Текст книги "Записки корректора"

Графоману любой жанр по карману

…Очередной поэт свои принес стихи, а редакция в полном составе ушла обедать в столовую, одни мы с Надеждой на хозяйстве остались. Забрел к нам в корректорскую. Я сначала удивилась: зачем мой сосед приперся? Жил в доме напротив шутник – любил надеть клоунскую маску и посмешить детвору во дворе. Маска состояла из очков на резиночке с прикрепленным к ним огромным красным носом, под носом – усы щеточкой. Оказалось – не маска. Все свое. Предложили ему прийти в среду вечером на встречу литературного клуба, который работало при редакции. Если поэтам стихи понравятся, их напечатают в литературном приложении. Нет, ему надо, чтоб в самой газете, ничье мнение его не интересует, а стихи у него гениальные. Рекомендовал сравнить с Есениным. С поэтами умеет общаться ответственный секретарь Марина, но она тоже на обеде. Посетитель настойчив, собирается ждать ее. Вот говорит, почитайте пока. Боже! Целая стопа измятых листков. Беру первый попавшийся:

«Однозвучно гремит колокольчик,

Сатана правит бал у руля,

Мне забавы одной только хочется —

Русы косы твои обнимать…».

Есенин однозначно отдыхает. Пытаюсь заикнуться про больно знакомое начало, но поэт мои инсинуации пресекает на корню, мол, разве одни и те же слова не могут прийти в голову разным людям… И не поспоришь… Даже вопрос про то, как можно обнимать косы, задавать не стала. В это время Марина по коридору затопала, громко рассказывая пустому коридору, как же ее задолбал «юный натуралист» (знакомый эксгибиционист в парке).

– Марина, – кричу, – тебя поэт поджидает!

– Кругом одни извращенцы, – сурово итожит Марина.

– Вторая направо дверь, – инструктирую поэта.

– Ой, ладно, – он вдруг вспомнил, что торопится по важному делу, – в другой раз…

…И это правильное решение. Марина умеет разрушать пьедесталы. Прочитав первую фразу и строго глядя поверх очков на очередного «гениального» поэта или писателя, обычно сухо резюмирует: «Ваша самодеятельность оскорбляет мое художественное восприятие…».

А в литературной тусовке может поучаствовать любой желающий. Раз в месяц по средам за стеной нашего кабинета шумно и весело: в конференц-зале местные любители словесности читают стихи и прозу, критикуют творчество друг друга, шутят. Дым идет столбом! Причем буквально. Руководит этим кружком Анатолий Денисов, маститый поэт с хемингуэевской бородкой и трубкой в зубах, автор нескольких сборников.

Набравшись смелости как-то раз, собрав в кучку и свои измятые листочки, принесла и я на суд литературного клуба розовые сопли:

«Был осенний день лиственный,

Сеял мелкий дождь к вечеру,

Ты пришел ко мне с взглядом искренним,

Улыбнулся светло и доверчиво…».

Ну и так далее…

Получила свою порцию критики: наивно, размер не соблюден, фонетика хромает, цезуры не так расставлены (слово такое в словаре не отыскала), но рифма хорошая, стилистика ничего так, работайте дальше, но «работать» что-то расхотелось. Но не навсегда. Потом потихоньку кропала в тетрадку, которую при переезде благополучно потеряла. Ну и Бог с ней. А спустя какое-то время открыла для себя японские трехстишия – хокку, буквально ими очаровалась. И сама сочиняла. Плевое же дело – ни рифма не нужна, ни размер, только слоги считай: 5– 7– 5.

«На голой ветке —

Забытое яблоко.

День стал светлее…».

Когда появился доступ к интернету, тут же стала искать информацию об этом жанре. Выяснилось – не так-то с ним все просто: существует масса требований к написанию этих твердых форм! И, наверное, самое главное – быть японцем…

P.S. А цезура – это интонационная пауза в стихотворной строке.

***

На шоссе найдены с оторванными головами трупы супругов. Банальная бытовая драка?

***

На середине моста происходит отключение электроэнергии.

***

Двое маловероятных убийц делают все, чтобы выпутаться из ситуации.

***

Это позволило автомобилям избежать лишних запоров.

***

Рядом – ряд контейнеров.

***

…какие-то природные самоделки…

***

Работников нашего леспромхоза в этом году всего два раза, это очень мало.

***

Были вручены погоны с очередными званиями.

***

Семь годовалых охотничьих фазанов.

***

Стрижка кюре.

