Текст книги "Катаклизм внутри, Катаклизм снаружи"

На улице оказалось куда холодней, чем ночью, да и светлее ни капли не стало. Полярная ночь, мать её… Застегнув горловину куртки до упора, огляделся по сторонам. От ночной безлюдности не осталось и следа: где-то неподалёку слышался шум разбегающихся по городу автомобилей, куда-то спешили прохожие, недовольно кричали дети, не желающие идти в детский сад, а по ещё не протоптанным дорожкам вокруг зданий слонялись собачники, выгуливающие питомцев. Чёрт, я уже и забыл, что значит – гулять с Мухой. Дома она была поистине образцовой овчаркой – лаяла мало и только по делу, слушалась хозяев, не лезла на кровать без разрешения, а если и справляла нужду где-нибудь в неположенном месте, то лишь по причине приближающейся старости, однако стоило ей попасть на свежий воздух, как собаку словно подменяли… Вырвавшись на свободу, Муха того и гляди норовила вырвать из рук поводок, устремлялась в неведомом направлении, яростно обругивала других псов и не обделяла вниманием ни одного угла или ствола дерева. Знаю, немецкая овчарка – невероятно послушная и спокойная порода, но так уж вышло, видимо, мне достался брак.

Проходя мимо памятного детского сада, я невольно стал свидетелем перепалки участкового и, судя по разговору, директрисы учреждения, поджарой женщины предпенсионного возраста, вызывающей стойкие ассоциации с гончей. Директриса то и дело перебивала представителя правопорядка, всем своим видом демонстрируя пренебрежение:

– Я вам ещё раз говорю, пришла директива временно прекратить…

– На каких основаниях?

– На основании заключения сотрудника СЭС, ознакомьтесь…

– Хотите сказать, что у нас обнаружили нарушение санитарных норм?

– Нет, я…

– Где сторож, я хочу поговорить с ним!

– Сторож временно задержан, сейчас с ним работают…

Продолжения я не слышал, хотя было бы интересно узнать, что же произошло в детском саду за прошедшую ночь, но у рвущейся с поводка Мухи были свои представления о скорости и направлении утренних прогулок. Незлобно прикрикивая на мечущуюся по сугробам собаку, которая всеми силами старалась обмотать поводок вокруг моих ног, я сделал несколько кругов вокруг дома. На третьем заходе Муха, наконец, соизволила справить свои дела, и я с чистой совестью отвёл её обратно в квартиру, а сам отправился в расположенную неподалёку столовую под названием «Блинная». Не факт, конечно, что она уже открылась, но чем чёрт не шутит. По дороге пришлось свернуть к круглосуточному и прикупить сигарет. Хотелось утолять никотиновый голод по мере его возникновения, а не тогда, когда удастся стрельнуть цигарку у какого-нибудь прохожего.

Столовая, к моему счастью, уже работала. Более того, фантазии позавтракать в полупустом зале обернулись крахом – внутри «Блинной» яблоку негде было упасть, а очередь начиналась от самого входа.

«Приезжайте к нам в город, мы вам всё покажем и расскажем, если надо – переведем, перенесем. Через каналы, дороги, ямы и обвалы…»²⁹.

Из скрытых от глаз динамиков где-то под потолком доносились надрывные голоса современных поп-исполнителей, перемежаемые периодически накатывающими на радиоэфир помехами. Наконец, я приблизился к продавщице на расстояние диалога и продиктовал свой заказ. Расплатившись, взял поднос с тарелками и подошёл к столику со свободным местом.

– Разрешите? – спросил у пожилого мужчины в деловом костюме, уже закончившему с основными блюдами и, в данный момент, потягивающему кофе.

– Пожалуйста, – не смотря на разрешение, взгляд у новоявленного соседа был не самым дружелюбным, видимо, виной тому стал мой разномастный наряд.

