Текст книги "Чарующая бесполезность"

За всё время в лице Родиона не произошло никаких перемен. Полицейские переглянулись. Вдруг в кармане Рафика задребезжал телефон, глянув на номер он вышел из кабинета, а Шапошников продолжил повествование:

– Наверное первый раз убивать человека было страшно, однако потом в руках появилась сила, и уверенность в душе– ведь вы вершили правосудие! Мы долго ломали голову, каким образом вы исчезали с рабочего места, но через камеры видеонаблюдения, которые находятся в холле здания, удалось выяснить, что всё проще пареной репы. Компания располагается на трёх этажах здания, и вы по надобности можете перемещаться в любой из отделов включая буфет и туалет. Вы специально сделали вид, что потеряли электронную карточку, знали, что на её изготовление необходимо время, хотели чтобы охрана забирала паспорт и точно фиксировала в журнале появление и уход со службы. Вы, вероятно, когда-то очень внимательно смотрели фильм «Парохиндиада или бег на месте», где главный герой оставляет на спинке стула свой пиджак и уходит на целый день, а все сотрудники института, в котором он трудится абсолютно уверены, что он вышел на пару минут и вот-вот вернётся. В большом кабинете, где среди многих других находится и ваша ячейка со столом, стулом, компьютером, корзинкой для мусора, просто ставите на стол стаканчик с кофе и кладёте ключи от машины, а на спинку стула одеваете свою куртку. Любой ваш коллега, заглянув решит, что вы неподалёку. Скорее всего из внутреннего кармана куртки торчит ваш бумажник. Пусть в нём ничего нет, но коллеги уверены, что без денег вы уж точно дальше туалета не уйдёте, даже в буфете искать не имеет смысла. А в это время в служебном помещении, где уборщицы хранят свой инвентарь, вы преобразовываетесь в женщину и выходите на улицу минуя охрану, ведь в главную задачу входит внимательно проверять входящих. Через несколько часов возвращаетесь по временному пропуску, проделываете свои манипуляции в обратном направлении и возвращаетесь на рабочее место. Вас не волнует, что кто-то может изобличить эти манипуляции – во первых: в служебное помещение никто не войдёт, потому что технички появляются на работе после пяти вечера, когда служащие уходят домой; во вторых: вы уверены, что никто вас в образе женщины не узнает и что служба охраны не отслеживает движение временных пропусков. Как видите здесь, в этой истории всё понятно, не ясно лишь одно– что пошло не так в ваших планах с Гульбанкиным?

Караваев молчал. Шапошников на него не смотрел, а что-то чиркал в своём блокноте. По большому счёту ему всё стало ясно два часа тому назад и от того что скажет или не скажет Родион ничего не изменится. Однако тот собрался с мыслями, вывернул от себя сцепленные кисти рук, хрустнул суставами и глубоко вздохнул.

– Тогда он равнодушно наблюдал за происходящим. Стоял, пил кофе, в то время, когда я катался у них в ногах, умолял и плакал. Он ничего не сделал, а мог. Тогда я решил, что каждый из них ответит именно за то, что совершил, а Гульбанкин понесёт наказание.– Караваев горько ухмыльнулся.– Этакий эстет, любитель японской культуры! Эдуард Аркадьевич сразу догадался, что убийца это я, и он решил, что я приду и за ним, сидел трясся. А для него я приготовил другую роль– он должен был сгнить в тюрьме за преступления, которых не совершал. Для него деревья и душевный покой важнее, чем люди.

– Зачем вы ввязались в игру? Разве нельзя было найти другой выход? Попросить в долг у друзей, взять в банке кредит, я не знаю.

