Текст книги "Один сон на двоих"

Глава 30

Подземный ход освещался яркими, забранными железными решетками лампами. Звуки шагов разносились по нему гулким эхом.

– История вашего рода так же интересна и в некотором смысле так же трагична, как история Константина. – А вот от голоса Розалии Францевны эхо отказывалось, не принимало. – Кстати, у вас с ним общий предок. Два древних рода, два удивительных жизненных пути. И оба вы – последние представители своего вида. Такая чудовищная несправедливость. Правда? Не отвечайте, дитя. Я понимаю ваше замешательство. И я не хочу отнимать у Константина удовольствие посвятить вас в происходящее. Кстати, мы уже почти пришли.

Розалия Францевна остановилась перед массивной железной дверью, приложила к считывающему устройству ключ-карту, и дверь с тихим жужжанием распахнулась.

После яркого света коридора это помещение казалось почти темным, оно освещалось лишь стоящей на столе лампой. Потребовалось время, чтобы глаза привыкли к смене освещения, и Лера смогла рассмотреть и внутреннее убранство подземной комнаты, и тех, кто в ней находился.

А это, в самом деле, была комната. Дорого и со вкусом обставленная антикварной мебелью, с кроватью под расшитым звездами балдахином, с книжным шкафом у стены, персидским ковром на полу и живыми цветами на кофейном столике. С викторианским креслом, в котором полусидел-полулежал человек. Игорек! В этом чертовом викторианском кресле сидел голый по пояс Игорек. Голова его беспомощно свисала на грудь, а на самой груди виднелись подсохшие потеки крови.

Позабыв про Розалию, Лера рванула к Игорьку, отбросила с его лба мокрые от пота волосы, заглянула в смертельно-бледное лицо.

– С ним все в порядке, душа моя! – послышался за ее спиной бархатный и уже знакомый голос. – Но жизнь его в твоих руках.

Лера обернулась на этот голос, готовая увидеть монстра, а увидела принца. Именно такими рисуют прекрасных принцев в дамских романах – высокими, белокурыми, белозубыми, широкоплечими и обаятельными красавцами.

– Я Константин, – представился принц и в галантном жесте приложил ладонь к груди. Его рубашка была не такой белоснежной, как улыбка. На его рубашке виднелись отвратительные бурые следы. – Наконец-то мы встретились, душа моя!

– Встретились, – машинально повторила Лера, а потом сказала: – Я пришла. Отпусти его! – Она посмотрела на Игорька, тот зашевелился, открыл глаза. Жив! Слава богу, жив!

– Какая же ты… – Тонко вырезанные ноздри Константина затрепетали, словно он учуял какой-то невероятной красоты аромат. – Черная книга не врет. Как же вкусно ты пахнешь! Как же тяжело противиться такому соблазну! Хорошо, что я сыт. Рози, – он посмотрел на Розалию Францевну, – ты оказалась весьма предусмотрительной, когда заставила меня поесть перед встречей с моей дорогой… – Он прищелкнул тонкими, музыкальными пальцами и продолжил: – Давай я буду называть тебя кузиной. В конце концов, нас, в самом деле, связывают родственные узы. Ты – мертворожденное дитя, потомок древнего венгерского рода. Я – последний из фон Клейстов, потомок старинного германского рода. Вижу, по глазам вижу, что кое-что ты уже знаешь и понимаешь. И даже, наверное, хочешь спросить, не самозванец ли я, ведь Отто Фон Клейст и его несчастная сестрица Ирма сгинули здесь почти сто лет назад.

Ему нравилось рассказывать! У него это хорошо получалось. Он мог бы стать прекрасным актером, если бы не стал убийцей.

– Мой прадед Грюнвальд фон Клейст был двоюродным братом Отто. Хиреющая, обедневшая, но все еще живая ветвь родового древа. В то трагическое и смутное время он тоже стал последним в роду, но темные силы благоволили нам – наш род не угас. Однако с каждым десятилетием завести потомство становилось все тяжелее и тяжелее. Человеческий род измельчал, женщины умирали, так и не успев выносить дитя. Моя покойная матушка была девятой женой у моего отца. Я говорю это, чтобы ты понимала масштаб проблемы. Ты ведь понимаешь, душа моя?

Застонал, завозился в кресле Игорек, Лера дернулась было к нему, но Константин предупреждающе вскинул вверх руку.

– С ним все хорошо. Прошу, не отвлекайся! Нам предстоит многое обсудить. И, пожалуйста, отойди чуть дальше. Твой аромат дурманит мой разум.

