Текст книги "Леди-убийцы. Их ужасающие преступления и шокирующие приговоры"

Скорбная дева

Ньютон наконец понял, что не добьется безукоризненного покаяния. Она попросту не собиралась падать на колени и рвать на себе волосы, мучимая чувством вины. Рассказывая пастве об Элизабет Риджуэй, священник извинился за «скорбные форму и содержание» своей истории. Тема была неприятной – «ужасное отравление», – и пастору отчаянно хотелось, чтобы в конце прихожане услышали об искуплении. Он изо всех сил пытался создать картинку, будто Элизабет по-настоящему раскаялась. Он говорил, что во время последней исповеди она плакала и «искренне умоляла меня увидеть в [ее признании] Истину». На этом катарсис заканчивался.

К сожалению, созданный Ньютоном портрет вроде бы раскаявшейся Элизабет идет вразрез с ее предсмертным поведением. Ее продержали в тюрьме почти весь день, надеясь услышать признание еще в каких-нибудь убийствах, но тщетно. Может, она и боялась смерти, однако этот страх не заставил ее замолчать. Когда Ньютон вместе с другим священнослужителем предложили проводить ее на костер, она резко ответила, что не нуждается в их заступничестве перед Господом, поскольку «читать и молиться умеет не хуже их самих».

Взглянуть на ее сожжение собралась огромная разъяренная толпа.

Люди надеялись услышать новые откровения в самый последний момент, но их постигло разочарование. Элизабет заявила, что дала признание в тюрьме и не собирается ничего повторять или добавлять к уже сказанному.

Перед смертью ей пришлось смотреть на казнь двух преступников-братьев. Это была последняя попытка ее запугать и заставить признаться в других убийствах. Одному из братьев предложили жуткий способ получить помилование: он мог выйти на свободу при условии, что станет палачом для собственного брата и для Элизабет. Мужчина отказался, и обоих повесили на глазах у женщины.

В источниках той эпохи утверждалось, что она – худшая, самая злая. (Ничего не напоминает?) Через несколько столетий ее преступления кажутся почти притягательными. Прекрасный пример того, как история стирает память. Проходит время, и нас тревожат ужасы настоящего, а прошлое теряет власть над нами, становится живописной сказкой.

Если же попробуем как-то классифицировать зло, станет ясно: Элизабет ни в чем не была «самой-самой». Да, она была злой, угрюмой, бессердечной, а еще обладала суицидальными наклонностями. Быстро вступала в отношения и столь же быстро их заканчивала.

Но ее точно нельзя назвать самой «варварской» убийцей своего века, что бы ни утверждали современники. Она даже не выглядит особенно кровожадной. Скорее, производит впечатление бесчувственного человека, невосприимчивого к смерти и по крайней мере дважды испытывавшего желание покончить с собой. Это особенно заметно в потрясающем безразличии к Джону Ньютону.

Вероятно, он жутко ее раздражал постоянными приходами и попытками выбить признание. А священник отчаянно стремился принести ей хоть толику покоя. Женщина, которая смеется над тем, как солгала пастору в ночь перед казнью, вряд ли боится смерти. Может, она и правда носила в волосах яд.

Перед смертью Элизабет заговорила. Она просила, чтобы ее сперва повесили и только потом бросили в огонь, но получила отказ.

Ее привязали к столбу и подожгли хворост в ногах. Когда женщину лизнули языки пламени, та пронзительно закричала и попыталась отскочить – однако шея была обвязана веревкой. Дым начал заполнять легкие, и она задохнулась. Пожалуй, ее смерть оказалась милосердной. Элизабет Риджуэй сгорела, уже потеряв сознание.

Гадюки

Райя и Сакина

В самом бедном районе египетской Александрии когда-то жила женщина, которая жгла слишком много благовоний. День стоял или ночь, не имело значения; дом Райи всегда был окутан густым сладким дымом. Соседям это казалось странным, но хватало своих забот. Нужно было заниматься закусочными, задабривать местных бандитов, прятаться от властей.

Хотя Александрия славилась красотой и изяществом, встреча с Райей и ее младшей сестрой Сакиной, скорее всего, означала, что вы оказались в обители порока. Они жили в преступном мире: среди улиц, забитых дезертирами и проститутками, и комнат, пропахших смолистым гашишем.

В районе аль-Лаббан было полно сомнительных дельцов, обслуживавших оккупационные британские войска, а александрийская элита по большей части закрывала глаза на неблаговидные дела. Полиции обычно тоже не было до этого дела. В конце концов, шел 1919 год, и все были заняты революцией.

