Текст книги "Один сон на двоих"

Глава 23

Голова болела просто невыносимо! Боль прорывалась в темноту и небытие, рвала на части, вырывала Леру из их мягкого кокона, стучалась набатным звоном в виски, подкатывала к горлу волнами тошноты. Эту боль смягчало лишь прохладное прикосновение к Лериному лбу и шершавое, чуть горячее прикосновение к щекам. Она со стоном открыла глаза.

– С возвращением, – донеслось откуда-то издалека.

Она попыталась сесть, но на ее плечи мягко и решительно легли чьи-то руки, прижали, не позволяя пошевелиться.

– Не так быстро, Валерия. Сначала приди в себя.

В поле зрения появилось какое-то светлое и размытое пятно. Лера моргнула – пятно превратилось в мужское лицо.

– Только не кричи. Все хорошо, ты в безопасности, – сказал чуть хрипловатый и смутно знакомый голос, а ноздри защекотал слабый запах вишневого табака. – Горыныч, наша девочка очнулась.

Точно ли очнулась?! Потому что не было в ее окружении никаких Горынычей и никаких мужиков с крепкими руками и вишнево-дымным дыханием. Потому что рассчитывать она могла только на себя! Потому что ее родители мертвы!!!

Лера не закричала, она закрыла глаза и тихонечко, по-щенячьи заскулила. На ее лоб тут же легла прохладная ладонь, а щеку кто-то лизнул шершавым горячим языком.

Все, нельзя лежать вот так беспомощной куклой. Нельзя прятаться от жизни или от того, во что превратилась ее жизнь. Нужно, наконец, посмотреть правде в глаза. И Лера посмотрела.

Ее мир снова изменился. Не было больше ни сада с эльфийскими огоньками, ни битого стекла на каменных дорожках. Не было влажной ночной прохлады. Воздух был сух, свеж и пах вишневым табаком. Лера лежала на диване в какой-то незнакомой комнате, стены которой были обиты вагонкой, а на окнах висели шторы из плотной, совершенно не пропускающей свет ткани. Рядом в кресле сидел мужчина. Тот самый мужчина, который сначала подвез ее от Гремучего ручья в город, а потом… а потом снес лопатой голову ее отцу. Тут же, положив передние лапы на диван, сидел огромный призрачный пес с черепом вместо головы, с красными огоньками в черных провалах глазниц. Пса она не боялась, а вот мужчину…

– Постарайся себя контролировать, – сказал он мягко и строго одновременно. – Это съемный дом, не хотелось бы разбираться с хозяйкой из-за разбитых окон.

– Ты убил моего отца… – Лера хотела выкрикнуть это обвинение прямо ему в лицо, но получилось только прохрипеть. Горло болело. Хотелось пить.

– То существо больше не было твоим отцом, Лера. Вспомни. Проанализируй.

Она вспомнила и проанализировала. На это ей хватило всего нескольких секунд. Мужик с табачно-вишневым дыханием был прав. Если бы не он, с ней бы случилось то же самое, что и с ее мамой.

– Кто ты? – спросила Лера и, превозмогая головную боль, села на диване. – Кто вы все, черт побери, такие!

– Мы твои друзья, Лера. Тебе пока сложно в это поверить, но мы, в самом деле, твои друзья.

Ей было сложно поверить – тут он оказался прав. Но кто бы знал, как хотелось!

– Где я?

– Это дачный поселок. Я снял здесь дом. Здесь ты в полной безопасности.

– Хватит говорить мне про безопасность! – снова прохрипела она. – Мой отец превратился в чудовище! Моя мама убита! За мной по пятам ходит какой-то костяной урод! А ты говоришь, что я в безопасности?!

Призрачный пес попятился, огоньки в черных глазницах обиженно замерцали, и сама не понимая, что делает, Лера обхватила его за мощную шею, шепнула:

– Прости, Цербер. Я не хотела тебя обидеть.

Она одновременно чувствовала и не чувствовала его под своими ладонями. Словно пыталась обнять и удержать жаркий степной ветер, на доли секунды обретший форму и плоть. Ощущения были странными, пугающими и успокаивающими одновременно. А Цербер, ее призрачный пес, мигнул ей трижды. И это точно что-то значило. Она просто забыла, что именно.

– Прости. – Она еще раз провела ладонью по собачьему черепу. – Простишь?

Красные огоньки вспыхнули всего один раз, и это точно означало «да». Так ей когда-то объяснял Мирон, парень из ее коматозных грез.

