Текст книги "Шляпа, полная небес"

– Ммм… Я зашла навестить мисс Левел, и она сказала мне, что вы отправились в горы искать какое-то ужасное чудовище, – сказала она. – Ммм… Поэтому я подумала, что надо бы проведать, как вы тут.

– Ммм… Очень мило с твоей стороны! – ответила Тиффани, но ее вероломный Второй Помысел подумал: «И что бы ты стала делать, если бы роитель напал на нас?»

Перед внутренним взором Тиффани на мгновение предстала Петулия, стоящая перед взбешенной тварью, но в этом не было ничего уж такого смешного, как она было подумала. Петулия стояла бы перед тварью, дрожа от страха так, что все ее бесполезные амулеты бренчали бы, она почти обезумела бы от страха… но она бы не побежала. Она думала, что здесь может оказаться что-то очень страшное, но тем не менее, прилетела нас проведать.

– Как тебя зовут, моя милая? – спросила госпожа Ветровоск.

– Ммм… Петулия Хрящик, госпожа. Я работаю у Гвинифер Черночепчик.

– У старой Матушки Черночепчик? – сказала госпожа Ветровоск. – Весьма неплохо. Она прекрасно разбирается в свиньях. Ты хорошо поступила, что прилетела сюда.

Петулия нервно поглядела на Тиффани.

– Ммм… Как ты себя чувствуешь? Мисс Левел сказала, что ты… приболела.

– Мне намного лучше, спасибо, – с несчастным видом ответила Тиффани. – Слушай, я очень извиняюсь…

– Ну, ты же была больна, – сказала Петулия.

И вот что еще отличало Петулию. Она всегда старалсь думать о других только самое хорошее. Было в этом что-то тревожное, особенно если вы знали, что это о вас она пытается думать все самое лучшее.

– Вы собираетесь вернуться домой после Проб? – продолжала Петулия.

– Проб? – переспросила Тиффани, вдруг растерявшись.

– Ведьминские Пробы, – пояснила госпожа Ветровск.

– Сегодня, – добавила Петулия.

– Я совсем забыла о них! – сказала Тиффани.

– Я не забыла, – спокойно ответила старая ведьма. – Я никогда не пропускаю Пробы. Не пропустила ни разу за шестьдесят лет. Не окажете ли вы любезность пожилой леди, мисс Хрящик, и не отправитесь ли назад в домик мисс Левел, чтобы передать ей наилучшие пожелания от госпожи Ветровоск и сообщение, что мы направимся прямиком на Пробы? Кстати, как она?

– М… Она жонглировала шарами без помощи рук! – сказала Петулия с изумлением. – И вы знаете? Я видела синего фея! В саду!

– Правда? – сказала Тиффани с упавшим сердцем.

– Да! Он был двольно грязный, должна сказать. И когда я спросила у него, правда ли он фея, он сказал… ммм… «я фея большой, вонючей, ужасно колючей, жгучей крапивы из Страны Колокольчиков» и он назвал меня «отвраткой». Ты не знаешь, что это значит?

Тиффани взглянула в круглое личико, взирающее на нее с надеждой. Она было открыло рот, чтобы ответить: «Это слово означает того, кто любит фей», но вовремя остановилась. Это было бы нечестным. Тиффани вздохнула.

– Петулия, ты видела Нак Мак Фигла, – ответила она. – Они вроде фей, но не такие милашки. Мне очень жаль. Они хорошие… Ну, более или менее… но они совсем не милашки. И «отвратка» что-то вроде ругательства. Хотя я не думаю, что какое-то особенно плохое.

Выражение лица Петулии какое-то время не менялось, наконец она сказала:

– Значит это все-таки был фея?

– Да. Технически.

Круглое румянное лицо улыбнулось.

– Хорошо, а я-то удивлялась, потому что он, ммм… ну знаешь… писал прямо на садового гномика мисс Левел?

– Это точно фигл, – сказала Тиффани.

– Ну что же, я думаю, что и большая, вонючая, ужасно колючая, жгучая крапива тоже должна иметь фей, как и любое другое растение, – ответила Петулия.

Глава одиннадцатая
Артур

Когда Петулия улетела, госпожа Ветровоск топнула ногой и сказала:

– Нам пора, юная леди. До Ширклифа почти восемь миль. Мы не успеем добраться до открытия.

