Текст книги "Любовь – игра для двоих"

– Теперь я раскаялся, – поспешно перебил ее Джанни. – Вернее, я раскаялся давно, сразу же после твоего отъезда… Еще тогда я был готов забыть обо всех этих сплетнях в твой адрес и сделать все для того, чтобы вернуть тебя обратно…

Даниэла медленно покачала головой.

– Я тебе не верю, Джанни. Ведь тот факт, что ты хладнокровно наблюдал в театре за тем, как другой мужчина соблазняет меня по твоей просьбе, говорит о том, что никакого раскаяния вовсе не было…

– А тот факт, что перед посещением театра у вас было романтическое свидание с некой молодой дамой, подтверждает данное утверждение, – продолжил за нее Этторе и, достав из заднего кармана джинсов несколько фотографий, протянул их Даниэле. – Я не хотел причинять вам боль, поверьте, – виновато проговорил он. – И, если бы не лживый рассказ вашего жениха о раскаянии и искренней любви к вам, вы никогда бы не узнали об этих снимках…

Даниэла осторожно взяла фотографии и, бросив быстрый взгляд на первую из них, принялась лихорадочно перебирать остальные. А затем медленно поднесла их к глазам, словно желая проверить, не сыграл ли с нею злую шутку обман зрения. Она долго всматривалась в лицо молодой светловолосой девушки с большими карими глазами, которая на одном снимке нежно прижималась щекой к щеке Джанни, на другом весело смеялась, видимо, слушая его забавный рассказ, а на третьем, приняв выразительную позу, подставляла ярко накрашенные губы для поцелуя. Окинув отрешенным взглядом несколько оставшихся снимков, Даниэла машинально протянула их Этторе.

– Вы уже во второй раз доказываете мне, что умеете мастерски делать фотографии, – еле слышно проговорила она.

– Неужели ты и вправду поверила в этот примитивный монтаж? – встрепенулся все это время безмолвно ожидавший ее реакции Джанни. – Эти снимки просто обман, разве ты не видишь?! – вырвав из рук Этторе фотографии и возмущенно потрясая ими в воздухе, воскликнул он.

– Монтаж, для которого детектив подобрал изображение одной из твоих миланских коллег? – ничего не выражающим голосом поинтересовалась Даниэла и, в ответ на его недоуменный взгляд, напомнила: – Ты ведь сам познакомил меня с этой девушкой несколько лет назад. Ее зовут Эльвира, и она работает менеджером в вашем банке.

Джанни перевел растерянный взгляд на снимки, явно пытаясь придумать хоть какое-нибудь объяснение запечатленным на них романтическим моментам.

Но Даниэла прервала его раздумья новым вопросом:

– Значит, это из-за нее ты так часто ездил в Милан в командировку, выбирая при этом именно те дни, когда у меня было много занятий и я не могла поехать с тобой? А синьора Ампьери ты подослал ко мне, чтобы его отчет о проделанной работе помог тебе наконец определиться с кандидатурой твоей будущей супруги: в случае моего отказа изменить тебе – я, а в случае моей измены – Эльвира?

Джанни торопливо замахал руками.

– Ну что ты, это же просто смешно… Как ты могла такое подумать? Я ведь тебе уже сказал, что все эти фотографии – просто обман…

– Обман – это те годы, которые мы провели вместе, – сухо проговорила Даниэла. – Теперь я понимаю, что должна быть благодарна синьору Бонелли за наше случайное знакомство, которое повлекло за собой цепь таких вот неожиданных разоблачений, – она кивнула в сторону фотографий, которыми он все еще возмущенно размахивал. – И ты тоже должен поблагодарить его, – немного помедлив, добавила она. – Ведь теперь тебе нет нужды лгать и притворяться… Да и бросать важные дела только для того, чтобы вновь попытаться уговорить меня вернуться, как ты понимаешь, уже не имеет смысла… А вам не имеет смысла вновь демонстрировать свое непревзойденное мастерство фотографа, – бросив взгляд на Этторе, сказала она. – Я и без того буду помнить ваши терпеливо выслеженные кадры…

С этими словами Даниэла, с достоинством выпрямив спину, быстро зашагала прочь. Этторе бросился следом за нею.