– Его я помню. – Лера перевела взгляд с Цербера на мужчину. – Вас тоже. – Она снова перешла на «вы». Это было не уважительное «вы», это было «вы», которое максимально дистанцировало ее от этого странного человека. – Кто вы такой?

– Меня зовут Григорий. Я… – он на мгновение задумался, а потом продолжил: – Я дальний родственник одного твоего знакомого.

– Какого знакомого?

– Мирона.

– Мирона?!

А у парня из ее коматозных грез, оказывается, еще и родственнички есть! Классные такие родственнички! С лопатами…

В виски снова вгрызлась боль. Она вгрызалась, расчищала дорогу воспоминаниям и ужасу.

– Мне нужно идти! – Лера встала. Голова тут же закружилась.

Григорий не попытался ее ни удержать, ни поддержать. Вместо этого он спросил:

– Куда?

– Туда! Обратно! Там мои родители!!!

– Ты им уже ничем не поможешь. – Он говорил мягким, очень приятным и очень убедительным голосом. На кого-то другого этот голос непременно бы подействовал, но не на нее!

– Я вызову полицию! Или «Скорую»! – В душе вдруг зародилась совершенно беспомощная, совершенно иррациональная надежда. – Может быть я плохо посмотрела! Может быть моя мама все еще жива?!

– Они все мертвы, Лера. Им не нужна «Скорая», им не поможет полиция.

Она ничего не слышала, она рвалась обратно. Ей было важно убедиться, сверить свои страшные воспоминания с фактами. Ей было важно делать хоть что-нибудь.

– Валерия, – сказал Григорий таким тоном, что она замерла, застыла под его взглядом. – Тебе не нужно туда. Более того, тебе опасно попадаться на глаза полиции.

– Почему? Почему не нужно? И почему опасно?

Григорий вздохнул, а потом сказал с непонятной досадой:

– Потому что нет ничего хуже инициативного дурака. Информированного инициативного дурака, – поправил он сам себя и придвинул к дивану журнальный столик, на котором стоял включенный ноутбук с каким-то открытым и поставленным на паузу видео. – Посмотри это, Валерия. Посмотри, а я сварю нам с тобой кофе. Ты же хочешь кофе?

Неожиданно выяснилось, что она хочет кофе. Даже в таких страшных обстоятельствах все равно хочет. Лера молча кивнула, молча села на диван и коснулась тачпада, запуская видеоролик.

Это был ютуб-канал «На крыльях ночи». Автор канала оставался вне поля зрения. Лера могла слышать лишь его неприятный, с пришепетыванием, голос.

– Ну вот, мои дорогие подписчики! Вы хотели сенсации?! Вы получите сенсацию! Я, Карп Черный, буквально час назад получил анонимное сообщение о совершенном преступлении. О кровавом и страшном преступлении! – Шепелявый голос сделался восторженным.

Леру замутило, потому что теперь она не только слышала, но и видела. Карп Черный, кем бы он ни был, подходил к дому ее родителей, подсвечивая себе путь фонариком. Камера металась из стороны в сторону, вызывая приступы головокружения. Похоже, оператором Карп Черный был таким же плохим, как и диктором. В кадре показалась полная, покрытая рыжими волосками рука, толкнула калитку. Калитка беззвучно поддалась.

А дальше был мамин эльфийский сад с меняющими свой цвет эльфийскими фонариками. А дальше на дорожке будет тело…

– Слышите? – спросил Карп Черный приглушенным шепотом. – Видите?! – Камера устремилась вниз, высвечивая на дорожке осколки битого стекла. – Определенно, здесь что-то произошло! И мы с вами прямо сейчас выясним, что именно! Напоминаю, с вами я, журналист и расследователь, Карп Черный! Подписывайтесь на мой канал! Жмите на колокольчик! Делайте репост этого видео!

Лера обхватила себя за плечи. Ее бил озноб.

– Ну что же! Рискуя собственной жизнью, я, Карп Черный, иду по следам преступника к месту преступления.

Он шел к дому по усыпанной битым стеклом дорожке. По той самой дорожке, на которой очень скоро увидит обезглавленное тело. Лера перестала дышать, уставилась в экран.

…Тела не было. Она точно помнила то место. Она точно помнила, где стояло существо, некогда бывшее ее отцом. Дорожка была пуста.

В комнату вошел Григорий, поставил поднос с двумя чашками кофе на столик рядом с ноутбуком, сказал, не глядя на экран:

– Я не убирал тело… Не успел. Нужно было сначала отвезти тебя в безопасное место.

