Текст книги "Антакарана. Час расплаты"

Я торопливо отвожу глаза. Нахлынувший поток эмоций, внезапное осознание внутренней зависимости от Алекса и пережитое потрясение накрывают меня с головой. Не в силах больше сдерживать дурноту, наклоняюсь над тонкими перилами и выдаю содержимое желудка в воду. Игроки смотрят на меня в изумлении. Вряд ли кто-то из них подозревал, что я способна на подобную чувствительность. Включая меня саму.

Однажды мы с Алексом поехали на выходные в один из прекраснейших городов на свете – Санкт-Петербург. На тот момент я жила у него в Москве уже два месяца. Нормальные влюбленные назвали бы это время «конфетно – букетным периодом», когда каждая минута наполнена другим человеком, а сердце замирает при одной только мысли о нем. Когда прикосновения являются физической потребностью, и даже самые пасмурные дни в объятиях любимого кажутся наполненными удивительными красками…

Что же, нужно отдать должное Алексу – он старался радовать меня, дарил цветы и дорогие подарки. Мы часто ходили в рестораны или кино и спали, тесно прижавшись друг к другу. Однако, нашу пару точно нельзя было назвать нормальной. Хотя с моего приезда мы ни словом не упомянули случившееся на острове, черная тень прошлого стояла между нами, отравляя само существование. Мы никогда не оставались один на один – призрачные тени погибших игроков преследовали нас повсюду: ночью, когда мы оба лежали без сна и притворялись, что спим, и днем, когда солнечный свет призван разгонять всех духов. Иногда в процессе разговора Алекс устремлял глаза вдаль и внезапно замолкал. Каждый раз я терпеливо ждала, когда он вновь посмотрит на меня и продолжит предложение, как ни в чем ни бывало. Хуже всего были дни, в которые Алекс уходил работать в свою частную юридическую фирму. Под назойливый шум машин и гул прохожих на одной из самых оживленных улиц Москвы, в уютной маленькой квартире, я сидела, накрывшись с головой одеялом, а зубы стучали от страха и внутреннего холода. Невзирая на все попытки, мне не удавалось согреться и отогнать тусклые тени тех, кто будет преследовать меня до конца жизни. Алекс все больше уходил с головой в дела, прячась от своих переживаний в кипе бумаг и бесконечно меняющихся лицах, в то время как я, не зная русского языка, боялась сдвинуться с места, чтобы найти работу и хоть как-то заполнить внутреннюю пустоту.

Однажды Алекс позвал меня на три дня в этот удивительный город. Я была почти счастлива, когда мы, смеясь и целуясь, бродили по бесконечным коридорам Эрмитажа, взявшись за руки, любовались играми фонтанов в Петергофе или, тесно прижавшись друг к другу, бродили летним вечером по Набережной Невы или Невскому проспекту. С удивлением выяснилось, что тени остались в Москве, и на моем покосившемся горизонте зазижделись лучики надежды.

На третий день Алекс повел меня на одно из самых головокружительных и романтичных свиданий, которое может предложить нормальным влюбленным Санкт-Петербург – прогулки по крышам. И там я почувствовала себя по-настоящему счастливой, когда мы плечом к плечу смотрели на раздвигающиеся мосты или перепрыгивали с одной крыши на другую. Было уже далеко за полночь, когда Алекс и я сидели на краю одной из них, и смотрели в удивительно светлую даль. В этот момент мне показалось, что пришло время расстаться с прошлым и попробовать идти вперед. Я впервые поверила в то, что Алекс – это моя любовь и спасение, вместе мы залатаем пробоину, которую оставила в наших судьбах Корпорация Антакарана. Все это время мы старательно избегали любого упоминания как о самой Игре, так и о жизни до нее. Наше общение чаще всего напоминало обмен колкостями. Мы обсуждали что угодно – политику, экономику, книги, только не то, о чем на самом деле думали все время. Для нас не было ни прошлого, ни будущего. Лишь настоящее. Но в этот момент сомнительных сумерек, я видела вдалеке счастливое будущее рядом с ним. А когда я во все это поверила, Алекс неожиданно сказал:

– Я был здесь ровно десять лет назад. Баловень судьбы, любимчик женщин. У меня не было ни единого повода, и все же я с трудом боролся с соблазном спрыгнуть вниз. Сейчас у меня есть все причины мира, но не хватает даже капли смелости раз и навсегда покончить с этим.

