Текст книги "Банальная история, или Измена.ru"

Глава 13
ЗАБЕЛИН

Александр Забелин совершенно измучился. Он понял, что взвалил на себя непосильную ношу. Он думал, что их с Верой любовь внесет в его довольно безрадостную жизнь счастье, легко и непринужденно сосуществуя рядом с незамысловатыми отношениями с Кирой. А она никак не хотела непринужденно сосуществовать. Эта любовь стала головной болью и проклятием Забелина.

Саша любил Веру страшно, до дрожи. Их связь длилась уже почти полгода, но он по-прежнему считал дни и часы до встречи с этой женщиной. Он с радостью покупал ей цветы и маленькие подарки. Подарить что-то дорогое и существенное Забелин не мог, поскольку Вере пришлось бы дома объясняться, откуда это существенное у нее взялось, и потому покупал конфеты, шоколад или то, что его любимая женщина вполне могла купить себе сама, например красивую шариковую ручку, шелковый шарф или туалетную воду. Он терзался тем, что Вера может посчитать его жмотом, и без конца пускался в объяснения, что подарил бы ей весь мир или, на худой конец, золотое кольцо – в знак бесконечной любви, если бы она только могла принять его. Вера долго отказывалась, а потом вдруг согласилась. Сказала, что найдет, как объясниться дома. В конце концов, она достаточно зарабатывает, чтобы позволить себе самостоятельно сделать покупку в ювелирном магазине.

Саша долго выбирал кольцо. Сначала он хотел купить нечто навороченное, грандиозное, такое, что хранило бы о нем память на века. Но однажды его взгляд упал на тоненькое и очень простое колечко, единственным украшением которого был золотой завиток. Внутри его трогательно притаился крохотный бриллиантик. Кольцо было изящным, как сама Вера, и очень походило на обручальное. Забелин вдруг понял, что этим кольцом хочет именно обручиться с ней, пусть не перед людьми и церковью, но перед Богом. Он ведь все видит. Он знает, какие сильные чувства он, Саша, испытывает к этой женщине. И не его вина в том, что в небесной канцелярии что-то напутали, так долго уводили его от Веры и допустили ее брак с другим. Она – только его женщина!

Вера испуганно вздрогнула, когда он открыл перед ней бархатную коробочку с кольцом. Она поняла сразу, что он хотел им сказать, а потому сняла свое обручальное кольцо, надетое мужем, и протянула ему руку.

– Может быть, не стоит на правую… – дрогнув голосом, спросил Забелин.

– Только на нее и можно, – тихо отозвалась Вера.

– А как же ты… – начал он и осекся.

– Придумаю, как… – ответила она.

И Саша надел ей свое кольцо на правую руку. Как и хотел, обручился с ней перед Богом. В конце концов, со своим Соколовым Вера не обвенчана, а значит, ничего предосудительного не происходит.

Через несколько дней Вера принесла и ему кольцо. Серебряное, с охранной молитвой, которое купила в церкви.

– Ты не можешь позволить себе носить золотое, потому что оно будет вызывать всеобщее недоумение и вопросы, – сказала она. – А такое можно. Оно освящено, а потому будет хранить тебя от бед и напастей.

Таким образом, Забелин и Вера обменялись кольцами. Этот ритуал еще больше привязал их друг к другу.

Ничего подобного в Сашиной жизни никогда не было. Никогда он не был связан с женщиной так тесно: и телесно, и всей душой. Он думал о ней постоянно, как только голова освобождалась от служебных обязанностей и других насущных дел.