Вот в чем дело. Египтяне поверили, что их страна обретет независимость после окончания Первой мировой войны. Когда этого не произошло, египетские националисты восстали против британской оккупации. По всей стране прокатились забастовки, беспорядки и демонстрации, и довольно долгое время полицию куда больше интересовали политическая обстановка и бастующие, чем хозяйки борделей и торговцы наркотиками.

«Где полиция? – сокрушался журналист по имени Фикри Абаза. – Правительство слишком сильно занято подготовкой целых полчищ тайной полиции, а потому совсем не заботится об обеспечении внутренней и личной безопасности граждан».

Было совершенно очевидно (по крайней мере, для тех, кто видел кипящую прямо под носом властей незаконную деятельность), что Райя и Сакина в чем-то замешаны. Однако все были слишком заняты и не обращали внимания. Пусть даже постоянный дым благовоний и казался немного странным. Пусть даже иногда из жилища одной из сестер доносились крики.

Жемчужина Средиземноморья

Райя родилась примерно в 1875 году, а маленькая Сакина появилась десятью годами позже. С семьей они жили в отрезанной от всего мира деревне в Верхнем Египте. С одной стороны, сестер практически не контролировали, а с другой – их детство было наполнено непосильными взрослыми обязанностями. Это часто происходит в семьях, где родители не участвуют в воспитании или жестоко обращаются с детьми. В случае Райи и Сакины присутствовало и то и другое. Отец ушел, а мать была нарциссом, которая не особенно (если вообще) проявляла любовь к ним. У девочек был старший брат, но он ни на одном рабочем месте не задерживался надолго. С деньгами всегда было туго, поэтому Райя и Сакина взвалили заботу о семье на свои хрупкие плечи. Стоит ли говорить, что девочкам пришлось рано повзрослеть.

Семья переезжала с места на место по всему Верхнему Египту, и девочки то продавали жареные овощи, то работали официантками в закусочных.

В конце концов Сакина занялась проституцией. Она спала с клиентами в обмен на еду. Время от времени мать-эгоистка снисходила до того, чтобы тоже как-то пополнить семейный доход. Тогда она могла совершить парочку ограблений. В этом ей часто помогали дочери.

Такое существование продолжалось, пока Сакина не устала жить впроголодь. Сперва она вышла замуж, потом развелась, а дальше завела любовника и сбежала с ним. Они оказались в городе Танта, вскоре расстались, и Сакина вернулась к проституции. В 1913 году она лежала в больнице и лечилась от венерического заболевания. Там и познакомилась со вторым мужем, Ахмадом Рагебом. После ее выздоровления пара бежала в Александрию.

Вскоре весь земной шар потрясла Первая мировая война, и Рагеб присоединился к строительному подразделению.

Пару раз бывал дома, но в его визитах оказалось мало приятного. В первый раз он застал жену за проституцией. А во второй узнал, что она переехала к другому мужчине и хочет развода. Рагеб уступил. К 1916 году Сакина вышла замуж в третий раз. Ее избранником стал Мухаммад Абд аль-Ал, трудившийся на прядильных фабриках.

Ясно, что Сакина была смелой женщиной, не боялась общественного резонанса и негативных последствий. (Рагеб вполне мог подать на нее в суд за супружескую измену, но не сделал этого. Возможно, он был слишком мягок или попросту боялся ее.) Сакина всегда открыто говорила о своей сексуальной жизни.

Этот факт в сочетании с чередой разводов, романов и повторных браков (не говоря о подработке в качестве проститутки) впоследствии способствовал распространению мнения, что она, на свою беду, была слишком сексуально раскрепощенной. Развратной. Похотливой.

В какой-то момент женщина пристрастилась к алкоголю, и эта привычка только закрепила за ней репутацию совершенно бесконтрольного создания.

Владелец любимого бара отмечал: Сакина за час могла выпить от десяти до пятнадцати бокалов вина и все равно стояла на ногах.

Пока она кочевала с места на место, Райя оставалась дома. Она тоже вышла замуж, а когда супруг умер, вышла за его брата Хасаба Аллаха. В те времена это было обычной практикой. Хасаб Аллах не был мужем мечты. Он пользовался определенной репутацией из-за воровства и контрабанды гашиша, и его уже как-то выслали из одного города. Однако преступная жизнь Райе была не чужда, так что пара осталась вместе, и у них родилась дочь. Очевидно, жизнь Сакины с ее скитаниями и новыми мужьями была не по душе младшей сестре. Только в 1916 году Райя и Хасаб Аллах решили присоединиться к Сакине в Александрии. Он сможет работать в порту поденщиком. А уж она как-нибудь найдет занятие. Всегда находила.