Тот не ошибается, кто ничего не делает

…Над выпусками «Таежной правды» мы работаем в понедельник, вторник, четверг и пятницу. В субботу и воскресенье отдыхаем, как все нормальные люди, а среда у корректоров рабочий, но не газетный день. Корреспонденты строчат, как обычно, а мы с Надеждой с утра наводим порядок в своем хозяйстве: разбираем и сортируем полосы, оригиналы, объявления. Каждая бумажка – документ, оттиски полос запрещено выносить за пределы редакции. Сворачиваем отработанные материалы трубочкой, пишем на них порядковый номер, дату выпуска, перевязываем бечевкой и складируем на хранение в коробку. Коробка хранится в конференц-зале пять лет, потом ее полагается сжигать. Развожу костер во дворе обычно я, раз в год, очень люблю смотреть на огонь. Правда, необычно выглядел процесс хранения и утилизации документов в докомпьютерное время?

В середине дня прибывает к нам редакция еще одной газеты – команда многотиражки самого крупного городского предприятия. Она состоит из ответственного секретаря, который примащивается в Люсином кабине, и двух журналисток, и пишущих, и вычитывающих свои статьи на предмет корректуры. Занимают они нашу комнатку, а мы переселяемся в конференц-зал, берем с собой справочники, ищем в них ответы на вопросы, накопившиеся за неделю, разбираем редакционный архив, подписные издания (отдел корректуры отвечает за подшивки), поливаем цветы, выбрасывая из горшков окурки. По понедельникам здесь за огромным столом собирается редколлегия, а по средам вечером – творческий клуб. В помещении жарко, пыльно, хочется поворчать, но Надежда предлагает представить: мы не бумажки перекладываем, а доски на стройке, и моментально становится легче!

Многотиражка выходит раз в неделю, времени на подготовку очередного номера у газетчиков много: статьи тщательно заранее вычитаны, макет продуман и не меняется. Типография на них нарадоваться не может и всегда ставит нам в пример. Чуть позже в редакцию врывается Дима Кошинян, редактор – большой, шумный, жизнерадостный, – проносится в распахнутой дубленке по коридору, как Бэтмен. Заглядывает в двери, приветствует и всех обещает взять на работу, при этом уволив своих. Шутка у него такая. Он сразу направляется к Юрию Васильевичу – там свои, редакторские разговоры.

Дмитрий подписывает полосы не глядя, он их уже сто раз перечитал, да и подчиненным своим доверяет, в печать их сдают быстро и рано уезжают. Мы им прям завидуем. Но в какой-то невезучий день доверие руководителя такого беспроблемного издания рухнуло, а виной тому оказалась маленькая разнесчастная буковка «с». В четверг утром, как обычно, Кошинян приехал забирать тираж, развернул свеженапечатанный номер и его взгляд сразу выхватил ошибку: в одном из подзаголовков в слове «себя» пропустили первую букву! Как говорила моя первая наставница, а вдруг дети прочитают! Я, правда, не уверена, что дети опознали бы в данном слове деепричастие и его происхождение от нецензурного глагола, но Дмитрий словообразованием владел в совершенстве: досталось и работникам типографии, и своим собственным этим глаголом и в настоящем, и в прошедшем, и в будущем времени! Уволить свой коллектив он в этот раз грозил не в шутку.

А буковка-то сама потерялась. Это был ручной набор, то есть строчку собирали по одной литере – в печатном цеху, может быть, сплоховали и она выпала. Но весь тираж пустили под нож. А Кошинян с тех пор сидел с нами в конференц-зале и внимательно перечитывал все полосы…

***

После забега всех поили сладким горячим чаем, кашей из военно-полевой кухни.

***

Японцы могут позволить себе есть самую свежую рыбу прямо из моря.

Бывает – и медведь летает

…С нашим телефонным аппаратом случилось что-то непонятное: в трубке стал раздаваться посторонний (или потусторонний) голос. Нам-то, корректорам, он особо не мешал, да мы и без телефона обходились бы, надоело от каждого звонка подпрыгивать: бдительный читатель обнаружил ошибку (или заподозрил) или у рекламодателя объявление вышло не в срок, не в том углу полосы, не в той рамочке… Нам для тонуса вполне хватало Антониды с ее матюгальником. Но аппарат был запараллелен с Люсиным, а она по телефону принимала объявления с приемных пунктов, и эти помехи ощутимо перебивали голоса диктующих рекламных агентов. Спросите: а по факсу не пробовали? Не пробовали. Не дошли в то время факсы до Сибири. Принимающая объявления машинистка выглядела фантастически: ей водитель Коля где-то раздобыл шлем, похоже, летчика-истребителя, и подключил к нему телефонную линию. Люсе ведь нужны свободные руки: печатать объявления на машинке, курить и пить кофе! Исполняла она этот одновременный сеанс просто виртуозно!

