Текст книги "Вдоль по лезвию слов (сборник)"

«Джерри называл мне ваше имя. Вы – его новый механик».

Я кивнул, решив не объяснять, что в танках разбираюсь не слишком хорошо.

«Отлично. Я вас запомнил».

«Спасибо, Джим», – произнёс Джерри и показал мне жестом: пошли.

Мы покинули кабинет.

«Что это было?» – спросил я.

«Гордон должен помнить в лицо каждого, кто работает или просто бывает на Базе. Ты с ним вряд ли ещё поговоришь – он тут самый главный, а ты – просто наёмный механик. Но в лицо он тебя теперь знает и – можешь быть уверен – твоё имя тоже помнит. Если ему захочется с тобой поговорить, он будет знать, как к тебе обратиться».

Странно, но я не почувствовал себя униженным, хотя имел на то полное право. Гораздо больше меня занимала мысль о том, смогу ли я покинуть это место, когда захочу.

«Теперь контракт, – прервал Джерри мои размышления. – Потом обеспечим тебе комнату в общежитии, а после посмотришь на мою машинку».

Я кивнул. Мне ничего не оставалось, как бессловесно следовать за своим проводником.

* * *

Контракт, как Джерри и обещал, был рассчитан на полгода. Если за это время меня (и работодателя) всё устраивало, я получал небольшой отпуск, после которого мог при желании возобновить работу. Это в какой-то мере сняло мои подозрения. Впрочем, неразглашению тайны в документах посвящалось немало страниц – и в одном из пунктов было чёрным по белому написано, что в случае разглашения компания перестаёт нести ответственность за жизнь своего работника. То есть, попросту говоря, мне полагалось молчать под угрозой смерти. Я ничего не сказал по этому поводу Джерри, не задал ему никакого вопроса. Просто молча подписал.

Общежитий было несколько. Внешне они походили на бараки – узкие длинные здания с небольшими окошками. В отличие от бухгалтерии и кабинета Гордона, они располагались внизу, под горой. Тем не менее внутри общежитие выглядело вполне пристойно, напоминая небольшой дорожный мотель хорошего уровня. Кроме того, как сказал Джерри, повышенное внимание уделялось звукоизоляции. Правда, рёв танковых двигателей всё равно пробивался через стены и не всегда давал мне уснуть. Потом я попривык и перестал замечать шум.

После моего обустройства мы отправились в гараж. Уже практически стемнело, но гаражи ярко освещались прожекторами и локальными приборами. В принципе это было похоже на пит-лейн. Над каждым боксом – крупно написанный номер, название команды или владельца; некоторые танки находились внутри, некоторые – снаружи. Какие-то боксы оказались наглухо закрыты, из иных на полном ходу то и дело выскакивали танки и куда-то мчались.

О, тут было настоящее разнообразие. Я не знаток, но американские модели кое-как опознавал: «Шерманы» и «Першинги», крошечные «Ли» и их предшественники М2, лёгкие «Локасты» и «Чаффи», новенькие «Паттоны» и «Уокер Бульдоги». Но львиную долю машин я опознать не мог. Даже не потому что они были произведены в других государствах, нет. А потому что все танки представляли собой шедевры тюнинга. Тогда этого слова по отношению к машинам никто не употреблял, но сегодня оно в ходу – и оно наиболее точно характеризует то, что творили с танками умельцы Базы.

Некоторые машины щетинились явно не заводскими пулемётами, иные прятались под тяжестью брони и расписанных декоративных листов так, что становилось неясно, есть ли внутри танк как таковой; иные были плотно затянуты маскировочным материалом. В свою очередь, присутствовали и откровенно «выпендрёжные» машины – покрытые чем-то вроде сусального золота, сверкающие в лучах прожекторов, с бизоньими черепами на пушках, с зеркальными боками. Мне сложно описать это танковое великолепие. Представь себе всё, что можно сделать с танком. Вообще всё что угодно. Представил? Так вот, это там тоже было.

Джерри привёл меня в свой гараж. Его «Шерман» выглядел скромно: армейская зелёная раскраска, в нескольких местах – пятна других оттенков. Ничего лишнего, будто танк только что сошёл с конвейера.

