Текст книги "Та ещё штучка!"

Глава 8

Первым, кого увидела Аня, когда открыла глаза, был удивительно красивый мужчина с умными и тревожными глазами.

«Таких в жизни не бывает, значит, я на небе. Знать бы раньше, давно бы туда отправилась», – подумала Аня и зажмурилась. Когда же она вновь открыла глаза над ней нависло пухлое лицо мужчины средних лет с красным, мясистым носом с расширенными порами и в очках, делающих его глаза маленькими и злобными. Довершали образ пышные рыжие усы и бакенбарды.

– Я так не играю, верните первого, – захныкала Аня, сама не узнавая свой слабый, охрипший голос.

– Она бредит, – сказал мужчина на немецком языке, и Аня заулыбалась.

«Оказывается, я знаю языки… Минуточку! Я же всегда их знала! Так что со мной произошло? Где я?»

Сознание стремительно возвращалось в ее слабую и больную голову. Анна рывком села в кровати и уставилась на Эрвина. Теперь она вспомнила всё.

– Что со мной? – спросила она, сглатывая ком в горле.

– Об этом лучше расскажет доктор Кларк, – кивнул на рыжеусого мужчину Эрвин и обеспокоенно спросил: – Как ты себя чувствуешь?

– Если честно, то хреново, – почесала затылок Анюта.

– Что означает «хре-но-во»? – поинтересовался доктор, желающий записать все симптомы заболевания.

– Говорит, что плохо, – перевел Эрвин.

– Молодая фрау, вы ведь понимаете, о чем я говорю? Ну, и отлично! Вы в последнее время не испытывали нервного напряжения?

– Испытывала! – заявила Анна, испепеляя взглядом покрасневшего Эрвина.

– Хлопоты подготовки к свадьбе? – усмехнулся доктор Кларк.

– Ага, – кивнула Аня, – все так неожиданно! Просто спонтанно!

– Но вы не беременны? – кинул Кларк острый взгляд из-под очков.

– Кто знает? – вздохнула Анна, радуясь, что Эрвину придется долго краснеть.

– Нет, нет, вы не беременны, – четко сказал Кларк. – Вы на празднике сильно перепили, плюс нервное напряжение и шок, вот вы и потеряли сознание.

Анна свела тонкие темные брови и спросила:

– Вот по поводу сильного шока можно поподробнее? Я словила «белочку»?

Доктор Кларк нервным жестом снял очки и протер их.

– Русский фольклор? – уточнил он у Эрвина.

– Она перебрала спиртного, и ей что-то привиделось, – пояснил тот.

Анна залюбовалась его бледным выразительным лицом с легкими тенями под глазами.

– Вот за что я люблю своего будущего мужа, так это за ум и понимание русской души! – выдала она.

– Нет, вы, конечно, выпили, но не так уж много! – замахал руками Кларк.

– А старая женщина в подследниках? – прослезилась Анна. – Только не говорите, что это…

– Эта женщина представилась овощем, – ответил Эрвин.

Анна снова нахмурилась.

– Я поняла! Нам подмешали галлюциноген! Ваше винцо с душком!

– Она сказала, что является твоей свеклой, – пояснил Эрвин. – То есть матерью твоего мужа. Ты знаешь, это несколько напрягло гостей, а моей бабушке стало плохо.

Доктор Кларк согласно кивал, делая какие-то замысловатые движения руками, которые должны были означать, что всё, о чем говорит Эрвин, – правда и что Ариадна Львовна тоже лежит у него в отделении под надежным присмотром.

Анна выдержала долгую паузу.

– Так она была наяву? Клавдия Ивановна? Здесь? В Австрии? Боже мой! Так это правда?

– Боюсь, что да. – Эрвин выглядел весьма печальным.

– Она не свекла, она – свекровь, только бывшая!

– Бывшая?

– Муж мой мертв, я – вдова, а Клавдия Ивановна – бывшая свекровь, – зомбировала себя Анюта, вспоминая нелегкую биографию.

Эрвин наконец-то поднял на нее глаза и даже изобразил на лице подобие улыбки.

– А что она здесь делает?! – ужаснулась Аня.

– Ты боишься ее? – уточнил Эрвин, уловив страх в ее голосе.

– Не то чтобы боюсь, я просто в шоке! Да что там говорить! Я же чуть богу душу не отдала, ты же видел!

