Текст книги "Страдания Адриана Моула"

October

1 октября, пятница

Мама позвонила в Бюро консультаций для населения, узнала, кто представляет наш округ в парламенте. Потом позвонила этому типу домой, но не застала. Жена ответила, что он в командировке – делится парламентским опытом с жителями Канарских островов. Мама сказала, что голос у жены был жутко кислый.

2 октября, суббота

Кортни принес письмо от Сагденов.

Йоссердайк, Норфолк.

Дорогая Полин.

Мы с папой очень ростроились узнав о твоих неищстъях и молились чтобы все прошло-миновало. Джордж нам ни по нраву и тебе без него лучше будет. Теперича что касаемо денег. Полин год выдался для картошки худой, у самих негусто. Посылаем маленько Адриану, он конфетки любит.

Тебе надо обращаться к Господу Нашему чтобы он нищастья твои отвел. Господь карает нечестивцев которые курют и пьют. Где ты этому набралась Полин? Твой папа капли в рот ни брали ни курит. Мы в церковь ходим, Господа Нашего почитаючи И тебе бы надо так, пока есть с кого пример-то брать.

Дядя Дэннис, тетя Марсия и твой брат Морис переехали из фургона в дом, совсем как в городе теперича живут. Тетя Марсия шутит, ну совсем как в Букингемском дворце. Вот родишь своего никчемушного младенца и приезжай, сама все и увидишь.

Будем за тебя молится денно и нощно Полин, мама с папой.

Полин, ты не нашла ли носок тети Марсии, что у вас в дому на прошлое Рождество пропал?

3 октября, воскресенье

Семнадцатое после Троицы.

Сегодня мама написала бабушке и дедушке Сагденам.

Дорогие мои мамочка и папочка!

Приношу свои глубочайшие извинения за небольшую задержку с ответом на ваше восхитительное, радующее душу письмо. Я, видите ли, только-только из недельного запоя вылезла. Ваши 50 пенсов привели Адриана в дикий восторг, и он тут же поскакал мне за пивом, опохмелиться. Чудо, а не мальчонка, не бросает свою бедную мамашку на произвол судьбы.

Я бы и рада, дорогие мои, нанести родственный визит тетушке Марсии в ее новом доме, но, боюсь, никак не смогу. Завертела карусель вечеринок, балов и званых вечеров. Люблю, знаете ли, вместе с прочими прожигателями жизни лишний раз кутнуть вместо воскресной службы.

Сердце разрывается, как представлю себе, что отчаянные поиски серого носка не принесли желаемых результатов. Искренне сочувствую несчастной тетушке Марсии и высыпаю свой последний фунт, чтобы она купила себе пару новых носков и на том успокоилась.

С вашим мнением о Джордже я полностью согласна, а замуж за него вышла потому, что он хохотал до упаду. В нашей картофельной дыре не очень-то повеселишься, верно?

С любовью, дочь ваша Полин и внук Адриан.

Умолял маму письмо не посылать. Обещала «подумать», а пока сунула под хлебницу.

4 октября, понедельник

ЧЕКА НЕТ!!!

5 октября, вторник

Чека нет!!!!!!!

Плохо дело. Мамино терпение лопнуло. Сегодня позвонила на местное радио и заявила, что «если ей немедленно не вручат причитающийся чек, то она откажется от своего ребенка в пользу Социальной службы».

Радиобудильник разбудил меня голосом собственной матери, повествовавшей о нашем бедственном финансовом положении. Сама мама обнаружилась дома, болтала по телефону с Митчеллом Мэлоуном, полоумным диджеем с радио. Мама несколько раз повторила, что если директор Социальной службы не заплатит ей до двенадцати часов дня, то она принесет меня в жертву.

От такого заявления Митчелл Мэлоун тотчас в раж вошел и как завизжит в микрофон:

– Дорогие радиослушатели-и-и! Ситуация пиковая-я-я! Как поступит миссис Моул, одинокая мать, в скором времени ожидающая прибавления?! Отдаст ли Полин своего единственного пока сына на растерзание Социальной службе?! Или мистер Геджен, управляющий местным отделением, с которым мы имели удовольствие беседовать на прошлой неделе, все-таки вручит ей до полудня полагающийся чек?! Оставайтесь с нами, дорогие радиослушатели!!!

