Текст книги "Доброе слово"

– Мы завтра придём! – крикнул вдогонку ему Окунев.

И не домой пошёл Колька, к бабушке…

Он долго не мог уснуть. Ему казалось, что он и вовсе не спал – то прокручивал в голове проведённые сегодня бои, то представлял различные варианты завтрашнего боя с Костей, и всё это в конце-концов сливалось в единый бред-забытье… И вдруг увидел улыбающегося священника с золотистой бородой, и он сказал: «Ну, чего не заходишь-то?»; потом Быстров что-то говорил, заглядывая в глаза; а отец потрепал его волосы: «Ничего, Колька, ничего…» А Света, Светка – молча улыбнулась ему…

– Да ты же горишь весь, на-ка градусник… – засуетилась бабушка.

– Сколько времени?

– Восемь часов.

Колька аж подпрыгнул с дивана.

– В девять начало, а ещё размяться надо!

– Куда? Какой тебе бокс сегодня, что ты!.. – запричитала бабушка Зина.

– Всё-всё, бабушка…

Колька лихорадочно-быстро оделся.

– Поешь хоть! – всё ещё пыталась остановить его бабушка.

– Нельзя! Взвешивание! – уже закрывая дверь, ответил Колька.

…Опять на весы.

– Горишь, брат. На килограмм меньше, чем вчера, – сказал Быстров. – Давай, разминайся, – добавил.

Странно – Кости нигде не было видно.

В общем-то, Колька уже смирился со вторым местом. Хорошо хоть одноклассники не пришли сегодня. Обиделись, наверное, за вчерашнее. Ну и ладно!

«Хоть бы выстоять, не упасть… А где Костя-то?..»

И где-то в глубине мысль, подогреваемая вчерашними победами, что – всё может быть, может и он, Колька, «подарок преподнести», даже и Косте.

Но, старался не думать об этом. Вообще ни о чём не думать – просто бежать, разминать пальцы, кисти, плечи…

Уже и финальные бои начались, скоро их вес, а Кости не видать. И Быстрова не видать…

Вдруг увидел Светку. Стоит на балконе одна. Отвернулся, сделал вид, что не заметил.

«На ринг приглашаются: Николай Журавлёв, Константин Разуваев…»

– Выходи, выходи, – говорит, ничего не объясняя Быстров, появившийся вдруг рядом.

«Ввиду снятия боксёра Разуваева врачом, победа присуждается Журавлёву, и он становится победителем в весовой категории…»

Рефери подзывает Кольку и вскидывает его руку. Колька всё ещё не понимает, что произошло. Спускается с ринга.

– Поздравляю, – Быстров хлопнул его по плечу.

Ребята из группы подошли, тоже поздравляют. И Володька Попов поздравляет.

– Что с Костей-то? – спрашивает, наконец, Колька.

В этот момент подошёл и Костя:

– Поздравляю, Колян! – Глаз его заплыл полностью, но Костя улыбается: – Вот так. Такова спортивная жизнь. Теперь ты чемпион города. Готовься к первенству области…

12

Костя ушёл из спорткомплекса ещё до награждения, он не показывал вида, но, конечно, был расстроен.

Колька увидел на улице у входа в спорткомплекс Светку и стоял в вестибюле у окна, ждал пока она уйдёт. А она не уходила. Он вышел.

– Привет, поздравляю!

– Привет…

– Ты домой?.. А давай погуляем!.. А можно медаль посмотреть?.. Она, правда, золотая?.. – Светка тараторила, не давая ему слово вставить. И они уже шли рядом. Они уже гуляли…

Колька достал жёлтую, конечно же не из золота, медаль на полосатой (в цвета российского флага) ленте.

– Всё равно красивая, – сказала Светка, возвращая ему медаль. – Тебя в субботу утром не было в школе…

– Я отпрашивался, у нас взвешивание было, – будто бы уже оправдывался Колька.

– Вот, а я пару получила, по русскому…

– Ты, пару!? Это как так?