Александрия, жемчужина Средиземноморья, была городом хаоса, космополитизма и интеллектуалов. Его все еще терзал призрак сгоревшей библиотеки. Но для Райи и Сакины все пляжи, парки, отели и музеи были безразличны. Девушки, как и другие выходцы из Верхнего Египта, являлись саидами[15]15
  Саид – арабское название данного региона на юге Египта.


[Закрыть], а их положение в городе было незавидным. Как правило, они зарабатывали меньше, чем уроженцы Александрии, им было трудно полностью ассимилироваться из-за более темного цвета кожи и сильного акцента. Еще их обвиняли во всевозможных грехах из-за распространенных стереотипов, будто саиды «слабоумные, похотливые, вспыльчивые и мстительные».

Пусть даже в Райе и Сакине было нетрудно определить чужаков, они, по крайней мере, были не одни. Александрия стала городом возможностей для тысяч таких, как сестры: практически для трети населения город не был родным. Исследовательница по имени Нефертити Такла пишет, что город был «пористый». Да, существовали определенные ограничения, однако их легко обойти. По железной дороге прибывали рабочие со всего Египта, а в порту наблюдался наплыв европейских моряков. От него начиналась главная улица – настоящая центральная артерия. Она вела прямо в густонаселенное сердце аль-Лаббана, где и местные, и приезжие могли отдаться любым грехам.

Золотые браслеты

Сестры поселились в аль-Лаббане, внимательно изучили социально-экономическую обстановку и заключили: лучше всего открыть бордель. В конце концов, Первая мировая война еще бушевала. Неподалеку стоял военный лагерь, битком набитый британскими солдатами-оккупантами, им позарез были нужны три вещи: выпивка, наркотики и девочки. Сестры успешно открыли заведение рядом с этим самым военным лагерем и назвали его… Как бы вы думали? «Лагерь». Благодаря похотливым, рьяным солдатам деньги лились рекой. Сестры процветали. Позднее Райя скажет, что во время войны у нее всегда были деньги. Сакина зарабатывала еще и тем, что продавала золото на черном рынке и пыталась открыть кафе. В какой-то момент она даже продавала ничего не подозревающим поварихам тухлую конину, за что пришлось отсидеть небольшой срок в тюрьме.

Как и многие женщины-убийцы до них, сестры были очень энергичными: они заметили спрос и тут же создали предложение.

В течение первых трех лет совместной деятельности в Александрии бизнес процветал, и все благодаря им, поскольку мужья сестер трудились чернорабочими на подхвате у британской армии.

Нам мало известно о характерах этих мужчин, но задумайтесь вот о чем.

Одной из задач во время войны было уносить трупы солдат с поля боя, продираясь через настоящую мясорубку, вопли и кровь.

С войны к женам они наверняка вернулись травмированными этим опытом. Райя точно больше радовалась тем годам, когда муж отсутствовал, хотя она это объясняла финансовыми причинами. Когда супруг вернулся, денег у нее уже не было, потому что он все забирал себе.

«Лагерь», хотя и пользовался популярностью, технически был подпольным заведением. Хотя проституция в Египте регулировалась еще с 1882 года, открытие легального публичного дома являлось настоящей головной болью. Нужно было оформлять документы, платить налоги, организовывать работницам еженедельные медицинские осмотры. К тому же пришлось бы открыто признать, что вы владеете борделем, а это, в свою очередь, означало, что вы, по сути, теряете шанс стать членом буржуазного общества. Поэтому большинство владельцев и секс-работников предпочитали работать подпольно.

Сохраняя бизнес в тайне, сестры смогли набрать секс-работниц классом чуть выше: они занимались проституцией секретно, потому что так могли создавать приличный образ на публике. По сути, эти женщины были подрядчиками: пользуясь принадлежащими сестрам комнатами, они отдавали Райе и Сакине половину заработанного.

Хотя мы привыкли считать, будто в проституцию приходят по принуждению, в те времена эта «халтурка» хорошо оплачивалась. Более того, это была одна из самых высокооплачиваемых профессий для женщин, и даже представительницы среднего класса не брезговали подобным видом дохода.

О прибыльности явно свидетельствовали золотые украшения, которыми секс-работницы обвешивались на публике.

Зарабатывая все больше и больше денег, они покупали все более и более толстые браслеты. Таким образом, словно оберегая деньги, держа их ближе к телу, а также демонстрируя ценность этих самых тел. По этой причине посетители жаждали переспать с той девушкой, на запястьях которой было столько браслетов, что она «звенела» при передвижениях.

