Текст книги "Убийца сейчас онлайн"

По-моему, вариантов два. Первый: девушка понимает, что кавалер ее просто сбежал таким вот изящным способом. Ситуация, конечно, ужасная! Реагируют на нее все по-разному, в зависимости от уровня самооценки.

Девушка не очень в себе уверенная, скорее всего, расстроится до слез, возможно, станет относиться к себе еще хуже, чем раньше, потеряет веру в людей. Вариантов масса. И все как на подбор удручающие.

Ну а если девушка в собственной неотразимости не сомневается, ее это происшествие здорово разозлит. Слезы лить она вряд ли станет, а вот охарактеризовать ухажера не особенно приличными словами вполне может. А потом плюнет и будет жить дальше.

Но ни та, ни другая не решит разыскивать сбежавшего кавалера по темным улицам. А либо поедет домой лить слезы, либо пойдет дальше прожигать жизнь. Благо, уличных кафе в это время года на набережной полно, и в каждом гремит музыка, как будто стараясь переорать соседа.

Лариска, скорее всего, позвонила бы мне или Марише пожаловаться на очередную неудачу – это в том случае, если она решила, что Коненко от нее сбежал.

Но ведь Ларка по доброте душевной вполне могла подумать, что с Вовкой что-то случилось и пойти его искать, чтобы посильно помочь.

Пошла она, допустим, к парковке, в том же направлении, куда ушел Коненко, и обнаружила Вовкин труп. Хорошо, если только труп. Тогда она должна была заорать и вызвать милицию. Нет, скорее так: заорать, позвонить мне или Марише, а потом уже вызвать милицию. В любом случае пропасть бесследно ей бы не удалось.

А вот если кроме убитого Вовки она увидела еще и убийцу? Плохо дело! Если Ларку не убили там же, как случайную свидетельницу, могли увезти с собой. А потом уже либо убить, либо держать где-то.

А может она все-таки решила, что Вовка сбежал, и пошла искать счастья в другом месте? Ведь было у нее запланировано еще одно свидание в этот же вечер. Правда, она на него безбожно опоздала – назначено свидание было на десять вечера, а Ларка в это время боевик смотрела под фирменное горячее «Акварель». Вряд ли этот непонятный Леонардо ждал ее целый час. Но проверить на всякий случай надо.

Я набрала Маришин номер.

– Скажи мне быстренько, где Лариска должна была встретиться с художником?

Главное, не дать Марише опомниться. Иначе она начнет дотошно выспрашивать, зачем мне нужно это знать. Лучше всего сразу дать ей понять, что времени у меня очень мало, и я ни минуты не могу потратить на ее расспросы. Вот не помню я, в институте Мариша была такой же мелочно-любознательной? Или это ежедневное общение с юристами на нее так пагубно влияет?

– Мариша! – поторопила я подругу. – Ты уснула что ли? Где они договаривались встретиться?

– В «Кофемолке».

Чудненько! До «Кофемолки» от набережной пять минут бодрым шагом.

– А зачем тебе? – Мариша все-таки прорвалась в образовавшуюся паузу.

– Надо кое-что проверить.

– Что проверить?

Ну все. Теперь от нее не так-то легко отвязаться.

– Мариш, ну не по телефону же это рассказывать. Я на улице, между прочим. Тут народу полно, – я решила малость приврать, на набережной в три часа дня не так-то много гуляющих. Вот к вечеру здесь будет людно.

– Если хочешь подробностей, приезжай на набережную. Нет, лучше приезжай в «Кофемолку». Я сейчас туда пойду и буду тебя ждать. Все, отбой.

По дороге я решила проверить, сколько времени нужно, чтобы дойти от «Акварели» до автомобильной парковки, где нашли Коненко. Засекла время и бодренько пошагала по лестнице вверх.

Набережная у нас состоит из трех ярусов. На самом верхнем оживленное автомобильное движение. Водители, которые хотят избежать пробок в центре, едут по набережной. В результате, машин здесь едва ли не больше, чем на центральных улицах. Да и пробки нередки. К тому же проектировщики, очевидно из лучших побуждений, придумали по обочинам «карманы» для парковки. Но так как места в них для всех желающих не хватает, а о том, что на набережной можно парковаться, помнят все, то половина проезжей части тоже используется для длительных остановок. В будний день проехать по набережной получается только очень неторопливо.

