Текст книги "Убийца сейчас онлайн"

– Так ведь наш журнал не единственный, таких в городе полно.

– Значит, будут всех убивать. С наших просто начали.

– А может, это и не конкуренты. Может, это им мстит кто-нибудь. Ну помнишь, осенью они на кого-то милицию натравили. Или налоговую, я точно не помню.

– Если бы за это мстили, то первого бы Барсукова завалили – это же его идея была.

– Да они-то откуда знают, чья это идея?

– Да про это все знают. Это же ясно – если какая пакость, значит Барсуков придумал.

– Ну да, тогда бы с Барсукова начали. А других можно было бы и не убивать, кстати.

– Тогда получается, что все-таки конкуренты.

– Или они сами друг друга убивают. Менты же не зря их допрашивают. Видно, подозревают.

– Зачем друг друга-то?

– Как зачем? Чтобы доходами не делиться. Раньше фирма троим принадлежала, а теперь будет у одного.

– У кого?

– У того, кто других замочит.

– Получается, кто в живых останется, тот и убийца?

– Ну да! Ой, хоть бы не Барсуков остался! А то ведь совсем работать невозможно будет с этим дураком.

– А вот, если бы мы не рассказали, что он в тот день нам звонил, его бы посадили?

– Наверняка!

– Дуры мы! Надо было молчать. Тогда бы из всего начальства один Витька остался.

– Да может, это и не они! Может, Коненко по другим мотивам убили!

– По каким, например?

– По личным! Может, он обидел кого сильно?

– Коненко не мог сильно обидеть. Он бы извинился.

– Тогда из-за наследства.

– Кто?

– Наследники! Жена его, например.

– Чего у него наследовать-то? Квартиру с машиной? Так она и так ими пользуется. В крайнем случае, могла развестись и имущество поделить.

– Может, он ей развода не давал.

– Да и фиг на него! Развестись можно и без согласия. И имущество поделить. Нет, Светке его убивать вообще не выгодно. Квартира – ерунда. А вот кто Светку с детьми теперь кормить будет? Она же второго недавно родила, сама не работает. Деньги Вовка приносил.

– Да, Светке невыгодно. Ну а может, это другая баба – из ревности? Может, она думала, что он женится, а он не стал.

– Какая баба? Коненко сроду не гулял. Это тебе не Барсуков.

– Да, не гулял! А кто к Машке Фогель на Новый год приставал? Она не знала, куда от него деваться.

– Но замуж она за него точно не собиралась. Нет, это не Машка.

– Да я и не говорю, что Машка. А он ведь в интернете знакомился! Может, это оттуда? Маньячка какая-нибудь?

– Может и маньячка.

– А может конкуренты.

– Ой, а если все-таки конкуренты, как Барсуков с Совинским не боятся просто так идти? Без охраны. Вдруг их сейчас убьют?

– С ума сошла! Сейчас же похороны.

– Ну и что! Какая разница? Помнишь, по телеку показывали, как мужика одного хоронили, и на кладбище бомбу взорвали. И тех, кто хоронил, тоже убили.

– Так это не у нас. Это, вроде, в Москве было. И давно.

– А что, наши так не могут? Да запросто! Вот сейчас Барсуков с Совинским идут рядышком – стреляй на здоровье!

Люся с Ленкой вытянули шеи, пытаясь разглядеть идущее впереди начальство и удостовериться, что те еще живы.

– И вообще, похороны – это для убийства очень удобно. Столько народу в одном месте собралось – любого можно убить. Или даже несколько человек одновременно.

– Бомбу можно сбросить с самолета, – подсказала я этим двум идиоткам.

– Не, с самолета вряд ли. Очень высоко – трудно будет точно попасть, – Ленка даже задрала вверх голову, оценивая такую возможность.

Опасаясь, что разговор сейчас скатится к обсуждению различных вариантов массового убийства собравшихся, я поспешила задать наводящий вопрос.

– Девчонки, но ведь если убил кто-то из своих – Барсуков или Совинский – вы же должны были что-то заметить. Отношения у них должны были как-то поменяться. Не может так быть, чтобы вчера еще лучшие друзья, а сегодня бац! – и убил ни с того, ни с сего. Может, они ругались в последнее время? Вспомните, вы же их каждый день видели.

