Текст книги "Рок Зоны. Город Безликих"

4

«Черт!»

Ожогина втянуло обратно во тьму, несмотря на его отчаянное сопротивление.

«Нет! Стоять! Мне нельзя к себе! Надо сначала сыну помочь! Нет!»

Но вязкая субстанция света оправдания не приняла и швырнула капитана обратно в его темницу с такой силой, что Ожогин невольно подумал, что это последний раз, когда он вытворяет такие фокусы с переселением сознания.

«Что же делать? Юрка в опасности!»

И словно издеваясь над ним, облако света начало медленно рассеиваться, открывая ему картину – так, словно бы он смотрел на происходящее Юркиными глазами.

Парень стоит у обочины, впереди – зомбак. Оскалился, гад, сразу видно – сожрать хочет. Справа тень – кто-то стоит за спиной Юрки. Еще один зомбак? Нет. С пистолетом. Зомби, насколько Ожогин помнил, никакого оружия, кроме своих зубов, не признают. Тогда кто?

Ответ не заставил себя долго ждать. Юрка обернулся, и капитан в ужасе выдохнул:

– Индеец!

5

– Ловко ты их разбросал, малец!

Головорез медленно подходил к Юрке, при этом не отводя от того хищного взгляда – один в один удав, ползущий к оцепеневшей жертве. Но парню на мгновение показалось, что в глазах бандита проскользнул страх.

– В школе боевых искусств занимался? Что же ты меня тогда не побил? – спросил Индеец.

Один из зомбаков дерзнул броситься к идущему, за что получил пулю в лоб – бандит стрелял, даже не взглянув на мертвеца. Голова покойника с громким чавкающим звуком лопнула, зомби повалился наземь. Ствол пистолета описал дугу и вернулся в Юркину сторону.

– Знаешь, мне твой стиль одного знакомого напомнил. Кстати, его-то я и планирую найти в конечном счете. Ты, случаем, не у него занимался? Этот коронный апперкот я надолго запомню. А прямой…

Глаза злодея налились кровью. Юрка сделал шаг назад, но едва не наткнулся на ходячего мертвеца, который и сам, кажется, испугался незнакомца с оружием.

– Ты мне не нужен. И та баба тоже. Только Ожогин. Только он. Я должен ему отомстить.

Бандит направил пистолет на Юрку и произнес:

– Если ты верующий, то сейчас самое время произнести последнюю молитву.

6

– Надо было тебя на месте придушить! – проскрежетал зубами Ожогин, вновь прыгая в свет.

Но переместиться в сознание Юрки не получилось. Сияние не приняло капитана.

Ожогин закричал благим матом, вновь рванул вперед, и вновь свет прошел сквозь него, ничего не изменив.

Почему, когда это так надо, ничего не получается?

Кидая в бессилии проклятия, капитан глянул на картинку, которая передавала происходящее перед Юркой. А посмотреть было на что. Индеец ухмыльнулся и поднял ствол оружия на парня. Капитан даже смог рассмотреть грязное от пороховых газов дуло пистолета. Индеец всегда относился к своему оружию пренебрежительно. Засунуть бы тебе этот ствол куда подальше, да разрядить обойму!

– …самое время произнести последнюю молитву, – донесся до слуха капитана обрывок фразы.

– Да вот хрен тебе!

Ярость вспыхнула с новой силой и начала подпитывать свет – Кэп отчетливо увидел, как портал начинает сиять новыми красками.

«Работает! Не знаю как, но работает!»

Ожогин стиснул кулаки и прыгнул в свет – за мгновение до того, как грянул выстрел.

7

Юрка остро чувствовал, как смерть начинает холодить спину. Все вдруг словно замедлилось, как в кино, и стало до боли в глазах резким, отчетливым, будто он натянул на глаза очки с большим количеством диоптрий. Парень увидел, как толстый палец бандита с заскорузлым желтым ногтем медленно ложится на спусковой крючок. Как кончики губ Индейца ползут вверх в жуткой ухмылке. Разглядел каплю пота, скатившуюся по виску. А потом все окутал туман.

