Текст книги "Все началось с вечеринки"

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Какое совпадение, ты только взгляни, кто сидит вон там, у окна, – Скотт Тайлер и Хедер Морган. Должно быть, они пришли, пока я заказывал выпивку. Почему бы не подойти поздороваться и не узнать, не хотят ли они к нам присоединиться?

Аня похолодела от ужаса.

– Нет. Марк, прошу тебя, мне бы хотелось просто побыть с тобой вдвоем... И я почти незнакома с мисс Морган...

Но Марк уже поднимался, улыбаясь и кивая в ту сторону, куда она избегала смотреть.

– Теперь уже поздно, они увидели меня. К тому же нужно воспринимать это как шанс поближе познакомиться с одной из Морганов. С такими людьми нужно поддерживать дружеские отношения.

– У них свидание; может, им хочется побыть наедине, – в отчаянии проговорила Аня, но Марк уже шел по полному посетителей залу ресторана.

Совпадение? Аня скорее назвала бы это жутким невезением. Этот старомодный бар-ресторан пользовался популярностью у жителей Ривервью. Но он вряд ли соответствовал вкусам Хедер. В блестящем красном маленьком платье она выгодно выделялась из толпы.

Скотт поймал настороженный взгляд Ани, а она вместо того, чтобы спокойно улыбнуться и кивнуть в знак приветствия, испуганно опустила глаза и уставилась в меню.

Аня облегченно вздохнула, когда Марк вернулся к столу один. Но, как оказалось, рано.

– Пойдем – Скотт приглашает нас к своему столу. Я пытался возражать, но он настаивает.

Этого-то Аня и боялась!

– Но мы уже заказали напитки, – слабо сопротивлялась она.

– Официант сам разберется. Он только обрадуется, что мы освободили столик для новых посетителей.

Аня никак не могла прийти в себя после признания Джоанны Монро. Боже мой, у Скотта с Кейт был роман!

С усилием она растянула губы в улыбке, когда они подошли к столу. К сожалению, ее незатейливое черное маленькое платье с прозрачным верхом из тонкого шелка, расшитого бисером, не идет ни в какое сравнение с броской элегантностью Хедер Морган. К тому же она заплела обычную косу вместо того, чтобы сделать более изысканную прическу. Она всегда считала, что главное – душа, а не внешность, но было бы замечательно, хотя бы разок, затмить соперницу.

Скотт поднялся. Они обменялись приветствиями. Аня отметила, что он обрадовался такому повороту событий, но Хедер явно придерживалась другой точки зрения.

По этикету Марк должен был сесть рядом с Хедер, а Аня – со Скоттом, это хотя бы избавляло ее от необходимости беседовать с ним лицом к лицу, но, сидя рядом, трудно было не касаться друг друга. Вскоре у Ани взыграли нервы оттого, что сидящий с ней рядом мужчина подозрительно часто менял позу.

– Вы без них не можете прочитать меню? – нараспев протянула Хедер, а Аня, подняв руку к лицу, с ужасом поняла, что забыла снять очки.

– Я надеваю очки, когда веду машину.

Досадуя на Марка, что он ничего не сказал ей, Аня попыталась снять их, но руки задрожали, и очки выскользнули и упали на тарелочку для бутербродов, стоявшую перед Скоттом.

– А также в классе, чтобы видеть бездельников, норовящих спрятаться на последних партах, – пошутил Марк.

– Я обычно сидел на последней парте, – пробормотал Скотт, поднимая очки и складывая их. – В очках вы смотритесь настоящей учительницей.

Аня открыла папку, которую держала в руках.

– Довольно дорогое меню, но ничего оригинального.

– И все же кормят отменно, – заметил Марк. – По вечерам в пятницу и субботу играет ансамбль. И не ту, бьющую по мозгам ерунду, что в баре, а хорошую танцевальную музыку...

Они сделали заказ, а Аня, у которой и без того не было аппетита, почувствовала, что ее тошнит при одном только взгляде на меню. В конце концов, она выбрала мясной бульон и жареную рыбу с салатом из свежих овощей.

Разговор, к счастью, какое-то время носил общий характер, и Аня героически старалась поддержать его. Когда принесли карту вин, Скотт поинтересовался Аниным мнением, и той пришлось признаться в своем невежестве.