«Как ты его купил?»

«Тут свой чёрный рынок, сам понимаешь. Этот никогда не воевал. Есть машины, которые после войны сюда попадают. Особенно старые. Связался с дилером и купил».

«Ты один в команде?»

Он рассмеялся.

«Конечно, нет. Одного только экипажа, помимо меня, четыре человека. И ещё три механика. Впрочем, мы все умеем выполнять любую работу, какая бы ни понадобилась. Все трудятся вахтовым методом – по полгода, затем перерыв».

«И сколько времени уже существует База?»

«С пятьдесят второго. Я появился тут в шестидесятом».

Я дотронулся рукой до холодного металла. Танк – пусть и средний, но массивный – внушал уважение своей мощью.

Я повернулся к Джерри.

«Ты отдаёшь себе отчёт, что у меня нет никакого опыта работы с танками?»

«У тебя есть талант, которого нет ни у кого из моих механиков. Они могут починить, могут выполнить поручение. А ты можешь придумать, разработать, создать. Именно поэтому ты мне и нужен».

И в этих его словах я почувствовал нотки доверия. В тот момент мы не были начальником и наёмным сотрудником. Мы были друзьями.

«Когда приступать?» – спросил я.

* * *

На следующий день было сражение. Локальная дуэль между двумя членами танкового сообщества, Джеком Данканом и Мартином Уэстом. Я спросил у Джерри, не боятся ли участники боёв рекламировать себя и называться настоящими именами?

«С чего ты взял, что они настоящие? – спросил Джерри. – Но в какой-то мере ты прав. На деле, все и всё про всех знают. В замкнутой общине не спрячешься».

У Данкана был лёгкий и манёвренный «Ли», у Уэста – немецкий трофейный PzKpfw IV, разукрашенный диковинным образом. Мало того что он был ярко-красным, так на его башне развевались два огромных штандарта с невнятным цветастым рисунком (как сказал Джерри, это личный герб Уэста), а гусеницы были выкрашены в синий. Аляповатая, клоунская машина обещала стать для «Ли» отличной мишенью.

«Стрелять будут?» – спросил я.

«Только из пулемётов: сегодня просто гонка на трассе. Мощностные показатели и масса у них примерно одинаковые, так что они выступают в одном классе. Гонка, кстати, жёсткая. Можно выталкивать соперника, таранить, пинать, можно перевернуть. Главное – добраться первым. Запрещено только стрелять из основного калибра».

Мы наблюдали действо с одной из смотровых площадок, расположенных на редких деревьях на склоне горы. С передней стороны зрительские места были защищены бронещитами. Подобные площадки-трибуны я начал замечать теперь повсюду: смотреть на каждое сражение собиралась толпа народу. Конечно, все местные, из «танкистов».

Кстати, нужно отметить, что женщин в толпе хватало. Жёны участников и работников, просто тусовщицы и даже несколько членов экипажей. Одна из команд полностью состояла из представительниц противоположного пола. Заправляла ей сорокалетняя преждевременно высохшая дамочка с визгливым голосом. Её «Шерман» был выкрашен в ярко-розовый цвет.

«Ли» имел практически заводскую спецификацию: два спаренных 7,62-миллиметровых пулемёта M1919A4, и всё. «Панцер» же, помимо оригинальных MG-34, был обвешан ещё семью пулемётами с разных сторон.

«Немец помощнее будет», – сказал я.

«Заметнее и более неуклюжий», – отозвался Джерри.

Конечно, мы не видели всю трассу – только ту её часть, что шла непосредственно под нами, виляя между искусственными оврагами, и уходила прямо в озеро.

«Там брод?»

«Да. Есть ещё участок без брода – для плавающих танков. Но не сегодня. И ещё река есть, но дальше, отсюда её не видно».

«А тут есть плавающие танки?»

«Честно говоря, нет», – рассмеялся Джерри.

Я тоже улыбнулся.

К этому моменту танки уже выехали на старт. Они начинали гонку, стоя на одной линии, на расстоянии порядка шестидесяти футов один от другого.