А вот на нижних двух ярусах набережной движение автомобилей запрещено. Летними вечерами это самое оживленное место в городе. Средний ярус – это рай для гуляющих парочек, мамаш с колясками и безбашенных велосипедистов. А вот на нижнем аккуратненько друг за другом выстроились летние кафе – недорогие конкуренты «Акварели». Ассортимент у них незамысловатый: шашлыки, пиво и закуски к нему. Обычно это фасованные орешки и сухарики. Иногда вяленая рыба – все-таки река рядом, без рыбы чего-то не хватает.

Кроме пива и шашлыков имеется еще и пища духовная – красивый вид на реку с мостом через нее для эстетов и оглушительная музыка для меломанов.

Музыка, как правило, «живая». В каждом кафе обязательно имеется певец, а то и пара. А еще мощные динамики. В них певцы пытаются перекричать соседских. Видимо считается, что клиент идет туда, где громче. Днем, правда, тихо – солисты начинают надрываться часов с шести. Время еще есть.

Дорога до парковки заняла у меня ровно сорок шесть секунд. Я остановилась и попыталась восстановить дыхание, сорванное беготней по лестнице на жаре. Вот ведь и курить вроде бросила, а дыхания все равно нет. Чего же ради я лишаю себя удовольствия вот уже третью неделю?

Ровное дыхание ко мне постепенно вернулось, а вместе с ним вернулась и способность соображать. А чего это я, собственно, неслась сейчас на всех парах? Ведь Вовка, да и Лариска, если они поднимались вместе, были не совсем трезвые. Это во-первых. А во-вторых, у них продолжалось романтическое свидание, а в таких случаях торопиться не принято.

Пришлось спуститься к «Акварели» и подняться к парковке еще разок. Теперь главное не торопиться. Я тянула время изо всех сил. Даже пару раз останавливалась и, добавив во взгляд романтизма, рассматривала реку, мост и кафе «Акварель» у причала.

Две с половиной минуты. Для чистоты эксперимента я прошла последний Вовкин путь еще разок. Минута сорок.

Набегавшись вверх-вниз по набережной, я вспомнила, наконец, о Марише, которую сама же зазвала в кофейню, и отправилась туда.

Итак, что дал мне этот идиотский хронометраж? На дорогу от кафе до места убийства Вовка потратил никак не больше двух с половиной минут. Время убийства совпадает с тем, что определили милицейские эксперты. Да и Лариска, если она пошла искать пропавшего кавалера, вполне могла наткнуться на убийцу – за минуту с небольшим тот мог и не успеть уйти.

А вот интересно, как Коненко объяснял дома свое поздневечернее отсутствие? Врал, что задержался на работе? Я снова поймала себя на мысли, что поступки, которые он совершал незадолго до смерти, не увязываются для меня с образом моего бывшего шефа. Как будто речь идет не о хорошо знакомом Вовке, а о постороннем человеке.

В полуподвальной «Кофемолке» было сумрачно и прохладно. На здоровенном плазменном экране беззвучно вышагивали бесконечные манекенщицы. Зачем в кофейне транслировать дефиле и почему при этом нужно отключать звук, мне было не понятно. Но видимо, у владельцев заведения были свои взгляды на необходимые визуальные дополнения к чашке эспрессо. Впрочем, плазменный экран выступал здесь скорее как источник освещения – никто из посетителей на мелькающие картинки не смотрел. Кроме меня, тщетно пытающейся уловить связь между неделей моды в Милане и чашкой кофе в центре сибирского города. Отвлекло меня от бесполезных раздумий появление официантки.

– Добрый день! – девочка улыбалась так искренне, что я принялась торопливо вспоминать, не знакомы ли мы с ней как-нибудь случайно.

Растерявшись, я полезла в сумочку за Ларкиной фотографией, совсем позабыв про вступительную историю о потерянной сумке.

– Скажите, вы в среду работали?

