Текст книги "Сказки Круговерти. Право уйти"

– Ладно, обуйся только… – просто сказала она.

Глава 6

Демонолог, жуя сорванную по дороге травинку, склонился над пожелтевшим листом плана, расстеленным на широкой каменной плите. Катящееся к закату солнце роняло предвечернее тепло на храмовое пустырище. Остатки руин уже не выглядели так зловеще, как вчера вечером после снятия печати, но оставалось в них что-то опасное, вызывавшее желание убраться подальше. Хельги накинул на свои защитные экраны парочку дополнительных слоев, стремясь избавиться от дурного ощущения расплескавшейся в воздухе злобы. Печати с источника оказались сорваны во время шторма реальностей, и теперь он обильно выплескивал наружу никем не подавляемую силу.

Оборотню тоже было не по себе. Чувствительный в силу своей звериной сущности, Даниэль то и дело нервно вздрагивал и едва сдерживал рвущееся из горла недовольное ворчание. И лишь Поводырь отрешенно сидел на обломке стены, заканчивая переплетать косу. Закрепив кончик ремешком, он принялся натягивать снятые во время плетения перчатки. Задумчиво посмотрел на правую ладонь. Сжал пальцы в кулак, подгоняя митенку по руке. Проверил, легко ли выходит клинок из ножен, и спрыгнул на землю.

Маг, что-то прикидывая в уме, сделал несколько пометок на плане.

– Алтарь и крипта? – негромко спросил Шири, вглядываясь в значки, сделанные демонологом.

– Вы сведущи в храмовой архитектуре? – саркастически осведомился Криэ.

– Не больше вашего, мэтр, – в тон ему откликнулся Поводырь. – Но если вы хотите определить источник, то это не крипта и не алтарь.

«…И кто из нас читает мысли?» – невольно подумалось магу. Хельги мрачно уставился на непрошеного советчика, а одноглазый, ничуть не смущаясь, продолжил:

– Люди часто строили храмы в виде основного ритуального атрибута, – он забрал у демонолога карандаш и провел на плане две линии, нарисовав крест. – Этот не исключение.

– И где же, по-вашему, скрыт источник негативной энергии? – голос Криэ по-прежнему источал сарказм. Сам он уже отчаялся определить местонахождение проклятой энергетической аномалии. Испускаемые эманации были настолько сильными и равномерными, что даже его чутья не хватало для их правильной дислокации. И он ткнул наугад, ссылаясь на свои познания в местной архитектуре подобных зданий.

– Здесь, – спокойно откликнулся Поводырь, указывая карандашом в пересечение лучей креста. – Равноудаленная точка, мэтр.

Маг присмотрелся и едва не взвыл от досады: действительно! Дурак, идиот, кретин! Проворонить классическую закономерность перекрестка!.. Демонолог поднялся на ноги и свернул план, намекая, что обсуждение закончено.

– Что же, в таком случае – прошу! – Хельги широким жестом указал на узкие каменные ступени, уводившие под пустырь.

Даниэль, подхватив фонарь и моток веревки, первым полез в пролом. Криэ двинулся следом, предоставив Шири роль замыкающего со всеми ее сомнительными прелестями.

Дождавшись, пока макушка Поводыря окончательно скроется под сводами подземелья, Иленка выскользнула из-за обломков, крадучись, приблизилась к темному провалу и заглянула вниз, будто опасаясь, что из темноты подземелья с воплем «БУ!» и сатанинским хохотом выскочит треклятый Поводырь Смерти. Сердце предательски уползло в пятки и там поекивало, оповещая свою хозяйку, о том, как ему страшно. Заклинательница прислушалась: шаги уходящих эхом отдавались под древними сводами, свет фонаря все тускнел. Она решилась спуститься вниз, только когда он исчез из поля зрения окончательно. Клинок в заплечных ножнах нервно дернулся.

