Текст книги "K-pop: за кулисами мечты"

Глава 5
Воскресенье

После тренировки я чувствую себя совершенно опустошенной. Я вывернута наизнанку. Словно выпотрошенный бейгл.

Сейчас самое начало вечера, еще даже не наступило время ужина, а я лежу на кровати, отвернувшись к стене. Кругом валяются фруктовые огрызки, но сил встать и выкинуть их не осталось.

Трейни, чьи семьи проживают поблизости, – а это касается почти что всех, – субботними вечерами разъезжаются по домам и не возвращаются вплоть до вечера воскресенья. Каждая клеточка тела тянется к маме, но мне запрещено покидать здание в течение первого месяца – если уйду сейчас, то уже не захочу вернуться.

Кто-то треплет меня за плечо. Обернувшись, я вижу Бинну – надпись на ее любимой кепке гласит Power Pup (по-прежнему не знаю, что это значит).

– Отдохни немного, – говорит она, – потому что, когда я вернусь, мы будем тренироваться до изнеможения. Договорились?

Она подмигивает, а я отвечаю слабой улыбкой.

Собрав вещи, Арам и Джинджу тоже уходят. Мы с Хеленой остались наедине. Ей тоже некуда идти, ведь вся семья осталась в Калифорнии. Она сидит прямо подо мной, на своей кровати. Музыка в ее наушниках звучит так громко, что мне удалось узнать голос Post Malone. Так хочется подойти к ней, сказав что-то вроде «Мне тоже нравится Post Malone», «Какой эпизод Друзей твой самый любимый?», «У тебя есть братья или сестры?»

Пока я набираюсь смелости, чтобы начать разговор, Хелена встает и выходит из комнаты. Наверное, чтобы часами тренироваться наедине с собой. На деле мне очень хочется спросить у нее, как у трейни-иностранки, «Когда станет легче?»

Я просыпаюсь, когда часы показывают четыре часа вечера. Как можно было спать так долго? Из-за всего хаоса я и позабыла, что до сих пор привыкаю к разнице во времени. За всю неделю мне практически не удалось полноценно выспаться. Стоит мне ступить одной ногой на пол, как по всему телу разливается боль, словно от удара. Мои икры и колени в огне. Мышцы на ногах и руках так ноют, что я не могу пошевелить конечностями. Голова пульсирует от боли.

Сейчас, когда Арам не занимает ванную, я могу спокойно принять душ. В шоке рассматриваю ноги, покрытые синяками и ушибами. На стопах нет живого места: они все в глубоких мозолях, будто я стала жертвой кровожадных пиявок. На левой части ребер расцвел синяк, по форме напоминающий Южную Америку. От обезвоживания я готова пить даже воду, текущую из-под крана.

Надо бы репетировать танец, но в этом нет никакого смысла, раз поблизости нет Бинны. Самостоятельно я ничего не исправлю. Вместо практики заползаю обратно под одеяло и сплю вплоть до обеда.

В женском крыле кафетерия нет никого, кроме Джихуна, Хелены и Лючианы, знакомой мне по урокам корейского. Когда подхожу к столу, занятому девочками, глаза Хелены предупреждающе поблескивают, словно лезвия, так что я тут же разворачиваюсь, кладу на поднос рис, салат, четыре рыбные котлеты и занимаю столик прямо у стеклянной разделительной стены. В темноте, в самом углу кафетерия, чувствую себя совершенно одинокой. Смогу ли я пережить это лето?

В тот самый момент Ёнбэ садится неподалеку от стекла. Мы приветствуем друг друга кивками. Несмотря на расстояние между нами, я буквально чувствую тепло, исходящее от его тела. Так мы и сидим – пусть я и вижу парня только краем глаза, мне стало заметно легче, пока Хелена с Лючианой не решают уйти. Совсем не хочется оставаться наедине с Джихуном, так что я поднимаю поднос со стола. Неожиданно Ёнбэ прижимается губами к стеклу, надув щеки и скосив глаза.