«Старт с места?»

«Да».

«Кстати, – пришла мне в голову мысль, – а пулемёты… Можно же попасть по зрителям…»

«Стрелять можно только в специально отведённой зоне. К сожалению, отсюда её не видно. Там тоже есть трибуны, но они полностью закрыты, как доты».

В течение некоторого времени механики ещё копошились, а потом люди резко отбежали от грозных машин. Не было ни выстрела, ни команды, но танки внезапно сорвались с мест.

«Радиосигнал», – пояснил Джерри.

Сначала они двигались параллельно – красный и зелёный, – но затем «Панцер» резко пошёл влево с целью протаранить соперника. «Ли» не собирался уворачиваться: механик-водитель надеялся успеть пронестись мимо и таким образом выиграть у немца несколько ярдов. Если бы разрешалось стрелять из пушки, подобный расклад был бы выгоден для преследователя, но пулемёты вряд ли могли серьёзно повредить броню, и гонка превращалась в соревнование на скорость и умение водителей.

«Ли» не проскочил. «Панцер» въехал в его бок у самой «кормы», разворачивая тридцатитонную махину.

«Глупость сделал, – констатировал Джерри. – Немец-то легче тонн на пять. Сильно не ударил, только себе траекторию попортил. Мог вперёд вырваться, если бы на таран не пошёл».

Я промолчал, поскольку ничего умного в ответ придумать не смог.

«Ли» и в самом деле продолжил движение, выправив траекторию и всё больше отрываясь от немца, который, видимо, повредил себе гусеницу, так как его явно сносило влево. Когда оба скрылись с глаз, расстояние между ними составляло порядка сотни футов.

«Сколько кругов-то?»

«Одного обычно хватает. Трасса достаточно длинна».

«Так один или больше?»

«Один. “Хватает” – это я про бои до уничтожения одного из соперников говорил. Не про те, что на скорость».

Вдалеке послышался пулемётный стрёкот.

«О! – воскликнул Джерри. – Это MG! Отлично!»

«Почему отлично?»

«Я поставил на немца».

Я искренне удивился: немец выглядел слишком несерьёзно, слишком комично, да и начал гонку довольно странным образом.

«Зато на него коэффициенты лучше, – пояснил Джерри. – Контора – во-он то здание. Поверь, тут на ставках такие деньги делаются, что тебе и не снилось».

К слову, впредь я всегда понемногу ставил на фаворитов – и аккуратно выигрывал. Всё-таки фаворит – дело надёжное, а риск – не моя стихия.

Ждали мы долго. Рёв моторов и стрёкот ещё некоторое время звучали довольно громко, затем притихли, наконец один из танков стал приближаться. Второго двигателя слышно не было. Примерно через пятнадцать минут из-за дальнего бугра появился PzKpfw IV. Ободранный, ковыляющий на одной гусенице (то есть, конечно, вторая не свалилась, но явно серьёзно заедала), испещрённый вмятинами от пуль, он добрался до финиша и пересёк заветную черту.

«Ур-р-ра!» – завопил Джерри и стал спускаться с помоста-трибуны.

Толпа уже спешила чествовать победителя. Я остался сидеть на месте, хотя было очень интересно, как «немец» всё-таки сумел побить «Ли» (последнего привезли на тягаче под конец дня – как раз у него одна из гусениц оказалась сорвана целиком). Позже, вечером, в местном кабаке (на Базе существовала очень неплохая инфраструктура – помимо магазинов, тут были даже портной и прачечная) я подслушал разговор между очевидцами. Видимо, Уэст заведомо подготовил на дальнем конце трассы ловушку и намеренно пропустил «Ли» вперёд, чтобы тот попался. После чего ему оставалось только добраться до финиша.

Но мне не терпелось посмотреть на более интересную гонку – ту, в которой можно стрелять по-настоящему.

