Текст книги "Антракт для душегуба"

Глава 12

В жизни Габриэль занимался многими вещами – спортом, своей нелегкой работой, любил путешествовать и читать, развил собственный бизнес и смог заработать много денег… Но того, что сядет за ткацкий станок, и предположить не мог.

«Зачем мне это? Я же не баба, не ткачиха! Или я совсем ошалел, потеряв работу? На все соглашаюсь?» – думал бывший подполковник, сидя за каким-то деревянным и сверхнеудобным станком. Однако работал без устали, отчего гудело в голове. К тому же его здорово потряхивало. Габриэль даже со стула чуть не упал. И слышался знакомы голос:

– Эй, Габриэль! Вот дает, в любой позе, в любом месте способен устроиться!

– Что? А? – открыл Габриэль глаза. Его тряс за плечо, и весьма энергично, Константин. – Ой, я заснул, что ли? Черт, так шея затекла!

– Заснул, и еще как, буквально, как младенец, всю ночь продрых. Девочки не стали тебя тревожить, знали, что ты мой друг. Только тарелки унесли, чтобы не побил и не поранился.

Габриэль протер глаза. Он сидел на твердом стуле, лежал головой на столе, подложив под нее затекшие руки.

– Утро уже, – сообщил Костя, одетый в медицинский халат. На шее болталась медицинская маска, и выглядел он очень уставшим.

– Что с Варей? – спросил Габриэль.

– Долго оперировали, сосудистый хирург сшивал артерии и венки под микроскопом. Из наркоза ее вывели, уже в сознании, только сонная, – ответил Константин. – В общем, все хорошо с твоей Варей будет.

– Спасибо, друг. А крови она много потеряла?

– Нет, не очень, – рассмеялся Константин. – Просто выглядело так жутко…

– А что с ней случилось, она сказала? – поинтересовался Габриэль.

– Конечно, – усмехнулся Константин. – Раньше слышал про такое, но никогда не думал, что увижу воочию. Острейшее, мелко наколотое стекло было спрятано у нее в пуантах.

– Как спрятано? – не понял Габриэль.

– Да так вот и спрятано. Если бы его сразу было видно, то кто же бы их надел? А поскольку ничего не было заметно, Варя обулась, как обычно, и даже какое-то время протанцевала в них. А в конце второго акта на одном из прыжков ломается гипсовая перегородка и она что есть силы въехала пальцами в острое стекло.

– Ужас! – ахнул Габриэль. – Как же она не упала на сцене от болевого шока?

– Сила воли железная. Балет – жесткое искусство, это тебе не фитнес. Дотанцевала партию, приняла цветы с улыбкой и ушла в гримерку. То есть тот, кто такую подлость совершил, не сломал ее. Ну а в гримерке Варвара фактически потеряла сознание от боли. Ты вошел очень вовремя. Ну история… Одно дело, если бы Варя просто поранилась. Спектакль сразу бы остановили и ее вынесли, спасая ноги. Но она некоторое время танцевала! И привела свои пальцы в такое состояние, будто их пропустили через мясорубку. Вот Варвара и ругала себя, мол, дура, зачем была такая гордая и продолжала танцевать…

– И что теперь? – спросил потрясенный Габриэль.

– Да ничего. Все хорошо. Ткани и сосуды очень аккуратно сшили, пальчики мазью заживляющей намазали, перебинтовали, носочки надели. Кости не задеты, поэтому заживет достаточно быстро. Просто больно будет ходить.

– Она не сможет ходить? – спросил Габриэль.

– Почему? Сможет… прихрамывая. А вот на цыпочках, на пуантах, пока нельзя.

– Я бы хотел ее увидеть, – попросил Габриэль.

– Слушай, иди домой, прими душ, отдохни. Ей тоже отдохнуть надо, сейчас Варе не до тебя. А к вечеру приезжай, я тебя пущу.

На том друзья и порешили.

Глава 13

Боль в ногах у Варвары не отступала, помогали только уколы, которые вскоре заменили на таблетки.

– Вы такая худенькая, прямо колоть некуда, да и кожа такая нежная, что сразу же синяки жуткие, – сказала старшая медсестра Нелли, в чьи чуткие руки передал пациентку Константин.

