Текст книги "Любовь без страховки"

Как я проходила кастинг

Валентина колебалась, отпуская утром Алину с дочками на пляж. И не потому, что не доверяла старшей. Наоборот, Ксюша была даже слишком серьезной, а сестренку, когда они оставались одни, опекала как маленькая мама. Но всё-таки ответственность за чужую девочку не стоит перекладывать на ребенка.

И, бросив все дела, Валентина решила следом за ними отправиться на озеро и сама присмотреть за девчонками. Не держать же их, в самом деле, дома, пристегнутыми к собственной юбке, когда стоит такая хорошая погода, и пляж рядом, и можно купаться. Ни на какое море ехать не надо.

Как же вовремя она спохватилась! Серьезная Ксюша не пошла, как договаривались, сразу на пляж, а вместе с малышками ходила через весь город навестить вчерашнего знакомого Сережу Ларионова, который подрабатывает в каком-то кафе. И ведь в голову не пришло, что, если бы с их маленькой гостьей что-нибудь случилось, как бы они потом отчитывались?

Валентине чуть плохо не стало, когда она пришла на озеро и не увидела своих, и не могла их нигде найти, бегала по всему пляжу, всех спрашивала и описывала трех девочек.

И вот три девочки появляются вместе с Сережей! Валентина сдержалась, не стала распекать дочку при младших и при кавалере. В конце концов, сама виновата.

Она расположилась с книжкой в тени под соснами. Молодежь – Ксюша, Сережа и подошедшая Сережина одноклассница, кажется, Зоя – наоборот, поджаривались на солнце и дружно болтали. А Настя, Алина и Зоин, наверное, младший братик собрались своей компанией у воды.

Мальчишка, хоть и был младше всех, тут же взялся руководить строительством песочного города. Девочки не противоречили, потому что он знал в этом толк – показал им, как сделать мост, чтобы тот не обвалился, как пропустить под ним канал, как украсить башню высоким шпилем. Если воткнуть палочку, а потом облепить ее песком, шпиль получится и прочнее, и выше. Еще он знал, как населить дворцы жителями, и смастерил целую кучу человечков из сосновых шишек.

Как хорошо, что дети нашли себе общество, порадовалась Валентина. Особенно Ксюша, она такая замкнутая. В конце концов, всё, что ни делается, к лучшему – и сама она неожиданно выбралась на солнышко. Сейчас наверняка занималась бы дома бесконечными хозяйственными делами, которые никогда не переделаешь. А кто знает, сколько простоят такие погожие дни? Может, завтра дождь пойдет, и занимайся тогда стиркой и уборкой.

Ксюша удивлялась, как легко общаться с этими ребятами, с которыми она едва знакома. С некоторыми одноклассниками она проучилась семь лет, а кроме дежурных фраз двух слов не сказала – да вроде и не о чем.

Сережа прекрасно разбирается в компьютере, а говорит об этом, как о пустяке, нисколько не важничая. Он всего на год старше, а уже работает и сам пригласил ее вчера заглянуть в свое интернет-кафе. Здорово! Она бы, наверное, тоже справилась. Правда, много посетителей, и одни бестолковые, другие капризные, третьи назойливые, а всех надо обслужить.

И Зоя, оказывается, работает этим летом – на почте. А еще помогает сестре сидеть с племянником, который явно не ангел: когда они спрашивали прохожих, где интернет-кафе «Три пескаря», им отвечали: вон там, напротив, где ребенок кричит.

Только она прохлаждается на каникулах, ничего не делает, барышня-москвичка. И неожиданно для себя Ксюша рассказала новым знакомым, как тоже собиралась искать работу – в шоу-бизнесе, и вырезала несколько газетных объявлений. Только неожиданный отъезд на дачу сорвал все планы. И тут же пожалела о сказанном, застеснялась: сейчас, наверное, фыркнут оба – нашлась артистка из погорелого театра.

Но ребята слушали с пониманием, а Зоя уточнила насчет объявлений:

– Это где требуются юноши и девушки в группы поддержки? Или начинающие модели на съемки, выставки и презентации, да? – И поведала о собственном опыте: – А я поперлась, представляешь, на «Фабрику звезд»! Меня еще Андрей Викторович, Сережин папа, он журналист, подзадоривал: давай-давай, потом мне всё расскажешь, соорудим интервью «Как я проходила кастинг» или что-то вроде. – Она заливалась смехом. – Сестра Света, наоборот, просила: не надо. Она у меня такая трогательная. Боялась, что, если ничего не получится, я буду потом переживать. А Аркадий, ее муж, папка вот этого мелкого чудовища, наоборот: ничего, пускай попробует, а вдруг заделается звездой – и денег дал на дорогу и на платье. Ну, а родителям я не сказала ничего, поехала, и всё.

