Текст книги "Чарующая бесполезность"

– Значит так: до того момента, когда мальчишки обнаружили тело, оно уже как двое суток находилось в воде. Мы выяснили, что тело сбросили в воду неподалёку от посёлка Свияга. В одном месте, недалеко от фермы, дорога проходит близко от реки. Эксперты выяснили, что мужчине сделали укол с ядом дитилин, потом на машине привезли к реке и скинули тело. Следы от автомобильных покрышек или волочения не обнаружено, потому что несколько дней шёл дождь. Документов при нём не оказалось, только игральная карта в кармане рубашки. Да, ещё на рубашке вырвано несколько пуговиц.– Потёмкин достал из папки пачку фотографий и разложил веером.– Вещи покойника мы отдали родственникам, но здесь ясно видно, что на нём было одето. На мужике прикид дорогой, на пальце крупное, золотое кольцо с рубином и туфли итальянские. Эксперты нарыли в интернете, что такие производят в Милане только под заказ, но сам знаешь где мы, а где Италия, на наш запрос отвечать никто не собирался, тем более, что фирма сохраняет в тайне имена клиентов. Самые задрипанные туфлишки этой фирмы стоят восемьсот евро. А через два дня обнаружились и родственники покойного. Вчера после обеда приехали и забрали тело для захоронения.

– Ну и кто это оказался? Почему близкие не сразу кинулись его искать?

– Покойный некто Зиновий Рудольфович Ашкенази, чистокровный еврей. Не так давно занимал высокий пост в крупной строительной организации. Его подозревали в присвоении крупных сумм бюджетных средств, которые выделялись на строительство социального жилья, но доказать ничего не удалось. Он со своими товарищами так ловко всё закрутил, что не подкопаешься. Через подставные индивидуальные предприятия и фирмы однодневки отмывались денежки, но отделу по борьбе с экономическими преступлениями всё-таки удалось уцепить его за задницу, да только поздно– гражданин добровольно покинул доходное место и уехал на ПМЖ в Израиль, на родину предков так сказать, конечно прихватив свой сундук с деньгами. Ну не буквально, конечно, он перевёл все средства в оффшоры. И вот через год он возвращается, только лишь повидать близких, но точно не сообщает дату своего приезда. Родственники сказали, что он из Тель-Авива хотел отправиться сначала в Вену, следом планировал встретиться с кем-то в Москве, а потом уже в Питер, поэтому точную дату приезда они не знали. Запаниковали только когда Зиновий перестал отвечать на звонки. Мы сделали запрос в Пулково и выяснили, что он не воспользовался воздушным транспортом. Скорее всего из Москвы прибыл на Сапсане, скоро мы это установим. Похоже, что его здесь уже кто-то ждал и оказался осведомлён о его приезде лучше, чем родственники.

– Ты предполагаешь, что на вокзале его встретил кто-то знакомый?

– Не обязательно, он мог сесть в такси, или другую машину. Могли позариться на его багаж и ограбить.

– А кольцо с рубином с пальца не тронули.– рассуждал Рафик.– И карту в карман положили. Я думаю, что убийца избавился от вещей Ашкенази, ему такие улики возле себя держать опасно. Это он мог сделать, когда возвращался назад в город из посёлка Свияга после того, как сбросил труп в реку. Как часто очищают придорожные мусорные контейнеры?

– Точно не знаю, но раз в неделю это точно, а может и в десять дней.

– Сколько прошло времени как еврей мёртв?

– В отчёте патологоанатома указано, что тот уже два дня был мёртв к моменту обнаружения, три дня он находился у нас, вчера забрали тело, а сегодня уже как раз неделя.

– Можешь отправить своих людей осмотреть контейнера?

– Не вопрос. А ты можешь посмотреть видео недельной давности с камер при Московском вокзале на Невском. Туда Сапсаны прибывают. Может удастся обнаружить в какой автомобиль сел Ашкенази? Преступление то мне раскрывать.

– Тоже не проблема. За успех не ручаюсь, потому что есть ещё вариант, что мужчина мог прибыть из Москвы автомобилем.

