Текст книги "Простые радости"

Глава 12

Роман вдавил акселератор в пол и попросил Всевышнего, чтобы знаменитый патруль Ай-90 погрузился в сон.

Ты мне обещал. Где ты был? – Он едва узнал по телефону голос Феникс. Он переступил порог своей комнаты как раз вовремя, чтобы успеть схватить трубку и ответить на ее звонок. – Я хочу видеть тебя – немедленно. Мне нужно убираться отсюда.

Вначале он намеревался сказать ей, чтобы она приехала в Сиэтл и там с ним встретилась. Услышав, как дрожит ее голос, он передумал. Она могла доехать до Иссакуа, находящегося примерно посредине между Паст-Пик и городом, по относительно спокойной дороге. Он объяснил ей, как проехать в ресторан «Кото», в котором было достаточно народу, чтобы они какое-то время оставались неузнанными – на случай, если она проявила неосторожность и позволила кому-нибудь подслушать их разговор.

Вдали бледное небо прорезали покрытые снегом вершины гор. Миновав расползшийся вдоль шоссе пригород Ист-гейста и оставив слева сиявшие весенней голубизной озеро Саммамиш, он воспользовался вторым въездом в Иссакуа с автострады, рядом с Передней Улицей. Резкий разворот направо с виадука привел его на бульвар Джильман. По обеим сторонам дороги выстроились фешенебельные здания.

Деревня Джильман располагалась с левой стороны бульвара. Деревня, состоявшая в основном из домов, выстроенных на рубеже веков, а затем перенесенных сюда и после реставрации ставших ресторанами и магазинами, привлекала покупателей со всей округи. Роман при первой же возможности свернул с главной улицы и припарковался.

Он оставил «лендровер» и пошел пешком по вымощенным кирпичом дорожкам и аллейкам, которые вели мимо витрин цветочных магазинов, заваленных тюльпанами и нарциссами. Покупатели неторопливо прохаживались в свете заходящего солнца. Роман замедлил шаг. Тот, кто спешит, всегда рискует быть замеченным.

Феникс сидела за дубовым столом с откидной доской в благоухающем кафетерии гостиницы. Его расчет оказался неверным. Наплыв посетителей в обеденное время уже давно схлынул, и лишь время от времени какой-нибудь посетитель проходил вдоль прилавка, чтобы поставить на поднос тарелку супа или положить кусок пирога.

Она не признала его, но Роман заметил, что перед Феникс стоит чашка кофе и нетронутый бутерброд. Он купил себе кофе и сел рядом с ней.

– Ты не хочешь есть? – Он протянул руку к бутерброду. Ладонь Феникс с такой силой опустилась на его руку, что их чашки подпрыгнули, расплескав кофе.

– Эй, – прошептал он, наклоняясь к ней. – Успокойся. Что бы ни случилось, все позади. Я здесь.

– Тебя не было там, когда ты был мне нужен, – прошипела она. – Ты обещал, что будешь рядом, но тебя не было.

– Я не могу ходить за тобой как тень. Ты была с Илоной. А потом, насколько я понял, у тебя была назначена встреча в городе.

– Я пропустила эту встречу. – Она, похоже, содрогнулась. – Твои партнеры нашли для меня другое занятие.

– Что ты говоришь? Неужели Пьер? Я сказал ему отцепиться от тебя, и, по-моему, он понял.

– Не Пьер. – Их глаза встретились. – Я тебя неправильно поняла? Разве ты не обещал меня защитить?

Она хотела выяснить все начистоту и не собиралась отступать, но сохранять самообладание становилось все труднее.

– Я сказал, что ты будешь в полном порядке, что позабочусь об этом – в обмен на соответствующее вознаграждение. – Знать бы только, что она – свой парень, и другого вознаграждения ему не нужно.

– Ты снова это говоришь, я ушам своим не верю.

Он поменял положение их рук и, сжав ее кисть в своей ладони, показал на сидевшего спиной к ним за соседним столиком человека.

– Ушам своим не верю, – шепотом повторила Феникс. – Что ты за человек, в конце концов?

– Человек, которому нужно немного сочувствия. Человек со своими слабостями. – Он произнес эти слова. Обратно их не вернешь.

Она вытаращила глаза и раскрыла рот.

– Забудь о том, что я сказал.

– Ты это сказал. Я не забуду. Ты… Ты хочешь признаться, что тебе нужен кто-то или что-то, что ты тоже уязвим?

Он отвернулся к окну, и все прохожие слились у него в глазах в одно цветное пятно.