Громыхнуло. Но боли парень не почувствовал.

«Верно, пуля попала прямиком в голову и разворотила мне мозги», – подумал Юрка и удивился: а как он все еще может думать, если головы уже нет?

Он открыл глаза и увидел валяющегося под ногами бандита. Нос головореза был расквашен в лепешку и залит кровью; сам бандит, кажется, был без сознания.

«Я успел, – выдохнул в голове парня Ожогин. – А теперь беги! Сил больше нет. Свет тянет назад».

– Спасибо… пап.

«Спаси Лену, сын».

– Спасу! Обязательно…

«Беги, Индеец скоро очнется».

– Да, сейчас, – всполошился Юрка.

Но не побежал. Вместо этого подошел к бандиту, еще раз глянул на его разбитое лицо.

«Что ты делаешь?»

Юрка не ответил. Схватил валяющийся около головореза пистолет и бросился наутек.

Убить человека, пусть тот и был отмороженным негодяем, парень при всем желании бы не смог.

Припев

1

Генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн был не в духе. Ноздри его раздувались, словно у разъяренного быка, а уголок рта подрагивал, что говорило о том, что его владелец сегодня в ужаснейшем настроении и готов выплеснуть свою ярость на любого, кому «посчастливилось» попасться ему на глаза.

Сегодня таким «счастливчиком» стал связной Бернхард Ригер.

– Какой еще неопознанный объект?! Ты в своем уме?! – Манштейн стукнул кулаком по столу, потом еще раз. И еще. И снова. Будь его воля, взял бы вот этот самый стул, на котором он сидит, и раскроил черепушку идиоту, что посмел соваться к нему в кабинет с такими дурацкими шутками.

– Летчик передал информацию, что в границах квадрата пять-А он обнаружили летательный аппарат… – терпеливо начал вновь объяснять Бернхард, но Манштейн его перебил:

– Какой еще летательный аппарат? Что ты несешь?!

– Самолет неизвестной марки. Поршневая однодвигательная модель с расчалочным крылом. Таких, по нашим данным разведки, аппаратов у Советского Союза нет на вооружении.

– Русские? – насторожился генерал-фельдмаршал. Ярость начала спадать, уступая место иному чувству, в которое генерал не верил – страху. – Новое секретное оружие? Да говори ты, не молчи!

– Мы точно еще не знаем, – Бернхард вытер взмокший лоб. – Летчик атаковал самолет.

– И что? Подбили?

– Неизвестно. Задел крыло, но потом…

– Что потом? Что?

– Наш экипаж был атакован двумя русскими самолетами марки «Су-2».

– А тот, который неизвестной марки? Что с ним стало? – Генерал-фельдмаршал достал сигарету, сунул ее в подрагивающий уголок рта, но не прикурил – тряслись руки.

– Кажется, его захватили в плен русские.

– Что?!

Манштейн даже привстал с места.

– Как захватили? Это что сейчас ты мне докладываешь? Что за бред?!

– Это доклад одного из наших летчиков. Я просто…

– Кому тогда принадлежит этот самолет? Если он не наш и не русских?

– Я… я не знаю…

– Да я тебя под трибунал! Я тебя прямо сейчас стулом прихлопну! Выйди вон! Я сказал вон!

Бернхард облегченно вздохнул и быстро ретировался.

Манштейн сел в кресло, после третьей попытки наконец прикурил сигарету и долго молчал, глазея в потолок, о чем-то размышляя. Потом затушил сигарету и, поглядывая на дверь, за которой скрылся Бернхард, глухо произнес:

– С такими болванами нам точно не выиграть войну!

2

С сухим лязгающим звуком пули прошили крыло. Админ выругался, начал уводить самолет в сторону. Но не получилось – из облаков вынырнул другой самолет, заходя почти в лобовую атаку.

– Мы все умрем? – выдохнул Лева.

– Не бзди в муку – не поднимай пылюгу! – пробурчал в ответ Админ и вновь попытался увести машину в сторону.

