Текст книги "Избранные. Киберпанк"

– А это что такое?

Доктор повернул голову жертвы, и Шахид уставился на Чэня окровавленной дырой, оставшейся на месте выдранного со всеми проводами и микросхемами глазного импланта. Сквозь нее шеф-интеррогатор мог видеть мозг юноши. Сю поочередно отключал от центральной нервной системы Шахида Салафи устройство за устройством, при этом не давая ему умереть. Остановка функций мозга могла уничтожить важные данные. Чэнь представил боль, которую иранец испытывает даже будучи накачанным наркотиками и анальгетиками, и его замутило. Полчаса назад он рассказывал виртуальному императору о милосердии.

– Сю на связи, – прошипел хирург. – Госпожа управляющая?

– Слушаю, доктор.

– Все импланты извлечены и проверены. Разрешите открыть контур для изучения.

– Разрешаю.

– Убейте его уже, – сказал Чэнь. – Что вам до этого тела?

– А что вам? Сам умрет. – Сю позволил себе усмешку. Он обладал характером рептилии: чувства, страдания и переживания других, особенно подопытных, абсолютно не трогали его.

– Госпожа управляющая!

– Выполните просьбу, доктор.

Сю щелкнул складным скальпелем, но Чэнь не стал смотреть на расправу. Он поднялся в свой кабинет и принялся изучать сведения, вытащенные с жестких дисков устройств Салафи. Переговариваясь с техническими специалистами, он выстраивал на бумаге схему имплантов, пытаясь понять, каким образом Язир Салафи планировал использовать сына в Ядре.

Работа шеф-интеррогатора – это не только допросы живых, но и кропотливейший труд на десятками моделей имплантов. Зачастую устройства, вживленные в тела, могут рассказать больше, чем смертный язык. Быть интеррогатором – значит быть психологом, палачом, аналитиком и программистом в одном лице, уметь сопоставлять факты и находить обоснования использованию того или иного импланта. Допросы техники в свое время вознесли Чэня Далуна в элиту «Ятсена». Не утрать он жесткость переговорщика, ему до сих пор не было бы цены.

– Госпожа управляющая!

– Мастер Чэнь.

– Я знаю, что он пытался сделать, – шеф-интеррогатор сделал многозначительную паузу, чтобы подчеркнуть важность сведений.

– Не красуйтесь, – сказала управляющая. – Что вы выяснили?

– Шахид был миксом. Его послали сюда отключить защитные протоколы, чтобы провести «чистых» в Ядро.

– Надо же…

– Он был близок. Не задержи его ангел, все могло случиться, госпожа управляющая. Над ним не дилетанты работали. Хакерские программы, замаскированные под не вычищенные вирусы, в наличие. Помните тот случай с упавшим сегментом сети в «Цы Си»? Тут было то же самое.

Управляющая помолчала, и Чэнь подумал, что она слишком несерьезно относится к миновавшей угрозе.

– Знаете что, мастер Чэнь? Мы пошлем Язиру сигнал, что у Шахида получилось. Вы же можете это сделать?

– Конечно.

– Тогда приступайте. Вот какую весть мы ему отправим…

АСМ12 уловила угрозу за несколько минут до общей тревоги. Отцепившись от стены «Ятсен-Билдинг», ангел выбрал магнитный поток и полетел на сигнал. Перед глазами замелькали строчки со статьями нарушений. Несанкционированное проникновение группы людей без имплантов. Запрещенные металлы. Ношение оружия. Каждое из подобных преступлений каралось смертью.

Утро разогнало с улиц всех прохожих, и отряд шел по пустым переулкам между жилых небоскребов. Разглядеть преступников иначе как с воздуха было невозможно, но неужели они рассчитывали на то, что их не засекут охранные системы Ядра?

Молнией пронесшись над крышами зданий, ангел нырнул в переулок. АСМ12 в это время уже отправляла координаты другим дежурным. Скоро они будут на месте. Пока же…

Его заметили слишком поздно. Ангел обрушился прямо в середину строя мужчин, одетых так же, как задержанный Шахид Салафи, в тряпье. Смяв своим весом сразу двух террористов, ангел схватил третьего за голову и с легкостью раздавил череп. Опомнившиеся террористы начали доставать из-под складок своих нелепых плащей автоматы. Просчитать их действия было легко. Вычислив подходящий магнитный поток, ангел подпрыгнул и перелетел за спины вооруженных террористов. Прежде чем они успели развернуться, он пустил в ход пулеметы.