– А вот так – в пятницу не сделала уроки. Не хотелось…

– Ну, ты даёшь… А как вы узнали про соревнования?

– Окунев афишу видел. Позвал. А мне интересно посмотреть было. Знаешь, я сначала думала тебя набьют, а ты молодец…

– Слушай, ты же вроде с Окуневым гуляешь теперь? – преодолев стеснение, спросил Колька.

А Светка, что на неё уж совсем непохоже, покраснела (а чего бы ей краснеть, она и с Окуневым гуляла, и ещё с несколькими – все это знали).

– Ни с кем я и не гуляла! Нужен мне этот Окунев! Дурак самовлюблённый!

И вдруг она подпрыгнула и дёрнула нависшую над тротуаром ветку. И снег, сухой, холодный и искристый осыпал обоих.

Какая же она красивая – Светка, в белой пушистой шапочке, каждая ворсинка которой сейчас сверкает, и ресницы сверкают, и глаза, и ворсинки мехового воротника искрятся снежинками…

– Ой. Тушь потечёт! – Она отвернулась и стала доставать из сумки платок, торопливо вытирать глаза… – Не смотри!

Потом повернулась.

– Вот тут чёрное осталось, сказал Колька и коснулся ладонью щеки. И отдёрнул её. Как обжёгся…

– Побежали? – задорно вдруг спросила она и первая побежала, и Колька за ней, и вместе, запыхавшись, на берег ледяной речки…

Дети и взрослые – все кричали, смеялись, катились с берега на фанерках и надувных «ватрушках».

Светка схватила его за руку и упала, покатилась вниз, и он за ней, и в обнимку, и всё летит перед глазами – небо, снег, её глаза… Влетели в сугроб, устроив снеговой взрыв…

И смеясь, держась за руки, снова наверх побежали. Его спортивная сумка и её маленькая сумочка на длинном ремешке – ненужно болтались, мешали им… И ничто не могло им помешать…

Но пора было уже и идти. Они, не сговариваясь, пошли вдоль берега. Молчали. И её холодная ладошка грелась в кармане его куртки, а он ещё своей большой, сильной ладонью держал её бережно, как птенца.

Вон и та церковь. Вокруг церкви сетчатый забор, калитка, а у калитки – Игорь Степанович Быстров и священник, тот самый батюшка.

– О! Чемпион! – увидел его Быстров. – Ты чего тут?

– Так… – смутившись, ответил Колька. Ладошка-птичка выпорхнула из его кармана, Света отступила на шаг.

– А, гуляете, – улыбнулся Быстров и кивнул Свете.

И священник узнал его:

– А! Рыбачок, привет!.. Так это твой боец? – у Быстрова спросил.

– Мой, отец Илья, мой… Слушай-ка, Николай, вот батюшка завтра едет туда, ну, где отец-то твой…

– А как фамилия? – живо заинтересовался священник.

– Журавлёв.

– Знаю! Мой прихожанин. Да, завтра туда поеду, отвезу посылки, службу отслужу.

– Возьмите меня, – сказал неожиданно Колька.

Быстров вопросительно взглянул на священника.

– Можно, – задумавшись на мгновение, ответил отец Илья. – Там я договорюсь. Но рано утром выезжаю. Ты где живёшь-то?

Колька сказал.

– Я подъеду. Выходи на улицу… Да, а мать-то отпустит?

– Отпустит.

– А я в школу твою позвоню, договорюсь, – сказал Быстров. И добавил с улыбкой: – Вот, отец Илья тоже боксёром был. Мы вместе занимались.

– Был, был, – с усмешкой подтвердил священник. Солнечные искорки поблескивали в его рыжеватой бороде…

Колька проводил Свету до подъезда её дома.

– Зайди, погрейся…

Они вошли в подъезд, встали в этом темноватом закутке, у стены с почтовыми ящиками. И Колька не знал, что сказать, что сделать.

– Ты завтра туда, к отцу поедешь? – спросила тихо она.

– Да.

– Счастливого пути. – Прижалась к нему и коснулась губами щеки.

