Текст книги "Семь песен"

Я обернулся и посмотрел на круг белых камней, вход в Мир Иной. Путь к Дагде. Я подумал, что, даже если сейчас слишком поздно, чтобы спасти Элен, может быть… может быть, он спасет Рию. Надежда была слабой, но я в отчаянии цеплялся за нее. А если божество не сумеет вернуть ей жизнь, мы, по крайней мере, еще немного побудем вместе.

«Пойдем со мной. Пожалуйста».

Я сделал глубокий вдох и понял, что в легкие устремился не только воздух. С этим вдохом ко мне вернулись силы, кровь быстрее побежала по жилам. Я ощущал в себе чужую жизненную энергию, решимость и волю идти до конца. Риа была со мной.

Я обернулся к Бамбелви и взглянул в его вытянутое от горя лицо, залитое слезами.

– Помоги мне подняться, будь добр.

Он не шевелился и все так же мрачно смотрел на меня.

– Она мертва.

– Мертва. – Я снова ощутил присутствие чужой жизненной энергии. – Но еще не покинула нас навсегда, мой добрый шут.

Бамбелви с трудом помог мне подняться на ноги. На руках я держал тело Рии, и ее голова безвольно свисала с моего локтя.

– А теперь принеси мне меч. И посох.

Покачав головой, унылый шут вытащил оружие из трупа Балора и вытер клинок о сапог огра. Принес из укрытия среди камней мой посох, вложил меч в ножны, а посох заткнул за пояс, пропитанный кровью.

Шут угрюмо уставился на меня.

– Куда ты ее несешь?

– В Мир Иной.

Он приподнял брови.

– Тогда я буду ждать тебя здесь. Хотя и знаю, что ты никогда не вернешься.

Я направился было к колодцу, обложенному белыми камнями, но остановился и обернулся к шуту.

– Бамбелви, я хочу сказать тебе одну вещь, на случай, если я действительно не вернусь.

Он нахмурился.

– Что именно?

– Ты никуда не годный шут. Но верный друг.

Я повернулся к колодцу и зашагал по острым камням, неся двойную тяжесть – на руках и на сердце.

Глава 31
Путь сквозь мглу

Когда я заглянул в Колодец, ведущий в Мир Иной, в лицо ударил порыв теплого ветра. Винтовая лестница с отполированными ступенями, вырезанными из того же белого камня, что и борт Колодца, уходила вниз. Трудно было сказать, насколько длинна эта лестница и где находится дно, но я подозревал, что оно довольно далеко.

Держа на руках тело Рии, я осторожно поставил ногу на верхнюю ступень. Набрал полные легкие воздуха Финкайры – возможно, в последний раз, промелькнуло у меня в голове – и начал спускаться. Я шел медленно, осторожно, чтобы не споткнуться. После стычки с Балором у меня болело все тело – ребра, горло, руки, – но сильнее всего была душевная боль. Я нес безжизненное тело своей подруги. Своей сестры.

Спустившись на сотню ступеней, я заметил две странные вещи. Во-первых, внутри Колодца не становилось темнее. В отличие от обычного колодца с питьевой водой или шахты, вырытой в земле, здешний свет не тускнел по мере удаления от поверхности. Напротив, он даже становился ярче. Вскоре белые камни лестницы заблестели, словно перламутровые.

Во-вторых, у этой шахты не было стен. Лишь мгла, непрерывно клубившаяся, постоянно перемещавшаяся с места на место, окружала ступени. Чем глубже я спускался, тем более сложными и причудливыми становились туманные узоры. Иногда пряди тумана окутывали мои ноги или завивались вокруг локонов Рии. Иногда молочно-белая дымка сгущалась и принимала странные формы, похожие на фигуры невиданных существ.

Мгла этого Колодца напомнила мне туман, окружавший берега Финкайры. Это был не столько барьер или граница, сколько живая субстанция, обладавшая собственным таинственным характером и подчинявшаяся собственным загадочным законам. Элен часто рассказывала мне о таких пограничных местах: о горе Олимп, горе Ир Видва, острове Финкайра. Эти места не принадлежали полностью ни к нашему миру, ни к Миру Иному, но действительно находились между мирами. И сейчас я думал, что, наверное, окружавший меня туман – это не туман и не вода в полном смысле слова, а нечто промежуточное, среднее.

