Текст книги "Чарующая бесполезность"

– С самого начала хочу сделать заявление: я никого не убивал. С Троепольским и Ашкенази встречался давно, а к Сатырову приехал для того, чтобы предупредить об опасности. Да только поздно, кода я зашёл в дом, он уже был мёртв.

– Давайте сделаем так, как будто я вам поверил, а вы начните с того времени, как познакомились с этими людьми.

– Это долгая история.– Гульбанкин опустил глаза, как будто удаляясь в прошлое.

– Я не тороплюсь. Особенно если истории интересные.

– Я не агнец безгрешный, во мне, как и во многих живут пороки. Я никогда ничего не коллекционировал, ни марки, ни спичечные этикетки, ни картины. Обжорство и пьянство не моя слабая сторона, как в молодости, так и сейчас могу довольствоваться малым. Однако в моих жилах течёт кровь деда, который был очень азартным и удачливым игроком. Мне передалось это по наследству. Я любил игру и, как правило, всегда выигрывал. Но я никогда не позволял взять игромании верх над собой. Я всегда умел остановиться, даже если чувствовал, что партнёр готов спустить не только свой автомобиль, дом, но и собственную душу. Уже больше года я не даю волю своему влечению. Игру заменила японская национальная культура.

Гульбанкин замолчал, чтобы перевести дух, а полицейский прикинул, если выслушивать рекламу собственного благородства этого товарища, то из кабинета они не выйдут долго, точно не сегодня и решил направить разговор в интересующее русло:

– Эдуард Аркадьевич, давайте ближе к делу.

Гульбанкин в ответ рассеянно кивнул.

– На игру мы встречались может быть два, три раза в месяц. Люди состоятельные, интеллигентные и солидные. Ставки были достаточно высоки. Я не то чтобы трус, но как уже говорил, меня всегда что-то останавливало, я не играл бездумно и если проигрывал, то заканчивал игру и уходил из-за стола. Другие мои товарищи были не такими, некоторые спускали за ветер огромные суммы. Иногда игра затягивалась до самого утра. Глупую и легкомысленную молодёжь не приглашали, они не умели себя контролировать, а остальные знали друг друга, но не дружили. Вообще, зачастую не знали кто какую профессию, должность имеет, интерес составляли лишь карты и игра. В наш круг трудно было появиться постороннему, новички появлялись только по рекомендации кого-то из игроков. Так вот одного такого привёл я. Мы познакомились случайно на какой-то выставке, кажется японского искусства и подружились. Я увлекался бонсай, и он имел такое же хобби. Мы обменивались опытом, иногда из Японии он привозил новые идеи. Его имя Родион, кажется он работал японском то ли консульстве, то ли в какой-то автомобильной компании здесь в Санкт-Петербурге. Я точно не знаю.

– Почему вы говорите об этом человеке в прошедшем времени?