– Ты, в самом деле такой крутой, каким хочешь казаться, Роман?

– Еще круче.

– Сомневаюсь.

Продолжай сомневаться. Он не мог позволить ей еще раз увидеть того человека, с которым он давно и успешно расстался. Он спросил:

– Ты успокоилась?

Она похлопала его по руке и, когда он снова взглянул на нее, подвинула к нему бутерброд.

Роман откусил немного и понял, как он голоден, – он с утра ничего не ел.

– Ты будешь?

– Нет.

– Что-нибудь случилось в клубе?

– Да. Когда я пришла наниматься на работу, мне многого не сказали, так?

Он сосредоточенно запихивал в бутерброд выпавшие оттуда кусочки салата.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что существует еще один клуб. Клуб внутри клуба, у членов которого куча денег и куча секретов.

Он аккуратно отложил бутерброд. Он ожидал услышать жалобы, что Пьер или Майлс – или кто-нибудь из клиентов – к ней приставал. Он знал о существовании «избранных», и один раз его даже провели в «святая святых» и ясно дали понять, что забавляться там имеют право только Джеффри с Ванессой вместе с горсткой клиентов и их особыми «гостями». Никто из работавших в клубе, кроме Илоны, никогда не пересекал порога загадочной двери, ведущей в подземные апартаменты.

Тщательно обдумав свои слова, Роман произнес:

– По-моему, ты переутомилась.

Она откинулась на спинку стула:

– Вот, значит, как. Переутомилась. Перенервничала. Может быть, слегка тронулась. – Она схватилась за край стола. – Меня чуть не изнасиловали.

Несколько человек повернули головы.

Дрожа внутри от гнева, Роман взял со стола недоеденный бутерброд и начал его внимательно разглядывать. Надо выбраться отсюда, сделав как можно меньше шума. А потом он убьет этого подонка.

Его ослепила вспышка.

Он оглянулся, но единственным движущимся объектом в помещении – кроме обслуги за прилавком – была дверь. Она, покачиваясь, медленно захлопнулась.

– Ты видела?

– Вспышку? – спросила Феникс. – Да. За окном, наверное.

– Нет, внутри, – возразил он. – Кто-то здесь фотографировал.

– Какое это имеет значение?

Она убрала назад волосы, падавшие на бледное лицо. Чтобы не пугать ее, он не сказал ей о том, какое это может иметь значение.

– Нам лучше уйти отсюда. Переберемся в более укромное место. – Вытянув шею, он оглядел всех, кого мог охватить взглядом. Никого знакомого. Никого подозрительного. Никого с фотоаппаратом.

– Мне, кажется, не подняться.

Роман мгновенно обернулся к ней:

– Какого… Что это значит? – Он поднялся и, обойдя стол, встал рядом с ней. Положив одну руку на стол, а другую – на спинку стула, он наклонился к ней: – С тобой что-то сделали, Феникс? Не морочь мне голову. Если у тебя есть какие-то повреждения, я отвезу тебя в больницу.

– Не надо меня в больницу. – Ее пальцы поправили ленточку в волосах. – Но твоя забота просто трогательна. Прошлой ночью я подумала, что ты собираешься меня убить.

– Черт… – Нет, нельзя терять самообладания. С ней что-то случилось, что-то серьезное, и вчера он действительно вел себя с ней слишком агрессивно.

– Я сожалею. Я не рассчитал своих сил. И потом, я не привык драться с женщинами.

– Только с мужчинами?

– Да, если ты об этом спрашиваешь.

Ее глаза вдруг наполнились слезами. Она всхлипнула и крепко сжала трясущиеся губы.

Не всякий выбирает профессию, делающую человека способным справляться почти с любой ситуацией – подчас отключаясь от собственных чувств. Он сделал это, чтобы обрести себя. Обрел он себя или, наоборот, полностью потерял?

Он давно уже перестал терзать себя подобными вопросами.

Роман поднял деревянный поднос, на котором она принесла свою еду, и поставил на соседний столик.

– Феникс, – произнес он, поворачиваясь к ней, – иногда полезно дать волю своим эмоциям.

Она покачала головой:

– Это глупо.

– Вовсе не глупо. Когда мы теряем почву под ногами, нам бывает трудно с собой справиться.

Из ее глаз выкатилась слезинка, она вскинула голову:

– Я не теряла почвы под ногами и прекрасно владею собой.

– Неужели? – Она чувствовала затылком тепло его шеи. Он провел большим пальцем по нежной коже у края волос. – Не думаю. Ты не совсем в форме, и ты – не та, кем хочешь мне казаться.

