Текст книги "Глаз Шивы"

Глава 11

– Оперативность у вас просто на зависть! – налетела на милиционера в чине лейтенанта Нина, – За это время меня сто раз могли убить!

– Не убили же, – возразил лейтенант, – рассказывайте.

Нина во всех подробностях изложила события последних часов: как возвращалась домой, как ее подрезали какие-то бандиты, направили на нее оружие, потребовали сумку, а потом заявились прямо к ней домой.

– Так вы номера запомнили?

Еще бы. Нина, наверное, минут десять стояла в кустах совсем близко от джипа. Она назвала номера. Милиционер занес их в протокол.

– Спасибо за информацию. Будем прорабатывать…

– Ну, уж нет! Идемте со мной. В квартиру.

– Идемте. Разумеется, – кивнул милиционер.

Они поднялись на лифте, Нина жила на седьмом этаже. Дверь в квартиру была лишь прикрыта. Прямо в коридоре валялась украденная сумочка, рядом – все ее содержимое. И кошелек, и паспорт, и ключи.

– Так что пропало-то? – спросил милиционер.

Нина подобрала свои вещи, пробежалась по комнатам.

– Вроде, ничего…

Милиционер смотрел на нее устало и как-то мутно.

– Знаете, что бывает за ложный вызов?

– Но я клянусь вам!…

Лейтенант махнул рукой, развернулся и вышел в коридор. Нина закрыла дверь. Тут же затрезвонил дверной звонок. Милиционер протягивал, наступив одной ногой на порог, бумажку с номером телефона.

– Если что случится, или обнаружите пропажу – звоните прямо мне. Егор… Егор Николаевич.

Нина кивнула.

Проводила из окна милицейский Уазик, еще раз проверила дверные замки. Расстелила постель, включила душ. Горячая струя не помогала – в теле поселилась тревога. Волнение все росло и росло, до тошноты. Нина выскочила из ванной, завернувшись в полотенце. Пробежала на кухню – к аптечке. Вывалила таблетки прямо на пол.

Стресс имеет свойство поселяться в организме как вирус, плодиться в нем и множиться, завоевывая все большее пространство. Тело начинает жить в постоянном тревожном напряжении… Тревога существует при этом уже как бы сама по себе. И жадно ищет повод для нового беспокойства. Нина это отлично знала. Главное в таких случаях – взять себя в руки, не паниковать.

– Так, анализировать бесполезно. Банальная ситуация. Одни – видели меня на дорогой машине. Подумали, что дома есть чем поживиться. А другие – конкуренты по бизнесу. Ерунда. Дома у меня ничего ценного, вот и не стали мараться. Все. Кончено. Выпить таблетку и спать, – уговаривала себя Нина, трясущимися руками разбирая горку лекарств. Как и все медики, она больше всего в этой жизни доверяла фармакологии.

Налила в стакан воды. Сунула в рот таблетку феназепама. Подумала. И проглотила еще одну. Для верности. Легла в постель и моментально уснула.

Снился кошмар. Она убегала, ее настигали. Еще минута, и ее обязательно поймали бы, но… раздался спасительный грохот. Это был грохот водопада, в который ей предстояло нырнуть! Но она так плохо плавала! И ужасно боялась высоты! Однако деваться было некуда – водопад громыхал все ближе, а преследователи гнались за ней как стая голодных хищников…

Нина с трудом перевернулась на бок. Прямо в ухо ей выстрелили слова:

– Где вы?

– Я сплю…

– А бриллиант?

– К-какой бриллиант? – с трудом то ли во сне, то ли наяву выговорила Нина.

– Выходите на улицу. Только без лишнего шума, понятно?

– Что?!

– Камень не забудьте. Даю на сборы пять минут.

Теперь ухо пронзали громкие гудки. Нина разлепила глаза. И поняла, что ее голова лежит на трубке гудящего мобильного телефона. Неужели таблетки дали эффект галлюцинации? Она с трудом выпростала руку из-под подушки и нажала «журнал звонков». Ее как змея ужалила – да, только что был принят звонок от неизвестного номера! Нина ватным от действия снотворного телом рухнула на пол… Но все-таки нашла в себе силы, поднялась.