– Я не разбираюсь в винах, единственное, в чем я знаю толк, – это шампанское...

– Вы имеете в виду местное игристое вино? – прервав ее, презрительно произнесла Хедер. – Его нельзя назвать настоящим шампанским.

– О, я имела в виду «Krug» и «Dom Perignon», – произнесла Аня. – Шампанское – единственный спиртной напиток, к которому когда-либо прикасалась моя мама. Она говорит, что оно полезно для голосовых связок. Даже в детстве мне наливали полный бокал, чтобы я выпила за ее успех.

Скотт неосторожно посмеялся над плохо скрытой досадой Хедер, за что и был удостоен холодным взглядом. Он объяснил, кто родители Ани, добавив кое-какие подробности, узнать которые мог только от Петры. При мысли о том, что Скотт с дочерью говорили о ней, ее охватил странный трепет.

– Почему же вы не пошли работать в одну из американских частных школ, раз ваши родители в Америке? – заинтересовалась Хедер.

Ане нетрудно было представить, как она бы отреагировала, если бы узнала, что Аня мешала карьере родителей. Они облегченно вздохнули, когда она захотела пожить в Окленде, где жили тетя Мэри и дядя Фред.

– Потому что Новая Зеландия ей ближе по духу, – объяснил за нее Скотт. Лицо у Хедер приняло ледяное выражение, и она перенесла свое внимание на Марка.

Однако ее холодность не произвела должного эффекта, и вопреки ожиданиям Скотт не стал пытаться вернуть ее расположение. Недовольство Хедер еще усилилось, когда Марк заговорил о том, какой репутацией пользуется школа в борьбе за равенство и справедливость, а Скотт тут же сделал ему выговор за недавнюю несправедливость в отношении Ани.

– Ну что ж, Аня явно привлекла вас на свою сторону, – печально произнес Марк, когда Скотт вынудил его признать свою вину и извиниться за чрезмерное рвение.

– Аня могла привлечь тебя к суду за отстранение ее от работы без всяких на то оснований...

Все уже покончили с едой, а Аня задумчиво размазывала салат по тарелке.

Скотт склонился к ней так, что коснулся плечом ее плеча.

– Нет аппетита? – тихо спросил он, пока на другом конце стола были заняты беседой.

– Был, – солгала она, говоря так же тихо. – Но кое-кто по соседству напрочь его отбил.

Он рассмеялся.

– Посмотрим, нельзя ли это исправить. Вы тут пока побеседуйте, а мы с Аней проверим, хорош ли оркестр, – сказал он, и они оказались среди немногочисленных танцующих пар.

– Твоей девушке не очень-то нравится твое поведение, – заметила Аня.

Когда Скотт обнял ее и привлек к себе, она не смогла сдержать дрожь.

– Я же не придворный шут. И я тоже не в восторге от ее настроения. К тому же ее трудно назвать девушкой, – сказал он, повернув Аню так, чтобы не было видно стола.

– Верно... тебе ведь по вкусу женщины постарше, – попыталась съязвить она. – Наверное, ты привык общаться со стервами.

– Кажется, одну из них я держу в объятиях, – рассмеялся он. – Подумать только, я считал тебя тихой и душевной. С чего это ты царапаешься и кусаешься? Хотя твоя кузина уж точно стерва.

Она напряглась в его объятиях, а он, накрутив ее косу на руку, запрокинул ей голову и взглянул в разгневанное лицо.

– Знаю, что моя сестрица наболтала обо мне с Кейт, так что не будем ходить вокруг да около и поговорим начистоту...

– А, так тебе хочется поговорить об этом? Ну, а мне нет!

Она дернула головой, пытаясь освободиться, но от боли на глаза набежали слезы... и он тотчас отпустил косу.

– Ты злишься на меня за то, что я не рассказал тебе? – спросил он, не отрывая глаз от ее бледного лица.

У Ани были все основания чувствовать себя жестоко обманутой. Она прекрасно знала, почему Кейт не стала ей ничего рассказывать, – потому что Аня не согласилась бы рисковать ради нее, узнав, что имеет дело с одним из безжалостно отставленных любовников кузины.

– Вот именно!