Это первое упоминание о том, что вновь повисло над нашими головами черной тучей, окончательно разбило мое и без того израненное сердце. Нет никакой надежды! Мне никогда не стать для Алекса спасением, я не нужна ему. Тень прошлого, точнее, ее вечный призрак, сильнее меня. И в этот же момент я поняла, насколько дорог мне стал этот смуглый парень с лукавыми загадочными омутами вместо глаз.

– Почему ты привез меня сюда на самом деле? – резко спросила я, вновь уползая в свою скорлупу, словно рак-отшельник. Как глупо было высовываться оттуда, обнажая свое уязвимое нутро!

– Чтобы провести время романтично, как и полагается нормальным влюбленным, – отшутился он. Но я уже знала истинную причину. В одно мгновение сумерки, все крыши исторических зданий и блестящая вдали Адмиралтейская звезда вызывали во мне лишь раздражение. Больше не было ничего удивительного в атмосфере того удивительного города. Созданное облако иллюзии счастья рассеялось, разогнанное порывом холодного, колючего ветра.

– Нормальным влюбленным не приходилось убегать от сдвигающихся стен или радиации, – пробормотала я.

– Или приносить друзей в жертву, – мрачно добавил он.

Алекс, возможно, думал, что я недостаточно сообразительна, но даже без подробностей мне было известно, что Корпорация что-то сделала со мной. Прошли приступы анорексии и неосознанного воровства, я перестала с упоением грызть ногти. Когда организаторы нашли меня, я уже прибывала за той гранью безумия, откуда невозможно вернуться назад. Дальше все напоминало бред сумасшедшего – какие-то люди в белых комбинезонах вокруг постели. Иногда мне казалось, что вместо лиц у них – свиные рыла, порой они напоминали добрых гномиков, чтобы в следующее мгновение трансформироваться в свирепых гоблинов. Но, конечно, это были всего лишь люди в масках. Кажется, я пыталась кидаться на них, хотела откусить нос одному из свиных рыл. Меня привязывали веревками к кровати. В этой путаной и ужасающей череде событий не было никакой логики. Может быть, мне все приснилось? Но когда однажды я пришла в себя в одной из больниц Швеции, рядом находились лишь самые обыкновенные врачи, которые не знали ни моего имени, ни возраста, ни происхождения. С удивительной ясностью в голове, я осознала, что абсолютно здорова. В тот же день меня посетил странный человек и доходчиво объяснил новую легенду о том, что меня зовут Лолита и я потеряла всю свою семью в автокатастрофе. Началась новая жизнь.

В тот день на крыше, рассматривая загорелый прекрасный профиль Алекса, я его понимала, как никто другой. Он вернулся к месту попытки суицида, чтобы проверить, действительно ли болезнь отступила навсегда? И если это так, то существует ли для него будущее? Если и на тот и на другой вопрос ответ положительный, то стоит ли этому радоваться? Слишком высокую цену пришлось заплатить за исцеление!

***

И вот сейчас, наблюдая за тем, как разочарованный крокодил затаился под деревом, поджидая свою добычу, я испытываю те же самые два откровения, что и четыре года назад, на старой крыше. Первое – как сильно я люблю Алекса. Второе – мне никогда не стать для него спасением. Лавина прочитала все в моем взгляде, в этом нет ни малейшего сомнения. Также, как и я отныне не сомневаюсь в том, что она любит его всей душой.