Не включая свет, она стала лихорадочно натягивать джинсы и майку непослушными руками, одновременно набирая по бумажке на сотовом телефоне нацарапанные милиционером цифры.

– Алло! Егор Николаевич! – зашептала она в трубку, – вы приезжали по моему вызову сегодня ночью. Они опять! Они требуют бриллиант!

– Кто – они?

– Те самые, на джипе. Что мне делать?!

– Без паники! – заявил милиционер, – выезжаю. Но учтите, дамочка…

– Приезжайте скорее! Пока я еще жива!

Нина сунула ночи в кроссовки, тихо выскользнула в подъезд и побежала по лестнице наверх. На последнем, девятом, этаже, она помнила это, был спасительный люк – жильцы вечно жаловались, что лаз на чердак не закрывается. Нина как кошка вскарабкалась по железной лестнице. И оказалась в низком темном помещении, заваленном всяким хламом. Очевидно, чердак действительно время от времени давал пристанище бомжам.

Привыкая к темноте, она скорее догадывалась, чем видела, куда идти. Никогда еще ей не приходилось испытывать такого ужаса. Погоня из сна стала реальностью. Нина старалась передвигаться как можно тише и аккуратнее, понимая, что преследователи, вероятно, уже взломали дверь квартиры и поняли, где ее искать. Кроссовки очень выручали, иначе на чердаке разбила бы ноги в кровь, здесь на полу она постоянно на что-то натыкалась, везде валялся битый кирпич…

– Эй? – услышала чей-то неуверенный возглас.

– Кто здесь? – проговорила Нина омертвевшими губами.

– А ты кто такая? – голос хоть и звучал хрипло, но принадлежал точно – женщине. Это Нину обрадовало.

– Помогите мне, прошу вас! – громким шепотом заголосила Нина, – Меня хотят убить, а я даже не знаю, за что.

С минуту на чердаке не было слышно ничего, кроме частого дыхания Нины. Затем у стены метрах в пяти от нее зашевелилась темная груда, приподнялась, по волне запаха стало понятно: собеседница – заядлая курильщица, которая уже заработала себе легочную онкологию. Женщина отчаянно закашлялась.

– Вам нельзя здесь оставаться, это я вам как врач говорю. Нужен воздух. И не лежите, когда чувствуете приступ. Лучше сядьте…

– Докторша? Ты смотри… Встать помоги-ка!

Нина подошла и протянула руку. Теперь можно было разглядеть лицо чердачной обитательницы. Видимо, в бомжа женщина превратилась из-за каких-то жизненных неурядиц, она была еще не стара.

– Пойдем, во-он туда нам! – женщина показала рукой вправо.

Вместе они кое-как преодолели несколько метров.

– Теперь поднимись по лесенке, выйдешь на крышу, там пробежись маленько, соседний дом стоит встык. Перепрыгнешь. А побоишься, так там доска лежит, пройдешь по ней. И сиди себе на ихнем чердаке, пока не надоест.

– Вам в больницу надо… – Нина чувствовала к этой больной бродяжке бесконечную благодарность.

– Беги уже, больница… – сделала попытку рассмеяться женщина, но захлебнулась хрипами и кашлем.

– Спасибо!

Нина поднялась по железной лестнице на пять ступенек и оказалась на крохотной площадке перед дверью. Открыла шпингалет, толкнула дверь – и на нее дунул прохладный утренний воздух с птичьим оркестром. Птицы летом начинают петь часа в четыре утра. Значит, смекнула Нина, пятый час. Она легла на живот и подползла к краю крыши. Джип стоял у подъезда – охота за ней была реальностью.

