купировать приступ в столичном граде, райн, чувствуя истерию своего неукрощенного зверя, моментально уходил порталами в пустынные ледяные земли, чтобы не навредить более никому.

Тварь, верещавшая высоко в расколотых небесах, как две капли воды походила на королевскую виверну. Только божественная ипостась была в несколько раз крупнее и длиннее. И хвост монстра расходился шипастым веером, а не двурогой вилкой.

Ультразвук, который она издавала, рвал барабанные перепонки и выворачивал внутренности наизнанку. Мой рассудок превратился в желе и трясущимся комочком болтыхался где-то на краю сознания.

Я выла, вторя виверне, утробно и протяжно, зажмурив глаза и зажав уши. Но звук – мерзкий, свистящий – проникал повсюду, разрывал сосуды, снимал кожу слоями, выворачивал наизнанку мышцы. В какой-то момент силы оставили меня, и я просто рухнула без памяти, размазанная божественным визгом по своему внутреннему За-Гранью.

Мой дракон вел себя странно: молча и терпеливо, склонив голову на бок, он наблюдал затем, как бесится богиня. Периодически я чувствовала, как меня окатывает теплая волна сочувствия и поддержки, похожая на ласковые морские волны. Мне становилось уютно и комфортно. Но волна откатывала, а страх вперемешку с отчаяньем и осознанием собственной глупости подступал к горлу горькой желчью, раздирая душу острыми когтями самобичевания.

«О, Ирида, за что ослепила разум мой, лишила путеводной радужной нити? Позволила зайти так далеко?» – всхлипывала я в промежутках между приступами дикой боли, от которой хотелось свернуться калачиком, обняв себя крепко-крепко, и умереть. Даже сдохнуть.

«Почему позволила одержимости моей разрушить жизнь? Я ли не была верной твоей послушницей? Отчего благодать твоя покинула меня? Для чего наказана я так жестоко?» – от жалости к самой себе, затопившей меня нежданно-негаданно, я начала подвывать практически в унисон с божественной виверной.

Смертельная тоска мягкими лапами гладила мое сердце и нежно трогала солар, пробуя его силу на вкус. Центр моей вселенной пульсировал все слабее и не желал сопротивляться холоду забвения, шаг за шагом покрывающему мое За-Гранье ледяной коркой. Закрыв глаза, я жаждала конца.

И тут меня обожгло. Я заорала, подскакивая на ноги, оглядываясь в поисках очередной напасти, обнаружила разозленного золотого дракона напротив себя.

– Как? Как такое возможно? – прохрипела я, опираясь на что-то твердое и шершавое. И вздрогнула, осознав реальность иллюзий внутреннего мира.

Передо мной до самого горизонта раскинулось огромное свинцовое море. Я же стояла на берегу на границе песка и небольшого леса, упираясь спиной в ствол дерева, пальцами ног зарывшись в прохладную густую траву. Дракон стоял напротив и возмущенно дергал хвостом.

Я моргнула, пытаясь прогнать видение. Но рептилия никуда не делась.

– Прекрати называть меня рептилией и прими как данность, что мы – твое За-Гранье, суть твоего солара, твоя сущность, твои звери, в конце концов, – фыркнул дымом дракон.

– То есть зверями можно? – тупо переспросила я и сползла вниз по стволу: ноги не держали меня, вдобавок ко всему затряслись руки, слезы гладом покатились из глаз.

Дракон тяжело вздохнул и плюхнулся на пятую точку. Земля ощутимо вздрогнула. Я подняла зареванное лицо на свою ипостась, вытерла ладонями слезы, капающие из глаз, и встала на ноги. Трава приятно холодила разгоряченные ступни, море успокаивающе шуршало ракушкой, целуясь с песком.

Глубоко вздохнув, я сделала первый шаг. Зверь приветливо вильнул хвостом, и я чуть не рассмеялась, настолько этот жест напомнил мне поведение любимого пса.

Вначале робко, а затем все смелее я двинулась в сторону терпеливо ожидающего золотого. Остановившись в шаге от морды, я склонила голову к плечу, вглядываясь в янтарные глаза, выискивая в них саму себя. Зверь хмыкнул, я улыбнулась в ответ, а затем и вовсе расхохоталась, осознав, что зеркалю позой свою ипостась.

Осмелев, я протянула руку и дотронулась до носа, осторожно погладила. Дракон сморщился и чихнул. Это было так неожиданно и забавно, что я всхлипнула от смеха и, забыв обо всех своих страхах, обхватила своего зверя за шею, уткнувшись лицом куда-то в район мощного плеча.

Шершавые чешуйки слегка царапали кожу. От дракона пахло морским бризом и луговыми травами. Существо изогнуло шею, и я оказалась словно в объятьях, сильных, нежных и таких родных. Моя гиена обиженно сопела где-то рядом, но не делала попыток вырваться или уйти насовсем. От этого становилось легко и радостно на душе: все мои звери – это часть меня, и ни от кого из них я не смогла бы отказаться.

– Ну, будет, будет, – вымолвил дракон мне в ухо. – Нам пора, Эдассих.