Пули лязгнули по второму крылу. Мотор надсадно загудел.

– Что происходит? Почему мы вдруг оказались не пойми где и на нас несутся немецкие истребители времен Второй мировой войны? – спросил я Админа.

– Это все аномалия, будь она неладна!

– А можно больше подробностей?

– Воздушные аномалии имеют свойства перемещать на некоторое расстояние объекты, попадающие в них. Но это ничего страшного обычно не предвещало. Бывало, закидывало на пару сотен километров дальше, и все. Правишь курс и летишь дальше, куда тебе надо. Я так тысячу раз делал. Но сегодня… что-то пошло не так. Разрыв был не только в пространстве, но и во времени…

– Как это? – вытянулся в лице Макс. – Такое вообще возможно?

– В Зоне все возможно, – в один голос произнесли я и Админ.

– Мы переместились в прошлое?

– Кажется, да, – ответил Админ.

– И что же теперь делать?

– Уворачиваться от пуль!

Самолет подбросило, а потом начало кидать из стороны в сторону. Пол под ними задрожал, запахло паленой резиной.

– Мы горим? Мы горим?! – не унимался Лева.

– Пока еще нет!

Затрещали выстрелы, совсем рядом раздался пронзительный свист, переходящий в скрежет.

– Что ты ничего не делаешь? Стреляй по ним? – затарахтел Макс.

– Да это же обычный «кукурузник»! Из чего ты собрался тут стрелять? – прошипел Админ.

– Так чего не приделал тогда к «кукурузнику» пулемет?

– Ты умный самый, да?

– Хватит ссориться, – успокоил я их. – Не время сейчас.

– А это кто там? – спросил Саня, глядя в окно. – Кажется, наши!

Мы прильнули к стеклу.

– Действительно, на наши «Су-2» похожи, – подтвердил Админ. – Только ничего хорошего в этом я не вижу.

– Это почему же?

– Потому что они заходят на нас для лобовой атаки.

3

– Ты шутишь?

– Не до шуток сейчас.

Я глянул в окно пилота. Действительно, прямо по курсу на нас мчались два бомбардировщика. Ничто не мешало им ударить по нам, но они этого почему-то не делали.

– Админ, снижайся! – крикнул ему, поняв смысл знаков, которые подавали на «Су-2».

– Что? Зачем?

– Снижайся, говорю. Они не собираются нас атаковать.

– Но…

– Это было предупреждение. Если не сядем, тогда точно расстреляют.

Админ начал плавно снижаться. Бомбардировщики последовали за нами.

– Вот видишь. Давай, следуй за ними.

– Леха, а как же Город? А как же наша конечная цель? – спросил Макс.

Эх, если бы я знал, что делать дальше…

– Там видно будет. Пока выбора нет. Аномалии, перемещающей во времени, я тоже пока не вижу. Так что давай на посадку. Сейчас главная для нас цель – остаться в живых.

Что-то возразить ни у кого ничего не нашлось.

Админ кивнул и продолжил снижение.

4

– Вы кто такие? – строго спросил капитан, в упор глядя на ребят. Его словно бы каменное, грубо вытесанное лицо наводило невольный трепет.

Нас вытащили из самолета, хорошенько встряхнули, отвесили каждому для приведения в чувство несколько подзатыльников и привели к командиру, который сейчас, краснея от злобы, кричал на нас.

– Я вас второй раз спрашиваю: кто вы такие? Шпионы? Я вас на месте, панталонники вы германские, расстреляю!

– Мы не шпионы! Чесслово! – залепетал Макс, не в силах оторвать напуганного взгляда от направленного на него пистолета.

– Старшина, – с иронией обратился капитан к болезненно худому парнишке лет двадцати, стоящему в стороне. – Ты слышал? Говорят, что не шпионы! Ну, значит, надо отпустить! Хех! – и вдруг резко переменившись в лице, ледяным голосом обратился к Льву, схватив того за шкирку: – Да ты на рожу свою посмотри – огромная, за неделю не обгадишь! Сразу видно – буржуй! На немецких сосисках воспитан, – и с не скрываемой брезгливостью добавил: – Патлатый еще весь! Сектант какой-то? Типа из наших, из староверов? Или, чего хуже, педераст?