Так же ползком она ретировалась к центру и тут, пригнувшись, пробежала к соседнему дому. Как и говорила чердачная «квартирантка», здесь лежала доска, но доска эта показалась Нине крайне ненадежной. Она еще раз посмотрела вниз. На земле заговорили довольно громко, и Нина, несмотря на действие таблеток, ослабляющих восприятие, почувствовала такую угрозу своей жизни, что решилась на то, от чего в обычное время у нее зашевелись бы волосы на голове. Она разогнулась, встала в полный рост, отошла на пять метров от края, разбежалась и прыгнула…

– Однако… – проговорил Энтони.

Он наблюдал за ее перемещением с одной крыши на другую в бинокль-дальномер, оставаясь незамеченным для посторонних глаз.

Глава 12

К полудню Тобольск затопила жара. Машина нырнула под арку древнего кирпичного строения, которое было когда-то трактиром, и въехала в старый дворик. Борис остановил автомобиль на маленькой бетонной площадке с натянутыми по одному краю бельевыми веревками. Крупная баба со строгим лицом собирала высохшие портки в алюминиевый таз. Баба кивнула следователю, Борис поздоровался и спросил, указывая на врастающий в землю подъезд:

– Дома?

– Дома, читает все, – ответила баба, в ее голосе послышался упрек: мол, тратит время впустую.

В этом двухэтажном доме, давно уже пришедшем в состояние ветхости, похоже, из жильцов оставались лишь эта баба и ее сосед, известный тобольский чудак – краевед-любитель, собиратель исторических баек, загадок, исследователь, посвятивший тайнам прошлого всю свою жизнь.

Борис, согнувшись, вошел в подъезд. Он водил знакомство с краеведом уже много лет, уважал его за энциклопедические знания и страстность, с которой тот относился к делу. Но, увы, исследователь в глазах земляков оставался именно чудаком-неудачником. Помимо страстности для успеха на любом поприще нужны и некоторые деловые качества. Эти деловые качества, в том числе приспособляемость, начисто отсутствовали в характере Евгения Петровича Конина. Не сочетаемые свойства ума и натуры помешали ему стать настоящим ученым. Возможно, это обернулось бы для него трагедией, обладай он хоть малой толикой расчетливости. Баба с бельем на улице по доброте душевной обстирывала его и изредка кухарила, всеми фибрами своей души осуждая «непутевый» образ жизни Конина.

А жил Евгений Петрович более чем скромно. В крохотной квартирке, состоящей из комнатки и прихожей, служившей одновременно кухней, находилась кое-какая мебелишка, которой давно уж пора бы на свалку истории. Кухонная утварь тоже была самой незатейливой, на столе лежала выцветшая клеенка, на полу – старые вязаные коврики. В комнате стоял продавленный диван, платяной шкаф с облупившейся полировкой, в углу на табуретке примостилась давно уж ставшая раритетом пишущая машинка.

Но была у этой квартиры одна бесспорная ценность – уникальная библиотека Конина. Он собирал ее едва ли не с детства. Здесь на книжных полках, закрывающих все стены от плинтусов до потолка, стояли редкие книги по истории искусства, религий, времен и народов. Конев общался с ними как оккультист – с душами предков, Борис знал, что краевед мог неделями проводить в своем замкнутом мирке, анализируя какое-то событие давно прошедших лет с пристрастием дознавателя. Свои открытия Евгений Петрович фиксировал, стуча пальцами на уродливой машинке с западающими клавишами. И написанные талмуды – ворохи листов, которые никому даже не пытался предлагать для издания, раскладывал по темам и папкам на подоконнике, на шкафу и просто на полу.

Борис забарабанил в обитую дерматином дверь, из нее кусками выбивалась вата – звонок не работал. В который раз Борис видел эту вату и всегда непроизвольно вздыхал. Жить в таких условиях было бы для любого человека ниже его достоинства, но Конин не замечал бытовые неудобства.

Следователь с минуту постоял у двери, а потом толкнул ее, зная, что она почти никогда не запиралась ни изнутри, ни снаружи.

– Евгений Петрович, вы дома?