– Мне тоже это не нравится, Шай, – пробормотала девушка. – Но ничего не попишешь, они туда пошли…

Не минуло и получаса после того, как Иленка на свой страх и риск отправилась вслед за отцом, когда к пролому, перебегая от одной кучи камней к другой, подкрались две сгорбленные фигуры. Тихо перешептываясь и воровато оглядываясь на расположившихся по периметру чистильщиков, они на четвереньках вползли в дыру. Послышался шорох, невнятная возня, стон, взвизг и звуки падения. Ступеньки кончились неожиданно быстро, а внизу царила полная темнота, хоть глаз выколи. Лучей закатного солнца, еще проникавших в пролом, оказалось явно недостаточно для того, чтобы развеять тьму. Тихо чертыхаясь и постанывая, Эдан с Арьятой кое-как поднялись и, держась за стену, поковыляли вглубь подземного коридора. Стены были склизкие, поросшие жиденьким мхом. Несколько минут спустя незадачливые исследователи подхрамных лабиринтов наткнулись на развилку и притормозили.

– И куда дальше? – растерянно вопросила в пустоту менестрель.

– Предлагаю назад, – сдавлено откликнулся ее спутник, едва сдерживаясь, чтобы не огласить подземелье хриплым кашлем.

Арьята задумалась. С одной стороны, если Иленка попадет в неприятности, Поводырь ее по головке не погладит. С другой, если заклинательница благополучно догнала Шири и ей ничего не грозит, то за неурочную прогулку в подземелья схлопочут уже они с Эданом. Куда ни кинь, всюду клин. Менестрель тряхнула головой, пытаясь устаканить разбредшиеся мысли.

– Ладно, – вздохнула она. – Давай назад. В конце концов, мы честно пытались ее остановить…

Придя к такому самооправдательному выводу, они повернули к выходу. Но не успели пройти и нескольких метров, как из темноты возникло несколько красноглазых массивных фигур. Арьята с коротким вскриком, шарахнулась назад и налетела на Эдана. Юноша покачнулся, но на ногах устоял. Стремительным жестом он отшвырнул испуганно поскуливавшую менестрельку себе за спину, очень жалея, что в его руках сейчас нет ничего, способного хоть немного сойти за оружие…

* * *

Сырые своды подземелья всем своим немалым весом нависали над головой заклинательницы, крадущейся на ощупь вдоль стены. Под рукой было скользко и мерзко, под ногами что-то время от времени похрустывало. Споткнувшись о какой-то выступ, девушка шлепнулась на четвереньки, и мерзко стало уже под обеими ладонями. Брезгливо морщась, Иленка с горем пополам поднялась, поспешила вытереть руки о штаны и отогнала соблазнительную мысль о заклинании ночного видения. Ее присутствия отец не почует, а вот магию – запросто. Она постояла секунду-две, склонив голову набок и будто бы прислушиваясь. Шай нетерпеливо дернулась в ножнах. Заклинательница успокаивающе коснулась оголовья меча и двинулась на слабый отголосок чужих мыслей, еще не успевший затихнуть под каменными сводами. Будь Хельги и Шири одни, плохи оказались бы дела неугомонной Ильки, но отправившийся вместе с ними капитан чистильщиков значительно облегчил ей задачу. Попав в подземелье, оборотень думал весьма громко и исключительно нецензурно. Вереница невероятно виртуозных заковыристых мысленных конструкций, просто таки осязаемым шлейфом стелилась за Даниэлем, позволяя заклинательнице идти словно по нитке.

Внезапно стена под рукой кончилась, и девушка едва не упала во второй раз. Озадаченная таким неожиданным поворотом событий, Иленка поводила руками перед собой. Впереди была пустота, по бокам тоже, а вдобавок след от мыслей оборотня стремительно таял. Пробормотав себе под нос что-то из свежепочерпнутых ругательств, заклинательница решилась активировать ночное зрение. Вокруг резко посветлело. Она стояла посреди небольшого зала с низким потолком, подпираемым толстыми каменными колонами. В противоположной стене призывно темнели три арки. Девушка нервно потерла подбородок. Пока она предавалась раздумьям, потерялся выручавший ее мыслеслед. Досадливо закусив губу, Иленка продефилировала вдоль арок, пытаясь определить, куда податься. Отчаявшись выбрать, она почти решилась отправиться наугад, как вдруг из-под средней арки донеслись звуки шагов. Заклинательница поспешила отскочить на средину зала. Шаги приближались, отдаваясь гулким эхом в темноте коридора. Спрятавшись за колонну, она выжидала. Звук раздавался все ближе, а нервы натягивались все туже. Вот, вот, сейчас… Нервы Иленки не выдержали, и девушка с диким визгом выскочила из-за колонны, запустив в предполагаемого недруга силовым импульсом. Раздался глухой стук падения и красочное описание того, что сделает пострадавший с некоей не в меру ретивой заклинательницей…

– Шири? – настороженно осведомилась вышеупомянутая заклинательница, вглядываясь в темноту. Заклятие ночного зрения распалось, и она вновь ничего не видела.