– Я потерял его из виду и не знаю где он сейчас и что с ним. Но тогда, в связи с ним, случилась одна неприятная история. Я как-то пригласил его в нашу компанию и представил другим приятелям. Постепенно Родион стал вхож в этот круг. Встречались мы в основном в доме у Сатырова, иногда в городе на квартире Троепольского. Это потом, я прочитал в газетах, что его обвиняли то ли в коррупции, то ли мошенничестве, то ли во взятке, но он спешно покинул Россию. Нечто подобное произошло с Ашкенази и он укатил в Израиль. В тот день мне не везло, что случалось довольно редко, я разозлился и решил прекратить игру пока раздражение не заставило меня снова сесть за стол и снова включиться в процесс. В доме Сатырова никого кроме нас не было. Отар старался чтобы ни жена, ни прислуга не встречались с гостями даже случайно, потому что иногда приезжали люди очень видные и известные, и которым огласка была совершенно ни к чему. Я сбросил карты, вышел на кухню и приготовил кофе. Сколько времени я отсутствовал даже не помню, а когда вернулся в комнату, то застал такую нелицеприятную картину– Родион сначала умолял присутствующих дать ему возможность отыграться, потом внезапно упал на колени и начал рыдать. Кто-то призвал его к благоразумию, попытался поднять, все как-то стушевались, почувствовали себя неловко, игра скомкалась, и все засобирались по домам. А Родион продолжал умолять, приговаривать что-то про сестру, что нужны деньги, что он не может вернуться ни с чем. Уже в холле, когда толклись у вешалки, одевая куртки и плащи, парень сказал внятно и без истерического надрыва, что-то вроде того, что теперь я буду для вас Пиковым валетом не по закону, а по справедливости. Никто даже внимания на это не обратил, думали, что у парня крыша поехала от отчаяния, а я понял, что Родион не шутит. Как я уже говорил, мы интересовались японским искусством и не только прикладным. В переводе Григория Чхартишвили в одном издательстве были выпущены неизвестные ранее японские авторы Юкио Миосима, Кэндзи Маруяма, Ясуси Иноуэ и другие. Нас с Родионом объединяла эта тема и даже, как-то мы попали на книжную выставку, где проходила встреча с этим переводчиком. Это потом я узнал, что Чхартишвили и есть Борис Акунин, который блистательно написал целую серию про Эраста Фандорина. Потом я очень увлёкся этим литератором и читал почти все его новинки. Так вот у него есть книга «Пиковый валет» про банду нахальных мошенников, там одна глава так и называется «По закону или по справедливости!

– Я что-то не понял, при чём здесь это?

– Как вам объяснить? Я и сам толком разобраться не могу. Понимаете, почти все из присутствующих в этот вечер были мошенники. Они награбили капиталов предостаточно. Каждый из них мог бы спокойно и безболезненно обойтись без проигрыша этого несчастного, мало того, могли бы просто одолжить нужную сумму. А ведь он ничего не просил, лишь взывал о возможности отыграться.– Гульбанкин задумался на секунду.– Мой дед прошёл сталинские лагеря, мне не довелось свидеться с ним, он ушёл из жизни рано и при странных обстоятельствах. Мать рассказывала, что вернулся он крепким картёжником. Старик мало что поведал про лагерную жизнь, но кое-что до меня дошло со слов матери. На зоне играли, обычно, на всё– на тряпки, на деньги, под ответ, на подушку и паёк. Бывали случаи проигрыша на паёк на месяц или два вперёд. Однажды зимой игра разошлась. Сначала на кон поставили барахло, тряпки, потом на пайки хлеба, дальше, больше– обеды ужины. Проигранное переходило из рук в руки и наконец, скопилось у трёх лучших игроков камеры. Проигравших оказалось много, некоторые были «в замазке» на целых три месяца. Лагерное начальство устроило собрание, на котором предлагалось прекратить выплату долга, так как люди едва держались на ногах от голода, но никакие уговоры ни к чему не привели. Отдать долг первейшая задача для проигравшего. Однажды старый вор проиграл «под ответ» двести рублей «через пятнадцать минут» (ему должен был принести прикормленный охранник). Когда деньги через пятнадцать минут не появились, он пошёл в переплётную, отрубил два пальца ножом для резки бумаги и вернул ими долг. В игре есть свои правила и порядки. Обычно матёрый картёжник, садясь за стол, заранее объявляет: «имею проиграть столько-то». Хорошим тоном считается не жалеть проигранных денег и не выражать радости при крупном выигрыше. «Плачу, как граф, и получаю, как разбойник»! Понимаете, время изменилось, за столом не уголовники матёрые сидели, а люди состоятельные и важные, да только законы не изменились! Они содрали последние деньги с этого несчастного, для которого на кону стояла жизнь!

– Себя вы не причисляете к категории мошенников?– съехидничал Сергей.

– Я капиталы заработал тяжёлым трудом.– вскинув голову ответил Гульбанкин.– Могу распоряжаться ими по своему усмотрению.

– Получается так: пока ваши товарищи обдирали как липку этого Родиона, вы отсутствовали и в игре не участвовали? И тем не менее, по вашей версии, он покушался и на вас?

– В тот момент я мог ему помочь, но не сделал этого.

– О какой сумме шла речь?