Конечно, весь мир ликовал, когда в конце 1918 года Первая мировая война закончилась. Сестры данной радости не разделяли. Меньше британских солдат – значит, меньше клиентов. А с уменьшением числа клиентов проституткам пришлось искать более высокооплачиваемую работу. С войны вернулись мужья сестер и взяли бордель на себя. Наверняка их такой расклад не устраивал, ведь они здорово поднаторели в том, чтобы извлекать из заведения как можно большую прибыль.

Затем полиция закрыла «Лагерь», и сестры объединились с хозяйкой квартиры, Аминой бинт Мансур. Та занималась гашиш-баром на первом этаже здания, а Райя и Сакина выполняли привычную работу на втором, заманивая туда посетителей. Когда полиция прикрыла и эту лавочку, сестры принялись работать на дому, что вызывало определенные трудности с организацией пространства. Приходилось составлять расписание для пользования комнатами, из-за чего возникали споры, и всем это быстро надоело.

Во время войны работницы сестер часто сами могли покупать себе золотые украшения, потому что дела шли хорошо. Однако после войны с деньгами у всех стало туго, и теперь украшения девушкам покупали сестры. Так проститутки оказались у них в долгу. Райя и Сакина теперь относились к ним не как к подрядчикам, а скорее как к прислуге и время от времени наряду с непосредственной работой принуждали заниматься физическим трудом.

Сестры и Амина иногда продавали девочек в другие бордели, отрывая их тем самым от семей и любовников, чтобы подзаработать.

Само собой, обстановка все больше накалялась. Положение дел усугубляли местные бандиты, так называемые фитивва, каждый из которых представлял собой нечто среднее между гангстером и Робин Гудом. Они защищали постоялиц и разрешали споры. Так, Райя и Сакина прибегали к их услугам, чтобы охранять клиентов и затыкать рты соседям, способным вызвать в бордель полицию. Однако фитивва третировали и наиболее уязвимых. Все знали: эти мужчины насилуют девочек. А еще они не боялись заткнуть Райю, если та выражала несогласие с их действиями.

Во время войны Райя сполна ощутила вкус свободы и независимости, и новая коммерческая модель, в которой доминировали мужчины, наверняка казалась ей крайне оскорбительной, даже невыносимой.

В общем, все менялось, и все были на взводе. Александрию потрясла революция 1919 года, и рабочие, от дворников до почтовых служащих, объявили забастовку, в результате чего экономика страны была временно парализована.

Старый уклад, действовавший во время Первой мировой войны (публичные дома бок о бок с военными лагерями, черный рынок для продажи гнилой конины, отсутствующие мужья), менялся на новый порядок. Это неизбежно влекло за собой конфликты. Но, даже разочаровавшись в переменах, Райя и Сакина были преисполнены решимости. Они не хуже других чувствовали изменения в экономическом климате. Требовался новый план.

Семнадцать мертвых девушек

Ближе к концу 1920 года в полицию начали поступать жалобы на ужасный запах, исходящий от дома Райи. Соседей всегда несколько удивляло, что здание постоянно окутано тяжелым облаком дыма от благовоний, однако у Райи находилось объяснение. Она утверждала, будто клиенты пили и курили, – приходилось прибегать к благовониям, чтобы замаскировать ароматы буйного веселья. Поначалу соседи верили. Но в конце концов почувствовали запах, который не могли скрыть даже благовония. Сладковатый, тяжелый смрад гниения.

Неподалеку, на улице Макориса, в это время происходили события, казалось бы, никак не связанные с Райей. В одном доме нужно было обновить канализационную систему. Его владельцы попросили племянника по имени Ахмад заняться строительством. У того были серьезные проблемы со зрением, но он решительно приступил к работе и стал копать землю под полом одной из комнат. И вскоре наткнулся лопатой на что-то твердое с отвратительным запахом.

Поскольку Ахмад плохо видел, он просто нагнулся, чтобы убрать торчащее из земли препятствие, однако, к своему ужасу, понял, что ухватился за человеческую руку.

Примчалась полиция. (Хотя мы теперь знаем, что из себя представляли эти полицейские, и, возможно, правильнее будет сказать «прибрела».) Ахмад сообщил, что последней обитательницей комнаты была женщина по имени Сакина. Ее выселили примерно с месяц назад. В это же время другие полицейские пытались выяснить, с чем связано исходящее от дома Райи зловоние. Когда они нашли наконец источник запаха (множество трупов, закопанных прямо под полом), сестры внезапно стали объектами пристального внимания.