Свинцовый шквал скосил ближайших врагов. В узком переулке прятаться было негде, пули находили жертв, прошивая тела насквозь, отскакивая от стен домов, с бряцаньем отлетая от металлических частей автоматов. Отстреливаясь в ответ, террористы лишь приближали свой конец: АСМ12 наводила пулеметы на тех, в ком видела наибольшую угрозу.

– Угроза перегрева!

– Отключить пулеметы, – велел ангел.

Перегрев оружия грозил вывести из строя ряд других систем. Он вновь поднялся в магнитном потоке и завис над террористами. Выпущенные ими пули царапали обшивку, не нанося урона. Врагов оставалось всего семеро. Легкая добыча даже для безоружного ангела. Он развернулся в воздухе и спикировал вниз, схватив двоих террористов. Поднявшись на магнитном потоке до уровня крыш, ангел отпустил врагов. Резко опустился на землю, ударил кулаком еще одного, да так, что тот оставил вмятину на стене. Еще трое продолжали стрелять до последнего. Он убил их голыми руками. Последний из стрелявших пятился от ангела, пытаясь трясущимися от страха руками вытащить из автомата опустевший рожок. Ангел выбил оружие, положил ладонь на голову террориста и свернул ему шею.

Потом повернулся к оставшемуся в живых врагу. Тот снял шарф, открыв заросшее курчавой черной бородой лицо с крупными чертами. Глаза террориста были на удивление добрыми и наивными. Именно таким Язир Салафи выглядел на карточке в базе особо опасных преступников.

Язир привык к расставаниям. Война с корпорацией – тяжелейшее бремя. Каждый месяц, каждую неделю отряд Салафи терял бойцов, при этом восполнять ряды становилось все сложнее. Китайцы выигрывали, а многим из террористов было что терять. Перед последним штурмом иранец приказал бойцам отослать прочь семьи. На это пошли далеко не все, и с Язиром остались лишь самые отчаянные, преданные и фанатичные последователи. Теперь не осталось и их. Иранец посмотрел на «ангела», застывшего над трупом Али. Чудовище не пыталось напасть на Язира, но обе головы смотрели прямо на него.

– Как так? – прошептал Язир. – Шахид же открыл пути. Нас не должны были заметить.

– Их заметили, но вы чисты, – ответил «ангел». – Вы смогли бы пройти.

– Пройти?

– Вас же ждут.

«Ангел» подумал.

– А я укажу вам путь.

Лобби «Ятсен-Билдинг» пустовало, но Чэнь Далун знал, что охранные системы не дадут Язиру Салафи нанести чему-либо или кому-либо вреда. Несмотря на то, что управляющая выбрала для последней беседы с опасным террористом именно его, шеф-интеррогатор не испытывал страха. Каждая история когда-нибудь подходит к концу. Историю Язира Салафи завершит он.

Иранец вошел в парадные двери, мягко затворившиеся за его спиной. Солнце вступало в законные права, залив улицу ослепляющим светом и скрыв лицо Салафи в тени.

– Добрый день, – поздоровался Чэнь на русском. Салафи не мог не знать этого языка.

Вместо ответа иранец рывком распахнул куртку, срывая пуговицы и обнажая обмотанную лентами со взрывчаткой грудь. По всей видимости он надел на себя весь оставшийся в его распоряжении запас. Чэнь прикинул, какие разрушения мог бы причинить взрыв. Обрушить здание – вряд ли, но случись Салафи проникнуть в серверную, ущерб стал бы невосполним. «Цы Си» и «Цзэдун» растащили бы ослабевшего без хранившихся на центральных жестких дисках данных конкурента с эффективностью голодных стервятников.

– Это угроза, Салафи?

– Это месть, узкоглазый. Что вы сделали с Шахидом?

– Мы его убили, – спокойно ответил Чэнь. – Но ты и сам это понял.

Шеф-интеррогатор вздохнул.