– Я русский!

– Хех! Тогда я – балерина!

– Мы правда не шпионы! – включился я в разговор, хотя и понимал – бессмысленно.

– Тебе слово никто не давал! – грозно посмотрел на меня капитан, и этот взгляд показался мне до боли знакомым. Да и сам капитан на лицо отдаленно напоминал мне…

– Капитан Ожогин! – вбежал в комнату запыхавшийся старлей, но увидев собравшуюся толпу, растерялся, потупив взор извинился и быстро удалился за дверь.

Ожогин? Вот так поворот! Значит, ничего нам не показалось – мы и вправду оказались в прошлом! Да не где-нибудь, а в самом пекле Великой Отечественной войны! И стоит сейчас перед нами не абы кто, а предок нашего друга Ожогина!

Но поделиться своими открытиями со всеми я не успел – дед нашего Ожогина, такой же доброй души человек, как и наш друг, приказал:

– Расстрелять их!

5

– Имя? – рявкнул солдат, записывая что-то на четвертинке бумаги.

– Духаст Вячеславыч! – в тон ему ответил Лев.

– У-у, рожа фашистская!

– Да чего вы все ко мне-то с рожей моей пристали? – обиделся гитарист. – Да, я немного в теле, но это же не значит, что я гад какой-то!

– Да успокойся ты! – похлопал друга по плечу Макс. – Какая теперь разница? Все равно нас всех расстреляют.

– Послушайте, капитан Ожогин! – крикнул Саня, увидев выходящего из штаба капитана. – Мы правда не шпионы. Мы музыканты!

Ожогин остановился, оглянулся. Скептически протянул:

– Кто-о?

– Музыканты. Музыку играем.

– Саня, зря ты это начал, – шепнул ему я на ухо. – Какую мы музыку играем, ты помнишь?

Но парень уже не обращал на меня внимания, вдруг почувствовав надежду на спасение.

– Хех! Иван, ты слышал? – улыбнулся Ожогин, подбоченившись. – Музыканты!

– Правда!

– Газета такая есть, – съязвил тот. – Врешь опять, чтобы смерти избежать?

– Не вру!

– Хорошо, – хлопнул в ладоши капитан. Звук получился сухим, громким, словно ударили плеткой. – Давай тогда такой уговор. Докажешь, что музыкант, я тебя расстреливать не буду – оформим документы перебежчика, лет на двадцать пять пойдешь на нары. Там, может, и получится отсидеть, и, может, даже волю увидишь. А соврешь – я тебе сначала ноги прострелю. Потом руки. И оставлю кровью истекать.

– Как на нашего Ожогина-то похож, – шепнул Макс. – Теперь понятно, откуда у капитана такие замашки. Дед не промах, а внук недалеко ушел.

– Чего ты там шпрехаешь, рожа фашистская? – грозно глянул на Макса Ожогин.

– Выгодное, говорю, предложение. Стоит соглашаться.

– Ну вот, даже твой дружок-фриц говорил, что дело – керосин. Ну так что, согласен?

– Согласен, – хмуро ответил Макс.

– Ваня, где у нас рояль стоит?

– Знамо где – в кустах!

– Рояль в кустах? Непорядок! Выкатить из кустов! И пусть вот этот хилый что-нибудь на нем сыграет!

– Какой еще рояль? – вытянулся в лице Саня. – Я на гитаре только умею. На бас-гитаре.

– Гитары нет, – ответил конвоир, оттесняя нас к стене. – Тут дом культуры раньше был, а потом его немцы захватили. А рояль, чтобы место себе освободить под штаб, выкинули в кусты. А потом мы этих гадов погнали отсюда! Хвоста фрицам накрутили! Вон они все, за сараем лежат, мертвые. Туда мы и вас, проклятых!

Из кустов выкатили белый концертный рояль. Оттуда же достали табурет.