– Я и так собрал всё и ссуда в банке, и залез по уши в долги. Деньги лежали готовые в рублях, вся сумма, мы ждали звонка от доктора из Германии. В этот момент и произошёл обвал рубля. Помните этот момент, когда евро, который стоил сорок пять рублей, в одночасье подпрыгнул в цене до семидесяти рублей. И буквально на следующее утро позвонили из клиники и назначили дату операции. Осталось только получить шенгенскую визу, купить билет и собрать недостающую сумму. У меня было всего несколько дней.– Родион замолчал на секунду вспоминая прошлое.– Народ буквально лихорадило от такой ситуации, бизнесмены подравняли цены под курс доллара и евро, всё подорожало. Уже никто не давал в долг, люди боялись, что это не последний сюрприз от государства. Тогда я метался в отчаянии!– Родион Караваев замолчал, взгляд его потух, казалось, что из него выпустили воздух.– У меня не было другого выхода, только игра.

– Почему вы не продали дом в Тульской области?

– Вы и это знаете.– Караваев махнул рукой.– Да кто его купит? Раньше был толковый совхоз, а сейчас нет ни работы, ни хозяйств. Бегают три курицы по деревне, а одна из них бабка Акулина.

Шапошников понял, что мужчина винит только себя, но внутри негодует и хочет отомстить за собственное унижение. Сейчас полицейский рассуждал, как преступник, который сидел перед ним. Для этих людей, которые тогда находились за одним столом, пили виски, рассуждали о политике, та сумма была совсем незначительной. Деньги, о которых молил Караваев не играли никакой роли, каждый из них мог с лёгкостью одолжить несчастному. Для них обвал рубля ничего не значил, их кубышки уже давно прятались в оффшорах и, конечно, не русском эквиваленте. Но им не было дела, до мужчины, который стоял на коленях и умолял о помощи. Они все, вместе с Гульбанкиным, переступили через него и благополучно отправились дальше. Так же они поступили с собственной страной, за её счёт сколотили огромные состояния и как крысы спрятались за кордоном. Они окружили себя виллами, антиквариатом, дорогими автомобилями и яхтами и плевать они хотели на слова родина, патриотизм, а тем более на этого слизняка, который спустил последнее и сейчас ползает на брюхе, взывая к светлому благородству.

– Кто привёл вас в этот дом?– Шапошников помнил показания бизнесмена, но хотел услышать версию этой истории из уст убийцы.

– Гульбанкин. Мы познакомились с ним на выставке японского искусства. Я тоже одно время увлекался бонсай. Вот там мы разговорились оставили друг другу телефоны и даже несколько раз встречались в городе. Однажды разговор зашёл об азарте. Он обмолвился тогда, что иногда играет с приятелями, и на кону стоят крупные суммы. Эдуард сказал, что может остановить свою игроманию и, как правило, не рискует. Я тогда возразил ему, что обуздать дракона, который живёт внутри каждого невозможно. Если человек проживает жизнь недостойную, совершает гадкие поступки, то зверь внутри разжигает этот огонь всё больше и больше, и его нельзя обуздать. Вы знаете, как часто игроки сходят с ума? Наркоманы не в состоянии остановиться умирают ужасно, вор не способный насытиться награбленным получает срашные недуги. Убийца, почувствовавший вкус крови желает убивать снова, чтобы пережить этот пик власти над чужой жизнью, пока его не покарает меч правосудия.

– Вам тоже понравилась смерть? Вы вошли во вкус?

– Позвольте я вам поясню. Надеюсь вы знаете, что харакири это самоубийство, которое совершает самурай. Японцы предпочитают термин сэппуку. Для нас, европейцев, ортодоксов и католиков самоубийство большой грех, однако буддисты не налагали на самоубийство никаких религиозных запретов. Японцы считали что каждый волен положить конец своей жизни так, как он того желал: достойная смерть была предпочтительнее жизни в бесчестье. Такими поступками восхищались, но и скорбели о безвременно ушедших. Литература смакует, описывая этот жестокий акт, как будто герой вспарывает живот, вырывает внутренности в присутствии врага. На самом деле этот способ уйти из жизни никогда не носил такого ужасного характера. Это вымысел чистой воды. В действительности тем кто совершал сэппоку, вспарывал живот, всегда помогал кайсаку-нин– друг или свидетель, который в определённый момент должен был отсечь голову саблей. Ритуальный надрез не был глубоким и не задевал ни одного жизненно важного органа, однако он ясно говорил о добровольном решении уйти из жизни, и не давал повода обвинять того, кто лишил его головы.