«Старый хрен», – подумал я про себя, краем глаза отмечая золотую заколку для галстука и явно недешёвые массивные часы незнакомца. Определённо, не под стать моим дешёвым Omax-ам, купленным на рынке за четыреста пятьдесят рублей. Будете смеяться, но из всех часов, что мне довелось носить, лучше нынешних никогда не встречал. Пусть оригинальный резиновый ремешок и лопнул давным-давно, сменившись на металлический браслет, но, как и прежде, электронный механизм работал точно, без перебоев, исправно предоставляя мне информацию о дне недели, дате, будя по утрам противным пищанием и подсвечивая дисплей миниатюрным светодиодом в ночное время… Если и сломаются, то легче и дешевле купить новые. А это что за золотой кирпич? Массивный, неудобный, ремонт, наверняка, дорогущий.

«…приезжайте к нам в город, мы покажем вам культуру, что растет не на природе, не в лесу, не в огороде…»

За оценочным сравнением собственного имущества с дорогим обвесом соседа я по-армейски быстро позавтракал, и взялся было за чашку с парящим кофе, когда произошло нечто неожиданное, причём, не только для меня, но и для всех окружающих.

Первым тревожным сигналом послужило тихое попискивание нескольких пейджеров, синхронно прозвучавшее из-за разных столиков столовой. Чопорный мужчина, сидящий напротив, неторопливо сунул руку под пиджак, извлёк на свет приёмник и посмотрел на дисплей. Увиденное чудесным образом излечило его от всех проявлений неспешности. Он залпом допил напиток, подхватил пальто, дипломат и выбежал на улицу, даже не успев застегнуться. Следом за ним со своих мест вскочило ещё человек шесть, все они, без исключения, побросали недоеденные завтраки и устремились к выходу. Проводив недоумённым взглядом последнего из них, я заметил, как с мест встала ещё парочка посетителей: мужчина и женщина. Двигались они подчёркнуто неторопливо, но, судя по содержимому тарелок и целенаправленности движений, это было не более чем показухой.

«…обратите внимание на наше воспитание: пьянки, гулянки, диско и фанки, с нами девчонки-растаманки…»

– Что-то случилось, – до моего слуха донеслись обрывки диалога сидящей позади молодой пары. – Ага… станционные…

– Давай собираться домой, Никита, – с места вскочила толстая женщина и ласточкой метнулась к вешалке с верхней одеждой. – Папочка нас уже заждался…

Маленький Никита, судя по раскрасневшемуся лицу, не был в восторге от решения матери…

«…мокрые, соленые, синие, зеленые…»

На улице оглушительно взревел знакомый всем с детства сигнал противовоздушной тревоги. Под потолком раздался громкий щелчок, обрывая речитатив дурацкой песни. Воцарилась гробовая тишина, вилки зависли на полпути ко рту, посетители, как один, подняли головы вверх.

Наконец, прозвучал ещё один щелчок, и радиоэфир вновь ожил, но на этот раз в нём не было ни голоса молодого парня, поющего об отвязном времяпрепровождении своего поколения, ни каких-либо других исполнителей. На смену им пришёл хорошо поставленный женский голос. Слова произносились чётко и громко, но качество связи оставляло желать лучшего:

– Внимание, внимание! Внимание, внимание! Администрация города сообщает, что в связи с аварией на атомной электростанции в горо… ется неблагоприятная радиационная обстановка. Обслуживающим персоналом и сотруд… ходимые меры, однако, с целью обеспечения полной безопасности жителей, необходимо провести временную эвакуацию города. Для этого сего… ября… го года в двенадцать часов ноль-ноль минут к каждому жилому дому будет подано транспортное средство, сопровожда… и сотруд… милиции. Рекомендуется быть готовыми к эвакуации в указанное время, повторяю, двенадцать часов ноль-ноль минут, и ждать… не выходя на открытую местность. Гражданскому населению предписывается иметь при себе удостоверяющие личность документы, запас еды и воды на время нахождения в дороге. Рекомендуется иметь при себе индивидуальную аптечку, а также средства защиты дыхания: противопыльные тканевые маски, респираторы, противогазы. В случае отсутствия перечисленных средств защиты ды… необходимо са… сроки изготовить ватно-марлевую повязку… кается иметь лишь перечисленные предметы и малогабаритные предметы перв… все прочие предметы будут изыматься сотрудниками милиции и отправляться на времен… чания происшествия. Прежде чем покинуть жильё, перекройте водопровод и газопровод. Администрацией города определён круг работников, которые остаются на месте для обеспечения нормального функционирования города, всем прочим предприятиям и организациям предписывается немедленно прекратить работу. Военнообязанным гражданам, пребывающим в запасе, приказывается немедленно прибыть к милицейскому участку или военкомату, при себе необходимо иметь военный билет. Населению предписывается подчиняться приказам представителей министерства чрезвычайных ситуаций, министерства обороны и министерства внутренних дел. Населению запрещается длительное время находиться на открытой местности, преднамеренно игнорировать приказ об эвакуации, покидать черту города на собственном транспорте, приближаться к действующей военной технике, проносить в эвакуационный транспорт холодное и огнестрельное оружие, распространять и поддерживать непроверенные слухи. Просим соблюдать спокойствие и порядок при проведении временной эвакуации. Внимание, внимание! Внимание, внимание! Администрация города сообщает…