– В этой среде не принято называть конкретные цифры, каждый знает сколько спустил и сколько получил. Я лишь оказался свидетелем финальной, драматической сцены.

– Ну хорошо, предположим, я поверил в вашу версию. На чём уехал этот Родион после инцидента?

– Точно не знаю. Я приехал, он уже находился в доме и уехал когда гости разошлись.

– Сколько за столом всего игроков находилось в тот вечер?

– Мне надо вспомнить.– Эдуард задумался, потом тяжело вздохнул.– Нечего вспоминать– трое, которых вы уже знаете, мертвы, я, Родион и был ещё один.– мужчина выдержал паузу.– Некий Левченко Александр.

– Кто это?

– Я не могу вам сказать.– Эдуард замешкался.

– Почему?– искренне удивился Шапошников.– Если следовать вашим соображениям, то ему тоже угрожает опасность!

– Вот в этом я не уверен. Но вы сами можете навести о нём справки.

– Не говорите загадками.– полицейского начала раздражать манера Гульбанкина витиевато выражать свои мысли. Какой-то широчайший диапазон у этого умника, и разглагольствует о современной литературе, и знает лагерные байки, и даже уже убийцу вычислил. Вдруг его пронзила догадка.– Вы хотите сказать, что этот Александр Левченко из наших?

– Похоже на то.– Эдуард пожал плечами.– Мы не наводили справки друг о друге, во всяком случае я под шкуру никому не лез, в друзья не набивался. За столом мы были лишь партнёрами по игре. А про Левченко я понял случайно– на заднем сиденье его автомобиля увидел полицейскую фуражку с высокой тульей. Такие позволяют себе высокие чины. То, что не простой служака выдавала выправка, вёл он себя уверено, иногда проигрывал крупные суммы, очень крупные.

Шапошникову фамилия эта ничего не говорила, и заняться поисками этих двух инкогнито– Родиона и Левченко он решил позже. Да и возникали сомнения в том, что эти персонажи не плод воображения Эдуарда Аркадьевича. Полицейский не мог скрыть скептического выражения лица и такого же звучания голоса:

– Всё это, конечно, интересно и трогательно, располагается в плоскости морали и нравственности, а вот убийцу надо искать на земле, в реалиях нашей жизни. И ваши рассказы не могут отвлечь следствие от того, что подозреваемый номер один это вы, Эдуард Аркадьевич. В вашем доме был проведён обыск, и в нижнем ящике письменного стола обнаружены неопровержимые улики: пуговица с рубашки Зиновия Ашкенази и баночка с тональным гримом, предположительно схожего с тем, который оставлен на карте с изображением пикового туза в доме Троепольского Константина.

Гульбанкин ошарашенно молчал. Всё, что он пытался объяснить следователю, рассыпалось на незначительные, мелкие кусочки, которые он собирал мысленно в одну картину, лёжа на больничной койке. Его неожиданно озарила жуткая мысль:

– Так что по вашему, я специально отравил Светочку, чтобы отвести подозрения от себя?

– Я надеюсь вы сами расскажете об этом. Хочу вам напомнить всем известную фразу– чистосердечное признание облегчит вашу душу и сократит срок пребывание в местах не столь отдалённых.

– Мне не в чем признаваться! И этих вещей, этих улик, просто не может быть в моём доме! Я не встречался с Ашкенази и Троепольским почти полтора года, а Сатырова увидел уже бездыханным.

– Доктор предупредил, что вам нельзя волноваться, поэтому на сегодня мы закончим беседу, продолжим завтра с новыми силами.

– Но вы хотя бы попытаетесь найти Родиона?– голос Эдуарда осип, потерял силу и уверенность.– И ещё этот Левченко может подтвердить его существование и то, что эта история не моя фантазия.

– Давайте так: в камере у вас будет время вспомнить все подробности, касаемые этого парня– сколько лет, есть ли обручальное кольцо на пальце, цвет волос, глаз, правша или левша, какой автомобиль, в общем всё, что может помочь в поисках.

– Как в камере?!– взгляд Гульбанкина совсем потух, а в голосе прозвучало отчаяние.– Я должен позвонить своему адвокату!