– Вы взяли на себя роль того, кто стоит над головой, чтобы её отрубить?– Шапошникову часто приходилось выслушивать преступников, которые пытались оправдать собственные поступки, но это оказалось что-то новенькое.– То есть вы помогли им умереть, чтобы они не жили в бесчестье?

– Вот именно! Эти люди уже сделали надрез на своей жизни, осталось только им помочь.

Родион сник, от долгого допроса навалилась усталость и апатия. Что ещё он может сказать? Этот красивый, светловолосый мужчина, кажется понимал его. Караваев тяжело вздохнул, руки смиренно опустились, но когда он поднял глаза, взгляд его горел.

– Японцы философски относятся к такому событию, каким является смерть: она не внушает им страха, ибо там не ждут их страшные муки, ровно как не ждёт и рай– он представляется им маловероятным. Буддизм это учение об относительности всего сущего: всё, что родилось, непременно придёт к распаду и смерти. Некоторые буддисты верят в некое подобие рая, но это не вознаграждение за добродетель, как в других религиях, а как состояние абсолютного блаженства, отсутствия желаний и страданий. А в основном они не верят ни в ад, ни в рай, считают, что после смерти станут невидимой, высшей сущностью. Однако все полагают, что смерть это неизбежность, которую не в состоянии перехитрить даже Император.

– Зачем вы подкинули карту Гульбанкину?

– Карта для того, чтобы он почувствовал причастность к той истории и понёс ответственность вместе с другими. Однако убивать в мои планы не входило.– Родион замялся.– Как бы вам это объяснить: когда я узнал, что у него рак, то понял, что его наказывают высшие силы. И потом японизированное чтение числа четыре «си» вызывает в памяти другой иероглиф «смерть», который скажет то же самое. Я наказал четырёх человек. Я свершил правосудие.

– Не обманывайте себя, меня, да и всех вокруг, вы окружили свои поступки философией, религией, психологией, объясняете мотивы своих поступков красиво и витиевато. На самом деле вы отомстили этим людям за унижение, которому подверглись. В какой-то момент смерть сестры ушла на второй план, боль от потери притупилась и лишь воспоминания жгли вашу душу и требовали наказания, только поэтому вы ждали столько времени, вероятно надеялись, что обида со временем уйдёт. Но этого не произошло.

– Да что вы понимаете!– вяло возразил караваев.– Я всё сделал правильно с этими людьми. Никчёмные, волею судьбы получившие возможность воровать по крупному, играть по крупному я дал им возможность умереть по крупному. Вон, все газеты пестрят о жертвах от рук серийного маньяка.

– Не скажите, вся слава достанется вам. Тем, кого вы убили уже всё безразлично. Скажите, зачем надо было устраивать театр одного актёра с переодеваниями и пиковый валет на месте преступления?

– Во первых я не хотел, чтобы вы решили, что это простая бытовуха, каждого из них могли грохнутиь или жена, или конкуренты, или родственники из-за наследства, Я наталкивал вас на мысль, что это звенья одной цепи.– Родион усмехнулся своим воспоминаниям.– Знаете, красота по-японски– не в вещах самих по себе, а в их комбинациях, плетущих узор светотени.– мужчина наклонился к самому уху полицейского и прошептал.– Позвольте мне испытывать наслаждение от мимолётности и чарующей бесполезности вещей.

У Шапошникова мелькнула мысль, что парень лишился рассудка, но когда посмотрел в воспалённые глаза, то понял: Родион ждал их, именно его, Шапошникова или Рафика, или Карамболя просто потому, что уже не в состоянии был носить эту ношу в себе. Когда он убил первый раз то плакал наверное, но потом уже не смог остановиться, а сейчас глаза его лихорадочно горели, но глядел он чисто и разумно. Они замолчали, каждый думал о своём, неожиданно Караваев тихо заговорил:

– Они не боялись, когда узнавали, кто к ним заявился. Кто я для них– тварь дрожащая, с которой нечего считаться. Причём никто из них не забыл эту историю. Приглашали выпить. А Сатаров тот вообще махнул рукой и предложил забрать картины, антиквариат, деньги и не потому что испугался, а потому что для старого друга ничего не жалко.– Караваев дёрнул головой, криво ухмыляясь.– Убивать не страшно, страшно потом с этими трупами в душе жить.