Из комнаты, шаркая ногами в тапках, вышел хозяин, длинный худой старик в очках, за стеклами блестели наблюдательные и умные глаза. Высокий лоб, вздернутые брови, прямой нос, выдающиеся скулы, борода – весь его вид говорил о благородстве натуры, старик как бы сошел с картин Караваджо.

– О, Боря, рад тебя видеть, входи.

Старик похлопал следователя по плечу и пригласил в комнату. Борис присел на диван, осмотрелся. Последний раз он был здесь примерно год назад, ничего не изменилось, разве что бумаг и книг стало еще больше.

– Чаю?

– Нет, нет, спасибо. Только из-за стола.

Борис знал, что сам краевед был так же незатейлив в еде, как и в жилье. Мог просто не заметить, что не ел со вчерашнего дня, вел жизнь аскета.

– Как дела на службе?

Следователь развел руками.

– Да как обычно. Мелкое хулиганье, кражи сотовых телефонов и варенья из погребов. Рутина.

Конин внимательно посмотрел на него.

– А по поводу монастыря что слышно?

Следователь наклонился вперед.

– А я к вам как раз потому и приехал, Евгений Петрович. Вопросы есть…

Конин засуетился, поднял с табуретки кипу исписанных листов, стал соображать, куда их пристроить…

– Да положите их на подоконник! – не выдержал Борис.

Старик бросил листы на пол, сел, наконец, на табуретку и посмотрел на гостя:

– Я слушаю тебя, Боря.

– Евгений Петрович… Помните, когда только в монастыре община обосновалась, убийство произошло? Ну, женщину распяли на воротах монастыря? Еще ходили разговоры у нас всякие… Чертовщину какую-то приплели. Якобы, убийство это ритуальное, сатанинская секта какая-то замешана… Вы-то что об этом думаете?

Конин снял очки, протер их концом рубашки. Борис невольно отметил, что краеведа вопрос очень взволновал.

– Так… Ты продолжай. Я слушаю тебя.

– Понимаете, Евгений Петрович, нутром чую, хоть и много лет прошло… То распятие человека на воротах и находка камня связаны между собой. И не только потому, что все это в монастыре случилось… Странно, что женщину не просто изувечили – она была исхлестана самым изуверским способом. К тому же экспертиза установила, что перед смертью она имела половой контакт. Вам это ни о чем не говорит?

Конин вскочил с табуретки и стал мерить комнатку шагами. Борис кашлянул.

– Да, ты, Боря, прав. Я знал, что кто-нибудь поймет…. я считаю…

– Что? – осторожно спросил следователь, – вы сказали – кто-нибудь поймет… Что – поймет?

Конин, наконец, сел и пристально посмотрел Борису в глаза.

– Боря, ты ведь доверяешь мне? Ты ведь… не полагаешь меня безумцем?

Да, как это часто бывает в провинциальных городках, за стариком установилась репутация местного сумасбродка, а многие, даже баба-соседка, и вовсе считали его полоумным мечтателем.

– Евгений Петрович, я знаю, что вы самый образованный человек в нашем городе. Вас тут просто недооценивают. Помните, как в стихах – «пророков нет в отечестве моем»…

– «Да и в других отчествах не густо»… – продолжил цитату Конин, – Хорошо. Слушай. Ты в Бога веришь?

Борис не был готов к ответу. С тех пор, как бывшая классная руководительница стала настоятельницей монастыря, Бог как бы приблизился к Борису, приобрел, так сказать, постоянную прописку и жилплощадь. Но от этого не стал понятнее. Бог… Что это? Сущность? Вечность? Как парень ни старался, все равно в его воображении Бог оставался чем-то вроде книжной иллюстрации – седовласый почтенный старец, живущий на облаках.

– Не знаю, Евгений Петрович, если вам хочется узнать, какие у меня с этим словом ассоциации – другое дело. А вот есть Бог или нет… Не знаю, это вопрос веры, я думаю.

– Правильно думаешь. Но если ты допускаешь существование созидательного Бога, ты допускаешь и существование силы, противоположной ему.

Борис кивнул – с этим невозможно не согласиться.