– А как же роитель?

– Ну, если он захочет, то может пойти тоже, – госпожа Ветровоск улыбнулась. – Ох, ну не хмурься ты так. На Пробах бывает не менее трех сотен ведьм и они уже почти все собрались. Безопаснее места и быть не может. Или ты хочешь встретится с роителем прямо здесь? Я думаю, мы можем это устроить. Роитель двигается довольно медленно.

– Нет! – ответила Тиффани, громче, чем ей хотелось. – Нет, потому что… все не так, как кажется. Мы все делаем неправильно. Ээ… я не могу объяснить. Но это все из-за третьего желания.

– Которое тебе не известно?

– Да. Но я надеюсь, что скоро его узнаю.

Ведьма уставилась на нее.

– Да, я тоже на это надеюсь, – сказала она. – Ну что же, нет смысла стоять здесь. Надо двигаться. – И с этими словами старая ведьма подобрала свое одеяло и тронулась в путь, словно ее потащили на веревке.

– Мы даже не позватракали! – сказала Тиффани, босаясь за ней вслед.

– Я наелась мышей ночью, – кинула госпожа Ветровоск через плечо.

– Да, но вы же на самом деле их не ели, верно? – сказала Тиффани. – На самом-то деле их ела сова.

– Технически, да, – согласилась госпожа Ветровоск. – Но если ты всю ночь мысленно ешь мышей, то просто удивительно, как сильно тебе не захочется думать о еде на следующее утро. А может и вообще никогда не захочется.

Она кивнула на удаляющуюся фигурку Петулии.

– Твоя подруга? – спросила она, продолжая идти вперед.

– Ээ… Если это и так, то я этого не заслужила, – ответила Тиффани.

– Хммм, – сказала госпожа Ветровоск. – Что же, иногда мы получаем то, что не заслужили.

Для своего возраста госпожа Ветровоск ходила довольно быстро. Она шагала по траве так, словно ее оскорбляло расстояние. И ей еще кое-что хорошо удавалось.

Она разибралась в тишине. Она шла и лишь ее длинная юбка, цепляющаяся за вереск, шуршала, но этот шорох каким-то образом слился с фоном.

В наступившей тишине стали слышны отголоски воспоминаний. После роителя их остались сотни. Большинство из них были так слабы, что лишь создавали легкое неудобство в голове. Но ископаемый древний тигр по прежнему ярко пылал в глубине ее мозга, а за ним прятался гигантский ящер. Они были машинами для убийства, наиболее могущественными созданиями в мире – когда-то давно. Роитель захватил их обоих и они погибли, сражаясь.

Он всегда захватывал свежие тела и сводил их с ума, заставляя искать могущества, что неминуемо приводило к смерти… и только Тиффани задалась вопросом почему? Память подсказала: «Потому что он боится».

«Чего боится? – подумала Тиффани. – Он так могущественен!»

Кто знает? Но он обезумел от ужаса. Совсем набрендился!

– Вы Сентимент Суетон, так? – сказала Тиффани и тут уши проинформировали ее, что она произнесла это вслух.

– Разговорчивый какой, а? – откликнулась госпожа Ветровоск. – Болтал без умолку, пока ты спала. Был о себе очень выского мнения. Я полагаю, что именно поэтому его воспоминания до сих пор держатся вместе.

– Однако, он не видит разницы между сбрендившим и набрендившимся, – заметила Тиффани.

– Воспоминания тускнеют, – задыхаясь ответила госпожа Ветровоск. Она остановилась и прислонилась к скале.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Тиффани.

– Здорова как бык, – со свистящим дыханием ответила госпожа Ветровоск. – Сейчас откроется второе дыхание. Ничего, осталось еще шесть миль.

– Я заметила, что вы немного прихрамываете, – сказала Тиффани.

– Да неужели? Тогда прекрати замечать!

Ее крик – приказание, эхом отразился от скал.

Когда эхо замолчало, госпожа Ветровоск раскашлялась. Тиффани побледнела.

– Должно быть, – сказала старая ведьма, – я чем-то подавилась. Не иначе, эти мыши. – Она снова закашлялась. – Мои знакомые, те из них, кто так или иначе этого заслужил, называют меня бабушкой. Я не буду возражать, если ты будешь так меня называть.