– Конечно, имеете право.– Шапошников придвинул городской телефон.– Звоните!

В Кингисепп приехали в одиннадцатом часу. Рафик чувствовал себя раздосадованным, разобиженным и одиноким. Сам понимал, что ведёт себя, как эгоистичный ребёнок, старался взять себя в руки, но ничего не получалось. Утром, когда подъехала служебная машина, и в ней на заднем сиденье устроился симпатичный, пожилой англичанин, Рафик уселся вперёд, давая возможность жене комментировать и переводить, в общем делать всё, чтобы гость не чувствовал себя обделённым вниманием. А гость и не чувствовал, они с Наташей много говорили, смеялись и жестикулировали. Зато законный муж сидел истуканом на переднем сиденье и ничего не понимал. Ну хорошо, ещё не законный, но эта красивая женщина теперь живёт вместе с ним и спит с ним в одной постели, а этот, норовит даже ручку поцеловать. Вот гад! Рафик ловил в зеркале происходящее за спиной и злился, достал сигареты, чтобы закурить, но Наташа возмущённо замахала руками и перешла на русский:

– О, Рафаэль, прошу тебя, только не табачный дым! Мне будет плохо!

Мужчина ничего не сказал, молча засунул сигареты в карман и краем глаза увидел, как водитель криво ухмыльнулся. Но вскоре настроение Рафика улучшилось. Сначала водитель высадил любителей церковного зодчества. Потом подвёз полицейского к ЗАГСу. Это оказалось одноэтажное здание, пристроенное к многоэтажке. Начальница в начале рабочего дня ещё находилась на месте. Рафик знал этот тип местных управленцев, которые не успев появиться на службе, разворачиваются со словами: «Я в банк или я в Администрацию, или я в типографию, или я по делам. Буду после обеда». Вот сиди и жди её до скончания века. В кабинете свежо пахло густой, экзотической парфюмерией. Женщина полная, с густым макияжем и чёрными, крашенными волосами встретила посетителя недружелюбно, но моментально изменилась, увидев корочки полицейского, да ещё из Санкт-Петербурга.

– Да, слушаю вас.– дама даже привстала в порыве невольного угодничества.

– Вы не могли бы посмотреть точную дату регистрации брака между Егором Колывановым и Светланой Еськовой.

– Конечно. В каком году предположительно это произошло?

– Этот год, март месяц, но давайте на всякий случай посмотрим ещё и апрель.

Женщина активно и быстро защёлкала клавишами на компьютере. Прошло несколько минут, потом она оторвала взгляд от монитора и растеряно посмотрела на Рафика.

– Брачующихся с такими фамилиями я не нахожу ни в марте, ни в апреле. Может быть другой месяц или прошлый год?

– Прошлый год нет, это точно, а вот этот посмотрите полностью.

Женщина ещё несколько минут сидела, уставившись в компьютер, потом повернулась и отрицательно покачала головой.

– Странно.– Рафик задумался на секунду. Он помнил, как Пётр с Юлией уверенно заявляли о том, что своими глазами видели официальный документ, удостоверяющий брак.– В Вашем городе только один ЗАГС?

– Только один. Это у вас в Питере в каждом районе, потому что проживает больше пяти миллионов человек, а в нашем городе численность населения сорок семь тысяч. Нам одного ЗАГСА за глаза хватает.

Рафик уже поднялся уходить, как в голову пришла одна совершенно неожиданная мысль.

– А если кто-то из сотрудников вдруг испортил бланк, что вы делаете?

– Такое не исключено, живые же люди работают, но это случается довольно редко. Если бланк испорчен, то составляется акт, потому что все документы идут под номерами. Мы же не можем без объяснения причин перескочить например с номера пятьдесят восьмого на шестидесятый при выдаче свидетельства о смерти. Как мы объясним, куда делся умерший под номером пятьдесят девять, то же самое с регистрацией брака, развода и рождения ребёнка.

– Вы можете вспомнить последний такой случай?