– Вы говорите, что не собирались убивать Гульбанкина, а как же отравленное вино? Оно предназначалось ему, а не той несчастной женщине, которая его выпила? Потом покушались на этого паренька официанта. А ведь он перед вами ни в чём не виноват!

Караваев так глубоко ушёл в свои мысли, что не сразу понял, о чём говорит следователь. Потом вдруг встрепенулся и расправил спину.

– Вы в своём уме?– в голосе Родиона звучало возмущение.– Какое вино, какой официант? Неужели вы думаете, что я, как сумасшедший с бритвою в руке, привыкший убивать, начал резать всех подряд? Или вам надо повешать на кого-нибудь нераскрытые дела? Что за бред?

– Вы можете возмущаться сколько угодно, только ясно, как день, что это звенья одной цепи. Официант Кравцов жив и сможет опознать того, кто хотел его убить, а точнее зарезать. Во всех случаях мы находили карту, оставленную вами, а убивали вы по-разному– троим вкололи яд, одного утопили в ванной, Гульбанкина хотели отравить, а несчастного паренька, который согласился принести отраву в дом резали ножом.

– Что вы такое говорите!– Караваев закрыл голову руками.– Я не делал этого!

– Чего не делали? Вы сами сознались в убийствах!

Шапошников почти кричал от чего Родион крепче сжимал голову руками и пальцами затыкал уши. Полицейский понял, что сегодня уже ничего не добьётся и надо сворачивать допрос. Он вызвал наряд, чтобы доставить преступника в СИЗО.

Глава 16.

А тем временем Рафик, ответив на телефонный звонок, кинулся в больницу. Он понял, случилось что-то страшное, как только услышал взволнованный голос доктора:

– Господин полицейский, произошла трагедия! Вам лучше самому сюда приехать!

В отделении происходил переполох, который тщетно старался утихомирить заведующий отделением. Тут же находился главный врач больницы и куча разного медицинского народа в белых халатах. При появлении представителя власти присутствующие повернулись к нему, в надежде, что именно он разберётся в ситуации и решит все проблемы.

– Что здесь происходит?

Рафик посмотрел на рыдающую медсестру, которую видел здесь раньше и обратился к заведующему хирургическим отделением:

– Мы можем поговорить в вашем кабинете? И попросите всех разойтись по своим рабочим местам.

– Да, да, конечно.– суетливо кивнул доктор.– Пройдёмте.

Тут включился главный врач клиники:

– Решите вопрос с полицией и ко мне– напишите объяснительную, как могло такое произойти.

Заведующий отделением высокий, интеллигентного вида мужик средних лет рассеянно кивнул. А персонал без лишних указаний, как белый горох рассыпался по своим местам, чтобы не навлечь гнев руководства. Процессия прошла по коридору в кабинет, за спиной Рафик слышал всхлипывания медсестры, которая плелась следом.

– Итак?– полицейский сел за стол и посмотрел на молодую женщину, чувствуя, что слёзы она льёт не напрасно.

– Всё случилось так неожиданно и быстро, что я даже не успела сообразить.– медсестра промокнула глаза салфеткой.– Ужин уже почти закончился. Пациентов в это время много в коридоре и в столовой. Отделение же большое. И вот тут появилась дама в белом халате и в бахилах, всё по правилам. Визиты к не ходячим разрешены до восьми часов и я её, конечно пустила.– женщина прижала руки к груди, а глаза снова налились слезами.– Я её не разглядела, потому что везла тележку с едой в дальнюю палату, больным после операции, которым нельзя вставать. Ещё она прижимала платок к лицу, будто плакала. Сказала так навзрыд, мол её сын здесь лежит Лёша Кравцов. Я кивнула на седьмую палату и занялась своими делами. Примерно через пять минут решила заглянуть, всё ли в порядке. Только женщины там уже не было, а Лёша лежал с подушкой на лице.