– Так тебе какой интерес до этого мертвяка?

– Похоже, что кто-то истребляет картёжную малину. Когда поймём из-за чего, тогда найдём убийцу.

Рафик распрощался с Потёмкиным и прямиком направился в офис фирмы «Сливочное царство». У него возникли очень интересные и неожиданные мысли.

Когда Александра вошла в палату, то больного не обнаружила. Это не встревожило медсестру, потому что Гульбанкину не прописан постельный режим, и он мог отправиться в парк на прогулку. Она отвлеклась на свои дела, а когда через час снова заглянула в палату, то удивилась, что пациент ещё не вернулся. Медсестра выглянула в окно и увидела, как к крыльцу подъехало такси и из него вышел Эдуард Аркадьевич. Даже со второго этажа Александра разглядела, что тому просто худо, он поднимался по ступеням держась за сердце и судорожно хватал ртом воздух. Она кинулась вниз, чтобы помочь добраться до палаты.

– Вы с ума сошли! Почему нарушаете больничный режим! Сняли свою пижаму и отправились по своим делам. Только-только отлегло!

– Простите меня Александра Андреевна, что заставил вас волноваться.– с отдышкой почти прошептал Эдуард опираясь на руку медсестры.

В палате она помогла Эдуарду переодеться и уложила на кровать, позже сделала укол и пациент тревожно уснул. Когда приехала Марина со связкой бананов и сеткой апельсинов, то снова не смогла с ним поговорить. А медсестра пояснила ей, что Гульбанкину не лучше, что-то его сильно встревожило сегодня, и Эдуард оказался снова на грани приступа.

– Странно, Эдуард разговаривал с кем-то по телефону?

– Он уезжал куда-то, приехал буквально двадцать минут назад на такси. Еле ноги волок пока поднимался в палату. Я доктору ещё ничего не сказала, он на операции сейчас.

– Прошу вас, не сообщайте врачу, а я завтра приеду и поговорю, чтобы больной соблюдал режим.

– А вы кто ему?– Александра не увидела кольца на безымянном пальце эффектной женщины.

Марина почему-то растерялась в первое мгновение и подумала про себя, что по большому счёту она никто, так рядом постоять пришла. Женщина криво ухмыльнулась:

– Я друг, просто друг.– она протянула фрукты.– Вы передадите нашему сердечнику?

– Конечно!

То ли от уколов, то ли от стресса последних дней Гульбанкину снились сны. И как будто не сны вовсе, а реальность, его прошлая реальность. Он вспомнил до мелочей, что происходило в тот день, где кто сидел, что выпивал и даже, то что было одето на каждом из участников этой драмы.