– Это несправедливо, – пробормотал он. – То, что произошло между мной и Кейт, не имеет к нам никакого отношения...

– Не имеет никакого отношения? У тебя была любовная интрижка с моей кузиной, и ты считаешь, что это неважно?

– Говоря о прежних связях, нужно соблюдать этикет – особенно если речь идет об известных личностях. Когда я понял, что Кейт не сказала тебе, то оказался в затруднительном положении. Я же не мог выдать то, что она хотела сохранить в тайне? Хорош бы я был, если бы стал хвастаться какими-то поцелуями.

– Со слов твоей сестры ясно, что дело не ограничивалось поцелуями! – прошипела Аня.

– Это было пять лет назад, все давно в прошлом, и мне бы не хотелось говорить об этом. Не люблю обсуждать своих бывших любовниц с будущими. Это не в моем стиле.

Будущая любовница? Колени у Ани подкосились, хотя она и пыталась убедить себя, что он ее разыгрывает. Она понимала, что совсем не такая, как те женщины, что были в его жизни.

– Известно, что в твоем стиле, – проговорила Аня, глянув на надменное лицо Хедер.

– Вот как? И что же? – полюбопытствовал он, снова ведя ее в гущу танцующих.

– Изысканная, преуспевающая, красивая...

– И, конечно, «стервозная», – с легкой насмешкой в голосе добавил он, прижимая ее руку к своей груди.

– Элегантные женщины, которым бы и в голову не пришло...

– Валяться со мной в траве?

Он явно насмехался над ней. Пальцы у нее сжались в кулак.

– Готова поспорить, что ты с Кейт этого не делал!

– Господи, конечно, нет... она не выносит, когда ей портят прическу. Она любит, чтобы все было по высшему разряду: луна, шампанское с икрой и шелковые простыни...

Аня с горечью подумала, что она всего этого не может себе позволить.

– Держу пари, что тебе это безумно нравилось.

Он коснулся, подбородком ее лба, признавшись в том, чего она добивалась, но боялась услышать.

– Она действительно очень красивая женщина. Я свободен, и было бы странно, если бы я не поддался на ее уговоры. Признаю, что на время потерял голову. Восемь недель она убеждала меня, что я – все для нее, и я был настолько высокого мнения о себе, что поверил. А когда отношения дали трещину, это изрядно ударило по самолюбию обоих. Безусловно, у нас был роман, но и только... Пять лет назад я мог бы принять за золото все, что блестит, но это в прошлом. Теперь, оказывается, я умею радоваться жизни – солнцу и смеху, яблокам и траве, и паре красивых глаз, ясных, как глоток холодной воды...

Он просунул руку под ее тоненькую короткую накидку, прижавшись пальцами к обнаженной шелковистой коже.

– Наверное, ты любил Кейт, – терзала она себя. – Твоя сестра сказала, что ты целый год после этого ни с кем не встречался...

Он презрительно фыркнул.

– Джо стопроцентная выдумщица. Я действительно долго не встречался с женщинами. Но не из-за Кейт. Я создавал свою практику и следил за ремонтом в «Соснах». У меня просто не хватало сил для нового увлечения.

– Зато теперь хватает, – разозлившись, проговорила Аня.

– Ты хоть понимаешь, насколько самонадеянно это звучит? – все еще крепко обнимая ее, прошептал Скотт. – Кстати, а как насчет тебя? Наверное, ты совсем не разбираешься в мужчинах, если думаешь, что Марк Рэнсом окажется приличным любовником.

Она сжала зубы.

– С Марком все в порядке!

– Я и не говорил, что не в порядке... просто он тебе не подходит. Он слишком консервативен. Стоит ему лишь взглянуть на твое соблазнительное белье, и он покраснеет, как юноша, вместо того чтобы сорвать его с тебя.

Он усмехнулся, увидев выражение ее лица.

– Такой застегнутой на все пуговицы маленькой штучке, как ты, нужен мужчина, которого не проймешь важными манерами воспитанницы пансиона...

– А ты – белый воротничок, ищущий повода к ссоре! – выпалила она, невольно подчиняясь ему в танце.