– Наивно полагать, что мы оставляем подобных вам в живых. Один раз мы уже сделали подобную ошибку и больше не повторим.

– О чем ты? – Салафи сделал шаг вперед, вытянул вперед левую руку с зажатым детонатором.

– Тогда, в Краснодаре. Мы дали тебе убежать. Плохая идея. Госпожа управляющая не проконсультировалась со мной, допустила ошибку. Я рекомендовал бы уничтожить тебя при побеге.

– Блеф, – прорычал Салафи, подбираясь еще ближе. – У вас не было шансов меня задержать! Я расправлялся с вами за то, что вы сделали с моими родными, с моей женой…

– И с тобой, – перебил Чэнь.

Иранец остановился.

– Я чист.

– Чист для машин, разве не это сказал тебе ангел? Знаешь, им запрещено убивать миксов. Заложенные программы ориентированы только на арест. И тем более он не стал бы уродовать шедевр, коим являешься ты.

Палец Салафи скользнул по кнопке.

– Первую операцию проводят на подопытном номер один, Салафи, разве ты не умеешь считать? Специалисты постарались на славу. Вживление без трепанации, через нёбо прямо в мозг. Полный симбиоз органики и искусственного интеллекта. На месте покойных докторов Ляня и Ли я бы гордился тобой.

– Так я… микс?

– Уникальный в своем роде. К сожалению, религиозность сделал тебя неуправляемым. Госпожа управляющая хотела посмотреть, как ты поведешь себя на свободе и получила то, что получила. Что получили все мы.

Сорвавшись с места, Язир вырос перед Чэнем, схватил его за грудки и прижал к стойке секретаря. Старик захрипел. «Остановить его?» – спросила управляющая. Чэнь прошептал: «Нет».

– Ты врешь, это не может быть правдой! – заорал Салафи.

– Если я вру, попробуй нажать на кнопку, – предложил Чэнь, стараясь унять дрожь в голосе. Вспышка иранца напугала его, но не настолько, чтобы испортить самое сладкое.

Террорист поднял руку с детонатором, поднес к самому лицу шеф-интеррогатора и положил палец на кнопку. В тот же момент системы «Ятсена» сработали. Здесь, в самом сердце западного филиала, сетевые программы блокировали любую разработку, созданную руками «ятсеновских» мастеров.

– Знаешь, что я думаю? – металлические пальцы Чэня Далуна с легкостью разжали хватку Салафи. Старик вырвал из рук террориста детонатор и положил на стойку. – Ты должен быть счастлив, если еще веришь в чистоту. Вы с сыном увидитесь после смерти. Не совсем в раю, но все же.

Он развернулся и пошел в сторону лифтов. Три кабины, набитые специалистами службы охраны, уже спускались вниз.

Салафи молчал. Он думал о сыне и чистоте.

Активация
Сергей Резников

Интересно смотреть через стекло на другой мир. На небо, по которому несутся фиолетовые облака, загораживая бледное солнце. На странные корявые безлистные деревья, которые иногда шевелятся – то ли от ветра, то ли сами по себе. Старый Хван раньше ходил за купол, искал там что-то. Синтетическая бормотуха давно высушила мозги Хвана, и он давно позабыл, что именно искал. Но как-то говорил, что деревья эти – не просто деревья. «Скорее, фауна» – вещал он с важным видом. А ещё говорил, что эта фауна рано или поздно подкопается под наш купол и устроит здесь настоящий ад. Я в его басни не верила. Ад устраивают люди, колония катится к чертям собачьим. А с тех пор, когда мэр запретил выходить наружу, до мира за куполом никому и дела нет. Каждый заботится о том, чтобы вырвать кусок пожирнее. Но многим достаются только крохи в награду за тяжкий труд.

Я, например, обслуживаю утилизаторы. Они стоят у края купола и поглощают отходы, которые роботы-мусорщики, похожие на огромных раздувшихся муравьёв, свозят сюда со всего города. Ещё лет десять назад утилизаторы работали по-другому – сортировали мусор, выбирали из общей кучи пластик и металл и отправляли всё это в подземное хранилище. Потом что-то сломалось, и утилизаторы стали просто сжигать мусор, выпихивая золу за пределы купола через тоннели, оборудованные шлюзами. Мэр тогда забеспокоился, дал задание своим умникам восстановить машины. Но умники ничего сделать не смогли, хорошо хоть до конца не испортили. Да и плевать. Кому нужны эти отходы, если скоро жрать будет нечего? Не пластиком же питаться?

