Текст книги "Ястреб Черной королевы"

11. В лабиринте

Андрей подергал решетку. Прутья были толстенными и сидели в стене крепко.

Спасибо, что хоть один факел его тюремщики оставили внизу. В кромешной темноте тут было бы совсем жутко. Хотя и сейчас обстановка, мягко говоря, не радовала. От стен тянуло холодом и сыростью, Андрей уже начал замерзать, и подумал, что превратится в ледышку к тому времени, когда Арес вернется за ним. Он же…вернется? Вряд ли это все было устроено, чтобы оставить тут Андрея навсегда умирать от голода и жажды. Но сама мысль о таком возможном исходе заставила его содрогнуться. Да нет же. Арес просто хочет его сломать, заставить умолять о пощаде. Ну и заодно подставить перед князем. Потому что все видели, как Андрей сам вышел из бальной залы – и исчез. Никто его не тащил насильно.

И, кстати, никто не знает, куда он делся. Никто его здесь не найдет, и если Арес, все-таки не вернется… Андрей сглотнул.

Чтобы не думать о плохом, он решил изучить свою темницу. И вдруг обнаружил, что задней стены у камеры нет, вместо нее – лестница, которая спускается куда-то в темноту. Что там дальше, было не видно, слабый свет факела и так почти ничего не освещал. Узилище оказалось вовсе не тюремной камерой, а проходом куда-то дальше. И тут Андрей вспомнил, что Арес говорил про лабиринт. Получается, эта лестница ведет в лабиринт? А еще Боря тоже рассказывал про лабиринт под Софиенградом, целый подземный город, только мол, полной схемы его нет, да и входов известно мало… Значит, тут есть другие выходы! – обрадовался Андрей.

Подумаешь лабиринт, подумаешь, кромешная темнота – у него ведь есть фамильяр, который умеет находить дорогу и даже освещать ее!

Я просто спущусь в лабиринт, отыщу другой выход – и еще успею вернуться на бал до приезда императора! – решил Андрей. Интересно будет посмотреть, какое при этом будет лицо у Ареса!

И, довольно улыбаясь, Андрей вытянул руку, призывая бабочку.

* * *

Андрей едва успевал за бабочкой – так быстро та неслась по лабиринту. Он чувствовал ее радость и нетерпение – и эти ощущения передавались ему самому. Наконец-то бабочка не просто бестолково порхала на лесных полянах, то появляясь, то исчезая по зову хозяина. Наконец-то она делала то, для чего была предназначена. Указывала Андрею правильную дорогу.

Мелькали развилки и ответвления в другие коридоры – затянутые паутиной, пахнущие сыростью. В некоторых потолок местами просел почти до пола, камни частично высыпались из кладки, и это все еще кое-как держалось, видно, только благодаря магии. Кое-где по стенам сочилась вода. Андрей вспомнил, что один из коридоров идет под Невой. И ему стало не себе, когда он представил над головой толщу воды, удерживаемую только магическим плетением и старой кладкой каменного потолка.

Еще он подумал, что без бабочки было бы самоубийством соваться в этот лабиринт – тут стозеркально можно заблудиться или угодить в какой-нибудь тупик или коридор, потолок которого который рухнет на голову, стоит туда ступить.

Запыхавшись после долгого забега по очень длинному коридору, Андрей приостановился отдышаться. Бабочка нетерпеливо порхала над его лицом, время от времени срываясь вперед.

– Долго еще? – спросил у нее Андрей, но, конечно, не получил ответа. Но, кажется, она была уверена, куда надо идти.

Из длинного коридора они свернули пару раз, а потом бабочка показала Андрею неприметную дверь, затянутую паутиной и закрытую на засов. Сам бы он нипочем ее не нашел. А вот и выход! – обрадовался он. И, с усилием налег на засов, который за долгое время почти врос в пазы и никак не хотел поддаваться.

А за дверью обнаружился огромный зал. Бабочка, порхая по нему, освещала сиянием своих крыльев то один крохотный кусочек этого зала, то другой. Мелькали части мерцающих слюдой мозаичных стен, украшенного росписью потолка, махровые хлопья паутины. И еще – тени и силуэты человеческих фигур. Сперва Андрей решил, что эта какая-то инсталляция. Вроде музейной. Скульптуры. Нет, скорее манекены, одетые в старинные одежды. А потом, когда бабочка подлетела ближе к одному из лиц, он увидел, что это настоящее лицо. Человеческое. Восковая фигура? Нет, живое лицо. То есть, бывшее когда-то живым. Сейчас застывшее неподвижно, покрытое слоем пыли и нитями паутины. Но когда бабочка задержалась над этим лицом чуть дольше, Андрею показалось, что дрогнуло серое запыленное веко, а под ним блеснул живой человеческий глаз.

