Текст книги "Шляпа, полная небес"

Свет погас. Роб Всякограб все еще висел в нитях, но все его волосы расплелись и стояли дыбом, как красный шар. Вид у него был ошарашенный.

– Я запросто могу пришибить недоумка, – предложил Роб Всякограб.

Тиффани опустила запутку на землю. Роб, слегка покачиваясь, выбрался из нее и Тиффани убрала остатки запутки в карман.

– Спасибо, Роб, – сказала она. – Но я хочу, чтобы сейчас ты ушел. Дело может стать… серьезным.

Конечно, сказать такое было ошибкой.

– Я не уйду! – отрезал он. – Я обещал Дженни приглядать за тобой! Давай, действуй!

Спорить с ним было невозможно. Он занял свою излюбленную позицию – чуть пригнувшись, сжав кулаки и выпятив подбородок – готовый ко всему, жаждущий вызова.

– Спасибо тебе, – сказала Тиффани и выпрямилась.

Смерть находится прямо за нами, думала она. Жизнь заканчивается и вот она, смерть, ожидающая нас. Так что… она должна быть где-то рядом. Совсем рядом.

Должна быть… дверь. Да. Старая дверь из старого дерева. Темная.

Тиффани повернулась. Позади нее в воздухе висела черная дверь.

Петли должны заскрипеть, подумала Тиффани.

Она толкнула дверь и петли заскрипели.

Тааак… подумала она, на самом деле двери не существует. Я рассказываю себе историю про дверь, историю, понятную мне, и я одурачила себя в достаточной степени, чтобы это сработало. Все, что мне нужно, продолжать балансировать на грани реальности. А это трудно, так же, как и не думать о розовом носороге. Но уж коли Бабушка Ветровоск на такое способна, то и я смогу.

Прямо за дверью под звездным небом лежала пустыня черного песка, простирающаяся до самого горизонта.

Ты должна помочь нам перейти порог, сказали голоса роителя.

– Коли ты мя послушаешь, то энтого не сделаешь, – отозвался Роб Всякограб с коленки Тиффани. – Не доверяю я энтому отвратцу ни на йоту!

– В нем есть частица меня. Я доверяю ей, – ответила Тифани. – Роб, я не говорила, что ты должен пойти со мной.

– О, айе? А я буду зрить, как ты туда одна пошла, да? Не дождешься, чтоб я тя в такую минуту покинул!

– У тебя есть клан и жена, Роб!

– Айе, и я не обесчещу их, позволив те ступить во владения Смерти одной, – твердо ответил Роб Всякограб.

Так вот чем мы занимаемся, думала Тиффани, глядя в дверной проем. Мы сторожим границы. Мы помогаем тем, кто не может сам найти путь…

Она набрала полную грудь воздуха и шагнула внутрь.

Ничего не изменилось. Песок под ее ногами скрипел и осыпался, как она и ожидала. Неожиданостью оказалось то, что подброшенный в воздух, он медленно, словно пушинка, падал на землю.

Дверь мягко закрылась за Тиффани.

Блaгодарим тебя, сказали голоса роителя. Что мы должны делать теперь?

Тиффани оглядeлась вокруг и посмотрела на звезды. Звезды были незнакомые.

– Умереть, я думаю, – ответила она.

Но нет «меня», чтобы умереть, сказали голоса роителя. Есть только мы.

Тиффани глубоко вздохнула. Дело было за словами, а в словах она разбиралась.

– Существует поверье, – сказала она, – что когда-то давно мы были просто капельками, плавающими в море, затем стали рыбами, затем ящерами, крысами и обезьянами, а между ними побывали сотнями разных существ. Когда-то давно эта рука была плавником, а затем на ней появились когти! В моем человеческом рту есть острые зубы волка, резцы зайца и жевательные зубы коровы. Наша кровь солона, как море, в котором мы когда-то жили! При испуге наши волосы встают дыбом, точно так же, как встает дыбом шерсть. Мы сами – история! Все, чем мы становились на своем пути к человеку, все еще существует в нас. Продолжать?

Продолжай, ответил роитель.

