Текст книги "Семь песен"

Глава 18
Светлый летун

Едва успел погаснуть голубой свет, который излучал посох, как мои мысли обратились к третьей Песне, к Песне о Защите. Я отвернулся от озера, гладкая черная поверхность которого поблескивала в лучах вечернего солнца, и оглядел поросшую лесом долину, окружавшую водоем. Нам нужно было подняться по крутому склону, пробраться через лесную чащу, но я знал, что это будет лишь начало. Потому что знакомство с третьей Песней требовало очередного долгого перехода. «Урок Защиты – третья Песнь, В туннели гномов загляни».

Итак, я должен был попасть в страну гномов. Риа уже объясняла мне, что чужаки посещали их царство очень редко – и почти всегда по необходимости, а не по доброй воле. Дело было в том, что гномы, хотя и являлись мирными соседями, не любили пришельцев. Об их подземном царстве было известно лишь то, что врата его располагались где-то у истоков Вечной реки, на высоких равнинах к северу от Туманных холмов. На этот раз у нас не было выбора. Мы могли попасть в нужное место лишь пешком.

Несмотря на то что мы напрягали все силы и каждый день шли подолгу даже после захода солнца, у нас ушла почти целая неделя на то, чтобы пересечь холмистую местность. Питались мы в основном плодами диких яблонь, орехами, стеблями и листьями какого-то ползучего растения, найденного Рией, да время от времени нам удавалось стащить одно-два яйца из гнезда, оставленного неосторожной куропаткой. Нам посчастливилось избежать встречи с живыми камнями, но переход оказался тяжелым. Вокруг постоянно курился какой-то дым, окутывая нас полупрозрачным одеялом, мешая видеть дорогу даже с возвышенности. Однажды, когда мы пересекали болото, у Рии с ноги соскользнул башмак и утонул в трясине. Мы провели чуть ли не полдня в поисках рябины – из плотной, прочной коры этого дерева она делала себе обувь. Два дня спустя мы преодолели высокогорный перевал, покрытый снегом и скользким льдом, – однако перед этим нам пришлось идти всю ночь. Наступило полнолуние.

И вот наконец, грязные, замерзшие, совершенно изможденные и обессилевшие, мы очутились на высоком плато, в верховьях реки. Равнина была усеяна бесчисленными желтыми цветами в форме звездочек, которые наполняли воздух пряным, острым ароматом. Через некоторое время мы добрались до самой Вечной реки. Там мы спугнули двух белых единорогов, которые мирно паслись на берегу. Мы пошли на север вдоль извилистого русла и миновали широкие луга, поднимавшиеся в гору, подобно ярко-зеленым ступеням.

Дойдя до края очередного луга, Риа остановилась и указала на далекую линию заснеженных горных вершин.

– Смотри, Мерлин. За той горной цепью находится город великанов, Варигаль. Мне всегда хотелось увидеть его, хотя сейчас он лежит в руинах. Арбасса говорит, что это самое древнее поселение на всей Финкайре.

– Жаль, но нам нужно не к великанам, а, наоборот, к гномам. – Я наклонился, сорвал пучок травы с пушистыми метелками. – Великанам придется подождать до пятой Песни, той, которая связана с Варигалем. Если до этого дойдет.

Мы продолжили путь после заката, и из-за облаков появился сияющий белый диск. С одной стороны у него не хватало кусочка – луна убывала. Я ускорил шаги, почти бежал вдоль поросшего травой берега. Я отчетливо понимал, что истратил больше половины отпущенного времени, но сумел разгадать смысл лишь двух из семи магических Песен. Я в отчаянии размышлял о том, что у меня не получится справиться с остальными пятью, подняться по Лестнице в Мир Иной, раздобыть Эликсир и вернуться к Элен меньше чем за две недели. Даже настоящий маг вряд ли справился бы с такой задачей.