Когда она попыталась высвободиться, он обхватил ее за плечи и не отпустил. Опустившись на корточки, он поднял салфетку и промокнул ей слезы. Она попыталась отвернуть голову.

– Ш-ш, – произнес Роман. – Наверное, это было последней каплей, да?

На этот раз к окну отвернулась Феникс.

– Да? – Он повернул ее лицо к себе.

Она опустила веки. От влаги ее золотистые ресницы казались шероховатыми.

– Хочешь об этом поговорить?

– Я не знаю, о чем ты.

Очень осторожно, ожидая сопротивления, он обхватил ее руками и прижал ее мокрое от слез лицо к своей груди.

– Поплачь, если тебе нужно. – Он мягко похлопал ее по спине и с горечью подумал, что не имел понятия о том, как высушить слезы женщины и убаюкать ее в своих объятиях – приходя в восторг от этого ощущения, – пока в его жизни не появилась одна маленькая девчушка.

Феникс, съежившись, положила ему на грудь сжатые в кулачки руки и прижалась к нему.

Он погладил ее по волосам. Ее запах – аромат лимонных духов – чудился ему, даже когда ее не было рядом. Какая она мягкая. Чувства, которые он испытывал, были ему совершенно незнакомы и очень опасны для него, – желание принять и защитить.

– Когда ты играешь со взрослыми людьми, ты тоже должна быть взрослой. – Держать ее в руках было так естественно, так приятно. – Ты не подходишь для этого, Феникс.

Она замерла.

Если все сделать правильно, он сможет убить двух зайцев. Не открывая своих карт, он попытается в точности выяснить, кто такая Феникс и чем она занимается. Нравилось ему это или нет, ему очень хотелось знать, кто она такая.

– Хочешь мне обо всем рассказать? Расскажи мне о себе – что было до того, как ты появилась в клубе?

Феникс подняла голову и взглянула на него. Он вздрогнул от прикосновения ее пальцев к его рту. Она следила за тем, как ее ногти повторяли очертания сначала верхней, затем нижней его губы.

Неподходящее место для той реакции, которую она немедленно в нем пробудила.

Он слегка подвинул рукой ее палец. Она медленно погладила выемку между ртом и подбородком.

– Хорошо бы сейчас нырнуть глубоко-глубоко и больше не показываться на поверхности.

Он нахмурился:

– Объясни, что ты хочешь сказать.

– Не стоит. На нас люди смотрят.

– Пускай.

– Ты не доел бутерброд.

– Мне сейчас хочется не бутерброда, а кое-чего другого. Она сморщила нос:

– Опять ты говоришь пошлости.

– Говорю, как умею. И говорю правду. И по-моему, нам пора отсюда двигаться.

Оказавшись на улице, он попытался взять ее за руку, но она сунула кулачки в карманы широкой красной матерчатой куртки.

– Как я понимаю, твой «шевроле» отремонтировали.

– Да, Лен меня выручил.

– Какой заботливый. Просто молодчина.

– Не язви. Лен – мой хороший друг.

– И преданный поклонник.

Феникс направилась к парковке на окраине деревни, противоположной той, где он оставил свой «лендровер».

– Сколько времени ты знакома с Леном?

– Недели три, может быть четыре.

– И можно так близко подружиться с парнем за три или четыре недели знакомства?

Она остановилась и прищурилась, глядя ему в лицо против солнца.

– Мне кажется, можно успеть значительно больше за гораздо меньший срок.

– Да, например, влюбиться в женщину, которая может оказаться твоим врагом. Ты вроде бы успокоилась. Ну, так что там случилось в клубе?

– Графиня отвела меня в другую часть здания. Подземную. Там еще шикарнее, чем везде. Но что я тебе рассказываю – ты ведь об этом и без меня знаешь?

От того, что она ему рассказывала, ему было не по себе. И рассказывала она ему такое, что едва ли стала выкладывать, если бы работала на Ванессу и Джеффри. С другой стороны… Он продолжал шагать. Разве есть лучший способ завоевать твое доверие, как рассказывать тебе такое, что ожидаешь услышать только от закадычного друга?

– Что же тебя расстроило? Что-нибудь, связанное с Ванессой?

– Она сказала мне… – Она неожиданно прибавила ходу, а потом пустилась бегом, размахивая руками, с разлетающейся копной непокорных волос.

Роман трусцой поспешил за ней. Он нагнал ее, когда она возилась с замком «шевроле».