– Дура, – сдавлено долетело из мрака подземелья, – ты же меня чуть не убила!

– Так не убила же, – преувеличенно бодро отозвалась Иленка, не решаясь приближаться к разъяренному Поводырю.

– Лучше бы наоборот. Чтобы в кои-то веки не я с тобой морочился, а ты со мной! – мстительно буркнул Шири. – Я ее знаю, я ее знаю… Она не пойдет… – перекривлял он Хельги. – Ни шайтана вы не знаете! Ох…

– Папа, как всегда, не в меру наивен, – фыркнула девушка, догадавшись, о ком идет речь.

– Вот и я так подумал. – Поводырь подошел к ней. – Идем, выведу тебя на свежий воздух, – он бесцеремонно схватил ее за руку и потащил к выходу. Но, не успев сделать и пяти шагов, Шири почувствовал, как грудь прошила острая пульсирующая боль. Выпустив запястье Иленки, он привалился плечом к стене и медленно осел на колени.

– Шири!

– Не… трогай… меня… – с трудом выдохнул он, зная, что с впечатлительной заклинательницы станется полезть к нему с помощью. Сердце прекратило дергаться, боль потихоньку проходила. Отдышавшись, Поводырь поднялся на ноги.

– Все нормально? – участливо спросила Иленка, не решаясь коснуться его плеча.

– Нет, – хрипло буркнул одноглазый, – но это тебя не касается. Идем, отведу к остальным. Пусть твой отец сам решает, без какого пряника тебя оставить и каким кнутом воспитывать.

Девушке ничего не оставалось, как последовать за Шири в один из коридоров. Пять минут путешествия в кромешной тьме завершились выходом в слабо освещенную фонарем комнату. Хельги как раз заканчивал чертить на полу разлапистую пентаграмму, призванную исполнить роль колодезной крышки.

– А я уже собирался осчастливить мэтра известием, что вы потерялись, – с наигранным сожалением произнес Даниэль, замечая Шири.

Поводырь скривил губы в некоем подобии ухмылки, дернул плечом, показывая, что шутка не удалась, и пропустил Иленку в комнату. Криэ оторвался от пентаграммы и недоуменно воззрился на дочь.

– Иля? Какого…

– Она шла за нами, – устало пояснил верный спутник Арьяты.

– Я вас не спрашиваю, – рыкнул на него демонолог. – Иленка свет Хельговна из семьи Криэ, потрудитесь объяснить, что вы здесь делаете?!

Девушка потупилась. Мысль отправиться следом за отцом уже не казалась ей такой удачной.

– Где ты… – Хельги запнулся, разглядев меч у дочери за плечами. – Где вы обе должны сейчас находиться?

– Дома, – уныло откликнулась Иленка. – Но, пап, мы ведь хотели помочь… – попыталась оправдаться она.

Хельги яростно засопел и принялся расстегивать перевязь с палашом.

– Ой, прямо здесь пороть будешь? – Илька решила, что терять ей уже нечего, и перешла в наступление.

– Меч верни, – пропустив ее сарказм мимо ушей, потребовал Криэ, указав на Шайритту.

Иленка поспешила расстегнуть пряжку, передавая клинок отцу, и забрала у него ненужный палаш. Конечно, с Шай за плечами она чувствовала себя увереннее, палаш был для нее тяжеловат, но на безрыбье, как говорится, и рак рыба. Поводырь, не совсем понимая весь смысл столь поспешного обмена оружием, рассеянно глядел в полумрак за плечами демонолога. Чего-то тут не так… Вот тени уплотнились, шевельнулись и приняли вполне человекоподобные очертания. Тонкая призрачно-корявая рука потянулась к голове Криэ…

«Шайтан!» – пронеслось в голове у Поводыря, едва он сообразил, что магом сейчас подзакусит какая-то паршивая темная сущность.