Несмотря на приоткрытые окна в комнате висел тяжёлый дым от множества выкуренных сигарет. В этот день, на удивление самого Гульбанкина, он проигрывал, что случалось довольно редко. Этот факт его тупо раздражал, и после очередного неудачного кона он решил остановиться. Эдуард не переживал из-за потери денег, подумаешь четыре сотни долларов! Он разволновался из-за того, что вдруг почувствовал, как теряет невидимую, телепатическую связь с партнёрами и нить игры. Бывало за вечер из кармана уплывали довольно приличные суммы, но на это и была игра, за удовольствия надо платить! Гульбанкин наслаждался своим азартом, а не возможностью получить какую-то прибыль. Но сегодня, с самого начала всё пошло не так. Эдуард начал копаться в поисках причины своей сегодняшней неудачи и кажется нашёл. В их среде не принято совать свой нос глубоко в личные дела, вне этого круглого стола они не дружили. Конечно, знали «ху из ху», но называли друг друга без пиетета Костями, Серёжами, Эдиками, Володями. Место их встреч менялось редко и в круг участников попасть с улицы было невозможно, кто-то кого-то приводил или рекомендовал. Сегодня собрались шесть человек, игра щла по-крупному, ставки взвинчивал самый молодой мужчина из всех присутствующих по имени Родион. Он был новичком в их компании, однако кто он, откуда, какой пост занимает, женат ли, имеет детей, никто не интересовался. Да и зачем? Встретились для другого. Родион нервничал, но старался это скрыть, пот скапливался на висках и тонкие пальцы вздрагивали , как будто их кто-то невидимый дергал за ниточки. Участники шутили, перебрасывались репликами, мелкими глотками выпивали кто херес, кто просто воду, почти все курили и никто не замечал накалённой атмосферы исходившей от Родиона. И только Эдуард ощутил это напряжение и прелесть беспечной игры потерялась. Проигравшись очередной раз Гульбанкин поднялся из-за стола и развёл руками, мол я пасс. Его никто не держал и не уговаривал– колхоз дело добровольное ,и только Родион стрельнул в отчаянии глазами– его проигрыш составлял уже приличную сумму. Гульбанкин вышел из комнаты и притворил за собой дверь. На кухне, пошарив по ящикам, нашёл банку «Карт Нуар» и заварил в прозрачном френч-прессе ароматный напиток. За окном спускались сумерки, и заходящее солнце окрасило сугробы в розовый цвет. Стояла ранняя весна и из-за приоткрытого окна доносился лишь монотонный звук капающей воды, которая стекала с прозрачных сосулек. Дом, где они сегодня встречались, находился за городом и владел им очень богатый человек, который сидел сейчас за игровым столом. Эдуард нашёл на полках чашку, налил заварившийся кофе и вернулся в просторную, обставленную дорогой мебелью гостиную. Товарищи, закончив игру, начали подниматься со скрипом отодвигая стулья и лишь Родион сидел без движения уставившись на колоду карт в центре стола. Неожиданно он воспрял и завертел головой в разные стороны:

– Господа не расходитесь! Дайте мне отыграться! Я вас очень прошу.– мужчина подскочил и попятился к дверям, словно закрывая своим телом выход.

В комнате воцарилось молчание. Мужчины переглянулись в недоумении. В их кругах считалось дурным тоном истерить по поводу проигрыша, пусть даже очень крупного. Никто никого не принуждал и силой не держал! И уж если ты спустил капитал, то будь добр, рассчитайся по долгам! Это принцип, непреложный закон!

– Уважаемый, игра окончена.– первым отреагировал высокий, плотный, чернявый мужчина.– У вас будет возможность отыграться в следующий раз, а на сегодня извините!

Он развёл руками и сделал шаг в сторону растерянного мужчины, следом за ним потянулись и другие. И тут совершилось совершенно невероятное– Родион, как сломанная кукла упал на колени и молитвенно сложив руки на груди запричитал:

– Я не могу вернуться домой без ничего, это были все деньги! Они предназначались для лечения моей сестры!– мужчина заплакал искренне и навзрыд.– Её надо везти в Германию, только там ей могут сделать операцию! У неё очень тяжёлая болезнь!

– Послушайте, милейший, встаньте. Не дело это так себя вести. Вы знали, куда пришли!

