Текст книги "Все о любви"

Габриэль стоял рядом с братом и вручил ему кольца. Флик и Мэри Энн были подружками невесты. Демона сделали вторым шафером.

В самой церкви сидели жена Габриэля Алатея и Селия Кинстер, мать Люцифера, которая расплакалась от счастья во время короткой церемонии. Рядом с ней Мартин, отец Люцифера, выглядел несколько чопорно, протягивая супруге носовой платок. Сестры Люцифера, Хизер, Элиза и Анжелика, сияли от радости.

А потом все было кончено. Последний член «коллегии Кинстеров» был женат.

По настоянию жениха и невесты праздничный завтрак был устроен в Мэноре. Гости заполнили дом, лужайку перед ним, некоторые направились в сад. Стоя рядом со своим отцом, Габриэлем и Демоном, Люцифер наблюдал, как Селия прогуливается с новой невесткой. Филлида все еще беспокоилась, как примет ее новая семья. Селии потребовалось всего три минуты, чтобы рассеять все тревоги девушки. И тем самым она заслужила глубокую благодарность своего сына.

Мартин стоял рядом с сыном, засмеялся, но смех этот прозвучал несколько настороженно. Люцифер, Демон и Габриэль, проследив за взглядом отца, заметили, что Селия и Филлида встретились с Флик и Алатеей. Четыре женские головки склонились друг к другу.

Люцифер расправил плечи. Демон вздохнул. Габриэль покачал головой. И все предоставили Мартину возможность облечь их мысли в слова.

– Зачем мы боремся с этим, одному Господу известно. Неизбежность, имя твое – женщина.

Люцифер поджал губы:

– Для нас это должно звучать так: неизбежность, имя твое – жена.

– Верно, – пробормотал Габриэль.

– Совершенно. – Демон посмотрел, как четыре женщины, завершив беседу, разошлись. – И что теперь?

– Что бы это ни было, мы не можем сбежать, – ответил Мартин. – Примите мой совет – сдавайтесь красиво.

И он направился навстречу Селии.

Габриэль поморщился:

– Хотел бы я не слышать этих слов.

– Сдавайтесь? – переспросил Демон.

– Хм-м. Возможно, это и правда, но я не хочу этого слышать. – Габриэль изящно подхватил под руку подошедшую Алатею и повлек в сторонку к зарослям кустарника.

– Дальше к озеру есть чудесное уединенное местечко, – прошептал Люцифер Демону.

– А ты куда пойдешь? – шепнул тот в ответ.

– Здесь есть дерево в саду, которое я хотел бы связать с приятными воспоминаниями.

– Удачи, – улыбнулся Демон.

Люцифер махнул рукой на прощание:

– Удачи всем нам.

И «коллегия Кинстеров» радостно направилась сдаваться в плен своей – каждый своей – собственной судьбе.

Эпилог

Август 1820 года

Сомершем, Кембриджшир

Прошло два года с тех пор, как они впервые увидели этот дом, впервые прошли по широкому газону. Онория, герцогиня Сент-Ивз, стояла у парадного входа в Сомершем-Плейс.

Лужайка перед домом была заполнена родственниками и гостями, летние платья казались пятнышками конфетти на фоне зеленой травы. Многие предпочли укрыться от летнего солнца в тени вековых деревьев; остальные расхаживали туда-сюда, останавливаясь поболтать, узнать последние новости, и, что важнее всего, поприветствовать новых членов семьи.

А таких было много. Этот факт вселял в собравшихся безудержное веселье, давая возможность ощутить всю полноту и прелесть жизни.

Два года назад большинство из ныне присутствующих собрались здесь по случаю траура. Но хотя Толли и даже Чарльз не были забыты, семья, как все большие семьи, продолжала жить.

Онория приподняла юбки и спустилась к гостям. Не успела она сделать и трех шагов, как ее муж отделился от одной из группок и направился к ней.

