Текст книги "Простые радости"

Глава 18

– Грех, секс и колдовство, – произнес Морт, продолжая выхаживать по кухне Розы. – С тех пор как открылся этот клуб, наш городок стал совсем другим.

Феникс избегала встречаться взглядом с Романом. Держа в одной руке кружку с кофе, он устроился в углу комнаты. Когда некоторое время назад она увидела его глаза, то поняла, насколько неодобрительно относится он к тому, что Роза позвала Морта, Зельду и Лена. Подсобный рабочий, Веб, сидел за кухонным столом, обхватив руками лохматую рыжую голову.

– Может быть, это не имеет к клубу ровным счетом никакого отношения, – вмешалась Феникс. Лучше сюда никого не впутывать. – Нам остается только ждать и надеяться, что Евангелина вернется. А если нет, то полиции придется принять нас всерьез и заняться этим.

Роза стояла глядя в окно, ее светлые шелковистые волосы струились по спине.

– Я была неправа, – произнесла она. – Совершенно неправа. Мне нужно было его выслушать.

– Похитителя? – спросил Лен. Он неоднократно пытался положить Феникс руку на плечо, но та всякий раз ее стряхивала. При очередной неудачной попытке он с упреком поглядел на нее: – Мы все должны сейчас поддержать Розу.

Тогда и клади руку ей на плечо.

— Объясни поточнее, что ты имеешь в виду, Роза, – проговорила Феникс. – В чем ты была неправа?

– Я не могла успокоиться и не давала ему сказать, чего же он хочет. Я вопила, как безмозглая дурочка. Да я и есть безмозглая дурочка. Тогда он ушел, взяв с собой мою Евангелину.

– Ты не виновата, – пробормотал Веб. Его маленькие голубые глаза ярко сверкали под тяжелыми бровями, такими же рыжими, как волосы и борода. – Это моя вина. Мне следовало раньше проснуться. Не могу поверить, что я все проспал.

– Не вини себя, – ответила Роза.

– Виноват тот негодяй, который это сделал, – сказала Зельда. – Во что я не могу поверить, так это в бесцеремонность полиции.

– Да? – удивился Морт.

Зельда фыркнула:

– Это же Америка, а не послевоенная Европа.

– Мне следовало проснуться, – повторил Веб. Феникс никогда не видела, чтобы этот неуклюжий человек был одет во что-нибудь, кроме бесформенного комбинезона и рабочей джинсовой рубашки. Он поднялся и в нерешительности стоял опершись руками о стол и не зная, идти ему или оставаться.

– Забудь об этом, – сказала ему Феникс. Ей было жаль Веба – таким он казался несчастным.

– Я всегда слишком крепко спал. Я должен был обо всем позаботиться.

– Успокойся, Веб, – проговорила Роза, обращаясь и к нему, и ко всем остальным. – Веб очень привязался к Еванге-лине. Я не могу смириться с тем, что это случилось именно сейчас, когда ей наконец могло достаться немного счастья.

Феникс скорее почувствовала, чем увидела движение, и повернулась к Роману. Тот продолжал попивать кофе, стоя в углу.

– Сестренка! Вот ты где!

Феникс – чуть не пролив свой кофе – очутилась в медвежьих объятиях.

– Кофе, – пропищала она, выгнув шею, чтобы увидеть темно-карие глаза Насти.

– Говори то, что нужно, – процедил он сквозь зубы. – Взглянув через его плечо, она увидела, как Роман улыбается в кружку.

– Насти! Откуда ты взялся? Ух ты, здорово! Почему ты не позвонил? Я бы что-нибудь придумала. Надо же!

– Не переигрывай.

Она торжественно улыбнулась:

– Познакомьтесь с другим моим братом, Насти. А все-таки, откуда ты взялся?

– Из этой двери, – ответил Насти, поворачиваясь лицом к собравшимся. – Приятно с вами познакомиться. Похоже, я попал на совещание.

– Брат? – спросил Лен, на лице которого ясно читалось подозрение.

– Старший брат, – уточнил Насти и, указывая пальцем в сторону Романа, добавил: – Но этот медведь самый старший.

– Как? – Морт остановился. – Это ее старый друг. Разве не так ты мне говорила, Феникс?

Лен громко фыркнул:

– А мне она сказала, что это ее новый начальник. Насти расхохотался. Он хлопнул себя по коленям, тряхнул головой и уперся кулаками в бедра.