Мы с мамой сели у телефона и стали ждать звонка. Ровно в 12.30 мама вздохнула:

– Собирайся, Адриан. Буду тобой жертвовать. В 12.35, когда мы уже направлялись к дверям, зазвонил телефон. Это был не мистер Геджен, а папа: умолял не упоминать его имя на радио.

А в Социальной службе творилось что-то несусветное! Целая толпа радиорепортеров и журналистов набежала! Жалобщики тамошние накинулись на них как стервятники. Бродяги драку затеяли. А служащие объявили забастовку и вызвали полицию.

Митчелл Мэлоун тараторил с бешеной скоростью под аккомпанемент пластинки «Лунатики штурмуют дурдом».

В брошенных я ходил всего сорок пять минут. Мистер Геджен капитулировал и выдал маме «пособие на случай крайней нужды» (25 фунтов), сказал, что на неделю должно хватить. Он пригласил маму зайти к нему в понедельник, но полицейскому сержанту это не понравилось.

– Ну уж нет, мистер Геджен. В понедельник вы сами пойдете к миссис Моул.

Мистер Геджен пожевал общипанный ус и говорит:

– В понедельник утром у меня назначена встреча.

Сержант помахал у него перед носом дубинкой.

– Точно, мистер Геджен. В понедельник утром у вас встреча с миссис Моул у нее дома. – Крутанулся по-военному и на бродяг набросился.

6 октября, среда

В вечерней газете наши фотографии! На первой странице! Прыщей моих не видно!

Под снимком подпись: «Отчаявшаяся мать и ее сын». А ниже статья:

Очаровательная Полин Воул (58 лет), будущая мать-одиночка, вчера предприняла отчаянный шаг, решив бросить своего единственного ребенка Адриана (5 лет) на пороге здания Социальной службы, расположенного на Кэри-стрит.

Как заявила нашему корреспонденту миссис Воул, она уже три недели ждет полагающийся ей чек.

– Я в безвыходном положении, – сказала миссис Воул. – Адриан мне дорог больше жизни, но я вынуждена от него отказаться, чтобы привлечь внимание властей к нашей беде.

Мистер Геджен (45 лет), глава отделения Социальной службы на Кэри-стрит, сделал сегодня следующее заявление:

– Миссис Воул стала жертвой дефицита сотрудников в нашем офисе. С одним из служащих, который ведает компьютером, произошел несчастный случай. Он сломал палец на ноге, глотая мяч.

7 октября, четверг

Поправки в сегодняшней вечерней газете:

Миссис Полин Воул желает внести некоторые коррективы в свое интервью, опубликованное во вчерашнем выпуске нашей газеты:

Миссис Воул не говорила, что ее сын Адриан дорог ей больше жизни.

В той же статье «глотая мяч» следует читать «играя в мяч».

Приносим свои извинения миссис Воул и мистеру Реджинальду Геджену и благодарим их за выявление этих досадных опечаток.

8 октября, пятница

Мама позвонила в газету и потребовала напечатать опровержение:

Миссис Полин Моул недавно исполнилось 38, а не 58, как утверждает автор известной статьи.

Мама уже сыта по горло соседскими сплетнями и подковырками. Вчера вечером мистер О’Лири орал ей на весь переулок

– Эге-гей, миссис Моул, а для своего возраста вы неплохо сохранились!

9 октября, суббота

Луна в последней четверти.

Сегодня звонили из Книги рекордов Гиннесса. Какой-то наглый чувак подозвал маму и спросил, «не будет ли миссис Воул возражать, если ее имя внесут в раздел „Самые поздние роды“.

И еще попросил прислать свидетельство о рождении. Мама прошипела, что, во-первых, родов еще не было, а во-вторых, ей только тридцать восемь.

Наглый чувак сказал: «Пардон за беспокойство, миссис Воул» – и отрубился.

Вечером прочитал газету от корки до корки. О мамином возрасте ни слова.

10 октября, воскресенье

Восемнадцатое после Троицы.

Мама весь день лечила свои опухшие щиколотки. Лежала, задрав ноги над головой, и штудировала «Обсервер».

Я пошел прогуляться с псом. По пути завернул в бывший лес, где дома для шишек строят.

Забрались на пару с псом в дом под названием «Винчестер». В хозяйской спальне пес сначала задрал лапу, а в гостиной присесть намылился. Пришлось утащить.

11 октября, понедельник

День Колумба в США.