В свете луны мы карабкались вверх по крутому склону, хватаясь за корни и кусты, чтобы не скатиться. Вечная река, которая здесь была лишь веселым ручейком, струилась вниз с холма рядом с нами, ее крошечные водопады и омуты сверкали в призрачном свете. Мы поднялись на очередную террасу, и перед нами раскинулся широкий луг, освещенный луной и разделенный надвое сверкающей лентой реки.

Бамбелви рухнул у воды, не заботясь о том, как выглядит, и раскинул в стороны руки.

– Я без отдыха дальше идти не могу. И без еды тоже. Шуту нужны жизненные силы.

Сделав большой глоток ночного воздуха, я тяжело оперся о посох.

– Это твоим слушателям нужны силы.

– Истинная правда, истинная правда, истинная правда. – Он вытер лоб краем плаща. – И ко всему прочему я скоро сварюсь заживо! В этом плаще я мокрый, как мышь, даже после заката. А все эти последние дни солнце так палило, что я подвергался совершенно невыносимым мучениям.

Я озадаченно покачал головой.

– Тогда почему ты не выбросишь его?

– Потому что без плаща я могу замерзнуть. Превратиться в кусок льда! А что, в любой момент может пойти снег. Через час, через минуту, в эту самую секунду!

Мы с Рией, ухмыляясь, переглянулись. Наклонившись, она понюхала цветок-звездочку. Улыбнулась, набрала целую охапку цветов, скатала их в плотный желтый шар и протянула мне.

– Попробуй, – предложила она. – Звездный цветок – это пища путешественников. Я слышала рассказы о заблудившихся путниках, которые много недель питались только этими цветами.

Откусив кусочек необычного цветочного колобка, я почувствовал сладкий и в то же время резкий привкус; мне показалось, что я пробую разогретый мед, пригоревший в котелке.

– Знаешь, кому бы это понравилось? Нашему старому приятелю Шиму.

– Да, – ответила Риа. – Или, как бы он сказал, «наверняка, определенно, совершенно». – Она протянула новый хлебец Бамбелви, распростертому у ручья. – Шим любил мед не меньше, чем я! Даже прежде, чем вырасти и стать великаном, он ел его столько, сколько мог бы поглотить за один раз только гигант. – Она помолчала и со вздохом добавила: – Хотела бы я знать, увидимся ли мы еще когда-нибудь.

Опустившись на колени, я зачерпнул воды. На поверхности ручья плясали отблески лунного света. Когда я поднес воду к лицу, у меня в ладонях появилось дрожащее отражение луны. Я вздрогнул всем телом и машинально отвел руки, залив водой одежду.

– Ты что-то увидел? – озабоченно спросила Риа.

– Лишь напоминание о несчастьях, причиной которых являюсь я сам.

Она молча смотрела на меня еще несколько минут. Потом заговорила – так тихо, что я едва различал ее голос сквозь плеск ручья:

– Все же в груди у тебя бьется сердце волшебника.

Я хлопнул ладонью по воде и обрызгал нас обоих.

– Я бы охотно обменял его на сердце обычного мальчишки! Риа, всякий раз, когда я поддаюсь этой… тоске, хочу прикоснуться к могуществу, искусству магов, я совершаю нечто ужасное! По моей вине мама сейчас лежит на смертном одре. Из-за меня большая часть Темных холмов осталась бесплодной пустыней, где в любой момент могут появиться Рита Гавр и его боевые гоблины. И никто, кроме меня, не виноват в том, что я ослеп навсегда.

Бамбелви приподнялся, опираясь на локоть и звеня бубенчиками.

– Какое отчаяние, мой мальчик! Могу я тебе чем-то помочь? Позволь мне загадать тебе загадку о…

– Нет! – проорал я, замахав на него руками. Затем обернулся к Рии. – Мы прекрасно знаем, что Домну – старая ведьма и мошенница. Но она тогда правильно сказала. Возможно, я стану причиной самой страшной катастрофы из всех, которые когда-либо сваливались на Финкайру.