Снова начал чернявый, и его подхватили остальные. В этом хоре было слышно, что-то и осуждающее, и успокаивающее. Всхлипывающий голос Родиона потонул в гомоне. Его подняли, усадили в кресло, кто-то налил вина. Все хотели поскорее вырваться наружу, закрыть этот инцидент, и вернуться в город к своим жёнам, детям, в тихую, уютную гавань, без мыслей о чужих бедах и печалях. Хозяин дома толстый осетин показывал знаки руками, чтобы уходящие гости прихватили и это недоразумение. Мужчины чувствовали неловкость от гнетущей ситуации и пытались скорее закрыть дверь в безопасном салоне собственного автомобиля, чтобы эта минута тотчас же превратилась в прошлое. За всё это представление Гульбанкин не проронил ни слова. Он так и стоял в углу, держа в руках недопитую чашку с остывшим кофе. Вскоре со двора разъехались дорогие иномарки. Он поблагодарил хозяина и последним вышел на крыльцо. Темнота уже упала на землю, вечерняя прохлада подморозила дневную слякоть и покрыла лужи хрустким, мутным стеклом. Эдуард ехал по городу и всё чётче понимал, что смалодушничал. Несколько раз он порывался развернуть автомобиль и вернуться к осетину, разузнать, кто увёз этого Родиона или он уехал сам, и снова, как потом стало понятно, принял неправильное решение. Эдик приехал домой, выпил два стакана виски и лёг спать. На следующее утро всё произошедшее уже не казалось таким трагичным, закрутили дела и совесть утихомирилась в грудной клетке, а вскоре и вовсе уснула. Но к концу рабочего дня в памяти всплыло лицо приятеля, сморщенное в плачущей гримасе, сначала он начал звонить Родиону, однако телефон молчал, потом партнёрам по игре, но никакой толковой информации не получил. Эдуард не особенно напрягался, для того чтобы утихомирить разыгравшуюся совесть. Он бы и забыл эту историю вовсе, если бы через несколько месяцев не услышал, как приговор, собственный диагноз! Он обожал июнь за свежесть, многоцветье и ароматы. Гульбанкин попросил водителя остановиться возле базарчика с цветами. Около пожилой женщины стояло целое ведро с огромными шарами бордовых пионов. Он заплатил за все, к радости цветочницы и, поднимаясь с корточек, укутанный ароматом цветов, почувствовал, как земля уходит из-под ног и покидает сознание. Очнувшись в больнице, а после и услышав вердикт врачей, в голову пришла ясная и простая мысль: это наказание за то, что он, Гульбанкин, богатый и успешный, не протянул руку, не дал проснуться в себе человеку, не нашёл в себе силы уважать собственное Я.

Открыв глаза Эдуард увидел, как Александра распахивает окно и её белый халат окрасился в розовый цвет. Он не мог сообразить солнце встаёт или пришёл вечер. На всякий случай он просто сказал:

– Здравствуйте Саша.

– Добрый вечер.– она обернулась.– Вам надо выпить лекарство, а потом я вам поставлю капельницу.

– Хорошо.– безропотно кивнул больной и сел на кровати.

– К вам приходила подруга. Красивая, уверенная в себе дама, очень хотела встретиться. Принесла вам фрукты. Потом двое мужчин, сказали, что коллеги по работе. Полицейский ждал когда вы проснётесь, но доктор запретил вас беспокоить.

– Хорошо.– так же без эмоций откликнулся Эдик и вдруг что-то вспомнил.– Саша, я могу вас попросить об одном одолжении?

– Конечно.– она подсела к нему на кровать.

– В моём доме находятся несколько уникальных растений, за которыми необходим тщательный уход. Я просто волнуюсь, что домработница забудет о них и перестанет поливать. Так вы не могли бы позвонить ей и напомнить об этом?

Эдуард сам не понимал почему, но он не желал связываться с внешним миром, разговаривать с коллегами о работе, решать какие-то проблемы, видеть Марину, слабо улыбаться, убеждая, что он здоров как бык. Он был уверен, что всё решиться без него и организация похорон Светочки, и слаженная деятельность «Сливочного царства», надо только сделать несколько звонков с распоряжениями. Во всяком случае сейчас хотелось побыть немного в тени, зарыться под одеяло и прикинуться слабым. И вдруг он понял про себя, что снова, как тогда, решил трусливо спрятаться, ни за что не отвечать и не брать ответственность. Эдуард ждал, что Александра достанет сейчас свой телефон и предложит ему поговорить с Евгенией Степановной, но женщина, как будто почувствовала его состояние, ответила просто:

– Конечно! А если будут проблемы, то я могу поехать и проведать дом. Тем более что завтра у меня выходной. А что за ценные растения?