Лера молча кивнула, снова уставилась в экран. Невидимый Карп Черный уже проскользнул в дом и, напряженно сопя, принялся подниматься вверх по лестнице. На площадке второго этажа он замер перед открытой дверью спальни.

– Жуть… – сказал Карп Черный зловещим шепотом. – Чё за вонь? – Он шумно, по-звериному втянул в себя воздух. – Господа, мы приближаемся к разгадке.

Сейчас он подойдет к гардеробной и увидит несчастного растерзанного Рони…

Не подошел – направился к ванной комнате, из-под двери которой пробивался жесткий электрический свет, деликатно постучал. Было что-то дикое в этом вежливом стуке. Лера зажмурилась и пропустила тот момент, когда Карп Черный вошел в ванную.

– О, боже! – услышала она его испуганный, теперь уже по-настоящему испуганный вскрик. – Вы это видите?!

Лера открыла глаза. Она не хотела видеть, но жестокий и безмозглый Карп Черный все равно навел камеру на ванну…

Он, этот урод, показал все! И ее мертвую маму, и воду цвета шаронской розы, и жуткую рану на маминой белоснежной шее…

– Вы видите? – прохрипел он.

Камера отъехала и качнулась, послышался стук, Карп Черный чертыхнулся, налетев на дверной косяк, а потом начал медленно пятиться. Его дыхание сделалось шумным и одышливым, а картинка на экране заметалась из стороны в сторону, когда он стремительной слоновьей поступью сбегал вниз по лестнице, выбегал из дома, мчался по припорошенной битым стеклом дорожке прочь от дома, прочь от ванны с водой цвета шаронской розы. Он бежал, а картинка металась из стороны в сторону, и Лере казалось, что она смотрит какой-то низкобюджетный ужастик. Вот только это был не ужастик, это было реальное, а не постановочное видео. Подтверждением реальности стал громкий закадровый крик:

– Эй! Эй, мужик, что ты здесь делаешь?!

Голос был Лере знаком. Этот голос принадлежал Игорьку. Игорек приехал к ней на помощь, но вместо нее нашел вот этого ютуб-мародера, грязного стервятника!

– Ноги… ноги… ноги!!! – бубнил Карп Черный, протискиваясь в калитку и по-бизоньи, не разбирая дороги, ломясь сквозь густой подлесок прочь от дома.

Он бежал так, наверное, несколько минут. В объектив камеры попадали то его грязные кроссовки, то лесная тропинка, то темные силуэты деревьев, то клочок подсвеченного желтой луной неба. Это был стрим. Шоу в прямом эфире. Мародер и стервятник Карп Черный продолжал фиксировать свое позорное бегство с места преступления. Наконец он остановился, камера перестала метаться и уставилась на темную громаду какого-то придорожного куста.

– Вы видели? Вы слышали? – спросил он, задыхаясь. – Он все еще там, в доме! Это чудовище! Это порождение тьмы! Ну так и мы не останемся в стороне! Прямо сейчас, прямо на ваших глазах вершится история! Я звоню в полицию!!! Никому не уйти от правосудия! Никому!!!

Экран погас, но через пару секунд видео возобновилось.

– Я кое-что забыл, – сказал Карп Черный зловещим шепотом. – Меня просили передать послание. Сейчас-сейчас… – что-то зашелестело, наверное, разворачиваемая лист бумага, а потом он снова заговорил все тем же зловещим шепотом: – Мертворожденное дитя, не надо прятаться! Не противься судьбе и зову крови! Твоя настоящая семья ждет тебя в твоем родовом гнезде.

Экран погас, на сей раз уже окончательно. Дрожащей рукой Лера потянулась к чашке с кофе.

– Кто это? – спросила она, тупо пялясь в черный экран. – Что это вообще такое?

– Это местный журналист и блогер, Карп Черный. Надо полагать, охотник за сенсациями.

– Откуда у вас это видео? – Лера перевела взгляд на Григория.

– Я подписан на его канал. – Он осторожно присел рядом.

– Зачем? – спросила Лера. – Зачем вам местный журналист и охотник за сенсациями?

– Представителей прессы, любой прессы, лучше держать на виду. – Григорий пожал плечами. – Иногда в их руках оказывается очень ценная информация. Как ни странно, этот никчемный человек однажды уже доказал свою полезность.

– Как? – Лера отхлебнула горячий и крепкий кофе.