– Она серьезная женщина… – протянул Эрвин с пониманием.

– Что ты имеешь в виду?

– Знаешь, она так кричала в ресторане, обвиняла всех в алкоголизме, тупости и мещанстве. К нашим знакомым обращалась не иначе как «буржуи недострелянные» или «жуйте, жуйте рябчиков, все равно вам придет конец». Хорошо, что мало кто понял, о чем она говорит, – сказал Эрвин. – Когда ты попыталась окропить ее «святой водой», то есть вином, Клавдия Ивановна выругалась словами, не имеющими аналога в немецком языке, а потом стала истошно вопить.

– О чем?

– О том, что шайка развратников затащила бедную глупую девушку в притон и только она сможет вытащить ее заблудшую душу из омута. Думаю, она имела в виду тебя, – с опаской покосился на нее Эрвин.

Анна блаженно улыбнулась.

– Клавдия Ивановна! Это точно она!

– Ты еще сомневаешься?! Что она здесь делает, если она твоя бывшая никто, даже не родственница?! – вспылил Эрвин, видимо перестав переживать за здоровье Анны.

– Как это не родственница? – повысила голос Анюта. – Да что ты понимаешь в русской душе? Свекровь – это тот ужас, каким девочек у нас пугают с детства! Это – ночной кошмар и камень на шею на всю жизнь! Это – вторая мама! А как ты хотел? Она – мой крест! Да, я была замужем за ее сыном, она попила моей крови, ну и что? Если бы мы с ним развелись – тогда одно дело, а так мой муж сделал меня вдовой, и его мать автоматически перешла под мой патронаж. Да, я следила за своей свекровью, давала ей деньги на лекарства, помогала продуктами. А кто это будет делать? Она совершенно одна! Я не могу бросить Клавдию Ивановну, даже несмотря на ее тяжелый характер. Государство старикам помогает ничтожно мало, и без моей поддержки бывшая свекровь пропадет. Что? Не ожидал, господин Ламар? Не ожидал, что вместе со мной сюда попадет эта женщина? Всего не просчитаешь! Кстати, а как она сюда попала?

– Думаю, лучше спросить у нее самой, – подал голос Эрвин, глядя на доктора. – Можно Анне повидать родственницу?

– Конечно, можно! А пока ей лучше поспать, отдохнуть, набраться сил. У нее был очень глубокий обморок, хорошо бы сегодня провести исследование сосудов головы. Вы не возражаете?

– Я? Нет, но я не хочу провести здесь много времени, – сказала Анна, осматривая маленькую белую палату с глупыми шторами в красный горошек. Комната была настолько маленькой, что сюда только и вмещались большая кровать, тумбочка, раковина для умывания и штатив для капельницы. – Кстати, где я?

– Анна, мы так испугались, что я привез тебя в обычную муниципальную больницу, которая была рядом, – оправдывался Ламар. – Сейчас тебе уже лучше, и я спокойно могу перевезти тебя в частную больницу с самым лучшим содержанием. Хотя доктор Кларк уверил меня, что и у них тут есть все условия.

– Это так! – несколько обиженно дернул усами доктор Кларк. – Тем более что с госпожой не случилось ничего страшного.

– Спасибо за заботу, Эрвин, но доктор Кларк прав. Мне вообще пора отсюда делать ноги, а не переезжать в другую больницу, – сказала Анна.

– Я бы хотел, чтобы вы остались хотя бы до утра, – обрадовался доктор Кларк, по всему было видно, что Эрвин щедро спонсирует пребывание своей «невесты» у него в отделении и терять такого клиента он не хочет.

После недолгих препирательств Эрвин и Анна договорились, что она останется в муниципальной больнице до утра. Вопрос с питанием, обеспечением лекарствами и осмотром был решен, и Эрвин нехотя покинул Анну, пообещав приехать за ней утром.

Однако девушка недолго мучилась одиночеством. Сначала ее навестил Марат, обвешанный какими-то кульками и пакетами. Довел ее до колик в животе своими рассказами и шутками и убежал по делам, прихватив с собой все кульки и пакеты, так как это все предназначалось вовсе не Анне, а его многочисленным подружкам.

«Все-таки наглость – второе счастье», – решила Анна, когда за ним закрылась дверь.

