Текст книги "Шляпа, полная небес"

– Молодец, – сказала мисс Тик. – Я все думала, когда же ты ее заметишь.

«Ха!» – подумала Тиффани.

Мисс Левел подходила к ним и становилась все более и более реальной. Она была одета в черное и все ее черные украшения позвякивали при ходьбе. Тиффани поразили ее очки, необычная вещь для ведьмы. Мисс Левел напомнила Тиффани довольную курицу. И у нее было две руки, как и полагалось.

– Ах, мисс Тик, – сказала она. – А ты, должно быть, Тиффани Болит.

Тиффани уже знала, что надо поклониться; ведьмы не приседают (если только не хотят смутить Роланда).

– Я быстренько переговорю с мисс Левел, Тиффани, если ты не против, – многозначительно сказала мисс Тик. – Это касается только старших ведьм.

«Ха!» – повторила про себя Тиффани, потому что ей нравилось, как это звучит.

– А я тогда пойду и быстренько взгляну вон на то дерево, – ответила она, надеясь, что это прозвучало с убийственным сарказмом.

– Я бы на твоем месте пошла в кустики, солнышко, – сказала ей вслед мисс Левел. – Не люблю прерывать полет из-за таких дел.

Неподалеку росло несколько кустов падуба, которые могли послужить хорошим укрытием, но после того, как с ней обошлись словно она какая-то десятилетка, Тиффани скорее бы позволила своему мочевому пузырю лопнуть.

«Я одолела Королеву Эльфов!» – думала она, направляясь к дереву. Ну ладно, сейчас я уже не вполне понимаю, как мне это удалось, потому что все кажется сном, но я это сделала!

Тиффани разозлилась, что от нее так отделались. Немного уважения никому еще не навредило, а? Как говорила старая ведьма госпожа Ветровоск? «Я отнесусь к тебе с уважением, как ты, в свою очередь, отнесешься с уважением ко мне». Госпожа Ветровоск, та самая ведьма, на которую все остальные ведьмы в глубине души мечтают быть похожей, отнеслась ко мне с уважением, так чего им стоило появить небольшие усилия в этом направлении?

Она произнесла: «Увидь меня».

…и вышла из своего тела, направившись к мисс Тик и мисс Левел в своем невидимом призрачном теле. Тиффани не решалась глядеть вниз, чтобы не заметить отсутствие ног. Когда она повернулась, чтобы посмотреть на свое материальное тело, она увидела саму себя, спокойно стоящую среди кустов падуба, явно слишком далеко, чтобы услышать хоть что-то.

Когда Тиффани незаметно подкралась поближе, она услышала, слова мисс Тик:

– …но пугающе развита не по годам.

– Ох, я никогда толком не ладила с умниками, – ответила мисс Левел.

– Но в глубине души она добрая девочка, – продолжала мисс Тик, что вызвало у Тиффани даже большую досаду, чем «пугающе развита не по годам».

– Вы, конечно, осведомлены о моей ситуации, – услышала Тиффани, подкравшись поближе.

– Да, мисс Левел, но ваша работа – ваша лучшая рекомендация. Вот почему госпожа Ветровоск предложила вас.

– Но я боюсь, что становлюсь немного рассеяной, – забеспокоилась мисс Левел. – Я сюда просто еле долетела, потому что, как дура, забыла очки для дали на моем другом носу…

«На другом носу?» – подумала Тиффани.

Обе ведьмы замерли, как сговорившись.

– У меня нет яйца! – всокликнула мисс Тик.

– Я всегда ношу жука в спичечном коробке для таких случаев! – пискнула мисс Левел.

Их руки шарили по карманам, извелкая из них веревочки, перышки, разноцветные лоскутки…

«Они почувствовали меня! – подумала Тиффани и шепнула: – Не видь себя!»

Она мигнула и покачнулась на каблуках, вернувшись в маленькую фигурку, терпеливо ждущую в кустах падуба. В отдалении мисс Левел лихорадочно плела запутку, а мисс Тик пристально вглядывалась в лес.

– Тиффани, немедленно вернись! – закричала она.

– Иду, мисс Тик, – ответила Тиффани и заторопилась к ним, как положено хорошей девочке.