Не думал Забелин о Вере только тогда, когда был с Кирой. Это его удивляло и настораживало. Он каждый раз заново погружался в глубины своего сознания и пытался определиться с тем, а не любит ли он, случаем, и Киру тоже. Ни разу внутренний голос не ответил ему «да». Все же он действительно любил именно Веру. Но почему же тогда не испытывал к Кире никакой неприязни? Вера говорила ему, что с трудом выносит своего мужа, который ей стал противен. Кира же не сделалась ему противна. Ее дом оставался для него тем, чем был всегда: некой остановкой в пути, оазисом, где он мог отдохнуть после напряженных будней, а теперь еще и после нервных, эмоциональных свиданий с Верой. Где-то в глубине души он чувствовал, что это ненормально, и понимал Веру, которая всегда дергалась при упоминании Киры. Не упоминать ее было нельзя. Забелин не хотел обманывать Веру, а потому честно говорил, когда у него назначено свидание с Кирой. Он видел, как при этом наполнялись слезами глаза любимой женщины, но ничего поделать с собой не мог. Он должен всегда быть с ней честен. Вера и его женщина, и одновременно чужая жена. И если эта чужая жена вдруг разлюбит его так же неожиданно, как полюбила, у него должен быть наготове запасной аэродром. Он не хочет на пятом десятке мучиться поисками замены. Кира подходит ему по всем статьям. Кроме того, Забелин понимал, что Кира тоже любит его. Не так мощно и громко, как Вера, но любит, а значит, вовсе не безнравственно то, что он как бы держит ее про запас. Он нужен и ей, а значит, все делает правильно.

Но с каждым разом Вера реагировала на его честность все более и более сильными эмоциональными всплесками. Она называла его предателем, приспособленцем, конформистом. Собственно, это Вера и придумала именовать Киру запасным аэродромом. Она пыталась убедить Забелина, что он поступает подло по отношению к ним обеим. И однажды вдруг потребовала от Саши наконец выбрать одну из них. Вспомнила, что, когда он добивался ее любви, говорил, что согласен на любые Верины условия, даже самые унизительные. И вот теперь пришло время выставить ему эти условия. Саша видел, что своей честностью довел любимую женщину почти до нервного срыва. Тогда, когда он неосторожно упомянул про эти условия, действительно был уверен, что пойдет ради Веры на все. Он, собственно, на все и идет. Но Кира – это другое… Она должна остаться неприкосновенной. Должна – и все! Саша обнял дрожащую Веру за плечи и сказал ей в ответ на ее ультиматум:

– Позволь, пожалуйста, мне самому принимать решения: что делать, чего нет.

Вера вырвалась из его рук, сорвала с пальца кольцо, которое они оба считали обручальным, бросила ему в лицо и ушла.

Несмотря на жгучую любовь, которую Забелин продолжал к ней испытывать, он вдруг опять почувствовал облегчение, как в тот день, когда она впервые крикнула ему «Прощай!». Может быть, пусть все-таки эта любовь-мука закончится? Время – замечательный лекарь, а потому он, Александр Забелин, в конце концов сумеет излечиться от этой напасти под именем Вера! Она чужая жена, вот пусть муж с ней и мучается, а с него, пожалуй, хватит ее дикой, неуправляемой любви! Не мальчик он уже!

И Забелин честно лечился два дня у Киры и даже теплее обычного целовал и обнимал ее. И Кира, похоже, даже что-то такое себе вообразила, и пришлось срочно перестать ее обнимать. В их отношениях он тоже ничего менять не хотел. Пусть даже и не рассчитывает, что он на ней когда-нибудь женится или переедет к ней жить! Да никогда! Лучше держаться от женщин на определенном расстоянии! Он старый холостяк, им и останется!

На третий день без Веры белый свет опять казался Саше с овчинку. Он все же не мог теперь существовать без этой женщины. Ему всюду чудилось ее лицо, слышался голос, страстно и одновременно нежно произносящий его имя: «Са-а-ашенька-а-а…» Ему хотелось, чтобы его шею захлестнули ее тонкие руки, хотелось прижаться к ней и уткнуться носом в кудрявые душистые волосы. Когда он сидел дома на диване, ему казалось, что он слышит в кухне Верин смех. Он знал, что никого в кухне нет, но шел туда в какой-то нелепой надежде увидеть Веру сидящей на табуретке, облаченной в его собственную рубашку, глубоко расстегнутую на груди. Разумеется, кухня была пуста. Забелин сам тяжело опускался на табуретку, и на ум ему приходили мысли глубоко противоположные тем, что бродили в нем, когда он лечился от Веры Кирой. Он, конечно, холостяк, но, пожалуй, не безнадежный. Он сейчас дорого дал бы за то, чтобы пожить с Верой вместе хоть какое-то время, то, которое она определит сама. Ему хотелось бы засыпать и просыпаться с ней в одной постели. Хотелось, чтобы она ходила по его квартире ненакрашенной, домашней, в его рубашке или, даже лучше, в каком-нибудь уютном халатике. Да что там говорить, пожалуй, он поступился бы своим холостячеством и даже сделал бы ей предложение руки и сердца, если бы… если бы она не была чужой женой… Но может быть, она когда-нибудь сможет развестись со своим адвокатом? Да, но она же бросила ему, Саше, в лицо кольцо… А он назло поехал к Кире? Разве плохо ему было с Кирой? А разве хорошо?