– Мы будем говорить, исходя из этого постулата. Итак, Бог есть, и это предположение мы принимаем без доказательств. Бог есть, был и останется неизменной принадлежность существующего мира. Вне зависимости от того, какие ценности декларируются мирской властью. Бог был и во времена феодализма, и при капитализме, и при социализме, будет он и при любом другом «изме». А, значит, был и будет дьявол, и вечный антагонизм между силами добра и зла. То, что движет миром. Согласен?

– Н-ну… согласен. И что из того?

– А вот что. После революции в стране Советов весьма последовательно уничтожались все православные корни, при этом была установлена абсолютная монополия на оккультизм. Правящая власть жила по каббале, а для народа религия и все с ней связанное, стало «опиумом».

– Не понимаю, к чему вы клоните.

– Потерпи. Еще одно крылатое выражение из советского периода – «В стране Советов секса нет».

– Да уж, помню, – заулыбался следователь.

– А как думаешь, почему? Ведь сразу после гражданской революции наступила очередь сексуального раскрепощения. Брак как институт семьи в двадцатые годы почти перестал существовать, это хорошо прослеживается в литературе.

Борис задумался. Конин нетерпеливо щелкнул худыми длинными пальцами, возвращая его к разговору.

– Почему все современные религии демонизируют секс? Ведь еще на заре человечества сексуальная энергия использовалась в магических и религиозных мистериях. У всех народов были праздники плодородия, связанные с групповыми оргиями, бурными сексуальными проявлениями, на которые в обычные дни накладывалось строгое табу. Ты читал «Таис Афинскую»? Помнишь, как гетера отдалась прямо на вспаханной земле ради урожая? Так вот. Подобные ритуалы были и у славян. День на Ивана Купала, например. Славяне тоже считали, что энергия любви, секса может влиять на природу, вызывать дождь, грозу, бурю или засуху.

– Без шуток? – изумился Борис.

Конин подошел к одной из своих полок, нашел какую-то истрепанную книгу, раскрыл ее на середине.

– Вот, – палец краеведа остановился на нужной цитате.

– «Сексуальные мистерии имеют общий корень с религией и они нисколько не зависят от исторической формы того или иного исповедания», – зачитал он и захлопнул книжку.

– То есть, сексуальные оргии имеют иное назначение, чем принято считать?

– Да, – просто сказал Конин, подумал и добавил, – На сексуальную энергию реагирует все в природе. Ею можно притянуть не только абсолютно любого человека, но и подчинить любое животное. И даже растение. И даже стихию. Кроме того, она является практически универсальной целительской энергией. Это способ управления миром.

– А раз есть способ, значит, есть и люди, умеющие управлять миром этим способом… – проговорил Борис.

– Совершенно верно, – подтвердил Конин, – существует огромное число духовных практик и эротических магий, в которых используется секс. Но то, что происходит сейчас, я имею в виду всю эту рекламу и пропаганду разврата, есть не что иное, как попытка скрыть идущие из древности практики. Если на западе все это «раскрепощение» стало лишь элементом жизни неформальной молодежи, то у нас в России дела обстоят иначе. Тут все сложнее, Боря.

Борис слушал краеведа с удивлением. Он никак не мог предполагать, придя сюда, что попадет на такую странную лекцию.

– Так что же у нас-то?

Конин помолчал. Сел на табурет. И, наконец, произнес.

– Боря, все русские неомагические и оккультные союзы конца второго тысячелетия были не просто тантрическими, то есть йогой любви. Они были хлыстовскими… И они существуют и по сей день. И я предполагаю…

Борис наблюдал за Кониным – старик был слишком взбудоражен. У него опять запотели очки, и он судорожно стал протирать стекла.

– Что это преступление совершили хлыстовцы?

Краевед даже подскочил с табуретки.

– Нет! Это не было преступлением! Они на убийство не способны! Тут другое… Борис, ты должен многое узнать, чтобы понять…

Глава 13

– Я ничего не понимаю, ничего! – Нина была так испугана, что не могла ни плакать, ни кричать. Только возбуждение, которое как мотогонщик, подхватило ее и понесло куда-то на немыслимых скоростях.

