Текст книги "Как выжить в современной тюрьме. Книга первая"

Тринадцатый вариант

Чем промышлял этот молодой, высокий парень до приезда в Москву, неизвестно, но, оказавшись в столице нашей родины, он решил, что лучший заработок для него – это уличный грабеж. Город большой, богатых людей много, его никто не знает, а значит, и найти не смогут. Наивный гагаузский юноша. В общем, поймали, арестовали и препроводили в Матросскую Тишину. В камере он был тих и незаметен. Через неделю пребывания в тюрьме гагауз решил ознакомиться с Уголовным кодексом РФ, с той частью его, где говорилось о статье, ему инкриминируемой, и здесь парня прошиб холодный пот. – Это что же, я могу получить от восьми лет? – вскричал он. – Можешь, – убежденно отвечали соседи. – Это я, значит, и на восемь лет?! – До гагауза постепенно стало доходить, где он оказался и какая перспектива его ждет.

– Восемь – это что, с твоей статьей можно и на двенадцать угреться, – сообщил «бывалый» сиделец.

На неделю пропал в камере гагауз, то есть он вроде бы и был в наличии, но его среди арестантов вроде как бы и не было. По истечении этого срока он проявил активность, выбрав в советчики «бывалого», ну а кого еще выбирать?! Парень решил разобраться со своей судьбой:

– А можно, как-нибудь того… Ну, чтоб поменьше дали?

– Можно, – сказал «бывалый». Он всяких повидал на своем веку, оттого и слыл бывалым. – Рассказывай, че и как.

Гагауз кивнул и с охотой рассказал, как было дело. Их было трое, все приезжие. Каким-то образом один из них получал информацию о наличии у «клиента» большой суммы при себе, затем клиента выслеживали и грабили, обычно на улице. В тот раз сначала все шло хорошо, а затем, как часто бывает, их технология дала сбой. В общем, деньги и сумку они отобрали, но тут откуда-то появились мусора. Как водится – все в разные стороны, гагауз с сумкой в одну, те двое с деньгами в другую. Бежит он по городу, пыхтит, надеется скрыться, а все кругом напоминает слова известной песни: «Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой…» Дальнейшее выглядело, как в плохой комедии: беглец принимает решение скрыться в доме, сумку, заметим себе, не выпускает из рук, нож, при помощи которого совершили ограбление, не выбрасывает, из всех домов выбирает многоэтажный, одноподъездный. Он ныряет в него, вызывает лифт, садится, жмет кнопку, едет и… застревает.

– А с ножом что? – спросил «бывалый». – Выкинуть догадался?

– Да, – с готовностью ответил малый.

– Куда?

– Так я его в сумку «терпилы» на самое дно положил.

– А с сумкой что?

– Так меня с нею и взяли.

«Бывалый» помолчал, подумал и развернул перед гагаузом двенадцать возможных линий поведения. Так как взяли его одного, подельники оказались пошустрее и сумели скрыться с деньгами, то подтвердить или опровергнуть его показания будет некому, а значит, можно выдвигать любую версию происходящего – от «несознанки» до полного раскаяния в содеянном. Всего образовалось двенадцать вариантов, в которых фигурировали: трудное детство, больная мама, пьяница отец, шантаж со стороны незнакомых лиц, возврат долга и тому подобное.

– Понял? – спросил «бывалый» в конце разговора.

– Понял, – отвечал гагауз и на радостях предложил «чифирнуть».

Через некоторое время камеру расселили, и они оказались в разных помещениях, но связь не теряли. Однажды «бывалому» сообщили, что гагауза увезли на суд.

– Как дела? – поинтересовался «бывалый» после приезда с суда. – Как успехи?

Гагауз неопределенно промолчал, а его соседи по камере сообщили, что судья удалил парня с судебного разбирательства.

– Что такого надо было совершить, чтобы тебя удалили с твоего же судебного заседания? – недоумевал «бывалый». – Так не бывает. Это как же надо задеть лично судью, чтобы такое произошло? Он его по матушке послал, что ли, или из клетки член показал?