– Как он? – Девил наклонился и подхватил на руки своего второго сына.

Майкл зевнул и ухватил отца за палец.

– Он сыт, сухой и, следовательно, доволен жизнью. Думаю, теперь твоя очередь быть нянькой.

Онория спрятала улыбку; она знала, что Девил гордится ролью отца. Ее не переставало удивлять, что он – впрочем, как и все мужчины их семьи, – такой сильный, властный, уверенный, привыкший командовать, в то же время мог по мановению крошечной ручонки полностью предоставить себя в распоряжение своего отпрыска.

– Где Себастьян? – Женщина окинула взглядом лужайку в поисках своего первенца.

– Он с близнецами. – Девил поднял руку, показывая, где они. – Рядом с беседкой.

Величественно устроившись в импровизированной беседке по центру лужайки, вдовствующая герцогиня и Горация собрали вокруг себя множество народа, демонстрируя своих очаровательных внуков. Три милых сверточка вызывали всеобщее восхищение.

На кушетке неподалеку расположилась Катриона, леди Вейл, все еще бледная, с копной огненных волос. Выражение ее лица, когда она смотрела, как Хелен возится с ее детьми, нельзя было назвать иначе как сияющим. Она выглядела мадонной.

Ричард стоял рядом, сплетя свои пальцы с ее. Взгляд мужчины постоянно перемещался с жены на детей и обратно. Выражение его глаз говорило лучше любых слов, что он горд и рад.

Близнецы – мальчик и девочка. Даже если бы Катриона знала, она все равно не сказала бы и слова против, зная, как важна для Ричарда эта летняя встреча семьи. Но близнецы редко подчиняются обычному расписанию; они появились на месяц раньше, маленькие, но горластые и крепенькие. И таким образом следующая леди Вейл, Люсиль, была первой, родившейся не в их загадочной шотландской долине. Она родилась здесь, в Сомершем-Плейс, родовом поместье своих предков.

Здесь же был и Маркус – сын, который унаследует все земли Вейла.

В то время как масса внимания была сосредоточена на рыжих головках близнецов, ничуть не меньше доставалось свертку, из которого высовывалась светловолосая головенка; его тетешкала Горация. Кристофер Реджинальд Кинстер, сын Пейшенс и Вейна, родился четыре недели назад, ровно за две недели до того, как Майкл издал свой первый крик. Кристофер зевнул, а затем попытался выкарабкаться из своих пеленок, чтобы ухватить бабушкин локон.

Заметив это, леди Озбалдистон фыркнула:

– Кинстер до кончиков ногтей – уже сейчас! Все знают, что это у них наследственное. Господь, помоги женщинам в тысяча восемьсот пятидесятом!

Онория убедилась, что Хелен и Горация не устали, обменялась парой слов и понимающей улыбкой с Катрионой, пожала руку Ричарду, и направилась дальше, проверяя, все ли в порядке.

Разрешившись от бремени четыре недели назад, Пейшенс уже полностью оправилась. Однако Вейн никак не мог смириться с тем, что жена находится вне поля его зрения. Онория обнаружила их болтающими с генералом, бывшим телохранителем Флик, и его сыном Диллоном. Они приехали на денек из Ньюмаркета. Беседа вертелась вокруг скаковых лошадей. Онория и Пейшенс выразительно посмотрели друг на друга, после чего хозяйка поместья отправилась дальше.

Флик и Демон стояли в группе, окружавшей тетушку Клару и маленькую мисс Суит, которая приехала вместе с Люцифером и Филлидой из Девона. Клара уже пригласила мисс Суит навестить ее в Чешире, и здесь обсуждались дальнейшие планы.

Габриэль и Алатея, Люцифер и Филлида прохаживались в толпе, стараясь побеседовать со всеми родственниками, знакомыми и приятелями.

Онория несколько минут просто побродила среди гостей, материнским оком отмечая, где, с кем, каким образом проводят время младшие члены семьи, потом повернула к беседке.