– Во мне живет память о моих родителях, о родителях моих родителей и о всех моих предках. Эта память проявляется в цвете глаз, в цвете волос. И каждый, кто изменил способ моего мышления, так же живет во мне. Так кто же «я»?

Часть, которая только что рассказала нам эту историю, сказал роитель. Часть, которая истинная ты.

– Ну… да. Но в тебе тоже должна быть эта часть. Ты говоришь «мы» – кто это говорит? Кто говорит, что ты – это не ты? Ты не отличаешься от нас. Просто мы очень и очень хорошо умеем забывать. И мы знаем, когда не надо слушать обезьяну.

Ты нас только озадачила, ответил роитель.

– Древний фрагмент нашего мозга, который хочет стать главной обезьяной и нападает, если ее застать врасплох, – ответила Тиффани. – Она действует, она не думает. Но люди знают, когда не надо быть обезьяной или ящером, или любым другим старым воспоминанием. Но когда ты захватываешь людей, ты заглушаешь человеческую часть. Ты слушаешь обезьяну. Обезьяна не знает, что ей нужно, она знает только то, что она хочет. Нет, ты не «мы». Ты – «я».

Я, мое, сказал роитель. Я. Кто я?

– Может, ты хочешь, чтобы тебе дали имя? Имя может помочь.

Да. Имя…

– Мне всегда нравилось имя Артур.

Артур, повторил роитель. Мне тоже нравится Артур. И если есть я, то я могу перестать быть. Что дальше?

– Существа, которых ты… захватывал, они умирали?

Да, ответил Артур. Но мы… но я не видел, что происходило. Они просто прекращали существовать.

Тиффани поглядела на бескрайний песок. Она никого не видела, но было что-то, предполагающее движение. Возможно случайное изменение освещенности, как будто она уловила мелькание того, что увидеть не могла.

– Я думаю, – сказала Тиффани, – что тебе надо пересечь пустыню.

Что там, на другой стороне? спросил Артур.

Тиффани помедлила.

– Некоторые люди верят, что попадут в лучший мир, – сказала она. – Некоторые думают, что вернутся назад, но в другом теле. Кто-то думает, что там нет ничего. Что он просто прекращает существование.

И что думаешь ты? спросил Артур.

– Я думаю, что нет таких слов, чтобы описать это, – ответила Тиффани.

Это правда? спросил Артур.

– Я думаю, что поэтому каждый должен пересечь пустыню. Чтобы узнать ответ.

Горю желанием узнать поскорее. Спасибо тебе!

– Прощай… Артур.

Она почувствовала движение роителя. Явных признаков не было – так, неколько песчинок сдвинулось с места, что-то зашипело – но он медленно заскользил по черному песку.

– Скатертью те дорога! Чтоб те пусто было! – завопил ему вслед Роб Всякограб.

– Нет, – прервала его Тифани. – Не говори так.

– Айе, но он убивал народ, чтобы жить.

– Он не хотел этого. Он не знал, как устроены люди.

– Но каков чуден вздор ты ему нагородила! – продолжал Роб с восхищением. – Даже гоннаглю не нагородить такого вздора!

Тиффани задумалась, действительно ли ее слова были вздором. Как-то раз она заплатила пяток яиц странствующему учителю за утренний урок «Чудеса Всиленной». Цена за урок была высока, но оно того стоило. Учитель был немного не в себе, даже для учителя, но в его словах был несомненный смысл. Он сказал: наиболее изумительным во вселенной является то, что рано или поздно все существующее будет сделано из уже когда-то существавшего, хотя на это может потребоваться не один миллион лет. Дети захихикали, кто-то стал спорить, но Тиффани уже знала, что мел их холмов когда-то был крошечными живыми существами. Все превращается во что-то, даже звезды.

Хорошее это было утро, особенно когда ей вернули половину яйца за исправление ошибки в слове «Всиленная».

Была ли правда в ее словах? Может, это не имеет значения. Может, достаточно того, чтобы это было правдой для Артура.