Дело уже близилось к ночи, когда в ее палату ввалилась Клавдия Ивановна в больничном халате и больничных тапках поверх подследников.

– Вот и я! – радостно воскликнула она. – Наконец-то эти ироды отпустили меня. Что они со мной только не делали! В нашу больницу попадешь, день только в коридоре пролежишь, никто не подойдет, а здесь, как коршуны, набросились на мое тело.

– Здравствуйте, мама, – кивнула ей Аня, пряча улыбку.

– Здравствуй, Анна, здравствуй! Ох и длинная дорога была! Ты как в обморок-то грохнулась, я так разнервничалась, что у меня давление подскочило. Так меня сюда вместе с тобой отвезли и в такую же палату определили, только в другом конце коридора. Мне и капельницу поставили, и уколы сделали, а голову в какой-то трубе проверяли. Я ведь ни черта не понимаю на их языке…

– На немецком, – поправила ее Анна.

– Точно, на немецком, тьфу, австралийском, да хоть на каком! Я по-русски-то с ошибками пишу! – шумно высморкалась Клавдия Ивановна. – Дело не в этом. Хорошо хоть этот красивый парень зашел ко мне и перевел… Инсульта и даже его угрозы у меня нет, перестраховщики хреновы! А криз миновал. Эрвин даже приглашал меня к себе в дом, но я отказалась, узнав, что ты будешь здесь до утра. Я отсюда уйду только с тобой. – Клавдия Ивановна с обожанием посмотрела на Аню.

– Мама, вы-то здесь как? Я имею в виду, за границей? – спросила Анна.

– Это я тебя должна спросить! Так меня напугала! Мне как в Москве сказали добрые люди, что ты уехала в Австралию, тьфу! В Австрию! Я чуть с ума не сошла! Мол, замуж выходишь за иностранца, тут и останешься. Я чуть с ума не сошла, – заладила она. – Как же я? Ты тут, а я там… Да у меня же, дочка, никого, кроме тебя, нет! Вот я и выпытала адрес у Лизы – владелицы конторы знакомств, твоей подруги. Бухнула все средства на билет, и вот я здесь! Не буду без тебя жить одна в Москве, так и знай! – Клавдия Ивановна обмахивалась подолом больничного халата, а лицо ее было багровым от повышенного давления. – Я только с тобой! Хоть в Африку!

– Дорогая мама, да куда же я от вас денусь? Вы всё не так поняли, я скоро вернусь в Москву! Да разве же я вас брошу?

– Ничего не знаю! Я тебе не доверяю и вернусь только с тобой, – надулась Клавдия Ивановна. – Тем более что твой «женишок» любезно предложил мне погостить. Оно и верно! С твоей стороны тоже родня должна быть! – Бывшая свекровь трещала без умолку. – Я разочарована, Аня!

– Почему?

– Я, конечно, всегда хотела тебе счастья, понимала, что ты осталась вдовой в очень молодом возрасте и вполне имеешь право на повторный брак. Но твой муж должен быть или как мой сын, или лучше, что невозможно. А Эрвин – это совсем несерьезно! Анечка, почему ты выбрала человека, живущего не в России?

– Мама, я…

– Молчи! Он же форменный жигало!

– Мама, ну какой же Эрвин жигало? – От возмущения Анна даже забыла, что вовсе и не собирается за него замуж. – Он же очень богат!

– А это неважно! – возразила Клавдия Ивановна. – На лице у этого красавчика написано, что он – бабник, женский угодник! Еще такой обходительный, улыбчивый, понятно, что вскружил тебе голову, бедная моя девочка! Но ничего! Я как чувствовала, что нужна тебе, вот и приехала! Обратного пути у меня нет.

– Я и не гоню вас, мама! Куда же вы без денег? – погладила ее по руке Анна. – Поедем вместе.

– Как поедем? – оторопела Клавдия Ивановна. – Что, так сразу?! Ты так быстро сдалась?! Отхватила иностранного миллионера в Австрии, и обратно в Москву? Ты с ума сошла? Здесь же рай! Я что, зря приехала?

Аня с удивлением уставилась на бывшую свекровь.