Риа ничего не ответила, наклонилась к ручью, чтобы попить. Подняв голову, она вытерла воду, стекавшую по подбородку.

– Нет, – наконец сказала она. – Я не согласна. Но не могу тебе точно сказать почему. Дело, наверное, в… в тех ягодах. Я хочу сказать, что… ведь Арфа действительно согласилась играть тебе, хотя лишь на время. И говорящая раковина тоже выполнила твою просьбу.

– Все, что я сам сделал, – это нашел нужную раковину. А уж она при помощи собственных волшебных способностей вернула мне мать.

– Допустим, здесь ты прав, но как же быть с Туатой? Он не позволил бы тебе прочесть Семь Песен, если бы не существовало ни малейшего шанса на то, что ты сумеешь постичь их и совершить путешествие в Мир Иной.

Я повесил голову.

– Туата был великим магом, настоящим магом. Он сказал мне, что однажды я тоже, возможно, стану волшебником. Но ведь даже маги совершают ошибки! Нет, единственный способ для меня попасть в страну духов – это умереть. А к тому времени моей матери уже давно не будет в живых.

Риа протянула руку и зацепилась пальцем, мокрым и холодным от воды, за мой указательный палец.

– Остается пророчество, Мерлин. Лишь человек, в чьих жилах течет кровь чужаков, жителей Земли, сможет одолеть Рита Гавра и тех, кто ему служит.

Я отвернулся и уставился на широкий луг, который раскинулся за рекой. Кое-где трава блестела в свете луны, но большая часть луга была погружена во тьму. Я знал, что где-то там находится царство гномов. А еще дальше, за горами и долинами, скрыты тайные врата в мир духов, охраняемые огром Балором.

Я усилием воли заставил себя отвернуться.

– Это пророчество, Риа, стоит ровно столько же, сколько стоит человек, к которому оно относится. А кроме того, я стремлюсь лишь спасти мать, у меня нет ни малейшего желания сражаться с воинами Рита Гавра. – Я поднял с земли гальку и швырнул ее в серебристый поток. – Я сомневаюсь даже в том, что смогу достичь своей личной цели.

– Ах, ты несчастен, – нараспев произнес Бамбелви. Лицо его было таким же мрачным и темным, как укрытый тенью луг. – Наконец-то до тебя дошла мудрость моих слов, которые я повторял тебе всю дорогу.

Я ощетинился.

– Ни одна фраза, услышанная от тебя, даже отдаленно не напоминает мудрость.

– Не обижайся, пожалуйста. Я лишь хочу тебе указать, что у тебя остался лишь один-единственный выход. Отступиться.

Кровь бросилась мне в лицо. Вцепившись в посох, я выпрямился.

– Ты! Жалкое подобие шута, позорище бестолковое! Как раз именно этого я и не собираюсь делать! Может, я и уверен в том, что потерплю поражение, но это произойдет не потому, что я струсил. Моя мать не заслужила такого сына. – Бросив взгляд на освещенный луной луг, расстилавшийся за рекой, я обратился к Рии: – Пойдем со мной, если хочешь. Царство гномов, должно быть, где-то поблизости.

Она вздохнула.

– Да, но пытаться проникнуть в подземелья сейчас неразумно. Нам нужно отдохнуть несколько часов. А кроме того, Мерлин, этот луг… полон опасностей. Я чувствую. И самое главное: входы в туннели гномов наверняка замаскированы – если не при помощи магии, то при помощи разных хитростей. Их нелегко будет обнаружить даже при свете дня.

– Просто брось все это, – повторил Бамбелви, срывая желтые венчики звездных цветов.

– Ни за что, – резко ответил я. И, опершись на посох, развернулся, чтобы идти.

– Не надо, Мерлин! – Риа протянула ко мне руки. – Не обращай на него внимания! Подождем рассвета. Ты же сейчас заблудишься!

Если бы я мог в гневе изрыгать пламя, то сейчас именно это и произошло бы – до такой степени я был разъярен.