Но эта проблема должна волновать меня сейчас в последнюю очередь. Алекс сидит на дереве, он потерял конец веревки. Крокодил замер внизу, и никакие трюки не способны отвлечь его от ожидания ускользнувшей в последнюю секунду добычи. План провалился. Надежда на спасение тает с каждой секундой. Платформа со знакомым скрипом начинает медленно погружаться в воду на обещанные 50 сантиметров. Я смотрю с замиранием сердца, как стремительно мы приближаемся к взволнованным приманкой рептилиям. Одна из них проглотила пропитанный кровью рюкзак, и это лишь раззадорило коллективный аппетит. Они ПОНЯЛИ, что за пиршество ожидает их наверху. Игроки умудрились не только все испортить, но и всецело завладеть вниманием этих кровожадных существ. В отличие от крыс, крокодилы не вызывают во мне паники, скорее восхищение и научный интерес. Каким совершенным должен быть этот вид, если у него даже не возникло потребности в эволюции! Крокодилы существуют на земле дольше человека в практически неизменном виде! Пока другие животные вымирали и лихорадочно приспосабливались, эти рептилии лениво лежали на солнышке или плавали бревнами в воде, чтобы в решающий момент схватить мощными челюстями торопливо эволюционирующее существо. При всей видимой нерасторопности крокодилы способны бегать, прыгать и плавать с поразительной скоростью, какой позавидовала бы любая быстроногая тварь. Зачем такому и без того совершенному созданию утруждать себя саморазвитием?

Диез шумно дышит, периодически постанывает. Игроки развели жаркую дискуссию о том, что делать дальше. Мои собственные мысли куда более практичны, чем их жалкие попытки найти выход.

«Однажды получилось отвлечь крокодилов, дав им часть живой плоти. Всего лишь тридцать метров отделяет нас от земли. С одним крокодилом на том берегу справиться будет сложно, но возможно. Если дать им больше, чем пропитанный кровью рюкзак? Например, настоящую наживку? Диез все равно не жилец. До финала далеко, он обречен. Так почему бы не пустить эту жертву во благо остальных?»

Мне становится мерзко от таких мыслей, но, вопреки соблазну, я не отказываюсь от них, а продолжаю рассуждать.

«Это аморально, подло, бесчеловечно. Организаторы не ждут от нас подобной жертвы. Но было бы глупо умирать всем, когда Диез в силах выполнить великую миссию и спасти игроков».

Я отвратительна, но другого выхода нет. Как озвучить мысли вслух, чтобы не выслушать град негодования и не пойти самой на корм рептилиям? Нужно поговорить с Лавиной! Она единственная способна понять и поддержать идею! Несмотря на всеобщее презрение, эта девушка по-прежнему обладает непостижимым даром убеждения и способностью влиять на умы и сердца окружающих. В отличие от остальных она уже проходила через ад однажды и знает, что жертв все равно не избежать.

– Надо поговорить, – шепчу я Лавине, которая наблюдает со стороны за всеобщей полемикой. Без лишних вопросов она указывает на люк. Спустившись в трюм, я прижимаюсь спиной к металлической влажной стене, смотрю прямо перед собой и тщательно подбираю слова:

– Крокодилам нужна более крупная приманка. У нас всех есть шанс добраться до берега…

– Я уже думала о нем, – без предисловий отвечает Лавина.

– Я бы соврала, если бы сказала, что удивлена.

– Но слишком поздно, сейчас я уже не могу допустить этого, – продолжает она.

– Почему?!

– Это было до операции. А потом мне пришлось пообещать, что я не дам ему умереть.

– Что?! И с каких пор ты вкладываешь смысл в пустые обещания? Тебе известно не хуже моего, что парень обречен.

– Я не вкладываю, но для него они по-прежнему что-то значат. Твоя идея справедлива, и мне она кажется единственным возможным выходом, но придется все делать без моего участия. Предупреждаю: я буду пытаться защитить его от каждого из вас.

– Тебе не кажется это лицемерным с твоим-то отношениям к людям? Алекса ты предпочла спасти, несмотря на свою ненависть, – провоцирую я ее.

– Это случилось на автомате. Если бы у меня была секунда подумать, он бы сейчас переваривался в крокодильем желудке!

– Что он сделал тебе плохого?! – не выдерживаю я.