Мне не удается сдержать взрыв смеха. Он выглядит глупо и мило одновременно – наверняка он из тех, кто прижимался лицом к аквариуму во время школьной экскурсии. Момент был разрушен Джихуном. Он ударяет по стеклу прямо напротив губ Ёнбэ и кричит: «Сядь на место, имма!» Джихун стопроцентно из тех, кто ударит по стеклу, чтобы распугать всех рыбок.

Стараний Ёнбэ хватило, чтобы приподнять мое настроение. Благодаря этому состоянию я решаюсь на сумасшедший поступок.

После ужина отправляюсь на поиски Хелены – в кармане толстовки спрятано секретное оружие. Иду по коридору прямиком к репетиционным залам, в одном из которых и вижу девушку – она репетирует хореографию к «Problem». Вежливо стучусь в дверь, пока Хелена наконец не замечает меня. Она поворачивается ко мне с ослепительной улыбкой, будто ожидала увидеть кого-то из друзей – ее невероятная красота, вкупе с хорошим настроением, способна снести меня с ног. Но улыбка тает, стоит ей разглядеть меня. Я все равно решаю войти.

– Привет, онни, – смущаясь, обратилась я к Хелене, – я подумала, тебе стоит немного передохнуть.

Двумя руками протягиваю ей бутылку охлажденного ячменного чая, приобретенного ранее в кафетерии. К моему глубочайшему удивлению, Хелена принимает напиток. Точнее, почти что вырывает его из рук.

– Я, в отличие от тебя, не нуждаюсь в отдыхе, – отвечает она.

На очередную нападку я отвечаю лишь поклоном. Жаль, что даже наедине она отказывается говорить со мной по-английски.

– Мне стоит многому у тебя научиться, – говорю я. – Надеюсь, со временем смогу заслужить твое уважение.

Игнорируя мои слова, она практически залпом выпивает целую бутылку.

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоить растущий гнев.

– Кажется, мы начали не с той ноты, не так ли, онни?

– Понятия не имею, о чем ты, – раздраженная Хелена протягивает мне пустую бутылку.

– Почему мы не можем нормально общаться?

– А в чем смысл? Мы тут ради тренировок, а не ради поиска друзей и единомышленников. Что-то мне в тебе не нравится, вот и все.

Я вздрагиваю от сказанного. В корейском языке есть много способов выразить неприязнь к кому-либо, но выбор Хелены меня удивляет. «Nae maumae ahn dureo» переводится как «Ты мне совсем не по душе».

Прокашлявшись, отвечаю.

– Может, все так и есть, но раз уж мы обе родом из США, кто знает, вдруг у нас много общего. Мы могли бы поддерживать друг друга.

Хелена закатывает глаза.

– Ты и правда не понимаешь? В этом нет никакого смысла. Мы никогда не дебютируем в одной группе.

– Не понимаю, с чего ты так решила. Мы ведь совершенно разные – наши качества прекрасно сочетаются.

– В состав группы сумеет войти лишь одна девочка из Америки.

– Вряд ли ты права, – спорю я, пусть у меня и нет никаких доказательств. – Компания в первую очередь оценивает наши таланты.

Хелена в нетерпении щелкает пальцами.

– Какая же ты наивная! Гендиректор Ян хочет, чтобы группа собрала аудиторию по всему миру. Большинство мемберов будут чистокровными кореянками, вот уже трое. Будет одна девочка из Японии, или Китая, или Южной Азии, чтобы собрать как можно больший фандом. Уже четверо. CEO хоть и живет идеей завоевать американский рынок, но для этого хватит лишь одной из нас. У SLK дела идут более чем хорошо, но в Азии у них в десять раз больше фанатов. Так что выбор прост: либо ты, либо я.

Ее аргументы не кажутся мне весомыми. Вряд ли все уже предопределено.

– Разве в Girls’ Generation не было двух участниц из США? Тиффани и Джессика?

– Да, верно, только вот в Girls’ Generation было девять участниц. А потом Джессику и вовсе выгнали. Места хватит лишь одной.