Через пару дней ситуация прояснилась. Вооружившись двенадцатью версиями происходящего, гагауз смело пошел на суд и на первом же заседании одним махом их все выложил судье. Судья, выслушав все версии, счел, что над ним просто издеваются, и обиделся. Как результат, дерзкого парнягу удалили из зала заседания. Все продумал «бывалый», но одного не учел, что к двенадцати версиям специально для гагауза требовалась тринадцатая: из всех вариантов необходимо было воспользоваться только одним-единственным. За свои действия гагауз схлопотал ровно двенадцать лет. А еще злые языки говорили, что у себя на родине в Молдавии местные про гагаузов рассказывают примерно такие же истории, как мы про чукчей.

Мордвин

В пересыльной тюрьме скучно, все ждут этапа. Характерная для камер следственного изолятора жизнь приглушена. Зачем суетиться, если не сегодня завтра тебя отправят к месту отбывания наказания. Люди уже не люди, а зэки, избирательные права отобраны, сроки выданы, все рассортированы по режимам будущего содержания, каждый уже имеет опыт тюремной жизни. Основные темы разговора – куда отправят отбывать свой срок. Этапы идут каждую неделю. Куда именно они идут, информация, конечно, есть, но она не точна и противоречива. Телефона в камере нет. Так сложилось исторически: слева от камеры коридор с большим окном, справа «козлодерка». «Дорогу», конечно, наладить можно, но для этого нужен канат длиной в 60 метров – 30 туда, 30 обратно. Но это не главное, беда в том, что, исходя из специфики месторасположения камеры, с одной стороны «дорога» идет мимо не закрытого решетками окна коридора, справа мимо такого же окна служебной комнаты тюремщиков. И в том и в другом случае протяни руку и без труда бери с «дороги» все, что по ней идет, а заодно мгновенно можно обрезать ее ножиком, чтобы гадкие зэки не расслаблялись.

На пересылку мордвин попал, как и все, после получения приговора. Был он опаслив и насторожен, однако быстро освоился. Атмосфера расслабляющая, еда приличная. Так как делать в камере решительно нечего, он втянулся в разговоры.

– Срок большой наболтали? – как-то между делом спросил его молодой парень, получивший срок за мелкое мошенничество, называемый всеми Крымский.

– Три года, – подумав, сообщил мордвин.

– А за что, если не секрет? – Крымский отличался легкостью характера и склонностью к юмору.

– За холодильник, – подумав некоторое время, ответил мордвин. С его слов выходило, что как-то, прогуливаясь по Москве, на балконе второго этажа многоэтажного дома он обнаружил открытую дверь. Недолго думая, мордвин влез в квартиру и, побродив по ней, решил забрать с собой холодильник. Взяли его в тот момент, когда холодильник уже коснулся земли. На вопрос сокамерников, были ли в холодильнике продукты, мордвин молчал, как партизан на допросе.

– А чем на воле заниматься будешь? – задал вопрос Крымский, когда всем стало ясно, что в холодильнике продукты были.

– Ну, работать пойду.

– Куда?

– Пока не решил.

– Значит, так, – заявил Крымский, решивший повеселить камеру. – Предлагаю тебе работу.

Услышав такие слова, мордвин насторожился, но собеседника не прерывал, видимо, было любопытно выслушать деловое предложение, тем более речь шла о будущей работе.

– Получать будешь пятьсот баксов в месяц.

Мордвин поморщился, сумма его явно не вдохновляла.

– Нет, ты слушай дальше, – не унимался работодатель, – пятьсот баксов, плюс летняя одежда полностью и зимняя тоже полностью. Пять рабочих дней в неделю, восемь часов в день, час перерыва на обед, обед бесплатный. Два оплачиваемых отпуска в год, один – десять дней в Сочи, при этом полная оплата отдыха, другой – восемь дней в Карловых Варах. Главное – будешь иметь статус работника Росконцерта.

– Че делать-то? – спросил мордвин, весьма заинтересовавшись.

– Слушай, с меня промоушен, ну, реклама там, билеты, гостиница, транспорт, то, се.

– Че делать-то?

– Все очень просто, будешь таинственно гукать в большой пустой цистерне. Цистерну будем возить по городам. Номер такой – концертный. Представь себе рекламу: «Таинственные звуки в цистерне». А? Каково?

– Нет, ну, это… а че, нельзя магнитофон?

– Ну, ты даешь, магнитофон. Тут весь смысл в живых звуках.