– Что же произошло?

– Это дико. Все это просто дико. Зачем ты спрашиваешь меня о том, что уже знаешь?

Он развернул ее лицом к себе:

– А зачем ты сюда приехала, если не хочешь об этом говорить?

– Перестань. – Она подняла руки и оттолкнула его от себя. – Не трогай меня. Оставь, не трогай. Ты прав. Мне не следовало тебе ни о чем говорить. Зря я пожаловалась. У меня хорошая работа, мне платят кучу денег, и я должна быть довольна.

Он прижал ее к машине:

– Ты меня не убедила. Выкладывай все.

– Ах, вот что тебе нужно. – Она повысила тон. – Вот что ты задумал. Теперь понятно. Убедить меня, что ты на моей стороне, а потом…

– Что – потом?

– Уходи, пожалуйста. Что за мерзкая привычка толкаться.

– Согласен, вчера, возможно, я тебя немного потолкал. Но больше не буду. Сейчас я просто удобно устроился. Так что же я задумал? И что за сторона такая, вернее, стороны? Стороны чего?

– Ты знал, что графиня собирается подослать ко мне преподобного Честера Дюпре?

Он напряг свою память. Имя знакомое, но не по Пиковому Клубу.

– Значит, ты знал? Это была проверка – все это просто омерзительно.

– Дюпре?

Ее глаза снова стали огромными. Повозившись, она соединила молнию на куртке и застегнула ее до самой шеи.

– Ты знаешь, о ком я говорю. – Несмотря на мягкость весеннего вечера, она накинула на голову капюшон и стянула прошнурованную ткань куртки под подбородком. – Отвратительно. Отвратительный тип, которому было приказано меня напугать.

Преподобный Честер Дюпре.

– Сомневаюсь. – Тот самый пестро разодетый евангелист с сетью больших церквей, с именем которого связано столько слухов, что сам Джимми Беккер мог бы позавидовать. – Такой грузный мужик с бесцветными волосами? С кольцами? Разодетый в пух и прах?

Она раскрыла рот от удивления.

– Это ты о нем говоришь? Его по телевизору показывают?

– Хватит! – Без всякого предупреждения она сжала руки в кулаки и обрушила на него поток ударов. – Ты играешь со мной, как кошка с мышкой. Такие, как ты, на таких, как я, обычно не смотрят. Ты очень смеялся, когда понял, что я попалась на удочку?

Он безуспешно попытался схватить ее за запястья.

– Это ты обещал мне защиту? Это ты хотел меня и никому не позволил ко мне прикоснуться, потому что хотел приберечь меня для себя самого? И как я могла на это клюнуть!

– Ты клюнула на правду, – спокойно произнес он. В ответ она снова забарабанила по нему кулаками.

– Он предлагал мне кокаин! Он пытался сорвать с меня одежду! Он… он… он меня лапал.

— Феникс…

– Он собирался меня изнасиловать. И если бы не появилась Илона, он так бы и сделал. Мне было его не остановить.

Какие у нее короткие и чистые ногти.

Роман опустил глаза. На что ему сдались ее ногти, когда ему, может быть, предстоит сделать решающий в жизни выбор?

– Где тебя этому учили?

Она вытерла лицо рукавом:

– Чему учили?

– Чтобы стать актрисой, нужно учиться. – Произнося это, он чувствовал, что начинает себя ненавидеть. Если она притворяется, тогда все инстинкты, которым он до сих пор доверял, ни к черту не годятся.

Он ожидал новой вспышки гнева, но она удивила его. Опустив глаза, она повернулась к машине, положила на нее скрещенные руки и спрятала в них голову.

– Феникс.

– С какой стати мне притворяться, будто я боюсь? Зачем мне тут спектакль разыгрывать? Когда ты вернешься в клуб, тебе скажут, что я убежала оттуда как ошпаренная.

– Вряд ли мне это скажут. – Ему захотелось ее обнять.

– Конечно скажут.

Его сейчас беспокоило другое. Она была в святая святых. Джеффри с Ванессой в лепешку разобьются, чтобы не допустить никакой утечки информации, компрометирующей «избранных».

– Поехали вместе к моим друзьям. – Или он тупица, или, наоборот, очень умен. Время покажет. – Они живут здесь, в Иссакуа, и я обещал к ним заглянуть.

Она не отвечала.

Самое досадное, что он нисколько не приблизился к разгадке прошлого Эйприл и ее гибели. Если сойтись с Феникс поближе, то, может, ему удастся хотя бы порыться в вещах Эйприл в «Белла Розе».