Ее глаза, ее внутренние глаза, что распахнулись дважды, начали закрываться. Она чувствовала, как сила начала покидать ее. Нельзя слишком долго пребывать в таком состоянии. Ты так сильно начинаешь ощущать вселенную, что перестаешь ощущать саму себя. Как мудро поступили люди, научившись ограничивать свои умы. Разве есть во вселенной что-нибудь более удивительное, чем скука?

Тиффани присела и набрала горсть песка. Он поднялся над ее ладонью, закручиваясь, как струйка дыма, отражая звездный свет, а затем начал медленно опускаться, так, словно у него было все время мира.

Она никогда еще не чувствовала себя такой усталой.

Она все еще могла слышать внутренние голоса. Роитель оставил после себя несколько воспоминаний. Она могла вспомнить времена, когда звезд не было и когда даже не было такого понятия, как вчера. Она знала, что скрывается за небесами и под травой. Но она не могла вспомнить, когда спала в последний раз, спала по-настоящему, в кровати. Бессознательное состояние не считается. Она закрыла глаза и еще раз закрыла глаза…

Кто-то изо всех сил пинал ее в ботинок.

– Не спи! – кричал Роб Всякограб. – Только не здеся! Не можна тута спати! Подъем!

Все еще в тумане Тиффани заставила себя подняться на ноги, окруженная завитками взметнувшейся пыли, и повернулась к двери.

Которой не было.

На песке виднелись отпечатки ее ног, но они обрывались через пару футов и к тому же медленно исчезали. Вокруг нее ничего не было, только мертвая пустыня.

Она повернулась, чтобы поглядеть на отдаленные горы, но обзор перегораживала высокая фигура в черном, держащая в руках косу. Раньше ее здесь не было.

– ДОБРЫЙ ДЕНЬ, – сказал Смерть.

Глава двенадцатая
Эвакуация

Тиффани взглянула в темноту под капюшоном. Под ним скрывался череп, глазницы которого сияли голубым светом.

Уж что-что, а костей Тиффани никогда не боялась. Кости – это ничто иное, как способный передвигаться мел.

– Вы?… – заговорила она, но тут Роб Всякограб с воплем прыгнул под капюшон.

Раздался стук. Смерть отшатнулся и поднес костяную руку к капюшону. Он вытащил Роба Всякограба за волосы и вытянул перед собой руку с пинающимся и ругающимся Нак Мак Фиглом.

– ЭТО ТВОЙ? – спросил Смерть у Тиффани.

Голос был низким и звучал со всех сторон, словно раскаты грома.

– Нет. Эээ… Он свой собственный.

– Я НЕ ОЖИДАЛ СЕГОДНЯ НАК МАК ФИГЛОВ, – сказал Смерть. – ИНАЧЕ Я НАДЕЛ БЫ ЗАЩИТНУЮ ОДЕЖДУ, ХА, ХА.

– Они любят подраться, – признала Тиффани. – Вы Смерть, верно? Глупый вопрос, знаю.

– ТЫ НЕ БОИШЬСЯ?

– Еще нет. Но, ээ… где здесь эвакуация, подскажите, пожалуйста.

Последовала пауза. Затем Смерть недоумевающе спросил:

– ТЫ ПРО ГИГАНТСКУЮ ЖЕНЩИНУ?

– Нет, – ответила Тиффани. – Все так думают. На самом деле это означает выход. Проход наружу.

Смерть простер руку, в которой все еще держал Роба Всякограба.

– ВОН ТАМ. ТЫ ДОЛЖНА ПЕРЕСЕЧЬ ПУСТЫНЮ.

– Рано или поздно ты мя усе равно отпустишь, скелет ходячий! – взвыл Роб Всякограб. – И затем я те так врежу!

– Здесь была дверь! – сказала Тиффани.

– АХ, ДА, – проговорил Смерть. – НО ЗНАЕШЬ ЛИ, СУЩЕСТВУЮТ ПРАВИЛА. ЭТО БЫЛ ВХОД.

– И какая разница?

– К СОЖАЛЕНИЮ, ДОВОЛЬНО ВАЖНАЯ. ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ САМОЙ НАЙТИ ВЫХОД ДЛЯ СЕБЯ. ПОСТАРАЙСЯ НЕ ЗАСНУТЬ. СОН ЗДЕСЬ НИКОГДА НЕ ПРЕРВЕТСЯ.