«Девчонки» на минутку замолчали и начали изо всех сил вспоминать. При этом Люся нахмурилась, а Ленка подняла глаза к небу, от чего лицо ее неожиданно вытянулось. Вид у обеих получился крайне сосредоточенный.

– Да нет, не ругались они. Все, как обычно.

– Ну, а настроение у них какое было в последнее время?

– Обычное настроение, – Люся пожала плечами.

– Нет, у Совинского настроение не обычное! – Ленке, наконец, удалось что-то вспомнить, и она от нетерпения даже замахала руками. – Ты вспомни, он последние недели две ходит, как в воду опущенный. Мы даже спрашивали, не случилось ли чего. А он отмахнулся, вроде все в порядке.

– Точно! Грустный такой ходит. И пьет почти каждый день.

– Откуда знаешь? Он что, на работе пьет?

– Нет, не на работе. Дома пьет, а на работу приходит весь какой-то мятый, и глаза красные.

– Но мы думаем, это у него в семье что-то. Может, он разводиться собрался? Хотя, жена ему звонит по несколько раз в день, и разговаривают они нормально.

– Так может, он как раз и поругался с Коненко? Как они общались в последнее время?

– Да Витька ни с кем особенно не общался. Сядет у журналистов за свободный компьютер и тюкает на нем чего-то весь день. Говорю же, грустный он какой-то.

– А Коненко с Барсуковым поругались один раз, – памятливая Ленка выложила очередную подробность. – Ну не то, чтобы поругались, а какие-то разногласия у них точно были. По работе.

Мы с Люсей посмотрели на Ленку с интересом – я со старательно изображаемым, а Люся с неподдельным.

А Ленка, обретя благодарных слушателей, начала, не торопясь, рассказывать. По всему выходило, что мы попали на премьеру сплетни.

– Значит так. Недели три назад…

– Три недели! – взвилась обиженная Люся. – И ты молчала?!

– Я не знала, что это важно. Я тогда и значения этому не придала. А сейчас Наташка спросила, и я вспомнила. Ну вот, недели три назад я в офисе одна оставалась. Еще, правда, Ирка была, офис-менеджер, но ей как раз позвонил кто-то, и она с мобильником в коридор вышла. А я осталась – почту проверяла, вроде. А Барсуков с Коненко в своем кабинете были. И тут открывается дверь, и Коненко вроде выходить уже начал, а потом в дверях обернулся и говорит: «Ерундой, мол, не занимайся. Вляпаешься в историю какую-нибудь – не убьют, так посадят». Барсуков ответил чего-то, я не расслышала. А Коненко ему: «Я сказал, нет! Пока я в этой фирме директор, ни в каких авантюрах мы не участвуем!». А потом дверью хлопнул, и скорее к выходу, красный весь. Меня даже и не заметил.

– Ну вот! А говоришь, не ругались.

– Так это разве ругались? Они после этого нормально общались все три недели. А потом Коненко убили. Хоть и не ввязывался ни во что. Что значит судьба! Весь такой правильный и законопослушный – и пожалуйста!

– Ой, а теперь же у нас Барсуков директором будет. Вот где ужас начнется! Задолбит совсем, как в среду с этими отчетами.

– Надо другую работу искать.

– Надо. Наташечка! – они ухватили меня с двух сторон за руки. – А вам менеджеры не требуются?

– Требуются, – я улыбнулась как можно лучезарней. – Менеджеры всем требуются. Я поговорю с директором.

Я представила, что Люся и Ленка работают в нашем журнале, и внутренне содрогнулась. Ну почему я никак не научусь изящно отказывать людям? Ладно, как-нибудь выкручусь. Свалю все на Валеру. Мол, директор распорядился новых сотрудников пока не брать.

Сами похороны прошли на удивление быстро и, я бы даже сказала, скомкано. Мне почему-то представлялись бесконечные речи и какая-то особенно неспешная церемония. А прошло все – я и понять ничего толком не успела. Помню, все время скользила взглядом по толпе, выуживая из нее знакомые лица.