Мордвин после такого лестного коммерческого предложения впал в глубокую задумчивость. Одно дело – холодильник из квартиры попятить, а другое – гукать в цистерне. Крымский не унимался.

– А то еще – пошли в пираты.

– Куда? – по лицу мордвина было видно, что такого большого количества серьезных предложений он давно не получал. Скорее всего, никогда в жизни.

– В пираты. Создадим команду, сопрем корабль и будем захватывать корабли в нейтральных водах. Бабла вагон, а риск минимальный. Ну, как сомалийские пираты. По телеку видел?

– Видел, – оживился мордвин.

– Вот. Только круче. Они же там все негры, а мы белые. Короче, думай…

Прошло время, о шутке Крымского все позабыли, включая и его самого. Однажды Крымский обнаружил мордвина за чтением книжки. Это был Уголовный кодекс РФ, открытый на странице, где была статья, относящаяся к пиратству. Шутник ухмыльнулся, но ничего не сказал. И еще прошло какое-то время. Как-то на прогулке мордвин отвел Крымского в угол прогулочного дворика и горячо зашептал ему в ухо:

– Слышь, Крымский, я знаю, что делать надо.

– Что? – не понял собеседник.

– Надо сколачивать банду. Пойдешь ко мне в банду?

Узбек

– Как, говоришь, тебя зовут?

– Алишер.

– Алеша, значит. – Смотрящий за хатой сидел на шконке, поджав ноги по-турецки. А рядом расположились его «близкие».

– Я не понял, Алеша, ты за арестантов или за «мусоров»?

– Конечно, за арестантов. – Глаза узбека яростно блеснули.

– А если твоя серьезная помощь потребуется? – Голос смотрящего – невысокого мужчины с плотно сбитой фигурой, звучал тихо и убедительно. Сидел он уже пятый год, из которых за хатой смотрел четыре и научился быть убедительным.

– Помогу, – округлив глаза, заявил узбек.

– Я говорю о серьезной помощи. О делах касательно «воровского».

– Помогу.

– Вот, к примеру, тебе доверили «тачковку», а тут «шмон», что будешь делать?

– Спрячу.

– Найдут.

– Съем, – подумав мгновение, сообщил Алишер.

– Молодец, – похвалил смотрящий.

– А если, к примеру, у тебя «общаковый» телефон и про…ать его нельзя никак, тогда что?

Алишер погрузился в тяжелое раздумье.

– Не знаю, – честно сообщил он.

– Скажу тебе. Что такое «воровской карман», знаешь?

– Нет.

– «Воровской карман», Алеша, это твоя жопа. Каждый порядочный арестант должен уметь им пользоваться. Вот мы все здесь умеем. Правда, парни? – И смотрящий обвел взглядом присутствующих. Парни утвердительно закивали.

– Особики могут до двух банок сгущенки в себя засунуть без вреда.

– И сигареты, – добавил кто-то.

– Вот, – подхватил смотрящий, – и сигареты.

Повисла тяжелая пауза. Узбек никак не мог понять, говорят с ним серьезно или издеваются. Жалобно посмотрев на смотрящего, он с трудом выдавил из себя:

– Как же это?

– А вот так! Если для дела, то каждый из нас что хочешь себе в жопу засунет. Правда, парни?

– Факт, – загудели сидящие рядом.

Смотрящий помолчал, покивал головой, затем полез под подушку и достал оттуда огромный старый «Сименс» с тяжелой квадратной зарядкой.

– На, Алеша, иди – тренируйся. Только телефон и зарядку запаять в целлофан не забудь.

Узбек молча взял телефон и чудовищного размера зарядное устройство. Перед выходом из «кубрика» он хотел было что-то сказать, но передумал.

– Ну что, парни, может быть, в карты? – предложил кто-то после ухода узбека. Парни кивнули и сели играть. Через три часа покрывало, закрывающее от посторонних глаз нижние шконки братвы, отодвинулось, и в образовавшемся проеме появилась голова узбека.

– Коля, брат.

Смотрящий, которого звали Коля, оторвался от карт и поднял голову.

– Чего тебе?

– Посоветоваться надо.

– Говори.

– Не лезет.

– Что не лезет? – совершенно не понимая темы разговора, спросил Коля.

– Я тут так и эдак… Короче, телефон вошел, а зарядка никак, только до половины, а дальше не лезет.

– Куда не лезет?