Я вспомнил тот день, когда мама, сидя на земляном полу нашей хижины в убогой валлийской деревне, впервые заговорила со мной о Финкайре. «Страна многих чудес», – так Элен называла этот остров. «Она не принадлежит ни земле, ни небесам, но служит мостом, соединяющим их».

Спускаясь в туман, с каждым шагом приближаясь к Миру Иному, я размышлял и гадал о том, как выглядит эта страна. Если Финкайра действительно служит мостом, то куда ведет этот мост? По ту сторону пропасти обитают сверхъестественные существа, это я знал. Могущественные духи, подобные Дагде и Рита Гавру. Но как насчет душ простых, обычных людей и других живых существ, думал я. Живут ли они в той же стране, что и боги, или где-то в иных местах?

Винтовая лестница вела меня все ниже и ниже. Мне вдруг пришло в голову, что в этом мире может не существовать разницы между днем и ночью. Без восхода и заката, без луны, путешествующей по звездному небу, мне будет трудно определять время, озабоченно думал я. Возможно, там вообще не существует времени или того, что я называю этим словом. Я смутно помнил, как Элен говорила что-то о двух типах времени: историческом, которое течет по прямой, в котором смертные существа совершают путь от рождения к могиле, и священном, которое движется по кругу. Может быть, в Мире Ином как раз действует именно священное время? А если так, значит ли это, что время здесь совершает цикл, или идет по спирали, подобно винтовой лестнице?

Я остановился, сердито топнул ногой по одной из ступеней. В мозгу промелькнула ужасная мысль: если в загробном царстве время течет иначе, чем в мире живых, то я вернусь на поверхность слишком поздно для того, чтобы спасти Элен! Если я вообще туда вернусь! Я мог потратить здесь оставшиеся мне два дня и еще несколько месяцев, даже не заметив этого. Я напряг спину, поднял тело Рии повыше. Я сейчас еще сильнее ощущал ее вес, еще тяжелее стало у меня на сердце. Неотступный страх неудачи терзал меня.

У меня оставался лишь один выход: попытаться как можно быстрее найти Дагду. Не позволить никому и ничему задержать меня, сбить с толку, отвлечь. Я снова двинулся вниз.

Я спускался все ниже и ниже в Колодец, и мгла вокруг меня начала меняться. Прежде она висела совсем рядом со ступенями, как и на самом верху Колодца. Понемногу она отступала, образовывала сгустки, которые попеременно сливались и растворялись, принимали всевозможные причудливые формы. Вскоре среди мглы возникли ниши. Потом ниши расширились, превратились в пещеры. С каждым шагом туманные картины вокруг меня менялись, возникали все новые формы, и в конце концов я очутился посреди разнообразного, сложного, постоянно меняющего вид пейзажа.

Туманного пейзажа.

Я различал размытые тропинки и клубившиеся холмы, широкие долины и острые горные пики, и все это было создано из тумана. Иногда взгляд натыкался на каньоны, прорезавшие туманные плато. Каньоны были длинными и глубокими, и я не видел их дна. Иногда я замечал далекие горы, они становились выше или ниже, а иногда – и то и другое одновременно. Передо мной проплывали белесые долины, склоны, утесы, пещеры. И хотя не видел четко обитателей это страны, повсюду перемещались какие-то фигуры, тоже размытые, полупрозрачные. Они ползали, ходили, плыли. Над всем этим клубился белый туман, который становился то гуще, то прозрачнее, вечно переменчивый, вечно неизменный.

Через некоторое время я обнаружил, что ступени тоже изменились. Они больше не были твердыми, как камень, утратили четкие очертания, по ним перебегали волны. Они как будто плыли, подобно окружавшему меня ландшафту. Они оставались материальными, и по ним можно было ступать, но теперь лестница, казалось, была создана из того же самого неуловимого материала, что и все предметы в стране духов.