Андрей заорал.

Он пятился от жуткого лица, что-то задевая, с грохотом роняя на вымощенный каменной плиткой пол.

Бабочка испугалась его крика, и, почувствовав страх Андрея, заметалась по залу. Свет ее крыльев выхватывал из тьмы то одно кошмарное лицо, то другое. Мужчины, женщины, дети, старики.

Из-за внезапного ужаса Андрей вдруг случайно взглянул глубже, на третий слой – и увидел, что все они туго стянуты, спеленуты черными лентами запирающих уз. Несколько десятков человек – ни живые, ни мертвые – сидели в этом зале за пиршественным столом с давно сгнившими явствами. Сидели уже, наверное, много десятков лет, а может – и сотен.

Андрей опять заорал и бросился вон из жуткого зала.

Сперва он бежал, не разбирая дороги, не глядя ни на что, потом опомнился, остановился, озираясь и тяжело дыша. Сердце бухало в груди, как набат. Протянул дрожащую руку. Бабочка слетела на нее, укоризненно трепеща крылышками.

Она хотела вернуться. Туда, в зал, где ждали мертвые – и все еще частично живые – люди. Ждали ее. А она ничего не успела. Только немного. Только слегка их разбудить. Некоторых. Только одного – по-настоящему. Потому что он стоял возле самой двери, и запирающие узы только краем тронули его.

Прислушиваясь к мыслям, образам и эмоциям бабочки – впервые он так отчетливо слышал их и понимал – Андрей чуть было не упустил звук за своей спиной.

Шелест и шлепанье неуверенных, запинающихся шагов. Кто-то, кто почти разучился ходить за долгие столетия неподвижности, теперь вспоминал, как это. И шел следом за Андреем. И в такт его шагам что-то позвякивало и скрежетало – может, оружие или что-то из доспеха.

– Назад! Домой! – заорал Андрей, надеясь, что бабочка поймет его, и бросил ее в воздух, как ловчую птицу.

Теперь бабочка летела неохотно, неторопливо, словно специально давая шанс его преследователю приблизиться ближе. Она не хотела удаляться от жуткого пиршественного зала, наоборот, ей хотелось вернуться.

Андрей очень надеялся, что она, хотя бы ведет его обратно, к подземельям княжеского особняка. А не в зал с мертвецами. Потому что он сам совершенно потерял ориентацию. Без нее он ничего не видел в темноте и не понимал, где находится, и куда надо идти.

Ужас и паника гнали его вперед, куда угодно, только подальше – но он сдерживал шаг, понимая, что без бабочки будет блуждать в этом лабиринте вечно.

Когда Андрей разглядел в свете бабочкиных крыльев уже знакомый уходящий вдаль коридор с влажными потеками на стенах, его немного отпустило. Он понял, что фамильяр все-таки ведет его домой к князю.

Андрей старался не думать о том, что делать, когда он упрется в решетку, запертую Аресом, а позади будет по-прежнему медленно приближаться оживший мертвец.

Андрей ускорил шаг – и ему показалось, что шаги за спиной тоже становятся чаше и ровнее.

И вдруг он увидел впереди, в дальнем конце коридора, живой золотистый огонь. Кто-то шел с факелом ему навстречу.

Сперва Андрей запнулся, вспомнив что искать его тут может только Арес с подручными – но потом решил, что даже это лучше, чем тот, кто идет следом неровной походкой недавно ожившего мертвеца.

И он зашагал еще быстрее, почти побежал.

Преследователь издал какой-то звук – то ли вскрик, то ли хриплый клекот, похожий на птичий. Но интонация отчетливо была разочарованная.

Те, другие, впереди, тоже побежали навстречу. Свет факела заметался по стенам.

А потом из этого света на Андрея кинулось огромное мохнатое чудовище. Он запнулся от неожиданности и полетел на каменный пол лабиринта.

– Гроза! Стоять! Фу! – кричал на бегу Боря, размахивая руками и факелом.

Гроза, поскуливая, вылизывала Андрею щеки. Он счастливо засмеялся и принялся гладить ее огромную башку и ласково трепать мохнатые уши.