– Ханна! – окликнул меня кто-то. Я обернулась. Павел стоял около ворот. Видать проскочил сюда вместе с очередным мусорщиком. Я подбежала к Пашке, посмотрела в его серые глаза. Для этого пришлось опустить голову – Пашка ниже меня. По сравнению со мной, дылдой, этот двадцатипятилетний худощавый парень похож на ребёнка.

– Мне надо тебе что-то сказать. – Он переминался с ноги на ногу, теребил пуговицы на потрёпанной куртке.

– Нельзя здесь стоять! – Я взяла его под руку и потащила в сторону ворот. – От купола фонит сегодня жёстко.

– Плевать. – Он попытался вырваться. – Ханна, отпусти. Мне надо сейчас, это важно.

Но я была неумолима. Мы вышли за ворота.

Метрах в трёхстах от нас, после охранной зоны начинается город. Серые громадины одинаковых зданий поднимаются почти до верхнего края купола. Между зданиями расположены идеально прямые ленты дорог. По краям посажены одинаковые деревья, по большей части искусственные. Правда город почти пустует, даже десятая часть домов не заселена.

Мы остановились. Я тяжело вздохнула, оглядываясь. Полиция нашу окраину нечасто посещает, но зато камеры на каждом шагу понатыканы.

– Ты идиот! – Я опять смотрела на него сверху вниз, нахмурившись. – Меня теперь с работы выгонят! Хоть о себе подумай! Это с моей-то модифицированной шкурой облучение не страшно, а тебе, хлюпику, даже небольшой дозы хватит.

– Извини. – Он с опаской покосился на одну из видеокамер. – Давай зайдём куда-нибудь, где спокойней.

Я покачала головой.

– Мне до конца смены ещё больше часа пахать. Ладно, иди в парк. Жди меня там.

Он покорно развернулся, не сказал ни слова. Я смотрела на его удаляющуюся тощую фигуру, наморщив лоб. Странный парень этот Пашка. Бегает за мной как собачка. Неужели я ему нравлюсь? Высокая модифицированная девка с резкими некрасивыми чертами лица и соломенного цвета, словно иссушенными излучением, волосами. И ещё этот шрам на правой щеке, который я получила десять лет назад, когда ремонтировала поганый купол. Да, тогда были другие времена. Я на что-то надеялась, а шрам обещали убрать. Но не убрали. Похоже, только добавили ещё один, на душе. Я грустно улыбнулась и пошла обратно к воротам. Глубоко внутри я мягкая, несмотря на усиленные титаном кости. Сентиментальная. У меня дома есть старый буклет. Там много иллюстраций, с которых смотрят улыбающиеся колонисты. Если верить этому буклету, Гвенис 7 хотели терраформировать. Он должен был стать похожим на далёкую Землю. Я там никогда не была, но вроде по её подобию проектировали колонию наши предки. Если же верить мэру, то всё это – туфта. Сроду не было таких планов. Есть только город под куполом, в котором правит элита с мэром во главе. Правда мэр не договаривает, что город наш без будущего. Город, прожирающий ресурсы, которых, впрочем, ещё надолго хватит элите, но уже сейчас не хватает остальным.

Я забыла о Пашке. Пятый утилизатор сломался, пришлось снимать кожух и выгребать мусор лопатой. Винс припёрся только через час после положенного времени. Как обычно, угрюмый. Он молча принял у меня смену, даже не извинился за опоздание. А я пошла в душ. Люблю этот момент, когда тугие струи бьют по моему телу. Душ отключился быстро, едва я смыла с себя гель. У нас экономят на всём, на воде, кстати, особенно.

Не успела я одеться, зазвонил коммуникатор.

– Паш, извини. Работы много. – Хм, интересно, что он позвонил мне именно в тот момент, когда я голая. Даже захотелось позвать его в душевую, но паренёк совсем не в моём вкусе. Такие вот дела. А те, кто мне нравятся внешне – злые внутри. Винс, например.