Возникшее у меня неприятное, тревожное чувство постепенно усиливалось. Я заподозрил, что окружавшее меня вещество было вовсе не туманом. Что это было даже не что-то материальное, не воздух и не вода, а нечто… иноприродное. Завеса, сотканная из света, или мыслей, или чувств. Эта мгла открывала наблюдателю больше, чем скрывала. Но я знал, что для того, чтобы постичь ее истинную природу, нужно прожить множество жизней.

Вот, значит, каков он на самом деле, Мир Иной, сказал я себе. Множество слоев, уровней, миров, все время перемещающихся, все время изменяющихся. Я подумал, что могу бесконечно спускаться вниз, бесконечно шагать по одной из сумрачных долин вдаль, навстречу туманному горизонту. Бесконечно долгое время. И никогда не дойду до конца. Никогда.

А затем из неверной, предательской мглы возникла фигура.

Глава 32
Золотая ветвь

Небольшое серое существо расправило крылья и поднялось в воздух с холма, только что выросшего на туманной равнине прямо у меня на глазах. Оно летело, точнее, парило на воздушном потоке по направлению ко мне, но внезапно изменило направление и устремилось вертикально вверх, так что я почти потерял его из виду. Через несколько секунд птица сделала резкий вираж и камнем упала вниз, а потом начала выполнять петли, всевозможные развороты и прочие фигуры, которые, казалось, не имели никакой цели. Это было выражение чистой радости полета.

Несчастье!

Когда я снова увидел своего сокола в небе, сердце подпрыгнуло от радости. Хотя я держал на руках Рию, я чувствовал тяжесть кожаного мешочка, висевшего у меня на поясе. В мешочке вместе с травами Элен хранилось полосатое перо из крыла Несчастья. Ничего больше не осталось от него в мире живых после схватки с Рита Гавром. Лишь воспоминания.

Несчастье вылетел из полупрозрачной мглы и направился ко мне. Я услышал его пронзительный, хриплый крик, как прежде, полный энергии, отваги, выражавший готовность к бою. Прежде чем снизиться, он сделал последний круг у меня над головой. В лицо ударил теплый ветер, и я почувствовал, как когти птицы коснулись плеча. Сокол сложил крылья и переступил, устраиваясь удобнее. Хотя призрачные перья Несчастья были теперь не коричневыми, а серебристо-серыми, с белыми полосками, его глаза, как и при жизни, были обведены желтоватыми ободками. Он наклонил ко мне голову и радостно заклекотал.

– Да, Несчастье! Я тоже очень рад тебя видеть. – Но радость эта была мимолетной, я тут же вспомнил о том, что держу на руках безжизненное окровавленное тело. – Жаль, что Риа не может поприветствовать тебя.

Сокол, хлопая крыльями, слетел с моего плеча и уселся на колено девочки. Он некоторое время рассматривал мертвую, затем издал низкий, печальный свист. Покачал головой, перепрыгнул обратно ко мне.

– Я несу в себе ее дух, Несчастье. Я надеюсь, что Дагда успеет спасти ее, вернуть к жизни. – Я сглотнул ком в горле. – Ее и мою мать.

Внезапно Несчастье издал громкий, взволнованный крик. Когти впились мне в тело, а мгла передо мной начала странным образом клубиться и перемещаться.

– Ах-х, – раздался из-за туманной завесы чей-то медлительный, ленивый голос. – Как мило, просто ужасно мило, что ты пришел.

Несчастье тревожно засвистел.

– Кто ты такой? – обратился я к неизвестному. – Покажись.

– Именно это я и собираюсь сделать, юноша, и уже совсем скоро. – Туман начал вращаться, как похлебка в миске, которую осторожно перемешивают ложкой. – И еще у меня для тебя есть подарок, ужасно ценный подарок. Ах-х, да.

Что-то в безмятежном, расслабленном тоне незнакомца заставило меня немного успокоиться. Но одновременно в глубине души зародилось некое смутное, неопределенное ощущение, которое не позволяло терять бдительность. Осторожность никогда не помешает, сказал я себе.

Я перехватил тело Рии поудобнее.