Вот Барсуков говорит прощальную речь, все время нервно подергивая плечом. Может, не привык к публичным выступлениям, а может, и вправду переживает.

Вот Витька Совинский – и в самом деле «как в воду опущенный» – потерянный какой-то и угрюмый. Мне он даже показался испуганным. Озирается все время по сторонам. Ну не считает же он, в самом деле, что его тоже могут убить прямо здесь, на кладбище? Или офисные болтушки уже успели внедрить эту идею в массы, и впечатлительный Витька проникся?

Вот директор типографии, где печатаются оба журнала – и наш, и «Люксовский». Мы кивнули друг другу приветственно.

Вот главный редактор еще одного конкурирующего издания. Эх! Надо было Валере позвонить, сказать про похороны, он бы здесь тоже лишним не был.

Вот стайка девочек-журналисток, никак не могу вспомнить, как кого зовут. Общее «здрасьте» в их направлении.

Ира, офис-менеджер, та, что выходит с мобильником в коридор, опасаясь любопытных Ленкиных ушей.

Девчонки-менеджеры, парочка бухгалтерш, безостановочно курящая троица дизайнеров в своих вечных широких штанах и черных футболках. Хотя, черный цвет сегодня в тему.

Пару раз на глаза мне попался не узнающий меня, согласно договоренности, Димыч.

– Люся, – зашептала я, озираясь, – а где Ирка Косырева? Ну, главбухша ваша? Девчонок ее вижу, а самой что-то нет.

– Так ее же Барсуков уволил! – Люсины глаза загорелись прежним азартом.

– Как уволил? За что? Когда успел?

– В пятницу, прямо с утра. А за что, не знаю. Она не сказала. «Все равно, говорит, мы с ним не сработаемся». Собрала вещи и ушла. А нового главбуха пока не взяли – выходные же. Да и похороны, не до того пока.

Вот это новость! Я поискала глазами Димыча – захотелось плюнуть на конспирацию и рассказать об увольнении главного бухгалтера «Люкса» прямо сейчас. Но его нигде не было. Только что маячил рядом с дизайнерами, прикуривал даже у кого-то из них, а сейчас как сквозь землю провалился.

Тут закончились прощальные речи, гроб заколотили – я заставила себя напоследок взглянуть в лицо мертвому Вовке, и в который раз поразилась несоответствию того Вовки, что я знала и его мертвого тела отдельно от души. Это не мог быть тот же самый человек, которого я помнила. Этого хоронить было не жалко. Того, что помнила – невозможно.

Гроб закрыли. Опустили на веревках в узкую пасть могилы. Застучала по крышке земля, которую горстями бросали подходившие к могиле люди.

Я тоже бросила свою горсть светлой глины, вытащенной ненадолго оттуда, куда сейчас плотно втерся обитый красным бархатом гроб. Машинально отметила для себя отвесные стены могилы с перерубленными тощими корешками прошлогодней травы, неожиданную для меня глубину – явно больше человеческого роста. И совсем уже невпопад подумалось, что сыплющаяся сверху глина пачкает бархат обивки.

Я шагнула назад, уступая место следующему, кажется, это опять была Люся.

Рука осталась выпачканной в глине, и я не знала, что мне с ней делать дальше. В сумке у меня, конечно, имелась пачка бумажных платочков, но оттирать руку сейчас, в двух шагах от могилы, показалось мне совершенно невозможным, кощунственным. Я посмотрела растерянно по сторонам и, чтобы не испачкать ненароком одежду, сжала грязную руку покрепче в кулак.

– Ну что, ты на поминки с нами поедешь? – Подскочившая Люся, в отличие от меня, растерянной не выглядела.

– Нет, Люсь, не поеду. Что-то мне нехорошо.

– Да ты что! Мы же и не поговорили толком! Ты про себя ничего еще не рассказала.

– А я к вам на работу заскочу на днях, – утешила я ее, чтобы наверняка отвязаться. – Завтра или послезавтра и зайду. Я как раз в вашем районе буду по делам.

Люся расцеловалась со мной, как с лучшей подругой, и пошла догонять своих. Провожая ее взглядом (с огромным, надо сказать, облегчением) я успела заметить Машку Фогель, величественную, как самка лося. Ту самую Машку, к которой, если верить подружкам-сплетницам, приставал на Новый год Коненко.