– Да всё нормально. Я по-прежнему в парке. Ты только приходи. Ладно, Ханна?

– Приду, приду. У нас же свидание, Павлик?

– Эээ… ну, можем сходить куда-нибудь. Если ты не против. – Его голос звучал смущённо. Я почувствовала укол совести. Заигрываю с ним. Даю ложную надежду.

– Ладно, жди. – Нажала на отбой.

Я напялила летнее платье, которое, если честно, мне ни капельки не шло. Но так хотелось выглядеть обычной девушкой.

Пашка, похожий на нахохлившегося воробья, сидел на скамейке. Парк постепенно погружался в сумрак. Искусственное освещение ещё не включили, а за куполом почти стемнело. В парке, в отличие от улиц города, все деревья были настоящими, и даже птицы водились. Я села на скамейку рядом с Пашкой.

– Колу будешь? – Он протянул мне баночку.

– Сейчас бы чего-нибудь покрепче. – Я хитро посмотрела на него.

– Можем зайти в бар, если хочешь.

Я сразу поняла, что он смутился. Пашка программист, но зарплата его не намного больше моей. «Работаем за еду» – похоже, эта фраза скоро станет символом Гвениса 7.

– Лучше здесь посидим. Тут типа свежий воздух. Я после помойки до сих пор в себя прийти не могу.

Какое-то время мы молчали. Пашка вроде как храбрился, храбрился, а потом вытянулся и зашептал мне в ухо:

– Я взломал сервер мэрии.

Я чуть колой не поперхнулась. Не ожидала такого, ей богу. Думала, что он в любви мне признаваться будет.

– В городе есть вход в подземелье, и я теперь знаю код доступа.

– И что ты собрался искать… в подземелье этом? – тоже шёпотом спросила я.

– Ответы, Ханна. Мэр и его люди многое скрывают. Колония не может существовать вечно, ресурсы скоро закончатся. Уже и так всё чаще отключают воду, электроэнергию. Ты же знаешь…

– А от меня что хочешь, Паша? – перебила я его и со злостью поставила банку на скамью.

– Как что? – Он удивленно захлопал глазами. – Хочу, чтобы ты со мной пошла. Ты же модификант. У тебя возможностей куча. Да ты даже не представляешь…

– Заткнись! – В этот момент мне захотелось убить его. Обхватить руками эту тощую шейку и задушить. А ещё плакать хотелось.

– Я человек, понял? Прежде всего, человек, а не модификант! – Сорвалась со скамейки и побежала к выходу из парка.

Дома ещё раз достала брошюру, пролистала её, глядя на синее ласковое море, на высокие горы с белыми шапками из снега. На фоне красот природы улыбались счастливые колонисты. Где это всё? Куда сгинули наши амбиции, наши великолепные планы?

Долго не спала, всё обдумывала Пашкины слова. Он прав, конечно. Жить становится всё хуже и хуже и недалёк тот день, когда люди начнут голодать. Да что говорить, некоторые уже на грани. В любой момент могут начаться беспорядки, но мэру пофиг. Он со своей сотней подхалимов спрячется в резиденции или в каком-нибудь бункере, выставит боевых дронов, и те поубивают бунтарей.

Я приняла решение, хотя понимала, что назад пути не будет.

* * *

Тысячи, нет – миллионы иголок впились в моё тело и кололи, кололи, кололи. Что-то в этом было приятным, несмотря на боль.

– Да, тебе многое отключили. – Павел кивнул головой в сторону монитора, экран которого расцвёл графиками и ровными столбцами текста. Но я не могла разобрать, что там происходит. В глазах всё слилось в цветные пятна, иголки продолжали колоть.

– Ханна, ты меня слышишь? – Его лицо нависло над моим. Я кивнула, пытаясь сфокусировать взгляд. – Сейчас я активирую несколько аугментаций, которые тебе приглушили. Возможно, тебе будет…

Он замолчал, пытаясь подобрать слова

– Немного неприятно.

Иголки теперь не просто кололи, они наполняли моё тело теплом, голова кружилась. Мне нравилось это почти забытое состояние. Последний раз меня перепрошивали давно.

Его пальцы забегали по клавиатуре, и в голове у меня взорвались фейерверки боли. Зато взгляд снова обрёл чёткость.