– Вы не подумайте чего-нибудь плохого,– смутилась начальница,– в нашем коллективе работают прекрасные сотрудники. Но вот четыре дня назад произошло такое происшествие. Одна женщина обратилась к нам за дубликатом свидетельства о браке. Оригинал оказался утерянным, а ей для каких-то целей нужно было подтверждение. В таких случаях мы выписываем точно такой же документ, на таком же стандартном бланке, только уже под другим номером и в углу ставится пометка «Копия». Так вот наша сотрудница Мирра Евгеньевна допустила ошибку, пришлось выписать новый бланк, а старый, как положено по акту был списан.

– И часто такое происходит?

– Нет, что вы! Мирра Евгеньевна Спивакова лучший наш сотрудник, она давно работает, и с ней это в первый раз.

– Вы сами видели этот испорченный бланк?

Начальница нахмурилась, вспоминая.

– В этот день было много посетителей, как будто прорвало– за разводами, свидетельствами о смерти, рождения ребёнка. Принимали все сотрудники ЗАГСа. В этой канители я не проверяла сделанную работу. Да у меня нет причины не доверять сотрудникам, тем более таким порядочным, как Спивакова. Она давно на пенсии, но уходить пока не собирается.

– Вы можете выписать для меня номер испорченного документа?

Женщина открыла толстую папку и через минуту протянула листок.

– Теперь вы можете мне объяснить к чему все эти расспросы?

– Конечно! Но только это между нами!– Рафик приглушил голос и хитро прищурил глаза.– В Питере всплыли пустые бланки свидетельства о браке. Так вот мы проверяем откуда утечка.

– А при чём здесь эта пара Колыванов с Еськовой и почему именно наш, кингисеппский ЗАГС?

– Мы все учреждения области проверяем.– выкрутился полицейский.– Большего я вам сказать не могу.

– Первый раз слышу о таких афёрах.– начальница с недоумением посмотрела на Рафика.– А в чём может состоять мошенничество? Да и что толку с пустых бланков, к нему ещё и печать ЗАГСа нужна, а её подделать очень сложно.

– Я могу поговорить с Миррой Евгеньевной, так кажется, в вашем кабинете с глазу на глаз.

– Подождите, я её приглашу.

Через несколько минут в кабинет вошла костлявая, высокая дама, возраст которой, на первый взгляд, определить было невозможно из-за очков в элегантной оправе, яркой косметики и изобилия различных украшений.

– Присаживайтесь. Я хочу задать вам несколько вопросов. Меня интересует лишь испорченный вами бланк три дня тому назад.

– А что с ним не так? Я допустила ошибку в написании фамилии, потом составила акт, под которым подписались ещё двое моих коллег и уничтожила документ.

– Как уничтожили?

– Ну не съела же! Порвала и выбросила в корзину для бумаг. А что надо было съесть?

«У дамы железные нервы.– подумал Рафик.– Другая бы от присутствия полиции впала бы в полуобморочное состояние, а эта глазом не моргнёт». При ближайшем рассмотрении он увидел, что женщине, вероятно, уже за шестьдесят, но выглядит она, особенно на расстоянии, гораздо моложе. Спивакова зазвенела браслетами, поправляя очки.

– Ещё вопросы или я могу идти?

– Большое спасибо за содержательную беседу. Не могу вас задерживать.