День благодарения в Канаде.

Почтальон Кортни доставил жутко волнительную открытку:

Дорогой Адриан Моул,

Меня крайне заинтересовали Ваши работы. В случае, если Вы согласны их опубликовать, будьте любезны связаться со мной, чтобы обсудить детали.

Искренне ваш Л. С. Кейтон.

Послано из Болтона. Хотел бы я знать, где этот Л. С. Кейтон обо мне услышал? Неужто Джонни Тайдман поделился впечатлениями за праздничным столом на каком-нибудь банкете в Би-би-си?

Ответил мистеру Л. С. Кейтону кратко, но с достоинством, что готов обсудить детали нашего будущего плодотворного сотрудничества.

Объявился мистер Геджен с мамиными денежками. Когда уходить собрался, вдруг спрашивает:

– А чьи это ботинки десятого размера[25]25
  Соответствует нашему 45-му размеру.


[Закрыть] у вас под диваном, миссис Моул?

Не на ту напал! Мама в карман за словом не полезет!

– Сына моего, Адриана! В моем положении с шашнями туговато должно быть, вы не находите?

Геджен покраснел как рак и бегом к двери, по дороге чуть через пса не перекувырнулся.

Вечером устроили пир: цыпленок под соусом карри с рисом (мама даже щепотку шафрана в рис бросила). Ужинали перед теликом, с тарелками на коленях (вернее, я свою на коленях держал, а мама – на животе), и смотрели передачу про то, как с морского дна вытаскивали древний корабль «Мэри Роуз».

– Гляжу я на это дело, – сказала мама, – и никак в толк не возьму. Кому эта гниль на дне мешала?

Да и я тоже разочаровался, потому что ни одного скелета не показали. Но диктор объявил, что мы все стали свидетелями события чрезвычайной исторической важности, так что пришлось пробудить в себе чувство гражданского благоговения.

12 октября, вторник

Сегодня на переменке ко мне подошла первоклашка Анна Луиза Уиргфилд и попросила автограф.

– Видела тебя в газете, – говорит, – и маме похвасталась, что ты в нашей школе учишься. А мама сказала, такого быть не может, потому что тебе только пять лет. Напиши здесь, пожалуйста, свое имя, чтобы я маме показала.

Ничего не поделаешь, пришлось дать автограф. Нужно привыкать к всемирной славе.

Всю математику отрабатывал элегантный росчерк. Вернулся домой; посмотрел, как британские войска, принимавшие участие в фолклендской кампании, маршируют по Лондону. Искал Клайва Кента, но так и не нашел.

13 октября, среда

Из Социальной службы прислали талон на школьные брюки ценой 10 фунтов.

Если б можно было в любой магазин за штанами пойти, я бы, конечно, обрадовался. Но фиг вам. У Социальной службы свои магазины – «Генри Блоджетс и сыновья», «Оденьте школьника», «Веселые годы». Все в округе знают, что за гнусное тряпье там продают, да еще по бешеным ценам.

Не стану я унижаться с этим вонючим талоном. Лучше припрячу, а когда разбогатею и прославлюсь, стану друзьям показывать. Пусть знают, что их знаменитый друг тоже познал горечь нищеты.

14 октября, четверг

Ходил посмотреть на сопляка Бретта. Кажется, малец наконец дотумкал, что мы с ним братья. Увидел меня, деснами беззубыми засверкал и за мой палец уцепился.

Морщин у него вроде поменьше стало и кожа почище. Может, еще повезет пацану: не будет страдать от прыщей, как старший брат.

У бабушки вид дико замученный, но даже ей до Стрекозы Сушеной далеко. Они, по-моему, друг другу на нервы здорово действуют. Стрекоза йоркширские пудинги из муки второго сорта стряпала, а бабуля ее за это пилила. А Стрекоза в ответ ворчала, что бабушка ее сынку Максвеллу на ночь компрессы из вощеной бумаги ставит. Стрекоза говорит, хруст ей спать мешает.

Дома мама мне настоящий допрос учинила. Хотела знать, кто что сказал и как посмотрел.

15 октября, пятница

Решил поучаствовать в школьном спектакле. Будем ставить «Как важно быть серьезным» Оскара Уайльда.

Прослушивание в следующий понедельник. Надеюсь, что меня возьмут на роль Эрнеста, хоть мама и говорит, что в этой пьесе самую главную роль сыграл саквояж. Ха-ха. Чувство юмора у нее то еще, помереть можно со смеху.