– Бабушка Ветровоск? – спросила Тиффани, вытряхнутая из потрясения новым потрясением.

– Технически – нет, – быстро добавила госпожа Ветровоск. – Это так они говорят, чтобы продемонстрировать уважение – Матушка Такая-то, Тетушка Эдакая или Нянюшка Как-ее-там. Чтобы показать, что ведьма… ведьму… что она…

Тиффани не знала, то ли ей смеяться, то ли плакать.

– Я знаю, – ответила она.

– Знаешь?

– Так же было с бабушкой Болит, – продолжала Тиффани. – Она была моей бабушкой, но все на Мелу звали ее бабушкой Болит.

Она знала, что миссис Болит не подходит. Нужно было какое-то большое, теплое, обнимающее слово. Бабушка Болит была для всех.

– Это как быть бабушкой для всех, – сказала она вслух, но про себя подумала: «Бабушкой, которая рассказывает всем сказки!»

– Ну так вот. Так оно и есть. Бабушка Ветровоск, – сказала бабушка Ветровоск и быстро продолжила: – Но не технически. А сейчас нам лучше поторпиться.

Она выпрямилась и пошла дальше.

Бабушка Ветровоск. Тиффани обкатывала в уме эти слова. Она никогда не видела свою вторую бабушку, которая умерла до ее рожения. Называть кого-то другого бабушкой было странным, но вот чудно, это казалось правильным. У вас вполне могут быть две бабушки.

Роитель следовал за ними. Тиффани чувствовала его. Но он продолжал держаться поодаль. В этом какая-то хитрость, привести его на Пробы, думала она. У бабушки Ветровоск – у нее аж мозги звенели, когда она мысленно выговаривала это слово – у бабушки был какой-то план. У нее должен был быть план.

Но… Что-то было не так. Она никак не могла поймать какую-то мысль, которая исчезала каждый раз, когда ей казалось, что она ухватила ее. Роитель вел себя не так, как следовало.

Тиффани старалсь идти рядом с Матушкой Ветровоск.

Появились первые признаки, что они уже почти дошли места проведения Проб. Тифани заметила три метлы, летящие в одном с ними направлении. Они вышли на хорошую дорогу, по которой шли группы людей, среди которых виднелись остроконечные шляпы.

Дорога вела через лес в холмы, петляла среди лоскутного одеяла крошечных полей, пока не достигла высокой изгороди, из-за которой доносился духовой оркестр, исполнявший попурри из популярных песен. Музыка звучала так, словно музыканты в орекстре не смогли договориться друг с другом, какие именно песни считать популярными.

Тиффани аж подпрыгнула, заметив воздушный шарик, парящий над деревьями. Ветер подхватил его и понес, но это был лишь шарик, а не лишний Брайан. Она могла в этом не сомневаться, потому что вслед за шариком летел вопль, полный ярости, смешанной с протестом: «АААаааааахааачууушаааииииик!». С таким традиционным криком маленький ребенок знакомится с важным уроком – с шариками, а также и с самой жизнью, необходимо знать, когда веревочку отпускать нельзя. Весь смысл воздушных шариков заключается в том, чтобы преподать детям такой урок.

Но сегодня в небо поднялась метла с пассажиркой в остроконечной шляпе, поймавшей шарик и вернувшей его владельцу.

– Раньше все было не так, – проворчала Матушка Ветровоск, направляясь к воротам. – Когда я была молодая, мы обычно собирались где-нибудь на лугу сами по себе. Но сейчас, о нет, сейчас это Выходной День Для Всей Семьи. Ха!

Перед воротами, ведущими на поле, толпились люди, но в этом «Ха!» было что-то особенное. Толпа расступилась, как по волшебству, а матери притянули детей к себе, пропуская Матушку Ветровоск прямо к воротам.

У ворот стоял мальчик, продающий билеты, и в данной момент он жалел, что вообще родился на свет.

Матушка Ветросовск уставилась на него, и Тиффани заметила, как его уши покраснели.

– Два билета, молодой человек, – сказала Матушка. Крохотные льдинки прозвенели в ее словах.

– То есть, эээ… один детский и один для лица старшего возраста? – пролепетал мальчик.

Матушка наклонилась к нему и спросила:

– Что значит «лица старшего возраста», молодой человек?

– Это как… Ну знаете… Вроде старичья, – пробормотал мальчик. Его руки дрожали.