Имани рассказывала мне об уходе Джессики Чон из Girls’ Generation. Это был грандиозный, неслыханный для мира K-pop скандал. Годами в Girls’ Generation было девять мемберов. Казалось, у девушек были сестринские отношения. Потом, на самом пике популярности, Джессика – одна из самым популярных участниц – была изгнана из коллектива. Компания до сих пор препятствует появлению девушки на любых музыкальных шоу Кореи. Фанаты со всего света так и не услышали никаких объяснений. Агентство, как и сами девушки, до сих пор не расскрыло, что послужило причиной столь неожиданного и болезненного расставания.

– Может, в нашем случае все будет иначе, – спорю я. – Кроме того, из нас двоих они точно выберут тебя. Ты хороша по всем параметрам, да и пробыла здесь гораздо дольше меня. Я лишь хочу, чтобы наши отношения стали хоть на чуточку более приятельскими. Хочу поделиться с тобой кое-чем, в знак дружелюбия.

Хелена смотрит на меня искоса. Я иду на риск, ведь Хелена предпочитает не нарушать правила, и достаю из кармана домашние якква.

Хелена отшатывается.

– Ты что? Это запрещено!

– Я знаю! Хочешь, я могу их выкинуть прямо сейчас. Но… их приготовила моя мама. Это мои любимые печенья, вкус дома. Не знаю, понравятся ли тебе, но мне захотелось поделиться.

Я разворачиваю драгоценные печенья и протягиваю ей. Хелена пристально разглядывает их, а после отламывает кусочек и тщательно пережевывает. Закрыв глаза, она смакует печенье.

– Хочешь еще?

– Нет. Вкусно, конечно, но я должна была отказаться. Теперь мне придется танцевать несколько часов, чтобы сжечь калории.

Я кланяюсь и заворачиваю печенья, надеясь, что наши отношения хоть на чуточку потеплели.

Хелена хмыкает, вставляя наушники обратно.

– Больше мне не понадобится. Я умею держать себя в руках.

Вновь поклонившись, я направляюсь к двери.

– Еще кое-что, Кэндис! Ты уже второй раз потревожила меня, пока я слушаю музыку. Больше так не делай!

Глава 6
Едим рисовые булочки лежа

– Давай проясним кое-что: у тебя нет таланта к танцам и никогда не будет, – говорит Бинна, положив ладони мне на плечи.

– Это было жестоко, Бинна. Спасибо! Генеральша уже донесла до меня эту мысль!

Мы находимся в одном из залов для индивидуальной практики – вот-вот начнется наше первое совместное занятие. Нам обеим едва хватает пространства. Главное, не ударить по лицу!

– Не пойми меня неправильно, Кэндис. Я говорю это как верная подруга, чтобы мы обе знали, над чем работаем. Тебе не нужен талант, чтобы стать лучше. Доведенные до мастерства навыки никогда тебя не подведут!

Я киваю, пусть и сомневаюсь в сказанном. Сколько учителей пытались обучить меня игре на альте и провалились. Чем эта ситуация отличается от предыдущих?

– Второй пункт. Ты не должна бояться выглядеть глупо во время тренировок со мной, раз уж я стала твоим наставником. Я вижу, что ты переживаешь во время групповых тренировок. Мы не так уж давно знакомы, но если собираемся дебютировать вместе, то должны сблизиться. Можешь использовать панмаль, когда говоришь со мной, вдруг поможет!

Моя челюсть падает на землю. Разрешение использовать неформальный язык в общении со старшими – большой шаг.

– Онни, я и представить не могу…

– Хорошо, но доверься мне, как подруге, – говорит Бинна, протянув мне мизинец.

Я ответно вытягиваю свой.

– Обещаю!

Бинна ставит «Problem» на повтор с помощью одной из стереосистем SAY. Теперь эта песня вызывает исключительно отвращение – саксофон в начале звучит как вестник моей скорой смерти.

– Давай хорошенько поработаем, Кэндис, – кричит Бинна. – За дело!

Я киваю и переношу вес с ноги на ногу. Господи, как же неловко смотреть на себя.

– Ну давай же! – подбадривает меня Бинна. Она начинает размахивать руками и ногами во все стороны. Даже пытаясь танцевать плохо, она все еще выглядит как профи.