– Пора? – нехотя выбираясь из объятий, удивленно переспросила я, глядя в глаза зверю.

– Да, пора, – утвердительно качнув головой, произнес золотой, поднимаясь на лапы. – Твоя сестра одна не справится. Гримиуму и Танцующей-На-Гранях нужна помощь. Ананта проснулась сильной, как никогда.

– Но… Какая сестра? И Гримиум… Он же не прошел обряд? И откуда взялась Танцующая? – выпалила я, потрясенная.

– Не так быстро, – улыбнулся зверь. – И не пора ли перейти на внутренний разговор? Утомительно беседовать словами, – последняя фраза прозвучала прямо у меня в голове, и я замерла, раскрыв рот и глупо таращась на свою сущность.

– Как это? – едва смогла выдохнуть из себя вопрос.

– Разве ты не разговаривала со своей гиеной мысленно? – удивился дракон.

– Мыслеобразами – да. Но не словами, – потрясенно прошептала я, и попыталась отключить речь.

Получилось у меня как-то сразу. Но вставить хотя бы фразу мне удалось нескоро. Дракон принялся отвечать на вопросы, хаотично мечущиеся в моей голове, и вводить в курс дела. Так я узнала, что иномирянка – моя родная сестра-близнец. У нас общие родители. Спасая от гибели своих новорожденных драконят, альфа спрятала нас обеих в разных мирах, укрыв мощной пеленой защитного заклинания от врагов.

«Так вот почему я видела в зеркале свое лицо на чужом теле!» – облегченно улыбнулась я, отпуская страх пережитого.

Выяснилось, что ни я, ни… сестра не являемся золотыми драконами. Хотя первыми в нас пробудились именно они, введя в заблуждение Верховного жреца, божественную Ананту и других, жаждущих золотой крови и сердца. Тут я покраснела, вспоминая свою одержимость и неистребимое желание во что бы то ни стало разыскать золотого дракона. И собственные кровожадные мысли по отношению к рыжеволосой женщине. Признать чужеземку сестрой мне было трудно. Как и отказаться от родителей, которые вырастили меня в радужном мире.

«Радужный… Моя истинная ипостась – радужный дракон, – смакуя на языке слово, мысленно улыбалась я, глядя в глаза золотому. – Подожди! – недоуменно нахмурившись, перебила я драконий монолог. – Но ведь ты – золотой? А говоришь, что радужный»

Зверь улыбнулся, мигнул и раздвоился. Затем застроился. После того, как передо мной на песке оказались четыре разноцветных рептилии, я перестала считать, а всего лишь глупо раскрыв рот, наблюдала за появлением все новых и новых существ.

«Раз, два, три… восемь! – выдохнула я, во все глаза разглядывая разноцветных зверей. У каждого – свой цвет. Словно радуга в живом обличье явилась миру. Плюс золотой.

«Все? – уточнила я, желая прикоснуться к каждому, но боясь сделать шаг, вдруг это иллюзия и она растает, словно дым, от неловкого движения или жеста.

«Нет – улыбнулся золотой. – Нас девять. Черный сейчас ведет беседу с божественной Анантой сдерживая в одиночку ее ярость».

«Девять, – прошептала я пересохшими губами, прижав руки к оглушительно бьющемуся сердцу. – Девять… И вы – мои?»

Восемь голов одновременно закивали, расправили крылья и взмыли вверх. Это было завораживающее зрелище. Задрав голову, я наблюдала, как ошеломительные существа живой радугой скользили по голубым небесам, превращая морскую гладь в палитру художника, расцвечивая мир фейерверком.

На душе становилось легко и спокойно. Чувств уверенности снова возвращалось в мою душу, постепенно прогоняя ужас последних дней, страх и боль безумной гонки за мечтой. Пустой колодец в сердце наполнялся капля за каплей желанием жить и бороться за себя, свой мир, свою любовь.

Раскинув руки, я закричала от переполнявших меня чувств, и мои звери откликнулись на зов с высоты гулкими бархатными голосами. А затем драконы скользнули с небес на землю, и один за одним разноцветными лентами скользнули в мое тело.

Солар замер, а в следующую секунду запульсировал с новой силой, искренне и радостно приветствуя и принимая новые ипостаси. И даже родовая гиена, (пусть и не моя истинная сущность, а подаренная мне альфой драконов в качестве защиты и привязки к чужому роду), счастливо скалилась и не пряталась больше.

Выдохнув, я расслабилась и вернулась к тому, кто все это время, пока я боролась с собой и своими страхами, сдерживал безумную богиню. Море подернулось туманом, лес растаял, словно его и не было. Теплый песок медленно поглощал мое тело, не торопясь открывать двери в солар черного дракона. Похолодало и потемнело.

Краем сознания я ощущала бурю, бушующую в реальном мире. Мое тело сопротивлялось выходу наружу, но разум рвался вперед: моему последнему зверю нужна была помощь всех нас, связанных отныне в единое целое. Темнота расступилась, и я шагнула навстречу безжалостному свету.