– Ты все такой же, старик, – сказал он, очень убедительно создавая впечатление рубахи-парня. – Это семейная шутка. Мы всегда представляем друг друга старыми друзьями. Или старейшими друзьями. Или чем угодно, только не тем, что есть на самом деле. Началось это еще в детстве: Роман не хотел, чтобы кто-то знал, что у него есть младшие брат и сестра. В те времена мы были друзьями водой не разлить. – Он снова разразился хохотом.

Роман, широко улыбаясь, подошел к своим «старым друзьям». Обняв их руками за плечи, он притянул их к себе и прошептал Феникс:

– Улыбнись, черт возьми.

В замешательстве она выдавила из себя смешок и, когда смогла поставить кружку, игриво ущипнула Романа за живот. Ее пальцам наверняка было больнее, чем его коже.

Снова смех, снова похлопывание по плечам.

– У нас проблема, – вдруг вырвалось у Веба. – Приятно видеть воссоединение семьи, но в этом доме сегодня утром похитили одну милую даму.

Насти моментально сделался серьезным.

– Похитили? Кого?

– Евангелину, – прошептала Роза. Крепко обхватив себя руками, она отвернулась от окна. – Это моя подруга детства. Она мне как сестра. Этот ужасный человек пригрозил, что убьет ее, если не получит требуемого.

– Чего же он хотел? – спросил Насти.

Роза подняла на него свои хорошенькие глазки:

– Я не могла успокоиться и не давала ему сказать ни слова. Что может быть глупее истерички, которая неспособна немного помолчать, чтобы спасти свою подругу.

В первый раз со дня их знакомства Феникс увидела, как Насти лишился дара речи. Он прикусил губу и уставился на Розу.

– Мне нужно было просто заткнуться и выслушать его. Насти прокашлялся:

– Не всегда так просто успокоиться в подобной ситуации, мэм.

Феникс, осознав, что стоит раскрыв рот, быстро оправилась от смущения.

– Случись такое со мной, Евангелина бы справилась с этой ситуацией, – сказала Роза, обращаясь исключительно к Насти. – Она бы с собой совладала. Мне так стыдно!

– Уверен, тут нечего стыдиться, – успокоил ее Насти. Он засунул руки в карманы и стоял покачиваясь на носках. – Почему бы вам не присесть и не рассказать все с самого начала, а затем поручить мне с этим разобраться. Вернее, мне и Роману, – быстро добавил он, взглянув на Романа.

Несмотря на серьезность момента, Роман едва сдерживал улыбку.

– Неплохо придумано.

– Как выглядел этот человек? – спросил Насти. Он взял Розу под руку и подвел ее к стулу. Когда она села, он присел рядом на корточки и положил руку на спинку стула. – Не торопитесь, подумайте хорошенько. И не волнуйтесь – когда волнуешься, все мысли путаются.

Феникс посмотрела на Розу совсем по-новому. Она действительно красавица. С распущенными волосами она казалась совсем девочкой, хотя ей было никак не меньше сорока.

Ну и что? Насти, вероятно, около тридцати пяти. Нет, она не о том размечталась: вряд ли Роза произвела на Насти такое впечатление, просто он ей сочувствует.

Конечно. Он прямо вылитая сестра милосердия.

Нет, все-таки Насти попался.

— Это было ужасно, – начала Роза. – Его лица было не разглядеть. На нем была такая черная шерстяная штука, покрывавшая его голову и заправленная в черный свитер. Головорез, как назвал бы его мой отец.

Феникс насторожилась.

– Продолжайте, – мягко произнес Насти.

– Не давите на нее, – отрезал Веб. – Она привыкла к другому – к тихой, спокойной жизни.

– Все нормально, Веб, – произнесла Роза, не глядя на него. Она, кстати, ни разу не отвела глаз от лица Насти с того момента, как его увидела. – Очки. На нем были маленькие круглые очки с дужками, продетыми в эту шерстяную штуку. Просто кошмар.

– Но это же…

Роман опять притянул к себе Феникс, не дав ей произнести то, что она собиралась сказать.

– Дай Розе договорить, – шепнул он, покрепче сжав ее, чтобы быстрее дошло: он не хотел, чтобы присутствующие узнали о нападении на нее.

– Вот почти и все, – сказала Роза. Она шмыгнула носом, и Насти тут же вынул салфетку из коробки, стоявшей на столе, и предложил ей. – Черная штука на голове. Очки. Черные свитер и брюки. Черные перчатки. Большие резиновые сапоги.