– Работала, – официантка бодро кивнула, как будто была рада возможности ответить утвердительно.

Вот интересно, она так умело притворяется или на самом деле настолько доброжелательный человек?

– А вот эта девушка здесь в среду была?

Официантка взглянула на фотографию и просияла лицом еще больше.

– Ой, это же Лариса! Нет, в среду ее не было.

– Вы ее знаете? – я даже не рассчитывала на такое везение.

– Она у нас часто бывает. Знаете, – девочка вдруг перешла на шепот, – мне кажется, она в интернете знакомится.

– Как?! – я была окончательно сражена такой проницательностью.

– Да у нас тут таких больше половины. Знакомятся в интернете, а как доходит до встречи в реале – так в кофейню. Ну не по улицам же гулять на первом свидании. Вот мы и замечаем, кто каждый раз с новым спутником кофе пьет – стопудово на сайте знакомств тусуется. А Лариса у нас часто бывает, мы с ней даже болтали иногда, пока кавалера нет. Но в среду ее точно не было. Я бы запомнила.

– А вы не могли дни перепутать? Просто я точно знаю, что в среду она к вам собиралась.

– Да не было ее! У нас в среду как раз такой бедлам был – сначала драка, потом милиция приезжала. Всех переписывали, кто в зале был. Показания со всех снимали. Ларисы точно не было.

Значит, Ларки здесь не было. Никому из нас она не звонила. На свидание к Леонардо не ходила. Домой не вернулась.

Значит, все-таки столкнулась с Вовкиным убийцей.

Я заказала кофе и стала ждать Маришу.

Мариша появилась минут через сорок. Бодрая и решительная.

– Ну, что удалось узнать? – поинтересовалась она, плюхаясь на стул и впиваясь в меня взглядом.

Я подробно рассказала, что удалось. Мариша выслушала меня с каким-то даже преувеличенным вниманием.

– А зачем ты все-таки в кофейню эту пошла? Ведь ясно же, что Ларки здесь быть не могло.

– Да почему это ясно?

– Да потому, что она с Коненко весь вечер провела, а на художника просто наплевала. И правильно сделала, между прочим.

– Да ну? – я попыталась изобразить изумление. – Правильно сделала, значит? Да если бы она к художнику пошла, она бы не пропала неизвестно куда. Художников у нас, слава Богу, не убивают.

Мариша, видимо, и сама уже поняла, что несколько увлеклась морализаторством. Она даже возражать мне не стала как обычно. Обиженную физиономию, правда, скорчила.

– И вообще, мы точно не знаем, что в «Акварели» она была именно с Коненко. Конечно, это вероятнее всего, – поспешила признать я, опережая Маришины возмущенные вопли. – Но другие варианты исключать тоже нельзя. Давай договоримся, что будем проверять все. А то окажется, что искали мы совсем не в том направлении.

Мариша кивнула, и я, ободренная, поспешила подкинуть ей следующую идею.

– А ты телефон художника записала? Давай попробуем ему позвонить.

– На фига? – Мариша так просто сдаваться не собиралась.

– Спросим, видел ли он Ларку в среду.

– Так мы и без него знаем, что не видел, – Мариша то ли правда не понимала, то ли твердо решила довести меня до белого каления.

– Ну может, она ему звонила! Может, объяснила как-то, почему не придет! Может, информация какая-нибудь полезная всплывет! Тебе трудно позвонить что ли?

– Ладно! Давай позвоним, – согласилась вдруг Мариша и достала из сумки маленький блокнот, филиал своей знаменитой телефонной книжки.

Мариша набрала номер, сверяясь с записью в блокноте. Потом прижала телефон плечом к уху и прикурила сигарету, после чего ехидно поинтересовалась:

– Ты-то еще не куришь?

Я отказалась от протянутой этой искусительницей пачки. Вот назло ей буду держаться. Подруга называется!

– Представляешь, он тоже недоступен, – Маришино лицо сейчас выражало крайнюю степень растерянности. – Он что, тоже пропал?

Я заглянула в открытый блокнот. Там аккуратненько друг под другом были записаны два номера.

– А ты по второму номеру попробуй.