Забелин обхватил голову руками, мучаясь собственной двойственностью или двуличием. Пожалуй, он не понимал себя сам. Одно было ясно: без Веры, пожалуй, лучше уж сразу удавиться. Констатировав это, он пошел к компьютеру, открыл свою страницу на сайте «Школьные товарищи» и принялся ждать появления в Сети Веры. Когда она наконец появилась, он почему-то тут же уверил себя, что она сделала это только ради него.

Забелин начал с нейтрального «Добрый вечер». Вера не ответила. Он промучился отсутствием ее ответа минут десять, потом пошел на кухню выпить чаю, которого вовсе не хотел, чтобы вернуться к компу и снова начать мучительно вглядываться в свою страницу. У него дико заколотилось сердце, когда наконец пришло новое сообщение. Трясущимися руками он кликнул мышкой на единичку, но письмо было от Киры. Он с трудом понял, чего она от него хотела, односложно ответил и опять впал в муку ожидания. Оно все же было вознаграждено. Вера ответила аналогично: «Добрый вечер».

Обрадованный Забелин тут же принялся за длинное письмо, в котором подробно расписал, какой он непроходимый идиот, что жить без нее не может и что по первому же ее слову непременно оставит Киру. Вера тут же прислала ответ, будто только и ждала этого Сашиного раскаяния. Она писала, чтобы он ни в коем случае не бросал Киру, потому что от нее, Веры, проку как от козла молока; что настоящая любовь бескорыстна и безоглядна, а потому она готова ради него, Саши, на все. Если ему нужна Кира, пусть она у него будет, потому что она, Вера, желает ему одного только добра.

Потом они наперебой клялись друг другу в вечной любви, как подростки, влюбившиеся впервые в жизни.

Так начался новый виток их отношений. Этот разрыв, который из-за его кратковременности и разрывом-то не стоило бы считать, добавил еще больше нежности и страсти в их отношениях. Но Забелин понял, что своей честностью делает Вере больно, и начал ей врать, почти как Кире. Он волчком крутился между двумя женщинами и очень живо сам себе напоминал героя Олега Басилашвили из знаменитого фильма «Осенний марафон».

Сначала все шло хорошо. Вера успокоилась, и Саше начало казаться, что в его жизни наконец наступила полная гармония. У него была красивая и страстно любимая женщина, а в дополнение к ней – уютная добрая Кира, у которой он по-прежнему отдыхал и от этой безумной страсти, которая не утихала, а только разгоралась все сильней, да и от других тягот жизни, коих тоже хватало, как и у всякого живущего в мегаполисе. Но любящие люди очень чутки. Кира молчала и не предъявляла Забелину никаких претензий, но ее взгляд день ото дня становился все более затравленным. Она часто вздрагивала и, казалось, все время ждала от него какого-нибудь подвоха. В силу своего темперамента Вера молчать не могла. Она начала подмечать неточности в Сашиных словах, странные недоговоренности и, как она выражалась, взаимно перпендикулярные заявления и требовала немедленного объяснения. Он с ходу пытался сочинить что-нибудь еще более изощренное, но запутывался окончательно. Вера выводила его на чистую воду, и ноздри ее начинали дрожать, голос срываться, а взгляд из любящего превращался в прокурорски-обвинительный.