Стараюсь смотреть на себя в зеркало, но никак не могу заставить себя двигаться активнее – это физически невозможно. Я в панике, пусть Бинна и призывает меня расслабиться. Выгляжу как самая настоящая идиотка. У меня ничего не выйдет, как бы я ни старалась. Никогда и ничего. Вот сейчас она посмотрит на меня и скажет: «Забей, это бесполезно. При всем желании, я не в силах что-либо изменить».

Бинна ставит песню на паузу.

– Дело в психологии, Кэндис. Скажи мне, что случилось во время прослушивания? Наверняка, менеджер Кон увидела что-то!

Я резко краснею.

– А, ты об этом? Это был провал. Я выставила себя круглой дурой и упала прямо на попу!

– Покажи, как это было.

– Не могу! К тому моменту я уже сдалась! Наверное, потому и сделала то, что сделала. Представила, что дурачусь с друзьями. Тут ставки слишком высоки, нас оценивают…

– Как зовут твоих лучших друзей?

– Имани и Итан.

Внезапно я ощущаю острую тоску по дому.

– Закрой глаза и представь, что перед тобой стоят они, Имани с Итаном, – предлагает Бинна.

Я делаю, как она советует. Закрываю глаза и представляю, что стою у себя в комнате. Имани ест кимчи прямо из банки. Итан как всегда экстра. Ставлю «Problem» на YouTube. Имани трясет волосами во все стороны, пока Итан тверкает напротив моей кровати. Потом он повторяет утиную походку, а я скачу кругами, кривляясь под слова песни. Во время партии саксофона я представляю, что со всей страстью играю на невидимом инструменте.

Когда открываю глаза, песня уже закончилась, а Бинна катается по полу от смеха.

Так и знала. Хоть она и говорила, что хочет увидеть меня настоящую, реальность кажется ей чрезмерно анекдотической.

Бинна утирает слезы и глядит на меня.

– Кэндис, это было так круто!

Я мотаю головой.

– Нет, правда! Ты можешь двигаться, у тебя полно харизмы! А игра на саксофоне чего стоит! Господи, я бы весь день смотрела и смотрела!

Я повторяю трюк, от чего Бинна вновь покатывается со смеху.

Задыхаясь, она говорит:

– Ты должна сделать это на сцене. Все сойдут с ума – это настолько смешно! Ты будто влюблена в этот саксофон, нет ничего дороже на всем свете. Ты даже исполняла вог и вакинг. Мы такое обычно не танцуем, но я могла бы разнообразить рутину.

Бинна встает, и мы приступаем к делу. Она повторяет хореографию шаг за шагом, даже предлагает мне ошибаться как можно чаще. Каждый раз, когда я почти что ударяю подругу по лицу или падаю после поворота, она кричит: «Вот так-то! Молодец!», будто я делаю ей одолжение.

– С таким избытком энергии мы поставим крутой номер, – говорит Бинна, – ничего не выйдет, если сил не будет.

В течение пятичасовой тренировки она повторяет: «Мы веселимся! Мы получаем удовольствие!» Спустя какое-то время я понимаю, что так оно и есть. И наслаждаюсь происходящим.

В конце мы валимся на пол, совершенно изможденные. Бинна дает мне пять.

– Совсем скоро у тебя все обязательно получится. Вот тогда-то мы приляжем и поедим рисовых булочек вместе!

– Чего? – удивляюсь я.

– Ты, наверное, не слышала эту фразу. Это значит, скоро все будет получаться на раз-два!

– А, понятно. В английском есть похожее выражение. Мы говорим: «Это как отрезать кусок торта!»

– Хмм, – Бинна задумчиво глядит на меня. – Просто торта? Не важно, какого именно?

Я смеюсь.

– Ты права! Это, вообще-то, очень важная часть!

Глава 7
Тайное оружие

Пришло время отправиться на мое первое занятие, посвященное манерам и поведению. Менеджер Кон пришла, чтобы сопроводить меня на пятидесятый этаж здания, где расположен просторный кабинет мадам Чон. Во время поездки в лифте женщина объяснила, что мадам занимает пост директора по связям с общественностью в ShinBi Unlimited.