– И что? – спрашивала заинтригованная Ксюша.

– А представляешь, совсем ничего! Меня там спросили: ты откуда, девочка? Я говорю: из Белогорска. А они: ну и езжай к себе в Белогорск. – Зойка от души смеялась над своим приключением и, видимо, уже нисколько не переживала. – А ты тоже за малышами присматриваешь? – спросила она Ксюшу, глядя на дружно щебечущую компанию, строящую дворцы из песка.

Ксюша и Сережа наперебой принялись рассказывать про потерявшуюся девочку.

– Любовь Сергеевна всё устроит, – уверенно сказала Зоя, – найдет ее родню.

– Ну да, – вздохнул Сережа. – Только ей сейчас так некогда – у нас Жене операцию делают. Мама даже отпуск специально взяла. Пойду-ка я в кафе, мне Игорь обещал позвонить, как там дела. Может, я уже дядя.

– Тогда готовься к трудностям. Племянники – это не шутка, – наставительно сказала ему Зоя, поднимаясь. – Мы тоже пойдем. Как бы мой королевич не перегрелся, сейчас уже вредное солнце. И кормить его пора. А приходите сюда завтра! На это же место. Мы тоже придем.

– Я только на час смогу, наверно, как сегодня, – отозвался Сережа. – Я завтра опять работаю.

– А мы придем, – пообещала Ксюша. – Если солнце будет.

– Куда оно денется?

Оторвать Стасика от Алины удалось с трудом. Он не желал расставаться с новой подружкой, подозрительно смотрел на Зою, обещавшую, что все они придут сюда завтра, и, наконец, прощался очень трогательно. Алина махала ему вслед рукой, и все первый раз увидели, как она улыбается.

– Надо же, как подружились, – заметила Валентина, собирая и стряхивая пляжные коврики.

– Они даже чем-то похожи, правда, мам? – тоже глядя вслед уходящим, сказала Ксюша.

– Улыбаются одинаково, – подсказал Сережа. – Вот мы с Женькой похожи, только когда улыбаемся. Так все говорят.

Уходя с пляжа, Алина аккуратно собрала и взяла с собой всех шишечных человечков.

Она уже улыбается

– Теперь я наконец узнаю, что такое памперсы, – радостно сообщила Люба, пришедшая вечером проведать Алину. И Валентина была рада ее по-прежнему громкому, звучному голосу. Значит, всё наладилось. – Мы-то обходились марлевыми подгузниками. А теперь красота – выбросил в помойку, и стирки никакой.

– Памперсы постоянно нельзя надевать, – пояснила Валентина. – Не такие уж они дышащие, как рекламируют.

– Тогда накупим марли, – беспечно махнула рукой Люба. – Парень – три кило, неплохо для первого раза, правда? Прямо камень с души. Напугало нас это кесарево. И аппендикс Жене уже удалили. Слава богу, он только один, значит, больше этот кошмар не повторится.

– Как Женя перенесла наркоз?

– Ничего, она здоровая, сильная девочка, только с виду хрупкая. Я раньше переживала, старалась ее больше кормить. А потом один врач сказал, что худенькие дети более жизнестойкие, чем склонные к полноте, легче всякие болезни переносят, и я успокоилась. Лучше спросите, как Игорь перенес наркоз! По-моему, он мучился гораздо больше. Женечке переливание крови сделали, ему бы тоже не помешало, он килограмм пять сбросил за эти два дня. Ладно, пусть знает, как дети тяжело достаются… А как наша красавица – Белая Панамка?

– Хорошая, спокойная девочка. Никаких особых хлопот нам не доставляет. Как тут и была, – улыбнулась Валентина. – Конечно, всё больше с Настей и с кошкой. А папу нашего очень стесняется. Мне кажется, что у нее в семье вообще не было мужчин и она просто не привыкла. Не плачет, не жалуется, только постоянно спрашивает о бабушке. И засыпала плохо, но это понятно.