Он улыбнулся. И это уже была не человеческая улыбка – клыки его удлинились, а челюсть угрожающе выдвинулась вперед.

– Константин! – предупреждающе сказала Розалия Францевна и мягко взяла его за руку.

– Рози, она невероятна! – Клыки то увеличивались, то уменьшались до почти нормальных размеров. – Рози, мне тяжело…

С ласковой улыбкой Розалия Францевна потянула себя за волосы и каким-то привычным, отточенным до автоматизма движением сдернула их с головы. Не волосы сдернула, а парик, под которым оказалась белесо-поблескивающая, покрытая уродливыми рубцами кожа.

– Все хорошо, мой мальчик. – Она погладила Константина по белым кудрям. – Сейчас тебе станет легче.

Смотреть на это было невыносимо тяжело и невыносимо страшно, но Лера заставила себя смотреть, как Константин со звериным урчанием впился в дряблую старушечью шею чуть ниже основания обтянутого тонкой кожей черепа, как закатились то ли от боли, то ли от экстаза глаза Розалии Францевны, как ее тело начало медленно оседать на персидский ковер.

Константин поймал ее уже у самой земли, бережно подхватил на руки, уложил на кровать, заботливо укрыл пледом.

– Это моя боль, – сказал он, проводя острым черным когтем по одному из шрамов. – Рози вырастила меня, заменила мне мать. Сейчас я научился себя контролировать, но в детстве…

– Не вини себя, мой мальчик, – слабо просипела Розалия. – Все хорошо. Не вини себя.

Он поцеловал ее в морщинистую, еще больше иссохшую щеку губами, перепачканными в ее же крови, легонько сжал ее сухонькую руку, отошел от кровати и посмотрел на Леру.

– Все, теперь мне полегче. Но в будущем нам с тобой нужно будет что-нибудь придумать, душа моя.

– Клетка с пуленепробиваемым стеклом в моей цюрихской лаборатории – наилучшее решение! – И Лера, и Константин обернулись на этот мелодичный женский голос. – И не называй ее так – душа моя…

В комнату вошла ослепительной красоты блондинка. Если бы Константин не утверждал, что он последний в роду, Лера решила бы, что это его сестра.

– Марта, любовь моя, тебя никто не заменит! – Константин шагнул ей навстречу. – Ты же понимаешь, что все это ради тебя одной?

– Я понимаю, что в оранжерее лежит какой-то мужик, а в округе уже ходят никому ненужные слухи, – сказала Марта и вперила холодный взгляд в Леру. – Какая поразительная ирония судьбы, – сказала она и усмехнулась. – Ты была прямо у нас под носом в то самое время, когда мы землю рыли, чтобы тебя найти.

– И как я ее не почувствовал?! – Тонкие ноздри Константина снова затрепетали.

– Почувствовал бы, если бы слушал нас с мамой и оставался в усадьбе, а не развлекался в лощине. – Марта покачала головой. В голосе ее был упрек, а во взгляде – любовь. Такая же безграничная и безоговорочная, как и у Розалии. – Ты же знаешь, Константин, во что превратила невоздержанность нашего отца! Ты же помнишь, что написано в Черной книге!

– Я знаю и помню, любовь моя. И я единственный из рода нашел решение нашей проблемы. – Константин посмотрел на Леру. – Предвижу твой вопрос и, чтобы ты не мучилась, дам ответ. Мы с Мартой брат и сестра. Уточню: сводные брат и сестра. Мой отец женился на Рози и удочерил Марту. Мы выросли вместе, под одной крышей! Она знает про меня все! Все мои тайны и все мои беды! И как ты думаешь, мог ли я выбрать себе какую-то другую женщину? Кого-то не столь совершенного?

– Константин… – Марта прижалась щекой к его плечу. Это было так по-человечески, что Леру замутило. – Зачем ты все это ей рассказываешь?

– Затем, любовь моя, что она должна знать, должна понимать, что все это затевалось не просто так! Мне не нужен контроль над миром и личная армия, как несчастному Отто! Мои чаяния в разы скромнее и чище!

– Чего ты хочешь? – спросила Лера. – Какие чистые чаяния могут быть у такого, как ты?!

– Такие же, как и у всякого нормального мужчины. – Константин обнял Марту за плечи, притянул к себе. – Я хочу семью. Хочу жениться и завести детей. И я не хочу, чтобы моя любимая женщина умерла в родах, как моя матушка.

– А я не хочу стареть. – Марта смотрела на Леру задумчивым и полным тоски взглядом. – Мы и так потратили уйму времени на твои поиски, мертворожденная!