– Вот сами и ждите рассвета! Я способен о себе позаботиться!

Я быстро зашагал по лугу. Высокая трава шелестела вокруг, задевала одежду. Лучи лунного света, падавшие на равнину, были похожи на светящиеся отметины от когтей, но большая часть ее по-прежнему лежала в тени. А потом я своим «вторым зрением» различил совсем недалеко, в нескольких шагах, какое-то странное, необычно темное пятно. Поскольку поблизости не было ни камня, ни дерева, которые отбрасывали бы тень, я понял, что это, должно быть, туннель или, по крайней мере, яма. Я решил не делать глупостей, не лезть прямо в западню, и подумал, что следует обогнуть яму слева.

Внезапно земля провалилась у меня под ногами. Я стремительно полетел вниз. Прежде чем я успел хотя бы вскрикнуть, меня поглотила тьма.

Очнувшись, я обнаружил, что лежу, свернувшись в клубок, крепко прижав к телу руки и ноги. Я был укрыт тяжелым одеялом, от которого пахло дымом костра. Кто-то нес меня, непрерывно охая и покряхтывая, но я понятия не имел о том, что это за существо и куда оно меня тащит. Руки и ноги были связаны толстыми веревками, в рот мне запихнули кляп. Но, если не считать приглушенного кряхтенья внизу, я не слышал больше ни звука – лишь биение собственного сердца. Меня дергали и трясли, как мешок с зерном, и вскоре голова закружилась, меня затошнило. Все тело болело. Мне показалось, что эта пытка продолжается много часов.

Внезапно тряска прекратилась, и меня швырнули на ровный каменный пол. Так я лежал некоторое время ничком, пытаясь справиться с головокружением. Потом одеяло грубо сорвали, и я с огромным трудом перевернулся на спину.

Компания гномов, коренастых созданий ростом мне по пояс, уставилась на меня алыми, словно тлеющие угли, глазами. У большинства из них были спутанные бороды, и у каждого за поясом сверкал кинжал с рукоятью, усыпанной драгоценными камнями. На стене шипели и плевались факелы. Гномы стояли, расставив ноги, скрестив могучие руки на груди. Казалось, их никто и ничто не смогло сдвинуть с места, точно так же, как нельзя было сдвинуть каменные стены пещеры. Один, с сединой в бороде, с видимым усилием расправил затекшую спину – видимо, именно его ворчание я слышал по дороге сюда.

– Развяжите, – приказал повелительный голос.

В тот же миг сильные руки снова перевернули меня на живот и разрезали веревки. Кто-то вытащил кляп у меня изо рта. Я молча пошевелил пересохшим языком и, кое-как помогая себе онемевшими руками, сел на полу.

Заметив рядом посох, я протянул к нему руку. Но один из гномов немедленно наступил мне на запястье ножищей в тяжелом сапоге. Я вскрикнул от боли, и эхо моего крика прокатилось среди каменных стен.

– Не так быстро.

Это был тот же резкий голос. Однако на сей раз я увидел говорящего: крепко сбитую женщину-гнома, восседавшую на возвышении, на пышном троне. Трон был вырезан из нефрита и инкрустирован рядами драгоценных камней. Распущенные волосы женщины в беспорядке рассыпались по плечам. У нее было бледное лицо, а уши украшали длинные серьги из раковин, которые позвякивали при каждом ее движении. У женщины-гнома был несуразно большой нос, почти такой же, какой был у Шима, прежде чем он превратился в великана. Женщина была одета в черное платье, расшитое блестящими золотыми узорами – рунами и геометрическими фигурами, – а на голове у нее красовалась такая же черная с золотом остроконечная шляпа. В одной руке неизвестная сжимала посох, почти такой же длинный, как мой собственный.

Когда я хотел подняться на ноги, гномиха подняла руку.

– Не вздумай вставать! Ты быть сидеть на полу, чтобы быть ниже меня. И не пытайся снова прикоснуться к своему посоху.