Они каким-то образом почувствовали меня, думала она. Ну что же, на то они и ведьмы, в конце-то концов, даже если мне они кажутся не очень могущественными…

И тут на нее снова обрушилось давление. Казалось, что оно сплющивает лес и наполняет его ужасным ощущением, что прямо позади тебя что-то стоит. Тиффани упала на колени, прижав руки к ушам, и ее голову сдавила невыносимая боль.

– Готово! – закричала мисс Левел.

Она держала в руках запутку. Ее запутка сильно отличалась от запутки мисс Тик и была сделана из веревочки, вороньих перьев и блестящих черных бусин, а посередке болтался самый обычный спичечный коробок.

Тиффани закричала. Боль пронзила ее, как раскаленная игла, и в ушах оглушительно зажужжали мухи.

Спичечный коробок взорвался.

Затем наступила тишина, и птицы снова запели, и ничего не напоминало о случившемся, лишь на землю плавно опускались кусочки коробка и несколько радужных обрывков надкрыльев.

– Боже-ж ты мой, – сказала мисс Левел. – Какой хороший был жук.

– Тиффани, ты как? – спросила мисс Тик.

Тиффани моргнула. Боль исчезла так же быстро, как и появилась, оставив о себе лишь обжигающие воспоминания. Она с трудом поднялась на ноги.

– Все в порядке, мисс Тик!

– Тогда, будь добра, отойдем на пару слов, – сказала мисс Тик, с суровым видом направляясь к Тиффани.

– Да, мисс Тик?

– Ты… что-нибудь делала? – спросила мисс Тик. – Ты ничего не вызывала, а?

– Нет! Я даже не знаю, как это делать! – ответила Тиффани.

– И это не твои маленькие человечки? – с сомнением спросила мисс Тик.

– Они не мои, мисс Тик. И они ничем таким не занимаются. Обычно они просто бросаются на вас с воплем «Кривенс!» и пинают в лодыжку. Их невозможно не узнать.

– Ну что же, чем бы это не было, похоже, что оно ушло, – сказала мисс Левел. – И нам тоже пора, иначе придется лететь ночью. – Она подошла к стояшему рядом дереву и подобрала вязанку хвороста. По крайней мере, оно выглядело, как вязанка хвороста, потому что так было задумано.

– Мое собственное изобретение, – скромно пояснила мисс Левел. – Никогда не знаешь, что ждет тебя тут, на равнинах. И если нажать на эту кнопку, ручка выскочит… Ох, простите, с ней такое случается иногда. Никто не заметил, куда она улетела?

Ручка нашлась в кустах и была прикручена на место.

Тиффани, девочка, которая имела привычку слушать, что говорят люди, пристально изучала мисс Левел. У нее определенно был только один нос на лице и неловко было даже представлять, где мог находиться другой и для чего он был нужен.

Затем мисс Левел вытащила веревку из кармана и передала ее кому-то, кого здесь не было.

Тиффани была уверена, что именно это она и сделала.

Она не уронила веревку, не бросила, она просто протянула ее и отпустила, в полной уверенности, что вешает ее на невидимый крючок.

Веревка упала в мох. Мисс Левел поглядела вниз и нервно рассмеялась, заметив, что Тиффани не спускает с нее глаз.

– Ах я растяпа, – сказала она. – Подумала, что я стою там! В следующий раз забуду, где моя собственная голова!

– Ну… Если вы о той, что у вас на плечах, – осторожно ответила Тиффани, – то она все еще на своем месте.

Старый чемодан был привязан к прутьям метлы, зависшей в нескольких футах над землей.

– Вот какое замечательное удобное сиденье получилось, – сказала мисс Левел, превратившаяся в комок нервов, как это обычно происходило с теми, на кого слишком пристально смотрела Тиффани. – Хватайся за меня сзади. Эээ. Я так всегда и делаю.

– Вы всегда держитесь за саму себя сзади? – спросила Тиффани. – Но как…

– Тиффани, я всегда с одобрением относилась к твоей прямолинейной манере задавать вопросы, – громко встряла мисс Тик. – Но сейчас не могла бы ты проявить любезность и позволить мне похвалить тебя за умение промолчать! Садись на метлу позади мисс Левел, я уверена, ей не терпится вылететь, пока светло.

Мисс Левел вскарабкалась на метлу, которая закачалась под ней. Она приглашающе похлопала по метле рукой.

– Ты ведь не боишься высоты, а, солнышко? – проворковала она, когда Тиффани устроилась позади нее.