За Борей спешила Алиса, подобрав подол своего роскошного черного платья, чтобы оно не мешало бежать.

– Надо же, – удивленно воскликнула она, – а я-то не поверила, что самая обыкновенная псина найдет тебя быстрее фамильяров!

И тут на Андрея с оглушительным клекотом рухнула серебряная птица, хищно растопырив когтистые лапы. Целилась она в морду Грозы, но Андрей успел отпихнуть ее локтем, отшвырнуть в сторону. Птица врезалась в стену, но выправилась, взмыла вверх, молотя крыльями – и, похоже, нацелилась на второй заход.

Боря закричал на нее, замахал факелом. Гроза зарычала, угрожающе присев на задние лапы.

– Бесполезно, – крикнула Алиса, – это фамильяр, при атаке уйдет на второй слой!

– И чего? – растеряно спросил Боря.

– И ничего, – огрызнулась Алиса, и, прикусив губу, с отчаянным лицом махнула рукой.

Черная птица перехватила серебряную, они покатились клубком по полу.

А Гроза с утробным рыком кинулась на человека с саблей, вдруг возникшего из темноты.

– А вот этого – можно! – кровожадно заорала Алиса, и, вдруг сорвав с ноги босоножку на шпильке, перехватила ее, как дубинку и бросилась на подмогу Грозе, – Не убивать его, допросим! – крикнула она Боре, – Это его фамильяр! Придержи собаку!

А через пару минут они все растеряно смотрели, как рассыпается серыми сухими ошметками плоть серебряной птицы и человека с саблей.

Черный ворон, только что трепавший серебряного ястреба, с недоуменным карканьем отпрянул.

– Это что вообще было? – растеряно спросила Алиса. – А? Ой, у тебя кровь, – вдруг ахнула она, поворачиваясь к Андрею. – Ужас, как хлещет. Боря, давай, держи ему руку, надо жгут, – и Алиса решительно рванула подол своего роскошного платья.

А дальше Андрей не помнил, на него рухнула темнота, черная и непроглядная, как та, что в коридорах подземного лабиринта.

* * *

Андрей открыл глаза в незнакомой комнате с очень красивым расписным потолком с лепниной.

– Прикинь, – сказал ему сияющий Боря. – Тебя сама царевна Анастасия вылечила.

– Да ну! – удивился Андрей.

– Сказала, раны от когтей фамильяра особенно плохо заживают. А на тех еще какая-то инфекция была. И он тебе еще вену порвал. Но теперь с тобой все хорошо. Алиса вовремя успела насчет жгута сообразить. Как ты в целом?

Андрей пошевелил рукой, которую стягивала повязка.

– Вообще магически, – удивленно сказал он.

– Еще бы, сама царевна лечила, – гордо сказал Боря, – А смотри еще вот чего, – он осторожно, двумя пальцами поднес к лицу Андрея маг-снимок.

– Автограф царевны?

– Ну! – Боря засиял еще ярче, – вообще магически, скажи?

Потом к Андрею зашел князь с детьми. Артемида сочувственно улыбалась, Арес маячил позади, хмурый и встревоженный. Взгляд, который он бросил на Андрея, был виноватым.

– Как же вас угораздило, Андрей? – вздохнул князь.

– Ну… – начал Андрей, – ваш сын Арес…

Арес побледнел.

– …рассказал мне, что как раз под вашим домом есть вход в лабиринт. Я попросил его показать.

Глаза у Ареса округлились.

– Я про этот лабиринт много чего слышал. Очень было интересно. Ну и…э… немного увлекся…

Князь хмыкнул – не то осуждающе, не то, наоборот, одобрительно. Бросил подозрительный взгляд на Ареса. Пробормотал:

– Ну, по крайней мере, как я вижу, вы подружились. Что ж, я рад. Но прошу впредь выбирать для ваших изысканий более подходящее время.

– Непременно, – церемонно пообещал Андрей.

– Кстати, а что с тем бродячим фамильяром из лабиринта, который чуть не оторвал вам руку? Как вы с ним умудрились справиться?

Теперь побледнела Алиса, которая скромно сидела в уголке, замотавшись в махровый халат, который ей выдали вместо разорванного платья.

– Да он просто улетел, – пожал плечами Андрей, – куда-то обратно в лабиринт. Арес говорил, там вообще много всяких странных тварей.

– Тем более, – князь нахмурился, – крайне неразумно было лезть в этот лабиринт в одиночку.