– Потерпи немножко. Уже почти.

В позвоночнике будто возник раскалённый стержень, жар от которого растекался по рукам и ногам. Бил тяжелыми волнами в живот. Я застонала. Пашка испуганно посмотрел на меня. Но я улыбнулась в ответ, снова чувствовала силу, такую забытую. Силу, которую забрали у меня, несмотря на то, что она принадлежала мне по праву. Я снова видела. Каждую мельчающую пору на Пашкином лице, каждый пиксель древнего монитора. При желании могла свободно регулировать чёткость, приближать и отдалять картинку на своей сетчатке. Я снова слышала. Все звуки Пашкиной коморки проникали в мой мозг, где чётко рассортировывались. Возня золотой рыбки в маленьком аквариуме, гул климатической системы, шелест охладителей в компе. Как я жила раньше?! Да ради этого я готова проникнуть в тысячу долбаных подземелий. Победить тысячу мэров. Лучше прожить короткую, но яркую жизнь, чем годами копаться в мусоре и постепенно гнить вместе с ним.

– Ты как? – Павел участливо протянул мне стакан с водой.

– Отлично! – Я схватила стакан и залпом осушила. Оглядела жалкую Пашкину комнатушку, затем перевела взгляд на него самого. И поняла, что этот худенький парнишка только что подарил мне новую жизнь. – Спасибо.

Я села на кушетку. Пашка аккуратно вынул шнур из разъёма на моей шее. Иголки окончательно исчезли. Парень выглядел возбуждённым, смотрел на меня как на новую дорогую куклу.

– Ханна, послушай теперь о том, что я тебе подключил.

– Глупенький. Думаешь, я сама это не знаю?

Я встала с кушетки и вплотную подошла к Пашке, прижала его к себе. Он не пытался притронуться ко мне руками, только дышал часто. Мне захотелось скинуть платье, и наброситься на него. Чувствовала, что он будет не против.

– Ты слышишь, как бьются мои сердца? – спросила я.

Он кивнул.

– У меня их два, одно живое, а второе металлическое. Но говорят, что если потерять первое, я больше не смогу любить. Смешно, но среди модификантов ходит такая легенда.

Он прижался ко мне ещё сильнее. Я наклонилась и поцеловала его в губы.

* * *

Мы решили не мешкать. Вышли на дело этой же ночью.

– Тише! – Я приложила палец ко рту и посмотрела на Пашку, потом вспомнила, что он меня не видит. Для него здесь царила кромешная тьма, фонари в городе на ночь включенными не оставляли. Зато патрульный робот, звук сервомоторов которого звучал в отдалении, видит отлично.

Мы перебежали через улицу, заскочили в заброшенный двор, где среди мотков ржавой проволоки и прочего мусора из земли торчал люк. Старый и грязный. Я аккуратно срезала замок маленьким лазерным резаком, который стырила с работы. Пашка достал из рюкзака фонарик, но пока не включал. Действовали мы быстро, робот должен был вернуться через пару минут, двор с дороги отлично просматривался. Я слышала биение своих сердец и отдалённое гудение робота. Ржавый люк со скрипом открылся, Павел включил фонарик, его луч заскользил по отвесной шахте, к стене которой была приварена металлическая лестница. Мы нырнули вниз, Пашка захлопнул люк за моей спиной.

– Ханна, прежде чем мы зайдём туда, я хочу тебе кое-что сказать, – прошептал он.

Когда до пола подземелья оставалось меньше метра, я аккуратно спрыгнула с лестницы, спружинив ногами. Пашка, громко сопя, спустился и встал рядом со мной. Я оглядела тесное помещение, пустое и ничем не примечательное, если не считать массивной двери, находившейся на противоположной от лестницы стене. Дверь основательная, в отличие от дохлого люка. Толщина металла наверняка с полметра, не меньше. Справа, отражая свет фонаря, поблескивала панель замка.

– Ну, говори, что хотел, – продолжила я разговор.

– Я про то, что… ну… произошло между нами… я теперь не могу это забыть.

– Ах, как романтично! И что теперь? Может, поженимся? Или прямо сейчас ещё раз перепихнёмся?