18 октября, понедельник

Выходные были одной сплошной скучищей, так что и писать неохота. Наш режиссер мистер Голайти не дал мне монолог Генри V закончить. Даже до половины не дослушал.

– Вот что, Адриан, – говорит. – Не забывай, мы собираемся ставить «Как важно быть серьезным». Это комедия нравов, а тебя на тяжелый эпос потянуло. Давай-ка посмотрим, есть ли у тебя комическая жилка.

Дал мне почитать что-то смешное про вокзал Виктории. Я прочел как мог, и мистер Голайти сказал, что вполне сносно.

Решено, стану актером, а стихи буду писать в промежутках между репетициями.

19 октября, вторник

Сегодня с мамой во внутриутробную больницу пошла миссис Сингх. Врачиха-гинеколог сказала, что маме нужно побольше отдыхать, иначе ее упрячут в больницу. В маминых распухших ногах виновато высокое давление. Оказывается, она совсем старая, чтобы ребенка рожать, и поэтому врачи за ней особенно следят. Не хотят неприятностей, если она вдруг умрет.

20 октября, среда

На географии только успел сказать Пандоре «привет», как у меня ни с того ни с сего голос отказал. Весь урок помалкивал.

21 октября, четверг

Мама поинтересовалась, с чего это я вдруг стал такой тихий.

– С самого ужина слова не проронил. Ничего не случилось?

Просипел, что ничего, и рванул к себе.

22 октября, пятница

Голос не слушается совершенно. То басом выдает, как у Иена Пейсли,[26]26
  Политик (р. 1926 г.), ярый противник отделения Северной Ирландии


[Закрыть] то становится тонким и визгливым, как у Маргарет Тэтчер, – она так разговаривала, пока ее имиджмейкеры не заставили ее поработать над голосом.

23 октября, суббота

Берт Бакстер объявил по телефону, что отца моего уволили. А я слова выдавить не могу, голос совсем куда-то пропал.

– Что, шпингалет, язык там проглотил, а?

Я кое-как промычал «нет» и бросил трубку. Нужно будет к врачу сходить. Разве это нормально, чтобы человек так страдал?

24 октября, воскресенье

Двадцатое после Троицы.

Переход на зимнее время по всей Британии.

Пес взбесился. Крушит все вокруг. Сегодня газеты в клочья изодрал. Не понимаю, что это на него вдруг нашло.

По всему коридору валялись обрывки новостей: «Сегодня Кен Ливингстон отстаивал…»; «Содержание боеголовок обходится в 700 миллионов…»; «Израильские солдаты бездействовали, наблюдая за…».

Я собрал мусор, сунул в ведро и прихлопнул окружающий мир крышкой.

25 октября, понедельник

Промолчал все уроки. Все, так дальше нельзя, дошел до точки. Моему голосу требуется срочная профессиональная помощь. После уроков двинул к хирургу, доктору Грею. Он что-то царапал в своем журнале и даже головы не поднял. Только спросил:

– Н-да?

Я визжал, басил, сипел; в общем, кое-как объяснил доктору Грею, что у меня голосовой аппарат не работает.

Тут он на меня наконец-то посмотрел.

– Ох ты боже мой! Голос у вас ломается, молодой человек! Поздновато, конечно, но вы ведь, как я погляжу, не богатырского сложения. Спортом нужно заниматься, юноша. И на свежем воздухе почаще бывать.

Я кое-как спросил, сколько мне еще мучиться.

– Ох ты боже мой! Откуда мне знать! Я врач, юноша. Мое дело лечить, а не предсказывать, ясно вам?

Я так и отпал. Прямо ушам своим не поверил. Вот закончу школу, он у меня получит. Тут же передам рецепт этого так называемого врача в Британское информационное агентство.

«Как важно быть серьезным» теперь без меня будут играть. Пришлось отказаться. Артист должен быть уверен в своем голосе, а с моим сейчас каши не сваришь.

26 октября, вторник

Придурок Барри Кент совершил очередное самоубийство. Заявился в школу в прикиде своей банды «Ангелы ада». Мистер Ламберт сделал вид, что ничего не заметил (Барри Кент его на четыре дюйма выше), зато пучеглазый Скратон заловил Кента в столовке и заставил куртку снять, потому что «кто-нибудь на шип напорется и глаз выколет».