Так вот, голос становился все слышнее. Вызвали телефонистов. Как назло, когда они пришли, голос пропал. Ушли – опять появился. Мы стали подслушивать. Выяснили: разговаривает секретарша из приемной начальника ЖКХ правобережья (а мы – на левом берегу). Опять вызвали телефонистов – голос, как назло, молчит. Ребята покрутили пальцем у виска, строго заметили, что быть того не может: правобережная телефонная станция и станция на левом берегу никак не пересекаются. Просто даже физически это невозможно – провода разные. Ушли.

Ха, не может! Мы-то знаем, в чем дело: в нашем здании недавно делали ремонт, у нас стелили линолеум и Васин шкаф к другой стене переставили. Сейчас понимаю Васю даже больше, чем тогда, – самой с возрастом все больше хочется постоянства. В молодости-то любила дома мебель попереставлять. Кстати – держите лайфхак: если хотите в одиночку передвинуть шкаф, обильно смочите пол мыльной водой, прямо повозите по нему мокрой тряпкой. Легким движением руки шкаф перемещается, без царапин, хоть по паркету! Извините, отвлеклась…

…Позвонили секретарше (телефон в справочнике нашли), подождав, пока та закончит делиться секретами с подружкой. Ахнула, пообещала вызвать телефонистов. Но они ей, очевидно, тоже пальцем у виска покрутили… Секретарша вскоре заболела или отгул взяла, и с ее телефона сам начальник решил непринужденно побеседовать с каким-то своим знакомым, похоже, тоже руководителем чего-то там. Диалог состоялся примерно такой:

– Привет.

– Привет.

– Как дела?

– Нормально, только голова болит.

– А что так, водка вроде не паленая была…

– Да, хороша, особенно под моченую бруснику.

– И девок неплохих ты в баню подогнал!

Дальше мы из чувства скромности слушать не стали, но на следующий день попросили эту самую секретаршу соединить с ее начальником. Ознакомили с ситуацией. Тот раздраженно ответил: секретарша вызывала телефонистов, у них все нормально – и попросил не отвлекать его от важных дел. Пришлось пересказать ему содержание разговора в кратком изложении на тему брусники в бане. Долгая пауза, потом стукнула положенная трубка…

На следующий день связь восстановили!

***

Учился он у одного из лучших иероглифистов Японии корейца Хуана.

***

Одни и те же события в книге даны глазами разных героев.

***

Заболевания разные: и ДЦП, и ампутация, и зрение, и слух.

Ночной покой лучше денного

Наша угэпэдэшка притулилась под горкой, сразу за горисполкомом, чуть правее которого имелось злачное место, изрядно докучавшее жителям «деревушки». Это был горисполкомовский гараж, где по ночам по очереди дежурили водители: мало ли что вдруг случится и срочно придется какого-то там по счету секретаря везти на место ЧП. Но, похоже, ничего никогда не случалось, и гориисполкомовские водители со сторожами скучали долгими ночами. Развлекались они, как могли. Как? Бухали, конечно. Несмотря на эпоху талонной системы, выпивка чудесным образом у них находилась, а вот стакан – нет, и посылали гонца в ближайший дом искать какую-нибудь посуду. Нашего подъезда какое-то время это не касалось, он был четвертым по счету от гаража, но когда в первых трех посуда закончилась, по ночам стали стучать и к нам, квартира-то на первом этаже. Сначала, правда, попытались разжиться чем-нибудь у соседа Ивана, но он, под два метра ростом, не очень радушно их встретил, поэтому ходить стали исключительно к нам. Задолбали, буквально, – только уснешь – стук в дверь. Открывал добрый муж. Лишние разномастные емкости для сервировки гаражного стола в моем кухонном хозяйстве быстро закончились. Интересно, что там с ними делали эти водилы: коллекционировали, били на счастье или грызли стекло на спор… Размечталась выйти из положения, купив десяток граненых стаканов – тогда такие стоили семь копеек. Расставила их рядком у стеночки в подъезде. Первое время спали спокойно: ночью свет в подъезде горел, стекляшки сразу бросались в глаза и мучимый жаждой ночной дозор до наших дверей не доходил. Стаканы исчезали по одному, но таки закончились. И опять начали по ночам докучать. Но я уже сочла это наглостью, и открывать дверь мужу запретила. Пусть идут в пятый подъезд…