Он отвернулся от меня и подошёл к двери, а я поняла, что, пожалуй, перегнула палку.

– Ладно, Паша, позже поговорим.

Он молча достал из рюкзака отвертку, подошёл к замку и принялся снимать панель.

– Не трогай! – Я выхватила инструмент из рук Пашки. Панель для меня стала будто прозрачной, в правом верхнем углу вспыхивала и гасла маленькая искорка. – Плохой из тебя хакер. Здесь секретка. Сбрось мне коды доступа.

Он с недовольным видом забрал у меня отвёртку и начал шариться в коммуникаторе. Через несколько секунд я приняла сигнал, ещё через несколько подключилась через беспроводку к сети, которая сначала хотела меня вытолкнуть, загородившись файрволами, но затем впустила. Действовала я по наитию. Словно какой-то механизм сработал внутри головы, временно сделав мозг сторонним наблюдателем. На обход цепи замка ушло почти три минуты, но он всё-таки сдался. В стене что-то загудело, и дверь со скрежетом заехала в неё, освободив чёрную глотку прохода. Я отскочила в угол, а Пашка ринулся за мной, не забыв выключить фонарик. Какое-то время мы ждали, затаившись, но из двери никто не выскочил, не завыла сирена, предупреждая о непрошеных гостях, не начали сыпать свинцом охранные турели. Похоже, я сработала аккуратно.

Мы осторожно направились в темноту.

Дверь вела в просторный грузовой лифт. Больше ничего не надо было взламывать – здесь были только две клавиши. Я нажала на кнопку с изображением стрелки, указывающей вниз, створки внутренних дверей закрылись, и лифт с гулом поехал, ускоряясь. Свет внутри так и не включился, но меня это вполне устраивало.

– Между прочим, это я подключил беспроводку, дал команду через сервер, – похвастался Пашка.

– Ты молодец, – серьёзно сказала я. – Иначе бы мы проклятую дверь не одолели без спецсредств.

Он не ответил. Видать, опять подумал, что ёрничаю. А лифт всё ехал и ехал. Нёсся в неведомые подземные дали, в тайную цитадель мэра. Мне почему-то не было страшно, хотя гарантии, что внизу нас не встретят тоже не было.

– Ханна, а кем ты раньше работала? До свалки этой.

Эх. Умеет Пашка задавать неуместные вопросы. Хотя до сегодняшнего дня он моим прошлым почему-то не шибко-то интересовался.

– Инженером-наладчиком. – Я вздохнула. – Тогда у меня не все аугментации были отключены. Мы занимались обслуживанием климатической системы города. Главным у нас был Хван Мейер. Ну ты видел этого алкаша. В те времена он ещё, правда, не бухал, и мозги у старикана на месте были. А зачем спрашиваешь?

– А ещё раньше? – нагло проигнорировал он мой вопрос.

Чёрт! Вот же поганая тема!

– Не помню, – пробурчала я.

В этот момент лифт начал тормозить и вскоре с мягким толчком остановился. Пашка вновь выключил фонарь, и мы затаились. Я прислушалась. Тишина, только где-то вдалеке капает вода. Я покосилась на турель, дуло которой мёртво свисало с потолка лифта. В сеть соваться я не стала, хотя соблазн был велик. Хотелось локализовать все ловушки, аж руки чесались, как хотелось.

– Иди за мной, фонарь только не включай, – позвала я Пашку.

Попыталась оглядеться, бесполезно. Даже в инфракрасном диапазоне ничего не светилось. Что ж, придётся рисковать и снова лезть в сеть.

– Здесь всё отключено, – пробубнил Павел, – думаешь, я зря в серваке шарился.

У меня дыхание от злости перехватило.

– А что раньше молчал, умник?

– Хотел, чтобы ты сама проверила. Они берегут энергию, поэтому всё здесь находится в гибернации. А охранные датчики я вырубил. Надеюсь.

Он включил фонарик, и луч забегал по огромному залу. На той стороне, очень далеко от нас, блестела металлом противоположная стена. Мы стояли на врезанной в породу платформе, я свесила голову за ограждение и обомлела.

– Вау!