– Ты обвиняешь меня? Единственный год, что я провел в частной школе, был настоящим кошмаром, – неожиданно серьезно заговорил Скотт. – Я выиграл стипендию на учебу и, конечно, не вписался в компанию мальчиков, которые учились там с детсадовского возраста. Мой язык, мои манеры, отсутствие денег, страстное желание преуспеть – все это выделяло меня и грозило подорвать статус-кво. А потом оказалось, что доверие тоже понятие растяжимое. Я верил Лорне, когда она уверяла, что любит меня, но она использовала меня, не дав мне по-настоящему понять, что значит быть мужчиной. Я поверил, что твоя кузина любит меня, но Кейт не способна на такие чувства. Ее любовь была просто спектаклем. Так что даже не думай, что мне хочется вернуть твою кузину или что я принимаю тебя за нее... или ее за тебя...

Когда они вернулись за столик, Хедер встретила их ледяным молчанием. Аня сослалась на головную боль, и они с Марком поспешно ушли, отказавшись от десерта и кофе. Если бы Аня не вела машину, ей бы всю дорогу пришлось выслушивать нотации. А так дело ограничилось лишь раздраженным замечанием Марка, что, потворствуя Скотту, она вела себя нетактично по отношению к Хедер.

Потворствуя Скотту? Знал бы он!

В понедельник, когда звонок возвестил о конце последнего урока, в класс влетела Петра, таща за собой папу.

– Здравствуйте, мисс Адамс. Надеюсь, голова у вас уже не болит, потому что мы с папой приготовили для вас сюрприз!

– Правда? – Аня вышла из-за стола, сняла очки и принялась старательно укладывать их в футляр, чтобы не встретиться взглядом со Скоттом. Он, конечно, прекрасно понял, что она не занималась с Петрой в выходные, потому что боялась увидеться с ним.

– Смотрите! Папа достал нам билеты на концерт, – возбужденно проговорила Петра.

– Когда будет концерт?

– Сегодня вечером. В концертном зале Окленда. Билеты были распроданы еще много недель назад, но папе удалось раздобыть три места.

Она протянула билеты Ане, назвав имя известного русского пианиста.

– Он играет Пятый концерт Бетховена! – воскликнула она. – Это будет просто потрясающе!

– Сегодня вечером? – еле слышно произнесла Аня, отчаянно пытаясь придумать отговорку.

– У тебя уже назначено свидание? – с вызовом спросил Скотт.

– Да нет, но... завтра рано вставать... – запинаясь, произнесла она, нервно перебирая пальцами тонкую золотую цепочку, видневшуюся в открытом воротничке ее желтой блузки.

– О, с этим все в порядке, нам не придется слишком поздно возвращаться – мы заказали номер люкс в гостинице. Мы можем взять с собой все необходимое, а утром папа подбросит нас прямо к школе.

– Отличный план, – вкрадчиво произнес Скотт, и что-то в его тоне насторожило Петру, потому что у нее тут же вытянулось лицо.

– Вы ведь не собираетесь отказаться, мисс Адамс? Я никогда не бывала на концертах, где играет знаменитость.

– Нет, мисс Адамс ни в коем случае не откажется, – все тем же вкрадчивым голосом ответил ее отец. – Ей и в голову не придет огорчить тебя. Она в восторге, что я настолько внимателен, что позаботился о том, чтобы она была завтра перед занятиями энергичной и жизнерадостной. Она хочет любезно поблагодарить меня и сказать, что для нее будет истинным удовольствием попасть на концерт победителя конкурса имени Чайковского в обществе будущего победителя этого конкурса.

– Ах, папа!

– Ну что ж, если вы уверены, что не хотите пригласить кого-то другого... – пробормотала Аня. – Кого-нибудь из родственников. Или, может быть, мисс Морган захочется послушать...

– Мисс Адамс! – возмущенно воскликнула Петра.

– Мисс Морган решит, что Бетховен – фильм о собаке, – протянул Скотт. – Вдобавок я не соответствую ее представлениям об идеальном спутнике.

В тот вечер Скотт, безусловно, опроверг обвинение сестры, когда вошел в концертный зал, ведя под руку двух дам: Петру, без клипсы на носу и в новом черном платье, приобретенном в модном бутике, и Аню в блузке с серебристым люрексом и длинной черной юбке. Они пообедали в отеле, и Петра пришла в неописуемый восторг при виде роскошного люкса в пентхаусе.