Шагнуть на Грань стало делом доли секунды. Испуганно вскрикнула Иленка, тоже заметившая жуткую тень. Предупреждающе зазвенела Шай. Хельги рванул клинок из ножен, но не успел – Шири оказался проворней. Демонолог отлетел в сторону, свистнула коса, и сумрачная тень в компании нескольких товарок распалась черным пеплом. Криэ судорожно сжимал рукоять меча, впившись глазами в высокую, затянутую в черное фигуру с косой. Между пальцами демонолога проскочили искры боевого заклятия. Заклинательница, которой подобный облик Шири был не внове, кинулась между ними, закрывая Поводыря. Шайритта уже человеком повисла на плече Хельги. Она, как отец и дочь Криэ, прекрасно видела эту ипостась Шири. И лишь Даниэль недоуменно взирал на то место, где несколько секунд назад стоял одноглазый ехидина. Оборотень чуял, что Поводырь где-то здесь, но понять, куда тот делся, не мог.

– Папа, не надо! – вскрикнула Иленка, загораживая Поводыря.

– Мессир, вам против него не выстоять… – простонала Шайритта, с болью глядя на заклинательницу. О боги, девочка даже не понимает того, насколько сильно хочет защитить этого одноглазого бродягу. Клинок в ужасе переводила взгляд с Шири на девушку. Поводырь, решив, что хорошего помаленьку, вновь обрел свой нормальный облик.

– Вот же свалились вы на мою голову, – пробормотал он, – и спасай вас после всего… Успокойтесь, мэтр, я человек…

Хельги спохватился, что до сих пор перекатывает в пальцах льдисто мерцающий шар, и поспешил распылить его, наполнив затхлый воздух подземелья морозной свежестью. Демонолог пристально взглянул на Поводыря. Да, перед ним действительно человек. А вот кем это, с позволения сказать существо являлось минуту назад, оставалось только гадать… Решив отложить выяснение оного факта до лучших времен, Криэ покончил с печатью, довольно наблюдая, как импровизированная крышка запечатывает источник. В комнатушке тут же стало легче дышать. Нет, воздух по-прежнему оставался затхлым и тяжелым, просто его больше не напитывала дрянная энергия.

Демонолог резко обернулся к Шири, заинтересованно рассматривавшему Шайритту. Клинок так и осталась человеком. То единственное превращение не прошло для нее даром. И только сейчас она осознала, насколько прав был Хельги, запрещая ей менять облик до полного выздоровления. Шай держалась из последних сил, стараясь устоять на ногах и не привалиться к спасительной стене. Тревожные мысли роились в ее голове. Впервые сегодня она стала человеком спонтанно, совершенно не контролируя себя. Раньше для этого Хельги требовалось ее звать. А сейчас Шайритту просто вышвырнуло из облика, когда она поняла, с кем собирается сцепиться маг. Единственным желанием ее тогда было во что бы то ни стало удержать демонолога от драки. А Иленка… Господи, за что девочке все это? Изменения, происходящие с заклинательницей, откровенно испугали Шайритту. Слишком хорошо она знала симптомы этой неизлечимой болезни, которая звалась любовью. А любовь, замешенная на долге, и вовсе смертельна…

– Пожалуй, стоит поблагодарить вас за то, что спасли мне жизнь, – натянуто произнес Хельги, обращаясь к Поводырю. – Не рассчитывал нарваться здесь на душеблудов.

Шири лишь неопределенно пожал плечами. Ему было все равно, поблагодарят его или нет. Поводыря до сих пор колотило, ведь все могло закончиться куда плачевней. Чего уж там греха таить, он изрядно струхнул, когда понял, что маг его видит и намерен атаковать. Если бы не Иленка, демонолог в запале размазал бы непрошеного спасителя по камням, приняв за одержимого. На душе стало муторно. Наверное, ему полагалось что-нибудь ответить, но слова, как назло, не шли с языка. Поводырь уже собирался брякнуть хоть что-нибудь, но тут ему неожиданно помогла Шайритта. Клинок, не в силах больше выдерживать тянущую боль в раненом боку и накатывавшую волнами слабость, привалилась к плечу Хельги и, затухающим голосом прошептав: «Мессир, простите…» – потеряла сознание. Демонолог едва успел подхватить сползавшую по нему женщину.