– Нет, – ответила Тиффани.

– Я заскочу к вам, когда начнутся Ведьминские Пробы, – сказала мисс Тик. Тиффани почувствовала, как метла плавно понимается в воздух. – Будьте осторожны!

Как оказалось, когда мисс Левел спросила у Тиффани, не боится ли та высоты, она сильно ошиблась с вопросом. Тиффани совершенно не боялась высоты. Она не зажмуриваясь проходила мимо самых выскоих деревьев. Ее совершенно не тревожил вид огромных, вздымающихся ввысь гор.

А вот чего она боялась на самом деле, хотя и не осознавала этого до сих пор, так это глубины. Она до смерти страшилась долгого падения с небес, такого долгого, что она успела бы задохнуться от крика, прежде чем врезалась в скалы с такой силой, что сама превратилась бы в желе, а все ее косточки раздробились в порошок. На самом деле ее страшила земля, там, далеко внизу. Мисс Левел не мешало бы хорошенько подумать, прежде чем задавать вопросы.

Тиффани вцепилась в пояс мисс Левел и уставилась ей в спину.

– Ты когда-нибудь летала, Тиффани? – спросила ведьма, когда они взлетели.

– Мнм! – выдавила Тиффани.

– Если хочешь, я могу сделать небольшой круг, – сказала мисс Левел, – Отсюда открывается такой чудесный вид.

Ветер стремительно рванулся навстречу Тиффани. Воздух здесь был намного холоднее. Тиффани не сводила глаз с платья прямо перед собой.

– Ну что, хочешь? – спросила мисс Левел, стараясь перекричать ветер. – На это потребуется лишь минутка!

Тиффани просто не успела отказаться, к тому же она была уверена, что стоит ей открыть рот, как ее тут же стошнит. Метла накренилась и мир под ней стал поворачиваться.

Ей ни на что не хотелось смотреть, но она помнила, что ведьмы должны проявлять любопытство на грани приличия. Чтобы быть ведьмой, она просто обязана была посмотреть.

Тиффани рискнула глянуть вниз и увидела под собой мир. Красно-золотое зарево заката освещало землю, и дома в Двурубахах отбрасывали длиные тени, так же, как и все леса и деревеньки за ними, вплоть до пологих холмов Мела…

…который пылал алым, и белое изображение коня отсвечивало золотым, как гигиантское украшение. Тиффани уставилась на него. В меркнущем свете вечера, в тенях заходящего солнца, он казался живым.

Ей нестерпимо захотелось спрыгнуть, полететь назад, попасть туда хоть как – зажмурившись и стукнув каблуками друг о дружку, сделать хоть что-нибудь…

Нет! Она же прогнала эти мысли? Она должна учиться, а на холмах ее учить некому!

Но Мел был ее миром. Она ступала по нему каждый день. Она могла чувствовать под своими ногами его древнюю жизнь. Эта земля вошла в ее кости, точно так, как говорила Бабушка Болит. Эта земля была и в ее имени – на старом языке Нак Мак Фиглов ее имя означало «Землю под Волнами». Мысленно она побывала в доисторическом море, где рождался Мел под идущим миллионы лет дождем из крошечных ракушек. Тиффани ступала по земле, созданной из жизни, слушала ее и мыслила за нее. И ей было просто не по силам видеть ее такой маленькой и одинокой, заброшенной среди бескрайних просторов. Она должна вернуться…

На мгновение метла задрожала в воздухе.

Нет! Я знаю, что должна лететь!

Метла дернулась и ее затошнило, когда метла развернулась в сторону гор.

– Попали в завихрения, – кинула мисс Левел через плечо. – Кстати, мисс Тик предупреждала тебя насчет теплых шерстянных подштанников, солнышко?

Тиффани, все еще ошарашенная, пробормотала что-то, что могло сойти за «Нет». Да, мисс Тик упоминала подштанники и о том, что здравомыслящая ведьма надевает по крайней мере три пары, чтобы не обмерзнуть, но она обо всем забыла.

– О, Господи, – сказала мисс Левел. – Тогда нам лучше «поскакать через ограды».

Метла полетела вниз как камень.