– Мама, что с вами? Секундой ранее вы разнесли всё здесь в пух и прах, а сейчас говорите диаметрально противоположные вещи. Вы бы как-то определились, что ли…

– А я поживу тут и тогда определюсь. Что ты на меня давишь? Что давишь? Я – женщина и еще не определилась! Сильно уж он у тебя положительный получается… Думаешь, мне, матери твоего мужа, легко осознавать, что ты так легко нашла сыну замену? Пусть даже он и умер…

– Мама…

– Молчи! Дай сказать, пока помню. Я боюсь, что ты попадешь в плохие руки. Аня, ты же мне как дочь… Вот я и хочу присмотреть за тобой, чтобы этот красавец тебя не обидел, хотя глаза у него хорошие. – Клавдия Ивановна шумно высморкалась в висящее на спинке кровати полотенце.

– Спасибо за заботу. – Аня обняла ее и поцеловала в щеку.

– Не подлизывайся.

– Только всё не так, как вы себе придумали…

– Да ладно! Дело молодое! Кто бы устоял?! – слегка оттолкнула ее Клавдия Ивановна. – Мне один человек на этом празднике, на этой вакханалии показался знакомым, только никак не могу вспомнить: где я с ним встречалась? Это удивительно. Я не думала, что у меня в Австрии могут быть знакомые. Или я опять что-то путаю? – задумалась Клавдия Ивановна.

– Мама, вы кого имеете в виду? – спросила Анюта.

– Да так, ничего определенного, – отмахнулась бывшая свекровь, покосившись на нее. – Ты неплохо выглядишь, глаза просто горят! Вид такой… дурной.

– Мама!

– Да что ты все мамкаешь? Вид, говорю, у тебя, как у влюбленной дурочки! И скажи, что я не права! – Клавдия Ивановна поднялась на ноги и пошла к выходу. – Ладно, пойду я. Тебе отдыхать надо, да и мне Эрвин денег дал, надо потратить.

– Каких денег? – спросила Анна с ужасом.

– Да не бойся ты. На мелкие расходы. Сейчас схожу в больничный буфет, куплю что-нибудь поесть. Тебе принести?

– Спасибо, я ничего не хочу, – ответила Анна, – вернее, у меня всё есть.

– Отдыхай! Завтра поедем домой к этому красавчику и его хорошенько прощупаем, – зловеще пообещала Клавдия Ивановна, чем ввергла Анну в шоковое состояние. Хоть бы эта ночь никогда не закончилась!

Как ни странно, но после ухода бывшей свекрови Анну быстро потянуло в сон, может быть, всему виной две маленькие желтые таблетки, которые принесла ей медсестра?

Глава 9

Проснулась Аня без головной боли и плохого настроения. На душе было полное блаженство, видимо, и лекарства в Австрии тоже хорошие, то есть химически чистые. За окном светило солнце и чирикали птички. И наверное, все было бы хорошо, если бы не бледное лицо Эрвина, заглянувшего к ней в палату с первыми лучами солнца.

– Привет… – поздоровался он голосом умирающего.

– Привет, – ответила Анна, уже успевшая принять душ, расчесать волосы, одеться и нанести легкий макияж. Все это она сделала, зная, что именно Эрвин приедет за ней.

– Классно выглядишь, – не глядя ей в глаза, сказал он.

– Спасибо, я и чувствую себя очень хорошо, так что не останусь больше в больнице ни на минуту.

– Я и не настаиваю, с удовольствием увезу тебя отсюда.

Надо отметить, что, когда Эрвин был с Анной наедине, он всегда говорил с ней на русском языке.

– Что-то ты какой-то не такой сегодня, – задумчиво посмотрела на него Анна и путем нехитрых умозаключений пришла к выводу: – Что-то с бабушкой?

– Нет, с Ариадной Львовной все в порядке… пока по крайней мере…

– А что с тобой? – не сдавалась Анна, впервые не видя наглую усмешку в его глазах. – Эрвин, давай заберем Клавдию Ивановну и поедем домой. Ты, конечно, прости меня за то, что бывшая свекровь узнала о моем отъезде и прилетела сюда. Я сама не ожидала от нее такой прыти, но… без меня она не может. И даже не думай отослать ее обратно, ничего не выйдет, – тараторила Анна, пытаясь скрыть смущение, что ей плохо удавалось.