– Второй не его. Второй – это Коненко телефон. Он тоже недоступен, я по нему еще в четверг позвонила.

Я смотрела на записанный Маришиной рукой номер и ничего не понимала.

– А ты где этот номер взяла? Ну который Вовкин.

– Так на сайте. Он сам его Лариске дал, а я из сообщения и списала. А что?

– Это не Вовкин номер.

– А ты откуда знаешь?

– Ты не забывай, что я с Коненко немножко знакома. Была. У него городской номер, шестизначный, а тут федеральный.

– Ну может, это его номер в федеральном формате.

– Ты ерунду не говори! Если у человека короткий номер, зачем он будет давать его в федеральном формате? Да и цифры последние совсем не совпадают. У Коненко номер был легкий – 50-40-30 – он его уже лет восемь не менял, потому что запомнить легко. А здесь цифры какие? Это не его номер, Мариш!

Мариша пару раз молча затянулась, а потом в очередной раз продемонстрировала мне, дурехе, что значит практический склад ума:

– Так может, он специально этот второй номер завел, чтобы в интернете его раздавать. Не хотел человек, чтобы на его легкий номер девицы всякие звонили. Тем более, он женат, как ты говоришь. Чтобы жена ничего не заподозрила, он с любовницами по другому телефону общался. А как домой ехать, он второй телефон отключал.

Мне пришлось согласиться, что эта версия вполне правдоподобна. Ну Вовка! Ну конспиратор!

– А мне, знаешь, что кажется странным? – вдруг заговорила Мариша. – Как это убийце удалось потихоньку Ларку с собой увезти? Ладно выстрелы – стрелять он мог и с глушителем. А вот как можно было утащить, допустим, в машину затолкать живую горластую тетку? Ведь она должна была крик поднять, ее бы услышали. На набережной по вечерам полно народу.

– Может, убийца ее стукнул по голове, чтобы она отключилась. И в машину ее заталкивали уже в бессознательном состоянии.

– Может и так, – нехотя согласилась Мариша. – Только прежде чем по голове получить, она все равно заорать могла. Да и грузить бессознательную Ларку – удовольствие сомнительное. Она же, хоть и худая, но длиннющая. Ее кантовать неудобно.

– Ну может, она и орала, конечно, но никто не услышал. Там же музыка грохочет, на набережной. Ты вспомни, музыканты так орут, что за одним столиком друг друга не слышно.

– Но не настолько же, чтобы Ларкин визг не услышать! – Мариша явно гордилась Ларискиными способностями и не собиралась признавать первенство каких-то там орущих лабухов.

– Мариша! Я признаю, что Ларка вопит громко, когда испугается, но все-таки музыку в летних кафешках она не переорет, не упирайся.

– А давай проверим!

– Как это?

– Проведем следственный эксперимент. Встанем на том месте, где Коненко убили и заорем. Если нас услышат на набережной, значит, и Ларку должны были услышать.

А что! Идея со следственным экспериментом мне понравилась.

– Только давай не сейчас, – успела я остановить рвущуюся к приключениям мать семейства. – Сейчас на набережной тихо. Музыка после шести начинается. Тогда и поорем.

– А пока давай по коньячку? Для храбрости, – Мариша сегодня просто фонтанировала здравыми идеями.

Когда мы, расхрабрившиеся не на шутку, выбрались из полуподвала «Кофемолки» на свежий воздух, залихватские песни из уличных кафе были слышны даже там. А ведь до набережной еще пара кварталов. Я выразительно посмотрела на Маришу, но она признавать свое поражение не собиралась. Твердым шагом мы направились к месту убийства бизнесмена Коненко.

Правда, про твердый шаг – это я погорячилась. Принять Маришино предложение «по коньячку для храбрости» было ошибкой. Мы явно увлеклись, пытаясь скоротать время до следственного эксперимента.

До парковки, однако, добрались без приключений.

Остановившись на краю парковочной площадки и обозревая открывающийся панорамный вид на нижние ярусы набережной, Мариша принялась выстраивать мизансцену будущего следственного эксперимента.