Дослушав сообщение до конца, я с ужасом представил, что сейчас начнётся в кафе. Воображение принялось рисовать поток людей, ринувшийся под действием паники по домам, однако длинный монолог дикторши произвёл совсем другой эффект. Не мешкая, но и без излишней суеты посетители выходили из столовой. Никто не паниковал.

…журналисты вскакивают с мест и устремляются в хвост автобуса…

…Отставить! Отставить!..

– Молодой человек, с вами всё в порядке? – услышал я доносящийся откуда-то издалека женский голос.

С трудом вынырнув из накативших воспоминаний, я растерянно повернулся в сторону кассы. Продавщицы спешно покидали рабочее место, однако одна из них продолжала стоять за прилавком, прижимая к груди трубку телефонного аппарата:

– Вам плохо?

– Терпимо, – отмахнулся я и вышел на улицу.

Голова раскалывалась от скрежета, пульсацией распространяющегося от переносицы. Помимо невероятной боли в черепе, пришли головокружение и тошнота. Боясь потерять сознание, я облокотился на стену и запрокинул голову вверх.

Вдох… выдох… Вдох… выдох… Как учил врач…

Вдох… выдох…

В небе над городом летели три Ми-24, едва различимые на фоне мрачного неба. Вертолёты казались игрушечными с такого расстояния, но я в полной мере осознавал огневую мощь этих камуфляжных монстров.

Несущие винты, вращаясь, сливались в диск, разрубающий воздушный поток…

– Турист-1, это Эхо-1, это Эхо-1, с северо-востока к вам приближается песчаная буря…

– Машина в населённом пункте, берёза…

Прозвучавшие в голове голоса, слегка искажённые помехами, пропали так же неожиданно, как и возникли, сменяясь назойливым воробьиным щебетанием. Я схватился за голову и сполз по стене, моля о пощаде, но бьющиеся внутри черепа птицы не думали успокаиваться, их ор лишь усиливался, а острые клювы с каждым ударом всё глубже и глубже погружались в мозг, норовя рано или поздно прогрызть его насквозь.

Вдох… выдох… Вдох… выдох…

Кое-как мне удалось взять себя в руки. Выпрямив спину, я продолжал делать элементарное дыхательное упражнение, и наконец, как и много раз до этого, оно подействовало. Постепенно боль сбавила обороты, а беснующиеся воробьи один за другим стихли.

Чёрт, где я… Что происходит?..

Не сразу, но я всё же вспомнил об услышанном радиосообщении, а также предписанном в нём порядке действий. Мать твою, мало мне своих проблем, так ещё и авария на Станции. Сбежать от Города, чтобы тут же угодить в эпицентр радиационного заражения, как вам такой план?

Осторожно поднявшись на ноги, я прислушался к внутренним ощущениям. Приступ, вроде бы, прошёл. В первую очередь заскочу домой, попытаюсь связаться с сестрой, а уже потом отправлюсь к милицейскому околотку.