– В этом-то и дело, – откинул темные волосы с лица Эрвин. – Мы не можем забрать Клавдию Ивановну…

– Даже слышать ничего не хочу! Я стараюсь ради твоей бабушки, а ты уважь мою родственницу! Не смотри на то, что у Клавдии Ивановны такой грозный вид и громовой голос, на самом деле она очень добрая женщина и, главное, любит меня! А что она говорит, твои все равно не поймут, она только по-русски изъясняется…

– Аня, послушай! – прервал ее Эрвин. – Клавдия Ивановна в реанимации. Мы не можем туда попасть, это запрещено!

– В реанимации? – переспросила Аня, до конца не осознав услышанное. – Ты серьезно?! Но как же?! Что это?! С ней же всё было хорошо!

– Полицейский Симон Хас хочет с тобой поговорить, – добавил Эрвин. – Он тебе все объяснит.

– А что с ней? Все-таки сердце? Гипертонический криз? Можно, перед беседой с полицейским я побеседую с врачом? Подожди! А при чем здесь полицейский?

– Я сам говорил с доктором Кларком и могу всё тебе объяснить, – присел рядом с ней Эрвин.

– Не кажется ли тебе, что уже давно пора это сделать?! Иначе я разнесу всю больницу!

– Успокойся… Клавдию Ивановну нашли сегодня на рассвете с пробитой головой, ушибами и переломами в полуподвальном помещении больницы, куда ведет служебная лестница, очень узкая и крутая.

Анна от ужаса на секунду онемела и еле-еле обрела дар речи.

– Клавдия Ивановна вчера говорила мне, что хочет найти буфет и поесть, а то и выпить, она это может. Могла она оступиться и свалиться с лестницы? – спросила Анюта, нервно теребя край больничного полотенца.

– Могла ли она заблудиться в поисках буфета? – спросил Эрвин. – Следствие тоже задавалось таким вопросом. Но думаю, дело сложнее. Ушибы и переломы твоя свекровь получила, упав с лестницы, а вот рану на голове ей нанесли намеренно.

– Кто-то ударил Клавдию Ивановну по голове?! – ужаснулась Анна.

– Вот именно! Так сказали эксперты и медики… А уже после сокрушительного удара Клавдия Ивановна без сознания скатилась по ступенькам.

– Бедная… Какой ужас! – Аня вскочила и заметалась по палате. – Я могу ее увидеть?!

– Говорю тебе, нет. Это невозможно! Она в очень плохом состоянии, в коме.

– В коме?

– Да, и неизвестно, выйдет ли она из нее, а если и выйдет, то никто не берется сказать, когда это произойдет. Я говорю тебе все начистоту. Ты не должна питать иллюзий, человек она немолодой, но мы вместе будем надеяться на лучшее. Я сделаю все, что в моих силах. Транспортировать Клавдию Ивановну нельзя, я вызвал сюда лучшего невропатолога из Вены. Он скоро должен приехать, обследовать твою свекровь и вынести свой вердикт.

– Спасибо, спасибо за всё. – Анна схватила его теплые ладони своими похолодевшими от волнения руками. – Но кто?! Кто это мог сделать?! Клавдию Ивановну по голове… Зачем? Может, здесь лежат психически больные люди?

– Здесь не психлечебница, и все пациенты совершенно здоровы, я имею в виду психически, – возразил Эрвин.

– Может, Клавдию Ивановну с кем-то перепутали? – не унималась Анна.

– С кем ее перепутаешь? – ответил Эрвин и тут же смягчил резкий тон. – Об этом тоже думали, но и эта версия не проходит. Дело в том, что я говорил с Симоном Хасом.

– Эрвин, ты что-то недоговариваешь!

– Клавдия Ивановна скатилась по лестнице и потеряла сознание, как я уже говорил… В подвале очень хорошее освещение. Так вот, убийца спустился, чтобы проверить содеянное.

– Сволочь!

– Я тоже так думаю, но то, что этот урод сделал дальше, вообще не поддается никакому объяснению.

– Господи! – ахнула Анна, почему-то решив, что убийца надругался над Клавдией Ивановной.

– Этот преступник или преступница вылил на несчастную женщину какую-то кислоту.

– Что? – не поверила своим ушам Анюта.

– Какую-то кислоту, – повторил Эрвин. – Но лицо Клавдии Ивановны не изуродовано. Мерзавец промахнулся, на лицо и шею попало несколько капель, основная масса кислоты попала на руку и частично на бок женщины.