Сердце Рафика ухнуло в пятки, он не подозревал, что всё настолько плохо.

– Он умер?

– Нет! Не знаю.– медсестра запуталась и снова затряслась в рыданиях.

Тут со своего места встал заведующий:

– Валентина,– он кивнул на женщину,– появилась в последний момент. Она сразу позвала на помощь. Я нащупал слабый пульс и вызвал реанимационную бригаду. Сейчас всё в их руках.

Рафаэль сокрушённо покачал головой если свидетель умрёт, то они никогда не найдут преступника или преступницу.

– Теперь вы понимаете, что это была не мать?

– Да откуда же я знаю кто это? К нему мать ведь никогда не приходила, даже не представляю, как она выглядит!

Валентина кое-как успокоилась, а Рафик мысленно укорил себя, уж слишком рано он расслабился, решил, что с арестом Караваева опасность миновала. До вечернего отбоя оставалось больше трёх часов, и он поставил себе целью опросить всех больных и персонал. Для начала полицейский запретил входить в палату, где произошло покушение и пригласил экспертов. У него теплилась надежда, что неизвестная оставила свои отпечатки пальцев. Медсестра вспомнила, что лицо женщины закрывала марлевая повязка, волосы спрятаны под платок, а к глазам она прижимала носовой платок, белый халат и бахилы. Во тебе и описание, хорошо, хоть руки были без резиновых перчаток! Ну где-то же она напялила весь этот маскарад, не могла же идти по улице в таком виде даже со стоянки автомобиля. Рафик кинулся на первый этаж к регистратуре, но рабочий день медицинского регистратора уже закончился, гардероб на время летнего сезона оказался тоже закрыт. Он вернулся в хирургическое отделение. Расспросы больных всё-таки дали незначительные результаты. Дама имела рост выше среднего, из-под халата выглядывали светлые, летние брюки, а самое главное, руки далеко не молодой женщины с тонкой кожей, пигментными пятнами и аккуратным маникюром. Прибывшие эксперты находились в палате недолго, зато продуктивно. Как и ожидал полицейский, они обнаружили отпечатки пальцев незнакомки, а значит поимка преступницы это дело времени и удачи. Рафик вышел на крыльцо и закурил. Собирался дождь и от надвигающихся туч быстро сгущались и сумерки. Дома его никто не ждал. Наташа уехала в Тамбов к родителям поделиться радостной новостью о скором появлении внука или внучки и затеять процесс по продаже квартиры. Он попытался припомнить, что его ждёт в холодильнике, но в голове всплыли лишь несколько яиц, бутылка подсолнечного масла и пакт молочных сосисок. Рафаэль задумался, прикидывая в памяти, где неподалёку сможет перекусить. Тут он обратил внимание на двух рабочих в оранжевых жилетах, которые ковырялись возле канализационного колодца. От крыльца до них насчитывалось не более двадцати метров. К ним он и направился, на ходу вытаскивая из кармана удостоверение. Мужики толком не глянули на документ, им хотелось скорее закончить свою работу и отправится домой. Один наклонился над открытым люком и крикнул куда-то в недра:

– Васька, ты скоро? Давай, закругляйся!

Крик потонул в глубокой темноте, а через секунду раздался ответ:

– Поднимаюсь…

Второй вытер тряпкой грязные руки и достал из кармана сигареты. Рафик услужливо поднёс зажигалку и, подождав пока мужик с удовольствием раскурился, спросил:

– Давно здесь работаете?

– Да уже как два часа. Смена закончилась, а мы никак закруглиться не можем.

– Не видели здесь такую даму в светлых брюках, платок на голове, высокая?

На успех полицейский не надеялся, но то, что он услышал превзошло все самые смелые ожидания.

– Видели такую.– мужчина выпустил дым.– Проходила.

– Откуда она шла?