Варя не выдержала и дня покоя, встала на ноги. Было больно, но зато вздохнула с облегчением – ходить может. Ведь боялась, что останется лежачей больной.

Ее очень вкусно кормили. Вернее, пытались кормить, но балерина сказала, что не хочет есть. За весь день она выпила две чашки кофе и съела два мандарина.

– Мне бы такой аппетит… – вздохнула Нелли, трогая свои бока и пытаясь найти ребра под толстым слоем жира.

– Я вообще мало ем, желудок, наверное, атрофировался уже, – пояснила Варвара.

А медсестра опять вздохнула:

– Вот бы у меня хоть половина атрофировалась…

Первым к Абрикосовой прорвался Александр Лавров. Танцовщик влетел в палату, словно ураган, – высокий, изящный, с длинными светлыми волосами, в облаке аромата сногсшибательно дорогой туалетной воды. Казалось, вся больница сразу же пропиталась этим запахом. Девочки-медсестры высыпали в коридор посмотреть на него. В общем, Александр, как всегда, произвел фурор. Он был настоящий артист!

– Дорогая моя… – выдохнул Саша, раскинув руки для объятий.

– Только не стони и не жалей. Самой тошно, – сразу же предупредила Варвара.

– Но я в шоке! У нас все в шоке!

– А я, думаешь, не в шоке? Уточкой теперь хожу! Балерина… – засмеялась Варвара.

– Я говорил с врачом, тот сказал, что все будет хорошо…

– Не сомневаюсь. Я себя тоже знаю. Обязательно встану и еще потанцую!

– Я тебе помогу, чем смогу. Вот мандарины марокканские, твои любимые, – положил на тумбочку пакет Александр.

– Спасибо.

– Не за что. Что скажешь – все сделаю!

– Я знаю, – улыбнулась она.

– А в театре-то что творится! – округлил синие глаза Саша.

– И что там творится? – спросила Варвара, поджимая под себя ноги и улыбаясь впервые после операции.

– Как что? Приехала следственная бригада, снимали показания и отпечатки пальцев, упаковали твои пуанты в пластиковый мешочек. Как вспомню, так вздрогну!

– Мои бедные пуанты?

– Да кровь твою в гримерке вспоминать жутко! Ко мне же поклонница давняя, как всегда, зашла.

– Лена? – спросила Варя.

– Она. Как обычно, расточала комплименты и похвасталась, что познакомилась с чертовски обаятельным и сексуальным мужчиной, который в данный момент понес охапку белых роз Варе Абрикосовой. Ох уж эта охапка… Эти белые розы в твоей крови, которыми был усыпан весь пол…

– Не отвлекайся! А я букет и не помню… в таком состоянии была.

– Знаешь, я тогда даже заревновал свою давнюю поклонницу, что она при мне расхваливала другого. Я же эгоист. Но Лена мне пояснила, что он более земной и сексуальный, а я – почти небожитель, принадлежу искусству. А потом у меня мелькнула мысль: если этот тип пошел к тебе, то, может, тебе повезет? Затем кто-то пробежал мимо моей гримерки, но мы не придали этому значения. Через некоторое время я решил зайти к тебе, а Лена пошла на выход искать своего таинственного спутника. Ты представляешь, что со мной было, когда я увидел твою пустую гримерку всю в крови? А ведь мне только что сказали, что приходил какой-то мужик. Ну я и решил, что тебя убили, расчленили и вынесли. Чуть с ума не сошел! Вызвали милицию. Вскоре позвонили из больницы, куда тебя увезли, и все объяснили. И кстати, как раз порекомендовали нам обратиться в органы, потому что вред твоему здоровью был причинен явно умышленно. Аркадий Ильич был недоволен. Еще бы, кому понравится, что в его в театре творятся такие жуткие вещи! Но не волнуйся, ты непременно поправишься и сможешь снова танцевать. Мы с тобой преодолеем все трудности!

– Я понимаю, что не смертельно больна, успокойся, – усмехнулась Варвара. – Ты лучше скажи, менты нашли что-нибудь в театре? Кто это сделал? Меня это очень интересует. Уж очень гадкий поступок! Вроде я не настолько плохой человек, чтобы со мной вот так…

Александр опустил голову и тряхнул волосами:

– И я, и ты знаем, кто мог такое сделать.