Близнецы приветствовали ее улыбками, и причину их счастья нетрудно было угадать.

– Мы свободны! – обрадованно воскликнула Амелия, выпуская Себастьяна, который тут же вскарабкался на колени матери, присевшей на ступеньки.

Онория прислонилась к перилам и улыбнулась девушкам.

– Верно, сейчас Люцифер застрял в Девоншире, и, между нами говоря, не знаю, сможет ли он, или Габриэль, или Демон вернуться в столицу в ближайшее время, – полагаю, они будут заняты другими делами, если вы понимаете, что я имею в виду – так что каковы ваши планы, мои дорогие?

– Мы намерены внимательно изучать свет и светских джентльменов, – ответила Амелия.

– Систематически и методично, – добавила Аманда.

– Мы не собираемся спешить и не хотим, чтобы нас торопили.

– В следующем году нам исполнится девятнадцать, так что у нас есть еще много времени и мы можем быть разборчивыми.

– И не вижу причин, почему бы нам не быть разборчивыми. В конце концов, речь идет обо всей оставшейся жизни.

– Ну, разумеется. – Онория кивнула, соглашаясь. Она так много хотела сказать им, предостеречь, направить, но как она могла объяснить что-то, когда они были так неопытны, так юны. – Единственное, что я могу вам сказать, – произнесла она и знала, что ее слушают крайне внимательно, – если вы ищете любви, не ждите, что это будет легко и просто. Вот это я могу сказать совершенно точно.

Если вы хотите любви, тогда ищите, не жалея сил. Вы знаете, что всегда можете рассчитывать на нас – всех нас, – на нашу помощь, но в том, что касается любви, каждый действует в одиночку. Никто не сможет предостеречь вас, никто не сможет дать вам совет, никто не сможет предупредить, на что это будет похоже. Когда это придет, если придет, вы сразу поймете, – и тогда вам придется решать, чего вы хотите, чем вы готовы пожертвовать.

Девушки слушали молча, пытаясь проникнуться ее мудростью. Онория поискала взглядом мужа, который был центром ее жизни, а сейчас нянчил младшего сына. Старший же лежал у нее на коленях.

– Это стоит того?

Она не была уверена, кто именно задал этот вопрос – Аманда или Амелия, да это и не имело значения. Все равно ответ был один.

– Да. Много большего, но только если вам достанет мужества позволить этому случиться.

Почти сразу Онория засуетилась. Взяв на руки уснувшего Себастьяна, она поднялась и направилась в сторону своего мужчины.

Девил наблюдал за ней. Какая-то часть его разума и большая часть души все время были с ней. Вот и сейчас он с улыбкой поджидал жену, покачивая малыша на руках.

– А он становится тяжелее. И Себастьян, похоже, уснул. Наверное, нужно отнести их наверх, в детскую.

Онория в этот момент смотрела на спящего Себастьяна, поэтому не заметила игривый блеск, появившийся в глазах мужа.

– Я найду нянек и отдам им малышей.

– Пусть няни немного отдохнут. Мы сами можем это сделать. Здесь полно людей, которые сами могут себя развлечь некоторое время.

– Ну… – Материнское стремление самой уложить детишек в постель боролось с инстинктом хозяйки дома. – Хорошо. Мы отнесем их наверх, а потом я пришлю туда няню.

Они направились в дом, и никто не заметил их исчезновения.

Никто не заметил, что они далеко не сразу вновь появились среди гостей.

И только очень внимательный взгляд мог бы заметить, что, когда герцог и герцогиня в конце концов присоединились к остальным, ее нежную кожу покрывал легкий румянец, а глаза были слегка подернуты дымкой, как у женщины, которую только что страстно и нежно ласкал любимый мужчина. А законная мужская гордость – типичное для Кинстеров выражение лица – сияла в зеленых глазах ее мужа.

Времена менялись, Кинстеры оставались прежними.