– А что он сделал тебе хорошего?!

– Мы были вместе около года после той игры.

– Поздравляю, – холодно бросает Лавина.

– Он очень мил с тем, кого любит, – ее равнодушие приводит меня в ярость. Мне отчаянно хочется выудить из нее хоть какую-то эмоцию.

– Просто чтобы ты понимала, с кем имеешь дело. Твой ненаглядный Алекс – редкостный расчетливый мерзавец. Он прикрылся Лилу, ввел меня в заблуждение, отправил в комнату смерти, предварительно побывав в ней. Благодаря ему и во имя его спасения я поджарилась на электрическом стуле и впала в кому. Но нет, судьба не была ко мне так милостива! Я оставалась в сознании каждое мгновение, прошла через все унижения, слышала каждое неосторожное слово своих родных, врачей и посетителей в течение пяти бесконечных лет! Что ты так смотришь? Сложно осознать? Да, умерло лишь тело, а моя душа была заточена в этой жалкой оболочке. Она билась в скорлупе и рвалась наружу, просила сохранить ей хоть каплю человеческого достоинства! – Лавина стукнула со всей силы кулаком по стене. Мое желание вызвать ее эмоции вылилось в сардоническую усмешку на искаженном лице и гневный блеск глаз. Я стою в недоумении, не в силах переработать поток чувств и информации. Лавина подходит ко мне вплотную и смотрит прямо в глаза.

– Неправда! – выдыхаю я.

– Возможно. А твой любимый упоминал, что стал номинальным победителем? Вижу по твоему взгляду, что нет. Так вот, он преспокойно вернулся в финальную комнату, перешагнул через мой труп и выиграл. Все элементарно просто. А теперь попробуйте, голубки, вырвать у меня победу. А потом живите долго и счастливо и рожайте детишек.

Последние слова она буквально шипит мне в лицо, словно гремучая змея, затем разворачивается и покидает трюм.

Какая пощечина! Внезапно я ощущаю, как все мое тело дрожит, в горле пересохло, а ноги отказываются слушаться. Все, что сказала Лавина – отвратительная ложь, но звучит так логично, так убедительно! Это объясняет ее презрение ко всему окружающему и ненависть к Алексу. Чувствую, как к горлу подкатывает тошнота. Вот почему Алекс никогда не рассказывал об окончании Игры, вот что означали его слова на крыше «или приносить друзей в жертву». Он не имел в виду одного Холео! Мои чувства к Алексу начинают трансформироваться во что-то черное, едкое, что выжигает меня изнутри.

– Лола, тебе нужна помощь? – спрашивает робкий голос.

– Просто отвали! – рявкаю я на растерянного Ноя.

– Я просто пришел проверить кое-что и увидел тебя…

– Так вот и проверяй, а меня оставь в покое!

Я покидаю трюм, все еще шатаясь на ватных ногах.

Наверху Лавина ведет себя, как ни в чем ни бывало. Завидное самообладание! Я, в свою очередь, отхожу к противоположному борту и смотрю с негодованием на мужскую фигуру на дереве. Он ведь даже не обманывал меня. Просто не договаривал всего. Какой бесконечно глупой и жалкой я ощущаю себя в это мгновение! Мой дорогой Энджел, как мне тебя не хватает! Единственного чистого душой существа…

– Ребята, – доносится до нас взволнованный голос Ноя, – кажется, я нашел выход!

***

– Но как такое возможно? Мы десятки раз прочесали весь трюм, обстучали все стены и пол! – недоумевает Джастис в ответ на рассказ Ноя. Все игроки, кроме Диеза, окружили место предполагаемого выхода.

– Дело в том, что я немного умею… слышать корабли, – откашливается Ной. – Я работал в порту долгое время.

Его лицо заливается краской. Такое происходит с людьми либо от большого смущения, либо от лжи. Что из этого больше к нему подходит?

– Когда Платформа погружалась в воду, мое ухо уловило едва слышный всплеск, словно под нами есть пустота, которая создала вокруг себя воздушный пузырь. После погружения, он всплыл и лопнул. Бульк! Я проверил свою догадку. Смотрите.