Вынырнув из За-Гранья в сущность черного дракона, я физически ощутила вздох облегчения зверя, который от усталости едва стоял на лапах, но продолжал сдерживать яростные атаки божественной Ананты. Зрением дракона я оглядела пространство и неожиданно мы встретились взглядом с богиней.

Празмея, все еще в ипостаси виверны с душераздирающим визгом пляшущая танец безумия на вершине скалы, вдруг замерла, оборвав вопль на середине. Тварь задумчиво разглядывала меня, зависнув в воздухе. Тонкие перепончатые крылья, узкие, черно-изумрудного цвета размеренно замахали, удерживая божество на весу. Отдача пошла такая, что нам с драконом пришлось когтями вцепиться в каменную поверхность, кроша твердыню в крошку, чтобы удержаться на месте.

– Эдас-с-сих-х… – проскрежетало в моей голове. – Ты предала меня.

Я вздрогнула и чуть было не зажмурилась от ужаса, вспомнив, на что способна та, которой я поклонялась долгие годы. Которую молила о помощи. Сделку с которой заключила нерушимую, завязанную на родовой крови.

Эпилог

Радуги плясали над шпилем башни, разрывая свинцовые тучи. Аида неторопливо шла по дорожкам каменного сада, равнодушно взирая на привычный мир. Иногда богиня останавливалась, подставляла ладонь и принимала в неё очередной разноцветный солар. Задумчиво крутила его в руках, вслушиваясь в его биение, а затем или возвращала на место, в каменную россыпь, или же, легонько дохнув на него, сжимала в пальцах, растирая в крошку. Пыль оседала на тропинку, а в одной из Граней в женском теле зарождалась новая жизнь.

Еще один камушек вернулся на клумбу, еще одно перерождение не состоялось. Аида щелкнула пальцами и новый солар неторопливо поплыл к божественной матери Миров. В момент, когда богиня замерла, вслушиваясь в шёпот солара, над шпилем башни громыхнула молния. Женщина поморщилась, раздражённо дёрнула плечом, поднесла разноцветную каплю ближе и клонила голову, вслушиваясь в тихую песнь.

В какой-то миг прекрасное лицо исказила ярость, богиня собралась швырнуть камень обратно, но не рассчитала собственную силу и слишком крепко сжала кулак. Солар разноцветной пылью осыпался к божественным стопам. Аида в бешенстве топнула ногой и в этот момент еще один камушек, случайно сорвавшись с пригорка, попал под женскую пятку. Раздался тихий «клак», и чья-то душа отправилась в новую Грань.

Богиня резко взвилась вверх разъяренной радужной змеей и понеслась над каменной планетой. Радуги превратились в молнии и вспарывали фиолетово-серые тяжелые тучи. Тонкий шпиль раскалился до красна и пылал, озаряя башню кровавыми всполохами.

Все шло не по плану. И возрождение одной из Танцующих-На-Гранях стало неприятной неожиданностью. Давным-давно Огненные Дикие перестали плясать, сплетая нити Миров в ленты спасения.

Она, Аида Ведо, сделала всё, чтобы одаренные Мглой перестали слушать и слышать сердце Мира. Только она одна могла спасать и миловать, дышать в такт с той, кто подарил жизнь Белому Змею. Той, которая ей не доверяла настолько, что оставила веретено сыну, тогда как в нём изначально сокрыто женское начало.

Радужная змея вернулась, неся на хвосте ливень. Крупные капли забарабанили по каменному саду, очищая и насыщая жизнью. Молнии-радуги над шпилем устало затанцевали последние па. Тучи утробно вздохнули, расступаясь и пропуская золотисто-розовые лучи светила.

Аида Ведо стремительно скользнула вниз по черной полировке башни, нырнула в окно и вздрогнула, обнаружив в кресле незваного гостя.

– Не звала, – рыкнула богиня, меняя ипостась.

Разноцветная змеиная шкурка стекла к ногам, обнажаю смуглое стройное тело. Вокруг ног божества закружился вихрь и спустя мгновение Аида, облаченная в белоснежную короткую тунику, рухнула в соседнее кресло. Но ярость всё еще бурлила в крови, божественной интриганке все никак не удавалось взять себя в руки. От этого прекрасное лицо менялось ежесекундно, вызывая у собеседника одновременно с легкой усмешкой тошноту.

Тысячи и тысячи женских ликов проносились перед его глазами. Молодые, старые, детские, уродливые и прекрасные – все они, меняя друг друга, не успевали полностью отразиться, оттого Аида Ведо выглядела как никогда древней и старой до ужаса. Даже он, повидавшей на своём веку немало, содрогнулся внутри, не показывая вида.

– Вина? – легко поднявшись, поинтересовался у божества, взявшего себя в руки.

– Зачем пришёл? – Аида полыхнула глазами.

– А не вернуть ли зверя из его спячки? – протягивая вино праматери миров, задумчиво поинтересовался гость.

Аида Ведо приняла бокал и улыбнулась.

Со шпиля башни сорвались радуги и понесли по мирам дожди и вести.

До Ночи полной Радуги оставался один шаг.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