– Господи, это какой-то мрак… Стукнули по голове, вылили кислоту, и все это случилось с Клавдией Ивановной! А она-то думала, что попала в рай. – Анна закрыла лицо руками, села рядом с Эрвином и прижалась к нему.

– Успокойся, – обнял он ее за плечи.

За этой трагической и одновременно трогательной сценой их и застал высокий худощавый мужчина с острой бородкой и очками, напоминавшими пенсне. Мужчина был похож на Феликса Дзержинского в расцвет его деятельности. Почему-то Анна сразу поняла, что перед ней полицейский Симон Хас. Манеры его оказались столь же учтивы и интеллигентны, как и его внешность. Он представился Анне, сделал комплимент, что она очень хорошо говорит на немецком языке, и выразил ей свои соболезнования.

– Надо надеяться на лучшее, – сказал Симон.

– Я даже думать не буду о плохом, – заверила его Анна. – Но кто мог совершить такое зверство?

– Именно этот вопрос я хотел задать вам, – сказал Симон Хас.

– К сожалению, я ничем не смогу вам помочь, – ответила Анна, – я просто в шоке.

– Все равно вы ее лучше знаете, это же ваша родственница. Преступление было направлено конкретно против нее. Кто мог желать госпоже Коноваловой такой участи? – спрашивал полицейский.

– Никто! – уверенно произнесла Анна. – В том-то и дело, что никто. Клавдия Ивановна – женщина с трудной судьбой и непростым характером, но чтобы сотворить с ней такое… – Аня покачала головой. – Никому она не делала ничего настолько плохого. Сама настрадалась, единственного сына похоронила, вот ко мне привязалась… Я и виновата! – с горечью воскликнула Анна.

– Почему? – спросил заинтересовавшийся ее признанием Симон.

– Она же в Австрию за мной полетела, вот и получила…

– Она впервые в Австрии? – уточнил полицейский.

– Конечно! Как и вообще за границей! Это-то и странно. Кому она здесь так насолила, чтобы ее убивать? Я слышала, что обошлось без сексуального насилия, а денег и золота у нее не было…

– У нас есть только одна версия, – стрельнул в ее сторону глазами Симон.

– Не начинайте снова! – возразил Эрвин, но полицейский его не слушал.

– Что вы делали сегодня ночью, Анна? – спросил он официальным тоном.

– Я? Спала.

– Кто-то может это подтвердить? – спросил господин Хас.

– Немного странный вопрос. Вы видите, палата одноместная, я спала, как ни прискорбно, одна.

– Зачем Анне нападать на Клавдию Ивановну? Она так за нее переживает, – заступился Ламар.

– Я сама за все отвечу, Эрвин, не беспокойся, – остановила его Анна.

– Понимаете, работа у меня такая. Кого я еще могу заподозрить? – словно извиняясь, спросил Симон. – В Австрии ваша Клавдия Ивановна никого не знает, кому она могла здесь помешать? А вот у вас со свекровью могли быть свои счеты.

– С бывшей свекровью.

– Это неважно! Может, попила она вашей крови в свое время, и с мужем вы расстались не без ее участия.

– Мой муж погиб, а мы с ней не расставались, потому что сдружились и стали как родные… вам, австрийским сухарям, этого не понять…

– Простите. Этот факт мало что меняет. Как говорят знающие люди, «месть – это блюдо, которое принято подавать холодным».

– То есть, по-вашему, я ждала поездки в Австрию, чтобы здесь расправиться с бывшей свекровью, да еще таким зверским способом? – начала заводиться Анна.

– Это всего лишь предположение, но оно самое реальное на сегодняшний день. Я думаю, что Эрвин был для вас как свет в окне.

– Ага, «луч света в темном царстве», – согласилась Аня.

– Конечно, богатый, красивый австриец… Вы приезжаете сюда в качестве невесты в ожидании чуда и новой жизни. Все идет не совсем гладко, кто-то говорит вам, что вы не пара, вы боитесь, что не понравитесь родственникам жениха и свадьба расстроится. Вы напряжены, но изо всех сил стараетесь произвести хорошее впечатление. И вот в самый ответственный момент появляется человек, которого вы совсем не ожидали, он, как напоминание о прошлой жизни, может все разрушить. Со слов доктора Кларка, ваша Клавдия Ивановна успела со всеми больными переругаться, значит, характер у нее действительно не покладистый. И вы, Анна, испугались, что она может испортить вам жизнь, вашу сказку, новое будущее.