Барри Кент куртку, конечно, снял, а под ней рубашка с шипованным черепом. Мистер Скратон велел и рубашку снять, а под ней жилетка вся в шипах!

И как только, хотел бы я знать, Барри Кент все эти железяки на себе таскает? Пучеглазый Скратон написал его предкам записку и выпер из школы.

27 октября, среда

Кое-кто из самых слабых четвероклашек, падких на дешевую популярность, заявился в школу с шипами на спинах.

28 октября, четверг

От указов мистера Скратона и так уже не продохнуть, а сегодня к ним еще один добавился: «В школьной одежде шипы позволяется носить исключительно на подошвах бутсов».

Пандора со своей компанией после школы помчалась шипы покупать, чтобы края нижних юбок ими украсить.

29 октября, пятница

Мамин ребенок должен появиться через две недели! Сегодня ее в больнице проверяли. Мама переживает из-за гостевой комнаты, которую так в детскую и не переделали. Чек нам наконец-то выдали, но денег все равно не хватает. На пособие для ребенка можно только полколяски купить, да и то подержанной!

30 октября, суббота

Пес совсем спятил! Безжалостно расправился с моей коллекцией комиксов, гад такой! Что я, для того целых восемь лет «Бино» собирал, чтобы какая-то дворняжка их сжевала?! Так было обидно, что даже слезы полились.

Чуть было пса из окна не вышвырнул, но взял себя в руки, вытурил его из своей комнаты и с лестницы пинком спустил.

Что это с ним такое, интересно? Раньше он никогда к литературе неуважения не проявлял. Нужно будет его врачу показать, вдруг умом тронулся?

31 октября, воскресенье

Двадцать первое после Троицы. Хэллоуин. Переход на зимнее время в США и Канаде.

В пять часов вечера мой так называемый лучший друг Найджел позвал меня к себе на вечеринку по случаю Хэллоуина.

– Приглашение не послал, – говорит. – Совсем из башки выскочило. Но ты все равно подруливай. В костюме колдуна, усек? Других не впускаем.

Лично я предпочитаю избегать стереотипов. Поэтому вместо колдуна решил нарядиться демоном. С костюмом мама помогла. Откопали в кладовке старые папины ласты, мамино черное трико и рыжий парик – страшилище лохматое, которое мама купила сто лет назад, чтобы с папой в клуб рыбаков на танцы сходить.

Видок у меня в трико был неважнецкий; пришлось сверху плавки напялить. Но даже плавки не придали мне демонизма. Дурак дураком. Тогда м-ма сообразила натянуть на мою разукрашенную под демона физиономию черный чулок. Немножко стало лучше, но все равно чего-то не хватало.

В семь я почти совсем упал духом, чуть было не стащил с себя все это барахло, но тут мама откуда-то выудила баллон с зеленой неоновой краской, которой мы в прошлом году елку брызгали, и облила меня с ног до головы. Пес заскулил и забился под раковину, значит, самое то вышло!

Найджел от нас в двух шагах живет, но это только так говорится. Как я до него дотопал, понятия не имею. Мелюзга со всего квартала сбежалась конфеты клянчить, и каждый норовил на мои ласты наступить. Так и не смог отцепиться от них до самого дома Найджела. А мой так называемый друг сперва вообще меня впускать не хотел – видите ли, у них только колдуны собрались. (До чего же примитивный тип. Будет продолжать в том же духе – точно компьютерщиком заделается.) Пришлось объяснять ему, кто я такой, про демонов втолковывать, что они ничем не хуже колдунов. Сдался все-таки. Впустил. Предки Найджела наверху телик смотрели, так что мы на кофейный ликер «Тиа Мария» и яичный коктейль из родительского бара налегли.

Странно, но девчонок на вечеринке не было. Найджел сказал, его, мол, от чувих воротит. Вообще-то все классно было, под «Дюран-Дюран»[27]27
  Британская поп-группа, очень популярная в 80-е годы.


[Закрыть] танцевали, но без женщин все-таки не хватало je ne sais quoi[28]28
  Дословно с французского «я не знаю что». Фраза прочно вошла в английский язык в значении «нечто неуловимое, трудно выразимое словами».