* * *

Так минуло порядка трёх месяцев. Я довольно быстро включился в работу над «Шерманом» и действительно начал придумывать всякие штуки для превращения танка Джерри в конфетку. Не буду вдаваться в технические подробности, но я серьёзно перебрал двигатель, по ходу немного его форсировав, сконструировал остроумные крепежи для пулемётов, позволяющие размещать их в любой точке машины; для стрелка я провёл в башню телеприцелы.

Единственным, что меня смущало, был тот факт, что Джерри не стремился к боям. Гонки проводились каждые два-три дня. Кто-то постоянно кого-то вызывал, а если скапливалась очередь, гонки проходили чаще. Провели за это время и два настоящих боя с разрешением пользоваться тяжёлым вооружением. Их нельзя было смотреть с трибун, расположенных непосредственно у трассы. Как оказалось, по всей Базе располагались камеры, трансляция с которых велась на специальные телевизоры в гостиных общежитий и других зданий. В первом бою немецкая «Пантера» размочалила американский «Першинг» (слава богу, никто не пострадал, но танк практически не подлежал ремонту), а во второй ловкая советская «тридцатьчетвёрка» выступила против огромного, в два раза более тяжёлого «Королевского тигра» и одержала лёгкую победу маневрированием, непрерывным обстрелом и военной хитростью. Благодаря последней «Тигр» оказался в болоте по верхнюю часть башни, «наглотался» воды, и экипаж был вынужден срочно эвакуироваться. История о том, как семидесятитонного монстра вытаскивали на берег, достойна отдельного романа, я не буду тратить время на её пересказ.

Обязательным условием для окончания боя было возвращение победителя к финишу и пересечение линии своим ходом. Кроме того, существовало временное ограничение на один бой: двенадцать часов. Говорили, что раньше, лет пять назад, танки порой вели перестрелку и по нескольку дней, осторожничая. Бывали случаи, когда оба соперника выходили из строя. Тот, кто успевал починить машину менее чем за половину суток и добирался на ней до финиша, побеждал.

Джерри никто не трогал, и он сам ни к кому не лез. Я не пытался ничего выяснить относительно его пацифизма и правильно делал, потому что спустя некоторое время мой друг сам рассказал, в чём его цель.

Он собрал нас у себя в комнате, точнее, в квартире, потому что участники соревнований, платившие взносы, покупали себе постоянное жильё на Базе. Гостиная Джерри была обставлена со вкусом, скромно, изящно. Он очень любил сухие цветы – они украшали каждый угол, и даже в танке над командирским местом был прикреплён высохший букетик.

«Мы много работали, друзья мои», – начал Джерри.

Нас было шестеро помимо него: я, механик-водитель Джо, стрелок-радист Карли, наводчик Макс, заряжающий Би-Джи и мой помощник, специалист по электронике Марк. Остальные по той или иной причине быть не смогли.

«В процессе работы у нас получился отличный танк – уже не «Шерман», а нечто гораздо более совершенное. Кроме того, мы почти каждый день выезжали на тренировки и многому научились. Мы не утонем в болоте благодаря разработанной нашим Эйнштейном (он кивнул мне) специальной лебёдке и полозьям, а наши гусеницы практически невозможно повредить, и при этом мы по-прежнему весим всё те же тридцать тонн, что и в самом начале, когда наш боевой друг выкатился из заводских ворот. Сегодня важный день: время общей подготовки прошло, пора двигаться к конкретной цели».

Он сделал театральную паузу.

«Вы, наверное, спрашиваете себя, почему я никого не вызывал на бои. Потому что я экономил силы. Я хочу вызвать Гордона».

Слова Джерри произвели эффект разорвавшейся бомбы.

«Что?!» – воскликнули одновременно Карли, Макс и Марк.

Я промолчал, потому что – единственный из всех – не видел ничего странного в решении босса. У Гордона было несколько танков; чаще всего он тренировался на опытном японском «Чи-Ну», так и не успевшем принять участие в боевых действиях. «Японец» практически не подвергался переделкам, Гордон даже оставил красные круги на его бортах.

Джерри, видя, что необходимый эффект достигнут в пяти случаях из шести, обратился лично ко мне.