– Ты просто молодец, – одобрил Насти. – Прекрасно все описала. Великолепно. Ты же не могла рассказать о том, чего не видела.

Феникс готова была взорваться. Тот же человек, который напал на нее, через несколько часов проник в «Белла Розу» и исчез с Евангелиной? Почему она тогда же не вызвала полицию? Почему ничего не сделала, чтоб его остановить? Зачем ему вообще понадобилась Евангелина?

– Ты так добр, – сказала Роза Насти.

– Надо начать поиски, – предложил Морт. – Ты, Лен, возьмешь свой грузовик. Я довезу Зельду до «Поворота», она может взять машину у Нелли. Веб, жди нас снаружи. Мы разделимся.

Феникс заметила, что Морт не попытался привлечь на помощь Насти или Романа.

– О Боже! – воскликнула Роза, по щекам ее катились слезы. – Мне надо было выслушать его, сказать, что он может брать любые мои бумаги.

Все, кроме Романа, Насти и Феникс, поспешили выйти из кухни. Феникс не пропустила последней фразы Розы.

– Не расспрашивай ее, – тихо сказал ей Роман. – Не сейчас. Нам нужно сначала поговорить.

– Вы думаете, он позвонит? – спросила Роза.

Насти посмотрел поверх ее головы на Романа. Тот кивнул.

– Да. Да, это вполне вероятно, – сказал Насти. Он поднялся и подошел к Роману и Феникс: – Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

Роман кивнул:

– Да. Но это мало что дает. Послушай, мне нужно кое-кого навестить. Уже много времени прошло.

Насти разглядывал свои кроссовки.

– Да, тебе нужно повидаться с Дасти. А мы с Феникс останемся здесь.

– Нам с ней о многом нужно поговорить, дружок, – возразил ему Роман. – Телефону доверять нельзя. Так что Феникс я беру с собой.

– Я не могу оставить Розу.

– Ты будешь делать так, как тебе говорят, – отрезал Роман.

По всхлипыванию Розы можно было понять, что она не прислушивается к разговору. Вот и прекрасно. Феникс, прищурившись, поглядела на Романа:

– Ты был очень добр ко мне.

– Спасибо, – с сарказмом произнес он.

Она сгребла его за свитер правой рукой:

– Как я сказала, ты был очень добр ко мне, и я тебе благодарна. Но это не значит, что ты имеешь право мне указывать.

– Нет, как раз имею.

Насти что-то напевал себе под нос.

– Нет, черт возьми, не имеешь. У меня и без этого хватает неприятностей.

– «Без этого» у тебя будет еще больше неприятностей. – У Романа было такое бесстрастное лицо, словно он заказывал обед в ресторане. – Ты в опасности, крошка.

– Не называй меня…

– Женщин иногда так трудно понять.

– Это верно, – согласился Насти. – Слушайся старшего брата, сестренка. Старшие всегда знают, что лучше.

– Это смешно.

– Это смертельно, – сказал Роман. – Многие уже умерли. Я должен все выяснить.

Постепенно ее пальцы выпустили его свитер.

Кто? Что он сказал? О ком он говорит?

– Это очень длинная история.

Насти пожал плечами:

– Очень длинная. Слишком длинная, чтобы мы рассказали ее прямо сейчас. Что ты думаешь, Роман? Об этой Евангелине?

– Я бы и сам хотел это знать. Останься с Розой, ладно?

– Конечно останусь.

– Я отправлюсь к Дасти.

Насти коротко рассмеялся:

– Все гораздо лучше, дружище. Он сам собирается прийти к тебе.

– Черт, – процедил Роман. – Пошли, Феникс. И, пожалуйста, не спорь. Если ты не пойдешь, мне придется остаться. А я должен идти.

Она позволила ему проводить себя на улицу и довести до дороги, где он припарковал свой «ровер». Когда они сели в машину, Феникс придвинулась к нему и слегка ударила по руке.

– Феникс, – он наклонился, чтобы поцеловать уголки ее рта, – я многого лишал себя в этой жизни. Позволь на этот раз мне быть свободнее, любовь моя.

Несмотря на испытываемое раздражение, она была не в силах противиться его ласкам.

– Я не могу слепо следовать за тобой, – сказала она не слишком уверенно. – Меня приучили принимать самостоятельные решения. Так безопаснее. Меньше возможность обвинить другого, если что-нибудь будет не так.