– Знаешь, Кирилловна, из того, что ты мне тут наговорила, я тоже ничего не понял. Кроме двух вещей. Во-первых. Кто-то считает, что украденный камень у тебя. А во-вторых, лихая ты девчонка, я смотрю, – голкипер разглядывал ее с нескрываемым интересом, будто увидел впервые.

До клиники она добралась на машине Андрея, «Ауди» спокойно стояла там, где Нина оставила ее накануне – в соседнем дворе. Когда героическая эпопея с прыжками и перебежками по чердаку была завершена, Нина какое-то время сидела на корточках девятого этажа в чужом подъезде. А потом ей это надоело, и она решила выбраться на улицу. Помог ранний труженик. Мужчина вышел из своей квартиры и косо посмотрел на женщину с безумными глазами – Нина старательно изображала разочарование от того, что ей, якобы, не открыли дверь его соседи.

– На даче, – буркнул он и нажал на кнопку лифта.

– На даче? – повторила Нина с глупым выражением, – Тогда в следующий раз… – и заскочила вместе с ним в подъехавшую кабинку.

Из подъезда они вышли вместе. Мужчина заспешил в сторону метро. А Нина украдкой пробралась к машине, открыла ее и завела двигатель. Она так и не рискнула посмотреть, что творилось возле ее дома, и уж тем более она не стала бы делать попытку вернуться в свою квартиру.

– Андрей, это не ответ! Я в какой-то ловушке.

Андрей спал, когда она ворвалась к нему в палату. Реакция у него, конечно, бойцовская: вскочил моментально, сон как рукой сняло. Вот уже с полчаса Нина повторяла ему одно и то же раз пять. Но никакого смысла история все равно не обретала.

– Я думаю.

Нина тоже думала. Но думала она о другом – как вернуться домой, взять сберкнижку и загранпаспорт и улететь куда-нибудь подальше от Москвы.

– Даже если ты надумаешь уехать, эти ребята все равно тебя отыщут, – сказал, будто прочел ее мысли, голкипер.

– Что же делать?! И к родителям на дачу не могу, напугаю стариков до смерти.

– Я сам тебя спрячу. До выяснения всех обстоятельств.

Нина меньше всего хотела бы зависеть от мальчишки. Но деваться было некуда.

– Где ты меня спрячешь? И как? Ведь могут выследить…

– Это уже моя головная боль… Отвернись, пожалуйста, Кирилловна…

– Не называй меня так!

Но Андрей смотрел на нее серьезно.

– Не буду. Только ты пойди, умойся хоть. И вообще…

Нина прошла в ванную, плеснула в лицо холодной водой, подняла голову и посмотрела на себя в зеркало. Зрачки расширены, губы дергаются, кожа бледная. Все признаки опасного эмоционального напряжения. Нужно взять себя в руки. Иначе так и до обморока недалеко.

– Нина, что вы там застряли? Вы в порядке? – постучал в дверь Андрей.

– Да, сейчас.

– Возьмите мою одежду, вот джинсы и рубашка. Не стесняйтесь. Я же ваш должник, я говорил?

Нина протянула руку из-за двери.

– Говорил.

Она взяла предложенную одежду. Докатилась. Бывали, конечно, в жизни моменты, когда мужская рубашка в чужой квартире заменяла утренний халат…

Женщина быстро приняла душ и оделась.

– Теперь вы похожи на героиню вестерна, – сказал Андрей, когда она вышла из ванной.

– И что дальше?

– Дальше?

Андрей поверх футболки надевал жилет с множеством накладных карманов.

– Дальше будем защищаться, – он вынул из-под подушки маленький пистолет и сунул его в карман жилета.

– Оружие! Откуда у вас?

– Нинон, чтоб вы знали. Спорт – занятие криминальное. Оружие есть почти у всех членов команды. Правда, в основном пневматика. Ладно, некогда, поехали.