– Любовь моя, для меня ты всегда будешь прекрасной, – сказал Константин, но Марта в ответ лишь раздраженно дернула плечом.

– Мои биологические часики тикают. Тик-так, тик-так…

– Так укуси ее! – сказала Лера. Здесь, в этом винтажном подземелье, она не видела главное – она не видела Цербера. Это пугало. А страх всегда делал ее злой и дерзкой. – Укуси и слейся с ней в экстазе, дорогой кузен!

– Не могу, – сказал Константин и покачал головой. – Для того чтобы слиться в экстазе, как ты изящно выразилась, нам нужно преодолеть две непреодолимые преграды. Первая: укушенные мной люди теряют рассудок и превращаются в безмозглых кровожадных монстров. Ты могла убедиться в этом на примере своего папеньки. Я специально оставил его в живых, так сказать, для наглядности. Вторая преграда еще страшнее…

– Я хочу ребенка, – сказала Марта твердо и решительно. – Я хочу родить его сама и не хочу при этом умереть.

– Мы испробовали несколько вариантов. Мы даже прибегали к услугам суррогатных матерей. – Константин еще крепче прижал к себе Марту. Со стороны они казались влюбленными и совершенно нормальными. Только казались… – Шесть раз, если быть точным. Ни одна из этих женщин не смогла выносить дитя.

– Несколько потраченных впустую лет! – поставила точку Марта.

– И мы стали искать. Записи прадеда, письма Отто фон Клейста, Черная книга – наша фамильная библия! Мы потратили на это еще четыре года.

– Тик-так, тик-так… – повторила Марта. Сейчас она, обычная смертная женщина, казалась куда опаснее и куда безумнее Константина.

– Мы узнали о существовании таких же, как мы, но других! – Константин сейчас говорил о Григории и Астре. Лера была в этом уверена. – Их породил Отто фон Клейст. Но при этом они не потеряли разум. Мало того, у них, в отличие от нас, появилось одно весьма существенное преимущество!

– Им уже далеко за сотню лет. И они до сих пор живы! – В голосе Марты слышалась кристальная, ничем не прикрытая зависть.

– А еще они научились мимикрировать под нормальных людей: менять города, страны, профессии, имена и личины. Стоило мне только взять их след, как они исчезали. Хитрые лисы! У нас ушло еще два года на то, чтобы понять, что искать нужно не лабораторных крыс, а вещество, сделавшее их уникальными.

– Тик-так… – с каким-то мрачным удовлетворением сказала Марта. В тусклом свете лампы тени легли на ее прекрасное лицо беспощадно-реалистичной маской, не оставляя ни малейшего сомнения – завод в ее биологических часах очень скоро подойдет к концу.

– И мы вышли на твоих родителей, Валерия, – продолжил Константин. – На твоих настоящих родителей. Печальная история. Соболезную.

Ничего он не соболезновал, он переживал о потраченных усилиях и часиках своей ненаглядной Марты.

– И еще на год отказались от поисков, – сказала Марта с досадой.

– Я отказался – не ты! – Константин поцеловал ее в висок. – Моя Марта врач-репродуктолог! Очень хороший врач с очень острым умом!

– Я оставила себе копии всех медицинских документов, всех заключений, сохранившихся после той аварии, – сказала Марта, разглядывая Леру именно так, как ученый разглядывает лабораторную крысу: с задумчивым интересом. – Оставила в качестве подтверждения нашего провала, а нашла надежду. Мы думали, что ты погибла в той аварии вместе с родителями, мы даже не предполагали возможность подмены. Кстати, да, Валерия, твои родители мертвы уже больше двадцати лет, а те, другие, не настоящие. Если хочешь, я покажу тебе копии, чтобы ты так не убивалась из-за их преждевременной кончины. У вас разные группы крови. У них – первая, у тебя четвертая. Так не бывает, это нарушает законы природы и генетики. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сделать выводы и начать поиски!

– И времени терять не пришлось, – сказала Лера шепотом.

– Как сказать. – Марта смотрела на нее с раздражением и, кажется, с ревностью. – Стоило только нам выйти на твой след, как ты снова пропала, мертворожденная мерзавка!

– Марта, – сказал Константин с мягким укором, – позволь, об остальном расскажу я. Мне очень хочется, чтобы конец этой истории наша девочка узнала от кого-то по-настоящему родного.

– Пожалуйста! – Марта отступила к книжному шкафу, и фигура ее почти растворилась в сумраке. – Не отказывай себе в удовольствии, любовь моя!

Прежде чем заговорить, Константин подошел к Игорьку, встряхнул его за плечо. Игорек застонал, открыл глаза.