– У меня сейчас нет времени на разговоры. Если хочешь мне что-то подарить, выходи.

– Ах-х, юноша. Ты так нетерпелив, так ужасно нетерпелив. – Мгла снова заклубилась. – Но тебе не о чем волноваться. Я выполню твою просьбу через минуту. Видишь ли, мне хочется с тобой подружиться.

При этих словах Несчастье снова издал резкий, душераздирающий свист. С силой взмахнув крыльями, он взлетел с моего плеча. Снова свистнул, описал круг над моей головой, улетел прочь и исчез в тумане.

– Тебе нет нужды бояться меня, – промурлыкал голос. – Несмотря на то, что твой крылатый друг, судя по всему, сильно испугался.

– Несчастье ничего и никого не боится.

– Ах-х, тогда я, должно быть, ошибся. А почему же он улетел, как ты думаешь?

Я сглотнул ком в горле, вглядываясь в туманный океан.

– Не знаю. Наверное, у него на это есть веская причина. – Я обернулся в ту сторону, откуда, как мне казалось, доносился голос. – Если хочешь быть моим другом, выйди и назови свое имя. И побыстрее. Мне нужно идти дальше.

Мгла начала медленно пузыриться, подобно кипящей воде.

– Ах-х, значит, у тебя важная встреча, не так ли?

– Очень важная.

– Что ж, хорошо, тогда ты должен поспешить. Ах-х, да. – Дух, или кем он там был, говорил настолько медленно и лениво, что мне показалось, будто он сейчас уснет. – Я уверен, ты знаешь, как попасть туда, куда тебе нужно.

Не отвечая, я вгляделся в туман в поисках Несчастья. Куда же он подевался? Мы ведь только что встретились после долгой разлуки! Я надеялся, что он проводит меня к Дагде.

– Но если ты сам не найдешь нужное место, – продолжал усыпляющий голос, – мой подарок может тебе пригодиться. Ужасно полезная вещь. Я могу стать твоим проводником.

Прежняя тревога, неизвестно откуда взявшаяся, снова зашевелилась в душе. Но, с другой стороны, подумал я… может быть, это существо, кем бы оно ни было, действительно сможет провести меня через предательский туман. И тогда я сэкономлю драгоценное время.

Я переминался с ноги на ногу на призрачной ступеньке.

– Прежде чем принять твое предложение, я должен узнать, кто ты такой.

– Совсем скоро, юноша. Уже совсем скоро. – Неизвестный зевнул, затем заговорил совсем тихо, почти беззвучно. Голос его был подобен прядям тумана, которые касались моей щеки. – Молодые люди всегда так спешат, всегда так сильно спешат.

Несмотря на сомнения, одолевавшие меня, что-то в этом голосе снова заставило меня успокоиться, расслабиться. Мне стало почти… уютно. А может быть, я просто устал. Спина ныла. Мне захотелось положить Рию куда-нибудь, избавиться от ее тяжести. Ненадолго.

– Ах-х, ты несешь тяжкое бремя, юноша. – Очередной мучительно неторопливый зевок. – Ты позволишь мне немного облегчить твою ношу?

Я сам невольно начал зевать.

– Не надо, спасибо. Но если ты хочешь отвести меня к Дагде, я согласен. – Я спохватился. – Однако сначала покажись мне, я хочу знать, кто ты такой.

– К Дагде, вот как? Ах-х, великий и славный Дагда. Самый могучий из воинов. Он живет далеко, ужасно далеко отсюда. Но все равно, я с удовольствием провожу тебя.

Я расправил затекшие плечи.

– Может быть, пойдем? У меня мало времени.

– Ах-х, уже скоро, совсем скоро. – Туманные спирали раскачивались перед глазами, гипнотизировали меня. – Однако как жаль, что ты не можешь немного отдохнуть. Ты выглядишь изможденным.

Не выпуская из рук тело Рии, я ссутулился.

– Я очень хотел бы отдохнуть. Но я должен идти.

– Как тебе будет угодно. Ах-х, да. – Неизвестный снова зевнул. Это был самый долгий и сонный зевок за время нашей беседы. – Мы отправляемся немедленно. Через пару минут.