Матушка наклонилась поближе. Мальчик очень, очень сильно хотел попятиться, но его ноги приросли к земле. Все, что он мог сделать, это отклониться назад.

– Молодой человек, – сказала Матушка. – Я ни сейчас и никогда раньше не была старичьем. Мы возьмем два билета, вот эти на доске, по пенни за штуку. – Ее рука стремительно, как голова змеи, метнулась вперед. Мальчик пискнул и отпрянул.

– Вот два пенни, – сказала Матушка Ветровоск.

Тиффани поглядела на руку Матушки. Большой и указательный пальцы были крепко сжаты, но между ними не было никаких монет.

Тем не менее, мальчик, жутко улыбаясь, сжал несуществующие монеты между своими указательным и большим пальцами. Матушка проворно выхватила билеты из его другой руки.

– Благодарю, молодой человек, – сказала она и прошла в ворота. Тиффани побежала за ней.

– Что вы…? – начала она, но Матушка Ветровоск поднесла палец к губам, и схватив ее за плечо, развернула назад.

Мальчик в воротах все еще таращился на свои пальцы. Он даже потер ими. Затем пожал плечами и разжал пальцы над кожанным мешочком с деньгами.

Дзинь, дзинь…

Толпа у ворот ахнула и кое-кто даже зааплодировал. Мальчик огляделся по сторонам со снисходительной улыбкой, дающей понять, что уж он-то знал, что именно так и произойдет.

– Ага, вот так-то, – сказала довольная Матушка Ветровоск. – А сейчас я бы не отказалась от чашечки чая, да и печенье не помешало бы.

– Бабушка, тут дети, не только ведьмы!

Люди в толпе глазели на них. Бабушка Ветровоск приподняла голову Тиффани за подбородок, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Да ты посмотри по сторонам, а? Сколько здесь амулетов, волшебных палочек и всякого прочего – видимо-невидимо. Да он не посмеет сюда сунуться!

Тиффани огляделась. На поле были расставлены палатки. Во многих из них раполагались увеселительные аттракционы, такие же, какие она видела на ярмарках на Мелу: накидывание подков на шест, бросание мячиков в цель и всякие лотереи. День был жарким и у малышей особой популярностью пользовался Ныряющий Стул. Но шатров предсказателей будущего видно не было, потому что ни один предсказатель не рискнул бы появиться на празднике, где чуть ли не каждый второй мог поспорить с ним или даже надерзить. Зато палаток с товарами для ведьм было полно. Самый большой тент был у ЗакЗака, перед которым он выставил манекен, одетый в накидку «Зефирное море» и шляпу «Небоскреб». Около манекена собралась толпа воздыхателей. В палатках поменьше шла оживленная торговля всякими блестящими и звенящими штучками, которые пользовались особым спросом у самых юных ведьм. Была даже палатка с ловушками снов и ловушками проклятий, среди них последний писк моды – самоочищающиеся ловушки. Какая ведьма стала бы покупать их? Это все равно, что рыба покупала бы себе зонтик.

Значит можно быть уверенным, что роитель не сунется в место, где так много ведьм?

Она повернулась к Матушке Ветровоск.

Которой здесь не было.

Трудно найти ведьму на Ведьминских Пробах. Да, трудно. Легко найти какую-нибудь ведьму, но очень трудно найти именно ту, которую ты ищешь, особенно если ты вдруг почувствовала себя потерянной и одинокой, и паника начала распускаться внутри тебя, словно побег папоротника.

Большинство старших ведьм собрались на площадке, огороженной веревками, где они сидели за столиками и пили чай. Острые концы шляп покачивались, языки неутомимо работали. Похоже, что каждая ведьма в состоянии одновременно разговаривать и слушать всех остальных, хотя этот талант не принадлежит исключительно ведьмам. Как же искать среди них старую женщину в остроконченой шляпе и черном платье?

Солнце стояло уже довольно высоко. Народ собирался на поле. Ведьмы приземлялись на дальнем конце, а через ворота все шли и шли толпы людей. Стоял сильный шум. И везде, куда бы не повернулась Тиффани, суетились черные шляпы.

Проталкиваясь через толпу, Тиффани с отчаянием высматривала любое доброжелательное лицо, например мисс Тик, мисс Левел или Петулию. Если на то пошло, недоброжелательное тоже сгодилось бы – например, миссис Иервиг.