…Колька ещё зашёл к бабушке. Похвастал медалью и изрядно помятой грамотой. Сказал, что к отцу едет.

Бабушка заохала, а когда узнала, что едет со священником, быстро успокоилась. Но потом опять заплакала.

– Я-то уж не поеду… Нет… Ты уж скажи ему там… Сын ведь он мой…

– Всё скажу, бабушка. И, преодолев стеснение, Колька обнял её и погладил по седой голове. И была бабушка Зина – маленькая, сухая, ниже его ростом…

Как бабушка ни уговаривала его остаться – Колька пошёл домой.

Совсем уже поздно пришёл. А мать ждала, волновалась… Он и ей медаль показал, а про поездку ничего не сказал.

Долго пытался уснуть. Читал. Подумал, между прочим, что у него-то вот пока нет такой высокой цели, как у того мексиканца… А потом представил, как покажет медаль отцу… Подумал о Светке. О Свете. Которую знал же с первого класса. А узнал только сегодня. И что-то, как-то будет завтра. Но верилось, что всё хорошо будет.

Вышел утром из дома будто бы в школу. Грамоту прихватил, медаль. Подъехала машина – белая «Нива».

– Залезай, Николай. Садись, садись, брат ты мой…

Колька сел рядом со священником. Заднее сиденье машины было заставлено какими-то картонными коробками…

– Ну, с Богом…

Машина тронулась. А вскоре они уже ехали за городом.

Однообразно и в тоже время маняще мелькали по сторонам дороги белые поля, чёрно-белые ели, прозрачные, в снеговой оторочке березняки, дома деревень в снеговых нахлобучках, и снова поля…

– Часа три ещё ехать, можешь подремать, – сказал отец Илья, цепко держа глазами дорогу и спокойно-уверенно держа руль.

Колька не ответил ему. Он только крепко сжал зубы и перестал смотреть по сторонам. Смотрел вперёд.

– Сколько тебе лет?

– Четырнадцать.

Помолчав, священник сказал: «Быстро вы нынче взрослеете».

КДД
(Команда Добрых Дел)
Повесть

1

Дима Ермолин вышел из тёмного подъезда пятиэтажного панельного дома и зажмурился от яркого солнышка, защекотавшего лучами глаза. День начинался великолепным чистым утром, свежестью тополиной листвы, горьковатым её запахом, лёгким ветерком…

И только вывороченное нутро опрокинутой урны нарушало идиллию. Бумаги, окурки, жестяная банка из-под пива – всё это валялось на асфальте.

Диме стало жалко утра и чистоты…

– Как ты думаешь, почему люди опрокидывают урны? – раздался над ухом мальчишки чуть скрипучий, но добрый голос.

Дима обернулся и увидел рядом с собой незнакомого старичка: волосы на голове, усы и борода у него совсем белые, коричневый костюм мешковатый, под пиджаком тёмная рубашка с расстёгнутой верхней пуговицей, ботинки старые, с закруглёнными носами, в правой руке его палочка-трость.

Ростом старичок не выше Димы. Но ведь Диме тринадцать лет, а ему… Шестьдесят? Восемьдесят? Может, и все сто…

Смотрит он на Диму голубыми глазами строго и добро, ждёт ответа на свой вопрос.

Дима не нашёлся что ответить, пожал плечами.

– Ведь добрые-то дела гораздо приятнее делать! А? – не дождавшись ответа, спросил старичок и вдруг, неожиданно резво наклонился, положил свою палочку, поднял урну и быстро-быстро стал складывать в неё мусор.

Дима смотрел на него растерянно, не зная, что и делать…

А старик, взял в руку палку, выпрямился, вздохнул и снова сказал:

– Представляешь, какая была бы жизнь, если бы все старались делать только добрые дела! – и даже поднял указательный палец вверх… Тут за спинами их хлопнула входная дверь. Дима обернулся, но почему-то никого не увидел, а когда повернулся обратно, не увидел и старичка. Не было его… Только стояла на своём месте урна, прыгал по чистому асфальту воробей, да по-прежнему лучилось солнышко, обещая хороший день.