Во время концерта Петра ни разу не шелохнулась, а на лице у нее было такое одухотворенное выражение, что Аня растрогалась и принялась усиленно моргать, чтобы сдержать слезы.

Почувствовав прикосновение к плечу, она повернулась и увидела тот же предательский блеск в глазах у Скотта. С приездом дочери циничный, не склонный к сантиментам юрист стал нежным и ранимым. И это отнюдь не умаляло силы его характера, а лишь открывало в нем новые глубины. У нее сжалось сердце.

Волнующее рондо в финале концерта заставило публику подняться, Петра самозабвенно аплодировала и кричала «бис», отчего люди вокруг снисходительно улыбались и говорили Ане и Скотту, какая у них восторженная дочь.

Выйдя из концертного зала, они прошлись по Эйоти-сквер к театральному ресторану, где устроили себе пышный ужин. Девочка была в восторге.

Когда они вернулись в отель, Петра в порыве чувств обняла Аню, а затем бросилась в объятия отца. Он закружил ее, и девочка счастливо засмеялась. Когда Скотт опустил ее, она поцеловала его и страстно заговорила:

– Знаю, что ты притворялся, будто тебе хочется пойти, но ведь ты сделал это ради меня. Я никогда этого не забуду. Ты будешь гордиться мной, папа, даю слово.

– Я и так горжусь, – мягко сказал он. – Когда ты будешь дебютировать в Карнеги-Холл – цветы за мной. А теперь иди спать. И если не издашь ни звука до утра, то позволю тебе заказать завтрак в номер!.. Мне так жаль, что столько всего в ее жизни прошло без меня, – хриплым голосом заговорил Скотт, когда за Петрой закрылась дверь. – Я так жалею, что не держал ее на руках, когда она была маленькой, не видел первых шагов и ее лица, когда она впервые прикоснулась к пианино... А теперь есть другой человек, которого она любит и называет папой, занимающий гораздо большее место в ее жизни, чем когда-либо удастся мне...

– Мы все ошибаемся. Особенно в молодости, – сочувственно произнесла Аня.

– Да? И какие же ужасные ошибки наделала ты в молодости? – скептически спросил он.

– Я безумно влюбилась в мужчину, который, как мне казалось, по-настоящему меня любит. Но, видимо, ему со мной было скучно. У него начался бурный, на глазах у всех, роман с моей кузиной.

Как она и рассчитывала, он стушевался.

– Значит, у вас с Кейт уже были проблемы из-за мужчин?.. – пробормотал он, направляясь к бару и открывая бутылку виски.

– Одна. И мы ее решили. Я поняла, что Алистер не стоит любви, да и Кейт его бросила.

– Выпьешь? – Скотт указал на бутылку.

– Я еще под действием ирландского кофе, который мы пили за ужином, – ответила она, наблюдая, как он наливает себе виски. – Думаю, хватит с меня искусственных стимуляторов.

– Ты права – естественное возбуждение несравненно лучше, – хрипло произнес он, опуская стакан. – И действует куда дольше.

Он снял пиджак и галстук и бросил их на кушетку, затем потянулся и медленно направился к Ане, на ходу вытаскивая из брюк рубашку.

– Не будете так любезны? – пробормотал он, остановившись буквально в шаге от нее. – Воротник такой тугой, а пуговицы такие маленькие... Не могла бы ты расстегнуть их?

Он ждал, смиренно опустив руки, и, немного поколебавшись, Аня решилась. Он был прав, пуговицы оказались чертовски неподатливыми. Аня чувствовала его теплое дыхание на виске, а исходящий от него особый, пряный запах пробудил в ней знакомое страстное желание.

Она вдруг почувствовала, что ее волосы, собранные ранее в элегантный пучок, рассыпались по спине.

– Зачем ты это сделал? – строго спросила она, пытаясь расстегнуть очередную пуговицу.

– Ты хмурилась, и я подумал, что у тебе болит голова, – невинно произнес он. – Ты разве не распускаешь волосы на ночь?

– Нет, – солгала она.

– Но только не сегодня.

– Готово! – Она попыталась отступить назад, но он схватил ее за руки.