«Понимаешь, танки, на которых Гордон выезжает на учения, – это игрушки. Один раз в жизни я видел настоящий бой Гордона – три года назад его уже вызывали. Против него был, позволю заметить, тяжёлый американский T34[5]5
  Имеется в виду T34 Heavy Tank, экспериментальная модификация танка T29 (который тоже остался лишь концептом), созданная в самом конце Второй мировой.


[Закрыть], не игрушка. А из боксов Гордона выехал настоящий «Ягдтигр». Где он его достал – до сих пор загадка. В общем, он просто выехал и по сигналу старта выстрелил. И от Т34 остались рожки да ножки».

«Но дело не в “Ягдтигре”, – вставил Карли. – С “Ягдтигром” мы бы справились, он тяжёлый и не слишком манёвренный. Проблема в том, что, по слухам, у Гордона в гараже есть ещё Т95, выкупленный у музея Паттона, и “Штурмтигр” с реактивным бомбомётом, и ещё чёрт знает что».

«Именно, – продолжил Джерри. – А у нас только “Шерман”. Поэтому мы просто не знаем, против чего выступаем».

Он закончил, и на некоторое время воцарилось молчание.

«Но мы это сделаем», – добавил Джерри уверенно.

Собственно, тогда я пожал плечами и ответил: «Конечно, что тут сложного…»

С этого дня работа закипела ещё активнее. В первую очередь мы возлагали надежды на военные хитрости и ловушки. Мы выучили наизусть все возможные варианты отхода, потому что было понятно, что от любого гордоновского монстра прежде всего придётся драпать. В основном мы рассчитывали на сражение с «Ягдтигром» или Т95, но, если что, смогли бы одолеть и «Маус». Впрочем, единственный экземпляр последнего осел где-то в СССР, и потому речи о нём не велось.

Мы работали как на убой, днём и ночью, без выходных, без отдыха – и к весне шестьдесят пятого года почувствовали, что готовы. К этому моменту слухи о вмешательстве США в гражданскую войну во Вьетнаме превратились в отправку за море наших солдат, и танковые бои ради развлечения в какой-то мере стали казаться фарсом. Тем не менее вызвать Гордона и одолеть его оставалось делом чести.

Был и ещё один важный фактор, обозначенный уставом Базы. Одолевший Гордона в бою занимал его место по праву сильного.

* * *

Шестое марта тысяча девятьсот шестьдесят пятого года стало для нас знаковым днём. С утра я позвонил жене (телефонная связь у нас была, и потому Сэнди не волновалась), а Джерри глотнул для храбрости шотландского односолодового виски и отправился к Гордону – бросать вызов. Для обычных боёв процедура была проста: требовалось при четырёх свидетелях (по два с каждой стороны) передать противнику так называемую карту вызова – картонную визитку с эмблемой команды. Меня в качестве свидетеля Джерри не пригласил – с ним отправились члены боевого экипажа. Впрочем, в последние месяцы это деление стало условным: я справлялся с танком не хуже, чем основной механик-водитель Джо, да и все остальные превратились в «мультиинструменталистов».

Они вернулись через час – очень быстро. Обычно после вызова стороны садились за стол переговоров, чтобы обсудить правила и условия. В нашем случае всё оказалось просто и быстро: как сказал Гордон, так и будет. Джерри не выглядел растерянным или напуганным.

«Всё нормально, – сказал он. – Мы были готовы к таким условиям».

«Сколько на подготовку?» – спросил я.

«Бой послезавтра», – ответил Джерри.

Времени оставалось в обрез, но длительная предварительная подготовка позволяла справиться с ситуацией.

Условия, поставленные Гордоном, были простыми и жёсткими: бой начинается с традиционной точки старта; разрешено всё, в том числе стрельба из основного калибра, военные хитрости, подкопы, видоизменения трассы и так далее; территория боя – вся предназначенная для боёв площадь Базы.

И самое главное: бой – до победного конца, то есть до полного выведения из строя танка одного из противников.

«Мы рискуем нашими жизнями, – сказал Джерри, обращаясь к экипажу. – Если вы хотите отказаться сейчас – лучше откажитесь, справимся и меньшим числом».