Ной громко стучит складным ножом Джастис по полу трюма в разных местах. Нет абсолютно никакой разницы. После этого от выдвигает лезвие, отводя при этом глаза от полосы впитавшейся крови Диеза, и слегка постукивает острием сначала в одном месте, а затем на стыке металлических листов. И, действительно, при таком действии звуки меняются, пусть даже едва уловимо.

– Там выход! – радостно кричит Бабур, подпрыгивая с ноги на ногу и прихлопывая в ладоши. – Ной, ты просто чудо! Не зря тебя так назвали – ты спас нас от наводнения, раздобыв ковчег. Осталось лишь собрать каждой твари по паре, – Бабур приходит в восторг от собственной шутки. Внезапно выражение его лица сменяется глубокой скорбью:

– Не каждой паре хватит пары. Бедняга Эльф…

– А если ты ошибаешься, и мы лишь расковыряем пробоину? Тогда плот затопит быстрее, чем надеялись организаторы, – торопливо переводит тему разговора Джастис.

Поскольку другого выхода все равно нет, мужчины берутся за дело. С помощью все того же ножа (складывается впечатление, что Джастис подсунули этот атрибут организаторы – слишком часто приходится использовать его для чьего-либо спасения) Марко пытается отогнуть тонкий лист металла. Когда ему это удается, Ной с Бабуром руками растягивают листы на стыке в разные стороны. Это оказывается непросто, но постепенно они поддаются с жалобным скрежетом. Марко просовывает руку в образовавшееся отверстие.

– Там пустота! – торжественно объявляет он.

– Конечно! Вот верный ответ! Император, как никто другой, знал свои подземелья и тайные выходы из него. Отвлечь охрану было невозможно – слишком пристально они наблюдали за желанной добычей – это тоже своего рода подсказка. Нам ни в коем случае нельзя было пытаться покинуть плот через крокодилов-«церберов». Император сделал веревку из лоскутов своей одежды и сбежал через подземный ход. Невозможно покинуть царство Аида, но можно не попадать в него, если убежать с судна таинственного Паромщика, плывущего по реке, – весело щебечет Триша, вне себя от радостного открытия. Мне стоит труда удержаться от едкого комментария по поводу первой умной мысли за всю Игру с ее стороны.

– Действуем быстро! – командует Марко. – Я привяжу конец оставшейся веревки к перилам. В эту дыру как раз сможет пролезть один человек моей комплекции. Поскольку мы отрезали часть веревки, возможно, придется прыгать на два – два с половиной метра. Будьте готовы к этому. Последним пойду я, взяв на плечи Диеза. Сложное для него испытание, но лучше так, чем быть пережеванным заживо.

– А как же быть с Алексом? – озабоченно спрашивает Триша.

Украдкой я смотрю на Лавину. Абсолютное равнодушие. Но теперь мне точно известно, что это – всего лишь идеально сидящая маска. Я видела в ее глазах пылающую любовь, когда Алекс был на волоске от гибели, и кипящую ненависть, извергающуюся из нее, как горячая лава. В душе Лавины любовь и ненависть ведут ожесточенную борьбу. Быть преданной человеком само по себе тяжело, но быть преданной тем, кого ты любила и кому доверяла – чудовищно. Неудивительно, что сейчас самым простым решение для Лавины кажется предоставить выбор кому-то другому. Например, Трише. Впервые я начинаю понимать ее по-настоящему.

***

Переговоры с Алексом проходят быстро и решительно. Поскольку отвлечь крокодилов больше не представляется возможным, парень остается на дереве, в своем укрытии. Рано или поздно стерегущий крокодил потеряет интерес или уснет. Алекс воспользуется мгновением и убежит как можно дальше отсюда, чтобы попытаться разыскать нас в джунглях. Если этого не произойдет до вечера, он устроится поудобнее на дереве и проведет ночь там. Возможно, организаторы сами доставят его в место новой Локации. Если же они решат воспользоваться Координатором, растолковав его поступок как нарушение правил, значит, Алексу не повезло. Все это он оглашает нам полным небрежной веселости голосом, чем вызывает волну сочувствия и восхищения. А я напоминаю себе, что умение втираться в доверие – это самое опасное качество негодяя. Разумеется, после таланта похищать чужие сердца.