Машка возвышалась над толпой товарок почти на полголовы. Да уж, после того, как я уволилась, Машка осталась главной дылдой «Люкса». Раньше мы с ней были довольно симметричной парочкой – как кариатиды на фасаде дома, а теперь она, бедняжка, торчит, как корабельная сосна среди подлеска.

Стоп! А ведь Машка, если разобраться, идеально подходит под описание, данное Димычем нам со Светланой Коненко. Все эти: высокий рост, большие глаза, крупный нос, будь он неладен!

Ну правильно. Машка относится к тому же типу, поэтому Вовка к ней и клеился, как раньше ко мне. Мы с ней просто похожи на жену, вернее уже вдову, Вовки Коненко.

Я резко остановилась, будто получила кулаком в лоб. Это незамысловатое открытие было как-то связано с неясными сомнениями, мучившими меня уже несколько дней.

Наша с Машкой похожесть. Вовкина фотография. Новый номер телефона. Свидание в день убийства.

– Блин! – воскликнула я, позабыв о приличиях, и почти бегом припустила к главному выходу.

Мне срочно нужно увидеть Захарова!

Я вылетела, запыхавшись, к воротам, когда автобусы с сотрудниками «Люкса» как раз отъезжали, уступая место следующей похоронной процессии.

Димыча не было.

Я в нетерпении оглянулась. Вот он! Идет, никуда не торопится. Конечно, чего ему торопиться? Для него ведь другие ценные сведения добывают.

Я кинулась ему навстречу и вцепилась в рукав, как будто Димыч собирался вырываться и бежать.

– Димка! Это не он! Не Вовка Коненко! Это был кто-то другой!

Димыч посмотрел на меня как-то странно. Мне даже показалось, с опасением. А я все никак не могла выпустить его рукав. Даже дергала его от нетерпения.

– Где был кто-то другой? – уточнил он, осторожненько высвобождая локоть. – В гробу, что ли?

– Да в каком гробу! – отмахнулась я. – В гробу как раз Вовка. Вроде бы. Кому же там еще быть? А вот на сайте – не Вовка. Это кто-то другой от его имени знакомился.

– Зачем?

– Что зачем?

– Знакомился от имени Коненко?

– Ну не знаю… Мало ли…

– Так это самое главное – понять, зачем этот «кто-то» знакомился от имени впоследствии убитого Коненко. У тебя есть предположения на этот счет? Если есть – выкладывай. Если нет, тогда я буду считать это простым хулиганством. Согласна?

– А если я придумаю причину, ты поможешь мне кое-что проверить?

– Если это не государственная тайна, – начал торговаться Захаров.

– Не государственная, не боись. Ну так что, поможешь кое-что проверить, если я назову причину, по которой кто-то знакомился вместо Вовки?

– Ладно, – согласился Димыч. – Давай свою причину.

– Ну например… ну вот первое, что приходит в голову…, – я тянула время изо всех сил, а сама пыталась изобрести хоть какую-нибудь версию. Хоть самую фантастическую. Мы же, в конце концов, не договаривались насчет правдоподобности моих предположений. А Димычу любая идея подойдет. Он и сам на выдумки горазд. Вон как лихо Ларку нашу определил сначала в убийцы, а потом в шпионки. А что если…

– Вот тебе очень симпатичная версия, – решилась я наконец. – Вместо Коненко могли знакомиться, чтобы отвести подозрения от настоящего убийцы. Вот ты, например, думал, что это Лариска его убила.

– Я не исключал такой возможности, – поправил меня Димыч.

– Вот! И убийца мог предположить, что ты не исключишь такой возможности. И подставил ни в чем не повинную Ларку.

– А поподробнее?

– Пожалуйста! Смотри, некто регистрируется на сайте знакомств под именем Владимира Коненко. Мне это, кстати, сразу не понравилось – все просто под именами регистрируются, часто вымышленными, а этот имя указал и фамилию. Как будто специально, чтобы никаких сомнений не осталось. Фотографию тоже повесил Вовкину.

– А откуда он ее взял, фотографию эту?