– Благодаря его блогу я нашел тебя. Он ведет что-то вроде криминальной колонки, в которой, помимо всего прочего, рассказывает о пропавших людях. Например, о незнакомке, которая чудом выжила после страшной аварии в Гремучей лощине.

– Меня нужно было искать? Кому я вообще нужна? – спросила Лера и потерла виски.

– Ты даже представить себе не можешь, Валерия, насколько ты важна!

– Вам?

– Мне в том числе.

– Кому было адресовано то послание? Мертворожденное дитя… Что это вообще такое?

– Это ты, Валерия. Я почти уверен, что послание адресовано именно тебе. И я абсолютно уверен, что таинственный информатор Карпа Черного – человек, убивший твоих родителей и охотящийся на тебя.

– Почему мертворожденное? – Лера мысленно ужаснулась тому спокойствию, с которым восприняла информацию об охотящемся на нее убийце. Ее душа словно подернулась ледяной коркой, отсекающей любые сильные эмоции. Наверное, любопытство не считалось сильной эмоцией, раз прошло сквозь этот невидимый фильтр.

– Это старая история, когда-нибудь я тебе ее расскажу.

– Он убил их из-за меня! – Ледяная корка треснула, острые осколки впились в сердце, стало больно дышать. – Этот человек охотился на меня, пожтому пришел к моим родителям! Он хотел, чтобы они рассказали, где меня найти! А они не рассказали, и он их убил… – Лера вскочила на ноги, нечаянно смахнув со стола чашку с недопитым кофе. Григорий ловко поймал ее на лету, поставил на место. И с той же ловкостью поймал Леру за руку, притянул к себе, посмотрел в глаза, сказал мягко и одновременно строго:

– Послушай меня, девочка. Просто послушай. От того существа, которое тебя ищет, невозможно ничего утаить. Поверь мне: ему не нужно даже задавать вопросы, ему достаточно просто заглянуть в глаза, чтобы узнать правду. И он заглянул в глаза твоим родителям. Сначала отцу, потом матери. И не узнал ровным счетом ничего. Знаешь почему?

Лера молча покачала головой.

– Потому что они сами не знали, где ты.

– Этого не может быть… Они знали! Это они положили меня в тот реабилитационный центр!

– Нет. Это были не они. Никто из твоих близких не знал, ни что с тобой случилось, ни где ты была все это время.

– Тогда кто?..

– Мирон. В реабилитационный центр тебя пристроил Мирон.

– Парень из моих коматозных грез? – Лера горько усмехнулась. – То есть, он реальный персонаж?

– Реальнее не придумаешь. – Григорий улыбнулся, а Лера вдруг вспомнила, что видела Мирона не только во сне. Парень с палкой, тот самый, с которым она едва не столкнулась во время своего побега из Гремучего ручья.

– Он садовник? – спросила она и вопросом своим, кажется, изрядно повеселила Григория.

– Почему садовник? Мирон врач, анестезиолог-реабилитолог. Кстати, именно ему ты обязана своим спасением. Ему и еще нескольким не менее прекрасным людям. Надеюсь, вы скоро познакомитесь.

Лера ничего не ответила, вместо этого она сказала:

– Он ошибся. Этот Карп Черный ошибся. Тот человек, которого он принял за убийцу, это Игорек, мой дядя. – Она встрепенулась, посмотрела на Григория с мольбой. – У вас же есть телефон? Позвольте мне позвонить!

– Кому?

– Игорьку! Он приехал по моей просьбе! Это я ему рассказала, что случилось. Вдруг он тоже в опасности из-за меня!

– Тебе не нужно никому звонить, – сказал Григорий.

– Почему? – Лере хотелось кричать, но, кажется, на крик не осталось сил.

– Во-первых, твой дядя сейчас в безопасности.

– А во-вторых?

– А во-вторых, ты сама в опасности.

– Ну да, конечно! За мной охотится страшный человек!

– Не только поэтому. Теперь за тобой охотится еще и полиция.

– За мной? Почему за мной? Зачем?..

– Тебя объявили в розыск, Валерия. На данном этапе ты – главная подозреваемая в убийстве.

– Я убила своих собственных родителей? Что вы несете?!

– Успокойся, – сказал Григорий мягко. – Успокойся и просто выслушай то, что я тебе скажу. Прояви терпение и благоразумие. Хорошо?

Она была не готова ни к терпению, ни к благоразумию, но все равно молча кивнула.