Он говорил это в какой-то мере для проформы, потому что был уверен в своих людях. Он смотрел им в глаза и видел готовность поддержать его, готовность пойти на риск.

И тут произошла неприятность.

«Я отказываюсь», – сказал Джо, механик-водитель.

«Как?» – Джерри бы по-настоящему удивлён. Он никак не ожидал подобной подставы от важнейшего члена экипажа.

«У меня двое детей, Джерри. А ты предлагаешь пойти на верную смерть. На таких условиях я отказываюсь».

Джерри сделал шаг вперёд, затем вернулся на место, где стоял. В его глазах читалась прежде всего растерянность: что теперь делать? Самому занять водительское кресло? Почему он раньше не мог сказать, что боится? Наводчика или заряжающего заменить проще, а вот умелых водителей очень мало. Джо, если верить результатам тренировок, был великолепным.

«Хорошо, – наконец вымолвил Джерри. – Ты свободен. Я выполню обещание и не буду никого держать».

«Извини», – тихо сказал Джо и пошёл прочь, к своему общежитию.

Насколько я знаю, Джо работал с Джерри в течение трёх лет и прежде ни разу его не подводил. Они выиграли вместе немало боёв – до того момента, когда у Джерри созрел план разбить Гордона. А затем Джо принял трудное решение – и, судя по всему, принял его достаточно давно. Слишком уж просто и быстро он это произнёс, безо всяких колебаний, и ни малейшей тени стыда или смущения не пробежало по его лицу.

«Что теперь?» – спросил Би-Джи.

«Я заменю Джо», – сказал я.

Мне легко дались эти слова. Водить танк я умел весьма неплохо – научился за полгода постоянных тренировок. А уж в технической части разбирался лучше всех остальных, вместе взятых.

«Сможешь?»

Мне понравился вопрос. По тону Джерри чувствовалось: он не сомневается, что я смогу, и заведомо согласен на предложенную альтернативу.

Я кивнул.

«Тогда за дело. Изучать трассу напоследок».

Трассу мы и так знали прекрасно. Строить ловушки для Гордона не имело практического смысла: в его личном кабинете стоял телевизор, на который подавалась картинка со всех камер, размещённых на Базе. Куда бы мы ни поехали, чтобы установить ловушку, он мог нас отследить. Видимо, как раз сейчас он внимательно смотрел на экран, ожидая нашего решения. Формально размещать камеры внутри боксов запрещалось, разрешено было только наружное наблюдение. Но я не сомневался, что Гордон имеет возможность видеть нас даже здесь, например с помощью камеры-шпиона, подвешенной где-то под потолком бокса.

Через десять минут мы уже были готовы к выезду, а через двадцать неслись по трассе в сторону озера. Тренировка ожидалась сложная, но в принципе я ловил себя на мысли, что почти не уступаю Джо. Я точно так же легко преодолевал броды хитроумной формы, легко лавировал между деревьями, умел быстро развернуться практически на одном месте и так далее. Я слушал команды Джерри, ответы наводчика и стрелка и думал о том, как мы одолеем Гордона.

Кое-какие штучки у нас в запасе имелись.

* * *

Волей-неволей став непосредственным членом экипажа «Шермана», я довольно сильно волновался. Тем более, Гордон решил продемонстрировать нам свою силу и власть: на следующий день в расположение Базы доставили новенький, только что с производства, «Паттон IV». Он был на пятнадцать тонн тяжелее «Шермана», на десять миль в час быстрее, а его 105-миллиметровая M68 была классом выше нашей 75-миллиметровой пушчонки. В принципе Гордон вполне мог выехать на бой именно на новом «Паттоне», и это стало бы началом конца. В основном мы готовились к бою против тяжёлого танка, возможно, даже экспериментального, но «Паттон» был прямым конкурентом «Шермана» в своём классе – только более новым. По классификации он считался не средним танком, а основным боевым, но это не играло роли: техническая комиссия допустила бы такой бой даже на обыкновенных условиях, по которым в боях могли принимать участие только более или менее равные по классу танки. У нас же были особые обстоятельства: что выедет из ворот гордоновского бокса, с тем и придётся сражаться.