– Подожди, прошу тебя… Ты должна знать, что я вовсе не выслеживал твоего жениха…

– Тот, кого вы называете моим женихом, уже давно таковым не является… – бросила Даниэла, не оборачиваясь.

– Все равно! Ты должна знать, что эти фотографии я сделал совершенно случайно, когда увидел его в окне траттории вместе с той девушкой! – вскричал Этторе, пытаясь поймать Даниэлу за руку.

Она резко остановилась и, не оборачиваясь к нему, холодно поинтересовалась:

– Какую сумму вы рассчитывали за них получить? Назовите мне ее, и через несколько часов деньги будут у вас.

В ответ не послышалось ни звука.

Даниэла обернулась и увидела устремленный на нее взгляд Этторе, в котором одновременно читались и нежность, и страдание, и мольба о прощении.

– Я виноват перед тобой, – тихо проговорил он. – Я поступил жестоко, втянув тебя в эту историю… Но я уже достаточно наказан за свою жестокость, поверь… Наказан той безысходной тоской, которую испытывал все эти дни вдали от тебя… – Он медленно подошел к ней и, осторожно дотронувшись ладонью до ее щеки, прошептал: – Ведь я люблю тебя, люблю всем сердцем… Понимаешь?

Даниэла вскинула на него растерянный взгляд, не в силах что-либо сказать в ответ.

– Я полюбил тебя сразу, как только впервые увидел твою фотографию… – с волнением продолжил Этторе. – Именно в то мгновение я понял, что готов пойти на все, лишь бы быть рядом с тобой… Лишь бы видеть бездонную синеву твоих глаз… Лишь бы вот так нежно дотрагиваться то твоей щеки… Это желание настолько захлестнуло мою душу, что я, не раздумывая, согласился… – Он на секунду запнулся, потом продолжил: – Я согласился стать твоим соблазнителем, лишь бы иметь возможность любоваться твоей улыбкой… Такой обворожительной и загадочной, как на той фотографии… Это была единственная необходимая мне награда… И я получил ее уже на второй день нашего знакомства… Помнишь, тогда, в театральном кафе, в ту минуту, когда ты решила поблагодарить меня за подаренный браслет? Стоило мне увидеть твою улыбку вот так, наяву, и мне показалось, что я схожу с ума от счастья, от любви к тебе… Ты мне веришь?

Даниэла в ответ растроганно протянула к нему руки и, обняв его за шею, тихо проговорила на ухо:

– Если бы ты знал, как долго я ждала от тебя этих слов… Как боялась, что ты так никогда их мне и не скажешь… Если бы только мог себе представить, как сильно я ревновала тебя к той Барбаре, о которой писал в письме твой друг…

– Ревновала? – переспросил Этторе, прижимая ее к себе.

– До исступления, – сокрушенно покачав головой, подтвердила Даниэла. – Потому что влюбилась в тебя с первого мгновения нашей встречи, тогда, в баре, где я назвала себя студенткой… А потом просто боялась признаться себе в этом чувстве… Ведь ты выглядел гораздо моложе своих лет, да и вел себя ребячливо и несерьезно… Да и вообще, наше знакомство, наши встречи и совпадение в том, что мы оба преподаватели, все это казалось мне какой-то странной и непонятной игрой…

Этторе успокаивающе погладил ее по волосам.