Она наклонилась вперед, звякнув серьгами из белых раковин.

– Посох может быть опасным, знаешь ли. Даже в руках такого неумелого чародея, как ты, Мерлин.

У меня перехватило дыхание.

– Откуда тебе известно мое имя?

Она почесала нос, похожий на разросшуюся картофелину.

– Никто не знает твоего настоящего имени. Даже ты сам, будь это ясно тебе.

– Но ты же назвала меня Мерлином.

– Да, – ответила она, фыркнула и расхохоталась так, что факелы в пещере, казалось, вспыхнули ярче. – А ты можешь звать меня Урнальда. Но ни то, ни это не быть настоящие имена.

Я в замешательстве нахмурил лоб и попробовал еще раз:

– Откуда же ты узнала, что меня называют Мерлином?

– А! – Она закивала, и белые раковины мелодично зазвенели. – Это быть вопрос получше. – Коротким толстым пальцем она прикоснулась к серьге. – Раковины сказали мне. Точно так же, как одна раковина сказала тебе некоторые вещи… но ты быть слишком упрямый, чтобы их услышать.

Я поерзал на твердом, холодном каменном полу.

– Но не только это. Ты быть незваный гость. – Урнальда взмахнула руками, и на стенах заплясали тени. – А я на самом деле так ненавижу, когда суются без спроса.

Услышав это, некоторые гномы потянулись к своим драгоценным кинжалам. Один, с уродливым шрамом на лбу, громко хихикнул. Эхо этого неприятного, зловещего смешка еще долго звучало в подземном зале.

Урнальда, поглаживая посох, довольно долго рассматривала меня.

– Но даже если и так, я, может быть, еще надумаю тебе помочь.

– Правда? – я покосился на воинов, которые разочарованно заворчали. Но тут я вспомнил происшествие с Озерным Обманщиком, и у меня зародились нехорошие подозрения. – А зачем тебе помогать мне?

Чародейка хмыкнула.

– Потому что однажды, если у тебя все получится, ты сможешь носить такую же шапку, как я.

Не понимая, о чем речь, я внимательно присмотрелся к ее остроконечной шляпе. Кончик свешивался набок. Сама тулья и поля были испещрены дюжинами крошечных дырочек, через которые торчали рыжие волосы Урнальды. Если не считать золотых вышивок, которые, наверное, выглядели бы более привлекательно, изображай они звезды и планеты, а не руны, это была бы самая нелепая шляпа из всех, которые я когда-либо видел. Зачем мне такой головной убор, презрительно подумал я.

Гномиха прищурилась, словно проникнув в мои мысли. И более низким голосом, чем прежде, произнесла:

– Это быть шапка чародея.

Я поморщился.

– Я не хотел тебя оскорбить.

– Это быть ложь.

– Ну ладно, хорошо. Мне очень жаль. Прости, если я оскорбил тебя.

– Вот это быть правда.

– Пожалуйста, помоги мне.

Урнальда задумчиво постучала пальцами по своему посоху и через несколько томительно долгих секунд произнесла одно слово:

– Да.

Чернобородый гном, стоявший рядом с троном, сердито прорычал что-то. В мгновение ока женщина обернулась к нему, замахнулась рукой, как будто собиралась ударить. Он замер, словно статуя. Она медленно опустила руку – и одновременно борода гнома отвалилась и шлепнулась на пол. Он жалобно взвизгнул, прикрывая руками щеки и подбородок. Остальные гномы принялись грубо гоготать и ухать, указывая пальцами на бороду, валявшуюся у ног жертвы.

– Молчание! – Урнальда сердито тряхнула головой, и серьги-ракушки зазвенели. Даже трон слегка сдвинулся с места. – Это научит вас не оспаривать мои решения.

Она снова обернулась ко мне.

– Я помогу тебе потому, что ты все же, может быть, сумеешь выжить, хотя все против тебя. Вдруг даже станешь волшебником. – Она лукаво подмигнула мне. – А если я помогу тебе сейчас, то, может, однажды ты поможешь мне.