Транспорт двигался осторожно, водители, видимо, в полной мере осознавали, насколько легко сбить сейчас кого-нибудь из пешеходов. Из попадающих на пути магазинов в спешке выбегали покупатели и продавцы: кто-то налегке, кто-то с огромными баулами на закорках. Некоторые из них даже успели изготовить ватно-марлевые повязки.

В сторону центра пронеслись две медицинских «буханки», а за ними, с небольшой паузой, пролетел пожарный экипаж. Судя по столбу дыма, поднимающемуся в той части города, не все жители смогли справиться с внутренними демонами и поддались панике…

Обогнув ресторан, чуть не сбил с ног преграждавшего дорогу военного. На солдате был общевойсковой защитный костюм, однако противогаз находился в подсумке, что не могло не радовать. Значит, острой необходимости в защите органов дыхания ещё нет. Это несомненный плюс, а вот прочее снаряжение военного наводило на мысли иного рода… Поверх резинового плаща бронежилет, на голове – каска. Руки в трёхпалых резиновых перчатках сжимали автомат со сложенным прикладом, а пояс оттягивал тяжёлый подсумок, очевидно, набитый снаряжёнными магазинами. Рядом с подсумком две цилиндрических гранаты, явно не осколочных, скорее всего с газом или дымовые. Но это были не все радости, за спиной военного стояла ещё парочка бойцов и тёмно-зелёная, словно только что сошедшая с конвейера, БРДМ-2³⁰. Нарукавных нашивок под плащами видно не было.

– Стоять, дальше дороги нет, – солдат демонстративно пошевелил автоматом.

– Но я там живу!

– Дальше дороги нет, карантинная зона. До проведения мероприятий по обеззараживанию местности…

– Да какого хрена? Какое обеззараживание?!

– Да вы достали уже все, жить надоело? Нельзя туда, понимаешь?! Вообще нельзя! Совсем нельзя! Даже на пять минут нельзя! Даже посмотреть и назад нельзя! – неожиданно взорвался солдат, но вспышка эмоций быстро прошла, и парень опять надел на лицо маску невозмутимости. – Сказано нет, значит – нет. Военнообязанный?

– Так точно.

– Тогда вали к ментовке, вас там собирают. Документы при себе?

– Да, военный билет…

– Везунчик, а теперь проваливай…

Солдат уже начал отворачиваться от меня, когда я сделал шаг вперёд. Молниеносно развернувшись в сторону возможной опасности, боец приподнял автомат:

– Назад!

– Ещё одно! Пожалуйста! – послушно отступая, взмолился я. – Девушка. Волосы бардовые, рост небольшой, полноватая слегка. Не проходила?

– Мужик, ты русский вообще понимаешь? Никто и никуда тут не проходит, всех, кто был в одиннадцатом и двенадцатом домах вывезли, в оцепленной зоне нет и быть не может твоей ненаглядной!

– Спасибо! Спасибо большое, – от всей души поблагодарил я.

Уже отворачиваясь, я вдруг понял, что с моей стороны проход во дворы контролирует лишь один солдат. Разведывательная машина и два других бойца направляли оружие внутрь охраняемой территории.

Почему я не записал телефон на какую-нибудь бумажку? Мало того, я даже не посмотрел на него утром, а ведь легко мог запомнить. Ну что же, остаётся надеяться, что новый ухажёр моей сестры сможет эвакуировать её в числе первых. Иначе… никаких иначе, она не маленькая, справится… Чёрт, Муха… Она осталась в квартире. С этим тоже ничего не поделаешь… Главное, чтобы она тихо сидела, и тогда всё обойдётся.

Почему именно сегодня, Господи? Почему не вчера? Почему не завтра, я даже гражданской жизнью пожить не успел, с поезда и сразу в бой… Мать твою… Может ну его, этот приказ? Выбраться как-нибудь из города, а дальше… А что дальше?.. Остаток жизни бегать от властей? «Их разыскивает милиция»? Нет, это не выход. Да и совесть не позволит…

Круговорот мыслей с дикой скоростью вращался в сознании, разбивался о камни здравого смысла, бурлил и пенился лёгкой степенью паники, а посередине этого круговорота на маленьком судёнышке плавал я, изо всех сил стараясь удержать в руках руль. Однако продолжалась борьба со стихией недолго. Ровно до того момента, пока я не осознал простую и отрезвляющую мысль.