– Да, на ум одно только имя и приходит, – согласилась балерина. – Но ведь не пойман – не вор?

– Совершенно верно. Но ничего, надеюсь, полиция до правды докопается. С кем у тебя конфликт? С Аллой… Кстати, ее допросили. Сказала, что была дома, однако свидетелей тому нет. Правда, никто не видел, чтобы она заходила к тебе в гримерку. И все же! Смотри, что получается: первый акт ты танцевала в одних пуантах, а на второй ты надевала красные, причем красные нужны только на этот спектакль, а его не было уже десять дней. Значит, чисто теоретически любой человек мог зайти за десять дней в твою гримерку и устроить такую мерзость. То есть под подозрением все. И я тоже.

– Вот ты никак не мог!

– Это ты следователю скажи, который наехал на меня. Версия у него такая: я старую партнершу хотел поменять на новую. Идиот! А я ему сказал, что после горной, минеральной, прохладной воды совсем не хочется пить из грязной лужи. И после работы с балериной такого таланта, как у тебя, совсем не хочется иметь дело с другой, пусть и не плохой артисткой, но эпатажной и эгоистичной. Но он мне не поверил. Не знает же нашей кухни.

– Ты все время пугаешь меня, Саша, – покачала головой Варвара.

– Почему? – скрестил длинные ноги Лавров.

– У меня предчувствие, что все равно я скоро покину балет. И мне не нравится твой настрой. Мы не иголочка с ниточкой. Ты не можешь полностью зависеть от меня. Твой век и так длиннее, чем у меня, потому что ты мужчина, плюс ты младше. Тебе нельзя привязываться ко мне.

– Не говори ничего! Не хочу разговаривать на эту тему!

– Саша, ты задействован во всех ведущих спектаклях. И что сейчас будет с тобой, раз я выбыла из строя?

– Ничего.

– Не ври. Давай останемся честными друг перед другом.

– Ну хорошо. Режиссер уже предложил, чтобы я, пока ты выздоравливаешь, потанцевал с Алкой, потому что именно она заменяет тебя.

– Ну, так и танцуй!

– Я не могу. Не могу и не хочу без тебя, Варя!

– Не говори глупостей! Танцуй, ты должен быть в форме. Я выйду, и мы опять будем вместе. Я тебя очень прошу! – вполне искренне сказала Абрикосова.

– Не могу.

– Соберись! Ты многого от меня требуешь, значит, и сам должен.

– Варя, а что, если и правда это сделала она? Как ей в глаза-то смотреть и танцевать с ней? – вдруг спросил Лавров.

– Но не доказано же…

– Однако все так и думают, ведь больше некому. Это будет как предательство!

– Вот если ты ко мне относишься хорошо… – начала Варвара и задумалась.

– Очень хорошо! – заверил Александр.

– Тогда ты ради меня станешь танцевать с Аллой. Чтобы к моей теперешней физической боли не присоединилась еще и боль за тебя, за твою поломанную из-за меня судьбу.

– Ты буквально режешь меня без ножа…

– Я настаиваю!

– Варя…

– Саша!

– Хорошо, я буду танцевать с ней. Ты это хотела услышать?! – воскликнул в сердцах Александр.

– Да. И наконец-то я слышу разумные слова.

– Но если твои изуродованные ноги ее рук дело…

– Правду мы не узнаем, если менты не найдут следов и Алла не станет вдруг верующей и не покается в своих грехах. Надо относиться к этому философски: в жизни за все поступки приходится платить…

– Ну, как скажешь, – тихо произнес Саша. – Ладно, хоть я не в восторге от твоей идеи, но встану с ней в пару.

– Благодарю тебя за понимание, – ласково улыбнулась Варя.

– Что тебе принести?

– Ничего не надо, – покачала головой Абрикосова. – Я не задержусь в больнице. Ноги ходят, и слава богу. Уйду отсюда сразу же, как только будет можно.

– Я каждый день стану приезжать к тебе.

– Спасибо, дорогой.