Сколько Тиффани ни пыталась, она так и не смогла забыть этот полет. Они летели над самой землей, которая была сплошным размытым пятном под ногами. Каждый раз, когда они подлетали к изгороди, мисс Левел перепрыгивала через нее с криком «Вот так!» или «Оп-ля!», которые, вероятно, предназначались для ободрения Тиффани. Только это не помогало. Ее дважды вырвало.

Мисс Левел летела склонившись так низко, что почти лежала на метле, позволяя воздуху максимально обтекать ее остроконечную шляпу. Шляпа у нее была довольно низенькая, всего дюймов шесть высотой, похожая на клоунский колпак без кисточек. Как Тиффани потом узнала, такой фасон был задуман для того, чтобы заходить в дома с невысокими потолками, не снимая шляпы.

Спустя какое-то время – Тиффани показалось, что прошла целая вечность – они покинули поля и полетели над предгорьями. Вскоре они оставили за собой деревья и под ними оказались быстрые белопенные воды широкой реки, усыпанной камнями. Брызги летели на ботинки.

Затем она услышала, как мисс Левел закричала, стараясь перекрыть рев реки и ветра:

– Откинься немного назад! Здесь довольно каверзный участок!

Тиффани рискнула кинуть взгляд через плечо ведьмы и ахнула.

Воды на Мелу было не так уж и много, лишь маленькие ручьи, которые стекали в долину в конце зимы и полностью пересыхали летом. Конечно, большие реки тоже огибали Мел, но они были медленными и послушными.

Река впереди не была ни медленной, ни послушной. Она текла прямо вверх.

Вода устремлялась в темное небо, достигая звезд. Метла последовала за ней.

Тиффани с воплем откинулась назад и не замолкала, пока метла, став вертикально, карабкалась вверх по водопаду. Ей, конечно же, было известно это слово – водопад, но оно не было таким большим, таким мокрым и, что важнее всего, таким громким.

Водяная пыль промочила ее. Грохот бил по ушам. Тиффани вцепилась в пояс мисс Левел, пока они медленно поднимались сквозь брызги и грохот. Она чувствовала, что может соскользнуть в любую минуту…

…и затем ее бросило вперед, а шум водопада стал затихать, когда метла снова устремилась вдоль, а не вверх, скользя над поверхностью все еще пенящяйся и бурлящей реки. Но по крайней мере, река проделывала все это на земле.

В вышине над ними был мост и крутые берега обрамляли холодные скалы, но они становились все ниже, и воздух потеплел, и наконец метла заскользила над спокойной водной гладью, даже и не подозревающей, что ждет ее впереди.

Спустя какое то время мисс Левел снова начала длинный подъем над полями, которые были зеленее и меньше, чем на Мелу. Снова появились деревья и глубокие ущелья, густо заросшие лесами. Но вот погасли последние солнечные лучи и вскоре под ними была лишь темнота.

Тиффани должно быть задремала, прильнув к мисс Левел, потому что она резко проснулась, когда метла остановилась. Они висели в воздухе, а внизу, на земле, кто-то выложил круг из огоньков. Свечные огарки горели в старых банках.

Аккуратно, медленно поворачиваясь на месте, метла опускалась, пока не замерла прямо над травой.

В эту минуту ноги Тиффани решили расплестись и она упала.

– Давай-ка, вставай! – жизнерадостно сказала мисс Левел, помогая ей встать. – Ты молодчина!

– Извините, что кричала и что меня рвало… – пробормотала Тиффани, спотыкаясь об одну из банок и опрокидывая ее. Она пыталась разглядеть хоть что-нибудь в темноте, но голова кружилась. – Кто зажег свечи, мисс Левел?

– Я зажгла. Пойдем-ка в дом, холодает… – начала говорить мисс Левел.

– Ага, с помощью магии, – пробормотала Тиффани, все еще ошеломленная полетом.

– Ну, это можно сделать и с помощью магии, да, – ответила мисс Левел. – Только я предпочитаю спички. Они требуют меньших усилий и довольно волшебные сами по себе, если хорошенько подумать. – Она отвязала чемодан от метлы и сказала: – Ну вот мы и дома! Я надеюсь, тебе тут понравится!