Я тряхнул головой. Мысли путались, меня одолевала страшная сонливость, я едва ворочал языком.

– Хорошо. А теперь… Ты собирался что-то сделать. Что же это было? Ах да. Покажись. Я хочу увидеть тебя, прежде чем мы тронемся в путь.

– Ну что ж, будь по-твоему, юноша. Я почти готов. – Неизвестный медленно, утомленно вздохнул. – Мне будет приятно, ужасно приятно помочь тебе.

Тревога снова кольнула меня в сердце, но я не обратил на это внимания. Я немного подвинул руку, которая поддерживала колени Рии, и оперся локтем о влажную ступень. Мне так хотелось присесть, хотя бы ненадолго. Короткий отдых не повредит, говорил я себе.

– Совершенно верно, юноша, – промурлыкал незнакомец, придавая голосу необыкновенно ласковое и мягкое выражение. – Просто позволь себе расслабиться.

«Расслабиться, – сонно думал я. – Просто нужно позволить себе расслабиться».

– Ах-х, да, – неразборчиво бормотал голос. – Ты такой разумный юноша. Ты гораздо умнее своего отца.

Я кивнул, погружаясь в дремоту. «Мой отец. Умнее моего…»

Внезапно я снова насторожился. В голове пронеслась тревожная мысль: откуда он знает моего отца?

Я снова зевнул. Зачем вспоминать об отце? Он сейчас так далеко отсюда, от Мира Иного. Мысли путались, как будто окружавший меня туман просочился в мозг. И вообще, куда я так тороплюсь, лениво думал я. Небольшой отдых поможет мне вспомнить. Присев на ступени, я опустил голову на грудь.

Но чувство опасности, ненадолго приглушенное непреодолимой сонливостью, все же заставило меня проснуться. «Очнись, Мерлин! Перед тобой враг. Просыпайся». Я попытался не обращать внимания на этот настойчивый голос, но не мог. «Доверься инстинктам, Мерлин».

Я пошевелился, приподнял голову. Было что-то знакомое в этих словах, и внутренний голос был мне знаком. Словно я уже где-то слышал его прежде.

«Доверься инстинктам, Мерлин. Доверяй ягодам».

Я резко вздрогнул и проснулся. Это был голос Рии! Мудрость Рии! Ее душа чувствовала то, что было скрыто от меня. Я тряхнул головой, чтобы прогнать туман из мыслей. Убрал руку со ступени, крепко обхватил тело Рии. Медленно поднялся.

– Ах-х, юноша. – В сонном голосе я различил нотки беспокойства. – Я думал, ты отдохнешь еще немного.

Сжимая Рию в объятиях, чувствуя прикосновение увядающих, но еще не засохших листьев, я сделал глубокий вдох.

– Я не буду отдыхать. Я не собираюсь позволять тебе околдовать меня и погрузить в сон. Потому что я понял, кто ты такой.

– Ах-х, вот как, понял?

– Ты Рита Гавр!

Мгла передо мной вскипела, словно вода в котле. В ней появились пузыри и вихри. Из белых клубов выступил мужчина, такой же высокий и широкоплечий, как Балор. Он был одет в развевающуюся белую тунику и ожерелье из небольших алых камней, светившихся изнутри. Его волосы, черные, как у меня, были идеально причесаны. Даже брови были ухоженными. Однако мое внимание привлекли прежде всего его глаза. Они казались совершенно безжизненными, мертвыми, пустыми. При воспоминании о смертоносном взгляде Балора меня пробирала дрожь, но эти глаза пугали меня в сто раз сильнее.

Рита Гавр поднес руку к губам и облизал кончики пальцев.

– Я могу принимать любое обличье, какое пожелаю. – Голос его сделался резким, хриплым; от прежних сонных интонаций не осталось и следа. – Один из моих любимых – это облик дикого кабана со шрамом на передней лапе. У всех нас есть шрамы, знаешь ли.

Он пригладил бровь влажными пальцами.

– Ты ведь уже видел однажды дикого кабана, верно? Несколько лет назад, на той кучке камней, которую в вашем мире называют Гвинед. И еще один раз, во сне.