А ведь я хочу всего этого… Хочу опять стать обычным рядовым, получающим и исполняющим приказы. Хочу отключать мозги и ни о чём не думать, бормоча про себя обязанности караульного. Да, это тяжело было признать, но такова суровая реальность. Пройдут день или два, максимум неделя, и я начну ощущать себя лишним на гражданке. Тосковать по расположению роты, всё глубже с каждым днём погружаясь в пучины воспоминаний, возможно, начну пить… А там одно из двух: либо перманентная депрессия, либо ничем не сдерживаемая ярость, – трудно даже представить, что из этих вариантов меньшее зло. Обратно в войска? Да кому я теперь нужен там. Это в срочники набирают всех без разбора, а контрактники, да ещё с моим послужным… Нет, определённо нет, без вариантов… А вот во время подобных инцидентов, когда появляется острая нехватка людских ресурсов…

Осознание собственного желания и примирение с ним моментально прогнали из мыслей всё ненужное.

Едва заметная улыбка…

Всё, отдохнул. Пора возвращаться назад.

У здания милиции происходило нечто невообразимое. Огромная толпа прибывших по приказу администрации людей затопила стоянку и практически всю проезжую часть, так что милиции пришлось перекрыть движение на прилегающей улице. Кого тут только не было, на призыв откликнулось чуть ли не всё мужское население города, начиная совсем молодыми студентами, и заканчивая стариками, зачем-то нарядившимися в парадные мундиры советских времён. Эта разношёрстная братия гудела, почище пчелиного улья, на некотором отдалении бдительно следили за порядком сотрудники правоохранительных органов в ОЗК с короткими пистолетами-пулемётами через плечо, а у входа в участок несколько военных офицеров по одному сортировали подходивших к ним людей. Большинство направляли к стоящим неподалёку армейским грузовикам, однако некоторых из граждан разворачивали в противоположную сторону, к незамеченным мной ПАЗикам. Возле каждого автобуса стояло по два военнослужащих, укомплектованных так же, как и недавно встреченный солдат, с тем отличием, что у этих бойцов противогазы были надеты, а не болтались в подсумках.

Стоявшая рядом со мной парочка мужиков тоже заметила эту деталь и принялась негромко спорить, по какому принципу ведётся отбраковка. Первый, спокойный и рассудительный дядечка в форме строителя, предполагал, что в автобусы сажают солдат со званиями выше ефрейторского. Что ж, мысль здравая, однако я сомневался, что у нас в городе так мало сержантов, ведь в автобусе сидело всего человек десять, не более.

Второй же, худощавый старикан с подрагивающей головой, пучил глаза и заговорщицким голосом твердил, что отдельно повезут исключительно евреев, и повезут не куда-нибудь, а к местному крематорию, где непременно сожгут, прямо как во времена фашистской Германии.

– Я тебе уже давно говорил, что нынешние депутаты ничем не лучше нацистов! Коль попробуют меня сунуть в этот катафалк, хрена я им дамся живым, Володь, попомни моё слово!

– Дед, да кому ты нужен? Какие евреи, какие фашисты?..

– А я тебе говорю, послушай!..

Кто-то в ватно-марлевых повязках, кто-то в устаревших гражданских противогазах, кто-то – как я, без средств защиты, но все без исключения взволнованные, испуганные и недоумевающие, какого чёрта они делают здесь. Поразмыслить действительно было над чем? Уж не в реактор ли лезть с лопатой, как в Чернобыле? Людей, громко высказывающих эту или похожие мысли, аккуратно выуживали из толпы и незаметно уводили куда-то в сторону. Правильно делали – зачем тень на плетень наводить. Тут нечто другое, может быть, организация гражданской обороны или помощь в эвакуации мирных жителей? Народ нервничал, но чересчур резких телодвижений не делал. Может быть, причиной тому была готовность к чему-то подобному, а может – уверенность, что это не более чем максимально приближенные к реальности учения. Катаклизм показал миру, что ядерная энергия – безусловно, ужасающая сила, но её хотя бы можно объяснить, в отличие от событий, опустошивших мегаполис с населением в двенадцать миллионов человек.