– Значит так! Здесь, – Мариша топнула каблуком в разогретый асфальт, – машина и в ней труп. Лариска там, ближе к лестнице – она по ней поднималась, значит оттуда и увидела. А там, – Мариша широко повела рукой, словно солистка ансамбля народного танца, – там везде люди. Ну, три-четыре…

– А-а-а-а-а-а-а-а, – заблажили мы в две дурные глотки.

Я еще, помню, подумала, что если нас кто-то все-таки услышит, помашу ему приветственно рукой – пусть думает, что это мы так веселимся.

– Девчонки! А вы чего тут голосите? – раздался у нас за спиной подозрительно знакомый голос.

Я обернулась, не ожидая ничего хорошего. Так и есть! Передо мной стоял вездесущий Леша. Только официальный костюм этот неунывающий молодой адвокат сменил на неофициальные джинсы и ветровку.

– Ты что, следишь за нами?

– Здравствуй, Наташа! – Леша расплылся в улыбке, очень похожей на искреннюю. – Что-нибудь случилось?

– Ничего не случилось, – с вызовом ответила я. – Что, уже и покричать нельзя?

– Можно, – разрешил Леша. – А по какому поводу крик?

– Следственный эксперимент, – пояснила Мариша. – Хотим понять, услышит народ на набережной, если отсюда заорать, или нет?

– А зачем вам?

– Здесь Коненко убили. А Ларку могли увезти в машине. Но она же могла заорать, когда ее в машину заталкивали. Или когда труп увидела. Вот мы и хотим понять, могли ее услышать на набережной или нет?

Мариша, когда захочет, бывает очень терпеливой. Просто великий педагог. Так славно все объяснила – Леша даже хихикать перестал. Задумался.

– Леша, а ты сам-то как здесь оказался?

– Я, как все нормальные люди, пришел пива попить на бережку в свой законный выходной. За орешками вот отошел, а тут такая приятная встреча.

Вот интересно, это он так шутить пытается или и правда нам рад? А почему бы и нет? Мы ему пока еще ничего плохого не сделали, можно и обрадоваться встрече.

– Девчонки, а пойдемте к нам! – Леша сиял, как новый пятак. – Мы с другом пиво пьем, можно сказать в одиночестве.

– Если с другом, то это уже не в одиночестве, – заметила въедливая Мариша.

– Все равно. Мы с ним уже сто лет друг друга знаем, поэтому пьем уже практически молча. А это прямой путь к алкоголизму. И вдруг вы – новые интересные люди! Спасите двух юристов от нравственной деградации…

Как Леше удалось нас так быстро уговорить, для меня до сих пор загадка. Видимо, коньяк сделал свое черное дело. Пять минут назад мы были двумя взрослыми тетками, занятыми важным экспериментом. А сейчас бодро несемся по лестнице, подбадриваемые Лешиными призывами.

– Нет, правда! Надо же и отдохнуть когда-то! Погода, смотрите, какая сегодня – уже совсем лето! А завтра воскресенье – можно выспаться. И вообще, жизнь прекрасна!

В свое оправдание могу сказать, что где-то на середине нашего задорного спуска я попыталась вспомнить о первоначальной цели визита на набережную.

– Леша, нам не до развлечений, – заявила я, пожалуй, даже слишком официально. – У нас, между прочим, следственный эксперимент не закончен.

– Закончите, – пообещал находчивый Леша. – Вот мы сейчас у друга моего и спросим, слышал он, как вы кричали или нет. Получится не эксперимент, а конфетка! Друг мой – человек не заинтересованный, заранее не предупрежденный, так что специально он не вслушивался. Но при этом он человек неравнодушный и наблюдательный. Так что, вам очень повезло, что мы с ним решили именно сегодня пива попить. Он, кстати, тоже недавно развелся.

К чему это он? Я вопросительно посмотрела на Маришу, но, судя по полнейшей безмятежности на ее лице, эти замечания казались ей вполне уместными. У меня даже мелькнула мысль, а в самом ли деле случайно появился Леша неподалеку от нас? Может, Мариша, столкнувшись с трагическими последствиями Ларкиной самодеятельности, решила больше не пускать устройство личной жизни подруг на самотек? Уж не сговорились ли они с Лешей познакомить меня с этим загадочным другом, которого сейчас так старательно нахваливают?