– За дело! – бодро командует Бабур и первым принимается подтягивать край веревки, который все еще находится рядом с пастью «цербера» возле дерева Алекса.

– Смотри, какой злющий! Наверное, не ожидал, что мы перехитрим его…

В этот момент платформа приходит в движение. Мы были так увлечены поиском выхода, что не заметили, как прошел целый час! Бабур, который стоял у самого края плота, не удерживает равновесия, делает шаг в сторону перил, запинается об них и, совершив в воздухе несколько махов руками, падает за борт.

Дальше все происходит так быстро, что я даже не успеваю сдвинуться с места. Оказавшись за бортом, Бабур уходит под воду. Несколько рептилий мгновенно бросаются к этому месту. Его голова появляется над поверхностью в тот момент, когда один из крокодилов уже подоспел к отчаянно плещущемуся в воде человечку. Триша первая приходит в себя, хватает рюкзак и, опасно свесившись над краем, пытается попасть им в хищника.

– Что вы стоите, олухи?! – кричит она не своим голосом. – Помогите же ему!!!

Марко с Ноем с усилием пытаются оторвать перила. Даже когда им это удается, железная палка для ороговевшей кожи крокодила, словно спичка для слона. Агрессор раскрывает свою пасть – для этого ему приходится применить огромное усилие – чтобы потом без труда захлопнуть ее прямо в районе локтя жертвы. Глаза Бабура расширяются от ужаса, рот открывается, чтобы издать душераздирающий крик, но хищник резко тянет свой трофей вниз, скрывая его от потрясенных зрителей и потенциальных конкурентов. Вода мгновенно окрашивается в алый цвет. К месту бойни уже подплыли другие крокодилы с твердым намерением побороться за добычу. Голова Бабура с вытаращенными от боли глазами еще раз появляется над поверхностью – сложно сказать, жив ли он еще. Искренне надеюсь, что нет. Вода под нашим плотом бурлит и плещется в странном танце древнейших существ на земле, борющихся и разрывающих на куски добычу. Больше некого спасать.

В ужасе я отворачиваюсь и вижу, как огромная рептилия выползает из-под дерева Алекса и торопливо устремляется к месту пиршества сородичей. Едва крокодил удаляется на безопасное расстояние, Алекс следует за ним. Он плывет с невероятной скоростью и кричит:

– Веревку!

Кто-то хватает конец веревки и бросает его в воду. Еще мгновение – и Алекс, промокший до костей, стоит на палубе. Когда он смотрит на кровавое месиво под нашими ногами, на его глазах выступают слезы.

– Он спас мне жизнь, – наконец, произносит он.

– И мне тоже, – едва слышно лепечу я.

***

Дальше все происходит, словно в кошмарном сне. Я как будто наблюдаю за нашими действиями со стороны. Все еще пребывая в состоянии глубокого шока, игроки один за другим спускаются в отверстие в трюме. Длины веревки оказалось достаточно, так что приходится прыгать лишь на один метр. Благодаря фонарикам из рюкзаков, мы можем освещать себе путь. Триша, Джастис и Диез беспрестанно плачут. Алекс и Ной лишь молча утирают красные глаза. Мне самой сложно дышать от душащих слез. Марко нельзя терять самообладание, он берет над всеми шефство и отдает короткие указания. И лишь Лавина по-прежнему сохраняет маску полного безразличия. Словно для нее смерть Бабура ничего не значит! Я закипаю от ярости. Последними спускаются Марко с Диезом. Несмотря на небольшую высоту, прыжок получается неудачным, и Марко не удается удержать равновесие. Диез падает на поврежденную ногу и тут же теряет сознание от боли.

Когда вся эта странная траурная процессия оказывается в потайном коридоре, начинается настоящий хаос, состоящий из слез, всхлипываний и проклятий.