– Ты сможешь объяснить, откуда это пошло, позже, да? – спросил он, целуя ее снова. – А теперь позволь отвезти нас к Дасти.

Феникс прижалась к его плечу:

– Почему было так важно утаить, что человек, который увез Евангелину, возможно, и есть тот, кто напал на меня?

– Они не знают о нападении на тебя, и я хочу и в дальнейшем держать их в неведении. – Он погладил ее волосы. – Как ты думаешь, откуда я знаю, что это один и тот же человек? Ты ведь мне его не описала.

Она широко открыла глаза:

– Да, не описала.

Опустив руку в карман, он достал завернутые в носовой платок очки с толстыми линзами.

– Я нашел это около гаража. Сомневаюсь, что на них сохранились чьи-либо отпечатки пальцев. Их, очевидно, хорошенько протерли и положили туда, где я их и нашел.

Феникс потребовалось несколько секунд, чтобы ответить:

– Он мог уронить их. Но…

– Нет, если они были нужны ему, чтобы видеть, куда идти.

– Но позже он схватил Евангелину. И тогда на нем были очки.

– Я знаю. – Роман поднял ее руку и поцеловал кончики пальцев. – Это-то и удивляет меня. Может быть, этот парень покупает очки по пути и оставляет их на месте преступления?

– Это так жутко, он очень опасен. И он захватил бедную Евангелину. Почему ты не вызвал полицию, когда он преследовал меня?

– Мы просто не доверяем им, любовь моя. Весь этот бардак в Пиковом Клубе длится уже годы, а полиция так ничего и не предприняла. Они никогда не занялись бы твоим случаем или похищением Евангелины. Мы уверены, что им платят за то, чтобы они смотрели в другую сторону. Как ты думаешь, о каких бумагах говорила Роза?

– О бумагах, о которых она совершенно не собиралась упоминать.

Он взорвался:

– Или о бумагах, про которые она забыла, что о них упоминал он. И она… не так-то хороша, да?

– Роза прекрасна. Где-то ее здорово напугали. Возможно, ей нужен кто-то, чтобы вытащить ее оттуда.

Роман сглотнул:

– Кто-нибудь вроде Насти? Ерунда. Что касается Насти, то у него короткая память на женщин.

– Почему…

– Почему мы называем его «Насти»? – Роман свернул с дороги на «Белла Розу». – Он хороший парень и никогда не причинит вреда такому беспомощному существу, как эта леди, так что не переживай.

– Какое странное имя «Насти»[1]1
  Англ. «nasty» – мерзкий, отвратительный, ужасный.


[Закрыть], – пробурчала Феникс. – Почему он не пользуется своим настоящим именем?

– Возможно, вам обоим нужно будет как-нибудь поболтать об этом.

Она сделала вид, что не обратила внимания на этот укол, немного расслабилась и стала рассматривать деревья, мимо которых они проезжали, и полевые цветы, которые слегка колыхал полуденный ветерок. – Ты всегда должен отмечаться у Дасти?

– Да.

– Ты это делаешь для того, чтобы быть хорошим? Потому что тебе жаль его?

– Нет.

Феникс вздохнула:

– Почему я ощущаю тебя айсбергом, а себя «Титаником»?

– Потому что есть многое, чего ты обо мне не знаешь. Так же как и я многого еще не знаю о тебе.

– Не так уж и много.

– Ты хочешь знать, почему я должен видеть Дасти каждый день?

Она прочувствовала силу этого вопроса:

– Это не мое дело.

– Возможно. Дело в том, что я захожу к Дасти каждый день.

– Каждый день? – Она взглянула на него. – Ты не ходил вчера.

– Поэтому я и беспокоюсь.

– Я не понимаю.

– Ты поймешь. У меня есть определенные обязанности, и я серьезно к ним отношусь. Если я когда-нибудь забываю о них, хотя бы на день, как вчера, Дасти напоминает мне о них. Не очень-то приятная сцена.

– Я все еще не понимаю.

– Дасти считает, что отцы в первую очередь должны заниматься своими детьми.

Феникс резко повернулась на сиденье:

– Дасти твой отец?

– Нет. Я отец Джуниор.

Глава 19

Если описать ощущения Феникс в тот момент, то эта была смесь шока, враждебности и вот-вот готовых прорваться Рыданий.