– Давайте-ка убираться отсюда, – встревоженно разглядывая бледное лицо Шайритты, приказал он.

Путь наверх занял не более десяти минут. Хельги, обеспокоенный состоянием своей компаньонки, задал такой темп, что остальным оставалось только быстрее шевелить ногами, стараясь не отстать.

На дворе уже стемнело. Звезды, пока еще неяркие, начинали проглядывать в потемневшем небе. У пролома их поджидали люди из отряда Даниэля, помогая выбраться наверх. Рядом, на обломке стены, под бдительны присмотром Збышка, нахохлившись, словно два замерзших воробья, сидели Эдан с Арьятой. «Демоны», с которыми они столкнулись в подземелье, оказались Анджеем и Збышком, а красные глаза оных не чем иным, как приборами ночного видения. Белобрысый чистильщик краем глаза заметил у пролома какое-то шевеление и уговорил Збышка проверить. Как выяснилось, его бдительность оказалась почти оправданной.

Эдан, ссутулившись, привалился плечом к Арьяте. Паренек после стычки в подземелье обзавелся стальными наручниками и щеголял лиловым синяком на полскулы.

Даниэль изумленно смотрел то на своего заместителя, то на менестрельку, то на скованные руки ее товарища по несчастью.

– А эти двое что здесь делают? – удивленно спросил он.

– Не могу знать, ваше высокоблагородие, – прогудел Збышко, – не говорят-с. Юноша сопротивление оказал, пришлось связать.

– Он меня защищал, – подала голос Арьята, вступаясь за Эдана.

Шири окинул взглядом сначала свою верную подругу, затем рыжего приблуду, и расхохотался. Кажется, безрассудное благородство в их отряде оказалось заразным, раз уж даже этот ни на что не годный сопляк начал проявлять характер. Похоже, что под всей нано-сной грязью в его душе скрывается воистину железный стержень. Если это так, то из парня еще может выйти что-то путное.

– Развяжите его, – отсмеявшись, выдавил он. – Daeni, похоже, мне пора на пенсию… Тут такая замена подоспела…

Арьята скорчила ему страшную рожу и погрозила кулаком. Освобожденный Эдан растирал онемевшие запястья и с обидой глядел на Поводыря. Этот одноглазый мерзавец и так его ни во что не ставит, но хоть бы прилюдно этого не показывал.

– Это мои… кхм, гости, – пояснил Хельги в пустоту. – Арьята, скажите, что вы здесь делали?

– Ну, – девочка потупилась. – Мы Иленку искали. Она сбежала, а нам стало страшно оставаться в доме одним, вот… э… – неубедительно попыталась оправдаться она.

Хельги подарил дочери еще один мрачный укоряющий взгляд. Девушка потупилась и поспешила отступить за спину Шири. В воздухе запахло скандалом. Но положение опять спасла Шай. Клинок дернулась на руках у демонолога и тихонько застонала. Заклинательница, заметив тревогу в глазах отца, поспешила активировать телепор-тационный амулет…

Тьма рождает мысли. Добрые ли, злые ли, но одинаково тревожные, заставляющие нервно вздрагивать и сжиматься без того истерзанное сердце. Ночь, щедро сдобренная бессонницей, заставляет нас в бессилии сжимать кулаки и метаться в плену тяжелых дум и дурных предчувствий. И нет нам покоя ни в ясном свете ярких августовских звезд, ни в тихом шелесте листвы, ни в крыльях Морфея, укрывших весь мир… Казалось, бессонница прочно обосновалась в стенах дома семьи Криэ и не намеревалась покидать его в эту ночь…