Дима снова пожал плечами. Но раздумывать особо времени не было: у соседнего дома, такой же панельной пятиэтажки, уже ждал его друг и одноклассник Коля Тихонов.

Дима шёл к его дому и почему-то всё повторял про себя: «Почему люди урны переворачивают?.. Какая была бы жизнь, если бы все старались делать только добрые дела!»

Поздоровавшись с другом, Дима Ермолин сразу же и рассказал ему про таинственного старика.

– Он в вашем доме живёт? – деловито спросил Коля.

Коля Тихонов, вообще очень деловитый парень, к тому же он очень сильный, и вообще старше всех в классе, потому что в школу пошёл с восьми лет. Ему уже четырнадцать, у него и паспорт есть.

– Никогда раньше я не видел этого старика, – уверено ответил Дима.

– Странно, – Коля почесал затылок. – Он, наверное, к кому-то из деревни приехал, старики ведь часто в деревне живут, – предположил он.

Дима пожал плечами – привычка у него такая:

– Может быть, и приехал. Я вот не понимаю – куда он делся-то? И вопрос задал странный: зачем переворачивают урны?

– Да уж, – внушительно сказал Тихонов.

А Дима продолжал:

– А ведь смотри – добрые дела, и правда, приятно делать. И если бы все делали добрые дела…

– В сказке бы жили! – прервал его мечтания Коля. – Сказочник твой старичок.

– А давай мы с тобой попробуем только добрые дела делать, – сказал тут Дима.

– Ну, давай, – усмехнулся Коля Тихонов. – Не надолго нас хватит, – добавил с уверенностью бывалого человека.

– А мы попробуем, – упрямо сказа Дима.

– Ну, давай, давай… – согласился снисходительно Коля.

Они шли в школу, до которой от их домов минут десять неторопливого шага. Они и не торопились. Дима любил читать уличные объявления, и сейчас он обратил внимание на бумажку на столбе: на листке фотография кошки и бахрома язычков понизу, на каждом язычке – номер телефона.

– В нашем районе пропала кошечка: рыжая с белой грудкой и белыми носочками. Хозяйка очень скучает. Просьба нашедшему позвонить… – Прочитал Дима и добавил: – Вот найти бы эту кошку – и уже бы сделали доброе дело, – и оторвал бумажный язычок с телефонным номером.

Они осмотрелись по сторонам, но увидели лишь облезлого серого кота, пробиравшегося по своим делам вдоль стены дома…

И больше не останавливаясь, друзья пошли в школу.

Это был последний в году учебный день, поэтому у них даже школьных рюкзаков с собой не было.

2

Ну, что такое последний день перед каникулами, да ещё летними!..

Классный час, получение дневника с выставленными оценками за четверть и за год… И разговоры о том, кто куда летом поедет. Если, конечно, поедет.

Дима, вот, никуда не поедет. Но никому об этом не говорит. Он молча радуется, что и друг его Колька Тихонов никуда ехать не собирается.

А Рыбников громко хвастает:

– В Крым поедем, потом ещё в Чехию…

– В какую ты Чехию собрался? – язвительно спрашивает его Серёжка Куликов.

– В такую, в чешскую, – ожидая подвох, но ещё не понимая в чём этот подвох, отвечает Эдик Рыбников. Все, кто рядом, уже прислушиваются, ожидают «хохму» от Куликова.

– Тебя не пустят, – заявляет Куликов Рыбникову.

– Почему это? – удивляется Эдик.

– По весу не пройдёшь, туда не пускают тех, кто в тринадцать лет весит больше девяноста килограммов! – кричит Серёжка и бежит к выходу из класса.

– Да я тебя!.. – толстый мешкообразный Рыбников, сшибая парты, несётся за вертлявым Серёжкой, вылетает в коридор и едва не сбивает с ног директора школы Ольгу Петровну.