– В «воровской карман».

Возвращаясь к характерным чертам, присущим каждой национальности, хочется отметить, что все люди очень и очень разные, речь идет лишь только об общих признаках, характерных для той или другой нации.

Несмотря на взаимную нелюбовь на свободе, в тюрьме кавказцы стараются держаться друг за друга. Вообще представители всех национальностей, кроме русских, стремятся к созданию некоторого подобия землячества. Объединение по национальному принципу русским свойственно. После беседы со «смотрящим» неплохо узнать, где именно вам можно «упасть» по аналогии с ситуацией на «спецу». Если места в камере есть, это не проблема, но вот если «шконок» меньше, чем обитателей, место для отдыха может превратиться в большую и очень серьезную проблему. Конечно, каждый сам выбирает для себя, но следует помнить, что не стоит занимать места отдыха «помогал» и «офиса». В случае, если «братва» вас не «подтянула» и вам точно не определили место, его придется искать самому. Тут не стоит торопиться, в любом случае ситуация рассосется, без места человек не останется. Лучше подождать, посидеть, попить чаю, покурить, поговорить, осмотреться.

Если вы обладаете какими-либо навыками – рисовать, шить, писать, юридически грамотны, можете делать что-то руками, лепить, владеете массажем и т. д., не спешите демонстрировать или даже упоминать о своих способностях. Все ваши способности интересны окружающим только для получения какой-нибудь выгоды от вас или ваших близких. Например, наличие «вольного адвоката» уже является, в определенном смысле, преимуществом и недосягаемой роскошью для большинства окружающих вас людей, не спешите сообщать всем об этом. Не вливайтесь поспешно в первую попавшуюся «семью» – подождите, присмотритесь, определите для себя, насколько лично вам это нужно. «Семья» или «семейка» – объединение людей во временную группу в первую очередь по материальным интересам. Для такого «объединения» характерен общий быт. Значительно реже такую группу связывают другие интересы. Эти объединения неустойчивы, часто меняются и быстро распадаются. Для подобного распада иногда достаточно либо простого конфликта, либо даже обыкновенной смены «шконки». Как правило, «семейка» стремится к совместному проживанию на одних и тех же или соседних «шконках». В принципе подобная семейственность ни к чему не обязывает, но в дальнейшем могут припомнить, что вашим «семейником» был тот-то и тот-то, а он совершил такой-то (плохой) поступок, а вы с ним «хлеб ломали» (совместно питались). Вообще определение «ломать хлеб» говорит о существовании «близких» отношений. Термин «близкий» – тюремный термин, это не друг, не товарищ, а именно «близкий», тот, кто находится рядом и в принципе разделяет с тобой и горе, и радости. Наличие «семейника» не дает гарантию его безусловного порядочного отношения к вам.

Во время конфликтов – в тюрьме каждый за себя. Информация от «семейника» может утекать в любую сторону: как в среду зэков, так и к оперативникам. Бывает так: «семейник» внимательно выслушает, даже посочувствует и тут же сдаст или, просто неправильно поняв, так преподнесет ваши слова другим, что сами удивитесь. Объединяясь в «семейку» с неимущим, надо понимать, что во время совместного проживания он будет пользоваться всеми вашими предметами быта, посылками и ларьками на равных с вами условиях.

Если в хате есть «труба» (радиотелефон), то, как правило, основной доступ к ней есть у «смотрящего» и у «братвы». Поэтому просьба вновь прибывшего сделать телефонный звонок родным или близким с этой трубы (при условии, что это не междугородний звонок) выглядит естественно. Можно договориться и о звонке с последующей оплатой расходов. Тут надо иметь в виду, что в тюрьмах всегда есть дефицит оплаты телефонных разговоров, как, впрочем, и всего вообще, т. е. «смотрящие», «братва», «дорожники» или просто владельцы личных «труб» стремятся произвести их оплату за счет других людей, в том числе и за счет вновь прибывших. Кто-то это делает корректно, а кто-то откровенно этим пользуется.

Свои телефонные переговоры следует вовремя и незамедлительно оплачивать. Либо, если нет такой возможности, воздерживаться от подобных действий до появления удобной ситуации. Не стоит давать пустых обещаний о будущей оплате телефонных переговоров. Несостоятельность обещания вскрывается быстро. Течение времени в тюрьме стремительно, поэтому несостоятельные обещания вызывают озлобление. Любая мелочь в «системе» может перерасти в скандал или конфликт, а конфликт – в проблему.