– Не трогай его! – Лера шагнула к креслу, но Константин предупреждающе вскинул руку.

– Поразительно! Ты знаешь, что этот человек тебе не родственник, но все равно пытаешься его защитить, душа моя. Боюсь, мне придется тебя разочаровать. Но начну сначала. Как уже сказала Марта, ты пропала в тот самый момент, когда мы вышли на твой след. Ты как сквозь землю провалилась. Это теперь мы знаем про аварию и кому, а тогда… А тогда что мы только не предпринимали, чтобы найти тебя! Мне даже пришлось допросить твоих родителей. Твоих приемных родителей. У меня есть некоторые… способности.

– Гипнотические, – послышался из темноты голос Марты.

– Они действительно не знали, что с тобой случилось. Но, если тебе станет от этого легче, они не особо переживали. Ни отец, ни даже мать. Впрочем, мать хотя бы пыталась сделать вид, что ей не все равно. Она наняла частного детектива для твоих поисков. Но вот незадача, этот человек пропал точно так же, как и ты! Наши поиски застопорились, появились кое-какие дела…

– Ты ушел в штопор, Константин! Ты заигрался в эти свои вампирские игры! – сказала Марта с укором.

– Вампирские игры… – повторил Константин мечтательно. – Нет, это не я заигрался. Это такое особенное место. Дедуля Отто был прав, когда писал в своих письмах, про его целительные силы. Здесь все иначе…

– Избыточное потребление человеческой крови опасно в любом месте. Оно приводит к потере рассудка, Константин! – В голосе Марты теперь слышалась тревога. – Мы знаем массу примеров… Это безответственно с твоей стороны! Сначала тот автобус, потом эти туристы. Я закрывала на все глаза, но ты взялся за персонал центра, Константин! Ты поставил под удар весь наш план!

Константин улыбнулся, покачал головой:

– Любовь моя, ты говоришь так, словно я какой-то наркоман или алкоголик, неспособный контролировать свои низменные порывы. Кстати, о наркоманах и низменных порывах! Валерия, кто подсадил тебя на наркотики? Кто внушил чувство вины, неполноценности и прочие глупые страхи? Можешь не отвечать! Понимаю, что это больно. Поэтому скажу сам. Все это сделал твой любимый дядя Игорь. Ты можешь сколько угодно убеждать себя в обратном, такая защитная реакция свойственна человеческой психике, но давай я буду рассказывать дальше.

– Ты врешь, – сказала Лера, хотя уже сама прекрасно понимала, что так все и есть.

Константин не стал спорить, лишь покачал головой.

– Ты была помехой и обузой не только для своих родителей, но и для него. До твоего появления он был любимым младшим братом, единственным наследником. Какое-то время он присматривался, анализировал…

– Это неправда! – закричала Лера.

– Хорошо. – Константин вздохнул. – Я предвидел такую реакцию, поэтому давай спросим у него самого. – Он склонился над Игорьком, заглянул ему в глаза, сказал ласково: – Поговори с ней. Говори правду, скажи все, что чувствуешь и все, что думаешь. Говори!

И Игорек заговорил…

– Как же я тебя ненавижу, Лерун! – сказал он и сплюнул себе под ноги. – Ненавидел с того самого момента, как увидел тебя в первый раз! Ты отняла мое будущее, маленькая гадина!

– Игорек…

– Молчать! Да, это я подсадил тебя на дурь! Ты просила успокоительные таблетки, а я давал тебе наркоту. Ты просила ничего не говорить родителям, а я рассказывал твоему отцу, какая ты ненадежная, слабая и безмозглая. Было бы идеально довести тебя до передоза или самоубийства, но всякий раз, когда я уже был почти у цели, твоя мамаша запирала тебя в какую-нибудь клинику, и приходилось начинать все сначала.

– Расскажи про аварию, Игорь, – попросил Константин. – Расскажи, нам всем очень интересно!

– Аварию? – Игорек оскалился. Теперь он тоже был похож на упыря – яростного и беспощадного. – У тебя как-то получилось вырваться из-под контроля. Ты была чиста несколько лет и не подпускала к себе никого из семьи, даже меня. И твой папашка вдруг решил, что из тебя может выйти толк. Он так мне однажды и сказал, что ты можешь на что-нибудь сгодиться. А я не мог этого допустить, Лерун! Я слишком долго ждал…

– Что ты сделал, Игорек? – спросила Лера, уже зная ответ.

– Я нанял человека, заплатил ему чертову кучу бабок.

– То сообщение написал ты? Это был не отец?

– Я. Очень неосмотрительно оставлять мобильник без присмотра рядом с непутевым младшим братом. – Игорек хихикнул. – Ты тогда сильно расстроилась, Лерун? Надеюсь, что да. Ты расстроилась и слетела с катушек. В том баре было много свидетелей, готовых подтвердить, что ты села за руль пьяной. Моему человеку, этому безмозглому уроду, оставалось лишь организовать ДТП.

– Он организовал, – сказала Лера.

– Но он не убедился, что ты сдохла!!! – Игорек сорвался на визг. – Он сказал, что дело сделано, но не проверил даже чертов пульс! А когда я велел ему довести все до конца, ты пропала! Ты не сдохла, а испарилась, Лерун!

– Добрые самаритяне нашли ее в овраге и отвезли в больницу, – сказал Константин.

– А мне пришлось изворачиваться перед Аленой, ее матерью, рассказывать, что наша безмозглая девчонка снова сорвалась. И снова отправлять этого урода на ее поиски!

– Кстати, что стало с уродом? – спросил Константин с интересом.

– Я не знаю! Он пропал! Затерялся в этом чертовом городишке, в этих чертовых оврагах… – Голос Игорька затих, словно бы из него вышел весь воздух и все силы. – Он пропал, а ты нашлась…

– Я нашлась, Игорек. – Лера потерла глаза. В них как будто насыпали песка, смотреть было тяжело и больно, словно через пелену. Да, всегда больно разочаровываться в самых близких…

– Как же я тебя ненавижу… – прохрипел Игорек, и в этот самый момент над ним склонился Константин.

Случившееся секундой позже Лера не видела из-за застилающей глаза пелены и стремительности происходящего. Игорек дернулся, как-то неестественно выгнулся в кресле, запрокинул голову, глядя прямо в глаза склонившемуся над ним Константину, а потом захрипел и забулькал, задергался в конвульсиях и застыл с открытым ртом и разорванным горлом.

Лера закричала. От ее крика задребезжало стекло в лампе…

– Все хорошо, душа моя, – сказал Константин, стирая с губ кровь. – Я за тебя отомстил. Я всегда присматриваю за теми, кого считаю членами своей семьи. А ты теперь одна из нас. Или скоро станешь одной из нас.

– Я скоро стану упырем?! Или сумасшедшей старухой, готовой кормить тебя своей кровью?! Или стареющей красоткой, которой никогда ни за что на свете нельзя становиться матерью?! Кем я стану в твоей стае, Константин?!

Неожиданно для самой себя Лера успокоилась, взяла себя в руки, взяла под контроль то, что бурлило в ней и рвалось наружу. Она приготовилась.

– Не получится по-хорошему, – послышался из темноты голос Марты. – Бокс из пуленепробиваемого стекла и лаборатория в Цюрихе – наилучший выход, Константин. Не нужно изобретать велосипед, твой прадед знал, как обращаться с такими, как она. Глупо рассчитывать, что она станет жертвовать свою кровь добровольно.

– Даже ради наших будущих детей? – Лицо Константина расплылось в улыбке, которая не оставляла ни единого сомнения в том, что он сумасшедший. – Даже ради своих будущих маленьких племянников? Что скажешь, кузина?

Он смотрел на Леру глазами, в которых плескалось безумие. По его лицу скользила тень скорой трансформации.

– Пошел к черту! – сказала Лера, группируясь, мысленно собирая в кулак все свои силы, готовясь к неминуемому нападению.

– Как невежливо. – Константин покачал головой. – Тебя приняли в лоно семьи, можно сказать, поделились своей болью, а ты не хочешь поделиться своей.

Трансформация в упыря началась как-то исподволь: что-то тихо щелкнуло, словно сломалась какая-то из лицевых костей, челюсть выдвинулась вперед, клыки тоже выдвинулись, глаза налились чернотой и голодной мутью.

– Константин! – вскрикнула Марта и встала между Лерой и наступающим на нее монстром. – Константин, опомнись!

Это только со стороны казалось, что Марта ее защищает. Увы, на самом деле, она не видела в Лере человека. Она видела в ней лабораторную крысу. Бесценную лабораторную крысу. И она стояла на линии огня: заслоняя Леру от Константина, а Константина от Леры. Наверное, если бы Марта была таким же кровожадным монстром, Лера бы не колебалась, не думала про линию огня. Но Марта была человеком, и Лера замешкалась. Промедление стоило ей свободы. Стараясь не упустить из вида этих двоих, она совершенно забыла про Розалию. Лера вспомнила о старухе, лишь когда острая игла вонзилась ей в шею, а и без того темный мир сделался совсем непроглядным.