Слова опять были произнесены с этой самой жизнерадостностью. Даже когда ее тошнило и голова кружилась и ей как можно скорее хотелось узнать, где находится уборная, уши Тиффани продолжали внимательно слушать, а мозг, какой бы усталой она не была, не переставал размышлять. И Тиффани думала: «Эта жизнерадостность уже трескается по краям. Что-то здесь не так…»

Глава третья
Ум хорошо, а две головы лучше

Где-то впереди был дом, но Тиффани мало что удавалось разглядеть в темноте. Вокруг дома росли яблони. Когда она неуверено шла за мисс Левел, ее лица коснулось что-то, висящее на ветке. Оно с тихим звоном качнулось в сторону. Где-то неподалеку шумела вода.

Мисс Левел открыла дверь. Они вошли в маленькую, ярко освещенную и на удивление опрятную кухонку. В железной печке весело горел огонь.

– Ммм… Раз я ваша ученица, – сказала Тиффани, все еще не пришедшая в себя после полета, – я заварю чай, только покажите мне, где что лежит…

– Нет! – воскликнула мисс Левел, взмахнув руками. Казалось, что крик ошарашил ее саму, потому что она здрожала и быстро опустила руки. – Нет… Я… Я и думать об этом не хочу, – сказала она более нормальным голосом и попыталась улыбнуться. – Хватит с тебя на сегодня. Сейчас я покажу тебе спальню и где что находится. Потом принесу тушеного мяса и завтра можно будет приниматься за учебу. Спешить ни к чему.

Тиффани поглядела на булькающий горшочек на печке и буханку хлеба на столе. Судя по запаху, хлеб был только что испечен.

Вот в чем была беда с Тиффани – в ее Третьем Помысле[2]2
  Первый Помысел – это будничные мысли. Он есть у каждого. Второй Помысел – это мысли о том, как вы думаете. Второй помысел есть у тех, кому нравится размышлять. А Третий Помысел – это те мысли, что наблюдают за миром и думают сами по себе. Третий помысел редко встречается и зачастую приводит к всяким неприятностям. Прислушиваться к своему Третьему помыслу – составная часть ведовства.


[Закрыть]. Это Третий Помысел думал – мисс Левел живет одна. Кто же тогда зажег огонь? Кипящий на печке горшочек нужно помешивать время от времени. Кто его помешивает? И еще, кто-то зажег свечи. Кто?

– Здесь кто-нибудь еще живет, мисс Левел? – спросила она.

Мисс Левел с безнадежным видом оглядела горшочек с хлебом и посмотрела на Тиффани.

– Нет, только я, – ответила она и каким-то образом Тиффани знала, что это правда. Во всяком случае, она не лгала.

– Оставим до утра? – проговорила мисс Левел почти умоляюще. Она выглядела такой несчастной, что Тиффани стало ее по настоящему жалко.

Тиффани улыбнулась.

– Конечно же, мисс Левел.

Затем они быстро обошли дом, освещая дорогу свечой. Рядом с домом была уборная; в ней было два сидения, что показалось Тиффани немного странным, хотя может здесь когда-то жило много народа. Еще в доме была отдельная комната для ванны, что по меркам родной фермы было пустой тратой места. В ванной комнате стоял насос и большой котел для нагрева воды. Это было явной роскошью.

Спальня оказалась… милой комнаткой. И это было очень подходящим для нее словом. Повсюду были оборочки. Все, на что можно было накинуть покрывало или салфеточку, было покрыто. Комнату пытались сделать… веселенькой, как будто радующейся тому, что она служит спальней. На ферме в комнате Тиффани на полу лежал лоскутный коврик, на подставке стояли кувшин с водой и тазик для умывания, еще там были деревянный ящик для одежды, древний кукольный домик и старые ситцевые занавески. И больше ничего. Спальни на фермы предназначались для того, чтобы лечь и закрыть глаза.

В этой комнате был комод. Все содержимое чемодана Тиффани поместилось в одном ящике.

Когда Тиффани села на кровать, та и не скрипнула. На ее старой кровати был такой старый матрас, что в нем было продавлено удобное углубление и пружины издавали звуки различной высоты. Когда ей не спалось, она могла, шевеля разными частями тела, сыграть «Колокола Святого Унгаланта» на пружинах – дзинь дрень трень, трень брень дииинь, динь дзинь дооон, динь динь.

И запах в комнате тоже был другой. Пахло запасной комнатой и чужим мылом.

На дне чемодана лежала маленькая коробочка, которую Тиффани сделал мистер Кубик, фермерский плотник. Изящные поделки были ему не по плечу и коробочка была довольно тяжелой. В ней хранились… памятки.