Смерть исчез. Роб Всякограб упал на песок и тут же вскочил, готовый к драке, но никого уже не было.

– Те треба сделать дверь наружу, – сказал он.

– Я не знаю как! Роб, я тебе говорила не ходить со мной. Ты-то сам сможешь выйти отсюда?

– Айе. Мабудь. Но я должон за тобой приглядать. Кельда наложила на мя ковы. Я должон спасти каргу холмов.

– Дженни попросила тебя об этом?

– Айе. И она дюже точно выразилась, – ответил Роб Всякограб.

Тиффани тяжело опустилась на песок, который завихрился струйками вокруг нее.

– Я никогда не выберусь отсюда, – сказала она. – Пройти сюда, да, это было не трудно…

Тиффани огляделась по сторонам. Время от времени освещение менялось, но не очень заметно, и кое-где вздымались фонтанчики песка. Мимо шли люди, которых она не могла видеть. Люди пересекали пустыню. Мертвые люди, которые шли, чтобы узнать, что там за горами…

Мне всего одиннадцать, думала Тиффани. Все так расстроятся. Она подумала о ферме и о том, что скажут ее мать и отец. Но тела так и не найдут, поэтому они будут надеяться, что она вернется, что она просто… потерялась, как надеется старая миссис Хаппенс, до сих пор выставляющая в окне горящую свечу для сына, пропавшего тридцать лет тому назад.

Она прикинула, не мог бы Роб передать от нее весточку, но что ей сказать? Я не умерла, а лишь застряла?

– Мне следовало подумать о других, – сказала она вслух.

– Айе, пропасть, ты и думала, – отозвался Роб, сидящий у ее ног. – Выставив Артура, ты спасла людей, которых он мог убить. Ты сделала то, что должна была сделать.

Да, подумала Тиффани. Это наш долг. И не к кому обратиться за помощью, потому это мы, от кого все ее ждут.

Но ее Второй Помысел сказал: «Я рада, что сделала это. Я бы и снова так поступила. Я не дала роителю убить еще кого-нибудь, несмотря на то, что мы привели его прямо на Пробы».

И после этой мысли последовала пауза. Должна была появиться следующая мысль, но Тиффани слишком устала, чтобы думать. Это все было важным.

– Спасибо, что пошел со мной, Роб, – сказала она. – Но когда… ты сможешь вернуться, ты должен пойти прямо к Дженни, понимаешь? И передать ей мою благодарность за то, что она послала тебя. Скажи ей, что мне так хотелось бы, чтобы нам выпал случай узнать друг друга получше.

– Ох, айе. Все равно я отправил хлопцев обратно. А меня ждет Хаммиш.

И в этот момент появилась дверь и широко распахнулась. В дверном проеме возникла Бабушка Ветровоск и призывно замахала рукой.

– У кого-то ума меньше, чем у новорожденного. Иди сюда, сейчас же! – скомандовала она. Дверь позади нее начала закрываться, но она резко повернулась и подперла дверь ботинком, закричав: – И думать не смей, коварная чертовка!

– Но… Я думала, что есть правила! – сказала Тиффани. Она вскочила на ноги и кинулась к двери, усталости как не бывало. Даже утомленное тело жаждало спасения.

– А? Неужели? – спросила Бабушка. – А ты что-нибудь подписывала? Ты давала какую-нибудь клятву? Нет? Значит это не твои правила! А теперь давай быстрее! И ты тоже, мистер Всякограб!

Роб Всякограб вспрыгнул на ее ботинок, как раз перед тем, как она выдернула ногу. Дверь со стуком захлопнулась и они остались… в тусклом свете, который казался мертвым.

– Сейчас это пройдет, – сказала Бабушка Ветровоск. – Обычно такого долго не бывает. Это мир возвращается обратно в свои границы. Ох, не смотри на меня так. Ты показала ему Путь, так? Из жалости. Я знакома с этой дверью. И ты снова и снова будешь открывать ее, нет никаких сомнений, для других заблудших душ. Ты будешь открывать дверь для тех, кто не может ее найти сам. Но мы не разговариваем об этом, понимаешь?