– Эдик, ну от тебя-то я не ожидала, – говорит директор, качая головой с очень сложной и гладкой причёской (поговаривают, что это парик), но не очень строго, потому что Эдик у неё в любимчиках. Ещё бы – его отец, директор какой-то строительной конторы, помогает с ремонтом школы…

Но уже никто не следит за Куликовым и Рыбниковым – у всех свои дела и разговоры до начала классного часа.

Девчонки рассматривают какие-то журналы, стоя у подоконников в коридоре. Парни говорят о футболе…

Тут же с визгами и криками носится малышня из начальных классов. «Поймать бы – да надавать щелбанов!» – наверное, многие из ребят думают, но никого не ловят. Они всё-таки уже перешли в седьмой класс, несолидно им с малявками связываться.

Даша Яковлева сидит за своей партой, одна…

– Привет, Даша, – небрежно бросает Дима Ермолин, – чего грустишь?

– Да так…

Дима садится на своё место в среднем ряду, через проход от Даши.

– Ну, что ты смотришь! – возмущенно бросает ему девочка.

А он и не заметил, что неотрывно глядит на неё. Но отвечает грубовато:

– Нельзя?

– Нельзя, – сказала Даша, вскочила и вышла из класса.

– Что, не получается? – ухмыляется Витька Маклаков.

– Чего не получается? Сейчас как дам!.. – вспыхнул Дима.

– Тихо, тихо, ребя… Хорош!.. Хватит! – слышны примирительные возгласы: никому не хочется драки в последний день перед каникулами.

– Ты держи свои шутки за зубами, – подходит и хлопает Маклакова по плечу Коля Тихонов. И хотя Маклаков даже чуть выше его и не слабый тоже, да ещё и наглый, но сейчас, криво усмехнувшись, глянул на Диму Ермолина, потом снова на Кольку, отшагнул, сказал презрительно:

– А-а, вас уже двое…

– Вот именно. И запомни это, заруби себе на носу – нас двое, – ответил ему Колька Тихонов.

И тут прозвенел звонок, и все стали рассаживаться. Сегодня – вольно, кто, где и с кем хочет. Ирина Сергеевна вошла в класс и сделала вид, что не заметила этого (и ей ведь не хочется конфликтов перед каникулами). Поздоровалась, стала выдавать дневники.

Кольке Тихонову в свой дневник и глядеть не надо, знает, что там кроме пятёрки по «физре» и четвёрки по любимой истории – остальные трояки. Но он уже давно не переживает по этому поводу.

А вот Дима, получив дневник, сразу на последнюю страницу заглядывает. По русскому тройка вышла. «Ох, и придётся же от мамы выслушать… Да ещё Катька начнёт приставать, полезет со своими комментариями… Успеют наговорить, пока папа не остановит…»

Катька – младшая сестра, в третьем классе учится, точнее – перешла в четвёртый. До того надоедливая и вредная! А папа всегда останавливает ругань и споры. Но уж если он скажет один на один суровое слово – долго помнится.

Зато у Даши, – Дима знает, – все пятёрки. И так все шесть лет школы.

И вот – последний в этом году звонок. Кто бегом, а кто – не торопясь, компаниями и по одному, расходятся школьники до следующего учебного года.

Коля Тихонов и Дима Ермолин идут домой – вот и окончен ещё один учебный год…

– Привет! – Катя, сестра Димы, как всегда появилась неожиданно, как будто подкралась к ним.

– Привет! – откликнулся Коля.

– Чего тебе надо!? – возмущённо воскликнул Дима.

– Ничего не надо! У меня-то все пятёрки, а вот у тебя…

– Отстань… – угрожающе Дима сказал.

– Беги давай, – добродушно сказал Коля.

– Ну, пока, – и Катя побежала вслед своим подружкам-одноклассницам.

Друзья идут молча – совсем ведь необязательно всё время говорить… Поскрипывают качели на детской площадке, дымят и шумят машины за домами, припекает солнышко… Их обоих ожидает лето в городе. А что делать, если у родителей нет возможности отправить их куда-то за город, на поездки всей семьёй тоже не хватает денег. Они уже взрослые парни и всё понимают. В городе – так в городе. Хотя, может, совсем и не об этом они думают, потому что Дима вдруг спрашивает приятеля:

– А ты, Колька, женишься, когда вырастешь?