– Вон с той стороны.– он махнул рукой в сторону оживлённой улицы.– Там автомобильная стоянка, рядом автобусная остановка.

– Описать сможете? Какие-нибудь мелочи, подробности?

– Можем.– подключился второй.– У неё каблуки высокие, ещё на ходу халат белый одевала, видно торопилась и под ноги не смотрела. Так вот споткнулась, а я её поддержал, она так на меня глянула, словно я из какашек сделан. Локоть брезгливо одёрнула и в три прыжка скрылась в больнице. Да я в канализационном хозяйстве работаю, но кому-то же надо и эту работу делать.

– Как выходила назад тоже видели?

Мужики отрицательно покачали головой.

– Нет, машина подошла для вакуумной откачки, не до тётки было.– ответил курильщик.

– Завтра сможете подойти в Управление, чтобы дать её описание?

– Только после работы. А что тётка натворила –то? Прибила кого или упёрла что-нибудь?

– И то и другое.

– О, тогда утром придём.

Не успел Рафик отъехать от больницы, как раздался звонок. Заведующий отделением сообщил, что к сожалению врачи не смогли спасти жизнь Леонида Кравцова. Полицейский, по роду своей деятельности часто сталкивался со смертью в разных её проявлениях, но привыкнуть никак не мог. И сейчас, неожиданно, душу заволокла тёмная, безысходная меланхолия. Лёха уже пришёл в себя, врачи разрешили ему вставать и понемногу передвигаться по палате, у него появился аппетит и румянец на щеках. Рафик настаивал на том, чтобы сообщить матери о его состоянии, но Кравцов отказывался, берёг её нервы. Друзья принесли из дома телефон и парень по несколько раз в день разговаривал с ней, шутил и подбадривал. А мать и не догадывалась, что сыну в данный момент в десять раз хуже чем ей. Вчера утром Рафик снял охрану, надеясь, что опасность миновала и среди людей парню ничего не угрожает, да и подозреваемый арестован. Он терзал себя за такую беспечность, ведь видел, что несмотря на внешнюю браваду, Лёха ещё очень слаб. Вероятно дама зашла в палату в тот момент, когда Кравцов спал. Она выдернула из-под его головы подушку и положила на лицо. Сопротивляться долго он не смог, силы быстро покинули тело. Ещё стало абсолютно ясно, что это был не Караваев. Осталась одна надежда на двух ассенизаторов, которые видели её совсем близко и могут дать чёткий портрет. На удивление помощь пришла раньше. Звонок раздался из кармана, когда машина поворачивала во двор дома. Рафик вертел головой в поисках парковки. Всё, как в той шутке: «кто первый встал, того и тапки», то есть, кто первый приехал, у того и автомобиль при месте, а в это время, когда все уже сидят у телевизора, щёлкают семечки, оставить авто в безопасности дело почти бесполезное. Однако если правой стороной заехать на газон, то можно втиснуться. А телефон всё звонил, но Рафик не реагировал на монотонное жужжание до тех пор, пока не хлопнул дверью и не включил сигнализацию. Когда он услышал кто на том конце, даже удивился, и в первую минуту подумал, что что-то случилось.

– Товарищ полицейский нам надо поговорить.

– Конечно, Евгения Степановна. У вас всё в порядке?

– Да нормально, если не считать того, что Гульбанкин в моих услугах уже не нуждается.

– Вот как? Ну вы женщина с большим опытом, так что работу себе найдёте. А поговорить то хотели о чём?

– Я, кажется знаю эту даму с портрета, который вы показывали.То есть на этой картинке вообще никого нельзя узнать, но в моей жизни не так давно появилась новая знакомая, которая проявляла огромный интерес к дому Гульбанкина и всем обитателям. Мы познакомились случайно, потом сдружились, ходили вместе в кино, а последний раз она мне подарочный сертификат к косметологу подарила.

– Подозрения на чём-то основаны?