– Тоже мне проблема! Да сейчас у каждого второго – цифровой фотоаппарат. В любом офисном компьютере куча фоток со всяких корпоративных пьянок. Да и просто так полно любителей запечатлеть все вокруг, без особого повода. Так что фотографию найти как раз не проблема. А теперь смотри: фотография в анкете Вовкина, имя-фамилия тоже его. Документов в интернете никто не спрашивает, так что выдавать себя за другого человека проще простого. Этот некто знакомится с Лариской и назначает ей свидание на то время, когда запланировано убийство. Ларка, как дурочка, ждет милого в кафе, а его в это время убивают. Хотя нет, убивают его сразу после того, как они встретились, видно, для пущей убедительности. А милиция, прочитав в интернете об этом свидании, начинает подозревать Ларку.

Вдруг меня осенила идея еще более ошеломляющая.

– Тогда понятно, зачем похитили Ларку – чтобы ее еще больше подозревать начали. Мол, убила и скрылась. А знаешь, чего я сейчас поняла? Этот некто – и есть убийца. Он готовился к убийству заранее и заранее подобрал Ларку на роль подозреваемой. Ну как тебе такая версия?

– В принципе, возможно и это, – Димыч нехотя согласился. Потом, спохватившись, решил малость покочевряжиться. – А почему ты уверена, что это не сам Коненко был? Может, он по неопытности под настоящей фамилией зарегистрировался.

– Да не мог это быть сам Коненко, – настало время выложить главный козырь. – Сам он на Лариску бы никогда не позарился. Она же на меня совсем не похожа. Ну, другой тип. А ты сам говорил, что Вовке, судя по всему, нравились женщины определенного типа. Он, оказывается, после меня к Машке еще клеился, а она на меня похожа. Ты, может, заметил ее на похоронах.

– Это такая здоровая рыжая девица в замшевой куртке?

– Она. Только никакая она не здоровая, высокая просто, – я опять начала отвлекаться от главной темы. – Но мы ведь с ней похожи?

– Ну да.

– Вот! И со вдовой Коненко похожи – ты сам заметил. А с Лариской не похожи совсем. Вот смотри, – я опять полезла за фотографией и опять никак не могла ее найти. – У нас только рост почти одинаковый, а в остальном мы – небо и земля. Ларка – хрупкая блондинка, худющая, как селедка. И нос у нее не крупный, – вспомнила я о наболевшем. – И вообще, черты лица мелкие. Вот полюбуйся!

Мне, наконец, удалось отыскать фотографию, и я предъявила ее Димычу. И даже замерла, чтобы ему удобнее было сравнивать мою выдающуюся внешность живьем с невнятной Ларкиной на фото.

Димыч сравнил, и вынужден был со мной согласиться.

– Ну, допустим, ты права.

– Я права! Без всяких «допустим». Вот скажи, у Коненко телефон с собой был?

– Ну, был.

– Один?

– В смысле?

– Ну, один у него мобильник был или два?

– Один.

– А номер какой? Вы же брали в сотовой компании распечатку звонков. Номер там какой был? 50-40-30?

– Вроде да. А при чем тут его телефон?

Я вкратце изложила ему историю про номер телефона, который лже-Коненко раздавал на сайте направо и налево.

– Ну, а чего здесь подозрительного? Мариша твоя права – завел мужик второй номер, чтобы с любовницами не спалиться. Для конспирации.

– Для конспирации, говоришь? А почему же тогда в офисе всем известно про его интернет-амуры?

Димыч остановился и внимательно на меня посмотрел.

– А вот это неплохо бы выяснить, откуда в офисе все об этом знают? И главное, когда все стало известно?

– А какая разница, когда об этом узнали?

– Если о том, что Коненко якобы знакомился через интернет, стало широко известно после его смерти, тогда твою версию можно рассматривать всерьез. А если офисные сплетницы знали об этом еще до убийства, тогда смысла никакого нет во всех твоих рассуждениях.

– Почему это? – я разобиделась окончательно.