Продвигалась очередь чересчур медленно. Неплохо было бы её ускорить, а то некоторые уже всерьёз решили, что попросту тратят время и лучше бы вернуться к семьям. Видимо, эта мысль пришла в голову и военным, организующим отбор личного состава, и после короткого, но яростного спора над толпой разнёсся усиленный громкоговорителем голос:

– Внимание всем прибывшим! В целях экономии времени приказываю! Гражданам, проходившим военную службу или проживающим в городе М. вплоть до Катаклизма, занять места в автобусах, всем остальным – в грузовиках, для ускорения продвижения очереди подготовить к осмотру второй разворот паспорта и четвёртую страницу военного билета!..

– Какого чёрта? С чего вдруг меня отдельно? – изумился стоящий справа парень.

Мысленно пожав плечами, я двинулся к ПАЗикам. Надо – значит надо, начальству видней. Может быть, нас отбирают для особенного задания, как более опытных и ценных кадров?

Я уже хотел подойти к проверяющим документы солдатам, когда услышал оклик со стороны участка:

– Иван!

Звали, наверняка, кого-то другого, но мало ли чего, уж больно голос знакомый. Точно! Степанченко! Стоит на углу здания, и как он меня только углядел в толпе? Лицо раскрасневшееся, взволнованное, одной рукой придерживает увесистую спортивную сумку, второй – машет мне, то ли подзывая, то ли приветствуя.

Выбравшись из толчеи, я подбежал к старому другу:

– Привет. Можешь ты мне объяснить, что здесь прои…

– Потом, всё потом. Дуй за мной и не отсвечивай! – с этими словами старший сержант развернулся кругом и скорым шагом направился в обход здания милиции. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Степанченко постоянно оглядывался по сторонам, словно опасаясь кого-то. Украл что-то под шумок и теперь хочет спрятать? Подойдя к углу здания, Андрей осторожно выглянул, изучая служебную стоянку. Транспорта на ней было раз-два и обчёлся, видимо, львиная часть персонала разъехалась по городу, однако вскоре я заметил стоящий особняком УАЗ со знакомыми номерами.

– Пошли, – скомандовал Степанченко и чуть ли не бегом направился к машине, не прекращая при этом оглядываться по сторонам.

В транспорте, как оказалось, уже сидело два милиционера: Лев Дроздов и толстый милиционер с лейтенантскими погонами, тут же взъярившийся на Андрея:

– Где тебя черти носят? Это кто такой?

– Это Иван Селезнёв, мой школьный друг. Тоже оттуда, – произнося последнее слово, старший сержант сделал отчётливое ударение. – Бывший военный, пригодится.

– В чём пригодиться, олень? – офицер явно нервничал, но нервничал он не столько из-за своего подчинённого, а из-за всей ситуации в целом, Степанченко же был скорее громоотводом, неудачно попавшимся под руку.

– Он нам пригодится, парень смышлёный, – процедил Андрей сквозь зубы, тоже вскипая. – Нет времени пререкаться, а свободное место – есть.

Я благоразумно помалкивал, не до конца понимая, что происходит. Лейтенант посмотрел мне в глаза, поморщился, приоткрыл было рот для новой бранной тирады, но тут же закрыл его, махнув рукой на задние сиденья:

– Бумагу взял?

– Взял.

– Обе?

– Что дали, то и взял!

– Сейф?

– Да всё я взял, поехали.

– Андрюх, что… – подал было голос я, но Степанченко не дал мне закончить фразу.

– Залазь!.. Да залазь, мать твою! Сейчас всё объясню!

Не успел я закрыть дверцу, как Лёва уже выехал на дорогу и помчался по улице Ломоносова. На первом же повороте вывернул руль, сворачивая на Нивский проспект³¹, судя по всему, направляясь к юго-западному выезду из города.