– Я вовсе не хотел тебя обманывать, клянусь, – с волнением проговорил он. – Просто я боялся признаться тебе в том, что Барбара моя бывшая жена… Боялся признаться тебе, что меня нанял твой жених… Ведь тогда ты бы не поверила в мои чувства и не стала бы вот так, как сейчас, слушать мои слова о любви… Которая порою бывает похожа на игру… Но даже если и так, то это единственная игра, в которой нет места никому другому, кроме двух влюбленных… Это игра только для двоих…

Этторе обнял Даниэлу и поцеловал ее: сначала бережно и осторожно, едва касаясь губами ее горячих, подрагивающих от волнения губ, а потом все более страстно, пылко и нетерпеливо… Он словно старался рассказать ей с помощью этого поцелуя о своих недавних переживаниях, о тяготившем его во время их разлуки одиночестве и о том окрыляющем чувстве безграничного счастья, которое он испытывал в эти минуты.

А Даниэла искренне отвечала на этот рассказ своим собственным: трепетным и волнующим, в котором было и прежнее смятение души, и ее нынешняя восторженность, и упование на долгожданное счастье. То самое, которое испытывал сейчас и Этторе. То самое, к которому они стремились все эти годы, находясь вдали друг от друга, принимая за счастье всего лишь его зыбкую тень…

Они бесконечно долго целовались прямо посреди тротуара, не чувствуя палящих лучей солнца, не слыша шума становившейся с каждой минутой все оживленнее улицы, не видя любопытных взглядов случайных прохожих, пока раздавшийся рядом звонкий детский возглас не заставил их наконец вернуться к действительности, разомкнув объятия.

– Смотрите, смотрите, они целуются прямо как на той картине! – воскликнул кудрявый мальчик лет восьми, делясь впечатлениями от посещения галереи со своими одноклассниками.

Даниэла и Этторе, медленно отстранившись друг от друга, смущенно оглянулись вокруг и, увидев озорные улыбки столпившихся неподалеку школьников, весело рассмеялись.

– Кажется, мы только что, сами того не ведая, повторили для этих детей знаменитую картину, – тихо проговорила Даниэла, опустив взгляд.

Этторе отрицательно качнул головой.

– Нет, мы нарисовали свою собственную, – с улыбкой возразил он, бережно поправляя пряди ее волос. – Вернее, начали ее рисовать, – с нежностью глядя ей в глаза, прошептал он. – Потому что сегодняшний день и все, что в нем с нами происходит, это только начало нашей любви…

Даниэла на мгновение прикрыла ладонью глаза, защищая их от ярких лучей утреннего солнца, и, плавно потянувшись, широко раскинула руки, разглядывая сквозь полуприкрытые веки залитую золотистым светом просторную комнату. Остановив взгляд на украшавшем стену огромном постере с изображением героев популярного детективного сериала, она радостно улыбнулась.

Настоящий детектив должен напоминать себе о своей профессии, едва открыв глаза, с добродушной иронией подумала она и тут же услышала донесшуюся из сумочки трель мобильного. Свесившись с постели, она расстегнула узкий кармашек и, вытащив из него телефон, нажала кнопку ответа, даже не взглянув на дисплей.

– Надеюсь, ты проснулась еще до моего звонка и твое пробуждение было приятным, – послышался в трубке счастливый голос Этторе. – Таким же приятным, как и воспоминания о прошлой ночи… – шепотом добавил он.

Даниэла тихо рассмеялась.

– Ты угадал, – тоже шепотом ответила она. – Мои воспоминания настолько приятны, что кажутся мне теперь только волшебным сном…

– В таком случае, я готов доказать тебе прямо сейчас, что все это было в действительности, – с готовностью откликнулся Этторе. – И даже сделать так, чтобы воспоминания об этих доказательствах затмили собою прежние, – понизив голос, добавил он. – Вот только украшу поднос с завтраком белой розой… Я ведь не ошибся с выбором, правда? Тебе ведь нравятся белые розы? – с легким беспокойством уточнил он.

– Розы? – растерянно переспросила Даниэла. – Так ты сейчас здесь, дома?

– Я отлучился буквально на минутку, чтобы купить для тебя этот прекрасный цветок… Надеюсь, ты не будешь обижена на меня за то, что он всего лишь один? Я подумал…

– Ты угадал мой вкус! – весело подпрыгнув на постели, выпалила Даниэла. – Я терпеть не могу огромные букеты.