– Представь такую картину: Кто-то готовит убийство Коненко. Чтобы направить следствие по ложному следу, регистрируется под именем будущей жертвы на сайте знакомств. Назначает свидание совершенно посторонней девушке. Все на мази! А в это время в офисе становится известно о том, что директор флиртует в интернете. Такая новость, особенно в женском коллективе, незамеченной не останется. Тем более, что директор до сих пор считался примерным семьянином. Это обязательно будет обсуждаться и, рано или поздно, дойдет и до директорских ушей. Дойдет, дойдет – не делай мне здесь круглые глаза! А теперь представь реакцию Коненко, который узнает о своей якобы разгульной жизни из чужих рук. Да еще и подчиненные это активно обсуждают. Боюсь, что после этого главной темой офисных разговоров стала бы как раз реакция Коненко. Так что, если это действительно убийца в интернете шуровал, то узнать обо всем офисные сплетницы должны были только после убийства. К нашему приходу как раз.

– Ладно, я попробую узнать, когда им стало известно.

– Узнай. Вообще-то, я сейчас вспоминаю, мне ведь несколько человек об этом сказали. Как будто и в самом деле эту версию специально подсовывали. Ладно, проверим, – Димыч великодушно ухмыльнулся. – Ну а ты от меня чего взамен хочешь?

– Проверь, на кого зарегистрирован номер, который этот лже-Коненко в интернете раздавал.

Глава 8

Понедельник обещал быть суматошным.

Накануне вечером, подзуживаемая корыстным Димычем, я созвонилась с Ириной Косыревой и уговорила ее встретиться сегодня часиков в двенадцать.

Надо сказать, что новость о скоропалительном увольнении главного бухгалтера «Люкса» привела Захарова в состояние неуемного энтузиазма. Если бы он был собакой, то наверняка бы поставил ушки торчком и весь обратился в нюх. Но собачьих ушей у Димыча, к счастью, не наблюдалось, а вот обращение в нюх имело для меня самые печальные последствия.

Первым делом он на меня наорал за то, что я сразу же не порадовала его такими важными сведениями, а морочила голову интернет-придурками, выдающими себя за кого ни попадя.

Возражать ему я не стала, вовремя вспомнив, что самостоятельно я вряд ли смогу выяснить, на кого зарегистрирован загадочный телефонный номер. Пришлось помалкивать, потупив глазки.

А Димыч, получив возможность безнаказанно меня критиковать, использовал ее на всю катушку. Выяснилось, что в мыслительные способности женщин он никогда по-настоящему и не верил. Что более бесполезных агентов, чем женщины, ему тоже встречать не доводилось. И я как раз типичная представительница нашего женского племени, потому что не смогла толком выполнить самого элементарного задания.

Потом потребовал слово в слово повторить всю болтовню Ленки и Люси.

Я поняла, что иначе живой мне от него не уйти, и изо всех сил напрягла память.

Димыч с преувеличенным вниманием вслушивался в ту ахинею, которую я ему старательно повторяла почти дословно. И даже задавал уточняющие вопросы:

– А что, конкурентов у них много?

– Да они сами всем конкуренты. Барсуков все никак смириться не может, что кто-то, кроме них, деньги с рекламодателей получает.

– А что за история с натравленной налоговой?

– Не с налоговой, – я не стала щадить Димычевы профессиональные чувства. – Это с милицией была история. Осенью еще. Это Барсукова была идея. Они на конкурентов милицию натравили.

– Что значит «натравили»? Ты выбирай выражения, – насупился Димыч.

Вот уж нет! Не буду я выбирать выражения. Сам попросил подробностей. Вот и нечего теперь требовать от меня корректности.

– А то и значит! Ходили упорные слухи, что ребята из «Люкса» денег дали некоторым э-э-э… вашим сотрудникам. Чтобы они парализовали работу конкурирующих изданий.

– Каким это образом? – подозрительно прищурился уязвленный Димыч.

– А таким! Ввалились вчетвером в разгар рабочего дня, потребовали документы на программное обеспечение. Ну, вроде они проверяют, лицензированные у нас программы стоят или нет. Только они даже дожидаться не стали, пока эти документы им принесут. Быстренько изъяли все компьютеры и увезли. Даже не дали информацию с них скопировать. А компьютер сейчас – основное средство производства.

– Так это не наши сотрудники были, – радостно завопил Димыч. – Это ОБЭП. Ну, борцы с экономическими преступлениями. Это они лицензии проверяют. А мы здесь ни при чем.