Каждый «смотрящий» стремится к пополнению «общака» и «затягиванию в камеру» наличных денег. Кто-то расходует средства очень аккуратно, а кто-то наживается на любой представившейся возможности. Сразу понять это невозможно. Прежде чем попросить помочь деньгами (а потребовать никто не вправе, т. к. делать подобное можно исходя из реальных возможностей), интересуются, есть ли поддержка с воли, много ли друзей и родственников и т. д. Часто бывает так, что вчерашние друзья, родственники, жены и даже дети могут просто забыть о вашем существовании. И тот, кто вчера еще казался надежным человеком, может неожиданно отказать в элементарной помощи. Это, к крайнему сожалению, обычная ситуация. Примеров множество. Поэтому, заранее не договорившись о любом реальном выполнении вашей просьбы, не стоит давать обещания. Даже получив подтверждение, пока не придет помощь, не стоит давать 100 % гарантию успеха выполнения даже пустякового дела, так как у человека на воле вдруг ни с того ни с сего меняются планы или что-то срывается, и вы, опрометчиво дав обещания, тут же попадаете в сложное, иногда просто безвыходное положение, т. к. неожиданно может оказаться, что решения данной проблемы ждали многие люди в «системе». Научитесь говорить обтекаемо, не давая авансов и в то же время не входя в конфликт резким отказом. Тюрьма также учит малым действием гасить многие проблемы. Никогда не навязывайте своего общения. Помните, что в тюрьме от «зануды» деваться некуда, можно только послать его на три буквы либо четко, прямым текстом, сказать ему, что он мешает вам или же общение с ним вас утомляет. Редко кто в «системе» понимает намеки, «система» не терпит «образности». Говорите либо конкретно, либо молчите. Второе всегда предпочтительно. «Система» учит слушать иногда по тысяче раз одни и те же мысли, жалобы, проблемы и высказывания. Терпение, молчание и ожидание.

Как мы уже говорили, за поведением человека в общей камере постоянно наблюдают, а, наблюдая, делают порой самые дикие и неожиданные выводы. Научитесь контролировать свои поступки и привычки, соизмеряя их с окружающими обстоятельствами. При разговорах (общении) с окружающими надо понимать, что долгий прямой, открытый взгляд вызывает агрессию, т. к. воспринимается как агрессия. Необдуманная шутка может быть принята за оскорбление, а панибратство встречено резко, неадекватно или же, в свою очередь, привести к такому же панибратству. Недаром существует тюремная поговорка: отношения порождают отношения.

Не стремитесь к оценке вас или ваших действий. В «системе» каждый занят своими проблемами. Положительные качества – широту духа или порядочность, в «системе» не ценят. Хотя и любят говорить об этом. Не стоит также ждать от окружающих настоящей, не показной порядочности и душевной широты. «Система» удивит вас черствостью, грубостью, ханжеством и грязью. Как внешней, так и внутренней.

Ни в коем случае не стоит оценивать человека по статьям, которые ему вменяют, хотя не учитывать это тоже нельзя. Помните, что среди воров и убийц встречаются в высокой степени порядочные люди. С одной стороны, это плохо, а с другой – ценно, «система» изменит отношение человека ко всем людям вообще, к родным и близким, в частности. Вас удивит и даже, возможно, обескуражит черствость или необязательность ваших близких. Горько об этом говорить, но практически невозможно будет избежать предательства близких, особенно если вам предстоит долгий (больше двух лет) срок.

Нельзя не учитывать ситуацию, когда по разным оперативным соображениям арестанта могут перемещать из одной камеры в другую, иногда делая это через день или раз в неделю. Бывает и так, что по этим же соображениям арестованного могут перемещать из одной тюрьмы в другую. Обычно такие перемещения связаны со сложностью уголовного дела или же в отдельных случаях из-за конфликта с тюремной или ФСИНовской администрацией. Помочь в решении данной проблемы почти невозможно, т. к. эти действия лежат в оперативной сфере и законом никак не регламентированы. В редких случаях, чтобы вас особенно не беспокоили, помочь могут только высокопоставленные сотрудники ФСИН.