Оставив комнату в недрах гостеприимного особнячка в полное распоряжение Эдана, Шири сидел на перилах веранды, опоясывавшей дом, и неспешно расчесывал свои длинные серебристые волосы, втайне надеясь, что на свежем воздухе тревожные мысли отступят и его сморит сон. Но не тут-то было: сон никак не желал появляться в единственном глазу Поводыря, заставляя его предаваться невеселым думам. Вместо того чтобы успокоить, сад принес лишь новую тревогу. Отложив на секунду гребень, Поводырь хмуро рассматривал ладонь правой руки. Единственная глубокая линия, пересекавшая ее много лет, больше не являлась одинокой. С каждым днем все четче прорезалась рядом еще одна, столетия назад стертая узким клинком Смерти… Линия сердца! Шири оттянул расшнурованный ворот и с опаской скосил глаз на левую сторону груди, где еще несколько дней назад оплавленным шрамом лежала печать Последней Воли. Уродливый ожог разгладился, едва Иленка встретилась с отцом, что не могло не радовать Поводыря. Так почему же его терзает чувство, будто вся эта кутерьма еще очень далека от завершения?..

До одноглазого долетел чуть слышный напев, похоже, что daeni тоже маялась бессонницей, но гораздо более продуктивно, чем он. И над садом плыл мелодичный перебор:

 
Снег заметает следы,
В мире, который спит,
А на пороге моем
Полночная гостья стоит.
Я ждал ее много лет,
Я думал, она – мираж,
Забытая тайна, мечта,
Что числилась средь пропаж.
Огонь отражает жизнь,
В задорных ее глазах,
И тает снежинок лед
На тонких и белых руках.
Неспешный ведет разговор,
Колеблется пламя свечи…
Струна отзвенела в тенях,
Гитара пока что молчит.
Но после закончится ночь,
И в сумрак рассветных теней
Она, несомненно, уйдет,
А я уйду вместе с ней…
 

Поводырь сжал кулаки и едва не раскрошил костяной гребень. Да, Daeni являлась истинным менестрелем, тонко чувствуя окружавших ее людей. И иногда Шири хотелось ее убить за это. Да вот толку-то? Смерть, как известно, не убьешь, себя не обманешь, а сердцу не прикажешь. Даже если это сердце уже несколько веков как заперто на замок и вроде бы не способно любить…

Чуть слышно скрипнула входная дверь, и Поводырь ощутил на себе неприятный пристальный взгляд.

– Чего тебе нужно? – спросил он, не оборачиваясь. Этот визит не стал для него неожиданностью.

Шайритта вышла из тени и устало опустилась в плетеное кресло-качалку. Чтобы проскользнуть незамеченной мимо бдительного демонолога, которого, как назло, одолела бессонница, ей пришлось приложить немало усилий.

– А что нужно тебе, Поводырь? – вопросом на вопрос отозвалась она.

– Откуда такая осведомленность? – скривил губы в саркастической ухмылке Шири. – Не припомню, что-бы я на каждом углу кричал, кто я такой.

– Разве это имеет значение? – Женщина легонько качнулась в кресле.

– Да мне ровным счетом все равно, – пожал плечами одноглазый. – Но для тебя это ведь наверняка что-то значит, клинок?

Она болезненно поморщилась.

– Я ведь не всегда была такой, – ответила Шай. – Когда-то, много столетий тому назад, я жила в человеческом обличии и даже подумать не могла, что все обернется так. Я сама себя погубила. Слишком сильно любя своего мужа, я считала своим долгом защитить его, спасти любой ценой. Времена тогда были неспокойные, город погибал в осаде. Во время очередного штурма враг прорвался за ворота. Нас, безоружных, загнали в угол, и у меня не осталось выбора…

– И ты превратилась в клинок, – закончил за нее Шири. – Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Ты зашел слишком далеко, Поводырь. Увы, мужчины слепы…

– Не понимаю, о чем ты… – одноглазый отложил гребень и принялся неспешно плести косу.

– Иленка превращается в клинок.

Шири едва не сверзился с перил и упустил прядь из пальцев. Все пришлось начинать заново. Он негромко ругнулся.

– Она превращается в клинок из-за тебя, идиот! – прошипела Шайритта, резко поднимаясь и вплотную подходя к Поводырю. – Останови это, пока не поздно. Сейчас процесс еще обратим…

Мужчина закончил заплетать волосы и закрепил хвостик ремешком. Внешне Шири оставался спокойным, но внутри у него все оборвалось, сменившись бездной, источающей тревожный холод.

– И как ты предлагаешь мне это сделать? – натянуто спросил он. – Я понятия не имею, с чего вдруг эту оторву потянуло превращаться в железку!