И она гнала от себя мысли. Она старалась не думать, что напугана и одинока в огромной толпе, и что невидимому роителю, там на холме, все это известно, потому что крошечная частичка ее осталась в нем.

Она почувствовала, как роитель зашевелился. Она почувствовала, как он двинулся.

Тиффани протискивалась сквозь группу болтающих без умолку ведьм, их голоса звучали пронзительно и неприятно. Ей стало дурно, словно она слишком долго пробыла на солнце. Мир закрутился вокруг нее.

«Что характерно для роителей, – заговорил тоненький голос где-то в глубинее ее сознания, – это то, что они переняли свои охотничьи повадки у акул…»

– Не хочу я ваших лекций, мистер Суетон, – пробормотала Тиффани. – Я вообще не хочу, чтобы вы были у меня в голове!

Но Сантимент Суетон и при жизни не обращал внимания на других, а его воспоминания не собирались делать этого и сейчас. Он продолжал самодовольно пищать: «В том смысле, что после окончательного выбора жертвы он полностью игнорирует другие привлекательные цели…»

Перед ней расстилалось поле, на котором проводились Ведьминские Пробы, и она заметила, как что-то пересекало его. Что-то двигалось через толпу, раздвигая ее, как ветер стебли травы. Можно было проследить его передвижение. Кто-то падал в обморок, кто-то вскрикивал и оборачивался, кто-то кидался бежать. Ведьмы прекратили сплетничать, повскакивали со своих мест и начали кричать. Но роитель ни на кого не нападал. Его интересовала лишь Тиффани.

Как акула, подумала Тиффани. Убийца из глубин морских, где происходят ужасные вещи.

Она запаниковала и попятилась, сталкиваясь с ведьмами, спешашими к месту переполоха. Тиффани закричала им:

– Вы не сможете остановить его! Вы не знаете, что это такое! Вы будете сражаться с ним и размахивать сверкающими палочками, а он будет продолжать двигаться! Он не остановится!

Она сунула руки в карман и дотронулась до счастливого камня. И до веревочки. И до кусочка мела.

Если бы это была сказка, с горечью подумала она, я бы доверилась своему сердцу и следовала бы за своей звездой и все такое прочее, и все бы закончилось хорошо, как по ВАЛШЕБСТВУ. Но как бы вам не хотелось, вы не в сказке.

Сказка, сказка, сказка…

Третье желание. Третье желание. Третье желание было самым важным.

В сказках джинн, ведьма, или волшебный кот… предлагают вам исполнить три желания.

Три желания…

Она остановила пробегающую мимо ведьму и взглянула в лицо Аннаграмме, которая уставилась на нее в ужасе и попыталась съежиться.

– Пожалуйста, не заколдовывай меня! Прошу тебя! – закричала Аннаграмма. – Я же твоя подруга, правда?

– Ну если ты этого хочешь, но это была не я и мне сейчас гораздо лучше, – ответила Тиффани, зная, что она лжет. Это была она и это было важно. Нельзя забывать об этом. – Быстрее, Аннаграмма! Какое бывает третье желание? Быстрее! Когда ты загадываешь три желания, что обычно желают в конце?

Лицо Аннаграммы скривилось в недовольной гримасе, которая появлялась у нее, когда она сталкивалась с чем-то, что имело наглость оказаться непонимаемым.

– Но почему…?

– Не раздумывай, пожалуйста! Просто ответь!

– Ну… эээ… да хоть что угодно… стать невидимой или… или блондинкой… или… – затрещала Аннаграмма, чей разум дал трещину.

Тиффани покачала головой и отпустила Аннаграмму. Она подбежала к старой ведьме, наблюдающей за суматохой.

– Пожалуйста, это очень важно! Каким бывает третье желание в сказках? Не спрашивайте меня ни о чем, пожалуйста! Только вспомните!

– Эээ… счастье. Счастье, не так ли? – ответила старушка. – Да, несомненно. Здоровье, богатство и счастье. А сейчас я бы на твоем месте…

– Счастье? Счастье… благодарю вас, – ответила Тиффани и в отчаянии стала искать кого-нибудь еще. Третьим желанием было вовсе не счастье, она знала это в глубине своей души. Нельзя стать счастливым с помощью магии и это была еще одна подсказка.