– Насколько я знаю, у тебя весьма специфический бэкграунд. – Григорий закурил одну из своих вишневых сигарет. – Реабилитационные центры для наркоманов, клиники для психически нестабильных людей. Ты была проблемным ребенком, Валерия. – Он взмахнул рукой, предупреждая все ее возражения. – Хорошо, скажем так, ты считалась проблемным ребенком. Наркомания, склонность к депрессиям и побегам из дома. Кто знал о твоих сложных отношениях с родителями?

– Они стали налаживаться… – Лера без сил опустилась обратно на диван, мельком, самым краешком сознания отмечая, что Цербер куда-то исчез. – Наши отношения стали налаживаться. Я была чиста несколько лет. Никаких приступов, никаких срывов. Родители даже приезжали ко мне в гости, в мой дом. Я купила себе дом, понимаете?! У нас все было хорошо!

– Когда ты в очередной раз пропала… – начал было Григорий.

– В какой очередной раз?! – закричала она. – В тот раз, когда я попала в аварию, в которой мне почти отшибло мозги?! Тогда, по-вашему, испортились наши отношения?!

– Твой отец был уверен, что ты снова куда-то сбежала, – сказал Григорий.

– Откуда вам это знать?! Что вы вообще про нас знаете?!

– Я умею задавать вопросы так, чтобы получать на них максимально точные ответы. Я разговаривал с сотрудниками фирмы твоего отца. Ты пропала почти месяц назад, и твое внезапное исчезновение очень расстроило и разозлило твоего отца. Он планировал дать тебе какой-то заказ…

– Он дал мне этот заказ! И я его почти закончила, когда выяснилось, что…

Лера замолчала, зажмурилась, чтобы удержать вспыхнувшее яркой молнией воспоминание. Для таких воспоминаний нужна полная сосредоточенность и железная выдержка…

…Отец даже не удосужился сказать ей это в глаза – просто прислал сообщение. Там было много обидного в этом сообщении, много обидного и несправедливого, но суть сводилась к одному. Она бездарность и никчемность! Ее жалкие потуги быть полезной нужны только ее бедной матери, а больше не нужны никому. Ее работа не стоит ровным счетом ничего. Она в очередной раз не оправдала оказанное ей доверие.

И все это буквально на пороге утверждения ее проекта. Ее во всех смыслах хорошего, продуманного и перспективного проекта. И все это ударом под дых в тот самый момент, когда не ждешь, когда доверился и поверил, что еще можно все наладить. Хоть как-нибудь.

Сообщение отца застало Леру небольшом придорожном кафе. Передохнуть, залить полный бак бензина, выпить чашку кофе, обдумать планы на жизнь. Сообщение отца погнало ее из придорожного кафе в придорожный бар – шумный, дымный, пьяный. Она не хотела напиться, она хотела доказать отцу и самой себе, что может выстоять, не сломаться даже тогда, когда больно, а кругом соблазны. И ведь выстояла… Кажется… Всего один бокал безалкогольного мохито. Лера точно помнила, что безалкогольного. Помнила забитую татуировками мужскую руку, протягивающую ей запотевший бокал. Помнила терпкий, немного странный вкус мохито. А потом не помнила ничего… совсем-совсем ничего…

– Твой отец сказал своему бизнес-партнеру, что устал, – долетел до нее голос Григория. – Устал от твоей нестабильности и твоей ненадежности.

– Да, я очень утомительная личность. – Лера потерла виски руками. Новорожденное воспоминание цеплялось за мозг острыми коготками, не желало исчезать. Теперь оно с нею на веки. Это убийственное воспоминание о том, как она разочаровала своего отца.

– Но твоя мама продолжала надеяться, что ты вернешься. Тайком от твоего отца она даже наняла частного детектива, чтобы он тебя нашел.

– Но он меня не нашел.

– Он тебя нашел, Валерия. Но, позволь, я продолжу.

Лера молча кивнула. Ей не хотелось продолжений и разоблачений, ей вполне хватало того, что она уже знала. Ей хватит этого до конца ее дней.

– Нестабильная, эксцентричная, с суицидальными и паранойяльными наклонностями, зависимая от наркотических препаратов, склонная к бродяжничеству и асоциальному поведению.

– Вы хотите сказать, что все это я? – Лера усмехнулась.

– Я хочу сказать, что именно такой тебя видело общество. Твоя ли была в том заслуга или не только твоя – с этим еще предстоит разобраться.

– Я не такая… – сказала Лера шепотом, а потом расхохоталась и продолжила: – Я не такая, я жду трамвая…

Еще немного – и смех ее перешел бы в рыдания, но душевных сил неожиданно хватило на то, чтобы взять себя в руки и замолчать.