Саша с Верой несколько раз ссорились на этой почве, опять разрывали отношения, но дольше трех дней по-прежнему обойтись друг без друга не могли. Лишь однажды, когда Вера прислала ему эсэмэску, где написала, что ненавидит его, что все кончено, и пожелала счастья с Кирой, они не виделись целую неделю. Потом все равно встретились, и это новое свидание было особенно нервным, неистовым и счастливым. Так они расходились и сходились снова, уверяя друг друга, что люди любят просто потому, что любят, вопреки всяким обстоятельствам и ничего не требуя взамен. И какое-то время Вера действительно ничего не требовала, но расслабившийся Забелин снова попадался на очередном вранье, и все начиналось сначала. Их любовь превратилась в настоящую пытку. И теперь уже не Вера, а Саша начал подумывать, а не послать ли эту изматывающую страсть к чертям собачьим, но тут же пугался этого сам, потому что уже врос в Веру всеми корнями. Только с ней он делился своими неприятностями и даже жаловался, если заболевал. Прежде ни на каких женщин, включая Киру, Забелин никогда не вешал своих забот и болезней. Со всем справлялся сам. Женщины ему нужны были для другого. Вера оказалась нужной для всего. Она понимала его с полуслова, одним прикосновением маленькой теплой руки облегчала боль, жаркими объятиями и поцелуями снимала накопленное за день раздражение. Ее любовь нужна была ему как воздух.

Тогда он начинал подумывать, не бросить ли Киру, чтобы избавиться наконец от мучительной необходимости изворачиваться и врать, но тут же пугался и этого. А вдруг красавица Вера, неожиданно открывшая в себе темпераментную, раскрепощенную женщину, встретит другого, более интересного мужчину и оставит его, ничем не примечательного Александра Забелина, все назначение которого было лишь в том, чтобы разбудить в ней чувственность, что так долго спала ввиду, как оказалось, не слишком удачного в этом плане замужества. И что ему тогда делать без Веры, да еще и без Киры?

Вера, безусловно, чувствовала эти его колебания, а потому однажды вдруг сказала:

– Саша, я так больше не могу жить. Я разведусь с Соколовым. Хочешь?

Чтобы не обижать ее молчанием, Забелин начал говорить, что это только пустые слова, потому что, поразмыслив здраво, она все равно никогда не расстанется со своим Андреем. У них общий дом, дочери и прочее, и прочее, и прочее.

В этот день о разводе с Соколовым Вера больше не говорила, но сделалась какой-то тихой и задумчивой. В состоянии этой тихой задумчивости она и ушла от Забелина, напрочь выведя его из состояния равновесия, в котором он в тот момент на удивление находился. Его обуяли самые мучительные раздумья о том, что будет, если Вера и впрямь возьмет да и разведется. Что при этом будет иметь он, Саша? Во-первых, как порядочный человек, он вынужден будет все-таки оставить Киру. А как он это сделает? Он даже не представляет, как можно преподнести ей такой сюрприз… Конечно, он когда-то плел ей что-то вроде того, что пойдет за Верой на край света, если она того захочет. Но это когда было? Когда он настоящую Веру и не знал вовсе, когда она жила в его душе в виде розовой мечты. А розовые мечты на то и розовые, что сильно отличаются от реальной жизни. Кире он, Саша, многим обязан. Да что там многим! Всем тем, что у него сейчас есть! Если бы она в тяжелые времена не подхватила его на рынке, когда он с голоду и тоски готов был продать собственную квартиру, он уже давно спился бы и сдох в каком-нибудь вонючем подвале. Да, после этого он уже старался не перекладывать на ее плечи собственные проблемы, но, когда однажды сломал ногу, отправился к ней, и она выхаживала его и возила по врачам. Конечно, это случилось только потому, что несчастье приключилось с ним, когда до его собственного дома надо было ехать на нескольких видах транспорта, а ее дом находился на соседней улице. И все же он помнит ее заботу о нем в то время и до сих пор благодарен. Но все эти благодарности – сущая ерунда по сравнению с тем, что Кира была ему предана все десять лет их знакомства. Он, Александр Забелин, делал что хотел: встречался параллельно с другими женщинами, не появлялся у Киры месяцами, а потом сваливался как снег на голову, а она терпела все, потому что любила его. И вот теперь, после нескольких месяцев связи с бывшей одноклассницей, он должен сказать терпеливой и любящей женщине: «Пошла вон!»? Да у него язык не повернется!