– Антонина Ивановна не скоро пойдет на поправку. – Люба вздохнула. – Сказали, что, может быть, и речь не сразу восстановится. Вряд ли мы от нее что-то услышим в ближайшие дни. Но малышке не стоит говорить, что бабушка так плоха.

– Скажем, что поправляется, но навещать пока врачи не разрешают. А родственников каких-нибудь не удалось отыскать?

Люба покачала головой.

– Наверное, пока выходные, это сложно?

– Не в выходных дело. Как раз хорошо, все дома. Гусятников обошел всю улицу и всех опросил, кроме Смирновых – они уехали на юг.

– И ничего?

– Ничего. Ни у кого нет родственников в Можайске. Никому ни о чем не говорит фамилия Колесовы.

– И на объявления в газете и по радио никто не откликнулся?

– Пока нет.

– Как странно. Мне казалось, найти их родственников будет гораздо проще. А что, если кто-то жил на этой улице, а потом переехал? Люди могут не сидеть на одном месте.

– Гусятников как раз это проверяет. И потом, все-таки остаются Смирновы, он постарается с ними связаться. Обещаю сразу сообщить, как только что-нибудь прояснится. Валь, если неудобно, чтобы Алина дольше у вас оставалась, говорите без обиняков, хорошо? Я держу в курсе свою начальницу, она разрешила оставить девочку у вас под мою ответственность, но коллеги всегда готовы принять эстафету. Как только скажете, ее заберут и, поверьте, постараются устроить хорошо.

– Это в приюте-то? В семье ей будет лучше, – заявила Валентина. – Мы с мужем советовались – если можно, пусть пока поживет у нас. Ребенок и так много пережил, и лучше пока ее не трогать. Знаете, она улыбаться уже начала! Подружилась на пляже с мальчиком.

Теперь есть памперсы

Вернувшись к себе, в дом под раздвоенной сосной, Любовь Сергеевна начала бодро ходить по комнатам. Тут надо полить цветы, там – убрать в шкаф невесть зачем вынутые вещи, вытереть пыль, открыть окно – проветрить. В общем, сразу нашлось много дел. А ведь думала, что только доберется до кровати – и рухнет.

Ночь прошла без сна, весь день вслед за ней – в неутихающей тревоге: как закончатся обе операции, как перенесет их Женя, когда она после наркоза придет в себя, как будет чувствовать себя новорожденный, и кто же это окажется. Хоть им давно обещали мальчика – бывает, что и УЗИ ошибается. Уже на автопилоте добрела до Егоровых – навестить Алину Колесову.

А сейчас на тебе – летает по дому и занимается какой-то ерундой. Главное, дочка жива и обязательно будет здорова – и теперь не страшны ни хлопоты, ни депрессии, ни всякие синдромы. С чем угодно можно справиться, если у детей всё в порядке.

Она – бабушка! У нее есть внук! Еще одним человеком стало больше на свете, и каким – ее родным человечком, которого она даже пока не видела. Вспомнилось, что ее мама двадцать лет назад, проводив в роддом ее, Любу, тоже не находила себе покоя и, не в состоянии усидеть дома, отправилась в парикмахерскую. Причем раньше она туда практически не ходила, из экономии они обычно подстригались дома. И вот там-то и узнала, что у нее родилась внучка.

Бабушка! Какое слово солидное, степенное, на нее ну совсем не похожее.

Да, быть бабушкой – это обязывает.

Напряжение свалилось, а есть еще не хочется. И хорошо! Может, удастся сбросить хоть пару килограммов за этот отпуск. Надо только попить для галочки, это будет считаться ужин. Люба налила себе чаю и включила телевизор. Как раз сейчас должен работать местный канал – хотелось проверить, сообщат ли еще раз о Колесовых.

Заскочил Игорь собрать какие-то Женины вещи.

– А зачем их увозить? – удивилась Люба. – Женя вернется – всё это будет нужно.

– Так она домой вернется. – Игорь имел в виду свою квартиру в «городской» части Белогорска.

– Как? – еще больше удивилась Люба. – Разве не сюда, к нам? Мы же вроде решили…

– Мы решили, что она поживет с вами до родов. Кто же знал, что всё произойдет вот так… и так стремительно.

– Но, Игорь, ей же нужен будет уход после двух операций! Их-то мы никак не планировали. Вряд ли она сможет ухаживать сама за малышом первое время.

– А я зачем?