– Бабура не вернешь. Предлагаю не терять времени. Неизвестно, что еще ждет нас на пути, – спокойно произносит Лавина. Это становится последней каплей в моей и без того переполненной чаше терпения. Не раздумывая, я кидаюсь на нее с кулаками, но кто-то перехватывает меня. Все что мне остается, это лишь кричать в бешенстве:

– Ах ты, бездушная тварь! Люди умирают, а тебе нет дела. Сначала Эльф, которая считала тебя своим другом. Теперь Бабур. Он был добрым. А ты – черная, сгнившая, тухлая изнутри… Думаешь лишь о своей шкуре! Неужели в тебе нет ни капли сострадания? Неужели тебя заботят лишь ты сама и он, – я с гневом указываю в сторону Алекса.

Мою тираду она выслушивает молча, не пошевелив ни одним мускулом, ни моргнув глазом. Когда я в бессилии замолкаю, Лавина лишь холодно произносит:

– Ты все сказала? Теперь можем идти?

И, повернувшись, она первой направляется вверх по коридору. Без каких-либо дальнейших комментариев все следуют за ней. Даже если до этого момента кто-то из участников и сохранял к Лавине уважение и симпатию, то сейчас они навсегда потеряны. Ее провожают несколько пар глаз, полные непонимания и глубокого презрения.

***

Подземный ход пахнет сыростью и плесенью. Но, по крайней мере, он прямой и достаточно широкий. Спустя около сорока минут мы видим свет впереди и несколькими минутами позже уже стоим, щурясь и моргая, на залитой солнцем зеленой поляне. Вокруг беззаботно чирикают птицы и порхают разноцветные насекомые. В прохладе деревьев весело журчит бойкий ручей, перескакивая с камушка на камушек и даря живительную влагу в этот знойный день. Посреди поляны выложено кострище в виде трех клеток с двумя черными точками – следующая подсказка для финала. Вокруг него уже разбиты пять палаток. Организаторы сегодня на редкость щедры: помимо спичек, свежего белья и стандартных тюбиков с питанием, на поляне в куче лежат свежие овощи и фрукты, сладости и выпечка, настоящая посуда и волейбольный мяч. Все это изобилие призвано развлечь игроков, дать им немного передохнуть перед началом по-настоящему страшных испытаний. Также как и пять лет назад. Я с тоской вспоминаю купание в море и напускную веселость тогда, когда мое сердце разрывалось на части из-за гибели брата. Каких невероятных усилий мне стоило притворяться и демонстрировать организаторам внутреннюю силу и равнодушие, чтобы затаиться и нанести удар в тот момент, когда они этого не ждут! Как я жаждала мести! Когда мои намерения успели угаснуть? В какой момент я сдалась? Наверное, когда осознала, что Корпорация слишком могущественна, что мой протест – это капля в море, которая издаст лишь легкий всплеск, навсегда исчезая в его черной пучине.

Вот и сейчас хочется топтать, и уничтожать все эти жалкие подачки. Словно они могут хоть сколько-нибудь смягчить боль утраты!

Джастис берет слово:

– Сейчас, когда мы в безопасности, давайте помянем добрым словом нашего друга. Бабур был одним из самых светлых людей, которых мне доводилось когда-либо встречать. Он готов был поддержать каждого из нас и словом, и делом, прийти на выручку, не жалея собственной жизни. Бабур дарил веру в добро и воплощал собой человеческую бескорыстность. Ради нашего товарища нужно дойти до конца и призвать организаторов игр к ответственности! Вы согласны со мной? Лавина, тебе есть что сказать? – Джастис с вызовом смотрит на девушку. Лавина встает на ноги и выходит вперед:

– Мне искренне жаль Бабура, но пора понять, что каждый здесь сам за себя. Можно сидеть и плакать, а можно встать и идти дальше, чтобы не оказаться завтра на его месте, – она обводит присутствующих взглядом и продолжает:

– Мой совет: найдите себе развлечение и наслаждайтесь. Потому что завтра будет хуже, чем сегодня, а послезавтра хуже, чем завтра. Кто доживет до финального рассвета? И если вы смотрите на меня как на «бесчувственную тварь», то вы сами лицемеры. Что же вы не убивались и не устраивали подобных торжественных речей, когда погибла Эльф? – с этими словами она вылавливает из кучи яблоко и исчезает в кустах.