Например, кусочек мела с окаменевшими остатками, что было большой редкостью. А также ее личная печать для масла (изображение ведьмы на метле), на случай, если ей придется здесь делать масло, и камешек с дыркой, который считался счастливым.

(Тиффани подобрала его, когда ей было семь лет, и тогда же ей рассказали это поверье. Она так и не смогла понять, как дырка в камне делала его счастливым. Но поскольку он сначала хранился у нее в кармане, а потом в деревянной коробочке, в целости и сохранности, то можно было считать, что ему повезло больше, чем его собратьям, которым досталось и от ног, и от проезжающих телег.)

В коробочке также лежала желто-синяя обертка с пачки табака Бравый Мореход, перо ястреба и древнее кремневое острие стрелы, тщательно обернутое в клочок овечьей шерсти. На Мелу таких было полно. Нак Мак Фиглы использовали их для наконечников своих копий.

Она расставила их на крышке комода, положила там же свой дневник, но комната не стала от этого более домашней. Они только подчеркнули ее одиночество.

Тиффани взяла в руки старую табачную обертку и клочок шерсти и понюхала их. Хотя запах был не совсем такой, как в старом пастушьем вагончике, но он был достаточно похожим, чтобы слезы навернулись ей на глаза.

Ей еще никогда не довелось проводить ночь за пределами Мела. Тиффани знала слово «ностальгия», и сейчас она размышляла, не было ли это чувство тем холодным, тонким ощущением, что росло в ней…

Кто-то постучал в дверь.

– Это я, – сказал приглушенный голос.

Тиффани спрыгнула с кровати и открыла дверь. Мисс Левел вошла с подносом, на котором были миска с тушеной говядиной и кусок хлеба. Она поставила поднос на маленький столик около кровати.

– Когда поешь, оставь его за дверью, позже я снесу его вниз, – сказала мисс Левел.

– Большое спасибо, – ответила Тиффани.

Мисс Левел задержалась в дверях.

– Так здорово, что будет кто-то, с кем можно поговорить, кроме самой себя. Надеюсь, тебе не захочется уезжать, Тиффани.

Тиффани с готовностью улыбнулась. Она подождала, пока не закрылась дверь и на лестнице не послышались шаги мисс Левел, и затем на цыпочках подошла к окну и проверила, были ли там решетки.

Что-то пугающее было в выражении лица мисс Левел. Оно было одновременно голодным и полным надежды, и умоляющим, и испуганным.

Тиффани также проверила, может ли она запереть дверь изнутри.

Тушеное мясо и в самом деле имело вкус тушеной говядины, а не вкус – возьмем совершенно и полностью случайно в качестве примера – тушеного мяса ее несчастной предшественницы.

Чтобы быть ведьмой, надо иметь очень хорошее воображение. Но прямо сейчас Тиффани пожелала, чтобы ее воображение оказалось не настолько хорошим. Однако, госпожа Ветровоск и мисс Тик не отправили бы ее сюда, если бы это было опасно, так ведь? Ведь так?

Могли бы и отправить. Запросто могли бы. Ведьмы не верят в легкую жизнь. Они считают, что вы должны использовать мозги. Если вы не пользуетесь мозгами, то вам в ведьмах делать нечего.

Жизнь сложна, говорили они. Учись быстро схватывать.

Но… они бы дали ей шанс, так ведь?

Конечно дали бы.

Возможно.

Она почти доела тушеное мясо, приготовленное вовсе-не-из-людей-честно-пречестно, как кто-то попытался забрать миску у нее из рук. Миску очень острожно потянули, и когда Тиффани машинально дернула ее к себе, все тут же прекратилось.

Тааак, подумала она. Еще одна странность. Ну что же, на то он и ведьмин дом.

Теперь что-то потащило ложку, но тут же перестало, как только Тиффани потянула ложку к себе.

Тиффани положила пустую миску и ложку на поднос.

– Ну вот, – сказала она, надеясь, что ее голос звучал не слишком напуганным. – Я закончила.

Поднос взмыл в воздух и плавно направился к двери, где опустился на пол с тихим стуком.

Защелка на двери отъехала в сторону.

Дверь открылась.

Поднос поднялся и выплыл в дверной проем.

Дверь закрылась.

Защелка задвинулась.