Между палатками торопливо пробиралась мисс Тик. Времени для полумер не осталось, поэтому Тиффани развернула ее к себе и закричала:

– ЗдрасьтеМиссТикКакДелаУМеняВсеХорошоКакоеЖеланиеЗагадываютТретьимБыстроЭтоВажноПожалуйстаНеСпрашивайтеИНеСпорьтеНетВремени!

К чести мисс Тик, она помедлила лишь секунду-другую.

– Загадать еще сто желаний, да? – предположила она.

Тиффани поглядела на нее и затем сказала:

– Спасибо. Нет, но это подсказка.

– Тиффани, здесь… – начала мисс Тик.

Но Тиффани уже увидела Бабушку Ветровоск.

Она стояла посреди поля в центре квадратной площадки, огороженной веревками. Казалось, что никто ее не замечает. Она наблюдала за ведьмами, окружившими роителя. Из суетящейся толпы время от времени вылетали магические искры и разряды. У Бабушки был спокойный, отстраненный вид.

Тиффани отбросила руку мисс Тик, поднырнула под веревку и кинулась к бабушке.

– Бабушка!

Голубые глаза устремились на нее.

– Да?

– В сказках, когда джинн, волшебная лягушка, или крестная фея предлагают вам три желания… какое желание третье?

– Ах, сказки, – ответила бабушка Ветровоск. – Это просто. В любой сказке, которую стоит рассказывать и которая хоть что-то знает о мире, третье желание исправляет вред, нанесенный первыми двумя.

– Да! Вот оно! Вот оно! – завопила Тиффани и слова, прятавшиеся за этим вопросом, вырвались на свободу: – Он не злой! Он не может быть злым! У него нет собственного сознания! Это все три желания! Наши желания! Это как в сказках, где они…

– Расслабься. Сделай глубокий вдох, – сказала Бабушка Ветровоск. Она взяла Тиффани за плечи и развернула ее лицом к мечущейся в панике толпе.

– Ты испугалась на миг и теперь он идет за тобой и он не отступит. Он в отчаянии и ему некуда отступать. Роитель даже не замечает толпу, она ничего для него не значит. Ты – вот за кем он идет. Ты – вот кто будет противостоять ему. Ты готова?

– Но предположим, что я проиграю…

– Я никогда бы не стала тем, кто я есть, если бы предполагала, что проиграю, барышня! Ты победила его однажды, победишь и еще раз!

– Но я могу превратиться во что-нибудь жуткое!

– Тогда на твоем пути стану я, – ответила Бабушка. – Стану я, на своей земле. Но такого не произойдет, правда? Тебе надоели сопливые дети и вздорные мамаши? Тогда вот тебе… нечто совершенно иное. Уже полдень. Пора бы уже начать Ведьминские Пробы, но, ха, кажется об этом все просто забыли. Так вот… Можешь ли ты быть ведьмой посреди бела дня, вдали от своих холмов?

– Да! – другого ответа бабушке Ветровоск и быть не могло.

Бабушка Ветровоск низко поклонилась и сделала несколько шагов назад.

– Что ж, поступайте по своему разумению, мадам, – ответила она.

Желания, желания, желания, растерянно повторяла про себя Тиффани, перебирая в карманах вещицы для запутки. Он не зло. Он дает нам то, что нам, по нашему мнению, хочется! А о чем люди всегда просят? Они просят еще больше желаний!

И нельзя оправдаться, что в твою голову проникло чудовище и заставило тебя так поступать. Ты хотела, чтобы эти деньги были твоими. Роитель лишь перехватил твои мысли.

Нельзя оправдываться: «Но на самом деле деньги взяла не я!» Роитель пользуется лишь тем, что находит – наши маленькие, тайные желания, мечты, приступы ярости – все то, что люди научились игнорировать. И он не позволяет им игнорировать их!

Тиффани вертела в руках вещицы, пытаясь собрать из них запутку, но яйцо выскользнуло у нее из рук и, влекомое притяжением земли, разбилось о носок ее ботинка.

Она уставилась на него, мрак безысходности затмил полуденное солнце. Почему я за нее взялась? Ни разу мне не удалось сплести работающую запутку, так почему же я начала ее делать? Потому что я верила, что на этот раз у меня получится, вот почему. Как бывает в сказках – раз, и все хорошо.