– Вы знаете, некоторое время тому назад я очень увлёкся выращиванием маленьких деревьев бонсай.– Гульбанкин оживился.– Это означает буквально– выращенное на подносе. Это такое же дерево со стволом, листьями, корнями только маленького размера. Процесс очень увлекательный и кропотливый. Необходимо соблюдать балланс– это не комнатные растения, они могут находиться внутри лишь несколько дней, потому что воздух в помещении жаркий и сухой, а на открытом пространстве требуется защита от погодных условий– дождя и ветра. Стиль бонсай или пеньцзай возник в Китае в эпоху династии Тан. Старинная легенда гласит, что один император приказал создать миниатюрную империю с маленькими домами, улицами и деревьями, водопадами, реками, лугами, горами. Считается, что в Японию это искусство попало благодаря буддийским монахам. Растения украшали ниши домов, и максимальная высота дерева должна быть не выше одного метра. С восемнадцатого века японцы окончательно превращают эту технику в искусство и возникает множество стилей.– Эдуард улыбнулся.– Вы знаете, буддисты уверены, что человек выращивающий бонсай подобен Богу, потому что мир выглядит, как сад Будды, где он садовник.

– Я, конечно не такая подкованная как вы, но когда-то интересовалась ландшафтным дизайном. Очень много состоятельных людей желают видеть свой сад как миниатюрную картинку. А вы какой стиль бонсай предпочитаете?

– Я не разнообразен, но выбираю не самый простой путь. Стиль «Исицуки» в переводе «Растущий-на-камне». Корни растут прямо на камнях, как бы символизируя выносливость и жизненную цепкость. И групповой стиль-«Ёсэ-Уэ», это когда в плошке находится группа деревьев. Как правило, это нечётное количество и никогда не равно четырём. Слово четыре на японском созвучно слову смерть.

– Вы хотите создать свой мир и быть похожим на Бога?

– Я стремлюсь к этому.

Александра уходила, делала кому-то процедуры, занималась другими больными и снова возвращалась. А Гульбанкин порывался говорить и говорить, как будто если он замолчит, то замолчит навсегда. Он сам понимал, что это от того, чтобы замылить страшную действительность мыслями о прошлом и рассказами своих историй. Ему хотелось слушать эту женщину, узнать о её жизнь, лишь бы отвлечься от своего страха. Александра просто и без кокетства выложила весь свой путь. Как она, дочь генерала, будучи школьницей, влюбилась в молодого офицера, который появился в их части после Военной академии, как невзирая на запреты отца уехала с ним на дальнюю границу, и как сама же обнаружила мужа в постели с другой девицей. Александра не вернулась, как побитая собака в родной дом, а прилетела в Питер к дальней родственнице, и только через несколько месяцев поняла, что ждёт ребёнка. После рождения дочери смогла закончить медицинское училище. А о высшем образовании без денег, поддержки и с ребёнком на руках невозможно было и мечтать. Вскоре скончалась родственница и оставила небольшую квартирку на окраине города. Дочь выросла непутёвой, совсем не желала учиться, скандалила с матерью, а вскоре и вовсе ушла из дома. Однажды Александре позвонили её коллеги из районной больницы и просили прийти. Ничего не подозревающая женщина появилась возле регистратуры, но её перенаправили к главврачу. Импозантный, пожилой доктор выразил свои искрение соболезнования и сообщил о смерти дочери, которая скончалась от передозировки наркотиков. Но и это ещё оказалось не последним известием– выяснилось, что вместе с телом дочери надо забрать и её девятимесячного ребёнка. Александра рыдала несколько дней, не спуская с рук маленькую драгоценность. Благодаря друзьям и соседям похоронили скромно беспутную, молодую мать.

– Вот так мы и живём на окраине, в небольшой квартирке вместе с Игорьком. Ему уже четыре года. Умный и сообразительный необычайно.– с гордостью добавила бабушка.

– А как же ваш отец? Вы так и не наладили отношения?

– Представьте себе нет. Когда я ещё училась в школе, умерла мама. Отец вскоре женился на другой. Она полностью овладела его вниманием и его интересами. Вероятно она и не допускала до него информацию о том, что происходит в моей жизни, хотя я писала и звонила.