Тиффани слышала, как позвякивала ложка на подносе, плывущем над темной лестничной площадкой.

Тиффани всегда полагала, что прежде чем что-либо предпринимать, важно сначала подумать. И поэтому она подумала: глупо бегать по дому и кричать, что кто-то забрал твой поднос. В конце концов, кем или чем бы это ни было, у него хватило совести запереть за собой дверь, а значит оно уважало ее уединение, даже если и пренебрегло им.

Тиффани почистила зубы, надела ночную рубашку и скользнула в кровать. Уже лежа в кровати, она задула свечу.

Через секунду она встала, снова зажгла свечу и с некоторым усилием пододвинула комод к двери. Она не вполне была уверена, правильно ли поступает, но на душе стало немного полегче.

И она снова улеглась в темноте.

Тиффани привыкла спать под блеяние овец в низинах и редкий звон их колокольцев.

Здесь в горах ни овец, ни их колольчиков не было. Некому было блеять и звенеть, и каждый раз, когда эти звуки не раздавались, она просыпалась, думая – что это было?

Но в конечном счете она все-таки заснула, потому что помнила, как просыпалась посреди ночи, услышав, как комод очень медленно перетаскивается на прежнее место.

Тиффани проснулась все еще живая и не порезанная на кусочки, когда небо на востоке немного просветлело. За окном пели незнакомые птицы.

В доме стояла полная тишина и она подумала: я ученица, верно? Это моя работа – вычистить очаг и зажечь огонь. Я знаю правила.

Она села и оглядела комнату.

Ее одежда была акуратно сложена на комоде. Мелок с окаменелостью, счастливый камешек и другие памятки исчезли и только после лихорадочных поисков она обнраужила их в коробке в чемодане.

– В общем так, – сказала она, обращаясь к комнате в целом. – Я карга, вы знаете. Если здесь есть кто из Нак Мак Фиглов, появитесь сию же минуту!

Ничего не произошло. Да она все равно ничего и не ожидала. Нак Мак Фиглы к уборке большого интереса не проявляли.

Ради эскперимента она взяла подсвечник с прикроватного столика, поставила его на комод и стала ждать. Опять ничего не произошло.

Тиффани отвернулась к окну и тут же раздался тихий звук.

Когда она повернула голову обратно, подсвечник стоял на столе.

Что же… сегодняшний день будет днем ответов на все вопросы. Тиффани наслаждалась своей злостью. Злость отвлекала ее от мыслей о доме и о том, как сильно ей хотелось бы вернуться.

Она начала одеваться и нащупала в кармане платья что-то мягкое и хрусткое.

Ох, как же она могла забыть? Но у нее был такой беспокойный день, слишком много хлопот, да и как бы то ни было, может быть ей и хотелось забыть.

Тиффани достала подарок Роланда и осторожно развернула оберточную бумагу.

Это было ожерелье.

Это был Конь.

Тиффани уставилась на него.

Это не изображение коня, но то, что конь есть… Оно было вырезано в дерне в доисторические времена народом, который смог передать несколькими линиями все, что составляет сущность коня: его силу, изящество, красоту и скорость, стремящиеся вырваться из под власти холма.

И затем, кто-то – сообразительный и высоко ценящий свои изделия – сделал Коня из серебра. Конь был плоский, как и тот на склоне холма, и он не был цельным. Ювелир аккуратно соединил между собой части тела тоненькой серебряной цепочкой. Когда Тиффани в изумлении подняла подвеску, неподвижно висящий конь, казалось, помчался в утреннем свете.

Она надела ожерелье. И… в комнате не было зеркала, даже маленького ручного. Нууу раз так…

– Увидь себя, – произнесла Тиффани.

Далеко внизу, на равнинах, нечто, упустившее след, пробудилось от сна. Долю секунды ничего не происходило, и затем туман на полях заколыхался, когда нечто невидимое двинулось сквозь него, жужжа, как роящиеся мухи…

Тиффани закрыла глаза, сделала два маленьких шага в сторону, повернулась вокруг себя и осторожно открыла глаза.

Вот она стоит прямо перед собой, неподвижная, как на картинке. Подвеска прекрасно смотрится с ее новым платьем – серебряное на зеленом.

Тут она подумала, во сколько ожерелье могло обойтись Роланду. И еще – зачем он это сделал.

– Не видь себя.