Мадам Чон – самый собранный человек, которого мне когда-либо доводилось встретить. Наверное, она старше моих мамы с папой, но возраст невозможно угадать – лицо абсолютно лишено морщин, а выбеленная кожа делает ее похожей на вампира. Она с ног до головы одета в черное, лацкан украшен бриллиантовой брошью в виде совы. На пальце красуется кольцо с драгоценным камнем во много карат.

Она едва ли одаривает меня взглядом, когда я захожу. Женщина занята, отвечая на почтовые письма, аккуратно разложенные на столе. Прямо за рабочим местом открывается вид на Сеул, от которого захватывает дыхание.

– Входи, Кэндис Пак, – говорит она. – Присаживайся.

Сложив руки перед собой, сажусь в кресло. Как настоящая леди, я держу осанку и кладу ногу на ногу.

– Твоя поза просто ужасна, – выносит вердикт мадам Чон. – Сутулишься, как типичная американка.

Черт. Эта дама не настроена шутить. Моя спина не может стать прямее, чем есть. Я пытаюсь свести плечи и поднять подбородок.

– Теперь ты сидишь, как типичный мужлан! Зачем ты вообще скрестила ноги? Так они смотрятся непривлекательными. Господи, это не значит, что надо их раздвинуть – опять-таки, сидишь, как мужчина. Соедини ноги в коленях и лодыжках, чуть наклони их в сторону, не важно в какую, мне плевать. Вот, гораздо лучше. Все еще далеко от идеала, но уже лучше.

Мадам Чон вновь забывает о моем существовании. Она печатает что-то на клавиатуре, отвечает на два звонка. Я сижу без единого движения. Спина и плечи начинают ныть. Наверное, настоящие корейские леди могут похвастаться развитой мускулатурой.

– Когда ты приходишь на встречу с кем-то важным или появляешься на публике в роли K-pop-айдола, – мне потребовалось мгновение, чтобы понять: она разговаривает со мной, – ты представляешь не только себя, но и надежду корейского народа. Ты есть манифестация лучшего, что эта страна способна произвести. – На секунду она отвлекается от монитора, чтобы оценивающе оглядеть меня.

– Тебе следует поработать над внешним видом. Тут тебе не Америка, где можно выглядеть как попало. Выглядеть на все сто – значит демонстрировать уважение и характер, это понятно?

Мой голос дрожит.

– Да, мадам Чон!

Мадам Чон наклоняется к одному из ящиков и достает небольшой пакет.

– Тебе повезло, твоя кожа достаточно светлая от природы, оттенок близок к идеалу. – Она роется в содержимом и выуживает аккуратный белый тюбик. Почему-то на ум приходит Гвинет Пэлтроу.

– Перед следующей встречей нанеси этот BB-крем. Я сама им пользуюсь. Корейская косметика лучшая в мире, ты так не думаешь?

– Да, мадам Чон! – я помню, как вместе с Имани и Итаном смотрела на YouTube ролик о десятиступенчатой системе ухода.

– Этот продукт очень хорош, – продолжает свой рассказ женщина. – Его изготавливает GlowSong, дочерняя компания ShinBi. Он настолько эффективен, что я напрочь отказалась от макияжа. Как тебе?

Мой рот приоткрывается сам по себе. Очень хочется сказать, как есть.

«Леди, ваша шея темнее лица примерно на десять оттенков тонального средства Fenty Beauty!» К счастью, мне удалось сдержаться и ответить комплиментом.

– Превосходно, мадам Чон!

Как бы я сейчас ни переживала, однажды буду с улыбкой вспоминать о случившемся. Почему-то представляю, как делюсь этой историей с Ёнбэ. Последние пятнадцать минут занятия по корейскому языку – лучшее, что случалось со мной за недолгий период тренировок.

Мадам Чон выходит из себя.

– Чего это ты улыбаешься?!

В животе все сжимается от страха.

– Ничего, мадам Чон! Я просто восхищена вашей кожей!

Фыркнув, мадам Чон протягивает мне тюбик. Я с поклоном тянусь за ним, когда мадам вдруг одергивает руку.

– Следи за собой! В Корее мы принимаем подарок двумя руками.