Мысли эти пронеслись дружным табунком в моей голове, вызвав некоторое смятение. Но я решила не поддаваться невесть откуда взявшейся подозрительности. Может, Леша просто рад нашей неожиданной встрече. Хорошее настроение у человека и он готов делиться им направо и налево. А Мариша просто соскучилась по девчачьей беззаботности – тяжело все время быть правильной и мудрой. Любому человеку нужно иногда совершать небольшие безумства. Тем более что и погода уже совсем летняя, а это так здорово после долгой слякотной весны. А впереди еще целое лето. И целая жизнь.

И я твердо решила не искать сегодня подвоха в чужих словах и поступках. Буду просто радоваться и наслаждаться.

Мы тем временем спустились на нижний ярус набережной, прошли мимо «Акварели» – там действительно не было посетителей, если не считать средних лет пару на палубе – и уже пробирались между слишком близко стоящими пластмассовыми столиками летнего кафе.

Леша шел впереди, как ледокол, прокладывая путь к заветной цели, а мы вдвоем старательно повторяли за ним замысловатые зигзаги. Я опять непроизвольно (видимо, по причине природной ехидности) отметила, что Леша как-то уж слишком мудрено лавирует между столиками, то и дело решительно меняя направление. Может, он его вообще плохо помнит? Потерял в этом бескрайнем море пластиковой мебели тот островок, где ждет его верный друг, томясь в ожидании соленых орешков.

Но тут наш проводник энергично помахал рукой с четырьмя пакетиками этих самых орешков и, обернувшись к нам, радостно предложил:

– Знакомьтесь! Это Дима!

Я взглянула в направлении, обозначенном пакетиками, и поняла, что вечер испорчен окончательно – передо мной на ненадежном пластмассовом кресле сидел старший оперуполномоченный Захаров.

– Здрассссссьте! – хором прошипели мы с Димычем, уставившись друг на друга.

– О, а вы знакомы, что ли? – еще больше обрадовался Леша.

Этот вопрос нас обоих поставил в тупик. Мы дружно насупились и промолчали. Вообще, наблюдалась какая-то ненормальная синхронность нашего с опером Захаровым поведения. Как же он тогда должен меня сейчас ненавидеть, представляю себе!

Капитан Захаров смотрел на меня пристально, радости особой не выказывал, но и взгляда не отводил – значит, виноватым себя совсем не чувствовал.

Ну и я тогда тоже особенно стыдиться не буду!

Я пошарила в недрах сумочки – вот ведь, с виду она маленькая, а как чего-нибудь понадобится, так сроду не найдешь! – и протянула Димычу похищенную ложку.

– Вот. Это ваше. Я нечаянно прихватила.

– На память? – невозмутимо поинтересовался Захаров.

– Да нет. Я же говорю, случайно. Помнить вас у меня нет ни малейшего желания.

Я гордо, как мне казалось, опустилась на ненадежное креслице и тоже уставилась на Димыча в упор. Пусть не воображает себе!

Выглядел он, надо признать, сегодня намного лучше. Судя по всему, выспался. Вообще, если бы не мерзкий характер, Димыча Захарова можно было бы посчитать мужчиной интересным и привлекательным. Конечно, в том случае, если не имеешь тяги к смазливым мальчикам с журнальных страниц. Этот был как раз полной противоположностью глянцевому образу. Высокий, крепкий с огромными ручищами – про таких впечатлительная Ларка говорит: «Человек-гора». Но при этом он не казался ни толстым, ни излишне грубым. Зато рядом с таким мужчиной женщина даже моего, совсем не маленького, роста кажется женственной. В первую очередь самой себе.

Как жаль, что при такой располагающей внешности этот Димыч оказался таким хамом.

– Вы в гляделки решили играть? – поинтересовалась грубая Мариша. – Лешенька, а можно нам тоже пива?

Леша быстренько исчез, а Мариша вдруг вспомнила о приличиях.