А потом наступил день «X». Бой был назначен на десять часов утра, и уже в девять мы стояли на старте, проводя последние подготовительные работы. «Шерман», помимо штатной 75-миллиметровки и 12,7-миллиметрового пулемёта M2HB, ощетинился двумя 20-миллиметровыми авиационными пушками системы Гатлинга, станковым гранатомётом XM174, а также (снаружи этого, конечно, видно не было) умел выбрасывать из-под днища противотанковые мины – британские Mk 7 и немецкие Tellermine. Собственно, именно с помощью этого потайного устройства мы за предшествующую ночь заминировали половину трассы (в ночь перед боем учения других танков обычно запрещаются, а когда бой закончится, сражавшиеся обязаны тщательно очистить территорию от всех ловушек).

Мы сидели и ждали. Боксы Гордона с точки старта были не видны, и потому мы волновались ещё больше.

А потом раздался рёв.

Ей-богу, я не знаю, что́ через несколько минут появилось из-за пригорка. По размерам эта штука была раза в полтора больше «Мауса» и на вид весила тонн двести пятьдесят. При этом она ехала не медленно и вальяжно (обычно сверхтяжёлые танки разгонялись максимум миль до пятнадцати), а мчалась во весь опор. Мне показалось, что она просто вмажется в нашего стоящего на месте клопика и превратит его в металлический блин.

Но монстр остановился. По компоновке он был схож с обычными современными танками, башня располагалась в центральной части, приземистая, но – с двумя пушками, смотрящими под разными углами. Сначала я не мог понять смысла этой конструкции, затем заметил, что башня разделена на кольца, способные вращаться независимо. Таким образом обе пушки могли стрелять и в одном направлении, и в разных. На вид они казались 128-миллиметровыми орудиями, хотя я мог и ошибиться.

Танк был выкрашен в зелёный цвет, без маскировочных пятен.

Открылся люк, оттуда выбрался Гордон.

«Ну что, играем?» – громко спросил он.

Зрители зааплодировали. В этот момент раздался «первый звонок» – пронзительная сирена, призывающая зрителей уйти с площадки под защиту стен. Толпа мгновенно рассосалась.

Мы сидели на «Шермане», все впятером. Первым внутрь полез Би-Джи, за ним – остальные. Я спускался предпоследним, потому что надеялся услышать, что ответит Гордону Джерри. Но он промолчал. До старта оставалось меньше десяти минут.

Внизу Джерри сказал всего несколько слов.

«Это больше, чем мы ожидали. Но действуем по плану».

И всё.

Мы считали секунды до старта. С сотни механический голос начал отсчитывать их по радио. Танк был заведён и ждал момента, чтобы сорваться с места.

«Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… два… один».

Старт.

С форсированным движком наш «Шерман» мог сделать порядка сорока миль в час (заводской оригинал – не более двадцати пяти). Я сразу взял разгон.

«Он едет за нами?»

«Да. Но не слишком торопится, мы уходим», – ответил Карли.

Мы и в самом деле отрывались. Мы шли по заминированной нами же трассе, проносясь между минами – точнее, иногда я брал намеренно широкую, невыгодную траекторию в расчёте на то, что противник попытается срезать и подорвётся.

«Есть!» – заорал Карли.

«Нет!» – осадил его Джерри.

«Монстр» (мы назвали чудовище Гордона именно так, потому что в Германии когда-то разрабатывался 2500-тонный танк с подобным названием) на мине чуть подпрыгнул, но она явно не причинила ему особого вреда.

«Из чего у него ходовая, мать твою?!» – заорал Карли.

«Стреляй», – приказал Джерри.

Карли прицелился и стал палить назад из гатлинга. Впрочем, даже у «Шермана» лобовую броню кроме как из пушки ничем не пощекочешь, а уж «Монстру» гатлинг был что слону дробина.

В этот момент гигант выстрелил – прямо на ходу. Снаряд ударил где-то справа от нас, танк тряхнуло.

Впереди уже виднелись деревья.