Она не хотела даже смотреть на Романа. И она, наверное, проигнорирует Дасти, что не так-то уж и плохо: так Роман сможет остаться с ним наедине и сказать ему, о чем можно говорить, а о чем нет. Если ему улыбнется удача, то он сможет сохранить чувство Феникс, но для этого придется преодолеть кое-какие трудности. Если Феникс узнает о смерти Эйприл от Дасти, этого, возможно, будет достаточно, чтобы Феникс возобновила их разборки. То, что он приобрел вместе с Феникс, – нечто особое. Но то, что он должен сделать для Эйприл, – священно.

Крепко вцепившись крошечными ручками в жесткие волосы Дасти, Джуниор въехала в желтую гостиную на его плечах. Улыбаясь так широко, что были видны все ее двенадцать зубов, она с восторгом смотрела на Романа, но, когда она протянула ручонки и произнесла:

– Па, па, па, – Дасти быстро перевернул ее и подержал над полом вниз головой.

– Говорят: лучше поздно, чем никогда, – сказал Дасти Роману, – никогда не выяснял, кто это говорит, и не очень-то полагался на их мнение.

– Ох, – произнес Роман, – Насти предупреждал меня, что она частенько писает прямо на тебя.

Дасти прижал свою большую руку к ушку Джуниор:

– Не говори такие слова в присутствии ребенка. – Он перевел взгляд с Феникс на Романа: – Вы что, перепихну-лись?

– Только не в присутствии ребенка, – заметил Роман. Феникс устроилась в своем любимом кресле и положила ноги в не очень-то модных кроссовках на стоящий рядом стул:

– Ребенок не понимает выражения «перепихнуться», но я-то понимаю, мистер Миллер, и нахожу это оскорбительным.

Роман улыбнулся и тут же понял, что совершил ошибку.

– Рада, что все это тебе кажется смешным, – сказала ему Феникс, – Евангелину похитил какой-то ненормальный сексуальный маньяк, который везде разбрасывает стекла от бутылок с кока-колой. Я не могу найти свою лучшую подругу. Моя жизнь, возможно, ничего не стоит. И, кроме того, все, к чему я когда-либо прикоснулась, превратилось в говно.

– Не в присутствии ребенка, – прыснул Дасти так громко, что Джуниор от удивления икнула и разревелась. – Теперь посмотри, что ты наделал, – сказал Дасти Роману, укачивая ребенка.

Мгновенно Феникс оказалась на ногах и начала гладить Джуниор по спинке и бормотать ей всякую ласковую чепуху.

– Тебе тяжело пришлось? – грубовато спросил Дасти у Феникс. – Ты довольно-таки сильно избита.

Она накрутила на палец прядь светлых волос Джуниор.

– Тяжело, – сказала она, надув губы, и кивнула, – действительно тяжело.

– Насти сказал то же самое. Сказал, что ему хотелось бы прибить того… Ему хотелось бы поговорить с тем, кто так с тобой обошелся.

– Он хорощий парень. Моя квартирная хозяйка – Роза Смодерс – живет очень замкнуто. Она не очень-то быстро раскрывается перед новыми людьми. Насти был так добр с нею этим утром. И он завоевал ее.

– Да, он такой и есть. – Дасти положил маленький кулачок Джуниор к себе на ладонь. Подкидывая ее вверх и вниз, он произнес: – Нежный, когда вы от него совершенно этого не ждете.

– Я заметила. Она страшно была сердита тогда на себя, потому что Евангелина – женщина, которую ее отец привез из Джорджии – была похищена сегодня утром.

Теперь Дасти перекидывал Джуниор с одной руки на другую.

– А я думал, Насти пришел туда из-за тебя.

Роман перехватил его взгляд и предостерегающе посмотрел на него.

– Джуниор украдкой посмотрела на Феникс, которая нежно поглаживала ее по розовой щечке.

– Она самая хорошенькая девочка на свете. – Она почти вплотную приблизилась к Джуниор. – Ведь ты самая хорошенькая девочка, да?

Носик Джуниор сморщился и стал похож на маленькую пуговку.

– Насти пришел в «Белла Розу» из-за меня. Этот тип – парень, который захватил Евагелину – атаковал меня прошлой ночью и затолкал в багажник машины в гараже.

– Подо…

– Не в присутствии ребенка, – мягко напомнил Роман. Дасти присвистнул, а затем сказал:

– Да, это ужасно, Феникс. Действительно ужасно. Черт возьми, мы должны сделать все, чтобы подобное не могло никогда повториться.