Это все было во-первых. А что же во-вторых? А во-вторых, любимая женщина Вера из праздника превратится в будни и вполне может стать для него чуть ли не Кирой. А зачем ему вторая Кира, когда у него уже есть одна? Впрочем, энергичную Веру выносить будет куда труднее, чем Киру. Ей придется давать отчет о каждом своем шаге, а он, свободный Александр Забелин, к этому не привык. Он привык руководствоваться прежде всего своими желаниями и потребностями. Да, он любит Веру, очень любит, но ведь запросто может и разлюбить, если она вдруг станет мешать ему жить. А она непременно станет, потому что очень требовательна, очень эмоциональна, слишком сильно его любит…

А можно ли любить вполсилы? Любить слабо? Наверное, можно или любить, или не любить. И каждый любит так, как способен, как у него получается. Вера фонтанирует, извергается любовью. Это можно выдерживать и даже радоваться этому, когда встречи нечасты, а потому желанны. А жить подле постоянно извергающегося вулкана, скорее всего, невозможно. Опасно для жизни.

Подумав об этом, Забелин тут же возненавидел самое себя. Как он может так о Вере, о той самой Вере, до встречи с которой все еще продолжает отсчитывать дни и часы? Что за мерзкий трусливый человечишка притаился где-то в глубинах его души и пытается командовать им? Надо придавить его так, чтобы он не смел даже поднять голову. Он, Саша, никогда не был так счастлив ни с одной другой женщиной – вот тебе, подлый, никчемный человечишка! Только Вера может довести его, достаточно меланхоличного по своей сути, до исступленного восторга – вот тебе еще! Только с ней он, будто лягушачью шкуру, скидывает груз прожитых лет и кажется себе снова юным, полным сил и любви – а вот и в третий раз!

Но человечишка не дремал. И посылаемые им импульсы снова заставили Сашин мозг работать в другом направлении. Есть ведь еще кое-что в-третьих! И возможно, оно-то и есть самое главное. Он, Александр Забелин, неудачник и полное ничтожество, не достоин такой блестящей женщины, как Вера. Это сейчас, пока их встречи тайные и происходят за закрытыми дверями его квартиры, она так уверена в своей любви и в том, что принимает его целиком, таким, каков он есть. А если вдруг они станут жить вместе, разве сможет она выйти в свет с ним, с Сашей? Да на первой же корпоративке университетской кафедры Веру поднимут на смех, если она явится туда с тем, кого, как ей кажется, любит больше самой жизни. Ведь ее возлюбленный, что называется, ни ступить, ни молвить не умеет. Он никогда не бывал на тусовках высокообразованных людей. Его удел – это рынок, магазин, торгаши и покупатели. Он, Саша, давно забыл, когда в последний раз до встречи с Верой читал книгу. Она пыталась ему что-то навязывать, приносила литературные новинки, но он сумел справиться далеко не со всеми. Хорошо еще, что в юности успел перечитать чуть ли не всю классику, русскую и зарубежную, а потому кое-какой словарный запас у него сформирован. Интеллект вроде еще не нарушен, но Саша начал замечать за собой, что ему все реже и реже хочется ворочать мозгами. Вера же непременно будет постоянно донимать его культурными мероприятиями, к которым привыкла. Его же совершенно не тянет ни в театр, ни тем более в филармонию. Да и не впишется он в эти филармонии. Он привык ходить в кроссовках, джинсах и темных свободных джемперах. Он не может даже представить себя в классическом костюме при галстуке. А рядом с элегантной Верой непременно должен быть мужчина чуть ли не во фрачной паре.

Когда все эти мучительные раздумья приводили Сашу к трескучей головной боли, он обычно быстро собирался и ехал к Кире. Почему-то в ее квартире его голова тут же освобождалась не только от раздумий, но заодно и от боли без всяких таблеток. Он мог часами сидеть на диване в полудреме, пока Кира хлопотала по хозяйству. Потом он так же бездумно ел, что она накладывала ему в тарелку. После был телевизор, любая программа которого одинаково годилась, а затем – быстрый секс без всяких фантазий и глубокий, оздоровительный сон.

Может быть, как раз это и было его, Александра Забелина, уделом на всю оставшуюся жизнь? Зачем ему феерическая, утомительная Вера, только одни раздумья о которой доводят почти до физического истощения, когда у него есть спокойная, тихая, умиротворяюще действующая Кира?