Луч фонаря бегал, подсвечивая металлические бока машин. Сотни агрегатов стояли ровными рядами там внизу. Некоторые размером с хороший дом: горные машины, гигантские строительные механизмы, транспортники, бурильные установки, сельхозтехника. Рядом располагались машины поменьше – сервисные киборги, электрокары и прочие устройства, о назначении которых я не знала. Ряды машин, казалось, уходили в бесконечность.

Пашка присвистнул.

– Сколько их здесь?

– Понятия не имею, сам-то пробовал узнать, пока в сервере копался?

– Я вчера пытался скачать карту этого места и несколько файлов, но меня что-то выбросило из сети.

– Чёрт, плохо. Ладно, будем надеяться, что тебя не запалили.

Я представила мэра – надменного лоснящегося толстяка, который стоит около огромного экрана, с сигарой в зубах и смотрит на наши офигевшие рожи.

Мы спустились вниз по металлической лестнице, что располагалась около платформы грузового подъёмника. Затем минут двадцать блуждали среди исполинских механизмов, которые словно неведомые чудовища стояли и ждали команды хозяина. Но хозяин и не думал включать слуг, он просто жил в своё удовольствие, управляя небольшой колонией, а мечты человечества о настоящем новом доме остались похороненными здесь, вместе с машинами.

Мы долго не могли найти выход из зала, прошли, наверное, с километр, пока не встретили вход в следующий. Оба помещения разделяли исполинские ворота, способные пропустить через себя сразу несколько крупных машин. Я присвистнула. Строители поработали здесь основательно, масштабы впечатляли. В ворота была встроена обычная дверь с кодовым замком. Панель замка тускло светилась синим, и мне вполне хватало этого света, чтобы видеть стену из металла, уходящую ввысь. С правой стороны ворот, направив дуло в нашу сторону, торчала очередная турель автоматического пулемёта. Я поёжилась. Отсутствие активности защитных средств не может продолжаться вечно. Рано или поздно взлом системы засекут.

– Ты мне так и не ответила, – отвлек меня Пашка.

– Что не ответила?

– Кем ты была, Ханна?

Опять он за своё.

– Обязательно это выяснять именно сейчас?

– Да. Ты всё поймёшь, когда мы войдём в следующий зал. – Его пальцы забегали по клавиатуре, и панель ожила. Замок тихо звякнул.

– Ну? – Он внимательно смотрел на меня.

– Я же говорила – не помню. Понимаешь, Паша, нас, модификантов, когда-то перепрошили. Ну, некоторых, наверное. А другие и вовсе куда-то делись. Хван рассказывал, что раньше нас было больше, и работу мы делали куда более важную, чем ремонт климатических установок и уборка мусора. – Я грустно усмехнулась. – Правда, трепаться он об этом запретил. Сказал – что если кто из людей мэра услышит подобные разговоры, проблем не избежать. Так что я такая, какая есть, Паша. Как говорится – без родины и флага. Включилась однажды и начала работать, как тупой робот. А затем меня и вовсе понизили в должности. Перевели на помойку.

– Из-за чего?

Блин, он достал своими вопросами!

– А вот об этом тебе знать, парень, не обязательно.

– Мы не должны иметь тайн друг от друга.

Я усмехнулась.

– Ты, видать, мыльных опер пересмотрел. Какую-то чушь несёшь. Причём кто бы говорил про тайны. Сам, похоже, даже половину того, что разнюхал, мне не сообщил. Ладно, хватит трепаться, открывай!

Откуда-то из глубин моего несчастного, несколько раз перепрошитого мозга вдруг всплыл сюжет древней сказки, в которой деревянный мальчик нашёл потайную дверь. В той сказке всё закончилось хорошо. Но обычная жизнь, к сожалению, от выдумок далека. Некоторые двери ведут в никуда, а некоторые и вовсе лучше не открывать. Внезапно мне захотелось развернуться и уйти, пока не поздно. Подняться наверх, заставить Пашку отключить аугментации и вновь зажить серой однообразной жизнью. Но я понимала: не смогу. То, что прятал от глаз людей мэр в этом подземелье, всегда будет преследовать меня, и до конца жизни я буду корить себя за то, что не узнала всех тайн.

* * *

Свет здесь был. Очень слабое, почти призрачное свечение индикаторов, расположенных на какой-то аппаратуре.