Но я не в сказке и яиц больше нет…

Высоко в небе закричала птица, сердце Тиффани трепыхнулось и она почувствовала себя дома. Это был ястреб-канюк, летящий со строны солнца. Он становился все больше и больше, снижаясь над полем.

Пролетев над головой Тиффани, птица стрелою взмыла в небо и с его когтей с воплем «Кривенс!» сорвалось что-то маленькое.

Роб Всякограб камнем падал на землю, но неожидано над ним хлопком вздулся купол из такни. Вернее два купола, или, говоря проще, «параштаны», одолженные Робом Всякограбом у Хаммиша.

Падение замедлилось и Роб, отпустив завязки, упал прямо в запутку.

– Ты что ль думала, мы тя кинули? – закричал он, хватаясь за нити. – Ковы на мне! Давай плети!

– Что? Я не могу! – ответила Тиффани, пытаясь вытряхнуть его из запутки. – Только без тебя! Я убью тебя! Я всегда разбиваю яйца! И что за оковы?

– Неча перечить! – вскричал Роб, прыгая в нитках. – Плети! Али ты не карга холмов наших? Ведомо мне, что карга!

Мимо пробегали люди. Тиффани подняла голову. Она подумала, что видит очертания роителя, покрытого пылью.

Она взглянула на переплетение нитей и на ухмыляющегося Роба.

Время настало.

Ведьмы улаживают все, сказал ее Второй Помысел. Перейди через «не могу».

Тааак.

Почему запутки раньше не работали? Потому что в этом не было никакой необходимостиь. Не было мне нужно, чтобы запутка работала.

А сейчас мне нужна помощь запутки. Нет. Мне нужна моя собственная помощь.

Итак, думай об этом. Не обращай внимания на шум, не обращай внимания на роителя, скользящего к тебе по истоптанной траве…

Она вплела в запутку то, что было у нее при себе, как и полагается. Успокойся. Не торопись. Посмотри на запутку. Обдумай происходящее. В запутке все ее памятки из дома…

Нет. Не все. Далеко не все. На этот раз она смогла предугадать в запутке очертания того, что еще не вплела в нее…

…и, рывком сорвав с себя ожерелье, опустила лошадку в сплетение нитей.

Внезапно ее мысли стали холодными и прозрачными, как лед, чистыми и ясными, такими, как и требовалось. Посмотрим… это больше подходит сюда… а вот это надо потянуть вот так…

Движение вдохнуло жизнь в серебряную лошадку. Она плавно повернулась, проходя через нити и Роба Всякограба, который только и сказал:

– Не больно ни чуточки! Давай дальше!

Тиффани чувстовала, что ее ноги дрожат. Лошадка, сверкая, вертелась.

– Не хочу я тя подгонять, – вставил Роб Всякограб, – но поторопись!

«Я далеко от дома, – Тиффани по прежнему мыслила ясно и четко, – но могу видеть своб землю. Сейчас я открою глаза. Сейчас я открою свои глаза еще раз…

Ах…

Могу ли я оставаться ведьмой, покинув свои холмы? Конечно могу. Я никогда по настоящему не покидала тебя, Земля Под Волной…»

Пастухи на Мелу почувствовали, как земля задрожала, словно под травой грянул гром. Птицы взлетели из кустов. Овцы подняли головы.

Земля задрожала еще раз.

Потом некоторые люди говорили, что видели, как какая-то тень пересекла солнце. Другие сказали, что слышали стук копыт.

Мальчик, ловящий зайцев в маленькой долине, где на склоне был вырезан Конь, сказал, что склон взорвался и конь выпрыгнул высоко в небо, белый, как мел, с гривой, как морская волна. Мальчик сказал, что конь облаком взмыл в воздух и понесся к далеким горам, как буря.

Мальчика наказали за выдумки, конечно же, но он посчитал, что оно того стоило.

Запутка светилась. Серебро струилось по нитям. Мерцающий звездный свет исходил от рук Тиффани.

Освещенная им, Тиффани увидела, как роитель потянулся к ней и окутал ее, словно кокон. Невидимый роитель стал виден. Он странно искривлял и отражал свет.

В этих отблесках и сверкании мелькали лица, колеблющиеся, изменяющиеся, как отражения лиц в воде.