И Колька сразу же, будто только об этом и думал, отвечает (только не понятно – всерьёз или шутит):

– Конечно! Найду какую-нибудь. Только не быстро. Мама говорит: нагуляйся сначала. Вот я и гуляю.

Дима смотрит на него недоуменно.

– Маму-то надо слушаться, – добавляет Колька и только сейчас становится понятно, что он смеётся.

Хотя ему не до смеха. Он ведь знает, почему мама так говорит. И почему живут они с ней вдвоём, а отца он ни разу не видел… Мама говорит, что видел, но он не помнит, совсем не помнит отца…

Дима задумался после его ответа, опять замолчал.

– Чего задумался? Жениться собрался, что ли? – хлопнул его по плечу Колька. Но Дима не успел ответить, под ноги Кольке вылетел чёрно-белый, как настоящий футбольный, но только резиновый мяч. И Тихонов, как заправский футболист, одним движением ноги остановил его, прижал…

– Это наш, отдай, пожалуйста, – подбежал от площадки с самодельными воротами (кирпичи на ребро поставлены) белобрысый мальчишка из их школы, кажется, классе в третьем или четвёртом учится, а с площадки ещё человек десять смотрят – что будет.

Всего можно было ожидать, зная Кольку (скорее всего, что он сам захочет пробить по воротам – проверить вратаря), но только не этого. А он спокойно взял мяч в руки и подал мальчишке:

– На, пожалуйста.

А когда мальчишка недоверчиво взял мяч и отошёл, Колька сказал Диме:

– Это ведь я доброе дело сделал… Да?.. – и саркастически улыбнулся.

А Дима остановился и указал пальцем под куст, в траву:

– Гляди!

– Ну-ка, – Коля тоже увидел рыжую кошку. Шагнул к ней: – Кыс-кыс, – позвал.

Кошка не пошла к нему, но и не убежала, прижалась к земле.

Колька протянул руку, кошка зажмурилась, совсем вдавилась в траву, но не убежала, и он осторожно почесал её за ухом, а потом и взял на руки. Сказал Диме:

– А по описанию подходит. Доставай бумажку с телефоном, звони. Вот и будет настоящее доброе дело.

Дима набрал на мобильном телефоне номер.

– Алё, мы по объявлению. Кажется, ваша кошка у нас.

3

Ответивший голос показался ему знакомым.

– Пожалуйста, не отпускайте её! Где вы находитесь?

Дима замешкался, пожал плечами и сказал:

– В своём дворе.

– А где ваш двор? – прозвучал резонный вопрос с насмешливой интонацией.

Ну, тут уж Дима чётко продиктовал адрес.

– Не уходите, пожалуйста, мы сейчас придём! – и трубка замолчала.

– Сейчас придут, – сказал Дима Кольке, тот в это время всё держал кошку на руках, гладил и чесал у неё за ушком, и она, зажмурив глаза, мурлыкала.

– Я вот думаю, – Колька вопросительно взглянул на Диму, – так и отдадим?

– А что? – Дима по привычке пожал плечами.

– Ну, вознаграждение бы не помешало…

– Да… Но мы же делаем доброе дело! – вспомнил Дима, увидев ту самую урну, что была опрокинута утром. – Мы теперь, – торжественно проговорил он, – команда добрых дел.

– Как, как? – заинтересовался Коля Тихонов.

– Команда добрых дел, – выделяя каждое слово, повторил Дима Ермолин. Ка-Дэ-Дэ…

– Хорошо звучит, – оценил Колька, но подумав добавил: – Только второго Дэ не хватает..

– Почему не хватает? – Не понял Дима.

– Ну: Ка – это я, Колька, Дэ – это ты… А второе Дэ?.. А вон и второе Дэ идёт, – усмехнулся вдруг Коля и кивнул за спину друга. Дима обернулся… и понял, почему голос в телефонной трубке показался знакомым. К ним шла Даша Яковлева, а рядом шла её мама.