– Полиция до сих пор не помогла нам в поисках Евангелины, – призналась Феникс Дасти. – Знаешь, они выжидают.

– Да. Я знаю. Человека могут убить до того, как им удастся предотвратить это. Но я не хочу, чтобы ты волновалась. Понимаешь?

– Думаю, что ты очень добрый человек, – сказала Феникс, – и ты так нежен с Джуниор.

Дасти пожал плечами и покраснел:

– Мы должны делать то, что мы должны.

– Не каждый мог бы быть таким добрым, – она убрала с лица Джуниор растрепавшиеся волосики, – по отношению ко мне. И к Роману. И к вашей дочери, и ко всему.

– Моей… – Дасти нахмурился.

Роман прокашлялся и взял Джуниор на руки. Затем поднял ее на вытянутых руках и начал медленно опускать.

– Феникс знает, что Джуниор моя, – сказал он, мысленно умоляя, чтобы Дасти не проговорился, – она говорит, что теперь понимает – если бы не ты, я, возможно, пропал бы.

– А, – отреагировал Дасти, – ты имеешь в виду мать Джуниор. Отличительная черта зрелости – это умение прощать. Поэтому я полагаю, что я достаточно зрелый человек.

Роман мысленно поблагодарил Дасти.

– Конечно, ты такой и есть. Даст, есть ли у тебя горячий кофе? Феникс не очень-то много спала накануне ночью.

– Я спала столько же, сколько и ты, – парировала Феникс.

– Эта так? – невинно спросил Дасти. – Длинная ночь, да?

Роману не надо было и смотреть на Феникс, чтобы узнать, какого цвета сейчас у нее лицо.

– Теперь Феникс не может оставаться одна. Я был с ней прошлой ночью.

После некоторой паузы, пытаясь скрыть неловкость, Дасти спросил:

– Тот парень, который напал на Феникс, везде раскладывает бутылки из-под кока-колы?

Джуниор схватилась за ухо Романа. Он поморщился:

– Да нет, очки с толстыми линзами. Он оставляет их так, чтобы их можно было обнаружить. Рядом с тем местом, где он набросился на Феникс. На нем была другая пара очков, когда он схватил Евангелину. Мы займемся этим позже, Даст. А как насчет кофе?

– А где сейчас Насти?

– Все еще с хозяйкой квартиры Феникс. Развлекает ее.

– Да…

– Это не обычная квартирная хозяйка. Она одна из этих холодных, но сексуальных штучек. В ней таится многое, и я не думаю, что Насти этого не заметил.

– Роман!

Он улыбнулся Феникс, пытаясь ее успокоить:

– Шучу. Насти побудет там какое-то время. Когда я не смогу быть всю ночь с Феникс, останется он.

– Удобно, – заметил Дасти.

Роман на секунду замолчал, расстегивая свою джинсовую куртку, чтобы туда смогла забраться Джуниор.

– Насти будет спать на диване.

– А где же ты будешь спать?

– Не твое собачье дело!

– Не при ребенке, – сказал Дасти, понижая голос, – на сей раз мне кажется, это мое дело, если дело касается твоих любовных похождений.

Роман в раздражении покачал головой:

– Ты перегибаешь палку, дружище. Я и так пытаюсь забыть то, что ты тут сказал в присутствии Феникс.

– О да, – воскликнула Феникс.

Джуниор была уже полностью у Романа под курткой, и од застегнул молнию. Когда они были вместе, ей нравилось так близко находиться к нему. Он крепко обнял ее. Ей это нравилось с самого дня рождения.

– Мистер Миллер, – серьезно произнесла Феникс, – если бы у меня было хоть какое-то представление о том, в чем здесь дело, я бы… Если Роман отец Джуниор. Тогда я бы…

– Что бы ты тогда сделала? – спросил Роман с притворной угрозой.

– Вам не нужно волноваться, что будет еще один ребенок, – она имела в виду Джуниор, – Роман очень ответственный.

Он не мог поверить в то, что она это сказала.

Дасти начал отступать к двери в прихожую.

Он не произнес ни слова, пока не оказался в дверях. Затем он смог произнести только «ответственный». Он сказал это еле слышно и исчез.

– Он такой милый, – сказала Феникс, переплетая пальцы, – прекрасно чувствует ситуацию.

Кому-нибудь все это показалось бы забавным. Но не Роману.

– Дасти самый лучший из всех. – В конце концов теперь было понятно – после долгой лжи он таки признался, что он отец Джуниор.

