Текст книги "Рябины на снегу"

Миниатюры

 
I
Улетает с верёвки бельё —
Своевольное сердце моё:
Раздуваясь, как парус,
Ох, оно б разорва́лось!..
Да верёвка крепка…
Вот и тянет, как лёгкую лодку,
За собою меня —
На утёсы, на камни…
Нет ни ночи, ни дня.
Оторваться мне как бы?
Да робеет рука,
Да не просто всё, вот как…
 
 
II
Ночью молния билась в окно,
Я молитвой её не впустила.
Утром дерево рассечено
Этой молнией было.
 
 
Ветви мёртвые вжались в стекло,
Исцарапав его напоследок…
Я подумала: «Мне повезло.
Я – сильнее. Победа.»
 

Пушкин

 
Листва колышется смычками скрипок,
И флейты партию выводит соловей,
Шаги стремительны, мост слишком зыбок
Как детский клавесин в дрожании кудрей.
 
 
Он радостен, и прост, и беззаботен,
Вбежавший Пушкин к няне на крыльцо,
Единственный из тысяч и из сотен,
И вдохновенней яблочка – лицо,
 
 
Румянее! Волос упрямых стружка,
Склонясь над нянею, щекочет ухо ей.
«Ну, полно Вам, шалун!» «Нет, где же кружка? —
Смеётся барин, – Сердцу будет веселей.»
 
 
«Ох, озорник Вы мой, неугомонный…» —
Ворчит старушка, но несёт вино.
Вдруг расцветает дуб нелукоморный
И тридцать витязей стучат в окно…
 
 
Он – прост и радостен, и беззаботен
Как ангел, как дитя, шальной, поэт…
Когда ж скончался – будто о работе
Задумался глубо́ко. Смеркся свет.
 
 
И сразу смолк оркестр из окружавших
Явлений и предметов бытия,
Лишь в отраженье локонов дрожавших
Бьёт клавесина слабая струя…
 

05.06.07 г.

В полнолуние

 
В ночь Полнолуния ловят
В блюдечко с талой водой
Отраженье Луны,
Ловят любимых на слове,
Которое всуе произносить не должны
Ни люди, ни боги,
Что носят звёзд ожерелия
В низках колец дождевых,
Окровавле́нные тоги
Вместо венков и хитонов —
Обычной одежды живых.
Ты закрываешь глаза-зеркала,
На крылатые тени ресниц
Выливая из блюдца Луну.
Ночь обо мне тебе не солгала —
Лишь поближе к воде накренись
И ещё разгадаешь одну
Меня… Закрывая глаза-зеркала
И моё отраженье поймав,
Помни: я не солгала —
Жду тебя в полнолунии трав,
В полнотравии лун,
В полноталой Луне.
Если ты дерзок и юн —
Отправляйся ко мне
В ночь Полнолуния…
 

июнь 1996 г.

Лодка пуста…

 
Лодка пуста. Испаряется путник.
Гасит волну предрассветный туман.
Может быть, будущее это – будни:
Тёмное дно, золотистый дурман?
 
 
Может, вино, может, лунная отмель?
Берег неверен, шаги неслышны.
Где же ты, милый? И кто ж меня про́клял
Эхом тонуть в камышовой глуши?
 
 
Пряжей ундины повиснуть на вёслах,
Тенью совиной по лодке скользнуть?
Только бы встретиться поисков после,
Только бы вместе отправиться в путь…
 
 
Тяжек тоннель этой лунной дороги.
Зло ожиданье и зябок рассвет.
Хоры лягушек канонами строги,
Сотни – о Боге и столько же – нет…
 

янв. 2003 г.

Сон

 
Тревожный сон о белом попугае
Волнует в сотый раз.
Косясь, он мне картавит: «Дорогая,
Я обожаю Вас…»
 
 
И что-то там об отдалённом юге —
Припомнить не могу,
Но вижу я себя в немом испуге
На крымском берегу.
 
 
И ветер платье прочь с меня срывает,
И я за платьем рвусь.
Но, как это в немом кино бывает,
Добраться не берусь…
 
 
И солнце мне на голову садится,
И море бьёт волной,
И белая прожорливая птица
Глумится надо мной…
 
 
Не то меня гнетёт, не то пугает,
Что нагота и стыд,
Как тот проклятый голос попугая.
Как то, что он кричит.
 
 
Набрасывая мне платок на клетку,
Картавит всякий раз:
«Вы перегрелись, перегрелись, детка,
Я обожаю Вас…»
 

06.03.05 г.

Как-нибудь, ничего, ничего…

 
«Как-нибудь, ничего, ничего» —
Сабли, пули, штыки – это было…
Как любила врага своего,
Так ты друга, страна, не любила.
 