Глава 14

Под вечер дверь в палату, где лежала балерина, открылась и вошел Габриэль. Варя оторвала глаза от книжки и очень пристально посмотрела на него. Внешний вид Габриэля поразил ее. Нет, понятно, что она уже видела его и даже запомнила очень хорошо, но только сейчас отметила, насколько он привлекателен и сексуален. Великолепный рост, широкие плечи, красивое лицо, искрящиеся глаза…

– Здравствуй, – поздоровался он.

– Ну, здравствуй. Спасибо, что помог. Похоже, твой друг в самом деле прекрасный доктор. Меня спасли…

– Не за что благодарить, знал, куда везти, меня так же спасали.

– Здесь ко мне относятся как к королеве, очень заботятся. А главное, мне уже не больно.

– Рад за тебя. Мне сказали, что ты плохо кушаешь. Я вот тут принес… – Габриэль опустил голову и зашуршал в пакете. – Не знаю, как ты относишься к украинской кухне…

– Прекрасно отношусь, – ответила Варя, сама себя не узнавая, потому что терпеть ее не могла.

– Отлично! – обрадовался Габриэль. – Вот тебе борщ, вот тебе галушки, вот сало и драники…

– Хм, не похоже, чтобы ты издевался…

– А я и не издеваюсь, – немного удивился Габриэль.

Он начал выкладывать контейнеры с едой на тумбочку возле кровати, громко расхваливая вкусовые качества того или иного блюда. Так обычно обращаются с маленькими детьми, которые капризничают, отказываются от еды. Варвара с интересом наблюдала за его манипуляциями, а затем спросила:

– Ты серьезно думаешь, что я все это должна съесть?

– Ну если не все, то хоть что-то. Вон какие у тебя глаза голодные!

На самом деле голодными были глаза у него самого, что сразу отметила Варвара.

– Если человек, который долго не ел, слопает все это, он просто умрет, – обронила балерина.

– Ты реально не ела?

– Фактически нет. Но не страдаю от этого. Я вообще не очень люблю такую жирную пищу. Слушай, а ты сам угощайся…

– Можно? – сглотнул Габриэль. – Я что-то замотался и правда проголодался.

Варя молча придвинула к нему контейнеры.

– Вот спасибо! Ой как хорошо! А то я весь день бегал, бегал…

Он накинулся на наваристый, густой борщ, предварительно выложив в него из маленького контейнера сметану.

– Какая сметанка! Ложка стоит! У-у… а борщ какой вкусный… Зря отказалась!

Он ел с таким аппетитом, что балерина на него засмотрелась.

– А ты любишь поесть, да?

– Я? Очень! Тем более когда целый день не ел! – кивнул Габриэль. – Присоединяйся!

– Нет, спасибо, я лучше на тебя посмотрю. – Варвара устроилась поудобнее, поджав перебинтованные ноги под себя, и подумала: «Вот что значит подход к еде балетных и простых людей. Какой контраст! Саша принес мне мандарины, а этот приволок все меню из ресторана с самой жирной и калорийной кухней на свете. Точно маньяк! Хотя не арестовали, вывернулся как-то».

– Ты хоть драники возьми. Тут с капустой и салом, с картошкой и салом, с мясом и…

– Позволь, угадаю! С салом? – засмеялась Варя.

– А украинцы любят сало. И всюду его добавляют. И я люблю! – Габриэль продолжал энергично работать челюстями.

– Заметно… А вот мне каждый грамм твоего сала на талию ляжет.

– Да ты худая! Пара сантиметров добавится, ничего страшного, – успокоил балерину Габриэль, скользнув по ее фигуре взглядом, от которого девушку бросило в дрожь.

– А лишний сантиметр – это лишние килограммы, которые дадут нагрузку моему партнеру в сто раз больше. Он бы не сказал тебе «спасибо» за драники с салом!

– Видел я твоего красавца Аполлона. Мужик здоровый, на пару килограммов больше поднимет.

Варя засмеялась, а Габриэль перешел к контейнеру с котлетами по-киевски и картофелем. Все было полито соусом неизвестно из чего, но явно жирным, пахнущим специями.

– Ну ты даешь – танцевать на стеклах… Вот это характер! Ты, конечно, молодец. Хотя, если честно, дура. – Бывший подполковник посмотрел на балерину, энергично жуя.