Любовь Сергеевна хотела что-то сказать об отсутствии у молодого отца всякого опыта, о том, что первые месяцы в жизни новорожденного особенно важны и что зачем-то же она взяла отпуск. Но притормозила: высказанные вслух, все эти справедливые вещи опять могут быть восприняты как «вмешательство во внутренние дела» молодой семьи, а отсюда недалеко до скандала.

И что же, вот так сдаваться? Самоустраниться? Пустить всё на самотек? Полуживая Женька через несколько дней будет там одна – неумеха Игорь не в счет – мучиться с младенцем, а она здесь целый месяц сидеть сложа руки? Прохлаждаться в отпуске?

– Вы всегда можете к нам приходить, – добавил Игорь, довольный тем, что гром не грянул.

– Игорь, – мягко, почти вкрадчиво произнесла Любовь Сергеевна, и ее тон заставил зятя насторожиться. – Если бы это были обычные роды! Тогда ради бога, езжайте домой и управляйтесь там как хотите. В конце концов, сейчас есть памперсы. Но речь идет о больном человеке. После двух – двух! – операций Женьке нельзя будет напрягаться. Это же швы, могут быть осложнения, я не знаю, спайки, что угодно. Ее надо будет очень беречь. Ты уверен, что справишься и с больной женщиной, и с грудничком?

– Вы всегда можете к нам приходить, – повторил Игорь, который сразу поскучнел, поняв, что выяснения отношений не миновать. – Я от вашей помощи не отказываюсь.

– Так почему не пожить пока у нас? – напирала Любовь Сергеевна. – Зачем мне бегать по городу, как приходящей няне? Здесь мне будет удобнее.

– А мне?

Разговор зашел в тупик. Любовь Сергеевна попробовала напомнить зятю о его работе, он сам говорил, что дело нельзя выпускать из рук. Как же он собирается разорваться на две части? Игорь сообщил, что сразу по выписке Жени возьмет отпуск на месяц – жена и ребенок для него важнее, чем любое дело. А в «Пескарях» вон и Сережка прекрасно справляется.

– Нашел управляющего, – только и проговорила потрясенная Любовь Сергеевна. – Да ни за что не поверю, что ты бросишь своих драгоценных «Пескарей». Всё равно будешь туда бегать. И это будет называться отпуск.

Тогда Игорь напомнил Любови Сергеевне о ее собственном отпуске, который начался с того, что ей прямо домой привезли найденного на дороге ребенка, и она постоянно только им и занимается, вместо того чтобы спокойно, как все бы сделали, предоставить это коллегам.

– А этот твой сосед наверху? – в лучших традициях женской логики возразила Любовь Сергеевна, совершенно не отреагировав на справедливое замечание зятя. – Который круглые сутки сколачивает какие-то табуретки? Он стучит с постоянством дятла – и будет стучать! А те, что рядом, вечно что-то празднуют с гармошкой и с топаньем. Какие же это условия? А здесь, в Сосновом Бору, тишина, покой – как раз то, что нужно для новорожденного.

Игорь, ненавидевший скандалы и выбравший, как всегда, тактику уклонения, ждал, когда либо разговор вернется в разумное русло, либо бессонная ночь всё-таки даст о себе знать, или, в конце концов, придет кто-нибудь из своих и разрядит обстановку. Или хоть телефон зазвонит.

Он представил на минуту, как они с Женей остаются здесь: парадом командует Любовь Сергеевна, и получается не один ребенок – их сынишка, пока еще безымянный, а три – сынишка, Женя и Игорь. И еще четвертый Сережка. Без комментариев.

Зазвонил телефон.

Любовь Сергеевна сняла трубку. Это был Гусятников с сообщением, что нашел координаты уехавших на юг Смирновых, созвонился с ними и выяснил: они о Колесовых ничего не знают.

И здесь тупик. А Гусятников в трубке поздравлял с рождением внука и спрашивал, как назвали.

Этот вопрос был принципиальным и до сих пор оставался открытым. Жене из всех мужских имен нравились только Андрей, Сергей и Игорь, но ее отец, Андрей Викторович, был против таких повторений: соберется вместе вся семья, и будет непонятно, кто кого зовет и кто к кому обращается. Игорь тоже был против дублей – каждый хотя бы в своей семье должен быть индивидуальностью. «Когда я в первый класс пришел, и оказалось, что там еще три Игоря, мне это на все десять лет жизнь отравило».