А потом мне как работнику редакции подключили домашний телефон! Да, в деревянном поселке такого чуда современных технологий ни у кого не имелось, какие-то там «точки» для подключения не предусматривались временной застройкой. Звонить по необходимости бегали в горку, в телефонную будку у магазина – в скорую, в пожарку. В поликлинику дозвониться не получалось, и чтобы вызвать врача, шли туда пешком. А тут такое событие – первый телефон в «деревушке»! Кабель к нам от горисполкома по воздуху протянули. Новость разнеслась быстро, и желающих воспользоваться такой услугой появилось хоть отбавляй – позвонить не только по делу, но и просто поболтать с подружкой. Это происходило в будние дни по вечерам, а в выходные круглосуточно. Аппарат стоял в большой комнате, и во время разговора было неудобно туда заходить и мешать беседующему. А после телефонного разговора абонент считал своим долгом пересказать мне его в кратком изложении, а значит, посвятить в свою проблему, сообщить новость и т. д. Моя жизнь заиграла новыми красками. Хитренький муж сразу одевался и уходил в гараж. Не в горисполкомовский, в свой – под окнами.

А еще в подъезде поселился замечательный сосед. Моя подруга Татьяна с мужем чувашем и сыновьями Сережкой и Артемкой получила новое жилье, а в их квартиру въехала новая семья: Витька и Люба, продавщица из винно-водочного отдела гастронома. Она за рюмкой чая поделилась с моей подружкой такой схемой: подает покупатель, допустим, три талона, продавец должен их наколоть на специальный металлический штырек, стоящий рядом с кассой. Но надо ухитриться так, чтобы проткнуть дырку лишь в одной бумажке. Целенькие потом вырезались и отоваривались еще раз. Мужа ее, Витьку, никто никогда не видел трезвым. А еще он гонял на страшно рычащем и воняющем бензином мотоцикле и ставил его под окнами. Первое время Витька раздражал только этим, а потом вдруг стал бегать ночами по лестнице – дом деревянный, лестница на второй этаж тоже деревянная, расшатанная, скрипучая. И только уснешь – как тут же мчится куда-то этот полоумный Витька, перепрыгивая через ступеньки. И так несколько раз за ночь, причем не слышно, как он поднимается на свой этаж, лишь скачки обратно.

Короче, началась пытка: днем – любители поболтать по телефону, ночью – горисполкомовские страждущие водилы и спортсмен Витька. На работе я клевала носом и пропускала ошибки. Повесила на двери в квартиру бумажку: «Звонки только в скорую и пожарку». Соседи обиделись. С Витькой пытался решить вопрос муж, но этот змей уходил в несознанку. В одну из ночей чудеса циркового искусства продолжались до самого утра, мы, кажется, не спали совсем. Сонная и злая я встретила вечером этого чемпиона по прыжкам в длину и предъявила ему веские претензии. В тот день он, видимо, свободным временем и настроением к риторике не располагал, поэтому ответил кратко: «Пошла ты на…». Не сдержавшись, в сердцах ответила в той же тональности: «Да чтоб ты сдох!». И через неделю он… того… разбился на своем мотоцикле…

А потом до меня дошло: не Витька ночами на лестнице кульбиты выделывал, а покупатели спиртного: поднимались тихо, получали от Любы, вышедшей на новый уровень продаж, заветную бутылку и спускались в эйфории, быстро и вприпрыжку. И стыдно стало за те слова, сказанные во гневе…

***

Выясняли взаимоотношения.

***

Давайте копнем в историю.

***

Не очень взрачная.

***

Усранение замечаний.

***

Сначала он умер от удара по голове…

***

Полиция узнает, что жена ученого ждет ребенка от другого мужчины, что стало для убитого огромной личной драмой.

Подруга – что подпруга: не везет, а помогает

Родители Славки, который Бурят – штаны горят, получили квартиру – это соседи сверху. Всем домом за них порадовались. Они переехали, но, как выяснилось, не все. Вместе с ними в квартире тихо-мирно проживали… клопы. Они там, похоже, крепко сдружились с хозяевами, и к нам мелкие кусачие твари раньше в гости не заходили, похоже, дома хорошо жилось, а тут их бросили на произвол судьбы…

Первым на себе их внимание прочувствовал муж: приболела дочка и мы с ней коротали ночи в спальне, а папу временно откомандировали в другую комнату, на старое раскладное кресло. Мебель эта была старая, рассохшаяся, и новоселы уютно обустроились в щелках. В целях дезинсекции кресло выставили на несколько дней в сугроб для вымораживания – зима стояла на дворе, мороз —45. Но на аппетит кровопийц такое похолодание никак не повлияло, и пришлось это «общежитие» выкинуть. Только эти сволочи уже успели заселиться и в другие привлекательные места. До лета такое соседство терпеть мы не смогли, в отпуск уехали рано, в апреле, устроив непрошеным гостям газовую камеру посредством отравляющего вещества с названием карбофос. Вернувшись летом, обнаружили в квартире братскую могилу. Умерли все: клопы, тараканы, мухи, пауки, на свою беду залетевший в приоткрытую форточку майский жук, муравьи, бабочка… Но мебель пришлось отправить на дачу, так как запах карбофоса по стойкости дал бы фору любому парфюму от известных дизайнеров. И еще долго вглядывались мы в каждую подозрительную точку на стенах…