– Я был с друзьями, – поправил его Андрей, – просто мы как-то немного потерялись. Но потом нашлись.

– Тем не менее, попрошу вас более пока не соваться в лабиринт, по крайней мере, пока наши люди там все не проверят.

– Конечно, – честно пообещал Андрей. Вот куда он точно не собирался соваться – ни в ближайшее время, ни вообще. Хватит с него впечатлений. Небось, этот зал с мертвецами ему еще в кошмарах будет сниться. Не хватало еще увидеть его наяву. Одного раза вполне достаточно.

На этой оптимистичной ноте, с пожеланием здоровья и благоразумия, князь удалился. Андрей даже не успел поблагодарить его за Борю. Потому что оказалось, что это Дионисий, прислушавшись к просьбе Андрея, сперва разобрался с Бориным отчимом – так что теперь тот ниже травы, подумывает устроиться на работу, а пока помогает Бориной матери по хозяйству. А Боре князь презентовал билет в Софиенград и предложил погостить тут всю праздничную неделю. Боря хотел приехать пораньше, чтоб успеть к началу бала, но обнаружились какие-то сложности с пропуском и пришлось ждать на граничной остановке перед Университетским островом. Кто бы сомневался.

* * *

Алиса прокралась в комнату Андрея, когда он уже собирался спать.

– Привет, – сказала она, – не спишь?

– А вы еще не уехали? – удивился он.

– Нас всех оставили здесь сегодня ночевать. Пока тут вся эта суета с лабиринтом, поздно уже было. Юля, естественно в восторге. Я тоже не стала отказываться. Магические тут гостевые комнаты, когда еще получится в таких пожить.

– Стозеркально, – согласился Андрей.

– Кстати, хотела сказать спасибо.

– За что? – удивился он.

– Что не выдал меня.

– Ты что, думала, я это сделаю? – возмутился Андрей.

– Ну… – Алиса, кажется, смутилась, – никто не любит воронов.

– Поэтому ты говоришь всем, что у тебя крыса?

– Ну да.

– А почему не кто-то другой, симпатичный? Ну, кошка, скажем? Крыс ведь тоже вроде не любят?

– Как раз поэтому, – Алиса улыбнулась. – Потому что не любят. Воронов боятся, а крысы… ну просто противные. Никто не попросит ее показать, наоборот, все будут стараться, чтоб этого не случилось. И когда ты прячешь крысу, никто не удивляется, все понимают, что ты смущаешься. Даже с дедушкой так получилось, – Алиса грустно улыбнулась.

Они немного помолчали. Потом Андрей сказал:

– Ты не бойся, я тебя никогда никому не выдам. Ты мне, вообще-то жизнь спасла. И не один раз.

– Я тоже не скажу про твою бабочку, – сказала Алиса, – я и не собиралась, просто хотелось тебя подразнить.

– Я так и подумал, что ты не скажешь. Кстати, еще я тебе платье должен. Жалко, то было красивое.

– Ладно, сочтемся, – усмехнулась Алиса и выскользнула за дверь.

12. Воскрешенная девочка

Андрей проснулся среди ночи. Резко, рывком, сел на кровати с колотящимся сердцем. Кажется, приснился кошмар. Про лабиринт, про зал с живыми мертвецами.

И теперь он сидел, встревожено вглядываясь в темноту незнакомой комнаты – точно, это же одна гостевых комнат в особняке князя. И Андрею казалось, что там кто-то есть. В кресле, возле окна.

А потом он увидел, что там действительно кто-то есть.

– Алиса? – спросил он дрожащим голосом, прежде чем заорать. Но уже знал, что это, конечно, не она.

– Нет, – ответил из темноты холодный голос, и добавил, тот, в кресле, умел читать мысли: – только не ори. Я к тебе с важным известием, будет обидно, если ты его не узнаешь. Хочешь, зажги свет – только уже не клацай так зубами, надоело.

Светильники в комнатах князя были магические, Андрей еще плохо умел с ними управляться. Незваный гость в кресле терпеливо ждал.

Свет, наконец, вспыхнул. В кресле сидела девочка. На первый взгляд – ровесница Андрея или даже чуть младше.

Волосы у нее были очень светлые, почти серебряные в свете магической лампы. На контрасте с волосами, черные глаза смотрелись на бледном личике слишком ярко, даже чужеродно, будто принадлежали кому-то другому.

– Какое известие? – спросил Андрей.

– Крыса уже ползет к воронам.

– Здесь нет крыс.