 
И порой не могла отличить,
В снежной, мельничной мгле холодея,
Чьё усталое сердце лечить —
Благодетеля или злодея?
 
 
В чёрном вихре войны и беды,
Перемелется – будет мука ли?.,
Не успела расчувствовать ты —
Чьи же руки тебя оболгали…
 
 
Кто – насильник тебе, кто – супруг,
Кто – твой голубь, а кто – твой немилый?
Красной Армией сдавленный Юг,
А в кольце – казачина Корнилов…
 
 
В Смольном рвали из рук телефон
Сообщенья – секретны и срочны.
А Каледин, кивая на Дон:
«Господа, говорите короче!..»
 

Мечта

 
Мечтаю жить я в «сталинской» квартире
С просторным, трёхметровым потолком.
В аквариуме лоджии как в мире,
Где нет моих ошибок и долгов,
 
 
Защищена стеклянным полукругом
От внешних звуков, буду я внимать,
Пия свой кофе, музыке как другу:
Игре детей, насколько может мать,
 
 
Собаки лаю, песням канареек —
Я их всенепременно заведу…
Ещё мечтаю: вот бы поскорее
Поймать свою жемчужную звезду!
 
 
Моя ладонь пуста без встречной длани.
Без тёплого, надёжного плеча.
Всю жизнь я балансирую на грани
Способности от плевел отличать
 
 
Зерно и невозможности отличий
Рассветных сумерек от млечного пути.
– Прозрение моё, моё величье,
Позволь воспользоваться, обрести!
 
 
Моя ладонь теряется в огромной —
Песчинкой в море! – солнечной руке
И ощущенье счастия нескромно
И непривычно бьётся в узелке.
 
 
А там – звезда – жемчужная, большая —
Сияние лучей из узелка!
И тянется, всё за меня решая,
Берёт меня в себя твоя рука…
 

лето-осень 2011 г.

Ворона

 
Но должно же быть счастье где то ж,
Если оно не здесь?
Ворона тащит в гнездо ветошь,
Чтобы сидеть в гнезде:
Поклёвывать крошки хлебные,
Посматривая вниз.
А я, пока не ослепну ведь,
Вверх: на неё и карниз,
На веточки рябиновые,
На ангелов в лучах,
Что крылышки резиновые
Таскают на плечах.
Ох, счастье моё горькое!
Да где же ты живёшь?
И под какою горкою
Испытываешь дрожь?
Взяла б тебя, закутала
И унесла в гнездо…
А если б перепутала?
А если что – не то?
 

14.04.08 г.

Я напишу

 
О мир, пойми! Певцом – во сне – открыты
Закон звезды и формула цветка.
 

М.Ц.

 
Я напишу. Я на её эпиграф – не надышу.
Я напишу своё
О том, как тигром время выгрызть – выиграть
У чёрта в покер.
Кия остриё
В шары Фортуны вжарить на бильярде.
Я покажу, как в адовом огне
Возможно выжить – выжать на азарте
Безумья веры – можно верить мне.
Я отзовусь всечастным и всевластным
Прибежищем – умеющим дышать,
Не задыхаться мокрой астрой астмы
В астральном склепе – спектре нагиша.
Я научу, как страхом смерти править,
Когда сквозь пальцы потекут ручьи
Погибших близких. В траурной оправе —
Ничьи тела и души их – ничьи…
И больше нет ни выбора, ни меры,
Ни выхода, ни выдоха для них.
Есть шанс беспрецедентного примера
Для любящих и потому – живых.
Узнает мир, ослепший мир да у́зрит
Закон звезды и формулу цветка,
Коль в покер выиграет однажды узник —
Поэт, чьё слово больше, чем века…
 

1–2 дек. 1995 г.

Пророк

 
Я полз по льду никем не стёртых граней
Забытых догм, законов и стихов
И ощущал как плакали герани
Над третьим умираньем петухов.
 
 
И перед тем, как петухи вскричали
Я оторвал всезнающую плоть
От кромки льда, которую вначале,
Казалось, был обязан расколоть…
 
 
Но нет! Я воспарил, одним усильем
Разрушив то, к чему весь мир привык.
Герани плакали. И расцветали крылья.
И оживал нездешний мой язык.
 

АКСЁНОВА ТАТЬЯНА – поэт, член Союза писателей России. Родилась в Подольске, закончила Литературный институт им. А.М. Горького, автор книг стихотворений и переводов: «Дорога в Назарет» (1994), «Право на улыбку» (2000), «Другое имя» (2001), автор и член творческого совета антологии современной поэзии «Равноденствие», автор альманаха «Цветаевские костры» под редакцией Б. Мансурова, альманаха «45-я параллель», журнала «Южное сияние», интернет-журнала «Русский переплёт» и многих других публикаций.