– Сначала я не обращала внимание, а сейчас стало ясно, как день. Она спрашивала, а я по просторте душевной рассказывала о порядках в доме, кто когда приходит, уходит. Как-то с дури пригласила на экскурсию, пока хозяин находился в командировке, показывала ей кладову, где вина и колбасы лежат, зимний сад, кабинет. Но что насторожило меня, так это то, что пока я находилась на процедурах у косметолога, кто-то шарился в коттедже. Я находила вещи не в тех местах, куда положила, а однажды в кабинете всё оказалось перевёрнутым.

– В это время Эдуард находился в больнице?

– Сначала в там, а потом в тюрьме.

– Почему вы не сообщили нам?

– Я думала, приходила Марина, у неё тоже были ключи, но недавно обнаружила связку с её ключами на полке в прихожей, она вернула их хозяину.

– Я понял: в дом всё так же кто-то проникал и вы думаете, что эта женщина каким-то образом сделала дубликат и что-то там искала?

– Именно!

– Почему вы решили, что женщина с портрета и ваша знакомая одно и то же лицо?

– А я и не решила, просто делюсь своими подозрениями.– следующее признание Сидоренко произнесла со скрытой обидой. Это потом Рафик понял, что женщина принимала эту дружбу за чистую монету, а оказалось, что её подло использовали.– Понимаете, я женщина простая, деревенская и тут с о мной вдруг захотела дружить манерная дамочка, по магазинам, кафе меня таскала, почти всегда платила, а тут ещё и сертификат на процедуры! И я бы ещё ходила дурой, пока случайно не увидела ценник на услуги! Ничего себе она мне подарки делала! Теперь понятно за что!

– Вы сможете подъехать завтра в Управление, расскажете всё толком?– Рафик глянул на часы.– Сегодня уже поздно.

– Обязательно! Теперь у меня много времени.

В квартире стояла колгота, звучал смех, витали ароматы цветов и дорогих духов. Подружки невесты щебетали в комнате, гремели бокалами для шампанского и громко смеялись. Марина отказалась от их помощи и, неловко вывернув руки, застёгивала молнию на платье. Она выбрала его в небольшом салоне для новобрачных, но на наряд невесты в классическом понимании оно не тянуло, зато нежно-фисташковый цвет невероятно подходил к её загорелой коже и седым волосам. Мать всячески старалась уговорить покрасить волосы хоть в какой-нибудь цвет, главное, чтобы она не выглядела престарелой невестой, но Марина стояла на своём, считая, что седина ей идеально подходит. Она оглядела себя в зеркале и щёлкнула языком от восхищения. Осталось сделать несколько штрихов– подкрасить глаза, поправить волосы и одеть туфли. Обувь она оставила на самый напоследок, потому что знала, на каблуках придётся провести весь день, к вечеру ноги устанут и захочется в домашние тапочки. Решено было провести обряд по традиции, чтобы жених приехал в дом невесты, попросил у матери благословения и оттуда уже отправится на церемонию в ЗАГС. По этой причине невеста провела ночь накануне бракосочетания в просторной квартире Любовь Ермолаевны. Марина глянула на часы, до приезда Николая осталось около десяти минут. Она прислушалась: шум в большой комнате затих. Женщина улыбнулась– вся компания, скорее всего, спустилась во двор и поджидает эскорт жениха. Она вышла из комнаты и убедилась, что в квартире никого нет. Невеста налила бокал шампанского и выпила несколько глотков для храбрости. Самое смешное и удивительное, что она волновалась. Казалось уже ничего не может заставить её сердце учащённо биться, но вот предстоящее торжество оказалось волнительным событием. Марина снова посмотрела на часы, десять минут прошло, но её никто не звал. Она осушила бокал, обулась, взяла букет чайных роз и, не дожидаясь лифта, спустилась во двор. Картину, которую она увидела, совсем сбила её с толку. Возле подъезда в немой позе застыли друзья и коллеги, из роскошного, белого автомобиля звучала музыка, нарядный Юдинцев стоял рядом с растерянным видом, а мать держали под руки полицейские.