Но нет худа без добра: вместо Славки на втором этаже поселилась Машутка – в ее лице лучшая подруга для старшей дочки. Машутку помню как сейчас: голубые озорные глазенки, нос в конопушках и торчащие в разные стороны русые разлохмаченные косички. Пуговки на одежде у нее застегивались дизайнерски, юбчонка надевалась исключительно задом наперед, а под носом жили две зеленые сопли, которые хозяйке зашмыгнуть обратно было недосуг, потому как она всегда куда-то спешила. А дел было невпроворот: найти за домами и вымазаться вместе с моей Настей желтой краской, раскрасить чернилами котенка, нажеваться какой-то смолы, так что пришлось вести их к стоматологу, постричь мамину песцовую шапку, уснуть дома, спрятавшись под столом и заставив соседей разыскивать ее по всей округе и даже звонить в милицию, ну и так далее. Короче, это был неистощимый кладезь выдумок, шкоды и веселья. А к ее соплям постепенно привыкли. Моя Настя даже полюбила в садик ходить, ведь Машутка оказалась с ней в одной группе. Подраставшая младшая дочка Анюта стала третьей в этой банде, где атаманствовала, естественно, Машутка.

А нашего папу выбрали в недавно образованный Совет народных депутатов. Он, правда, сопротивлялся, но соседи настояли – знали его давно, хорошо зарекомендовал себя: всем помогал, создал футбольную команду из пацанов, слоняющихся без дела, мастерил с ними что-то в гараже, поэтому они от старшего друга были без ума. Да и мы дома уговорили, я даже ему предвыборную программу написала, которую потом сама же и вычитывала в «Таежке».

И вот раз в неделю, надев депутатские ботинки (так их прозвала Анютка, потому что у них каблуки очень торжественно стучали), папа уходил на свои сессии в горисполком. Вообще-то это был уже горсовет, но никто еще пока не привык к новому названию. Горисполком высился прямо над нашим домом: поднимаешься по двум лесенкам и попадаешь на площадь. С одной стороны – кинотеатр, а с другой – депутаты заседают, окно их зала для собраний выходило на лужайку на горке, заросшей травой, и на наши двухэтажные облезлые барачные дома. Вид, прямо скажем, так себе. Разнообразие привносило лишь высокое дерево под окном да иногда принимающая солнечные ванны одинокая соседка Ленка с фигурой Барби.

Дети мои любили провожать папу на сессию, ну и Машутка вместе с ними. Ее все одолевало любопытство, чем же там депутаты занимаются, и она взялась проверить: залезла во время их заседания на это самое дерево, но неудачно, стала падать и в полете зацепилась за сучок своими новыми штанами. Мама ее была портниха, но так как на ребенке все просто горело, не успевала ее обшивать, и штаны эти были криком отчаяния – из особо высокопрочной ткани. Парусина нагрузку выдержала, и Машутка повисла на ветке вниз головой. Мои дети, стоявшие на атасе, растерялись – кого звать? Папа на сессии, Машуткин спит после ночной смены, я в отпуске, но дети, вероятно, пришли к выводу, что от меня толку мало, поэтому подружка оставалась висеть. Депутатов-то хорошо рассмотрела, как и хотела, но их вид, даже вверх тормашками, ей быстро наскучил, и она начала раскачиваться. Народные избранники тоже обратили внимание на странную мизансцену и уже, прервав свои важные дела, собирались бежать на выручку, но тут ветка сломалась и Машутка полетела вниз. Когда помощь подоспела, ее след простыл. И группы поддержки тоже.

Люлей от папы в результате получили наши Настя с Анюткой. А горсовет на следующем заседании принял решение об организации в Городе летних площадок для детей. На первой полосе «Таежка» опубликовала об этом статью за подписью Ксении Майской. Правда, про Машутку не упомянула…

P.S. А Ленка в тот день почему-то не загорала…

***

Сортировала арбузы и помидоры. А в итоге окончила московский институт.

***

Они отобрали у мужчины тысячу рублей и деньги.

***

Устанавливали на подступах к городу противотанковые ерши.