– Значит, слушай внимательно и не перебивай… – наклонившись ко мне, зашептал старший сержант. – Нет никакой аварии на Станции…

– Как не…

– Не перебивай!.. Станцию экстренно дезактивируют, не более… – Степанченко тяжело вздохнул. – Катаклизм.

– ЧТО?

– Помнишь вчерашний звук? Мы же поехали проверять, что к чему. Так вот, молодой… как его там… он, короче, сотни сложил. Тамошний сторож в фиговину какую-то превратился, стоило нам зайти внутрь – тут же набросился. Пока я автомат поднимал, порвал пополам мальца. Я рожок весь со страху высадил. Глянули, а эта образина вся в волдырях, мясо с костей на глазах сползает. Остался я его караулить, а Лёва в участок метнулся… Думали, нас за алкашей примут, но нет… Оказалось, не первый случай за ночь. Дальше я хрен знает, что в садике происходило, но ближе к утру пришло распоряжение…

– Сержант, чего ты там возишься? – оборачиваясь, закричал лейтенант. – Давай сумку!

– Распоряжение… – не прерываясь, Степанченко извлёк из сумки укороченный автомат Калашникова и два магазина к нему, а оставшееся протянул офицеру. – Провести мобилизацию, принять необходимые меры для эвакуации населения, АЭС дезактивировать. Город в экстренном порядке покинуть. В первую очередь вывезти всех, кто, так или иначе, был свидетелем Катаклизма… Знаешь, куда? Вот и я не знаю. Связи с большой землёй нет, радио работает в небольшом диапазоне, да и то с перебоями. Командуют органы местного самоуправления, ещё ночью всё крупное начальство вывезли и создали где-то за городом штаб по чрезвычайным ситуациям…

УАЗ свернул на улицу Сивко. Лёва водил так себе, машина собирала все встречные колдобины. Лейтенант, чуть ли не с головой залезший в сумку, материл Дроздова на чём свет стоит, но сбавить скорость не приказывал.

– Да это бред! Нафига нас-то?.. То есть…

– Была озвучена крайне правдоподобная теория, что виновники новой вспышки – вернувшиеся из Города. Мол, именно они и разнесли заразу по всей стране, а теперь через одного превращаются в чудовищ. Но, как по мне, это полный бред…

– И что дальше делать? – ошалело спросил я.

Схлынувший Катаклизм, самое страшное явление современности, проснулся вновь… И не где-нибудь, а в моём родном городе. А я-то думал, что навсегда сбежал … ага… я сбежал, а они – догнали. Одно хорошо, власти теперь поумнели, не перепроверяли всё по десять раз и действовали максимально быстро. Кто его знает, вдруг обойдётся?.. А может, и нет никакого «возвращения» Катаклизма? Признаки есть, но это могут быть лишь единичные случаи, которые не перерастут ни во что масштабное. Отсидимся где-нибудь в лесах, а потом всё вернётся на свои места…

А если нет?.. Если мой город вскоре тоже окажется сжат блокадой? И не только мой, но и все города области… Страшно представить, сумеем ли мы сдержать удары. Одно дело, сконцентрировать силы на одном, пусть и огромном, мегаполисе, но совершенно другое – разделить войска и постараться быстро рассредоточить их по внушительной территории. О том, что произойдёт в случае провала, даже не хотелось думать… Одно хорошо, благодаря счастливой случайности я не попал в автобус к другим «ветеранам» и в числе первых покину опасную зону.

– А вы-то тут причём?

– А мы тут по самые уши «причём». Нас же в командировку отправляли на периметр. Троих из всего ОВД. Не знаю, почему они не вспомнили про нас, но, знаешь ли, на авось надеяться не особо хотелось. Сдриснули и ищи-свищи… А то посадят к остальным в автобусы и вывезут куда-нибудь в лесок…

На выезде уже успела образоваться пробка. На скорую руку организованное КПП в лице нескольких солдат не выпускало никого из города, терпеливо объясняя самым тугим предписание администрации, а безбашенным – демонстрировало снятые с предохранителей автоматы. Лёва включил мигалку и подъехал к военным по обочине. Выбежав из транспорта, лейтенант показал здешнему командиру какую-то бумажку и, перекинувшись парой фраз, вернулся обратно:

– Всё тип-топ, трогай!