– Глупец! Ты не только слеп, но и глух! – раздраженно воскликнула Шайритта. – Только твоя защита сможет ее спасти – это единственный шанс.

– Здравствуйте вам через окно, – возмутился Поводырь. – Последнее время я только то и делаю, что постоянно вытаскиваю ее из неприятностей. Так что же мне теперь, всю жизнь при ней нянькой сидеть?!

– Я все сказала, Поводырь. В твоих интересах принять мое предостережение к сведению. Если с Иленкой что-нибудь случится, то клянусь, я лично позабочусь о том, чтобы ты очутился в аду!

– И тем самым ты сознательно подставишь под удар Хельги? – саркастически ухмыльнулся Шири. – Ни за какие коврижки не поверю, будто ты рискнешь жизнью столь дорогого твоему сердцу мессира…

Шайритта вздрогнула, словно от удара. Неужели все так явно? Она ведь стремилась ни единым жестом не выдать…

– …а против меня ему не выстоять, и ты это прекрасно знаешь, – закончил Поводырь.

– Не будь таким самоуверенным, – хрипло огрызнулась клинок, исчезая в доме.

Шири зло сплюнул через перила и спрыгнул в сад, прикидывая, сильно ли обидятся на него хухи, если он сейчас пойдет и побьется головой об их дерево?

Время перевалило за полночь, когда в дверь Арьятиной комнаты осторожно поскреблись. Менестрель отложила гитару, в обнимку с которой просидела уже больше часа, тщетно пытаясь напеть себе колыбельную. Из-под пальцев выходило что угодно, вплоть до похабных кабацких песен, но только не убаюкивающий напев, призванный умиротворить и успокоить. Девочка распахнула створку и недоуменно уставилась на Эдана.

– Ты чего не спишь?

– Да не спится почему-то, – уныло откликнулся тот, – неуютно как-то…

– Страшно, холодно и одиноко? – полунасмешливо спросила Арьята, коснувшись его лба. Жара, кажется, не было, и это уже хорошо.

Юноша кивнул, не обратив внимания на иронию в голосе менестрельки.

– Ну идем, посижу с тобой, – вздохнула она, подхватывая гитару, в надежде, что, может, хотя бы сейчас на нее снизойдет колыбельное вдохновение.

Окно в комнате Эдана оказалось распахнуто, беспрепятственно впуская ночной прохладный воздух. Шири куда-то пропал. И Арьята здраво решила, что спрашивать у Эдана, куда именно делся Поводырь, не стоит – вряд ли тот счел нужным ставить юношу в известность о своих планах.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая едва слышным мелодичным звоном и шелестом листвы за окном. Смерть сидела на подоконнике, задумчиво пощипывая струну, и пытаясь извлечь лишь одной ей ведомый звук. Эдан расслабленно вытянулся на кровати, вглядываясь в сгустившуюся под потолком темноту.

– Ты еще не придумал достойный повод для нашего сотрудничества? – вальяжно осведомилась Арьята, решив, что раз уж их одолела бессонница, то нужно извлечь из оной хоть какую-то пользу, помимо медитации на потолок.

Паренек вздрогнул от неожиданности. Признаваться, что он напрочь забыл о сем прискорбном факте, было стыдно. Он принялся лихорадочно ловить разбредшиеся по голове мысли в надежде ухватить за хвост что-нибудь стоящее.

– Эдан, – продолжила девчонка, так и не дождавшись хоть какого-нибудь ответа, – с каждым днем времени остается все меньше. Мне бы не хотелось, чтобы жизнь твоя прервалась сейчас или, хуже того, чтобы ты пополнил немногочисленную братию моих Поводырей. Поверь, ничего хорошего в этой службе нет. Каждый, кто решил остаться со мной, несет свой крест, ибо они сами по доброй воле выбрали себе наказание. И если бы нашелся человек, согласный выкупить тебя, пожертвовав любым исконным правом[24]24
  Исконные права – права, данные каждому человеку при рождении. Всего их три: право на жизнь, право выбора и право на любовь.


[Закрыть], я бы с радостью согласилась.