– Надо еще, чтобы с отчеством сочеталось – Игоревич, – посоветовал Гусятников.

– Надо, чтобы сочеталось с Игоревичем, – передала зятю Любовь Сергеевна, озабоченная теперь уже этой не менее важной проблемой – имя ведь дается на всю жизнь! Кто где будет жить, в конце концов, можно и утром решить на свежую голову. – Где у Женьки словарь имен? Попробуем, поподбираем?

Ради чего стоит чистить зубы

– Я хочу на пляж!

Это были первые слова Стасика, когда он проснулся.

– В окно погляди, – отозвалась Зоя, лежавшая с журналом на диване.

Небо за окном было невнятно-серое, по стеклу бежали капли. Ничего похожего на вчерашний солнечный день. Стас влез на подоконник. Всё пропало: мокрый асфальт, дождь ночью шел основательно и только что закончился.

– А я не хочу никакого дождя! Ты обещала на пляж! Я хочу играть с Алиной.

Зоя потрепала его по голове:

– Одевайся. Может, день еще разгуляется.

Стас и завтракать уселся на подоконник, упорно наблюдая, не разгуливается ли день. Но за окном ничего не менялось.

– Включить мультики? – предлагала Зоя на выбор. – Или давай почитаю Буратино, мы там на самом интересном остановились. Ну, хочешь, повешу мишень, постреляем из арбалета? Или в жмурки, а я вожу? Хоть бы на лестницу залез, какой тебе папа спортивный уголок отгрохал. Давай покачайся на канате, как шимпанзе. Будем в джунгли играть.

Стас всё отвергал.

– Хочу играть с Алиной.

– Хочу много чуп, хочу играть с Алиной! Не всё же можно, чего хочешь, даже если ты королевич. Никто сегодня на пляж не пошел, не только мы, там песок мокрый. Алина тоже дома сидит и наверняка не капризничает.

– Тогда поехали к ней.

– Здрасте! А нас звали?

– Ну и что.

– И вообще, Алина старше тебя, чего играть с большой девочкой? Ей, может, с тобой неинтересно.

– Интересно! И мне интересно!

– А с Настей неинтересно?

Упоминание о второй подружке Стас просто пропустил мимо ушей. Какая эта Зойка! Почему только все считают ее умной, и мама, и папа? Вечно ей надо объяснять то, что и так понятно. И ведь приходится втолковывать, потому что от нее зависит, увидится он снова с Алиной или нет.

– Алина лучше всех. Она не дразнится и меня не обижает.

– Ты сам всех обижаешь, – вставила Зоя, но Стас не слушал и выпалил самый веский аргумент:

– Она конфету мою подняла!

Дело было не в самой конфете – Алина единственная сочувствовала ему в тот ужасный момент, когда все злились на него или насмехались, да еще волокли, как будто он неживой предмет, и приходилось, борясь со всеобщей враждебностью, кричать еще громче. Стас вложил в свои слова именно этот смысл – и Зоя поняла. Да, действительно, пожалеть чудовище в припадке буйства – подвиг. Очень необычная девочка.

Зое и самой было бы спокойнее, если бы малыш не куксился и не ныл, а играл со своей подружкой. Тем более что это так непривычно – обычно Стас ни с кем из детей не уживался, пытался верховодить, командовал, отнимал игрушки, и всё неизменно кончалось дракой. К нему во дворе давно уже никто не подходит. Вчера впервые всё пошло не по этому сценарию. Здорово было – она и не заметила, как время прошло. И Ксюша-москвичка – неплохо было бы опять увидеться.

– Ну, собирайся, поехали.

Иначе он весь день будет брюзжать и изведет вконец.

– Они рядом с Ларионовыми живут. Попробуем их найти и набиться в гости.

Стас не верил своим ушам. Зойка иногда так шутит, как будто всерьез говорит, как тогда, про страшного зверя. Или не шутит?

– Только учти – чтобы без всяких концертов в чужих людях, если нас пустят. А если не пустят – тоже чтоб без концертов. Понял?

Стас потрясенно кивнул. Зойка не шутит! Они поедут к Алине!

– Прямо сейчас? На автобусе? – уточнил он.

– Ну не на такси же. На машине папаша будет катать. Дай-ка я одену тебя поприличней. Ты уже йогурт шлепнул на эти штаны. И зубы все-таки не мешало бы почистить, как думаешь?