Несмотря на внутренний протест, вынуждена признать, что Лавина права. Когда я успела так запутаться в драмах и чувствах? Почему смерть какого-то человека выбивает у меня землю из-под ног и заставляет забыть истинную цель моего здесь пребывания? Лавина вновь оказалась мудрее. Мне стыдно за сегодняшнюю демонстрацию слабости прежде всего, перед самой собой. И все же… В ушах по-прежнему стоит рык «Бабууууурррр», который заставил нас смеяться и чувствовать себя единой командой. Этот маленький назойливый, на первый взгляд, человечек спас мне жизнь и обогрел ее своим человеческим теплом. Еще одна причина всем сердцем ненавидеть Корпорацию.

***

Вечер проходит странно. Во всех действиях игроков чувствуется наигранность. Триша с распухшими от слез глазами приготовила из имеющихся продуктов царский ужин и украсила импровизированный стол. Марко почти все время проводит возле Диеза, состояние которого ухудшается с каждой минутой. Алекс, Ной, Джастис и я сыграли несколько раз в волейбол, но мяч, в буквальном смысле слова, валится из рук. Сейчас участники расположились возле костра – отмытые, в белоснежных льняных костюмах – и пытаются искать ответ на главный вопрос квеста. Я не участвую в этом, поскольку не сомневаюсь, что Корпорация итак заставит нас говорить, когда придет время.

Вот только Эльф и Бабур ушли, забрав свои тайны в могилу. Лавина стала единоличной обладательницей истории Эльф. Так или иначе, ей придется рассказать! Достаточно того, что она обозлила весь коллектив своей бестактностью и полным отсутствием сочувствия к Бабуру. Если завтра действительно предстоит день жертвоприношения… Мне хочется побыть наедине со своими мыслями, поэтому, пожелав всем спокойной ночи, я бережно беру в руки свой предмет – книгу – и удаляюсь на соседнюю поляну.

– Лола? Ты избегаешь меня? – голос Алекса вырывает меня из раздумий.

– Не твое дело!

– Что-то случилось? – он кажется искренне удивленным. – Может, пойдем в палатку, и ты поделишься со мной…

– Ни за что! Уж лучше я буду спать в диких джунглях, чем под одной крышей с тобой, – поразительно, сколько ненависти звучит в моем голосе.

– Лола, я тебя не понимаю…

– Лавина мне все рассказала: чем закончился финал, как ты подставил ее и послал на смерть!

– Дай мне все объяснить! – пытается он вмешаться в яростный поток моей речи.

– Ты – предатель, амбициозный лицемер, который идет по головам на пути к своей цели!

– Но я…

– Ты знал, что Лавина была в сознании все эти пять лет?! Прикованная к кровати, не в силах пошевелиться? Со знанием того, КТО виноват в этой трагедии?

– Нет, но это многое объясняет. Ее гнев. Слепую ярость. Нежелание говорить со мной.

– Да как ты можешь? – меня всю трясет от негодования.

– Значит, вы теперь – подруги? – впервые мне кажется, что Алексу нечего сказать.

– Никогда! Она мне по-прежнему неприятна. До нее мне нет дела, но ты… Я была с тобой рядом целый год, искала в твоих объятиях спасения, любила тебя, черт бы тебя побрал! – едва сдерживая слезы, я отталкиваю его от себя и направляюсь в первую попавшуюся на глаза палатку. При этом крепко прижимаю к груди томик стихов, подаренный Энджелом – единственным человеком на земле, которому я могла верить.

– Я переночую в палатке с Ноем, – кричит мне вслед Алекс, а затем добавляет, – Это нечестно! Даже приговоренному к смерти дают право на последнее слово!