[Закрыть] (a французский здорово выручает). В десять влетела мама Найджела с закусками. Мы за пять минут смели все, подчистую. Кое-что слопали, но больше по полу размазали. Ну ясное дело. Без облагораживающего женского влияния мы, мужчины, мигом в дикарей превращаемся.

В школе нас к стенке приперли – читай им «Повелителя мух» Уильяма Голдинга, хоть тресни. Выдали по книге на четверых. Со мной в компании три дебила, которым целый час нужен, чтобы полстраницы прочесть, так что меня ждут веселые времена.

November

1 ноября, понедельник

Полнолуние.

После школы поковылял со своей раздавшейся мамочкой к парикмахеру. Вообще-то она отбрыкивалась от моего эскорта, но я уперся. Отпустить женщину в таком состоянии одну? Еще чего. Что я, не знаю, где дети чаще всего рожаются? В телефонных будках, автобусах, лифтах и прочих неподходящих местах.

Парикмахерской «У Франко» заведует итальяшка. Стоило нам войти (предварительно запутавшись в занавеске из бамбуковых макаронин), как он завопил во все горло:

– О, Полин! Да это Полин! Ты почему не приходить к Франко каждый неделю, а? Раньше приходить, а теперь совсем-совсем Франко забывать, да?

Мама сказала, что теперь это ей не по карману. А макаронник свое гнет:

– Глупости ты говорить, Полин! Сначала о волосах думать, потом уже кушать надо! Вон твой бамбино утром глаза открывать и мамма некрасивая видеть. Ты хотеть этого?

В общем, распинался этот Франко как мог, мне даже стыдно за него стало. А мама и не пикнула. Он ее простыней обмотал и приказал:

– Сидеть, молчать и не двигать!

Голову ей назад опрокинул, шампунь на волосы плеснул и как принялся зудеть про седые волосы, секущиеся концы и все такое. Потом волосы полотенцем промокнул и маму перед зеркалом усадил.

Она попросила только чуточку подровнять.

– Да ты чего удумать, Полин, а?! Мы все-все-все убирать и снова начинать!

И мама опять покорно умолкла. А Франко мало того что постриг ее под дикобраза, так еще и выкрасил в малиновый цвет. А мама все стерпела! Да еще и на чай дала!

2 ноября, вторник

По телику новый канал пустили, четвертый. Объявили, что он «создан специально для меньшинств». Это значит – для интеллектуальных личностей и членов всяких умных клубов.

Наконец-то и о нас, интеллектуалах, вспомнили. Я нашел духовный приют и предсказываю, что с четвертым каналом британское общество станет совершенно другим. Все дебилы будут его смотреть и приобщаться к основам образования и культуры. Да!!! Британия возродится!

3 ноября, среда

Мама собрала свою старую сумку для пикников и поставила в углу коридора, поближе к двери.

4 ноября, четверг

Сегодня звонил отец, про маму спрашивал. Я сказал, что она в порядке – для женщины, которой только полмесяца осталось беременной ходить.

– А головка ребенка еще не показалась? – испуганно спросил отец.

Ответил ему ледяным голосом:

– Извини, ничем не могу помочь, папа. С тонкостями деторождения не знаком.

Класс!

Потом я у него спросил, как там его младший сынуля поживает.

– Премного благодарен, Адриан. Давай, сынок, давай. Сыпь соль на раны, сыпь! – И трубку швырнул.

5 ноября, пятница

Ночь костров!!!

По совету средств массовой информации запер пса в угольном сарае. И двинул на костер.

Перед Дворцом бракосочетания целая толпа парочек собралась, ругня на всю площадь стояла. Мы с Пандорой втихую смылись за угол пекарни, бенгальские огни жечь. Я своим огнем в воздухе написал ПАНДОРА. А Пандора написала АДРЕАН. Обидно до жути. Больше года вместе ходим, могла бы и запомнить, как мое имя пишется.

Потом вернулись на площадь, а у костра наш пес разлегся с хот-догом в пасти.

Кому он мешал, спрашивается? Вот же зануды взрослые. Заладили хором: «Чья собака? Уберите собаку!»

Пробовал объяснить, что наш пес – яркая индивидуальность, с ним нельзя обходиться как с простыми собаками. Так никто ни слова не услышал. Кругом трескотня, хлопушки, вопли радостные, фейерверки в небе сверкают.

Словом, конкурс на лучший костюм мы с псом прошляпили. Пришлось домой тащиться несолоно хлебавши.