Кричат хозяева «ура!»

Валентина, проходя мимо прихожей, бросила взгляд на ровные ряды обуви, взрослой и детской. Дома эти ряды мигом теряют стройность, какой-нибудь башмак или тапка непременно «убежит» в комнаты. А сейчас, на чужой территории, все стараются соблюдать образцовый порядок, словно боятся, что хозяева вот-вот постучат в дверь и застанут их врасплох. Надо же, никогда бы не подумала, что образцовый порядок вдруг покажется таким унылым.

В дверь постучали.

– Это мы, – сообщила Зоя, стоящая на крыльце. – Здравствуйте. Можно Стасику поиграть с вашей Алиной?

Сверху, из комнаты Насти, выглянула Алина, увидела вчерашнего знакомого и закричала:

– Стасик пришел!

У Валентины даже сердце замерло от этого радостного детского крика: вот он, ее настоящий голос! Наконец-то зажатая, безмолвная девчушка ведет себя как нормальный живой ребенок. На ее крик выглянула Ксюша и тоже обрадовалась:

– Зоя! Ты ко мне?

– Если можно, – скромно сказала Зоя. – Солнца нет. На пляже делать нечего. В общем, кто ходит в гости по утрам…

– Тот поступает мудро, – весело подтвердила Валентина. – Проходите, гости, как хорошо, что вы нас нашли!

 
А если гость пришел с утра,
Ему спешить не надо!
Кричат хозяева «ура!»,
Они ужасно рады! —
 

хором декламировали Ксюша и Настя, пока гости поднимались по лестнице.

Ксюша повела новую подругу в свою комнату. Зоя оглянулась на племянника и предупредила его, подняв палец:

– Стас!

Она все-таки слишком хорошо помнила синяки и слезы обиженных в королёвском дворе и в садике, так же как и свои унизительные извинения перед родителями пострадавших. Стас не взглянул на нее и независимо прошествовал за своими подружками.

Комната со зверями и множеством растений изумила его.

– Здесь можно играть в джунгли! Если еще вот эти горшки расставить на полу.

Игра получилась отличная, только вот один цветочный горшок перевернулся, и земля немного просыпалась.

– Ничего, – сказала хозяйка, – я подмету в совок, никто и не заметит.

Алина отряхнула от сырых комочков платье и шепотом сказала:

– Его нельзя пачкать, оно же не мое.

Тетя Валя долго уговаривала ее сегодня надеть другое платьице, Настино, потому что ее платье пора уже постирать. Да и погода испортилась, после дождя стало прохладнее. Панамку она тоже хотела забрать, но Алина не отдала. «Это мне бабушка связала», – объяснила она. Панамка была связана крючком из простых белых ниток. Единственное, что ей напоминает о доме и о бабушке, поняла Валентина и отступилась, хотя панамка давно потеряла белоснежность. Алина и сейчас была в ней. Она снимала ее, только когда ложилась спать.

– Почему не твое? – не понял Стасик.

Девочка объяснила, а в заключение прибавила:

– Бабушка говорила, что от чужих ничего даром брать нельзя.

– А мой папа говорит, что за всё надо платить, – согласился Стасик.

– Какие же мы чужие? – обиделась Настя. – Мы тебя любим. И потом, вы, может, к нам ехали.

В комнате Жанны Лончинской, где расположилась Ксюша, порядок был строгий, а обстановка – почти аскетичная. Ни безделушек, ни подушечек, ни картинок по стенам, как вроде бы должно быть в девичьей. Здесь царил компьютер и всё, что к нему относилось, – диски, книги, журналы, большой пузатый кактус – поглотитель вредоносного излучения. Он был здесь единственным представителем растительного мира, в отличие от Настиной комнаты.

– Как здорово! Как просторно, – восхитилась Зоя, окидывая взглядом пустые стены. – Сколько постеров навешать можно. Ты, наверное, еще не успела. А почему два компьютера? Один хозяйский? А свой ты из Москвы привезла? Он что, твой собственный, не папин-мамин? Классно. А какие у тебя есть игры?

Ксюша любила старые «досовские» игры, еще тех времен, когда они купили компьютер и она его осваивала: «Король Лев», «Аладдин», «Братья Пилоты». Зоя тоже им обрадовалась, как старым добрым знакомым.