– Играйте, маэстро! – не скрывая злорадной улыбки, произнес Ожогин.

– Саня, – шикнул я. – Играй что-нибудь, тяни время!

– Да я не умею! – сквозь зубы прошипел тот.

– На кой черт тогда согласился?

– Да кто же знал-то, что у них рояль в кустах имеется! Словно нарочно!

– Ладно, не ной. Слушай сюда и запоминай. Белые клавиши – целые ноты. Черные – диезы. Две черные клавиши видишь, которые разделены двумя белыми? Перед ними белая – это нота «до». Понял? Хотя бы на одном пальце сбацай им что-нибудь! Сможешь?

– Смогу. А что именно?

– «Раммштайн» фигачь! – прыснул от смеха Макс.

– Смешно тебе?! – разозлился Саня.

– «Катюшу» играй! – отвесив подзатыльника Максу, сказал я. – Ноты знаешь?

– Знаю.

– Тогда давай!

Саня сел на табурет, тюкнул пальцем по клавише. Звук получился дребезжащий. Саня сморщился.

– Играй! – зашипел я.

Саня начал медленно наигрывать одним пальцем мелодию «Катюши». Получалось кривовато, но мотив узнавался. Проиграв первый куплет, Саня решил усложнить задачу, добавить мелодии немного басов. Левой рукой начал лупить по клавишам большой октавы, правой продолжая выводить рисунок песни на первой октаве. А потом, вдруг почувствовав уверенность в своих силах, пианист-самоучка рубанул аккорды. Получилось грозно, почти по-металлически.

Конвоир, который охранял нас, начал себе под нос напевать слова песни.

Макс ткнул меня в бок.

– Чего? – спросил я.

– Пой!

– Зачем?

– Глядишь, и нас не расстреляют, а на каторгу сошлют.

Макс поднял с земли обломок стула и начал им настукивать ритм. А я запел.

Не сказать, что получилось похоже, но горланил я во всю мощь, так, что звенели невыбитые окна дома культуры. Сходство, конечно, было, но наш кавер больше тяготел к «тяжелому» стилю. Бойцам, однако, такая интерпретация показалась весьма интересной: многие даже начали хлопать в такт, кто-то подхватил слова песни.

Я вдруг почувствовал, как меня начинает прошивать мощная энергетика этих ребят. Такое редко бывает на концертах, а если и случается, то не в таких концентрациях. Тут я буквально ощутил, как по моим волосам пробегают разряды.

Я глянул на парней и вдруг понял, что они в большинстве своем совсем еще юны, некоторым было не больше восемнадцати лет. И как я сразу этого не заметил? Словно на их юные лица натянули маски стариков, а теперь, едва зазвучала музыка, они вновь стали теми, кем были изначально. Война смяла их, лишила детства, но не уничтожила, наоборот, закалила и превратила в кремень. Потому что они не сдались, а встретили опасность, глядя ей в глаза.

Я допел и замолчал. Саня тоже перестал играть. Кажется, он почувствовал то же, что и я.

Ожогин молчал, глядя на нас. Потом, начав хлопать в ладоши, произнес:

– Не будь сейчас войны, я бы к вам на должность конферансье пошел! Такую бы гастроль устроили!

Я не смог сдержаться – рассмеялся. Следом Макс, Саня, Лева. Лишь Админ стоял, ничего не понимая.

– Воздух! Воздух! – раздался крик с крыши ДК.

Я посмотрел вверх и обомлел…

На горизонте виднелись черные точки, стремительно приближающиеся к нам. «Мессершмитты».

– Носов! – рявкнул Ожогин.

– Я!

– Этих, – он указал на нас. – Запереть в сарай! А потом дуй к Павлову – пусть срочно доложит обстановку в штаб! Да живо! Чтобы пулей!

– Есть!

Ожогин побежал в сторону, попутно раздавая приказы.

Нас же повели в сарай. Кажется, казнь откладывалась.