– Все вы хороши, – не сдавалась я. – Одни за деньги конкурентов устраняют. Под видом борьбы с экономическими преступлениями. Другие заявления о пропаже людей не принимают. Третьи отправят девушку на задание, а потом наорут ни за что. И даже спасибо не скажут.

– Разве я не сказал? – удивился Димыч. – Ну да, не сказал. Потому что не успел пока. А чем там с компьютерами закончилось?

– Да вернули их. Через месяц, правда. А этот месяц люди на ушах стояли. Информацию изъятую пытались восстановить, чтобы газеты и журналы свои вовремя выпустить.

– Восстановили? – изо всех сил изображал интерес Димыч.

– Конечно. Что-то на дискетах и домашних компьютерах осталось. Что-то заново пришлось создавать. Но выкрутились как-то. Даже сдружились. Я имею в виду конкурирующие издания. Противостояние общему врагу – оно, знаешь ли, объединяет. Недостающими файлами друг с другом обменивались, помогали, как могли. В общем, «Люксовцы» добились совсем не того результата, на который рассчитывали. Ни одно издание тогда не закрылось, а вот к «Люксу» стали относиться настороженно.

– А ты откуда все так подробно знаешь? – спохватился Димыч.

– Здрасьте! Мы-то ведь тоже пострадали. Ну, журнал, где я сейчас работаю. Валера – это шеф мой нынешний – за тот месяц даже похудел на пять килограммов. Переживал.

– Так может, это твой нынешний шеф и грохнул бывшего? Чтобы избежать дальнейших переживаний.

– Балбес ты, Захаров! – в сердцах выпалила я. – Тебе лишь бы кого-нибудь в убийцы записать, а разобраться ты даже и не пытаешься. Валера не мог Вовку убить. Он бы одной мысли об этом испугался. И потом, он к этой истории отнесся философски.

– Это как?

– Ну, он считает, что все случившееся даже пошло нам на пользу. Валера тогда так перепугался, что, на всякий случай, подготовился ко всем возможным проверкам. Все документы в порядок привел. Специально для этого юриста нанял. И даже огнетушители купил в офис. Вдруг к нам пожарный инспектор забредет с проверкой? А у нас и план эвакуации на стенах, и огнетушители по углам – девчонки об них вечно запинаются и колготки рвут. Опять же, нужные знакомства завел, благодаря этой катавасии. Сплотился с себе подобными против общего врага.

– Надо же. Прямо народное ополчение какое-то, – буркнул Димыч. – Ну хорошо, не именно твой шеф. Кто-то другой из тогда пострадавших.

– Да никто серьезно-то и не пострадал. Так, чтобы через полгода убить. Да и к тому же, девчонки правы, если бы кто-то хотел поквитаться за тот случай, убили бы Барсукова. Это его идея была. Он у нас спец по гадостям.

– Проверить все равно надо, – не сдавался Димыч.

– Проверяй на здоровье. Только зря время потеряешь.

– Это не страшно. Я всяко больше времени потерял, выслушивая твои сомнительные версии про интернет-подставы, – не остался в долгу Димыч.

В общем, к вечеру я опять ненавидела его всей душой. Все-таки, первое впечатление о человеке – самое правильное. И никакое там совместное пение под караоке не должно влиять на дальнейшее к нему отношение.

Тем более, про пение я знала только со слов Мариши, а то, что Димыч Захаров – совершенно мерзкий, невоспитанный и неблагодарный тип, видела своими глазами.

Пусть только узнает, кому принадлежит тот номер телефона. Как только эта информация окажется у меня, я тут же скажу Димычу все, что о нем думаю. Надо будет порепетировать речь дома перед зеркалом. Чтобы этот гад проникся.

Вот с такими примерно мыслями я и явилась в понедельник на работу. Решительная и непреклонная. Я даже придумала по дороге, как можно отомстить Димычу прямо сейчас, не дожидаясь информации о телефоне. Я не возьму его сегодня на встречу с Ириной Косыревой. Просто забуду позвать, и все. Пусть сам потом договаривается о встрече с бывшим главным бухгалтером «Люкса».