– Что за друзья?

Кого он обманывает? Конечно, не стоит упускать возможность, которая наведет на след, но он хочет быть ближе к Феникс потому, что он хочет быть ближе к Феникс.

– Что…

– Дасти Миллер, – быстро проговорил он. – Мы встретились в Коронадо, когда я впервые пошел на учебу в СЕАЛ. Дасти был экспертом по подводным взрывам.

Глядя прямо перед собой, она прижала подбородок к тыльной стороне ладоней.

– Это, должно быть, очень опасно.

– Да. Он живет со своей, э-э, внучкой. – Лучше не вдаваться в объяснения. – В маленьком домике рядом с озером Саммамиш. Поедешь?

– Зачем ты меня туда зовешь?

– Разумный вопрос. – Очень даже разумный. – Мне кажется, мы оба пытаемся нащупать правильный способ… взаимоотношений. Может быть, в домашней обстановке мы расслабимся. Может, ты даже начнешь мне доверять. – Он хотел увидеть ее рядом с Джуниор.

Роман ждал, приложив кулак ко рту.

– Хорошо. – Она открыла дверь машины. – Садись. Я поведу.

Не один, а двое внушительного вида мужчин предстали перед Феникс в изобилующей желтым цветом гостиной дома, стоявшего на берегу большого озера.

Роман открыл дверь своим ключом и провел ее сюда. Оба незнакомца стояли и смотрели на Романа поверх ее головы.

– Это Феникс, – сказал он изменившимся голосом. – Графиня фон Лейден приняла ее на работу. Мы случайно встретились друг с другом в Иссакуа, и я пригласил ее приехать познакомиться с Дасти и Джуниор.

Старший из двух мужчин буквально пригвоздил ее к месту сверлящим взглядом. Протянув ей руку, он произнес:

– Дасти Миллер.

Феникс выдавила из себя улыбку в знак приветствия и с трудом отвела взгляд от тапочек-птичек.

– Феррито, – сказал другой и опустился на стул.

Здороваясь с ним, Феникс отметила, что он выглядит невероятно привлекательно и вместе с тем устрашающе – она не могла понять, в чем тут дело. Какой-то внутренний холодок, который он и не пытался скрывать. И за этой ленивой грацией скрывалась напряженность свернувшейся перед броском кобры.

Смешок Романа не особенно ободрил ее.

– Насти, – сказал он.

Она пронзила его острым взглядом.

Короткие, белесые волосы Феррито, непроницаемые карие глаза и высокая, поджарая фигура ассоциировались со скандинавским горнолыжником.

– Насти Феррито, – сказал Роман. – Сокращенно – Насти.

– Только для моих друзей, – произнес тот. – Зовите меня Насти. – Он не улыбнулся, и не похоже было, что он вообще когда-нибудь улыбается. Она никогда раньше не видела таких холодных глаз.

– Дасти не говорил, что ты объявился, – обратился Роман к Феррито.

– Я не предупреждал Дасти, что приеду.

– Этот мудак просто… – Дасти закашлялся. – Он просто взял и явился сюда. И собирается месяц здесь проваландаться.

Затем Феникс услышала, как Роман потирает руки.

– Прекрасно. Нам как раз тебя не хватало, дружок. Значит, так, официальная часть закончена. Почти. Вместе с Дасти живет его внучка.

Борозды, прорезавшие морщинистое лицо Дасти, углубились. Он взглянул на Насти, который в свою очередь не смотрел, как казалось Феникс, никуда.

– Феникс – мой друг, – сказал Роман. – Ты не будешь возражать, если я скажу ей, что Джуниор живет с тобой, потому что твоя дочь умерла?

Если Дасти не возражал, то ей лучше держаться от него подальше, когда он против чего-то возражает. Он буркнул что-то неразборчивое и так резко повернулся, что наткнулся на торшер и схватил его рукой, чтобы удержать.

– Виноват, Дасти, – сказал Роман, но голос отнюдь не был виноватым. – Иногда я забываю, что это было так недавно. Дасти был очень близок со своей дочерью.

– Мне очень жаль, – сказала Феникс.

– Не важно, что она не знала, кто отец ребенка, – бесстрастным тоном произнес Насти.

Дасти издал звук, похожий на рычание.

– Ну, – пожал плечами Насти. – Ты же слышал Романа. Феникс – его друг. Ты не упадешь в ее глазах, Даст.