– Правда? Ну что ж, теперь попробую угадать, какой кофе ты пьешь по утрам, – с наигранной задумчивостью проговорил Этторе.

– Готова тебе помочь и дать маленькую подсказку… – с улыбкой откликнулась Даниэла.

Но в это время дверь спальни распахнулась и на пороге появился сам Этторе. В руках у него был красиво сервированный поднос с завтраком.

– Думаю, я справлюсь и без нее, – весело проговорил он в прижатую к уху трубку.

Даниэла приподнялась на постели, с любопытством разглядывая заставленный разнообразными вкусностями поднос.

– Если в кофейнике вместо кофе апельсиновый сок, тогда я готова признать, что ты справился, – лукаво улыбнувшись, сказала она.

Этторе поставил поднос на прикроватную тумбу и тихо проговорил в трубку:

– Не сомневайся, и в кофейнике, и на подносе именно то, что тебе нравится…

– А я все же сомневаюсь… – все так же лукаво улыбаясь откликнулась Даниэла и уже протянула было руку к крышке кофейника, чтобы убедиться в том, что Этторе говорит правду.

Но он осторожно прижал ее ладонь к своей груди, присев на краешек постели.

– Давай не будем пока нарушать гармонию этого натюрморта, – прошептал он, отложив оба телефона в сторону. – Лучше добавим немного романтических красок в палитру сегодняшнего утра…

– И какими же будут эти краски? – тоже шепотом спросила Даниэла.

– Яркими, как синева твоих глаз, нежными, как твоя кожа, и притягательными, как шелк твоих волос…

Его губы заскользили вверх по ее руке, поднимаясь все выше. А потом она почувствовала их нетерпеливый жар на своих обнаженных плечах, шее, груди… Жар, который был сильнее палящих лучей солнца, наполнявших золотым светом эту тихую комнату, где слышался теперь лишь шепот безумных признаний и два крылатых дыхания одной на двоих любви…

– Нет, Лоредана, я никуда не пропадала, со мной все в порядке. Так что успокойся, пожалуйста! – скороговоркой выпалила в трубку Даниэла, пытаясь справиться с непослушным замком. – Почему не отвечала ни по одному из телефонов? Да просто не могла… Было не до этого… До чего было, спрашиваешь? – Даниэла на несколько секунд забыла о дверном замке и мечтательно сомкнула веки. – Было до того здорово, что ты даже представить себе не можешь… – тихо проговорила она и тут же встрепенулась, отвечая на очередной вопрос: – Ты угадала, я провела эти два дня с любовником… Но не просто с любовником, а с самым любимым и долгожданным любовником на свете… Как зовут? Скажу пока только одно: его имя тебе знакомо. Все остальное о нем ты узнаешь немного позже… А сейчас прости, я тороплюсь… Через полчаса у меня лекция в университете… Да, я вновь вернулась к любимой работе, и мое возвращение не должно ознаменоваться опозданием… Прости, я не расслышала, что именно ты собиралась мне сообщить? Ах, новость, которую ты узнала от Фредерики по поводу статуса той самой Барбары, к которой я ревновала Этторе… Думаю, не случится ничего страшного, если мы обсудим ее немного позже… Ну что ты, Этторе по-прежнему меня интересует… Но об этом тоже немного позже… А пока желаю тебе провести сегодня незабываемый вечер с твоим промышленником…

Даниэла отключила мобильный и, справившись наконец с коварным замком, сбежала вниз по лестнице и, распахнув высокую подъездную дверь, выбежала на улицу. Свернув за угол, она торопливо зашагала по тротуару к автобусной остановке, но, увидев приближающуюся к ней на высокой скорости полицейскую машину, растерянно замерла на месте. Она удивленно наблюдала за тем, как автомобиль, сделав вокруг тротуара лихую петлю, остановился прямо возле бордюра, преграждая ей путь. Бросив обеспокоенный взгляд вокруг, Даниэла отступила назад, но вдруг увидела, что водительская дверца автомобиля распахнулась, продемонстрировав ей широкую белозубую улыбку Этторе.