Время замедлилось. Сквозь оболочку из роителя Тиффани могла различить ведьм, которые смотрели на нее. Одна ведьма в суматохе потеряла шляпу, но шляпа не упала, а повисла в воздухе. У нее не было времени, чтобы упасть.

Тиффани пошевелила пальцами. Роитель мерцал в воздухе, искажаясь, как поверхность пруда, в который бросили камешек. Он тянул к ней свои щупальца. Тиффани чувствовала его панику, его ужас, словно он сам был пойман…

– Добро пожаловать. – сказала Тиффани.

Добро пожаловать? ответил роитель ее собственным голосом.

– Да. Я приглашаю тебя. Здесь ты будешь в безопасности.

Нет! Мы никогда не бываем в безопасности!

– Здесь тебе ничто не угрожает, – повторила Тиффани.

Пожалуйста! сказал роитель. Приюти нас!

– Волшебник понял о тебе почти все, – продолжала Тиффани. – Ты прячешься в других созданиях. Но он не задумался, почему ты это делаешь. От чего ты прячешься?

От всего, ответил роитель.

– По-моему, я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала Тиффани.

Понимаешь? Понимаешь, каково это – осознавать каждую звезду, каждую былинку? Да. Ты понимаешь. Ты говоришь «снова открыть глаза» и открываешь их на мгновение. Наши глаза открыты вечность. Мы не знаем ни сна, ни отдыха, только бесконечное… беконечное познание, бесконечное восприятие. Всего. Всегда. Как мы завидуем вам, какзавидуем! Как счастливы люди, способные оградить свой разум от бесконечной холодной бездны космоса! Вы владете тем, что зовете… скукой? Это редчайший талант во вселенной! Мы слышали песню, в ней поется «Гори, гори моя звезда…» Какое могущество! Какое дивное могущество! Взять биллион триллионов тонн пылающей материи, огонь невообразимой силы, и превратить его в песню! Вы созидаете маленькие мирки, маленькие истории, возводите раковины вокруг своего разума, ограждающие вас от бесконечности и позволяющие вам просыпаться по утрам без криков!

Совершенно набрендился! – произнес жизнерадостный голос в глубинах памяти Тиффани. Иногда доктора Суетона просто невозможно было удержать.

Бедные, бедные мы, сказал роитель. Нет нам защиты, нет нам покоя, нет нам прибежища. Но ты, ты понимаешь нас. Мы это видим. Внутри твоего ума прячутся другие. Спрячь нас!

– Ты нуждаешься в покое? – спросила Тиффани.

Да, и не только в покое, ответил роитель. У вас, людей, так хорошо получается не замечать. Вы почти слепы и почти глухи. Вы смотрите на дерево и видите… всего лишь дерево, одревенелое растение. Вы не видите всей его истории, не чуствуете, как дерево перекачивает соки, не слышите копошения каждого насекомого в коре, не осязаете химию листьев, не различаете сотни оттенков зеленого, не замечаете малейшие движения литьев вслед за солнцем, неуловимый рост древесины…

– Но ты нас не понимаешь, – сказала Тиффани. – Не думаю, что кто-либо способен выжить после твоего захвата. Ты даешь нам то, что, по-твоему, мы хотим. Даешь сразу, как только мы этого возжелаем, совсем как в волшебных сказках. Но исполнение желаний всегда все портит.

Да, теперь нам это известно. В нас есть твой отголосок. К нам пришло… понимание, ответил роитель. Поэтому мы пришли к тебе просить об исполнении нашего желания. Того желания, что исправит последствия всех предыдущих.

– Да, – сказала Тифани. – Это последнее желание, третье желание. То желание, которое звучит: «Пусть ничего этого не было».

Научи нас, как умереть, сказали голоса роителя.

– Я не знаю, как!

Все люди умеют умирать, сказали голоса роителя. Вы встречаетесь со смертью каждый день ваших коротких, таких коротких жизней. Мы завидуем вашим познаниям. Вы знаете, как положить конец. Вы такие одаренные.

«Я должна знать, как умереть, – подумала Тиффани. – Где-то в глубине души я знаю это. Дайте подумать. Мне надо пройти через „не могу“…»

Она держала в руках сияющую запутку. Запутка все еще излучала свет, но Тиффани в ней больше не нуждалась. Она могла сконцентрировать силу в себе, главное – удержать равновесие.