Тиффани медленно сняла ожерелье, снова завернула его в оберточную бумагу и положила в коробку вместе с другими памятками о доме. Она нашла одну из открыток с видом Двурубах и карандаш, и старательно написала Роланду короткое благодарственное письмо. Тут она почувствовала угрызения совести и заботливо сообщила своим родителям на другой открытке, что все еще жива.

Затем, пребывая в задумчивости, она спустилась вниз.

Ночью было слишком темно, и поэтому Тиффани не заметила плакаты, висевшие на стене вдоль всей лестницы. Это были цирковые плакаты с клоунами и животными, с объявлениями, написанными в старомодном стиле, все строчки вразнабой.

Объявления гласили:

Захватывающее зрелище! Спешите! Спешите! Спешите!

Цирк трех арен профессора Монти Бладдера

И

Шкатулка с диковинками!!

Изумительный Джек-Выкрутас,

Положит голову льва

В свой собственный рот!!!

Лошадь с головой вместо хвоста!

Спешите видеть Эвакуацию!!!

Клоуны! Клоуны! Клоуны!

Летающие братья Пастрами, попирающие силы гравитации – величайшие силы во вселенной – без сетки

Мул, отбивающий чечетку!

Чудесные Топси и Типси

Поразительное представление – чтение мыслей на расстоянии

И все в таком духе, даже самые крошечные объявления. Эти плакаты были слишком необычными и красочными для затерянного в лесу домика.

Она нашла кухню. Там было холодно и тихо, только часы тикали на стене. Обе стрелки отвалились и лежали под циферблатом за стеклом. Поэтому, хотя часы и продолжали отмерять время, показывать его кому бы то ни было они не собирались.

Кухня была слишком аккуратной по сравнении с другими кухнями. В ящике буфета, стоящего рядом с раковиной, ложки, вилки и ножи были разложены по специальным отделениям, и это немного тревожило. Конечно, на всех кухнях, где довелось побывать Тиффани, каждый ящик был предназначен для хранения определенного вида предметов. Но за долгие годы в них скапливались вещи, не подходящие по размерам – большие половники и кривые штопоры, поэтому ящики всегда застревали, если только вы не набили руку их открывать.

Ради эксперимента Тиффани достала ложку из ее отделения, кинула ее к вилкам и закрыла ящик. Затем она повернулась к буфету спиной.

Ящик открылся и послышалось звяканье – как раз такое, какое издаст ложка, стукнувшаяся о другие ложки, которые соскучились по ней и страстно желают услышать ее рассказы о жизни среди пугающе остроконечного народца.

На этот раз она положила нож к вилкам, задвинула ящик – и прислонилась к нему спиной.

Какое-то время ничего не происходило, а затем она услышала как столовые приборы задребезжали. Шум усиливался. Ящик затрясся. Затем и раковина начала дрожать…

– Ну хорошо, – сказала Тиффани, отпрыгивая в сторону. – Делайте что хотите!

Ящик резко выскочил, нож рыбкой перепрыгнул из одного отделения в другое, и ящик с шумом захлопнулся.

Наступила тишина.

– Кто ты? – спросила Тиффани.

Ответа не последовало. Но ей не нравилось ощущение, разлитое в воздухе. Кто-то был обижен на нее. Так или иначе, это была глупая выходка с ее стороны.

Тиффани быстро вышла в сад. Шум воды, что она слышала ночью, оказался шумом водопада неподалеку от дома. Маленькое водяное колесо качало воду в большой каменный резервуар, из которого в дом шла труба.

В саду повсюду стояли украшения. Это были печальные дешевые статуэтки – кролики с безумной улыбкой, большеглазые глиняные олени, гномы в остроконечных красных колпаках и с таким выражением лица, будто они принимали подозрительные лекарства.

С яблонь и с шестов, понатыканных по всему саду, свисали какие-то штуковины. Чего там только не было – ловушки для снов и ловушки для проклятий, в точь-точь такие, какие висели перед домами по всему Мелу. Некоторые из них выглядели как большие запутки, они медленно вращались и звенели на ветру. Некоторые… Одна из них была похожа на большую птицу, сплетенную из веток, но большинство из них напоминали какое-то выброшенное старье. Правда, довольно необычное старье. Тифани показалось, что некоторые из них поворачивались ей вслед, когда она проходила мимо.