– Ну как, мое появление было эффектным? – бодро поинтересовался он, выпрыгнув из машины.

Даниэла ответила изумленным взглядом, в котором читался немой вопрос.

Этторе с шутливой обреченностью развел руками.

– Все в этом мире рано или поздно возвращается на свои привычные места… И я, как видишь, не исключение…

– Так ты снова вернулся в полицию? – обрела наконец дар речи Даниэла.

Этторе вновь развел руками.

– Что поделаешь… Мне ведь теперь нельзя заниматься соблазнением чужих невест… А у Энрико еще нет любимой девушки, так что он с этим будет справляться великолепно.

Даниэла рассмеялась, снисходительно покачивая головой.

– Да, твое появление было эффектным… Оно тебе очень идет…

– Правда? Тогда, может быть, мы и тебе устроим такое же эффектное появление перед зданием университета? Представляешь, как это будет здорово, подкатить туда на такой машине… – Он выразительно похлопал ладонью по капоту.

Даниэла снова рассмеялась.

– Нет уж, спасибо. На сегодня с меня достаточно экстрима… Один дверной замок чего стоил…

Этторе издал жалобный возглас, протягивая к ней молитвенно сложенные руки.

– Ради бога, прости. Я совсем забыл тебя предупредить: этот замок чистое наказание… Я уже давно собираюсь его поменять, но…

– Каждый раз забываешь о нем, – с легким упреком продолжила за него Даниэла.

Этторе утвердительно кивнул.

– Ты права. Но в последние дни я забыл кое о чем гораздо более важном… – нерешительно проговорил он.

– Вот как? И о чем же?

Этторе немного помедлил, а затем, приблизившись к ней, с волнением сообщил, пристально глядя в глаза:

– Я хочу сделать тебе подарок… Вернее, я его уже сделал… Вернее, не я сам, мне подсказал эту мысль Клаус… – сбивчиво проговорил он.

Даниэла окинула его удивленным взглядом.

– Ты сделал мне подарок, который подсказал тебе Клаус? – заинтересованно переспросила она. – И где же он?

– Думаю, у тебя дома, – прошептал Этторе, обняв ее за талию. – Я отправил его тебе еще до нашей встречи у галереи…

– Вот как? Ты меня заинтриговал…

Этторе мягко улыбнулся.

– Это только начало… Главная интрига будет сегодня вечером…

– В самом деле? А могу я узнать, что это за интрига? – поинтересовалась Даниэла.

Этторе улыбнулся и тихо прошептал ей на ухо:

– Можешь… Но чуточку позже…

В этот вечер перед входом в театр вновь собралось множество любителей оперы, среди которых были и карабинеры. Заметив возле самых дверей уже знакомого ей стража правопорядка по имени Альдо, который, по словам Этторе, являлся его давним знакомым, Даниэла пробежала взглядом по лицам стоявших рядом с ним мужчин, пытаясь отыскать среди них Этторе. Но тут же услышала за спиной его проникновенный голос:

– Вы сегодня выглядите еще более обворожительно, чем в прошлый раз, моя дорогая синьорина… Даже несмотря на то, что отказались от подаренного мною платья… – тихо добавил он, положив ладонь ей на талию.

– Я решила доказать вам, синьор, что мне идут не только выбранные вами платья… – не оборачиваясь проговорила Даниэла и, улыбнувшись, поинтересовалась: – Надеюсь, вы ничего не имеете против серебристых оттенков?

– Ну что вы, конечно же нет, – с готовностью откликнулся Этторе. – При выборе следующего подарка я буду иметь их в виду… Ну а сегодня я преподнесу вам вот это… – И он продемонстрировал Даниэле черную кожаную папку на молнии.

Она удивленно обернулась.

– Что это? Ты хочешь подарить мне папку?

– Нет, ее содержимое, – загадочным тоном сообщил Этторе. – Которое совсем недавно было подарком для меня…

Даниэла недоуменно пожала плечами.