– Я не вещь, чтобы меня продавали! – вскрикнул Эдан. – Да, я не великий храбрец, а иногда попросту тряпка! Но я живой человек! Вы стали первыми, кто отнесся ко мне как к человеку, Арьята. Да, пусть Иленка все время ворчит и насмешничает, а Шири откровенно считает меня трусом и размазней, но это лучше, чем было до знакомства с вами… И лучше я умру, чем вернусь к прошлой жизни!

Смерть задумчиво смотрела на юношу: эк его прорвало-то… Вот и думай после этого, а такой ли он заурядный смертный, как показалось сначала? Или это окружение на него так позитивно влияет?

– Успокойся, – откликнулась она. – Я говорила о выкупе, а не о продаже. Я не могу отпустить тебя просто так. Заключая договор, ты добровольно отказался от всех исконных прав. И получить их назад можно только единственным способом – если найдется смельчак, который обменяет одно из своих прав на тебя. Правда, на моей памяти на подобное решились лишь однажды, и хлопот впоследствии мне это доставило преизрядно… Поэтому тебе подобный вариант решения проблемы не грозит, а жаль…

На несколько минут в комнате воцарилось молчание. Арьята вновь сосредоточилась на гитаре, попеременно извлекая из оной какие-то минорно-мажорные звуки. Ей не давал покоя ответ, услышанный от Сына Зари.

…Зачем богам неудачники? – Чтобы доказать, что они боги…

Что вечный пленник хотел этим сказать? Зачем богам что-то доказывать? Струны под пальцами болезненно тренькнули.

«Не доказывать – создавать! – осенило Арьяту. – А Стихии не могут ничего создать, пока что-то не будет разрушено. Причем не просто разрушено, а разрушено. Полностью, глобально, с судьбоносными последствиями! Действие вызывает противодействие. Чудеса всегда ярче смотрятся на фоне катастрофы. Созидающей энергии с каждым годом опять становится все меньше, а значит… Гадес, сволочь циферблатная, так вот зачем тебе понадобился мальчишка! Хочешь загрести жар чужими руками? Маленькое контролируемое светопреставление, а? Чтобы и волки сыты, и овцы целы? Похвально…»

Тонкие пальцы менестрельки нервно забегали по струнам…

«Да только так не бывает. Мир, словно феникс, рождается, разгорается, умирает, осыпаясь хлопьями золы, и вновь восстает из пепла. Не только и не столько боги его возрождают… Но тебе этого не понять, Часовщик. Тебе, не умеющему прощать, запертому в клетке собственной гордыни и надуманного долга, этого не понять».

Арьята тихонько вздохнула. Для достижения благородной цели существуют разные пути, да только некоторые из них настолько мерзкие, что любое благородство меркнет от этого.

Эдан, вполуха прислушиваясь к мелодичным гитарным переборам, погрузился в свои невеселые мысли, отнюдь не способствовавшие борьбе с бессонницей. Пометавшись в дурных сплетениях унылых дум, юноша не выдержал, решив – хватит, надо бы на что-нибудь переключиться.

– Арьята, – запинаясь, окликнул он. Девчонка вскинулась, выныривая из размышлений. – Можно личный вопрос?

– Валяй, – рассеянно откликнулась менестрель.

– Шири, эхм, он твой… мм… возлюбленный? – выдавил юноша, заливаясь краской смущения.

Арьята тихо рассмеялась.

– Откуда ты взял такую глупость? – все еще хихикая, осведомилась она.

– Ну, он называет тебя daeni и все время пытается защитить… – окончательно стушевался Эдан.

– Ты вроде неплохо знаешь Старшую речь, а городишь такую чушь! «Daeni» слишком неоднозначное обращение, и в устах Шири оно значит не больше, чем «младшая сестра». А что до заботы обо мне… Он сам выбрал себе наказание… Но в одном мой верный Поводырь точно прав – я ребенок, непосредственный, наив-ный ребенок. Иногда шаловливый, иногда жестокий, как и все дети. Такова я есть и такой останусь до скончания времен.

Эдан отметил, что девчонка говорит об этом без какого-либо сожаления.

– …а Шири, – продолжила Арьята, – взрослый сформировавшийся мужчина. Рыцарь без страха и упрека, которого если и можно упрекнуть, так только за излишнее благородство на грани дурости… – насмешливо закончила она.