– Прошу прощения, мадам Чон, – отвечаю я, вновь привстав и вытянув уже обе руки. Но она вновь убирает крем из поля зрения.

– Серьезно?! Ты сейчас возьмешь и примешь его? Вот так просто?!

Что вообще происходит? Что на этот раз не так? Ей нравится издеваться надо мной?

Она удрученно вздыхает.

– Грубо вот так пользоваться моей добротой. Ты должна была как минимум дважды отказаться. Ответить: «Что вы, что вы!», «Я и подумать не могла о подобном!», «Вы слишком щедры!» Это и в самом деле слишком уж щедрый подарок с моей стороны. Давай-ка!

Я сажусь обратно и говорю, как требует женщина.

– О мой бог! Я не могу принять такое! Пожалуйста, отдайте это тому, кто на самом деле заслуживает!

Мадам Чон нетерпеливо вздыхает.

– Я настаиваю! С этим кремом твоя красота расцветет!

Я вновь встаю, низко кланяюсь и протягиваю руки.

– С этим кремом однажды я стану столь же красивой, как вы!

Мадам Чон довольно хохочет.

– Ну это уже слишком!

Она передает мне крем. Стоит мне сесть в кресло и убрать тюбик в карман, она взрывается.

– И что ты делаешь?

Без понятия, что не так в этот раз.

– Эм…

Женщина недовольно цокает.

– Нельзя убирать подарок, едва приняв его. Мы оставляем его на виду, чтобы выразить благодарность. Затем можно убрать предмет в карман или сумочку, но медленно, в ходе разговора.

Я киваю и всем видом пытаюсь демонстрировать заинтересованность. Столкнувшись со мной взглядом, она дергается в кресле.

– Чего же ты на меня уставилась? Этот зрительный контакт, присущий людям с Запада, сбивает с толку, словно ты чего-то ждешь от меня. Когда общаешься со старшим, старайся смотреть только вниз!

Пятнадцать минут тянулись, словно вечность.

– На сегодня хватит. В следующий раз приходи с макияжем. И, пожалуйста, надень юбку или платье. Джинсы лишь подчеркивают твои ноги-сосиски!

Я кланяюсь и как можно быстрее покидаю кабинет, чтобы менеджер Кон отвела меня к остальным девочкам. Закрываю глаза и прокручиваю мамины слова: «Ты такая одна. Никто не вправе рассуждать о твоей ценности».

Удивительно, как мало внимания уделено вокалу в нашей программе тренировок. Время для первого занятия наступило лишь на второй неделе моего пребывания в компании, в пятницу. В сопровождении менеджера Кон мы спустились в звукозаписывающую студию. Стены были покрыты специальным материалом, обеспечивающим шумоподавление, а освещение создавало особую атмосферу. В отдельном помещении были установлены пять микрофонов с наушниками, через стену была оборудована профессиональная продюсерская студия.

Я возбуждена и встревожена одновременно. Возбуждена, потому что наконец продемонстрирую себя во всей красе. А взволнована потому, что инструктора зовут Clown Killah. По словам менеджера Кон, он правая рука главного продюсера SAY, Чанг-и, и отвечает за вокальные записи трейни. С таким-то прозвищем я ожидаю увидеть человека, чье лицо целиком покрыто татуировками.

На деле же Clown Killah оказался ухоженным, совершенно простым парнем. Такого с уверенностью можно знакомить с родителями: рубашка застегнута на все пуговицы, хипстерские очки, белая кепка.

Он протягивает мне руку для приветствия – жест, не особо распространенный среди корейцев. Вспомнив советы мадам Чон, я обхватываю его ладонь обеими руками и низко кланяюсь.

Мы надеваем наушники. Из продюсерской будки доносится голос Clown Killah.

– Прежде, чем мы приступим к «Problem», я хочу поставить вам песню для грядущего возвращения SLK, над которой мы работали совместно с Чанг-и.

Мы безмерно рады такой возможности.

– Конечно!

Он включает бит на десять секунд. Композиция является буквальным эквивалентом роскоши, настоящего богатства. Девчонки сходят с ума от восторга. Бит невероятно крут – будто кто-то бросает золотые монеты прямиком на стол.