Выехав из города, мы понеслись в сторону небольшого посёлка, расположенного западнее. За окном немного посветлело, хотя «день», в привычном понимании этого слова, ещё не наступил. Так, лёгкие сумерки. Погода спокойная, безветренная – в самый раз для прогулок на свежем воздухе.

Лейтенант сунул во внутренний карман увесистую пачку денег, извлечённую из сумки. Лёва нервно постукивал по рулю пальцем с обручальным кольцом, Андрей же перекинул автоматный ремень через плечо, вставил магазин и закурил. Я последовал его примеру. Накуриться толком не удалось, цигарка истлела в несколько тяжек – нервы, блин…

– Андрюх, а дальше-то как? К гадалке не ходи…

– Как раньше, так и…

– Да завалитесь вы! – взревел безымянный лейтенант. – Задолбали!

Степанченко одними губами пробормотал какое-то ругательство, я же решил не бесить офицера лишний раз и замолчал до дальнейших распоряжений.

Неожиданно из-за поворота вынырнул бронетранспортёр. Увидев выкрашенного в белый цвет монстра у меня всё внутри сжалось, однако боевая машина не обратила на нас никакого внимания и пронеслась мимо. Сидевшие на броне солдаты в зимних маскхалатах проводили милицейский УАЗ настороженными взглядами, но тормозить машину не стали. Следом за БТРом мимо проехали около восьми грузовиков, несколько машин химической разведки и уже знакомые приземистые БРДМы.

Когда колонна скрылась из виду, все находящиеся в машине облегчённо выдохнули. Пронесло.

– Останови! – неожиданно скомандовал лейтенант спустя десять минут, и УАЗ резко затормозил, раскидывая шинами снег. – Степанченко, разведай незаметно, дальше КПП должно быть.

Андрей распахнул дверцу и, держа укороченный автомат перед собой, скрылся в лесу. Время ожидания показалось вечностью, за которую Катаклизм, наверняка, уже раскатали танками, а население вернули по домам. Наконец, сержант вернулся:

– Метров двести. КПП³². Форма не наша, – тяжело дыша, доложил он лейтенанту. – Один пулемёт, один гранатомёт на станке, бруствер. Насчитал двух собак и десять штыков, но в лесу могут быть ещё. На дороге лента с шипами и колючка.

– Чё?! – воскликнул офицер. – Как это, форма не наша? С ума сошёл? Откуда «не нашей» тут взяться, это территория Российской Федерации!

– А я знаю? Точно говорю, не наша! И оружие не наше!

Толстяк выругался, погружаясь в раздумья. Сержант продолжал топтаться возле двери автомобиля:

– Что делать будем? У нас ведь пропуск только…

– Завали! Думаю я, думаю! – отмахнулся лейтенант.

Но додумать, без сомнения, гениальный план ему не дали. Внезапно со стороны леса послышались крики на ломаном русском:

– Все выходить из машина! Бросать оружие, ложиться на земля лицо вниз!

Развернувшись, я увидел фигуры в белых халатах с автоматами наизготовку. Из тех, кого я заметил, четверо припали на колено за стволами деревьев, ещё один лежал чуть поглубже в лесу, целясь в машину из ручного пулемёта. Обращавшийся к нам медленно приближался к машине в сопровождении двух автоматчиков. И того восемь решительно настроенных бойцов, держащих нас на мушке.

– Приплыли, – выдохнул Лёва, до белизны в суставах сжимая руль.

– Что делать будем? – спросил у лейтенанта Андрей, явно не торопясь расставаться с автоматом.

– Сдаваться нельзя, – решительно заявил тот. – И так, и так крышка. По базе пробьют, узнают, кто мы, и всё, абзац… надо прорываться…

– БРОСАТЬ ОРУЖИЕ! НЕМЕДЛЕННО ВЫХОДИТЬ ИЗ МАШИНЫ, ЛОЖИТЬСЯ НА ЗЕМЛЯ ЛИЦО ВНИЗ! – проорал приближающийся к нам солдат, беря на прицел Степанченко.