– Добрый вечер! – церемонно обратилась она к до сих пор молчащему Димычу. – Меня зовут Марина, для друзей Мариша. А это моя подруга Наташа.

– Дима, – невозмутимо представился Захаров.

– Очень приятно! А вы давно знакомы с Алексеем?

Ну просто великосветский салон! Не хватает только фраков и кринолинов. Я представила Димыча во фраке, и меня разобрал смех. Сначала я пыталась сдерживаться, чтобы не нарушать общей благостной картины, но это оказалось невозможно. Я решила, что все равно не смогу блеснуть воспитанием наравне с Маришей, так хоть удовольствие получу – и начала хихикать в открытую.

– Мариш, кончай политесы разводить, – предложила я, отсмеявшись. – Это тот самый капитан Захаров, которому я показания про Ларку давала. Он меня еще из кабинета выгнал, – мстительно добавила я, глядя на Димыча в упор.

– Да ты что?! – ахнула подруга и тоже на него уставилась.

Капитан Захаров явно почувствовал себя неуютно. Вот умеет же Мариша испепелять взглядом. Надо будет взять у нее пару уроков – пригодится.

– А ваша подруга еще не вернулась? – проявил участие зажатый в угол опер.

– Нет, – сказали мы в голос.

А чего его жалеть? Пусть знает, что отнесся легкомысленно к серьезной проблеме.

– Уже познакомились? – Леша возник как всегда неожиданно и некстати.

– Между прочим, Дима работает в милиции. И как раз ведет дело этого вашего Коненко, – Леша упорно не хотел замечать недоброй атмосферы, сгустившейся над нашим столиком.

– А вот Наташа хорошо знала убитого. Она у него в фирме работала. Так что может пригодиться тебе в качестве свидетеля.

Вот интересно, Леша в самом деле такой наивный? Или просто знает, что прикидываться дурачком иногда бывает полезно?

– А еще у девочек явные детективные способности. У них тут подруга пропала на днях, и они ее ищут по всем правилам, – он упорно продолжал веселиться в одиночку. – Свидетелей опрашивают и даже следственные эксперименты проводят.

– Да ну? – Димыч наконец изобразил удивление. – Девушки, наверно, Агаты Кристи начитались? Или сериалов по телевизору насмотрелись? Про Дашу Васильеву?

– Ну а что же нам делать, если милиция отказывается пропавших людей искать? – поинтересовалась я с самым невинным видом.

Эх! Жаль, что здесь пиво наливают в пластиковую тару! С каким бы удовольствием я сейчас треснула этого болтливого Лешу пивной кружкой по голове!

– И как успехи?

– Пока похвастаться нечем.

– А девчонки здесь, между прочим, не просто так, – опять ввязался наш неуемный адвокат. – У них здесь как раз следственный эксперимент.

– Прямо здесь? – мрачно осведомился Димыч и постучал пальцем по столику.

– Здесь – в смысле на набережной. Они проверяли, возможно ли незаметно для всех похитить отсюда человека.

– Возможно, – кивнул Захаров, не задумавшись ни на секунду.

– Почему? – хором спросили мы с Маришей.

– Ну вы посмотрите вокруг повнимательней, – предложил он, невесело усмехнувшись. – Народу полно, но никому ни до кого дела нет. Люди сюда отдохнуть пришли. Как правило, со своей компанией. А столики стоят очень близко – чтобы больше народу поместилось – это же выручка, живые деньги. Вот и сидят незнакомые люди спина к спине. Нормальному человеку это не может не мешать. Но деваться некуда – вы ведь отдыхать пришли. Вот и стараются люди, раз нет возможности просто отодвинуться, отгородиться друг от друга хотя бы визуально. Вот заметьте, все старательно смотрят только на своих, на тех, с кем пришли. А на соседей специально внимания не обращают. Да еще музыка грохочет – чтобы поговорить, надо друг к другу наклоняться. Здесь не то что похитить, убить можно запросто. Никто и не заметит. С вашим Коненко, кстати, именно так и произошло. Место для убийства выбрано идеально. Застрелили мужика в самом людном месте – и ни одного свидетеля, блин! Здесь ведь даже если без глушителя стрелять, никто и голову не поднимет.