Райю и Сакину увозили в полицейский участок на допрос не впервые. За последний год произошло немало случаев исчезновения женщин, которых перед этим видели в компании сестер. Однако каждый раз, когда сестры оказывались в участке, им удавалось убедить полицейских, что они не имеют к происходящему никакого отношения. Особенно убедительными всегда были заявления Сакины. И теперь, когда ее спрашивали о телах, обнаруженных под полом ее старой комнаты, она тоже заявляла о невиновности. Когда Райе сообщили, что трупы нашли и в ее доме, старшая не выдержала и во всем призналась. Обеих взяли под арест.

Всего им в вину вменяли семнадцать женских трупов, включая те, что нашлись в комнате бывшей арендаторши. В газетах даже опубликовали фотографии тел, выглядывавших из-под земли. Они почти превратились в мумии, но никто бы не усомнился, что когда-то они были живыми людьми. На некоторых фотографиях можно было разглядеть волосы. И вновь журналисты сетовали на халатность полиции. «Где была полиция, когда совершались эти преступления? От некоторых тел остались одни скелеты, а значит, жертвы убиты очень давно». Разложившиеся трупы стали настоящим потрясением для людей, уверенных, что полиция печется об их безопасности. Женщины были мертвы так долго, что тела превратились в это. Разве не доказательство, что властям абсолютно безразлично, кто живет и умирает на улицах аль-Лаббана?

Удушение

Двумя годами ранее у одной из девушек, работавших на сестер, появился набор новых золотых браслетов. Возможно, сама она не обратила внимания, что Райя не сводит глаз с ее украшений, зато Райя не могла не заметить золото. Она впала в паранойю, уверенная, что проститутка берет больше денег, чем положено. Через месяц девушка оказалась мертва.

Сегодня преступления сестер связывают с погоней за золотом, и только. Люди рассказывают, как Райя и Сакина зловеще бродили по близлежащим рынкам, выискивая женщин, звенящих дорогими украшениями. Как заманивали жертв к себе домой и накачивали вином со снотворным, а затем убивали и снимали с тел драгоценные камни, браслеты и все изысканные побрякушки до единой.

В действительности не всех убивали ради наживы. Более того, многие были знакомы сестрам. Чуть ли не большинство оказались мертвы после того, как перешли Райе дорогу. Именно за ней, скорее всего, было последнее слово: она решала, кого убить и когда. Райю часто мучили подозрения. Женщина была уверена: ее обманывают направо и налево. Так, одной из немногих жертв, не занимавшихся проституцией, была Заннуба, торговка птицей и подруга сестер. Она пришла с просьбой вернуть долг и в тот же день умерла. Столь же безжалостно Райя относилась к секс-работницам, которые нарушали договоренности. Когда кто-то из подрядчиц на время исчезал без веских на то причин, был шанс, что сразу по возвращении девушку убьют. Такое происходило как минимум дважды.

Готовясь к убийству, сестры предлагали несчастной бокал вина, напичканный ядом. Когда у жертвы начинала кружиться голова, а тело переставало подчиняться, сестры с мужьями (и/или фитивва) принимались за работу.

По слухам, они разработали очень эффективную систему убийства в восемь рук, которая позволяла все провернуть без лишнего шума и с минимальным кровопролитием.

Один человек запихивал жертве в рот мокрую тряпку, двое других держали за руки и ноги, а четвертый душил. Но кто именно присутствовал при убийствах? Хотя допрашивали многих из окружения сестер, в том числе бывшую арендаторшу и многочисленных фитивва, в конечном счете суд постановил, что преступная шайка состояла из шести человек: сами сестры, их мужья и двое фитивва – Ураби Хасан и Абд аль-Разик Юсуф.

Результаты вскрытий в какой-то степени подтверждают эту версию. Патологоанатом установил, что все жертвы были а) женщинами, б) в возрасте от двадцати до пятидесяти лет и в) умерли от удушья. Он не нашел никаких следов порезов и избиений и предположил, что перед удушением жертв напоили. В пользу этого говорят и показания дочери Райи. Девушка заявила, что видела, как отец Хасаб Аллах подсыпал в бокалы какой-то белый порошок, – несчастные корчились от боли и хватались за животы, после чего теряли сознание. Даже сам Хасаб Аллах в итоге подтвердил, что так все и было.

Однако он и другие обвиняемые мужчины быстро отошли на второй план. Внимание потрясенной и до смерти перепуганной страны было приковано к Райе и Сакине, самым страшным сестрам в истории. В глазах представителей египетского среднего класса они являлись не просто преступницами. Они стали явным символом всех грехов общества, в котором женщины ходят по улицам с непокрытой головой.