Текст книги "Темная королева"

Глава двадцать вторая

Несколько дней подряд как из ведра лил дождь, следовавшие друг за другом штормы окутали мглой Бель-Хейвен и фактически отрезали остров от материка. К большому облегчению Арианн, наконец, проглянуло солнце.

Она с нетерпением ждала новостей из внешнего мира, весточки о судьбе Реми, сообщения от Луизы о том, как идут дела в Париже. И хотя Арианн не хотела в этом признаться, с еще большим нетерпением ждала хотя бы словечка от Ренара.

Она ничего о нем не знала, с тех пор как он покинул Бель-Хейвен в ту ночь, когда они поссорились. Но как ни возражала Арианн, Туссен с несколькими вассалами Ренара продолжали охранять дом. При таких отношениях между ней и Ренаром его покровительство затрагивало ее гордость.

Как только перестал дождь, Арианн пошла искать Туссена, твердо решив заставить упрямого старика вернуться домой.

С наступлением непогоды она настояла на том, чтобы люди Ренара поставили коней в ее конюшню. Там, в последнем стойле, она и нашла Туссена. Тот чистил своего чалого мерина, такого же флегматичного и надежного, как и сам старик.

Все стойла были заняты, кроме одного. Арианн отметила, что нет пони Мири. Она нахмурила брови, не зная, радоваться или беспокоиться. Последнее время сестренка вела себя довольно странно, то уныло болтаясь по дому, то в следующий момент, как безумная, убегая из дому. Мири утверждала, что с ней ничего не происходит, но при этом тщательно избегала взгляда Арианн.

Девушка боялась, что причина беспокойства Мири – этот малый, Симон Аристид. Она, должно быть, начинает подозревать то же, что и Ренар: юный Аристид погиб при попытке бежать с острова.

Если даже Симон жив, Мири лучше держаться подальше от опасно запутавшегося парня. Но разговоры об этом не уменьшили бы сердечную боль девочки, как сама Арианн знала по собственному опыту. Пожалуй, и ей лучше больше не видеть Ренара, но подобная мысль приносила мало утешения.

Она решительно направилась к последнему стойлу. Туссен оглянулся.

– Доброе утро, мадемуазель.

Кузен Ренара был, как всегда, весьма почтителен, но на грубоватом лице читался молчаливый упрек.

Однако она отозвалась намеренно бодрым, веселым голосом:

– Да, наконец-то оно доброе. Дождь перестал, и, похоже, теперь можно спокойно проехать по дамбе.

– В самом деле, мадемуазель? – Туссен вернулся к прерванному занятию.

– И вы с людьми графа уже сегодня можете вернуться в Тремазан.

– Да ну? Что, получили подтверждение, что де Виза нет в живых?

– Нет, но…

– Или сообщение из Парижа, что Темную Королеву, ко всеобщему удивлению, сбросили с трона?

– Конечно нет, но…

– В таком случае я никуда отсюда не уеду.

Тут уж Арианн чопорно начала:

– Месье Туссен, я настаиваю…

– Прошу меня извинить. При всем моем глубочайшем уважении к вашей светлости, я подчиняюсь приказаниям только графа де Ренара, а он говорит, что я должен оставаться здесь, пока он не убедится, что опасности больше нет.

Арианн с нескрываемым раздражением уставилась на пожилого человека и подумала было послать его к месье графу с резким посланием, но поняла, что толку от этого не будет.

Она устало оперлась об ограду стойла, наблюдая, как Туссен любовно ухаживает за конем. Глубоко презирая себя, не удержалась, спросила:

– Как… как он, Туссен?

– Ну, точно не знаю. – Старик внимательно посмотрел на нее. – Но, судя по тому, когда я видел его последний раз, осмелюсь сказать, что у парня такой же жалкий вид, как и у вас.

Арианн принялась, было заносчиво это отрицать, но поняла, что это не в ее силах. Обман Ренара вывел ее из себя, она была так зла и расстроена, что сказала себе, что страшно рада тому, что он уехал. Но, говоря по правде, его ей так не хватало, что она испытывала чувство, близкое к физической боли.

Туссен, сбавив тон, предложил:

– Если уж вы так сохнете по весточке от Жюстиса, то вы в состоянии получить ее намного скорее меня, мадемуазель. Все, что от вас требуется, так это надеть на палец колечко и…

– Нет! – затрясла головой Арианн, хотя раньше боролась с соблазном поступить именно так. Теперь же, зная, что кольца фактически выкованы злой рукой, она даже не дотронулась бы до этой полоски металла.