– Что здесь происходит?– Марина испуганно вертела головой, соображая к кому кинуться вперёд– к матери или к жениху.– Мама, что они здесь делают?– Тут она увидела высокого, светловолосого полицейского, который допрашивал их в связи со смертью Светочки. Она подскочила к нему и вцепилась в руку.– Может вы мне объясните?

Шапошников даже не предполагал, что попадёт к свадебной процессии и поначалу даже растерялся среди нарядной компании. По портрету, который они получили со слов двух ассенизаторов и домработницы Сидоренко, он быстро вычислил в толпе нужного человека. Они выяснили об этой женщине почти всё– имя, возраст, адрес проживания, кроме того, что Марина Веденеева её дочь. То есть они знали, что у неё есть дочь, но уточнять кто она и чем занимается не было времени. И теперь, когда эта красивая, элегантная женщина пытливо вглядывалась в его глаза, он мысленно просил у неё прощение, что как неуклюжий слон сломал ей праздник. И ещё Сергей только сейчас ясно понял мотивы преступления.

Полиция уехала, растерянные гости разошлись. Марина сидела прямо на полу в прихожей и курила. Её платье помялось, волосы растрепались, тушь размазалась по щекам и букет из чайных роз валялся, как ненужный веник на тумбочке возле зеркала. Нарядный Юдинцев мерил шагами квартиру, не зная что предпринять и кроме его шагов не слышалось ни звука. Он сел возле неё на колени и взял за руку.

– Вставай, поедем в полицию, надо разобраться, что происходит.

– Она сломала мне жизнь.

– Не говори так. Я с тобой, а свадьбу сыграем в другое время. А деньги на ресторан и путешествие, это чушь, наживное. Хотя в Испанию мы можем поехать…

– Да, ты прав– вся эта свадебная мишура чушь и ерунда. Наверное мне никогда не иметь статуса жены. Голова седая, а я всё в любовницах хожу.– она всхлипнула с надрывом, сбросила туфли и поднялась.– Какая Испания, Коля! Мать в тюрьме, и с этим надо что-то делать!

Марина смыла с себя потёкшую косметику и, не переодеваясь, присоединилась к жениху, которы вызывал лифт. В кабинете она села напротив Шапошникова, а Юдинцев скромно пристроился на стуле в углу. Полицейский рассказал в чём обвиняется Веденеева Любовь Ермолаевна, упуская некоторые подробности.

– Ваша мать задумала отравить Гульбанкина. Из ваших рассказов она выяснила некоторые подробности жизни Эдуарда, его привычки и многое другое. Но вы, вероятно, не очень охотно делились деталями, поэтому она завела, как бы случайно, дружбу с домработницей Сидоренко. Та оказалась словоохотливей и даже приглашала её в дом Гульбанкина, когда там никого не было. Любовь Ермолаевна услышала о предстоящей вечеринке и зная, что всегда приглашают дополнительно официанта, предложила Кравцову Леониду– работнику ресторана «Северная Пальмира» подзаработать. Надо было за хорошие деньги всего лишь сделать так, чтобы обслуживать банкет наняли его, принести бутылку вина и открыть. Она выбрала именно Кравцова, потому что у него на руках больная мать, и он очень нуждается в средствах. Парень быстро согласился, и даже на половину полученных денег отправил мать в специализированный санаторий. Сидоренко выболтала про марку вина, где можно купить, это ваша мать и сделала, только добавила туда яд. Всё прошло по плану, кроме того, что по чистой случайности вино выпила Еськова Светлана. Скорее всего от вас Любовь Ермолаевна узнала об трагической ошибке и теперь ей надо было избавиться от официанта. От него бы пришлось избавиться в любом случае. С чёрного хода она незаметно прошла в подъезд. Кравцов безбоязненно открыл дверь, надеясь, что дама принесла вторую часть гонорара. Однако ваша мать несколько раз ударила его ножом, и если бы не наш сотрудник, который во время подоспел, то парень умер от ран и от потери крови. Но что-то ещё нужно было ей в доме Гульбанкина? Может вы мне скажете, что она пыталась найти? Ведь с ваших ключей от коттеджа она сделала дубликаты, и пока никого не было она что-то там искала?