– Обалдеть, это ж мои первые игры. У меня своего компьютера долго не было, я у сестры играла. На день рождения подарили наконец. А «Морской бой» есть?

Зоя принялась играть, но, помня, что она «при исполнении», время от времени приглушала звук в колонках и прислушивалась к малышовой комнате – нет ли драки. Иногда даже в щелку заглядывала: троица самозабвенно ползала по джунглям.

– Всё мирно, – удивлялась она. – Никак не привыкну. Знаешь, у меня такое ощущение, что я должна вернуть Аркашке половину денег – я на этот раз совсем не устала от королевича. – Потом вспомнила «Трех пескарей» и поправилась: – Ну, поменьше, чем обычно.

И тут малыши ворвались к ним, гомоня, размахивая руками и показывая какой-то истрепанный журнал. Это оказались старые-престарые «Веселые картинки». Они нашлись в волшебной кладовке, в которую, разумеется, надо было сводить Стасика. Он-то их и обнаружил. Если Алина, попавшая в старинное игрушечное царство, благоговейно взирала на то, что ей демонстрировала Настя, ни к чему не прикасаясь, то Стас сразу полез в ящики. И вытащил то, что Егоровы-младшие пропустили при осмотре.

Журнал был не обычным, со страницами на скрепках, он разворачивался в «простыню», которая могла целиком поместиться разве что на обеденном столе. Одну сторону целиком занимала игра «Путешествие» в виде огромной карты – с маршрутом, картинками и многочисленными разноцветными стрелками.

– Дайте посмотреть, – склонилась Зоя. – Путешествие! Кругосветное! Нет, так ничего толком не видно, надо расстелить на полу.

– Зачем на полу? Пойдемте вниз, на большом столе разложим, – предложила Ксюша. – Не дергайте друг у друга из рук – порвете.

– Тут нужен игральный кубик с точками и много фишек, – догадалась Настя. – У меня кубик где-то есть, я поищу, а вот фишки…

С фишками помогла мама, которая принесла горсть разноцветных пуговиц. И себе тоже выбрала одну – не выдержала, подключилась к игре. Услышав про старинную карту, появился и папа, и его мигом привлекли к общему занятию.

«Путешествие» оказалось на редкость увлекательным: игроки мчались вперед на быстроходном паруснике, оказывались на необитаемом острове (тогда приходилось пропускать ход), взлетали на дирижабле, тащились по пустыне на верблюдах, догоняли ушедший поезд, жали на педали велосипеда, топали с рюкзаками. Коварная стрелка вдруг возвращала незадачливого путешественника почти в начало игры, и тут же фортуна улыбалась соседу, предлагая дополнительный ход.

Особенно весело было оттого, что путешественников набралось много – целых семеро. И папа с мамой, как и все, вдруг оказывались за бортом шлюпки и цеплялись за спасательный круг, и мама вдруг повисала в горах над самой пропастью, но потом удачно выкарабкивалась, и папа всё же не подкачал и первым добрался до космодрома.

Стас волновался больше остальных. Он по-настоящему горевал, когда вдруг опускался на парашюте прямо на ежа, и от души ликовал, ухитрившись проехать на оленях на пять ходов вперед.

– Стас, не нервничай, это же игра, – толкала его Зоя под столом.

Но он и в игре, как и во всем, хотел быть первым и ревностно наблюдал за успехами остальных игроков, придирчиво следя, правильно ли они ходят. Правда, он же предложил поменять правила игры, когда Алина третий раз подряд оказалась на необитаемом острове:

– Да ну этот остров. Сколько можно на нем сидеть! Если Алина всё время будет ходы пропускать, она никогда не улетит в космос.

– Это же игра, в ней правила, – урезонивала его Зоя, но он не унимался:

– Нет, это нечестно, все уже впереди, а она совсем сзади!

И остальные дружно с ним согласились и постановили, что если игрок попадает на опасное место третий раз, то оно уже не работает, а Алине предложили дополнительный ход.

Белую Панамку не было слышно, как остальных, она ничего не выкрикивала, ни с кем не спорила, но тоже была увлечена игрой и даже не стеснялась больше Валентина Юрьевича.

Чуть позже к ним присоединился Сережа, заскочивший во время своего перерыва. Увидев в прихожей его кроссовки вверх тормашками и кучу обуви вместо стройных рядов, Валентина удовлетворенно вздохнула: наконец-то дом как дом.