А то привык, понимаешь, на чужом горбу убийства раскрывать! Вот пусть и покрутится теперь без бестолковой меня. А я уж как-нибудь сама, без хамов.

Я так увлеклась, мечтая о своем детективном триумфе, что не заметила родного шефа, оказавшегося в моем фарватере.

А Валера меня как раз заметил. И даже, кажется, поджидал, напустив на лицо строгое выражение.

Ну, я и влетела в него с разгону, чем обидела начальство дважды. Во-первых, нанеся довольно ощутимый удар своей нешуточной массой, помноженной на скорость. А во-вторых, и не подумав затормозить, а значит, наглядно показав Валере, что его строгое лицо и выразительная поза пропали даром.

Хорошо хоть, в коридоре никого не было. Не видел никто такого явного неуважения к начальству.

– Что ты летишь, как бронепоезд? – обиженно поинтересовалось начальство, потирая ушибленное об меня плечо. – Я тебя жду тут…

– Как Анна Каренина? – машинально подсказала я Валере.

Он испуганно посмотрел на дверь, ведущую в наш офис, потом схватил меня за руку и втянул в соседнюю дверь. За ней у Валеры был собственный кабинет – хоть крошечный, но отдельный.

– Наташка, ну как ты себя ведешь? – едва закрыв за нами дверь, Валера перестал корчить из себя большого босса. – А если бы кто-нибудь из подчиненных увидел? Я директор ваш, между прочим.

– Валерочка, извини, я нечаянно! Я задумалась и не увидела, что ты стоишь.

– Задумалась она! – Валера сел за стол и насупился. – О чем, интересно? Уж точно не о работе. Ты на ней в последнее время не появляешься.

Возразить мне было нечего. В последние дни я, и вправду, о работе не вспоминала – были дела поважнее. К тому же, я, увлеченная расследованием, даже не вспомнила, что неплохо было хотя бы позвонить шефу и предупредить, что меня не будет. А я вышла в четверг днем погулять и вернулась только в понедельник, да еще и чуть не угробила пребывающее в неведении начальство. Делать нечего – надо каяться.

– Валерочка, прости меня. Тут такие дела творятся – я закрутилась совсем. У меня подруга пропала.

– Это которая? – Валера прочитал где-то, что хороший начальник должен быть в курсе частной жизни своих подчиненных. И уже несколько месяцев истязал себя, пытаясь запомнить моих многочисленных знакомых. Вот и сейчас он, наверняка, интересуется личностью пропавшей подруги, чтобы соответствовать образу внимательного босса.

Хотелось послать его от души, но я вовремя вспомнила, что и так кругом виновата. Придется терпеть.

– Так какая именно подруга?

– Лариса.

– Это такая полненькая, с родинкой над бровью?

– Нет, с родинкой – это Мариша, – полненькой я не стала называть подругу из солидарности. – А Лариса – высокая хрупкая блондинка.

– Которая йогой занимается?

– Точно! – Йогу Ларка забросила уже месяца четыре как, но я не стала грузить Валеру лишней для него информацией.

– Это как же она пропала?

– При невыясненных обстоятельствах, – подпустила я туману, мечтая поскорее отвязаться от Валеры. Или хотя бы сменить тему разговора. – А ты знаешь, кстати, что Коненко убили?

– Ага, видел в новостях.

– А я вчера на его похоронах была.

Валера покосился на меня недоверчиво.

– На похоронах была? И что?

– Ничего. Похоронили.

– А кто его убил, еще не известно?

– Нет пока. Но знаешь, – я сделала страшные глаза, – милиция не исключает, что его мог убить кто-то, кого осенью менты трясли по «люксовской» наводке. Ты, между прочим, знаешь, что такое алиби?

– Ну, знаю, – Валера все еще не подозревал, какую каверзу я задумала, чтобы иметь возможность от него улизнуть.

– Так ты, на всякий случай, вспоминай подробно, что ты делал в среду на прошлой неделе.

– Зачем? – Валера побледнел прямо на глазах.

– Ну, ты ведь тоже осенью пострадал. Значит, и тебя могут заподозрить. А если у тебя есть алиби, тебе бояться нечего.