– Уверен? – девочка улыбнулась, но от взгляда черных глаз Андрею стало холодно.

– Ты про Алису? – растеряно спросил он.

– Девочка-ворон? – незнакомка фыркнула. – Не знаю, чем ты ее взял, – она опять прищурилась, разглядывая Андрея оценивающе, по-взрослому – так, как мог бы смотреть князь, – …но она не будет предавать. Пока. Но я бы на твоем месте задумалась, что она будет делать, когда дело дойдет до открытого противостояния. Когда надо будет выбирать сторону. На чью она встанет. Что она выберет – преданность своим учителям, жизни своих родных… или…тебя?

Незнакомка насмешливо улыбалась, словно предлагала домыслить очевидное.

– Значит… Юля?

– Гениально! – с усмешкой восхитилась черноглазая девочка. – Видишь ли, тот, кто уже один раз выбирал путь крысы, наверняка предаст снова. При удобном случае. Я бы таких душила сразу же, не ожидаясь таких случаев… – она хищно прищурилась, и Андрей понял, что ее слова – не художественное преувеличение.

– …Или, – добавила она, должно быть, заметив ужас в его глазах, – как минимум, не оставляла бы в своем доме. Чтобы не подслушивали под дверьми. А потом не крысятничали.

– Но зачем…она так?

– Тебе правда интересно? – презрительно хмыкнула девочка. – Ну… Что обычно толкает на предательство? Зависть, конечно. Она уже родилась никому не нужной. Ждали мальчика, белого волчонка. А родилась опять девочка. Старшую еще кое-как стерпели, а младшей сестре досталось все разочарование. А через год появился брат, и о младшей сестре все забыли. Самые страшные чудовища получаются от недостатка любви, – девочка опять прищурилась, и что-то живое, наконец, мелькнуло в ее холодных глазах. Может быть… она говорила про себя? И Андрея опять изумило, как ее речь и манеры не соответствуют возрасту.

– …Она всегда завидовала брату. И теперь, якобы утешая, из зависти она нашептывает ему, что он никуда не годен. Поэтому его фамильяр так и остается бесполезным щенком. Она завидовала сестре – потому что та старше и красивее, и потому что ей досталось хоть немного родительской любви. Эту зависть немного смягчало то, что у сестры оказался фамильяр, которого стесняются в приличном обществе, гнусная отвратительная крыса. Магическая суть, которую надо скрывать – трусливая беспринципная хищница. Кто захочет даже не дружить с такой – а просто иметь с ней дело? Юля ведь знала, что это такое, на своей шкуре. Возможно, она даже жалела сестру – но скорее, злорадствовала. Ее собственное проклятие теперь перешло на старшенькую, на красавицу, мамину любовь, дедушкину опору. Думаю, Юля видела в этом какую-то справедливость. И вот, представь, она внезапно узнает, что все, оказывается не так. Сестра, оказывается, не жалкая крыса, и даже не бестолковая белка. У сестры – могучий и мудрый ворон. Они все ненавидят и боятся воронов. Но и втайне мечтают о том, чтобы ими стать. Так часто бывает с предметами ненависти и страха.

– Откуда… откуда ты это все знаешь? – с ужасом спросил Андрей, – кто ты такая?

– Вот, – с довольным видом усмехнулась девочка, и ее черные глаза сверкнули зеленоватым отблеском – будто у какого-то хищного зверя, – наконец, ты стал задавать правильные вопросы.

– И…так ты ответишь?

– Конечно. Я для этого и пришла. Ответить на твои вопросы. И задать тебе свои. И еще сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

Она смотрела на него, наклонив голову и улыбаясь, и кажется, вовсю наслаждалась спектаклем.

– Тогда отвечай, – поторопил ее Андрей, чувствуя, что начинает злиться.

– Я – Наташа Ястребова, – сказала девочка, – ты меня вернул из мертвых.

– Что? Но как… – он смотрел на нее ошеломленно. Розыгрыш – подумал он. Глупая шутка. Узнаю приемчики Ареса. Он внимательно окинул взглядом гостью, выискивая признаки обмана. Но ее черные глаза смотрели серьезно и даже чуть печально. Слишком по-взрослому – будто она, на самом деле была Андрею не ровесницей, а…столетней старухой в теле девочки… или девочкой, которая сто лет, нет, больше – когда были убиты все Ястренбовы? … триста лет была мертва, а теперь опять ожила. Белое платье с воланчиками и кружевами, кое-где испачканное глиной – или могильной землей?… Старомодный фасон, сейчас таких не носят, сапожки из узорчатой ткани на небольшом каблучке. Тоже какие-то древние. Андрей почувствовал, как ледяные мурашки ползут по спине.