Гульбанкин с интересом смотрел на эту приятную, немного полноватую женщину и невольно сравнивал с энергичной, уверенной в себе Мариной. Саша казалась ему искренней и слабой. Ему вдруг захотелось её оберегать, носить из магазина сумки с продуктами, возить к морю и дарить какие-нибудь незатейливые цветы, ни розы, ни хризантемы, а фиалки в горшках, садовые астры или маленькое, цветущее дерево бонсай из его коллекции. Ему показалось странным и новым это чувство, потому то о Марине Эдуард никогда с такой нежностью не думал.

«Опять болезнь вызывает старческую сентиментальность.»– подумал он и смутился, потому что понял– это скорее всего болезнь другого рода, которой он никогда по-настоящему не болел.

– Вы познакомите меня с Игорьком?– вдруг спросил Эдик.

– Конечно. Если вы хотите, мы можем вечером вместе гулять по парку. Завтра у меня выходной.– она спохватилась.– Сегодня уже поздно, позвоню вашей домработнице завтра утром после смены.

– Спасибо. Вы очень добры.– Гульбанкин прижал руки к сердцу, как бы показывая степень благодарности, потом спохватился и спросил.– Скажите, а с кем внук пока вы на работе?

– За ним присматривает соседка, пенсионерка, прекрасная, отзывчивая женщина.

Глава 7.

Шапошнков безуспешно пытался дозвониться до гражданки Сидоренко и на сотовый, и на домашний телефоны, но та не реагировала на призывы правоохранителных органов. Полицейский уже собрался отправиться к патологоанатому, чтобы узнать результаты экспертизы, как раздался звонок. Сергей послушал, а потом с ухмылкой ответил:

– Чья потеря, мой наход, потерялся пароход. Пропусти её.

Через несколько минут в кабинет и в правду похожая на пыхтящий пароход вплыла домработница Евгения Степановна Сидоренко. Дородная дама под шестьдесят с закрученной, крашенной халой на голове сразу с порога затараторила, не давая Шапошникову вклинится, чтобы получился хоть какой-то диалог:

– Здравствуйте. Мне внизу сказали, что я к вам могу обратиться. Вы же знаете, что мой хозяин Гульбанкин Эдуард Аркадьевич находится под наблюдением врачей в больнице. Ему надо привезти необходимые вещи– зубную щётку, пижаму, тапочки, сменное бельё, ему наверное и фрукты нужны! И потом, как кормят в больницах? В его положении очень важно усиленное питание, а я не могу попасть в дом, там опечатаны даже ворота! Эдуард Петрович начнёт сердиться, если узнает, что его маленькие деревья, которые он выращивал с такой любовью, не политы уже несколько дней! А за этой икебаной надо ухаживать очень аккуратно и бережно, они такие прихотливые....

Женщина говорила и говорила, как будто заучила текст заранее, не обращая внимания на полицейского. Наконец-то речевой поток иссяк, и дама промокнув платочком вспотевшее лицо наконец-то посмотрела на Шапошникова, а тот совсем не понял зачем икебану надо поливать. Он считал, что это пучок сухих веток и искусственных цветов, которые могут стоять годами в качестве украшения интерьера в каком-нибудь углу квартиры, офиса или отеля. Сергей вообще, в отличие от своей жены Нины полагал, что в доме должен царить минимализм и все эти цветочки, занавесочки, рюшечки, статуэточки, расписные тарелочки просто собирают пыль и рискуют быть когда-нибудь разбитыми или оторванными неосторожным движением здорового мужского тела или цепкими пальчиками вездесущего, годовалого сына. Но перечить жене и высказывать свои взгляды на устройство быта не осмеливался, не потому что был подкаблучником, а из тех соображений, что они рискуют поругаться из-за ерунды, из-за его казарменных взглядов.

– Давайте всё с самого начала. Ка давно вы работаете у Гульбанкина?

– Я уж и не помню точно.– женщина закатила глаза, в уме подсчитывая пролетевшие годы.– Лет семь, как после сноса старой халупы, получили новую квартиру.

– Какие отношения у вас с хозяином?

– Нормальные.– и вдруг Евгения Степановна что-то себе сообразила и сменила тон.– Вы это на что намекаете? Я женщина замужняя, муж у меня хоть и выпивоха, но не в моих понятиях заглядывать на лево!