Туссен издал разочарованный вздох.

– Ей-богу, я начинаю верить, что в предсказании Люся о том, что вы предназначены друг другу судьбой, что-то есть. Потому что я в жизни не видел, чтобы мужчина и женщина так подходили друг другу своим упрямством. – В голосе зазвучали убеждающие нотки. – Нельзя ли уладить это недоразумение между вами, просто поговорив с ним? А еще лучше, минуя разговоры, просто поцеловаться.

Арианн не могла удержаться от улыбки при виде усилий старика играть роль свата, но грустно возразила:

– У нас с графом больше чем просто недоразумение. Он… он…

– Да, знаю, сказал вам неправду о своей бабке. В свое время Люси совершила ужасные вещи. Но можно ли винить парня за то, что он хотел скрыть свою связь со всем этим?

– Но я… – Арианн осеклась. Чуть было не сказала, что любит Ренара, правда, теперь она уже не так уверена в этом. – Я хотела выйти за него замуж. Ему следовало быть со мной откровенным.

– Возможно, но Жюстису не всегда это дается легко. Когда-то парень был совсем другим, абсолютно открытым и доверчивым.

При этом воспоминании лицо Туссена смягчилось, но, когда он продолжил разговор, снова помрачнело.

– Все переменилось довольно скоро, когда Люси позволила его деду забрать его к себе. Бессердечие старого негодяя и насмешки его считавшихся знатными приятелей быстро научили Жюстиса скрывать свои чувства и тайны. Если у парня и оставалась какая-то вера в людей, Люси положила этому конец, когда он обратился к ней за защитой, а та отказалась ему помочь.

– Я знала, что он чувствовал себя преданным бабкой, – произнесла Арианн, – но не понимала, почему он считал, что она сможет ему помочь. Правда, я тогда не знала, что она Мелюзина.

– Я, кажется, никогда не мог представить ее в этом качестве. Для меня она навсегда останется Люси.

Его лицо посветлело, и то, что Арианн прочла в его глазах, поразило ее.

– Вы… вы любили Мелюзину?

– Нет, любил ясноглазую девушку по имени Люси. После того как ее бунт не удался, она уже не была колдуньей, бежавшей скрываться в горы, искавшей моей помощи и защиты. Она была всего лишь беззащитной, легко ранимой молодой женщиной. Ждала ребенка, ее возлюбленным был один из ее боевиков, которого убили королевские солдаты. Люси уходила от разговоров о нем. Но по ночам она, бывало, сидела у огня, и я видел, что ее преследовали воспоминания о нем и других, погибших за ее дело. И – это сущая правда – ее тоже мучили вина и раскаяние за то, что она натворила. – С вызовом взглянув на Арианн, Туссен угрюмо продолжал: – Она не была дурной женщиной, что бы ни говорилось о ней на свете. Если… если бы только ее можно было убедить оставить колдовство и все ее безумные честолюбивые замыслы. Но, в конечном счете, за все свои недобрые дела, и она заплатила страшную цену, разве не так?

– Да, думаю, что так, – тихо промолвила Арианн, вспомнив рассказ Ренара об ужасной смерти его бабки.

Глаза пожилого человека наполнились слезами. Как бы Арианн ни относилась к Мелюзине, она не могла в знак сочувствия не пожать Туссену руку.

Часто моргая, он снова энергично принялся чистить коня.

– После того, что произошло с Люси, я не шибко горел желанием, чтобы Жюстис имел дело с какой ни на есть магией. Несмотря на пророчество Люси, мне особенно не нравилась мысль, чтобы он добивался вашей руки… руки еще одной знахарки. Вам, может, не особенно приятно слышать это, мадемуазель, но у вас много общего с моей Люси. – Арианн возмущенно глянула на старика, но Туссен поспешил добавить: – О, я совсем не имею в виду черную магию. В отличие от Люси вы благоразумно избегаете всего этого. Но в других отношениях вы обе одинаковы: женщины, страшно гордые и независимые и ничуть не стремящиеся душой и сердцем покориться мужчине.

– Отдать всю свою жизнь и свое счастье кому-то другому – для женщины вещь нелегкая, – заметила Арианн.

– Да и для мужчины совсем нелегко, – ответил Туссен. – Но для Жюстиса вы были благом. Вы снова сделали его самим собой, и я не думаю, что он был совсем уж плох с вами.

– Нет, он много раз спасал жизнь мне и моим сестрам.

Но тут Арианн обнаружила, что ее мысли занимал не Ренар, скачущий к ним на помощь, а воспоминания о том дне, что она провела в его объятиях, о слиянии их двух сердец. Каким образом мужчине удавалось внушить к себе доверие, чувствовать себя с ним так надежно и спокойно и в то же время позволять душе парить на свободе?

Она видела, что Туссен наблюдает за ней. Потом, помедлив, он сказал:

– Хочу, чтобы вы сделали мне одно одолжение, мадемуазель.

– Какое?

– Если вы не в силах простить ему его неискренность и снова ему поверить, не мучайте его тщетными ожиданиями и надеждами. Верните ему кольцо. Можете ли вы мне это пообещать?

Вернуть кольцо было вполне справедливо и честно. Но когда Арианн согласно кивнула, то оказалось, что труднее в жизни ей не давалось ничего.

Арианн опустилась на колени перед сундуком у кровати. Голова была занята недавним разговором с Туссеном, в сердце смятение. Она не знала, что делать, но хотела хотя бы взглянуть на кольцо, связывавшее ее с Ренаром.

Она подняла крышку сундука и онемела. Все постельное белье, ее сорочки, вся одежда, которые она всегда тщательно складывала, были в полнейшем беспорядке, будто кто-то в них рылся. Может, Габриэль искала что-то поносить? Но такое объяснение имело мало смысла: у Габриэль все было куда более изысканным, чем у Арианн.

Девушка принялась складывать вещи, в то же время обеспокоенно пытаясь найти кожаный комочек, в который положила кольцо. Она почувствовала большое облегчение, взяв его в руки.

Сумочка на вид была плоской и пустой. Развязав тесемки, она перевернула ее и встряхнула, но в дрожавшую руку ничего не упало. С бьющимся сердцем она принялась рыться в остальных вещах: может, кольцо как-нибудь выпало из сумочки?

Лихорадочно продолжая поиски, Арианн уже испытывала болезненное чувство утраты. Скоро все было разбросано по полу, сундук полностью опустел. Она села на пол. Сомнений не оставалось: кольцо исчезло.

И, к сожалению, она могла подумать лишь на одного человека.

Поднявшись на ноги, Арианн с мрачным видом направилась искать сестру. Габриэль сидела с ногами на подоконнике у себя в спальне. Когда вошла Арианн, она уныло смотрела в окно. Но чем бы она ни была опечалена, Габриэль быстро поднялась и, показывая ей руку, весело сказала:

– Ой, Арианн, ты только погляди, какая гладкая кожа. Как ни странно, но, по-моему, яд Темной Королевы, возможно, улучшил…

– Что ты с ним сделала, Габриэль? – потребовала ответа Арианн.

– Что я сделала и с чем? – удивленно переспросила Габриэль.

– С кольцом, которое дал мне Ренар. Я его нигде не могу найти.

– А почему ты думаешь, что оно у меня?

– Потому что это ты убеждала меня навсегда избавиться от него, – продолжала Арианн, отчаянно пытаясь заглянуть в глаза сестре. – Пожалуйста, скажи, что ты не бросила его в колодец или… или расплавила.

– Не трогала я твоей проклятой штуки, – с видом глубоко оскорбленной герцогини двинулась на нее Габриэль. Потом чуть менее надменно добавила: – О, признаю, что одно время действительно подумывала стащить кольцо и избавиться от него, но больше так не думаю.

– Потому что Ренар спас тебя, когда тебя отравили?

– Нет. Потому что ты стала такой злой и противной без своего чудовища, что, я готова сама послать за ним. Мне даже наплевать, что он внук Мелюзины. Даже полезно иметь в семье кого-то, кто немножко разбирается в черной магии.

В другое время Арианн была бы готова отчитать сестру за эту остроту. Но такое искреннее отрицание Габриэль лишь усугубило ее беспокойство.

– Извини, что подумала на тебя, – сказала она. – Но если не ты, тогда кто мог его взять?

– Какого черта я должна… – начала было Габриэль, но, должно быть, осознала, до чего расстроена Арианн, замолчала и обняла сестру. – Не волнуйся, Эри. Я уверена, что кольцо у тебя в сундуке. Просто ты как следует не посмотрела.

– Нет, я смотрела. Хорошо видно, что кто-то рылся в моих вещах и, кто бы это ни был, забрал кольцо.

Габриэль нахмурила брови.

– Кто бы мог это сделать? Всей нашей прислуге мы вполне доверяем, а по дому не шаталось никого из посторонних.

– Нет, мы, – послышался позади тихий голосок.

Они обернулись и увидели в дверях фигурку Мири в мокром грязном платье, словно она прошлась по всему острову. Габриэль тут же принялась ее отчитывать.

– О боже! Чем ты занималась, Мирибель?

– Я… я была снаружи, пыталась…

– Что пыталась? Схватить под дождем простуду или притащить в дом половину острова грязи? С тобой никогда…

Увидев бледное личико Мири, Арианн оборвала Габриэль. У девочки был несчастный вид, в глазах читались страх, вина и стыд.

– Мири, что с тобой? Что случилось?

Арианн взяла ее за руку. Пальчики совсем холодные. Девочка дала провести себя в комнату, но всячески старалась не встретиться глазами с сестрой. Арианн подняла пальцами ее подбородок, вынуждая взглянуть в глаза.

– Мири, ты что-то знаешь о моем кольце?

Девочка бросила на нее такой полный отчаяния взгляд, что у Арианн заныло сердце.

– Да. Думаю, его, возможно, взял Симон.

– Этот мальчишка, охотник на ведьм? – воскликнула Габриэль. – Но близ дома не было даже его следа.

– Был. Я… я приводила его сюда, когда ты заболела. Осторожно усадив дрожавшую сестренку на скамеечку, Арианн села перед ней на корточки.

– А теперь, Мири, будь добра, расскажи, что здесь было.

У Мири задрожали губы.

– Ты рассердишься. Будешь меня ненавидеть.

– Не буду, – пообещала Арианн, ласково потрепав ее по щеке. – Что бы ты ни сделала, я не перестану любить тебя. А теперь рассказывай.

Мири судорожно вздохнула, потом выложила все, что знала. Как помогала Симону скрываться после ночного нападения на дом, как подумала, что убедила его бросить это ужасное занятие – охоту на ведьм.

– Ну вот, я привела его в дом поговорить с тобой. Он очень боялся, что с помощью кольца ты вызовешь Ренара, но я сказала, что ты его не носишь, что оно в твоем сундуке.

– О Мири, – охнула Габриэль. – Какая ты дурочка.

– Замолчи, Габриэль, – оборвала ее Арианн, но Мири твердо заявила:

– Нет, она права. Я совершила глупость, поверив ему. Мне ни за что не следовало оставлять его одного в комнате, но тогда Габби стало очень плохо, и я пошла к ней, и кругом была полная неразбериха. Когда я вернулась в твою комнату, Симона там не было, и я с тех пор нигде не могла его найти. – Мири залилась слезами. – Мне и в голову не приходило, что он взял твое кольцо, пока я сейчас не услыхала ваш разговор. Я… я так виновата, Арианн. Это потому, что он… он мне очень нравился, и я думала, что тоже ему нравлюсь. Колдун пытался предупредить меня, но я не послушала.

– Это тебе урок, Мирибель Шене. Никогда не доверяй мужчине больше, чем своему коту, – строго выговорила сестре Габриэль, но тут же поторопилась обнять ее и ласково похлопала по спине, ожесточенно заметив: – Ничего, сестренка, не плачь из-за этого подлеца. Он ни единой слезинки не стоит.

Безутешно рыдая, Мири уткнулась в плечо Габриэль. Девочка страдала от первого жестокого разочарования, от предательства, этих горьких чувств, уже слишком хорошо известных Габриэль.

Арианн хотела обнять и утешить обеих сестер, но приходилось думать о более тревожном – о пропавшем кольце.

– Итак, если Симон забрал кольцо, – размышляла она вслух, – что бы он с ним сделал?

– И у тебя на этот счет еще имеются сомнения? – воскликнула Габриэль. – Да он сразу же помчится к своему дорогому хозяину.

Мири при этих словах глухо всхлипнула. Арианн еще крепче прижала девочку к себе.

– Да, если предположить, что де Виз еще жив, – хмуро заметила Арианн. – Но что для них обоих толку от кольца? Они не имеют представления, что с ним делать, если только…

Арианн замерла. Если только они не отнесут кольцо Екатерине. Нечего и говорить, что могла бы натворить она, попади это страшное оружие ей в руки.

Однако было бессмысленно пугать себя жуткими предположениями. Важно было дать знать Ренару, немедленно предупредить его. Оставив Габриэль утешать Мири, Арианн поспешила вниз, собираясь послать за Туссеном.

Спустившись в вестибюль, она вдруг обнаружила, что ее ожидает посетительница. По залу возбужденно расхаживала обычно невозмутимая Мари Клэр.

Обнявшая Арианн пожилая женщина выглядела крайне мрачно. Отбросив обычные церемонии, Арианн выпалила:

– Боже мой, Мари, в чем дело?

– Наконец-то сообщение. Из Парижа.

Мари Клэр передала Арианн свернутую записку с таким мрачным выражением, что Арианн не было необходимости читать в глазах, что вести дурные.

Она медлила брать записку, не будучи уверенной, сколько еще плохих новостей она вынесет. Но, собравшись с духом, взяла ее и стала развертывать. Тем временем Мари Клэр поясняла:

– Послание пришло сегодня утром с почтовым голубем, составлено нашим шифром, который я воображала секретным. Это моя расшифровка.

Арианн нетерпеливо пробежала по чернильным строчкам, написанным изящным почерком Мари Клэр, но чем дальше она читала, тем очевиднее становилось, что слова, холодные, высокомерные, угрожающие, исходили из совершенно другого источника.

Привет моей дорогой Мари Клэр и Хозяйке острова Фэр!

Какое бы удовольствие я ни получала от наших последних интриг, приходит время покончить со всеми хитростями. Я стала обладательницей известного кольца, которое дало мне возможность заманить в Париж графа де Ренара. Скоро он будет в моих руках, значительно скорее, чем вы сможете предупредить его о моей ловушке. Не пугайтесь. В настоящий момент все, что я намерена сделать, – это удобно разместить его в Бастилии.

Полагаю, вы можете догадаться, какова моя цена за его освобождение. Я хочу те самые перчатки, моя дорогая Арианн. Вы доставите их мне, иначе вашего Ренара ожидает куда худшая участь, нежели та, что я определила Луизе Лаваль и Эрмуан Пешар. Мой добрый друг де Виз был бы весьма удивлен. Кажется, в конечном счете, ведьмы не всплывают.

В надежде на успешное завершение этой вызывающей огорчение вражды между нами.

Екатерина.

Арианн выпустила пергамент из рук. Подняла глаза на Мари Клэр и увидела на ее лице зеркальное изображение собственного потрясенного выражения.

– Луиза и мадам Пешар…

– Судя по содержанию послания, погибли, – хрипло промолвила аббатиса. – Ты была права. Мне никак не следовало посылать Луизу следить за Екатериной. – С вымученной улыбкой Мари Клэр заметила: – Однако носить власяницу и перебирать четки, замаливая свой грех, время еще есть. А прямо сейчас надо решать, как быть с Ренаром.

– Что тут решать? Я должна ехать в Париж.

– Не надо торопиться. Возможно, все это обман.

– У меня есть другие причины считать, что это правда.

Арианн вкратце рассказала Мари Клэр о пропавшем кольце.

Но у аббатисы по-прежнему оставались сомнения.

– Но сможет ли Екатерина воспользоваться кольцом, чтобы вызвать его от твоего имени? Можно ли так легко обмануть Ренара?

– Не знаю, – тихо ответила Арианн. – Если даже не поверит, увидев, что кольцом воспользовался кто-то другой, он сочтет, что я в опасности.

– И бросится тебя выручать, даже рискуя попасть в ловушку?

– Да, поступит именно так. Поверьте мне, Мари, я хорошо знаю этого человека… – Арианн запнулась, поняв, что говорит. Она действительно знала Ренара. Знала его силу, отвагу, готовность умереть за нее и знала, как сильно он ее любит.

Какую глупость она совершила, отослав его прочь! Даст Бог, будет еще время все это поправить. Но теперь нужно ехать в Париж и немедленно. Нельзя терять ни минуты.

Мари Клэр пошла следом за ней.

– Так ты тоже попадешь в ловушку.

– Если буду должна спасти его. Единственный путь положить этому конец, Мари, – это встретиться лицом к лицу с Екатериной. Пожалуй, так было всегда.

– Тогда я еду с тобой.

– Нет, Мари. Если что-то пойдет не так, вы будете нужны здесь, на острове Фэр.

– Но ты не можешь и думать ехать одна.

– Она не поедет одна, Я еду с ней, – зазвенел голос Габриэль.

– И я!

Арианн подняла глаза на галерею, где сидели музыканты, и, к своему смятению, обнаружила, что ее сестры стоят там, слушая их. Габриэль зашагала вниз по лестнице, следом решительно двинулась Мири.

Арианн поспешила к подножию лестницы, чтобы их остановить.

– Нет, Габриэль. Знаю, что ты скажешь, но это полностью исключено. Я никак не могу позволить…

– На этот раз решаешь не ты, – жестко одернула ее Габриэль. – Не ты ли после случая с перчатками обещала, что перестанешь обращаться с Мири и со мной как с детьми? Мы твои сестры, Арианн, и я уверена, что мама хотела, чтобы мы сообща заботились друг о друге.

– И если ты не позволишь, мы просто последуем за тобой, – прозвенел голосок Мири.

Арианн переводила взгляд с одной сестры на другую. Привлекательные аристократические черты лица Габриэль сильно отличались от неземной красоты Мири. Но никогда еще между ними не было такого поразительного сходства. Обе, упрямо вздернув подбородки, уставились на Арианн исполненными стальной решимости глазами.

Арианн снова попыталась было протестовать, но Габриэль взяла ее за плечи.

– Слушай меня, Арианн Шене. Из нас троих ты, кажется, единственная, кто имеет какую-то возможность обрести счастье с человеком, которого любишь. Я даже готова признать, что граф тебя заслуживает. – И с еле заметной улыбкой добавила: – Ну, почти. А теперь, собираешься ли ты терять время на споры с нами или же мы едем выручать твое чудовище?

У Арианн перехватило горло. Тронутая до слез, девушка была не в состоянии говорить и лишь кивнула и крепко обняла сначала Мири, потом Габриэль.

Несколько секунд сестра терпела, но потом, как всегда, быстро выскользнула из рук.

– Меня тебе благодарить не надо. Мои побуждения к поездке в Париж не совсем бескорыстны.

Арианн посмотрела на сестру с чувством разочарования и тревоги. Не может же Габриэль в такое время думать о собственных честолюбивых замыслах?

После заметной внутренней борьбы Габриэль выпалила:

– Я о Реми. С тех пор как он покинул остров Фэр, о нем не слышно ни слова, и я… я… К черту! Я не успокоюсь, пока не узнаю, что стало с этим благородным глупцом.

Габриэль с вызовом посмотрела на Арианн. Было очевидно, что ее чувство к Николя Реми много глубже, чем она когда-нибудь признает.

– Я, конечно, понимаю, что говорю глупости, – угрюмо продолжала Габриэль. – Париж – большой город, а этот человек в розыске. – У нее задрожала нижняя губа. – Наверное, мы ни за что не сможем его найти.

Арианн ласково поправила упавшую на лоб сестре золотистую прядь волос.

– Найдем его, моя хорошая, – пообещала она. – И убедимся, что он в безопасности.

Над Лувром мерцал лунный свет, на фоне ночного неба дворец вырисовывался, как сказочный замок. Из окон главной гостиной лились свет и музыка. Там все еще продолжался прием в честь царственной пары молодоженов.

За воротами дворца улицы были заполнены парижанами, праздновавшими свадьбу очаровательной принцессы Марго и Генриха Наваррского. Большинство простолюдинов были рады любому поводу для шумного веселья, однако в рядах празднующих заметно чувствовалась напряженность. Несмотря на все великолепие, свадьба популярностью не пользовалась, союз между католиками и гугенотами был ненадежным.

А возможно, смутное предчувствие беды было внутри него самого, думал Реми, в отчаянии глядя на стены дворца. Возвращаясь в Париж, он довел себя практически до полного изнеможения и ожидал любой беды. Чего он совсем не ожидал, так это того, что прибудет в самый разгар свадебных празднеств.

Он был убежден, что Темная Королева никогда не думала об этом браке, что она намеревается убить его короля. Узнав, что Генрих жив и здоров, к тому же ходит в женихах, Реми был потрясен, однако все это вызвало еще большие подозрения и страхи.

Он смело прошел во дворец, полный решимости пусть даже ценой собственной жизни предупредить Генриха. Реми вполне ожидал, что его арестуют или убьют на месте, но Темная Королева оказалась умнее.

Она приветствовала его так сердечно, что его чуть не стошнило, пожурив за долгое отсутствие. Где пропадал храбрый Бич Божий? Все, включая ее, очень беспокоились.

Где он был? Спасал свою шкуру от ее солдат, напрямик ответил Реми в присутствии всего двора. Но реакция Екатерины полностью его обезоружила.

Она тяжело охнула, побледнела, стала говорить, что все произошедшее было ужасной ошибкой, что все нападавшие на него солдаты понесут строгое наказание. Что было ему делать? Он вряд ли мог обвинить вдовствующую королеву Франции во лжи, тем более что у него не было никаких доказательств.

Реми мог лишь поймать ее хитрый взгляд, предупреждавший, что с ним далеко не закончено. Он также понимал, что, несмотря на расточаемые Наварре ласковые улыбки, на адресованное ему обращение «дорогой сынок», вся эта затея с бракосочетанием была не чем иным, как чистой воды фарсом.

У Реми не было возможности поговорить с Генрихом наедине. Он отвел в сторону адмирала Колиньи и некоторых других высокопоставленных министров короля, пытаясь убедить их, что король в большой опасности. Но вышло так, как и боялся Реми: никто ему не верил.

Когда он теперь, страдая от бессилия и крушения планов, глазел на дворец, один из его товарищей офицеров, хлопнув по плечу, стал убеждать бросить дворец и вернуться к себе в город.

– Но не можем же мы оставить своего короля в окружении врагов, – возразил Реми, предпринимая последнюю отчаянную попытку убедить своих соотечественников. – Надо вытащить его оттуда.

– Вытащить? – удивленно подняв соломенные брови, воскликнул юный Тавер. – Его величество только вчера женился. Вряд ли у него было время получить удовольствие на брачном ложе.

– Брачное ложе! Скорее оно станет его смертным ложем, да и для остальных нас тоже, – горячился Реми.

– А-а, будь добр, парень, – вздохнул старый адмирал Колиньи. – Довольно этой чепухи о том, что Екатерина – ведьма, задумавшая всех нас поубивать.

– Это не чепуха, сир. Если бы вы стали свидетелем того, что я видел на острове Фэр…

– Было бы куда лучше, чтобы твоей ноги вообще там не было, – на этот раз, качая лохматой головой, вмешался друг Реми, дюжий капитан Деверо. – Говорят, довольно странное место, этот остров Фэр.

– Не сомневаюсь, что наш славный Реми спал там с феями, – вставил Тавер.

– Или был околдован какой-нибудь голубоглазой Цирцеей, – подмигнул старый адмирал.

Реми с досадой почувствовал, что краснеет. Слова адмирала были близки к истине.

– Скажу вам, в чем загвоздка, – заметил Тавер, грозя пальцем Реми. – Он не может перенести мысль о перемирии с католиками. Некоторые люди просто не созданы для мира.

– Не волнуйся, Реми, – хлопнул Деверо своей ручищей по плечу Реми. – Найдем тебе другую войну, парень.

– К черту, Дев. Я, как и ты, сыт войной по горло, но…

– Думаю, нам надо одомашнить нашего Бича. Подыскать ему жену, – заявил адмирал.

Остальные двое согласились, и скоро все стали в шутку называть возможных невест. Глубину опасений и расстройства Реми, кажется, осознавал один Деверо. Успокаивая друга, сказал:

– Пойдем-ка отсюда. Тебе просто требуется бутыль вина и хорошая жратва. Там, во дворце, ты почти не ел. Можно подумать, что боялся, что тебя отравят.

– Откуда ты взял?

– Пошли ко мне. Клэр не видала тебя целую вечность, к тому же ты еще не видел нашего самого последнего отпрыска, твоего тезку. Знаешь, у парня такой голосище, что он не дает спать всему дому. Мы уж привыкли звать его маленьким Бичом.

Реми постарался улыбнуться. Возможно, они правы и у него разыгралось воображение, выдумывая несуществующие опасности. Может, он был околдован, и все произошедшее на острове Фэр было не более чем странным сном?

Разве что те быстро промелькнувшие часы, что он провел с Габриэль, казались ему более реальными, чем вся его остальная жизнь. А возвращение в Париж, бракосочетание короля, вера друзей в то, что оно возвестило новую эру мира и терпимости к гугенотам, – все это было сном.

И таким, от которого, как опасался Реми, им предстоит насильно проснуться.