6

– Слушай, Носов, а Носов, а если нас в этом вашем сарае накроет снарядом, как ты жить с этим будешь?! – попробовал я подначить солдата.

Тот только ткнул дулом винтовки между лопаток:

– Топай, а то действительно накроет!

«Мессеры» приближались. Гудение винтов все громче. Казалось, так может гудеть потревоженный улей, если в него предварительно засунуть голову.

– Ну, ты же, блин, Носов. Как детский писатель…

– Не знаю таких, топай, давай! – хмыкнул солдат.

– Да как же… «Незнайка» – его все знают, а «Веселую семейку» в школе даже проходят.

– Лех, – зашептал в ухо гитарист.

– Что?

– Он не знает Носова.

– Это почему? Он же вроде как современник у них должен быть, – не врубился я.

– Не, он в годы войны вообще фильмы снимал. Все остальное – позже написал… «Семейки», «Незнаек», «Витю Малеева», «на Луне» и прочее.

– Да?!

– Да, – подтвердил Лев. Вот чего у него было не отнять, так это глобальных познаний в истории. Хотя, конечно, с Носовым он меня удивил. Не думал, что он имеет представление и про писателей тоже.

– Что вы там шепчетесь, побег задумали? – солдат опять ткнул меня между лопатками.

– Не, мы тут «Незнайку» обсуждали. Оказывается, ты позже узнаешь. Детям на ночь будешь читать.

Парень улыбнулся:

– Если вернусь… Мы с женой хотели детей, но не успели… Война, чтоб ее!

Шутить сразу расхотелось. Мы были на реальной войне, в мясорубке которой погибли миллионы советских граждан. Не факт, что этот вот Носов ее переживет, так что шутить, наверное, об этом и не стоило.

– Сюда, – показал солдат на сарай.

– И что нам тут делать?

– Ждать распоряжения командования. Заходите, некогда уже! – солдат посмотрел на небо, когда раздался первый взрыв. За истребителями шли бомбардировщики.

– Блин, мы точно тут погибнем, – застонал Макс, заходя в сарай.

– Это как пить дать, – бросил Саня перед тем, как дверь за нами закрылась.

– И что мы будем здесь делать? – спросил Лев.

– Ждать! – ответил я.

– Что, вот так вот просто – сидеть и ждать? Пока расстреляют? – буркнул гитарист.

– А у тебя есть другие предложения? – спросил я.

– Ну, я могу кое-что сделать. Например, превратиться в одного всем известного персонажа и расхреначить тут все.

– Слушай, нашим там, – я кивнул на дверь, из-за которой слышались звуки взрывов и стрекот пулемета, – и так не сладко. Не усугубляй ситуацию!

– То есть ты у нас резко проникся патриотическим духом, да? – встрял в разговор Макс. – А я, знаешь ли, не хочу умирать, даже если это типа за Родину, за Сталина. Нет уж, увольте! У меня группа в Сыктывкаре осталась. Поеду к ним. Будем кавера играть, все такое. А вы тут…

– Куда ты поедешь? Ты разве не видишь, что вокруг происходит?! Это Великая Отечественная, блин. Мы в другом времени вообще, – напомнил я.

Макс насупился:

– Да, и что с того? Что, тут нет Сыктывкара, что ли?! – пробурчал он. – Наверняка есть. Уеду туда, сколочу новую группу. Будем зашибать бабло на каверах этих… как их там… ну, мелодии типа «Прощания славянки». Во! Ее будем играть. Перед отходом поездов, помните, как у нас в Кирове поезд «Вятка», когда в Москву отправлялся, то ее по радио все время гоняли?!

Все резко замолчали. Даже на фоне разрывов за дверью эта тишина была звенящей.

– Ну, вот ты про Сыктывкар все говоришь, типа уеду, а сам про родной Киров первым делом вспоминаешь, – констатировал я. – Эх, Киров. Давно мы там не были!

– Гадство! – брякнул Лев и ушел в дальний угол. Сел. Мы последовали его примеру. Это нас и спасло, потому что следующий взрыв разнес половину сарая вместе с входной дверью.