– Мисс Левел никогда…

– Я же сказала, мы не говорим на эту тему, – повторила Бабушка Ветровоск. – Знаешь ли ты, что значит быть ведьмой? Это значит, что ты делаешь выбор, который должен быть сделан. Трудный выбор. Но ты… справилась. В жалости нет ничего стыдного.

Она стряхнула несколько травяных семян со своего платья.

– Надеюсь, что миссис Огг уже прилетела, – продолжила она. – Мне нужен ее рецепт яблочного чатни. О… мне надо тебя предупредить. Когда мы вернемся, у тебя может немного кружиться голова.

– Бабушка? – спросила Тиффани, когда свет усилился. Вместе со светом также вернулась и усталость.

– Да?

– Что в точности произошло сейчас?

– Как ты думаешь, что случилось?

Над ними вспыхнул свет.

Кто-то протирал лоб Тиффани влажной тряпочкой. Тиффани лежала, ощущая восхитительную прохладу. Вокруг нее звучали голоса и она опознала хронически недовольные интонации Аннаграммы.

– …И она устроила в лавке ЗакЗака целое представление. Честно говоря, я думаю, у нее с головой не все в порядке. Я думаю, что у нее, в буквальном смысле, крыша поехала. Выкрикивала всякие слова и проделала что-то, ну не знаю, какой-то ярмарочный фокус, чтобы заставить нас поверить, будто она превратила беднягу Брайана в лягушку. Ну, конечно же, меня-то ей не удалось одурачить ни на минуту…

Тиффани открыла глаза и увидела над собой круглое розовощекое, озабочено сморщенное лицо Петулии.

– Ммм, она очнулась! – сказала девочка.

Пространство под потолоком заполнилось остроконечными шляпами. Они с неохотой расступились, когда Тиффани села. Должно быть сверху это выглядело, словно большая черная маргаритка закрыла и раскрыла свои лепестки.

– Где я? – спросила Тиффани.

– Ммм, в палатке Первой помощи и Потерянных детей, – ответила Петулия. – Ммм… Ты упала в обморок, когда госпожа Ветровоск вернула тебя из… оттуда, куда ты уходила. Каждый приходил поглядеть на тебя!

– Она сказала, что ты, типа, затащила чудовище, типа, в Другой мир! – сказала Люси Варбек с горящими глазами. – Госпожа Ветровоск всем рассказала об этом!

– Ну, это было не совсем… – начала Тиффани. Она почувствовала, как что-то стучит ее по спине. Она протянула руку и достала из-за спины остроконечную шляпу. Шляпа была почти серая от старости и довольно потрепанная. ЗакЗак никогда бы не рискнул продавать что-то подобное, но все девочки смотрели на нее, как голодные псы на руку мясника.

– Ммм, госпожа Ветровоск дала тебе свою шляпу, – выдохнула Петулия. – Свою собственную шляпу.

– Она сказала, что ты прирожденная ведьма и ведьме без шляпы никак нельзя! – сказала Димити Хаббаб, внимательно глядя на Тиффани.

– Это очень приятно, – ответила Тиффани. Она привыкла к поношенной одежде.

– Это всего лишь старая шляпа, – заявила Аннаграмма.

Тиффани взглянула на высокую девочку и позволила себе медленно улыбнуться.

– Аннаграмма? – сказала он, поднимая раскрытую ладонь.

Аннаграмма попятилась.

– О, нет, – сказала она. – Не делай этого! Не делай! Кто-нибудь, остановите ее, пожалуйста!

– Хочешь воздушный шарик, Аннаграмма? – спросила Тиффани, соскальзывая со стола.

– Нет! Пожалуйста! – Аннаграмма шагнула назад, выставив руки перед лицом, и упала, споткнувшись о скамейку. Тиффани помогла ей подняться и весело похлопала ее по щеке.

– Тогда я не куплю тебе шарик, – ответила она. – Но пожалуйста, посмотри, что означает «в буквальном смысле», хорошо?