– Как… – У меня на лбу выступил пот при воспоминании о том сне, об ощущении, испытанном, когда клыки, похожие на кинжалы, пронзили мои глаза. – Откуда ты об этом знаешь?

– О, перестань. Уж наверняка даже такой колдун-самозванец, как ты, слышал о магии Прыжка. – Рита Гавр снова облизал пальцы, и его губы изогнулись в презрительной ухмылке. – Дарить людям сны – одна из немногих забав, позволяющих мне ненадолго отвлечься от забот. – Ухмылка стала шире. – Хотя есть нечто такое, что развлекает меня даже больше. Насылать на человека тень смерти.

Я напрягся, стиснув безжизненное тело Рии.

– Какое право ты имел устраивать смертоносную ловушку моей матери?

– А какое право ты имел приводить ее на Финкайру?

– Я не собирался…

– Это все гордыня. – Он провел ладонью по волосам, пригладил идеальную прическу. – Фатальный порок твоего отца, а до него – твоего деда. Думаешь, ты чем-то отличаешься от них?

Я выпрямился.

– Да, отличаюсь.

– Снова гордыня! А я думал, что уж теперь ты усвоил свой урок. – Злой дух сделал шаг по направлению ко мне, и белая туника затрепетала. – Гордыня и высокомерие навлекут на тебя гибель, попомни мои слова. Во-первых, твой глупый каприз привел к тому, что ты стал сиротой.

От ужаса у меня закружилась голова, и я едва не свалился с туманной лестницы.

– Так вот почему ты все это время задерживал меня здесь!

– Ну, разумеется. – Рита Гавр тщательно облизал пальцы один за другим. – Но теперь, когда ты узнал, что тебе не удалось предотвратить ее смерть, – смерть, в которой виноват ты один, – я избавлю тебя от дальнейших страданий. Я убью тебя, здесь и сейчас.

Я попятился, поднялся на одну ступень, ухитрившись не споткнуться.

Рита Гавр рассмеялся, приглаживая вторую бровь.

– Твоего героя, Дагды, здесь нет, на сей раз он не спасет тебя, как это случилось на берегу Гвинеда. Не спасет тебя и эта безмозглая птица, которая по глупости ринулась на меня и помешала мне прикончить тебя в Черном замке. Сегодня я тебя убью.

Он сделал еще один шаг ко мне сквозь мглу, сжимая и разжимая гигантские кулаки, словно готовясь расплющить мне череп.

– Позволь кое-что объяснить тебе. Я хочу, чтобы ты понял свою ошибку и осознал, какой вред нанесли тебе гордыня и самонадеянность. Если бы ты не попытался избежать последнего урока, если бы ты сейчас был облачен в плащ из омелы, этой проклятой золотой ветви, ты сумел бы перенестись прямо в логово Дагды. Я не смог бы устроить тебе ловушку.

Я побледнел, вспоминая мольбы Рии взять с собой в Мир Иной ветвь омелы. А я так легко отмахнулся от ее совета!

Райта Гавр гадко подмигнул. Туманные руки выросли из его головы и потянулись ко мне.

– Знаешь, я обожаю высокомерие. Это одно из самых дорогих мне человеческих качеств.

Он прищурил свои пустые глаза.

– Но хватит с тебя уроков. Сейчас ты умрешь.

В это мгновение из-за облаков появилась стремительная крылатая тень. Над призрачными долинами и холмами разнесся резкий крик, и Несчастье полетел прямо на меня. За ним тянулись длинные, развевающиеся золотые ленты. Омела! Рита Гавр в ярости взревел и прыгнул на меня.

Он уже схватил меня, когда золотая ветвь упала мне на плечи и окутала меня, подобно плащу. Я ощутил железную хватку врага на горле, а в следующий миг превратился в облако пара и растворился в тумане. Последним, что я почувствовал, было прикосновение когтей сокола к моему плечу. И последним, что я слышал, был вопль Рита Гавра:

– Ты снова сбежал от меня, жалкий колдун-недоучка! Но в следующий раз тебе повезет меньше.