Они вышли из палаты. Медсестра со своего поста замерла с открытым ртом, глядя на них.

– Наташа. У пациента возникло желание сделать томографию. Я везу его на снимки…

– Да. Конечно… Неужели вы и правда думаете, что у него опухоль? – тихо спросила у Нины медсестра.

– Вы что, с ума сошли? Если меня будут спрашивать, скажите, что я с больным. И сразу перезвоните мне.

– Хорошо…

– Да… Вообще-то не говорите никому, с кем я и где я. Просто перезвоните.

– Сделаю, как вы сказали, Нина Кирилловна…

Когда сели в машину, Андрей чему-то рассмеялся.

– Что смешного?

– Теперь в вашей клинике все точно поверят, что у нас роман. Ты сегодня проснулась знаменитой. Твои фотографии в газете…

– Какие еще фотографии? – у Нины совершенно смылось из памяти воспоминание о том, что было до вчерашней злополучной драки Андрея в Гостином дворе…

Голкипер вынул из кармана жилета сложенный в несколько раз газетный лист. Обычная наспех слепленная бульварная хроника из жизни звезд, Нина иногда сама с любопытством пробегала по строчкам, рассказывающим о каком-нибудь новом скандале из мира шоу-бизнеса. Но сейчас ее охватило возмущение. В центре полосы под цветной фотографией Нины в обнимку с Андреем стояла небольшая заметка с названием «Любимая женщина «сумасшедшего голкипера».

– Что за бред?!

– Почему сразу бред? – ухмыльнулся футболист, – Почти ни слова лжи, между прочим, сама почитай, – и Андрей завел машину.

Нина уткнулась в газету. Перечитала дважды. И узнала про себя много любопытного. Что они с Андреем встречаются уже год. Что теперь известно, с кем он исчезал на неделю в межсезонье. Что она – бывшая медсестра сборной по футболу. Что это он устроил ее на работу в престижную клинику. Что Андрея медики поставили играть в последнем матче, недооценив его состояние здоровья. Что у него проблемы с костью, а не с мышцами. Возможно, очень серьезное заболевание. Что Нина выхаживает своего жениха две недели… И теперь он выбирает страховую компанию для того, чтобы обезопасить свое и ее будущее. Потому что они планируют завести ребенка…

– Откуда они все это взяли?!

– Сочинили. Привыкай. По их логике у любой женщины, с которой я провожу больше часа, роман со мной и она мечтает о ребенке.

«Знали бы они правду про этот боевик!», подумала Нина. Добавить к сказанному было нечего. События последних суток дались ей тяжело. Она пристроилась удобнее на сиденье и уснула. В полудреме почувствовала, как плавно опускается под ней спинка скользкого кожаного кресла.

Проснулась от того, что машина не движется. В салоне она находилась одна. Почему-то было почти темно. Несколько тусклых ламп освещали довольно большое помещение, похожее на гараж. Нина опасливо прислушалась – не доносилось ни звука.

Прошло минут пять. И вот послышались торопливые шаги. Идущие разговаривали, не таясь.

– А ты в кабинете у нее смотрел? – этот голос был ей незнаком.

– Нет там ничего. Не может она врать. Все точно, – этот голос принадлежал Андрею!

Опасность! Нина в который раз испытала взрыв адреналина в крови. Женщина тихонько стала переползать на водительское кресло, ключ торчал в замке зажигания.

– В таких делах я не поручался бы ни за кого, – заявил незнакомец.

– Черт его знает. Может, потеряла? – сказал Андрей.

– Андрюха, ты просто блаженный…

Шаги приближались. Нина уселась в водительском кресле, повернула ключ, нажала на педаль. Машина завелась с рокотом и резко рванула вперед.

– Стой! – заорали ей вслед. Поздно.

Это был большой гараж, но машин в нем находилось немного. Главная трудность состояла в том, чтобы вовремя вывернуть на скорости и не врезаться в бетонные сваи, поддерживающие перекрытия. Нина видела в зеркало, как за ней бежали. Через несколько секунд «Ауди» вылетела в раскрытые ворота на улицу.