– Не упаду? – Дасти Миллер резко обернулся. Он опять наткнулся на тот же торшер – и опять ухитрился схватить его на лету. – Почему, черт возьми, я должен упасть в ее глазах из-за того, что моя… моя дочь… Проклятье! Черт меня побери, ничего не пойму.

Насти достал складной нож и принялся доставать и снова убирать лезвия.

Феникс, расстроенная, подошла к Дасти и несмело коснулась его руки:

– Я очень сожалею, что вы потеряли дочь. Это, должно быть, ужасно. Звучит, конечно, банально, но я рада, что у вас есть этот малыш.

– Это девочка, – сказал Насти.

– Ой. Ты сказал «Джуниор», и я подумала.

– Дасти хотел мальчика, – сказал Роман.

– Ее, собственно, зовут… – Дасти не договорил.

– Зинния, – закончил за него Роман. – Правда, чудесное имя? Но мы все зовем ее Джуниор.

Насти шумно вздохнул и произнес с высоты своего огромного роста:

– Давайте я схожу и посмотрю, готова ли юная леди принять посетителей.

Он вышел из комнаты, и Феникс услышала на лестнице звук его шагов.

Роман и Дасти одинаковым движением засунули руки в карманы и прокашлялись.

– Чем занимается Насти?

– Служит на флоте, – ответил Дасти. – Он сейчас в отпуске. Только сегодня приехал.

Она поглядела на выражение лица Романа:

– Ты там с ним познакомился? На флоте?

– Он тоже из СЕАЛ.

– Ты рано ушел со службы?

– Да.

Ответы становились все короче. У Феникс создалось впечатление, что Роман никогда не бывает красноречивым, когда речь идет о нем самом.

С лестницы донесся звук шагов. Дверь распахнулась.

– Вот и она, – сказал Насти. Оказывается, он умел улыбаться, и – ой-ой-ой – улыбка у него была убийственная. – Маленькая мисс королева Вселенной.

Маленькая мисс королева Вселенной была обута – вот так сюрприз! – в желтые тапочки. Ее лицо окаймляли светлые кудряшки. Ярко-бирюзовые глаза были еще в дремоте. Она крепко прижимала ко рту большой пальчик, а в кулачке держала одеяло – желтое одеяло.

Роман опустился на корточки рядом с Феникс и протянул руки к ребенку:

– Ну, малышка, – голос его смягчился при этих словах, – ты не хочешь меня обнять?

Правая рука Феникс потянулась к горлу.

Джуниор выпустила из руки одеяло и перестала сосать палец. Она ринулась к нему нетвердыми, подпрыгивающими шагами. В руках Романа она задрыгала ножками, и он поднял ее в воздух над своей головой.

Ребенок закричал.

– У нее голова закружится, – сердито произнес Дасти. Роман встал и, держа малышку в одной руке, потрепал ее по спине и прижался к ней щекой.

– Ей только год и два, – сказал Дасти. – Такая умница. Уже месяц, как начала ходить. Видишь, как она бегает.

– Только, случается, падает прямо вниз лицом, – сказал Насти.

– Она хорошенькая, – проговорила Феникс, пораженная тем, как смягчились эти большие, сильные мужчины в присутствии маленькой девчушки.

– И болтает вовсю, – добавил Дасти.

Насти направился обратно к своему стулу.

– Это она выводит американский гимн, – произнес он без малейшего намека на улыбку.

– Это был… Это был несчастный случай? Что случилось с вашей дочерью? – Она тут же пожалела, что спросила об этом.

– Умерла при родах, – ответил Насти. – Ничем нельзя было помочь.

У Феникс опустилось сердце.

Она боялась посмотреть Дасти в глаза.

– Ты меня поцелуешь? – спросил Роман у малышки. – Где мой поцелуй?

Он обращался к ребенку с нескрываемым удовольствием.

Джуниор положила свои крохотные ручки на лицо Романа и начала его сосредоточенно изучать. Роман сделал большие глаза и замотал головой.

Феникс прикрыла лицо рукой. Ее переполняло смешное, счастливое ликование. Он не может быть чудовищем. Чудовища не целуют и не нянчат детей с такой откровенной радостью.

– Так я получу свой поцелуй? – спросил он Джуниор.

Ребенок тут же громко чмокнул его в уголок рта.

Роман закрыл глаза. Он взял девочку на руки и, убаюкивая ее, улыбнулся с такой сладкой горечью, от которой Феникс ощутила непонятную боль.

Джуниор откинулась назад, захлопала в ладоши и загугукала:

– Ба, Ба, Ба.