Собственно Рафику стало многое понятно, однако нужно было кое-что проверить. Возвращаясь к церкви, Рафик предусмотрительно уселся на заднее сиденье. На тенистой дорожке ведущей к храму о чём-то беседовали Наташа, англичанин и церковнослужитель. Рафаэль смотрел на свою любимую женщину из открытого окна автомобиля и думал, что она стала какая-то бледная, по утрам ей дурно, совсем не переносит запах табака и часто ссылается на отсутствие аппетита. «Надо отвести её к врачу.– размышлял мужчина.– Не хватало чтобы моя красотка захворала. Глянь-ка, этот хорёк скрипучий норовит её под локоток уцепить. Пусть садится на переднее сиденье и наблюдает за красотами природы. Здесь переводы с английского без надобности»! Однако места распределились совсем не так, как предполагал Рафик– Наташа с радостью распахнула переднюю дверь, а английский гость расположился рядом с Рафаэлем. Так, почти в полном молчании они вернулись в Санкт-Петербург. Водитель повёз гостя в отель, а пара отправилась домой, однако возле подъезда полицейский, сославшись на важные дела, пересел в свой автомобиль и укатил, оставив Наташу в лёгком недоумении. Рафик сердился на жену, он хотел держать её за руку, обнимать и всячески заявлять свои права на неё, а она, как будто чужая сегодня– мила и внимательна к посторонним, а с ним, как кусочек льда. Это и к лучшему– займётся делами, там и настроение изменится. Мигающие зелёным светом часы на панели управления автомобиля показывали пять часов двадцать минут. Полицейский надеялся, что всех обитателей квартиры застанет дома– рабочий день уже закончился. Он хотел покончить с этой историей сегодня, потому что завтра будет новый день, с новыми задачами и проблемами.

Петр находился в полном тупике. Он так надеялся на помощь Гульбанкина в решении жилищного вопроса, но того, так некстати арестовали. Парень понимал, что рассуждает как эгоист, думает лишь о собственном благополучии, а ведь в это время Эдуарду приходилось в десять раз хуже. Сидит сейчас за решёткой и думает, как спасти собственную шкуру, да ещё перенеся такой тяжёлый сердечный приступ. После того дня смерти Светочки, он так и не виделся, не разговаривал с отчимом, был занят похоронами, потом эта неожиданная и неразрешимая проблема в виде Колыванова и предательство матери. От всего этого голова шла кругом, и ничего не оставалось делать, как собирать вещи. Петя с ужасом представлял, как они будут жить под одной крышей с братьями Юлии. Это ещё та семейка, они слыхом не слыхивали, что мясо можно есть не только руками, но ещё ножом и вилкой. Да что там мясо, эти два неотёсанных бугая могли за вечер выхлебать двухлитровый жбан деревенского самогона. Ужас! Но ничего не оставалось делать, как на какое-то время перебраться в это логово. Он уже звонил в агентство недвижимости, они обещали подобрать для аренды недорогое жильё, а если по приемлемой цене, то скорее всего это будет коммунальная квартира. Упырь Колыванов ходил за ними по пятам и смотрел, что они складывают в чемоданы и коробки. Петя даже в страшном сне представить себе не мог, что буквально в день похорон они превратятся в таких непримиримых антагонистов с таким славным парнем Егором. Ему было невыносимо грустно покидать родное жилище, он обожал эти с детства знакомые фарфоровые статуэтки, старинные напольные часы, хрустальные вазы и бокалы в антикварных шкафах. Однако Еськов не собирался сдаваться так просто, он ещё повоюет, он не отдаст так легко всё имущество этому постороннему человеку. В ближайшее время он найдёт надёжного адвоката и с его помощью затеет процесс делёжки. Юля перевязывала стопки книг и выносила в прихожую. Через час должна подойти машина, которую они наняли для перевозки багажа, но тут раздался звонок в дверь. Девушка чертыхнулась, она подумала, что водитель перепутал время и вот сейчас встанет над душой и начнёт поторапливать. Звонок повторился.

– Иду, иду.– девушка открыла дверь и воскликнула, ожидая увидеть кого угодно, только не знакомого полицейского.– Это вы? Что-то произошло?

– Здравствуйте.– Рафик уверенно переступил порог.– Пока ничего не произошло, а вы переезжаете?

Юлия вздохнула и ничего не ответила, мол сами понимаете, оставаться здесь мы не можем.

– Я хотел бы поговорить с Колывановым Егором. Он дома?

Полицейский, не спрашивая разрешения, прошёл в гостиную, на шум из другой комнаты выглянул Пётр, следом важно прошествовал Егор и, не здороваясь, задал вопрос полицейскому:

– Что вам здесь угодно?

Одет был Колыванов в длинный халат из тяжёлого шёлка из-под которого выглядывал ворот белоснежной рубашки. Вёл он себя так, как вели себя патриции с плебеями. Пётр внутри недоумевал, откуда что берётся? Это деньги дают ощущение власти или он всегда был такой, а они не замечали этого и воспринимали его, как белую, пушистую забаву матери. Рафик без приглашения уселся за круглый стол и жёстко произнёс, обращаясь к Егору.

– Я хочу увидеть свидетельство о браке с покойной Светланой Еськовой.

Колыванов замешкался на секунду, однако быстро нашёл, что ответить.

– У меня его нет. Свидетельство находится у нотариуса, который оформляет документы на наследство.

– Как фамилия, адрес юриста?

– Я не помню.

– Вы что, отдали бумаги и не помните кому и куда?

– Я сегодня ехал по проспекту Обуховской обороны, увидел вывеску и обратился за помощью.

С Егора постепенно слетала спесь, руки задрожали и на гладком лбу заблестел пот. Юлия с Петром стояли не шевелясь, ожидая продолжения.

– В таком случае завтра, в десять утра вы должны явиться в Управление вместе с документами, иначе я выпишу ордер на ваш арест и вас доставят силой.

– На каком основании.– Егор перешёл на истерический визг.– Что я такого сделал?

– Вы вместе со своей подельницей Спиваковой Миррой Евгеньевной состряпали липовое свидетельство о браке, думая, что ваш обман не раскроется. На самом деле государственной регистрации заключения брака на территории города Кингисепп между Колывановым и Еськовой не производилось, о чём свидетельствует отсутствие записи в книги регистрации. Ваша знакомая сделала вид, что испортила бланк, составила акт об уничтожении документа, на самом деле задним числом вписала ваши фамилии и, пользуясь тем, что начальница ЗАГСа была занята, поставила печать. Но она не имела доступ к самой книге регистрации. Самое интересное, что ваш подлог мог оказаться успешным, ни один нотариус не стал бы делать запрос в ЗАГС Кингисеппа и проверять подлинность свидетельства, потому что сам бланк действителен и печать тоже. Вот за это мошенничество вы будете отвечать вместе со Спиваковой, а это реальный срок. Степень вины каждого из вас будет определять суд. Скорее всего вы были инициатором этого преступного сговора, потому что после смерти Еськовой Светланы всё имущество переходит к вам.

За весь этот долгий монолог Колыванов не проронил ни слова, он тяжело опустился на стул и закрыл руками лицо. В молчании прошла минута, потом Егор опустил руки и, не поднимая головы, тихо заговорил.

– Это моя мать. Мирра Евгеньевна Спивакова моя мать. Я родился в Кингисеппе, после школы поступил в институт и уже домой не возвращался. Мой отец умер рано от тяжёлой болезни, а мама вскоре вышла замуж за Спивакова, поэтому у нас разные фамилии. Отчим пришёл жить в нашу квартиру, а я с ним совсем не находил общий язык. Когда умерла Светочка моё сердце разрывалось от горя. И обстоятельства сложились так, что мне пришлось бы возвращаться в родительский дом. Я позвонил и поделился с матерью своей печалью, вот тогда она и совершила этот поступок. Всё случилось так быстро, что у меня не было времени на размышления.

Из этого рассказа всем присутствующим стало понятно, что мужчина всегда жил за счёт женщин и оказавшись один растерялся, зато решительная мамаша предприняла действия, обеспечивающие сыну жильё и достаток, ведь вместе с квартирой и дачей он через шесть месяцев получал доступ ко всем банковским счетам своей жены. Раздавленный неоспоримыми доказательствами Егор всхлипнул:

– Но я не убивал Светлану! Я никогда бы не сделал с ней такое. Вы можете мне не верить, но я любил её! А мамочка моя ни в чём не виновата, она лишь хотела помочь мне!

Рафаэль поднялся и уже у дверей ещё раз строго предупредил чтобы Колыванов не вздумал валять дурака и усугублять своё положение, а в десять утра появился в стенах Управления. Уже выходя на порог столкнулся со здоровым мужиком.

– Так, хозяева, я звоню, звоню, почему трубку не берёте? Машину вызывали? Так я стою уже около десяти минут. Куда едем? Что нести?