– Ты не такая, – сказал Григорий с абсолютной уверенностью в голосе, и за эту уверенность Лера была готова его расцеловать, но вместо этого лишь крепче сжала кулаки. – Но посмотри на ситуацию глазами стороннего наблюдателя.

– Следователя?

– Пусть даже следователя. У тебя случился конфликт с родителями, после которого ты исчезла.

– А потом объявилась в их загородном доме? – До Леры начало доходить. Ситуация была дикая и абсурдная, но покажется ли она такой стороннему наблюдателю?

Обиженная, психически нестабильная дочь явилась к родителям. Например, за деньгами для очередной дозы или просто по зову больной души. Родители ей отказали, и она взялась за нож… В доме ее отпечатки, она писала маме в мессенджеры, она звонила с маминого телефона своему дяде…

– Я позвонила сама! Я сама позвонила Игорю, чтобы рассказать, что случилось, чтобы попросить помощи!

– И он приехал.

– И не нашел меня. Зато нашел тела…

Лера замолчала, часто-часто задышала открытым ртом, прогоняя паническую атаку. Зеркало, висящее на стене напротив, пошло сетью мелких трещин…

– Спокойно. – На ее плечо легла тяжелая ладонь, и Лера сжала кулаки, до крови вгоняя ногти в кожу, успокаивая поднимающуюся откуда-то из темных глубин души волну. – Представь холодный ручей… Шагни в него…

…И представила, и шагнула, и стояла, в растерянности наблюдая, как вскипает вокруг нее ледяная вода. Стало легче. Отпустило.

– Молодец, – сказал Григорий и убрал руку с ее плеча.

– Ну допустим, – прохрипела Лера, одновременно пытаясь и дышать, и говорить. – Допустим, что я… убила свою маму. А отец?.. Посмотрите на меня! Способна я одним ударом отрубить человеку голову?!

Ей снова потребовалось мысленно шагнуть в ручей, чтобы взять себя в руки. Ничего, она научится.

– Одним ударом сделать такое сложно даже физически крепкому, но неподготовленному мужчине.

– А вы подготовлены? – Лера уставилась на него. У нее уже почти получалось одновременно стоять по колено в студеной воде и смотреть. – Для вас это обычное дело – отрубать головы людям?

– Твой отец больше не был человеком, Валерия.

Она верила. Она помнила, каким стал перед смертью ее отец. Не было в том существе ничего человеческого.

– Тогда кто он? – Лера помолчала и добавила: – И кто вы? – Еще немного помолчала и добавила: – И кто я?

– Твой отец стал упырем, нежитью. – Голос Григория звучал тихо и буднично, так буднично, что Лера как-то сразу ему поверила. Или она верила не ему, а своим собственным воспоминаниям?

– А вы?

– И я. В некотором смысле.

– Упырь? – И снова она почти не удивилась. Наверное, закончился лимит удивлений. – Как Дракула?

– В летучую мышь не превращаюсь, а в остальном аналогия вполне уместна.

– Вы не похожи на… – Лера осеклась. – На то существо.

– Потому что я другое существо. У меня есть душа и воля.

– Ум, честь и совесть… – усмехнулась Лера.

– Можно и так сказать. – Он тоже едва заметно улыбнулся.

– А я в таком случае ведьма, да?

– В таком случае, да. Но откуда ты знаешь? – Кажется, ей тоже удалось его удивить.

– Мне рассказал Мирон, парень из моих коматозных грез. Кстати, кто в нашем раскладе он? Добрый волшебник? Прекрасный вампир Эдвард? Или принц на белом коне?

– Врач анестезиолог.

– Просто врач? Только и всего?

Григорий молча кивнул.

– Но по чужим снам он шастает ловко.

– Это его маленькая способность. Но меня радует твое здравомыслие и твой самоконтроль. Признаюсь, я ожидал худшего.

– Просто я все еще в шоке. – Григорию хотелось говорить правду. И вообще он был бы душкой, если бы не был вампиром. – Но давайте продолжим, да?

Григорий кивнул.

– Если предположить, что я слетела с катушек и… убила свою маму, то я все равно никак не могла бы убить своего отца. Физически не могла бы. И я плохо помню то, что случилось, но эти клыки и эти когти… – Леру передернуло. – Как думаете, полиция примет это за норму?

– На видео не было тела, – пробормотал Григорий, а потом, зажав сигару крепкими, белоснежными зубами, сказал: – Валерия, побудь здесь. Мне нужно кое-кому позвонить.