Можно найти смягчающее обстоятельство – в состоянии аффекта вы решаете избавиться от человека, не желающего отпустить вас от себя.

Анна даже заслушалась этой пламенной речью, ее так и подмывало прокричать «Браво!». И зааплодировать, как в театре. Но происходящее не было спектаклем, и похоже, что этот полицейский всерьез думает, что она в состоянии убить свою бывшую свекровь. Видимо, и у них в стране между мамой мужа и его женой бывают разногласия.

– Это – абсурд! Всего лишь ваши домыслы! – кипятился Эрвин, беспокоясь за судьбу Анны.

– Меня никогда ни в чем подобном не обвиняли, – заявила она.

– Клавдия Ивановна очнется и подтвердит, что это – полный бред, – сказал Эрвин, нервно откидывая волосы со лба.

– Если очнется, – не очень оптимистично возразил бородатый полицейский, – и если она видела убийцу. Ведь не исключен вариант, что Клавдия Ивановна не видела преступника. Он мог толкнуть ее в спину, а уж кислотой полить, когда несчастная женщина была без сознания.

– Что вы от меня хотите? – спокойно спросила Аня. – Признания? Я не буду признаваться в том, чего не делала. Я не хотела вреда своей родственнице. Наоборот, всю жизнь ей помогала.

– Вот вам и надоело! – не унимался Симон Хас. – А она имела наглость и сюда приехать за вами!

– Опять вы за свое, – прервал его Ламар.

– Я могу сама себя защитить, Эрвин.

– Боюсь, что без меня не получится, – возразил он и обратился к полицейскому: – Анна не собиралась начинать здесь новую жизнь и ни на что не рассчитывала. Между нами было заключено деловое соглашение. Она играет роль русской невесты, а я плачу ей за это деньги. Так что ни в какое состояние аффекта по поводу своего будущего она впасть не могла.

Анна с удивлением посмотрела на Эрвина. Он рискнул здоровьем и чувствами своей бабушки ради ее, Аниного, алиби. Ведь если окружающие узнают, что ее роман с Эрвином всего лишь розыгрыш, Ариадне Львовне от этого точно не станет легче.

– Зачем вам это понадобилось? – удивился Симон. – Если это правда…

– Правда, правда… Моей бабушке осталось жить совсем немного.

– И вы решили порадовать ее таким неординарным способом?

– Она мечтает, чтобы я обзавелся семьей, – пояснил Эрвин.

– Но почему Анна? – спросил Симон. – Любая девушка с удовольствием сыграла бы эту роль, а уж замуж за вас пошла с еще большим удовольствием.

– Бабушка хотела, чтобы моя невеста была родом из России, умная и красивая и к тому же без алчного блеска в глазах. Все это я нашел в Анне.

– И ничего больше? – прищурил глаза Симон.

– Абсолютно.

За дверью палаты деликатно кашлянули.

– Простите, что прерываю вашу милую беседу, но я стал ее невольным свидетелем, стыдно признаться, что подслушал, – вконец смутился доктор Кларк, одетый, как всегда, в белоснежный накрахмаленный халат и с фонендоскопом на шее.

– Здравствуйте, – поздоровались с ним присутствующие.

– Что же вас так заинтересовало в нашем разговоре? – спросил полицейский.

– То, что Ариадне Львовне осталось совсем недолго жить… С чего бы это?

– У нее рак, – пояснил Эрвин, понизив голос, словно бабушка тоже могла здесь оказаться и услышать жуткий диагноз, хотя, как понимала Анна, для нее это не явилось бы открытием.

– У кого рак? – переспросил доктор Кларк.

– У Ариадны Львовны, – печально ответил Эрвин.

– Да кто вам это сказал?! – воскликнул Кларк, снимая очки с мясистого носа и судорожно протирая стекла.

– Как кто? Она сама! – заявил Эрвин.

– Какие глупости! Я три недели назад видел госпожу Ламар. Она прошла здесь полное медицинское обследование. Полное! Она абсолютно здорова, ну, не считая некоторых возрастных изменений.

– Вы шутите? – спросил Эрвин, заметно нервничая.

– Как можно шутить такими вещами? Да еще таким диагнозом! Вы что-то путаете!

– Этого не может быть… – прошептал Эрвин, закрывая лицо руками.

– Интересное дело, – словно обрадовался полицейский, – может, что-то неладно с вашей больницей, доктор Кларк? Вы не можете поставить правильный диагноз, то есть просмотрели у человека серьезное заболевание, да еще люди у вас в клинике получают по голове и их поливают кислотой… Как-то нехорошо получается…

На доктора Кларка было больно смотреть, и Анне стало его жаль.

– Не смейте! – затрясся он. – Не имеете права! Я отвечаю за свои слова! Я честен! У Ариадны Львовны не может быть рака! Я хороший врач! У меня стаж двадцать лет, и ни одной претензии!

– Успокойтесь, – взяла его за руку Анна, у которой тоже не было к нему ни одной претензии за качество лечения и человеческое участие к ее персоне в этой не самой богатой клинике.

Анна обратилась к Эрвину:

– А твоя бабушка не могла нафантазировать себе… рак?

– Зачем? Боже, как это глупо! – раскачивался из стороны в сторону Эрвин, все еще не отнимая рук от лица. – Неужели она таким иезуитским способом решила заставить меня жениться? Мол, последняя воля умирающей…

– Интересно, – усмехнулся Симон, – вас, господин Ламар, можно женить только иезуитским способом, как вы выражаетесь?

– Выходит, что так… Почему она вообще обследовалась у вас в больнице, когда я приобрел бабушке страховой медицинский полис в одном из лучших медицинских госпиталей Австрии? – спросил Эрвин.

– Столько вопросов, а ответы может дать только ваша бабушка, Эрвин, надеюсь, что не смертельно больная, – снова усмехнулся полицейский.

«Сколько все-таки народных талантов совершенно бездарно пропадает в бизнесе», – подумала про себя Анна, вот уже полчаса наблюдая за великой актерской игрой Ариадны Львовны на допросе, совмещенном с очной ставкой со всеми действующими лицами пьесы «Не хочешь по-хорошему привести в дом невесту, напугаем тебя могильной плитой».

Госпожа Ламар напоминала обиженную актрису немого кино. Выражение ее подвижного лица ежесекундно менялось, на нем отражались все чувства – от разочарования, злости, обиды до раскаяния, озорства, высокомерия и трогательной невинности. Надо отметить, что морщины ей в этом только помогали.

– А что, собственно говоря, криминального произошло? – недоумевала она. – Да, я была вынуждена прибегнуть к маленькой женской хитрости. Я немного пофантазировала на тему своего здоровья, и что? Теоретически я уже в таком возрасте, что у меня может быть любое заболевание, и рак тоже… Не надо смотреть на меня с осуждением. Я действовала во благо! Мой внук наконец-то привел в дом достойную девушку, что в этом плохого? Моя уловка сработала!

– Бабушка, ты не права, так нельзя… Как ты могла так со мной поступить? Я же люблю тебя! – сказал Эрвин, шокированный словами Ариадны Львовны.

– В любом случае это наше семейное дело! Что вы хотите от меня, господин полицейский? Я сама разберусь со своим внуком.

– Я не сомневаюсь, – ответил Симон. Чувствовалось, что ситуация в этой богатой семье его забавляет. – Вы обманываете друг друга, дорогие мои, а это к добру никогда не приводит, и не важно, какие цели при этом преследуются, – пояснил полицейский.

Ариадна Львовна знала, что имеет в виду Симон, и тут же состроила очаровательную гримасу.

– Да, мы с Эрвином хотели перехитрить друг друга, и оба получили… Очень жаль, что он нашел такой выход из создавшейся ситуации, мне Анечка очень понравилась!

– Ага, ваша женская хитрость наткнулась на его мужскую находчивость, – снова «подколол» их полицейский.

– Это и правда их личное дело, – подала голос Анна, – только пострадавшей стороной стали я и моя бывшая свекровь, а вы уходите от расследования в сторону, повесив попытку убийства на меня. Так, конечно, значительно проще.

– Я бы попросил вас не покидать пока нашу страну и надеяться на лучшее.

– Я и не уеду отсюда без Клавдии Ивановны, кстати, я сейчас вспомнила одну интересную вещь…

– Весь внимание, – ответил полицейский.

– Клавдия Ивановна успела сказать мне в больнице, что она кого-то здесь узнала…