«Мадам смотрит слишком много сериалов. У Гульбанкина хоть фамилия смешная, зато выглядит как голливудский артист– улыбка белоснежная и загар альпийский».– усмехнулся про себя Шапошников, а вслух поспешил успокоить:

– Я имею в виду не заносчив ли, какие у него требования. Я слышал, что в богатых домах прислуге не разрешено есть, садиться, говорить по телефону, да и вообще, некоторые камеры ставят, чтобы наблюдать как ведут себя помощники в отсутствии хозяев.

– О, нет! Эдуард Аркадьевич требовательный, конечно, но не до маразма. У него притязаний минимум– чтобы порядок, тишина, иногда просит приготовить обед, хотя чаще питается вне дома. Самое главное это уход за маленькими деревьями. Вообще Гульбанкин никому не доверяет, сам поливает, проволоку натягивает, переставляет если слишком жарко или дождливо, а эти растения достаточно привередливые. Я не лезу, сделаю что-нибудь не правильно, так он рассердится. Только поливаю в случаях когда он уезжает или вот как сейчас в больнице.

– Он часто отсутствует?

– Случается, но он всегда заранее предупреждает.

– У кого есть ещё ключи от дома?

Евгения Степановна замешкалась на секунду.

– Только у Марины, но я не видела, чтобы она приходила без хозяина.

– Часто он собирает вот такие вечеринки?

– Раньше по несколько раз в год, сейчас реже.

– Гости всё время разные?

– Почти всегда одни и те же. Вот невеста появилась у Петра– пасынка Эдуарда Аркадьевича, да Светлана часто кавалеров меняла.– женщина достала из сумочки носовой платок и промокнула глаза, показывая насколько соболезнует по причине преждевременной кончины бывшей супруги Гульбанкина, однако Шапошников заподозрил домработницу в лукавстве. Кто она для них– прислуга, да и покойная Светлана появлялась в доме лишь на застольях, кроме своих любовников, сына и бывшего мужа плотно ни с кем из присутствующих не контактировала, и общих интересов не имела. Сидоренко скоро успокоилась и продолжала, как ни в чём не бывало.– Правда с этим хахалем она уже как-то появлялась,– Сидоренко пожела плечами, как бы сомневаясь,– или я его с кем-то путаю?

– Кто-то из гостей приносил вино?– Сергей знал, что один совладелец компании пришёл не с пустыми руками, но решил уточнить, что запомнила Евгения Степановна.

– Кажется Николай Петрович Юдинцев. Он заглянул на кухню и поставил бутылку на стол, но это вино другое и его никто не пил, кажется оно так и осталось на столе.– женщина тяжело вздохнула, вздымая грудь.– После такого стресса, я уже и не помню толком что, где стоит. Полиция нас согнала, как табун в холл и приказала ни к чему не прикасаться, потом двери опечатали.

– Вы были прежде знакомы с официантом, которого прислали из ресторана?

– Нет. До этого приходили другие. Несколько раз помогала девушка. Я против всегда была– сама бы управилась, но хозяин хотел, чтобы обслуживал профессионал, вино наливал когда надо, менял приборы, салфетки, а мне велено следить за готовкой.

– А как он умудрился обвариться маслом?

Шапошников не стал рассказывать Евгении Степановне, что парень симулировал травму, решил посмотреть реакцию женщины, но та казалось не ведала ни сном ни духом.

– Понятия не имею. Прислали какого-то недоучку, за руку схватился, голосил словно без наркоза по локоть оттяпали. Я ещё схожу в « Северную Пальмиру», спрошу, где они таких набирают. А цену выставляют как будто появится Ваня Ургандт с разносом!

– Кто впустил его в дом?

– Гости подъезжали с парадного, а его я провела через сад, так же отправила болезного обратно.

– Вы помните, кто открыл бутылку, кто принёс в гостиную?

– Да откуда? Всё так быстро произошло! Стол был засервирован– холодные закуски уже стояли. Официанту надо было только принести холодное, красное вино, соки, коньяк, шампанское, позже сменить приборы и подать горячее. А когда парень заголосил, гости кинулись на помощь и образовалась суматоха.