Пётр, который провожал полицейского, пошарил в карманах брюк, отсчитал несколько сотен и протянул шофёру.

– Спасибо, уважаемый. Извините за путаницу, но нам уже не нужны грузоперевозки.– он почти вытолкал за дверь растерянного мужчину и крикнул вглубь квартиры.– Юля, разбирай чемоданы!– сам воздел руки к потолку и с надрывом произнёс.– Спасибо тебе Господи! Уберёг от родственничков!

Глава 11.

Марина подозревала, что мать раздирает любопытство. Как так, она не в курсе, что происходит в жизни дочери! Из аэропорта Веденеева позвонила и предупредила родительницу о том, что улетает в Анталию на несколько дней. Мать пришла в крайнее волнение и начала выпытывать подробности путешествия, но у Марины не было желания прежде времени рассказывать о своём статусе, потому что она ещё сама ничего не решила. Она загадала про себя, что всё изменится в тот момент, когда они вернутся в Санкт-Петербург. Появится определённость и ясность: она невеста или снова свободная женщина. Ей стало понятно одно– она уже не вернётся к Гульбанкину, но в этой ситуации должна ему помочь. Под южным солнцем, у тёплого моря Марина почувствовала себя счастливой и спокойной. Она поняла, что всё это благодаря Юдинцеву. Тем не менее, женщина уговорила Николая вернуться на день раньше. Чувствовалось, что он был недоволен, но открыто досаду не показывал– молча в интернете обменял билеты, заказал трансфер до аэропорта и сложил стопочкой рубашки, а когда прилетели в Пулково, Марине показалось, что между ними пробежал холодок. Она вдруг до отчаяния испугалась, что вот они выйдут из здания аэровокзала, сядут в разные такси и потеряют друг друга в огромном городе. Ей захотелось вцепиться в его руку, заплакать и умолять не оставлять её одну, но проглотив комок, Марина, схватила свой чемодан и направилась к выходу, не оглядываясь на Юдинцева, как будто оставляя выбор за собой. И тут он поймал её локоть, заставил остановиться и посмотреть ему в глаза.

– Что-то случилось? Куда ты понеслась?

– Всё в порядке. Мне просто показалось, что ты устал от меня и хочешь побыть один. Да и мне надо много сделать– позвонить на работу, увидеть мать– узнать, как она и найти ходы, чтобы получить свидание с Эдуардом.

– Я боялся, что в этой ситуации произойдёт именно это.

– Что это?– с вызовом произнесла Марина и выдернула руку из сильных рук Николая.

– Вот именно всё, как у Шекспира– упрямо гнул свою линию Коля.-

« Она меня за муки полюбила,

А я её за состраданье к ним.»

– Если ты не начнёшь доверять мне, то наши отношения обречены. Неужели ты не понимаешь, что Гульбанкин именно сейчас нуждается в нашей поддержке. Не в моей, а именно, в нашей. Нужно рассказать полиции о твоих подозрениях относительно Переверзева! Почему невиновный человек должен отвечать за чужое преступление!

– В полиции не дураки работают, сами разберутся. И как ты себе представляешь, я наведу тень на компаньона, у меня нет никаких доводов и доказательств, лишь предположения.

– Отлично! Пусть Гульбанкин попадёт за решётку! Так?– Марина сузила глаза и стала похожей на вздыбленную кошку.– Конечно, там он по-быстрому окочурится, а вы получите каждый свою долю наследства!

– Ты тоже в накладе не останешься, дом на тебя записан! Так что и ты лицо заинтересованное!

– Да пошёл ты!

В бессильной злобе Марина резко повернулась и, чеканя шаг, направилась к стоянке такси. Юдинцев в два прыжка догнал её и перегородил путь.

– Ты требуешь невозможного. Я никуда не могу от тебя уйти.– он обнял женщину, прижимая лохматую голову к своей груди.– Встречу с Эдуардом я организую, у меня есть каналы в органах. – Марина затихла в его руках, а Николай погладил её по спине.– Может вместе к матери поедем? Давно пора нам познакомиться.