– Быть мертвым триста лет… – девочка запнулась, будто подбирая верное слово: – …очень утомляет. Поэтому поневоле прислушиваешься к тому, что болтают, думают и чувствуют живые. Это дает хоть какую-то…иллюзию жизни…

– Так не бывает, – растеряно пробормотал Андрей.

– Да ладно. Сколько раз ты это говорил в последнее время? Твоя жизнь тоже здорово изменилась, верно? Кстати, спасибо, что я теперь тоже…живая… – девочка провела ладонями по коленям, приглаживая юбку, перебрала в пальцах волан, будто заново привыкая к прикосновению ткани, – это так… необычно…

Андрей машинально хотел было ответить: «не за что», или «всегда пожалуйста», но закашлялся. Он не хотел никого оживлять. И, конечно же, не собирался делать это снова. И еще – ему было жутко сидеть рядом с ожившим мертвецом, который притворялся симпатичной девочкой.

– Впрочем, у нас мало времени, – спохватилась воскрешенная Наташа Ястребова. – Надо торопиться.

– З…зачем? – запнувшись, испуганно спросил Андрей.

– Крыса уже ползет к воронам, я же сказала? – Наташа удивленно выгнула бровь, и это движение получилось у нее неожиданно настоящим. Кажется, она потихоньку училась быть живой. Или вспоминала. – Тебе надо объяснять, что будет, когда вороны узнают о… – она чуть замялась, но потом договорила, взглянув Андрею в глаза: – о твоих фамильярах?

Андрей вздрогнул.

– Ага, – довольным голосом сказала девочка, – так и знала. Ты никому не рассказал о мангусте? И, наверное, даже сам еще не знаешь, для чего он?

– Откуда ты знаешь… – беспомощно пробормотал он.

– Неправильный вопрос. Тебе нужно спросить – что я знаю. Так вот, когда Поводыри и Инквизиция узнает о твоих фамильярах, жить тебе останется недолго. Девочке-ворону, которая предала своих – тоже, но она меня не волнует.

– А я…тебя волную?

– Бинго – как говорят у вас. Вот правильный вопрос. Еще как. Потому что мне нужно, чтобы ты вернул к жизни моих родных.

– Кого?

– Род Ястребовых, разумеется. Кстати, тебе это нужно не меньше.

– Почему это?

Андрей не стал ей сразу говорить о том, что он больше не собирается никого оживлять. Хватит с него одной этой… Наташи, которая сейчас сидела перед ним и смотрела своими жуткими черными глазами.

– Ну, тебе же будут нужны союзники.

– В чем?

– В грядущей битве, разумеется, – в голосе Наташи мелькнуло раздражение. Кажется, ей надоело объяснять очевидные, с ее точки зрения, вещи. Она вздохнула, и, наклонившись ближе, сказала тоном учительницы младших классов:

– Грядет битва, Андрей. Потому что маги не отдадут тебя воронам просто так. Они попытаются драться за тебя. Но не за тебя лично, а за то, что ты можешь им дать. Но именно тут большая разница. Когда они поймут, что обречены – а это случится быстро, они тебя отдадут. В обмен на свои жизни. Так всегда делается. Приз отдают победителю, за него не умирают. И за тебя никто не станет умирать. Поэтому ты уже сейчас обречен.

И Андрей вдруг вспомнил предсказание пифии: «не буди мертвецов… ты утопишь всех в крови» Я уже разбудил, – подумал он, глядя на воскрешенную девочку с глазами и речью старухи. А теперь она говорит, что грядет битва. Андрей, что и правда, станет причиной войны между магами и инквизицией? Утопит всех в крови, как сказала пифия?…

Нет, нет, только не это. Я не хочу – подумал он. Но он не знал, что делать. Когда за тебя собираются драться, как за какой-то приз…Что делать призу, чтобы предотвратить кровопролитие? Разве что…не достаться никому? Исчезнуть? Умереть?…

Она помолчала минуту, видно, наслаждаясь выражением ужаса и отчаяния на его лице, и добавила:

– Поэтому ты должен воскресить Ястребовых. Это твой единственный шанс. Чтобы это все было не напрасно. Тебе нужны союзники. Те, кто сможет сопротивляться воронам. Те, кто сможет их победить.