– Спасибо за откровенность, но я твоего мнения не спрашивала. Ты зачем на спектакль-то пришел? На театрала вроде не похож. А на тело Аллочки надо было смотреть в другой постановке. Опять перепутал?

– Я зато тебя спас!

– Ага, спасибо. Только это не объясняет твоего появления в театре…

– А чего тут объяснять? – прервал ее Габриэль. – Приехал на тебя посмотреть, а заодно узнать, чего тебе от меня надо.

– Мне? От тебя? – нахмурилась Варвара.

– А кому? Я же уехал с омоновцами по твоей наводке. Инцидент был исчерпан, я не имел никаких претензий. Но тебе мало показалось, ты стала звонить в ментовку и нести всякую ахинею. Ну и что тебе от меня надо? Знаешь, я сам работал в правоохранительных органах и в курсе, что за такие дела полагается. На первый раз прощаю, но за второй донос тебя точно привлекут к уголовной ответственности! И я уж не стану больше заступаться. Зашел вот сделать доброе дело – предупредить. А сейчас даже жалко тебя – расплатилась уже.

– Да ты что?! – Варя сузила глаза и теперь смотрела на мужчину, словно змея, принявшая стойку для нападения, то есть в предвкушении укуса. – А я не прошу никакой жалости, если надо, сама за себя постою!

– Я это уже понял… – почесал недавнюю рану на голове Габриэль. – Не женщина, а огонь! Откуда только сила и энергия берутся? В этом-то тщедушном теле…

Он обвел ее таким взглядом, что у Вари опять побежали мурашки по телу.

– Кто тут тщедушный? Я тщедушная? Да я тебе… – И балерина запустила в визитера подушкой, которая задела контейнер, отчего мужчине в лицо впечатался еще и кусок котлеты.

Габриэль закашлялся. Варвара вытянула свою ногу в замысловатом движении и стукнула его что было силы по хребту. Подполковник кашлять перестал и начал материться.

– Точно ненормальная! Ведьма! Да что же ты творишь? Успокойся!

– Маньяк!

– Это ты истеричка! Или мой поцелуй так запомнился? Может, хочешь, чтобы нормальный мужик еще тебя поцеловал? Думаешь, я с тобой не справлюсь?

Варя кинулась было на него, готовая выцарапать противнику глаза, но пала жертвой какого-то хитрого приема и оказалась совершенно обезоруженной, скрученной и снова в его объятиях.

– Ай-яй-яй, дамочка, нельзя не рассчитывать свои силы, бросаясь в бой так необдуманно, – хихикнул Габриэль. – Каблучков у тебя нет сейчас, поотрывали коготочки-то.

Варвара с яростью смотрела на мужчину.

– Все просчитал? Справился? Подонок! Может, ты мне и напихал в пуанты стекла, чтобы наказать за непокорность? Признавайся, ты это сделал?

– Вот ненормальная! Зачем бы мне? Чтобы еще раз поцеловать тебя, а ты мне подбила второй глаз? У тебя просто мания величия! Думаешь, мне баб не хватает? Да я любую…

– Что, что любую? Договаривай! Любую можешь купить? Так вот, нет, не любую! Маньяк! Не у меня, а как раз у тебя и было задето самолюбие!

Варвара все пыталась вырываться, но у нее не получалось. Габриэль смотрел ей в лицо.

– Ты точно ненормальная. Я таких не встречал.

– Отпусти меня! У нас взаимная неприязнь! – пыхтела балерина.

– Вот ведь бешеная… Тебя и отпустить страшно, вопьешься в меня, словно змея.

– Не вопьюсь. Глаза бы мои на тебя не глядели!

– Я пришел с миром, с гостинцами…

– Которые сам и сожрал!

Габриэль отпустил ее и как-то обмяк.

– За что ты меня так ненавидишь?

– Большая честь для тебя, чтобы я еще испытывала к тебе какие-то чувства. Нет на тебя управы… Раз маньяк сам мент, так что теперь? Как у врачей – круговая порука?

– Да с чего ты на меня навесила ярлык маньяка?! – всплеснул руками Габриэль.