Машина неслась по асфальтированной дороге, пугая встречных. По правую сторону располагалось огромное летное поле. Слева – красивые маленькие коттеджи. Вот дорога вильнула, теперь слева пошли спортивные поля, затем корт, справа административные здания. Люди в шортах и майках походили на отдыхающих в каком-нибудь оздоровительном комплексе…

Впереди, метрах в ста, стоял шлагбаум, из будки охраны выскочил здоровяк в черной униформе и приготовился буквально собственным телом преградить дорогу беглянке.

Нина до боли прикусила губу. Давить человека?! Нет, конечно. Она сбавила скорость.

– Откройте окно! – потребовал охранник.

Женщина непроизвольно, как в детстве, соорудила из пальцев международный знак, означающий игнорирование любых приказов. Охранник не стал долго уговаривать – вытащил пистолет и направил его на колесо машины.

– Вам просто не на чем будет ехать, барышня. Покиньте машину. Ну!

Нина уронила голову на руль. Видимо, все бессмысленно. Иногда и с самыми благополучными людьми случаются роковые события, которые полностью меняют судьбу. Хорошо, если удастся остаться в живых.

Потекли слезы отчаянья. Она всего лишь – слабая женщина. И защитить ее некому. За что Андрей так поступил с ней? Кто он вообще такой?!

По стеклу постучали. Нина подняла голову – в салон машины заглядывал Андрей, он изо всех сил пытался разглядеть ее через тонированные стекла.

– И это меня называют сумасшедшим! Видал? – футболист призывал в свидетели охранника, тот кивнул, – Гнала, как полоумная. Что я тебе сделал, психопатка? – этот вопрос был адресован уже Нине.

Нина приспустила стекло на дверце.

– Зачем эта игра, Андрей?! Что вам от меня нужно?

Голкипер глубоко вздохнул. Поразмыслил над сказанным. Полез в карман жилета. Вытащил пистолет и засунул его в щель окна. Пистолет упал на сиденье.

– Ты можешь поступить, как хочешь, Нина. Хочешь – езжай, только вот куда? Хочешь – стреляй в меня. Достойное завершение романа для желтой прессы. Выбирай.

Она больше не колебалась. Открыла дверь и вышла.

– Кирилловна. Ты только успокойся. Что там у вас, медиков, пьют для нервов, а? Все устаканится, обещаю. Пройдемся немного, лады?

– Не разговаривай со мной как с больной.

– Что ты. Ты мой врач. Я твой пациент. Порядок вещей все тот же.

Нине было все равно. Она стояла на обочине дороги, закрыв глаза и подставив лицо солнцу. Андрей отогнал машину на площадку для транспорта за будкой охраны. Нина вздрогнула, когда он взял ее за локоть.

– Пошли, поговорим?

Они побрели по тропинке, уводящей в сосновый бор. Где-то рядом слышался женский смех и конское фырканье. Нине эти звуки показались настолько далекими, будто она уже не принадлежала миру материального. Наверное, так чувствуют себя безнадежно больные люди.

– С чего ты решила, что я тебе враг?

– Ты же сам сказал. Спорт – дело криминальное. У тебя есть оружие. Если б не твоя дурацкая выходка на показе мод, бриллиант не украли бы. Ты специально притащил меня туда. Это был отвлекающий маневр – алиби для прессы. Видно, ты был в сговоре с этой своей моделью. Или с кем-то там еще. Ты – соучастник преступления. Поэтому ты так торопился оттуда сбежать. И мне уже все равно, что твоя банда со мной сделает. Нет у меня вашего бриллианта!

– Ну, на нет и суда нет. Та-ак…, – Андрей выглядел озадаченным, – вот она – неумолимая женская логика.

Несколько минут шли молча.

– Тебе тут как вообще? Нравится? – неожиданно прервал молчание голкипер.

– Что?!

– Это – то самое место, о котором я тебе говорил. Здесь безопасно, Нина.