В это мгновение ему показалось, что кровь застыла у него в жилах.

– Давай, детка, – обратился он к своей маленькой девочке, – давай сядем и обнимемся. – Она была его маленькой девочкой. Возможно, он не был ее отцом по крови и даже юридически, но она была его, и он был ее.

Скрестив ноги в кресле, он поцеловал глазки Джуниор, ее носик, погладил ее по подбородку, подул ей в ушки, пока она не пикнула и не поцеловала его в губы своим детским влажным ротиком. Роман закрыл глаза и продолжал держать ее на руках. Он вдыхал в себя запах детской присыпки и чистой одежды и… просто сладкого, сладкого ребенка.

– Па, па. – Она напрягла ножки и подпрыгнула и ударила ладошками по его щекам. – Ах!

Феникс рассмеялась:

– «Ах»? Это она сказала?

– Любимейшее из новых словечек.

Уже работая на публику, Джуниор с величайшим удовольствием повторила «ах».

– Я люблю тебя, – сказал ей Роман, с усилием сдерживаясь, чтобы не обнять ее еще крепче, – ты самый лучший ребенок. Самый лучший. – Что бы ни произошло, он сделает все возможное, чтобы она никогда не столкнулась с той мрачной и жестокой жизнью, которая выпала на долю ее матери.

– Какая была ее мать?

Он с трудом вернулся к действительности. Он не заметил, как Феникс прилегла на желтый ковер. Оперевшись о руку, она с серьезным лицом наблюдала за ним.

– Ее мать… – сказал Роман, едва не забыв вздохнуть, – ее мать была прекрасной женщиной. Она была смелой и совсем не думала о себе. Ее последняя мысль была о дочери.

Глаза Феникс заблестели. Она прищурилась:

– Почему ты на ней не женился?

Разве не предупреждал его святой отец никогда не лгать? Теперь надо как-то выкручиваться.

– Она не хотела выходить за меня замуж, – сказал он, чувствуя облегчение оттого, что на сей раз говорит правду.

Дасти с шумом распахнул дверь и снова оказался в комнате – но без кофе.

– Тебя кто-то к телефону, Роман. На кухне. Что-то важное.

Он снова испытал чувство благодарности. Возможно, ему так не повезет с ее следующим вопросом.

– Иду, – сказал он, поднимаясь. Он вытащил Джуниор из-под куртки и протянул ее Феникс:

– Не могла бы ты подержать ее несколько минут?

– Она не идет к незнакомым, – заметил Дасти.

Засунув все пальцы в рот, Джуниор молча переправилась на руки Феникс. Роман вслед за Дасти вышел из комнаты.

В прихожей Дасти на секунду остановился, чтобы послушать, не плачет ли ребенок.

Из гостиной не слышно было никакого рева.

Роман молча указал по направлению к кухне и направился туда.

Как только дверь за ними закрылась, Дасти повернулся к Роману:

– Какого хрена ты связался с этой девчонкой?

– Она не девчонка. Ей тридцать лет. И это мое дело – чем я с ней занимаюсь.

– К черту все это. Мы здесь из-за тебя. Мы здесь потому, что ты не успокоишься, пока не выяснишь, кто убил Эйп-рил. Ты ведь должен отомстить.

– Я должен сделать это для Джуниор, – выдавил из себя Роман, – и для Эйприл. Теперь оставим это. Не говори ничего плохого в присутствии Феникс, пока я не дам добро.

– Добро? – Дасти достал пачку «Кэмел» и распечатал ее. – Сначала эта девица – представительница вражеского лагеря, через минуту ты с ней спелся.

– Она не будет врагом тому, с кем спит.

– А! – Дасти закурил и сквозь дым взглянул на Романа. – Ты признаешься, что спишь с ней?

– Заткнись, дружище. Эта маленькая леди уже очаровательно охарактеризовала мою ответственность.

Дасти начал изучать свои ногти.

– Рад, что ты все еще не забываешь брать с собой презервативы.

– Не остроумно. Она особенная. Или я хочу, чтобы она такой была.

Дасти выдохнул через ноздри сигаретный дым:

– Мне она нравится.

Роман удивленно поднял брови:

– Не думал, что тебе еще нравятся женщины.

– Женщины – нет. Но какая-нибудь одна женщина – возможно. Для тебя это имеет значение, да?

– Да.

– Я знал это. Я это почувствовал. Я еще не совсем забыл некоторые признаки. Ты любишь ее.