Аннаграмма деревянно улыбнулась.

– Ээ, хорошо, – выдавила она.

– Замечательно. А теперь мы будем друзьями.

Она отпустила девочку и пошла подобрать шляпу.

– Ты, наверное, еще не совсем пришла в себя, – сказала Петулия. – Ты, наверное, не совсем понимаешь.

– Ха. На самом деле я вовсе не испугалась, знаете, – проговорила Аннаграмма. – Это все было просто для смеха.

Но никто не обращал на нее внимания.

– Не понимаю что? – спросила Тиффани.

– Это ее собственная шляпа! – хором сказали девочки.

– Типа, если бы шляпа могла говорить, представь, какие истории она могла бы поведать, – сказала Люси Варбек.

– Это была просто шутка, – обратилась Аннаграмма к любому, кто мог ее услышать.

Тиффани поглядела на шляпу. Шляпа была очень изношенной и не очень чистой. Если бы эта шляпа могла говорить, она, скорее всего, ворчала бы.

– А где бабушка Ветровоск сейчас? – спросила она.

Девочки ахнули. Слова Тиффани произвели такое же впечатление, как и шляпа.

– Ммм… и она не возражает, что ты ее так зовешь? – спросила Петулия.

– Она сама мне предложила, – ответила Тиффани.

– Только мы слышали, что надо знать ее, типа, лет сто, прежде чем она позволит так называть себя, – вставила Люси Варбек.

Тиффани пожала плечами.

– Ну и ладно, – сказала она. – Кто знает, где она сейчас?

– О, она пьет чай с другими пожилыми ведьмами и ворчит о вкусе чатни и о том, что ведьмы нынче стали не те, что были во времена ее молодости, – ответила Лулу Дорогуша.

– Что? – изумилась Тиффани. – Просто пьет чай?

Юные ведьмы озадачено переглянулись.

– Ммм, чай с булочками, – ответила Петулия. – Если это имеет какое-нибудь значение.

– Но она открыла мне дверь. Вход в… выход из пустыни! Нельзя после такого сидеть и просто есть булочки!

– Ммм, я видела там булочки с глазурью, – нервно отважилась Петулия. – Это не просто домашняя выпечка…

– Слушай, – сказала Люси Варбек. – Мы ничего такого не видели, понимаешь? Ты просто стояла там, вся окруженная, типа, сиянием, и никто не мог к тебе подойти, и затем бабу… госпожа Ветровоск вошла в сияние и вы обе стояли там, понимаешь? И затем сияние зажужжало и исчезло, и ты, типа, упала.

– Люси пыталась довольно неудачно объяснить, – встряла Аннаграмма. – Что мы все не видели, что ты куда-то уходила. Я говорю тебе об этом, как твоя подруга. Было только сияние, которое могло быть вызвано чем угодно.

Из Аннаграммы получится хорошая ведьма, признала Тиффани. Она могла рассказывать себе истории, в которые, в буквальном смысле, верила сама. И она была совершенно непрошибаема.

– Не забывай, что я видела коня, – сказала Харриета Срыв.

Аннаграмма округлила глаза.

– О, да, Харриета думает, что она видела что-то вроде коня в небе. Не считая того, что он не выглядел как конь, по ее словам. Она говорит, что он выглядел так, будто самого коня убрали, но оставили лишь его сущность, верно, Харриета?

– Я не говорила такого! – отрезала Харриета.

– Ну, извини. Такое впечатление произвели твои слова.

– Люди говорили, что видели белую лошадь, пасущуюся на соседнем поле, – добавила Петулия. – И многие старшие ведьмы сказали, что почувствовали огромное количество…

– Да, кое-кто говорил, что видел белую лошадь в поле, но ее там больше нет, – сказала Аннаграмма нараспев, как она всегда говорила о том, что полагала глупостями. – Не часто в деревне увидишь лошадь в поле, что и говорить. К тому же, если там и правда была белая лошадь, то она должна была быть серой.

Тиффани сидела на краю стола, глядя на свои коленки. Злость на Аннаграмму придала ей воодушевления, но усталость снова возвращалась.