– Тебе же передали… – устало ответила Варя.

– Что именно?

– Что ты в своей машине перевозил жертву, и я это увидела. Надеюсь, ты ее не убил? – спросила Варвара.

– Кого? Какая еще жертва? – оторопел Габриэль.

– Не притворяйся. Джип, в который я села после театра, твой?

– Варвара, может, я и подлец в твоем понимании, но заслуживаю хотя бы объяснения, за что ты на меня взъелась. Могу я узнать?

– Ну хорошо. Я ехала в твоем джипе…

– Помню, дальше.

– Так вот, склонила я голову и надышала на стекло. Оно запотело, случайно…

– Я понял, но это не преступление.

– Не идиотничай! Окно запотело, я захотела его протереть и заметила на стекле надпись. Ну, такую жировую, то есть чем-то жирным написанную, например, помадой. Потом ее стерли, но какой-то след остался, и когда я подышала, надпись проявилась…

– Варя, не томи, – все еще ничего не понимал Габриэль.

– Не прикидывайся, что не знаешь! Небось сам и стер? – ехидно спросила Варвара.

– Говори дальше, не томи, – снова попросил он.

– Я с удивлением прочла…

– Варя, дословно, пожалуйста, – попросил Габриэль.

– «Меня похитили, помогите».

Бывший следователь молча уставился на Варвару.

– Кого похитили-то? – не понял он.

– Не знаю! Говорю же, именно так было написано на стекле твоего автомобиля. Ты все-таки явно туповат!

– И все?

– Нет, еще имелась подпись – вроде буква «Л», но я не уверена. Больше ничего.

Габриэль нахмурился, явно перестал думать про еду, и было видно, что растерялся.

– Было написано: «Меня похитили, помогите»? Ты поэтому испугалась, выбежала из машины и вызвала ОМОН? – спросил он.

– Конечно! А ты думал, хотела отомстить тебе за поцелуй? Наказать за твой развратный образ жизни? Вот уж ерунда! Я испугалась за девушку, которую похитили. Этот ее крик о помощи… Ну а потом и за себя испугалась – вдруг и я не выйду из машины живой? Поэтому сделала вид, что ничего не видела и попросила остановиться, мол, сейчас приду.

– Господи… – выдохнул Габриэль.

Варвара спустила ноги с кровати и поболтала ими. Спросила недоверчиво:

– Ты действительно не знал про надпись?

– Конечно нет. И сейчас судорожно думаю, откуда она у меня в машине могла появиться?

– Кто сидел рядом, кто…

– Кто молил о помощи? – закончил за нее Габриэль. – Ты серьезно подозреваешь меня? Но я не маньяк! Варя, у меня награды, я Герой России, столько лет в следствии… Спроси у любого! Я…

Габриэль замолчал, не зная, что в такой ситуации говорить, потому что сам находился в шоке.

«Он не играет, не прикидывается. Так сыграть невозможно. Ведь просто мент, а не лауреат Каннского фестиваля!» – подумала Варвара, глядя на собеседника. А вслух сказала:

– Я тебя ни в чем не обвиняю. Ты спросил – я ответила. И хочу подчеркнуть: я ничего не выдумываю. У меня со зрением все в порядке, и с ума я не сошла. Увидела на стекле крик о помощи, испугалась и, как настоящая гражданка, сообщила куда надо. То есть сделала все, что могла. А что теперь делать тебе, не знаю. Мне-то уж точно неизвестно, как в твоей машине могла появиться такая надпись.

– Я сейчас же пойду посмотрю! – воскликнул Габриэль.

– Хочешь, поеду с тобой? – предложила Варвара, видя его растерянность и стараясь хоть чем-то поддержать.

– Ты? Со мной?

– Ну, покажу тебе, как дышать, как я обнаружила…

– Тебе разве можно? – Мужчина скосил глаза на перебинтованные ноги балерины.

– А кто меня задержит? Ходить уже могу. Не хочется торчать без дела в больнице. Только с моим лечащим врачом договорись сам. Твой друг очень строгий доктор, но тебя, надеюсь, послушает.

– Хорошо. Знаешь, мне не терпится увидеть своими глазами то, что тебя напугало…