– Подарком для тебя? Прости, но я не понимаю, о чем ты говоришь…

Этторе бережно взял ее ладонь в свою руку.

– Скоро поймешь…

С этими словами он повел ее сквозь шумную толпу к дверям музея.

– Постой… Ты же не собираешься повторить прошлый трюк с потайной ложей… – заволновалась Даниэла. – У нас ведь есть билеты…

– И если ты решишь воспользоваться ими, то содержимое папки так и останется неразгаданной тайной, – выдвинул условие Этторе и решительно распахнул перед нею дверь.

Так же, как и в прошлый раз, они прошли мимо экспонатов, рассказывающих об истории театра, и, перешагнув порог потайной комнаты, оказались в уже знакомой Даниэле полутемной ложе.

– Прошу, располагайся, – тихо проговорил Этторе, сделав приглашающий жест.

Даниэла опустилась в кресло, устремив на него выжидающий взгляд.

– Я знаю, чего ты от меня сейчас ждешь, а потому не буду томить тебя ожиданием, – так же тихо проговорил он и, расстегнув папку, положил ее ей на колени.

– Что здесь? Неужели новое письмо, похожее на то, что я получила вместе с твоим подарком? – поинтересовалась Даниэла. – Кстати, его текст тоже был подсказан Клаусом? – мягко улыбнувшись, уточнила она.

Этторе сделал отрицательный жест.

– Нет, здесь Клаус ни при чем. А насчет содержимого папки ты почти угадала… Здесь действительно письмо… Только не мое, а твое… Оно и было тем самым дорогим для меня подарком, о котором я только что тебе говорил… Подарком, изменившим нашу с тобой жизнь… Ведь если бы не оно, я бы не осмелился в тот день отыскать тебя возле галереи…

Даниэла нерешительно открыла папку и, увидев тот самый смятый листок, на котором она много дней назад писала признание Этторе, подняла на него растерянный взгляд.

– Как к тебе попало это письмо? – изумленно спросила она.

– Его принес мне синьор Бонелли, – сообщил Этторе и, немного помедлив, добавил с улыбкой: – Ведь должен был кто-нибудь вернуть твоим студентам плоды их нелегких трудов…

Несколько секунд Даниэла недоуменно смотрела снизу вверх на своего собеседника. Затем охнула и лихорадочно отодвинула письмо в сторону, намереваясь, видимо, отыскать под ним листки с тестами. Но Этторе удержал ее руку и, заботливо склонившись к ней, проговорил:

– Не беспокойся, я уже все уладил. Тесты теперь у студентов, а статья у синьора Бонелли. Так что все вернулось на свои места… Но я пригласил тебя сюда вовсе не для того, чтобы рассказывать об этом… Я хотел тебе сказать, что… – Он на секунду запнулся и, взяв ее ладонь в свои руки, продолжил охрипшим от волнения голосом: – Я хотел тебе сказать, что ты умеешь писать прекрасные письма… И я думаю, что ты не перестанешь их писать для меня даже тогда, когда станешь моей женой… – Он опустился перед нею на одно колено и, испытующе глядя ей в глаза, добавил шепотом: – Если ты, конечно, согласишься принять мое предложение…

Некоторое время Даниэла молчала, устремив невидящий взгляд на Этторе. Затем осторожно дотронулась кончиками пальцев до его щеки.

– Так ты пригласил меня сюда только затем, чтобы вот так, под звуки музыки, словно в волшебной сказке, сделать мне предложение? – растроганно проговорила она. – И ты еще сомневаешься, приму ли я его… Да я и мечтать не смела о таком счастливом мгновении, когда впервые увидела тебя в баре… Когда все происходящее с нами казалось мне только игрой…

На лице Этторе засияла улыбка. Он порывисто обнял Даниэлу и, крепко прижав к груди, прошептал:

– Я ведь тебе уже говорил, что любовь – это игра для двоих, и только нам решать, по каким правилам продолжать ее дальше…