Роман не готов был говорить об этом. Возможно, он никогда не будет готов.

– Я ничего не говорил о любви.

– Ничего не говорил. Ты не любишь ее? Роман немного подумал:

– Не знаю. Но я надеюсь…

Дасти вытащил еще одну сигарету:

– А что если… Если она окажется врагом? Что тогда?

– Она не враг.

– Ты не ответил на вопрос.

Роман посмотрел на него остановившимися глазами:

– Если она окажется врагом, это не создаст нам проблем. Я в этом уверен.

Дасти кивнул.

– К черту! – Роман выхватил у него сигарету. – Что ты делаешь?

– Это все нервы.

– Ты обещал мне, что не будешь. По крайней мере когда рядом Джуниор.

– Я и не курю, когда я с ней. А ты, кстати, мне не отец. И вообще ничей не отец.

– Как и ты, черт бы тебя побрал.

Дасти забрал обратно сигарету, подошел к раковине и демонстративно затушил ее.

– Я решил стать для нее почти отцом, но ведь и ты тоже этого хочешь, да?

Пристыженный, Роман пробормотал:

– О'кей. Я не должен был этого говорить.

– Мы квиты. Ты самый лучший отец, какой только может быть у Джуниор. И она счастливый ребенок. И теперь можем ли мы наконец выбраться из этой проклятой дыры?

С Феникс или без нее, я хочу, чтобы этот ребенок был как можно дальше от Паст-Пик.

– Я тоже этого очень хочу. – Но Бог свидетель, он хочет быть и с Феникс. – Я снова там был и просмотрел еще кое-какие папки.

– И?

– Ничего. Да и не должно было быть. Это бесполезно. Все это напоминает почту клуба для мальчиков и девочек.

– Очень жаль, – сказал Дасти.

Роман взял чайник с холодным кофе и поставил его в микроволновую печь и вспомнил, зачем Дасти позвал его сюда.

– Я не слышал никакого звонка.

– Его и не было.

– Ты сказал… Дасти, если Феникс спросит, ты лучше придумай что-нибудь о телефоне, который звонит только на кухне, чтобы не разбудить Джуниор.

– Спасибо, – ухмыльнулся Дасти. – Именно так я и скажу ей.

Зазвонил телефон.

– Нам в помощь, – сказал Дасти и снял трубку. – Да? – Он немного послушал, затем передал трубку Роману.

– Только что получил для тебя известие из Сиэтла, – сказал Насти. – Подумал, тебе следует знать о том, что графиня ищет тебя. Звучит просто трагично.

– Она хочет, чтобы я вернулся в клуб?

– Завязать контакты. Это все, что она сказала.

– О'кей. Какие-нибудь известия о Евангелине? Насти понизил голос:

– Никаких. Но Роза спокойна. По-моему, игра на пианино ее расслабляет.

– Хорошо. – Взгляд Романа стал менее напряженным. – Что ты делаешь?

– Слушаю. Ей это нравится. Играет прекрасно. Ты знаешь ораторию Пачебелла?

Роман с шумом выдохнул:

– Да, знаю. Спасибо за звонок. Я позвоню тебе.

– Ты знаешь что? – спросил Дасти, когда Роман нажал на отбой.

– Ораторию, – ответил Роман, – Пачебелла. Это музыкальное произведение. Моей матери оно очень нравилось.

– Гм.

Роман не стал больше ничего объяснять, а набрал номер личного телефона Ванессы в клубе. После одного гудка она ответила:

– Да.

– Это Роман.

– Где ты?

– В телефонной будке в Сиэтле. – Этот номер невозможно было определить.

– Мы выяснили нечто неприятное.

– Мы? Ты и Джеффри?

– Вилли Вилбертон позвонил из Лондона. Ты знаешь, какие у него связи. Кто-то кое о чем проговорился. Возможно, нам придется предпринять некоторые шаги для самозащиты.

– Защищаться от чего?

– От твоей подружки, Феникс.

Он покрылся холодным потом:

– Моей подружки?

– Мы всегда проявляем большой интерес к личной жизни тех, кто с нами связан, дорогой. Я знаю, что ты с ней спишь.

Он не отрываясь смотрел прямо перед собой.

– Я бы многое дал, чтобы узнать, как тебе стало об этом известно. Но это не значит, что я все отрицаю. В этой леди кое-что есть, а я не из тех, кто упускает лакомый кусочек.