– Обязательно. Помогу, обещаю.

Факелы зашипели, пламя заметалось, и мне показалось, что каменные стены завибрировали. Урнальда наклонилась ко мне, и тень, которую она отбрасывала на вырубленную из камня стену позади трона, увеличилась в размерах.

– Обещания быть серьезные вещи.

– Я знаю. – Я сделал суровое лицо и посмотрел на чародейку. – Если ты поможешь мне найти душу Песни Защиты, я никогда не забуду этого.

Урнальда щелкнула пальцами.

– Принесите мне светлого летуна, камень для вырезания, молот и зубило.

По-прежнему подозревая какой-то подвох, я спросил:

– Что такое светлый летун?

– Сиди тихо.

В пещере воцарилась тишина, которую нарушало лишь потрескивание факелов. В течение нескольких минут никто не шевелился. За порогом послышался топот тяжелых сапог, и к трону приблизились два гнома. Один из них сгибался под тяжестью огромного черного камня, обтесанного грубо, как стены пещеры, – должно быть, он весил в два раза больше самого гнома. Повинуясь кивку Урнальды, он сбросил камень на пол, и тот упал с глухим стуком.

Второй гном нес в одной руке молот и зубило, а в другой – какой-то небольшой светящийся предмет. Предмет, лежавший на ладони гнома, напоминал перевернутую чашку из прозрачного хрусталя. Внутри чашки время от времени мерцал огонек. Урнальда снова кивнула, и ее подданный положил инструменты рядом с камнем. Затем осторожно переместил чашку с ладони на пол, стараясь при этом придерживать края, чтобы существо, сидевшее внутри, не сбежало.

Урнальда хмыкнула и фыркнула, и факелы снова вспыхнули ярче, чем прежде.

– В этой хрустальной чашке сидит светлый летун, одно из редчайших существ на Финкайре. – Она криво усмехнулась, глядя на меня, и мне не понравилось выражение ее лица. – В твоей следующей Песне говорится о Защите, это быть верно? Для того чтобы узнать то, что тебе нужно знать, ты должен найти самый лучший из возможных способов защитить светлого летуна от любого вреда.

Взглянув на молот и зубило, я почувствовал, что в горле пересохло.

– Ты хочешь сказать… мне надо выдолбить чашу… из этого огромного камня?

Она с задумчивым видом почесала нос.

– Если это быть лучший путь защитить хрупкое маленькое создание, тогда это будет то, что ты должен сделать.

– Но на это уйдет несколько дней. Или даже недель!

– Гномам потребовалось много лет на то, чтобы вырубить в горе туннели и залы нашего царства.

– У меня нет на это времени.

– Молчать. – Она указала посохом на отверстие в потолке, из которого исходил слабый свет. – Эта шахта, подобно той, в которую ты провалился, дает нам воздух и свет. Здесь быть их сотни, и каждый внутри гладкий, как пол, на котором ты уселся, и каждый выход на поверхность скрыт чарами. Вот почему гномы остаются так хорошо защищены. Вот почему ты пришел именно сюда для того, чтобы узнать душу Песни Защиты.

– А ты уверена в том, что другого способа нет? – слабо попытался я возразить.

Серьги чародейки качнулись.

– Не быть никакого другого пути усвоить урок, только самому. Твоя задача быть защитить маленькое существо. Начинай.

Звякнув напоследок ракушками, Урнальда вышла из зала, и свита последовала за ней. Я пристально смотрел на шипевшие факелы, укрепленные на стенах, наблюдал за тенями, которые отбрасывал трон, – они росли, уменьшались в размерах, потом снова росли. Сам трон, подобно стенам зала, был вырублен из сплошной твердой, неподатливой скалы. Из той же самой скалы, которую гномы за несколько веков превратили в разветвленный подземный лабиринт.

И теперь настала моя очередь придать камню форму.