6 ноября, суббота

Решил заняться политикой. Написал политическое стихотворение. Пошлю в «Нью стейтсмен» Мистер Брейтуэйт сказал, что там каждую неделю обязательно печатают бунтарский стих.

МИССИС ТЭТЧЕР

 
Как вам спится, миссис Тэтчер, как вам спится?
На перине пуховой как лежится?
Сколько пролили вы слез?
Или слез родник давно замерз?
Очень вам к лицу темно-синий цвет.
Скольким безработным он добавит бед?
Из домов их упорхнула счастья птица.
Как вам спится, миссис Тэтчер, как вам спится?
 

По-моему, гениально! Такое стихотворение запросто может поставить правительство на колени!

7 ноября, воскресенье

Ходили с мамой к Берту и Квини. На пути кучу народу встретили, и каждый спросил, когда мы ждем ребенка и кого именно ждем.

Мама только и делала, что гаркала всю дорогу. А Берт, когда дверь открыл, закхекал и говорит:

– Что-то ты, девчушка, припозднилась. Кутенок-то небось давненько на волю просится?

Мама, ясное дело, тут же окрысилась:

– Да заткнись ты, пень трухлявый!

Честное слово, иногда оторопь берет от всей этой ругани. Неужели люди разучились вежливо разговаривать? Послушал бы кто-нибудь Берта с мамой – ни за что не догадался бы, что они друг друга обожают.

В доме ни одного нормального человека не оказалось: либо слишком старые, либо слишком беременные, либо слишком больные (у меня вдруг резко заболели оба запястья). В общем, воскресный обед готовить было некому. Обошлись хлебом и сыром; после того как перекусили, начали по очереди учить Квини говорить.

Я заставил ее сказать: «Дайте банку свеклы!» Может, податься в логопеды, а? Похоже, у меня талант к этому уделу. Домой вернулись на такси, потому что у мамы ноги распухли Таксист все полмили зубами скрипел. До места, говорит, два шага, на фига машину гонять.

8 ноября, понедельник

Проснулся от маминого плача.

Побежал к ней спросить, что случилось, но она всего лишь рыдала в подушку, так что я похлопал ее по плечу и пошел обратно спать.

Простила бы папу, тогда бы не ревела по ночам. А что? Он же извинился!

9 ноября, вторник

В школе так за маму волновался, что ни хрена не соображал. Мистер Ламберт чуть меня из класса не выпер за то, что я в окно пялился, когда нужно было писать про будущее британской сталелитейной промышленности.

– Ворон считаешь, Адриан? Три минуты осталось. Заканчивай и сдавай работу.

Ну я и написал no-быстрому «По-моему, пока у власти находится нынешнее правительство, у британской сталелитейной промышленности нет никакого будущего».

Влетит мне здорово, сам знаю. Плевать.

10 ноября, среда

У мамы совсем крыша поехала. С утра как убираться начала, так и не остановилась, пока весь дом не выдраила. Даже все шторы поснимала. Теперь любой прохожий может заглянуть в окно и увидеть всю нашу интимную жизнь.

Вечером, когда я перед зеркалом в гостиной считал прыщи на плечах, мистер О’Лири с улицы как заорет:

– А сзади на шее еще один есть, смотри не пропусти, парень!

Вот гад-то! Пятнадцать лет на свете прожил, но только теперь понял, какую великую роль играют занавески в цивилизованном английском обществе.

Сегодня умер русский премьер мистер Брежнев. Все мировые лидеры слали в Кремль лживые телеграммы, сожалея о смерти мистера Брежнева.

11 ноября, четверг

Вернулся из школы, а мамина сумка для пикни-ка из коридора пропала. Мамы тоже нигде нет, только записка на коробке от печенья:

В 15.35 отошли воды. Меня отвезут в родильное отделение Королевской больницы. Возьми такси Пять фунтов в банке для спагетти Не волнуйся.

Целую, мама.

P. S. Пес у миссис Сингх.

Ох, до чего же у нее почерк корявый.

Как в такси до больницы ехал, и вспоминать неохота. Я всю дорогу пытался вытащить руку из макаронной банки, а таксист косился и талдычил:

– Перевернул бы банку, и все дела, олух!