Димыч глотнул пива и стал с тоской смотреть на реку.

– Ну вот, – жалобно сказала Мариша, – Значит, как мы кричали, тоже никто не слышал.

– А вы кричали? – Димыч оторвался от созерцательной деятельности.

– У-у-у, еще как! – Леша ни за что не соглашался быть просто слушателем. – Иду я, значит, из магазина, никого не трогаю, и вдруг вижу двух замечательных девушек. Дай, думаю, подойду поближе, может, повезет познакомиться – проведем вечер в приятной компании. Подхожу – ба! – да это же не просто прекрасные дамы, а хорошо знакомые прекрасные дамы! Надежда на приятный вечер крепнет прямо на глазах. И только я собираюсь их окликнуть – а эти две обворожительные особы как заорут! Господи, думаю, неужели я им настолько противен? А оказалось, это как раз и был следственный эксперимент…

– А в чем он заключался-то? – в отличие от дурачащегося Леши, Захаров выглядел совершенно серьезным.

А может, он это нарочно? Подыгрывает Леше, прикидывается простачком и тугодумом, тем самым, как им кажется, развлекая девушек?

– А заключался он в том, что мы хотели проверить, могли ли люди на набережной услышать Лариску, если она кричала. Ведь если ее не убили вместе с Коненко, то могли увезти с собой. А она могла сопротивляться и кричать. Ведь могла же?

– Да могла, конечно, – согласился Димыч. – Но мне, если честно, эта ваша версия кажется абсурдной. Зачем ее увозить? Если бы ваша подружка оказалась нечаянной свидетельницей, то было бы два трупа. Уж поверьте мне, старому больному оперу. Свидетеля бы убрали обязательно – это дело пары минут, – Захаров вдруг совсем невпопад улыбнулся. – И патронов бы на нее хватило, в Коненко он всего пол-обоймы выпустил. А представьте, увез бы он ее с собой, и что потом? Что дальше-то делать? Отпускать нельзя. Всю жизнь где-то прятать невозможно, да и незачем. Все равно придется убивать. Так почему бы не сразу? В общем, раз трупа нет, то и Ларисы вашей там не было. И похищать ее смысла нет. Если только…

Димыч, собиравшийся закурить, так и застыл с сигаретой в одной руке и горящей зажигалкой в другой.

– Что «если только»? – даже Леша насторожился, а уж про нас и говорить нечего.

Димыч наконец прикурил сигарету и, хмыкнув, неуверенно произнес:

– Да подумалась ерунда – а что если вся эта карусель из-за вашей подружки как раз? Может, это ее похитить собирались, а Коненко неудачно оказался рядом? И вот его-то и убрали как ненужного свидетеля. Тогда, конечно, все сходится.

– Ну вот и хорошо! – обрадовалась Мариша.

– Ничего хорошего! – рявкнул Димыч. – Это выходит, мы, как придурки, связи Коненко отрабатываем, компаньонов его трясем, а его убили просто потому, что он оказался не в том месте и не в то время.

– А разве такого не может быть?

– Да быть-то может все, что угодно. В жизни чего только не случается. Но кем же тогда должна быть ваша подружка в таком случае? Она что, дочь богатых родителей? Или замужем за олигархом?

Оба эти предположения повеселили нас с Маришей от души.

– Нет, она вообще не замужем. И родители у нее самые обычные пенсионеры.

– Но должна же быть какая-то причина. Просто так людей не похищают. А судя по тому, что свидетеля убрали, а не стали, например, дожидаться другую походящую девушку, похитить хотели именно ее. А вы вообще про свою подружку все знаете?

– Да! – хором заверили мы Димыча, не раздумывая ни секунды.

– Откуда такая уверенность? А может она с какими-нибудь спецслужбами сотрудничает?

– Нужна она спецслужбам, как же! – фыркнула Мариша. – Да она секретов совсем хранит не умеет. Первая болтушка в городе.

– Интересно, кто это из нас сериалов насмотрелся? – я не могла удержаться, чтобы не поддеть Димыча. Прохлопал, можно сказать, преступление века, а еще и ехидничал.