– Я полагаю, что никто не видел маленького синего человечка, примерно шести дюймов высотой, с рыжими волосами? – тихо спросила она.

– Кто-нибудь видел? – спросила Аннаграмма, неприятно оживившись. Девочки дружно пробормотали «нет».

– Извини, Тиффани, – сказала Люси.

– Не переживай, – продолжила Аннаграмма. – Наверное, он ускакал на той белой лошади!

Это все закончится так же, как рассказ о стране Фей, подумала Тиффани. Даже я сама не могу вспомнить, произошло ли это на самом деле. Почему другие должны мне поверить? И все же, надо попробовать.

– Появилась темная дверь, – медленно заговорила она. – И за ней была пустыня с черным песок и на небе были звезды, хотя было довольно светло, и еще там был Смерть. Я говорила с ним…

– Ты говорила с ним, неужели? – перебила ее Аннаграмма. – И что же он сказал тебе, «молись»?

– Он не говорил «молись», мы с ним воообще не долго разговаривали. Но он тоже не знал, что такое эвакуация.

– Это такая маленькая разновидность цапли? – спросила Харриета.

В палатке было тихо, только снаружи доносился шум праздника.

– Это не твоя вина, – сказала Аннаграмма тоном, который она сама считала сочуствующим. – Всё, как я и говорила: госпожа Ветровоск дурит людям голову.

– А как же сияние? – спросила Люси.

– Возможно, это была шаровая молния, – объяснила Аннаграмма. – Странные штуки эти шаровые молнии.

– Но люди, они, типа, стучали по нему! Оно было твердым, как лед!

– Ах, ну возможно оно таким чувствовалось, – продолжала Аннаграмма. – Но на самом деле… возможно, оно обманывало мускулы людей. Я только пытаюсь помочь, – добавила она. – Надо быть здравомыслящим. Мы видели только ее. Она стояла там и не было никаких дверей и пустынь. Только она одна.

Тиффани вздохнула. Она ничего не чувствовала, кроме усталости. Ей хотелось одного – заползти куда-нибудь. Ей хотелось одного – оказаться дома. Если бы ботинки вдруг не стали такими неудобными, она бы встала и пошла бы домой пешком.

Пока девочки спорили, они развязала шнурки и стащила один ботинок.

Из ботинка посыпалась серебристо-черная пыль. Песчинки падали на пол и медленно отскакивали от него, поднимаясь в воздух, как струйки тумана.

Девочки обернулись и замолчали. Затем Петулия наклонилась и поймала немного песка. Когда она подняла руку, мельчайшие частички потекли сквозь пальцы. Они падали медленно, как пушинки.

– Иногда все идет не так, – проговорила она мечтательным голосом. – Госпожа Черночепчик рассказывала мне. Вы когда-нибудь сидели с умирающими стариками?

Одна-две девочки кивнули, но никто не отводил глаз от песка.

– Иногда все идет не так, – повторила Петулия. – Иногда они умирают, но не могут уйти, потому что не знают Пути. Госпожа Черночепчик сказала, что вот для того-то мы и нужны, чтобы помочь им найти дверь и они не оказались потерянными в темноте.

– Петулия, о таких вещах не говорят, – мягко сказала Харриета.

– Нет! – воскликнула Петулия, раскрасневшись. – Пришло время поговорить об этом, здесь и между нами! Она сказала, это последнее, что мы можем сделать для них. Она сказала, что там есть черная пустыня, которую надо пересечь, и песок там…

– Ха! Миссис Иервиг говорит, что это все относится к черной магии, – вставила Аннаграмма голосом, резким и неожиданным, как нож.

– Она так говорит? – отрешенно переспросила Петулия, высыпая песок. – А вот госпожа Черночепчик говорит, что иногда луна ярко сияет в небесах, а иногда скрыта за облаками. Но нельзя забывать, что это все равно та же самая луна. И… Аннаграмма?

– Да?

Петулия набрала побольше воздуха.

– Никогда в жизни больше не смей перебивать меня! Даже не пытайся! Не смей! Я не шучу!