Даша – маленькая копия своей мамы: такая же красивая и строгая, но сейчас обе они улыбались.

Дима присвистнул и стал зачем-то забирать кошку у Коли. Та заволновалась и попыталась даже вырваться от них…

Но Даша, опередив маму, уже подбегала:

– Марта, Марточка! – И кошка сразу же перепрыгнула от Кольки к ней на руки.

– Мама – это Дима и Коля…

– Да я знаю – всё-таки в одном дворе живём, – кивнула она, и волосы её подхватил ветер, и осветило солнце – очень красиво. – Спасибо вам, ребята, мы так переживали…

– Ну, мы пойдём, – грубовато сказал Колька и толкнул локтем Диму.

– Нет, постойте, – сказала Дашина мама. – Денег я вам не дам, это не педагогично. А вот чаем напою обязательно! Вот что, Даша, держи деньги, пойдите, купите торт, а я пока приготовлю чай. Давай Марту, – мама забрала кошку, достала из сумки кошелёк и подала Даше деньги.

– Пошли! – весело сказал Даша.

Ребята такого оборота не ожидали, растерялись.

– Не-е, я не могу… – Колька уже хотел уйти.

– Даже и не думай! – строго сказала Даша.

Колька глянул на Диму, а тот так взглянул в ответ, что Тихонов сразу согласился, сказал усмехнувшись:

– Ну, ладно, пошли…

Дима шёл и думал: когда это Даша успела переодеться? На ней сейчас была лёгкая розовая блузка, свободные голубые джинсы, серые босоножки, и шла она так – словно почти и не касалась земли, легко. От этой лёгкости и её волосы, как волна качались на плечах, и рассыпались, взлетали (как у её мамы), когда она резко оборачивалась к нему и молча глядела, но по-прежнему улыбалась. Сейчас она совсем не такая, как утром в школе…

Её мама работает в этом же магазине кассиром, но сейчас она, видимо, была в отпуске. Даша, выбрав красивый, облитый шоколадом, торт, и подойдя к кассе, поздоровалась с кассиром:

– Здравствуйте, тётя Ира.

– Даша, привет. И маме привет передавай…

– Ага…

А на выходе из магазина ребята и Даша нос к носу столкнулись с Витькой Маклаковым и его дружками – Серым и Малышом.

– О-о, вот это встреча, – Витька, скривив губы, осмотрел всех троих. – И не много ли, Яковлева, – сразу двое кавалеров?..

– Слышь, ты, – Коля Тихонов шагнул к нему. И на него сразу двое шагнули.

– Держи свой язык за зубами! – сказал Дима и встал рядом с другом.

– А я чего, я ничего… – усмехнулся Маклаков. И, задев Диму плечом, прошёл в магазин, за ним и дружки. Малыш, – низкий, белобрысый, на класс младше их, – как бы случайно, толкнул и Кольку, но тут же схлопотал подзатыльник. Оглянулся, хотел, что-то сказать Кольке, но, заметив, что приятели его ушли вперёд, только шмыгнул носом и промолчал.

– Пойдёмте, ребята, – позвала их Даша, – чего на них смотреть…

Они вышли на улицу.

– Эх, не сдержался, – сказал Колька.

– Чего? – не понял Дима.

– Да подзатыльник дал, – объяснил Колька. Вот как ты думаешь, подзатыльник – это какое дело – злое или доброе?..

Дима пожал плечами… Как всегда, было не понятно – шутит Тихонов или говорит серьёзно.

А Даша спросила:

– Как это подзатыльник может быть добрым делом? И о чём это вы? Что-то я не пойму…

И тут Дима рассказал ей про утреннего деда и даже про КДД.

– Здорово! – воскликнула Даша. – Вы читали «Тимур и его команда»? Нет? Тогда сейчас дома поставим диск и будем смотреть этот фильм, а потом и книжку прочитаете!..