– Узнаешь? – пробормотал он.

– Что? – спросила она.

– Мою рубашку... эта та самая, которую ты позаимствовала в ту ночь, чтобы прикрыть свои прелести, – пробормотал он, заставив ее покраснеть. – Оказывается, мне приятно носить то, что побывало на тебе. Такое ощущение, будто ты ласкаешь меня, прикасаясь ко мне нежнее дуновения ветра, стоит мне лишь пошевелиться...

Он стоял перед ней в расстегнутой рубашке, под которой была видна мощная грудь, покрытая блестящими темными волосами, сходящимися клином к мускулистому животу.

– Тебе бы хотелось проделать это со мной? – спросил он, положив Анины руки себе на грудь. – Хотелось бы прикасаться ко мне, гладить, обнимать...

Его кожа оказалась горячей, упругой и соблазнительно гладкой. У Ани возникло чувство, будто она никогда раньше не прикасалась к мужчине, да так оно в общем-то и было... И уж точно не было такого возбуждения, страха и сладостного смирения с привкусом горечи из-за того, что нет даже намека на ответное чувство... Довольно и того, что он сейчас хочет ее.

Когда она провела ногтями по его груди, он вздрогнул и тихо застонал. Звук испугал ее, и она отдернула руку.

– Я... а если Петра проснется? – спросила она, отступая. – Мне давно пора спать...

– Конечно, – смиренно признал он, подходя сзади и накрывая ладонью ей руку, когда она схватилась за дверную ручку. – Ты ошибаешься, – вкрадчивым тоном пропел он ей на ухо, обхватив другой рукой ее за талию и притягивая к своей обнаженной груди.

– Я... уже очень поздно.

– Да... слишком поздно отступать.

Он коснулся носом ее шеи и лизнул языком мочку уха.

– Я весь день мечтал об этом... и ты тоже, – сказал он, прижавшись к ней. – О том, чем мы будем заниматься, когда останемся одни. Ты готовилась к встрече со мной, дорогая... чувствую это...

Ее голова откинулась на его плечо.

– Не думаю, что подхожу для этого... – У нее перехватило дыхание, когда его рука проскользнула ей под блузку, забравшись в бюстгальтер и поиграв с твердыми сосками.

– Как ты узнаешь, если не попробуешь? – сказал он, прижимая ее руку к своему мускулистому телу. – Давай займемся любовью, ты увидишь, это как раз то, что тебе нужно.

Скотт поднял ее на руки, внес в спальню и опустил на огромную кровать. Затем запер дверь и торопливо скинул оставшуюся одежду.

Огромный, мускулистый и обнаженный, он приблизился к постели. Под пламенем его жадной страсти все Анины сомнения и тревоги растаяли как дым. Этому мужчине она отдала свое сердце. Даже если он никогда об этом не узнает, сегодня он будет любим по-настоящему.

Было что-то чертовски эротичное в том, чтобы оказаться прижатой к кровати нагим мужчиной, и вскоре Аня уже пыталась ускорить темп, лаская его грудь и спину, поглаживая его мускулистые ягодицы, целуя пахнущую мускусом жаркую кожу на груди. Наконец Скотт не выдержал.

Он стащил с нее блузку, пораженно охнув при виде открытого алого бюстгальтера.

– Признайся, ты думала обо мне, когда надевала это, – проворчал он, поддев лямки.

– Я... да... – Аня почувствовала, как он колючей щекой провел по соскам, затем расстегнул кружевную пену и отбросил бюстгальтер в сторону, чтобы беспрепятственно насладиться восхитительным зрелищем.

– О боже... Скотт...

– Ты считаешь, я слишком медлителен? – поинтересовался он, снимая се изящные черные туфли. Потом продел руку под юбку и застонал от наслаждения, дотронувшись до обнаженной шелковистой кожи в верхней части бедра.

Скотт превращал занятие любовью в веселую возню, и это возбуждало Аню не меньше открытых проявлений страсти. Она затрепетала, когда он снял с нее маленькие влажные трусики, а когда Скотт со всей страстью овладел ею, игривое настроение и вовсе улетучилось. Аня крепко прижалась к любимому мужчине, отдавая ему тело, сердце и душу...