«Он там не пройдёт!» – завопил Карли.

«Он их сомнёт!» – отозвался я и был прав.

До леса «Монстр» «поймал» ещё четыре мины, но скорости не снизил. Он стрелял ещё дважды – оба раза мимо.

В зарослях стало чуть попроще. Судя по всему, «Монстр» и в самом деле не мог нас догнать – не хватало скорости. Но и мы были слишком медленны, чтобы уйти от него. Стрелять по «Монстру» не имело смысла – оставалось только надеяться, что мы проведём его по всем нашим минам и суммарного эффекта хватит, чтобы обездвижить супертанк.

В обычных боях частенько используются также «волчьи ямы», но нашим единственным шансом была незаметная работа – из-за «всевидящего ока» Гордона. Поэтому ничего, кроме мин, мы установить не сумели.

Впереди на дорогу начал падать вековой дуб. Раскат грома от выстрела я услышал чуть позже, а сперва мне пришлось резко изменить траекторию движения, проскочив над собственной миной. Я пропустил её между гусениц – самому было страшно. Но мы столько раз репетировали расстановку мин и способы их объезда, что любой член экипажа смог бы сделать это с закрытыми глазами.

Карли продолжал постреливать назад из гатлинга – для проформы.

«Может, в дуло попаду!» – объяснял он.

Мы уже разворачивались – впереди виднелась река. Брод был самым опасным местом, потому что на пересечение его требовалось несколько минут, на протяжении которых преследуемый танк становился отличной мишенью. Находясь на открытой местности практически в полной неподвижности, сложно обороняться.

И Гордон это прекрасно понимал. Он как раз и планировал загнать нас на брод, чтобы спокойно расстрелять из своих чудовищных орудий в плохо защищённую (относительно лобовой брони, конечно) «спину».

Но, поверь, мы знали, что делаем.

К реке я подъехал на достаточно высокой скорости – порядка пятнадцати миль в час – и сразу почувствовал, как трясутся наши понтоны.

Да, именно так, понтоны. Ночь перед сражением прошла не впустую. Три месяца назад Джерри заказал быстронаводящийся понтонный мост, и ночью примерно за два часа мы его успешно установили. Грузоподъёмности в пятьдесят тонн вполне хватило бы для «Шермана», но явно было недостаточно для «Монстра». Водитель последнего, если он не дурак, поедет через брод, потеряв таким образом время.

Другое дело, что по понтонам нам нестись нельзя – и «Монстр» успеет остановиться, навестись и не торопясь пару раз выстрелить, прежде чем продолжить преследование (если оно вообще понадобится). Видимо, на это же рассчитывал и Гордон, раз ничего не предпринял против нашей переправы. Впрочем, ввезена на Базу она была тайно, и он мог до вчерашнего вечера ничего о ней не знать. Хотя в это слабо верилось.

Итак, мы двигались по понтонам, а за нашей спиной «Монстр» затормозил и начал наводиться. До конца переправы оставалось порядка двадцати футов, когда пушка гиганта рявкнула и выплюнула огонь.

Гордон попал.

По инерции «Шерман» добрался до конца переправы и, уткнувшись передней частью гусениц в твёрдую землю, замер.

Было больно, очень больно. Голова кружилась, перед глазами всё плыло, хотелось выблевать желудок на пол. Видимо, меня контузило. По рукам текла кровь.

«Ты живой?» – раздавался сквозь вату голос Джерри.

Забегая вперёд, скажу, что Би-Джи и наводчик Макс погибли. Карли, как ни странно, почти не пострадал, отделался синяками. Джерри сломало руку куском искорёженного металла. Меня сильно стукнуло по голове. Задней части у «Шермана» почти не было, башню скособочило и измяло, гусеницы порвало.

«Не вышло», – сказал Карли, глядя на окровавленного Макса.

Но не всё было так просто.

«Монстр» спустился к броду и поехал к нам, раздвигая воду массивным корпусом. Он двигался достаточно медленно, не торопясь. Он уже одержал победу, оставалось только убедиться в том, что противник больше не поднимет голову.