– Clown Killah, знаете, этой песне суждено стать новым хитом SLK! Она возглавит все чарты! – говорит Хелена. – Надеюсь, нам также повезет с композицией, если мы будем достаточно удачливы, чтобы дебютировать!

Clown Killah удовлетворенно смеется.

– Спасибо, Хелена, очень мило с твоей стороны. Давайте приступим к «Problem», хорошо? У нас не так уж и много времени.

Урок по вокалу и запись песни проходят одновременно. Конечно, на грядущем прослушивании мы будем петь вживую, но нам все равно необходима фонограмма. Clown Killah полностью переделал инструментальную версию, но, к моему спокойствию, он оставил партию саксофона, так что я все еще смогу показать движения, которые репетировала с Бинной.

Текст песни полон отметок, кто и когда поет. Как основная и главная вокалистки, Джинджу и я исполняем бо́льшую часть куплетов и перебивок между припевами, остальные в основном поют хором. Бинна с Хеленой разделили между собой рэп-партию Игги Азалии, которую переписали с использованием корейских и английских слов.

По телу бегут мурашки, стоит мне впервые запеть. Одногруппницы оказываются удивлены моими способностями; Бинна радостно поднимает большие пальцы вверх. Прежде я никогда не репетировала под профессионально спродюсированные треки, потому чувствую прилив энергии, словно выпила энергетик. Наверное, наркоманы испытывают похожую эйфорию.

Мне хочется еще больше строк, но я следую распределению. Джинджу очень хороша, но немного перебарщивает при переходе к высоким нотам – нам всем приходится регулировать громкость наушников. У Арам ограниченный диапазон, но голос идеально подходит для K-pop-индустрии. Хелена читает рэп, как типичная белая девчонка, что является распространенным явлением для женских айдол-групп. Способности Бинны на совершенно ином уровне. Она выложилась на все сто. Пусть и не понимала всех слов, я чувствовала ее харизму, считывала посыл через эмоции. Ей пришлось пропеть пару строк: голос, от уверенного и сильного, вдруг стал более мягким, с придыханием. Кажется, Бинна хороша во всем, за что берется.

В конце Clown Killah радостно снимает с себя наушники.

– Ого! Это было невероятно!

Мы все издаем радостные возгласы.

– Кэндис, ты молодец, – говорит он, – прекрасно вписалась в коллектив, который вместе вот уже два года. Я волновался после ухода Ынджон, но сейчас вижу, что ты можешь стать секретным оружием команды под номером два! У тебя великолепная техника исполнения, особенный голос. Многие могут имитировать Мэрайю Кэри, как Джинджу, но не каждый отличается… уникальностью.

Я смотрю на Джинджу – на ее лице отражается паника.

Если быть предельно честной, меня больше волнует собственный рост в глазах других, чем переживания Джинджу. Мы исполняем песню еще как минимум двадцать раз, но с частыми паузами: Clown Killah немного исправляет высоту голоса Арам, дает советы Бинне. Я словно в раю! Наверное, что-то похожее испытывает Томми во время игры в бейсбол или Бинна во время танца. Вот что чувствуют люди, когда занимаются любимым делом у всех на виду. Вот она, настоящая я! Как же мама могла ограничивать меня все эти годы?

– Ничего себе! – заключает Clown Killah. – Я просто обязан спросить: не должны ли мы поменять местами основную и главную вокалистку?

– Что Вы! Джинджу так хорошо справляется! – я кланяюсь в ответ на слова продюсера. – Спасибо, Clown Killah!

Менеджер Кон, сидящая в углу, отрывает взгляд от телефона и смотрит на меня.

– Слушайте, девочки, – говорит она, – если Бинна отвечает за танцы, то теперь Кэндис отвечает в группе за вокал. Когда поблизости нет кого-либо из преподавателей, обращайтесь за советом к ней.

Джинджу словно молнией поразили. Теперь мне в самом деле жаль ее.

Хелена, стоящая рядом, испепеляет меня взглядом. Пусть она и пугает, но я не отвожу глаз до тех пор, пока она не сдается первой.