Мы уже у входа в больницу остановились, я все еще с банкой бился, а он на это дело глядел да насвистывал сквозь зубы, зараза. Потом пригрозил, что возьмет с меня за простой. У меня вся рука аж синяя, а ему по фигу! Посвистел еще часок и говорит:

– А сдачи с пятерки у меня все равно нет. Я чуть не разревелся, пока руку вытаскивал из банки. Казалось, что мама меня зовет; честное слово, голос ее слышал. Достал все-таки эти несчастные пять фунтов, сунул таксисту и рванул из машины в больницу. На первом этаже лифт нашел, запрыгнул и нажал кнопку «Родильное».

Ой, мамочки! Как будто на другую планету попал или в Хьюстонский космический центр.

Тетка в белом халате спросила, откуда я взялся и кто я такой.

– Адриан Моул.

– В родильное отделение пускают только по пропускам. У тебя пропуск есть?

– Да.

Зачем я это ляпнул? Зачем? Зачем?!

– Палата номер 13. Она что-то упрямится.

– Ага, она у нас упрямая.

Я пошел по коридору в ту сторону, куда тетка показала. Повсюду двери хлопают, а за ними одни женщины, и все к каким-то жутким штуковинам пришпилены. Вопли и стоны вокруг, дико страшно. Наконец нашел палату, на двери которой табличка с цифрой 13. Заглянул внутрь. Мама лежала на специальной кровати и читала «Воспоминания охотника на лис» Зигфрида Сассуна.[29]29
  Зигфрид Лоррейн Сассун (1886–1967) – английский поэт-баталист, участник Первой мировой войны.


[Закрыть]

Кажется, обрадовалась, увидев меня. Сразу спросила:

– Адриан, зачем приперся в больницу с банкой для спагетти?

Я хотел рассказать про банку, но не успел, потому что мама вдруг скривилась и запела «Ночью всегда труднее».

Попела немножко, замолчала и снова стала нормальной. Даже засмеялась, когда услышала историю про банку и паскудного таксиста. Потом пришла черная сестра, очень добрая, и спросила у мамы:

– Ну, как тут дела? Все в порядке, зайчик?

– Да, – отвечает мама. – А это Адриан.

Сестра велела мне надеть маску с халатом и сесть в уголке.

– Скоро тут такое начнется, дружок!

Полчаса прошло или около того. Мама почти не разговаривала, зато песни пела не умолкая и руку мне стискивала. Потом черная сестра снова пришла, сказала, что мне пора уходить. Я вскочил и хотел из палаты двинуть, но не смог свою руку из маминой выдернуть. Тогда сестра велела мне даром не сидеть, а считать схватки. А откуда мне знать, что такое схватки? Дождался, чтобы сестра ушла, и спросил у мамы. Она зубами заскрипела, но ответила:

– Это когда очень-очень больно.

– А почему тебе укол не сделали?

– Терпеть не могу, когда у меня за спиной копошатся.

Потом она уже не могла поддерживать разговор, потому что очень-очень больно было каждую минуту. Мама совсем умом тронулась; врачей набежала куча, все стали на нее орать, чтобы тужилась. Я сидел у самой стенки, рядом с маминой головой, и старался не смотреть туда, где врачи и сестры всякими блестящими штуковинами клацали. Мама без остановки пыхтела и дышала громко-громко, как на Рождество, когда шарики надувает. А все вокруг вопили во все горло:

– Тужьтесь, миссис Моул, тужьтесь!

Мама и тужилась, пока у нее глаза на лоб не полезли.

А вокруг еще громче вопят:

– Еще! Еще! Сильнее!

У мамы опять крыша поехала, и тогда доктор заорал:

– Головка показалась!

Я как рвану со стула к двери! А мама как закричит:

– Адриан! Где Адриан?! Не хочу без Адриана!

Я тоже не хотел бросать ее одну с кучей незнакомых людей, поэтому обещал остаться.

Следующие три минуты я смотрел только на мамину родинку на щеке; глаз не отрывал, пока не услышал голос медсестры-негритянки:

– Головка выходит. Нужно тужиться!

В 17.19 маме совсем паршиво стало. А еще через минуту все врачи и сестры вздохнули хором, я голову поднял и увидел что-то такое тощее, красное и все в какой-то белой гадости.

– Прелестная девочка, миссис Моул, – сказал один врач с таким довольным видом, будто сам эту девочку сделал.

– Как она, доктор? – прошелестела мама.

– Ноги-руки все на месте. Пальцы тоже.