– В последнее время не происходило что-нибудь необычное? Например странные письма, звонки. Может хозяин нервничал или к нему наведывались люди, которых вы раньше не видели?

Сидоренко привычно закатила глаза соображая, потом покачала головой:

– Ничего нового, странного, интересного, всё, как всегда. За исключением вот таких вот вечеринок, Гульбанкин в дом почти никого не приглашал, считал, что мой дом-моя крепость и после работы ему необходим был покой. Особенно после пережитой, тяжёлой болезни. Однажды, правда, я слышала, что он предлагал Марине переехать жить с ним, но она так и не решилась. Не знаю почему. Да и вообще, я свой нос дальше кухни и уборки не совала, пришла, приготовила, пропылесосила и отправилась восвояси и что тут происходит в моё отсутствие понятия не имею.

– Мы сейчас с вами проедем к котттеджу и вы мне всё покажете на месте.

Когда остановились возле дома в Шапошникове шевельнулось лёгкое чувство зависти. Он, как ни старался, не мог добиться такого уюта и гармонии на своём прилегающем, дачном участке. Всё у него получалось как-то без фантазии, примитивно– разноколиберные дрова в поленнице торчали во все стороны, трава бурьяном разрослась возле давно не крашеного забора, флоксы, георгины, петуньи, гвоздики кучей обосновались в цветнике непонятной формы. Здесь же чувствовалась рука профессионального ландшафтного дизайнера– сочный газон причёсан ровным ёжиком, цветы благоухали в декоративных широких вазонах, дорожки выложены затейливой тротуарной плиткой, и даже дровишки для камина и мангала высились ровным кубом.

– Кто наводит порядок на улице?– спросил полицейский, распахивая дверь машины перед домработницей.

– Хозяину нравится работать в земле. Сам сажает цветы, поливает, когда есть время, а раз в неделю приходит садовник.– пыхтела Евгения Степановна выбираясь из автомобиля.– Живёт по соседству. В доме не появляется, в глубине сада небольшой сарай для садовых принадлежностей, там его вотчина.

Они поднялись на крыльцо и полицейский увидел, что сорвана печать. Шапошников толкнул дверь, но она оказалась запертой.

– Вы уже заходили сюда?

Он посмотрел на женщину, которая не сразу сообразила в чём дело. Она пожала плечами и покачала головой, мол что спрашивать, замки то закрыты. То что кто-то побывал в доме они поняли, как только вошли в прихожую. Шапошников по опыту знал, что после работы экспертов остаётся беспорядок, но войдя во внутрь стало очевидным, что здесь что-то искали. Сергей подумал, если это не домработница и не любовница Гульбанкина, то ключи имеются у кого-то ещё. Полицейский предупредил, чтобы Евгения Степановна ни к чему не прикасалась и внимательно осмотрелась вокруг на предмет не пропало ли что-нибудь. Женщина прошлась по комнатам, проверила второй этаж и пожала плечами:

– Кажется всё на месте. Что здесь могли искать?– она рассуждала в слух ни к кому не обращаясь.– Сейф не открыт, а больше здесь брать нечего.

– Так уж нечего?– засомневался Шапошников.

– Ну если брать например телевизор, столовое серебро, картины, то нужен автомобиль, а через охранников посёлка незаметно не проберёшься, да и ничего не тронули.

Они зашли на кухню.

– Фу, какая вонь!– Сидоренко помахала ладошкой перед носом.– Я со стола убрала, но полиция мусор мне вынести не разрешила, вот еда и забродила.– женщина повернулась к полицейскому и сложила умоляюще руки.– Может я наведу здесь порядок?

Шапошников прикинул, что важные улики у экспертов, отпечатки сняты. Но кто-то же появился здесь невзирая на то, что дом был опечатан, значит могли что-то оставить после себя. Хоть и мало вероятно, но он решил ещё раз вызвать специалистов для осмотра и повернувшись к женщине махнул рукой: